Текст книги "13 кофейных историй (СИ)"
Автор книги: Софья Ролдугина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 127 (всего у книги 139 страниц)
– Не беспокойся, мама. Она обязательно поправится...
– Где моя шаль, Роджер? Эта негодная Энни украла её?
– Нет, мама, она никак не могла этого сделать. И её зовут Джудит...
Я тенью прохожу сквозь них. Любопытно, кто такая Джудит и куда пропала шаль, но мой путь лежит дальше. По галерее, по мягкому лишайнику; вверх по лестнице, поросшей мхом и грибами; сквозь череду крохотных комнат, перетянутых паутиной, захламлённых; мимо красивой рыжеволосой девушки, повторяющей тихо: «Мой, мой, мой»...
В бедной спальне, где есть лишь кровать, застланная лоскутным одеялом, и большой короб у стены, доверху набитый фарфоровыми статуэтками, кружевными салфетками и серебряными вилками, я останавливаюсь. Воздух здесь болезненно красноватый, пахнет холодным металлом; тело у меня тяжелеет. В маленькое круглое окно кто-то непрестанно стучит, и мне страшно туда смотреть.
Одеяло немного сползает; под ним женщина, тонкая, сухая и белая, как бумажный лист. Она умирает – умирает прямо сейчас, и я знаю это наверняка, потому что она меня видит.
– Ты за мной? – хрипло спрашивает она. Глаза у неё виноватые, налитые слезами. – Я не хотела его брать, ей-ей. Случайно вышло. Ох, кабы я могла вернуться и не взять его... Всё я виновата, всё я...
Она бормочет всё тише; с каждым «я виновата» в комнате делается чуточку светлее, а в окно стучат тише. Мне многое хочется ей сказать, бедняжке, но губы немеют и размыкаются только ради пустого:
– Не бойся, Джудит. Я ему расскажу.
Я понятия не имею, что это значит.
Но Джудит улыбается – совсем недолго, пока тут не становится ослепительно, до боли светло.
Когда я очнулась, лицо у меня было мокрым от слёз, а дыхание сбилось.
Та женщина умерла; это ясно как день. Наверное, сновидцы одной ногой ступают за грань, потому смерть представляется им не утратой навеки, а переходом куда-то дальше. Леди Милдред, что давно покинула этот мир, и Сэран, нерождённый, видения прошлого и намёки на будущее – всё смешивается во сне и кажется одинаково реальным.
Но стоит лишь пробудиться – и чувства с опозданием накатывают в полную силу.
Святые Небеса, и что теперь рассказать Эллису? Что человек, о котором он беспокоится, скрывает гибель служанки? Нетрудно предположить, к каким выводам придёт детектив... Надеюсь, этот Роджер Шелли не друг ему – или хотя бы не близкий друг, чья неискренность может больно ранить.
В коридоре послышался смех Юджи; похоже, она остановилась перекинуться словечком с одной из горничных. Звук меня отрезвил. Действительно, не нужно зря надумывать себе трудности. Это для меня беда в доме Шелли стала отвратительным сюрпризом, а Эллис, скорее всего, ожидал худшего, раз не постеснялся явиться за помощью. И даже если Роджер Шелли скрывает трагическое происшествие в своём доме, то не обязательно из корыстных побуждений.
"Сегодня же пошлю за детективом. Сперва надо поговорить, а уже затем делать выводы", – решила я наконец и протянула руку за колокольчиком.
У меня оставалось ещё одно неотложное дело на сегодня, и оно касалось напрямую запрета дяди Рэйвена.
– Сэр Клэр Черри в особняке? – поинтересовалась я, когда Юджи явилась на звон колокольчика и помогла мне надеть домашнее платье – строгое, слегка старомодное и одновременно девичье, нежное за счёт светлого оттенка и отделки в клетку.
В таком наряде я даже сама себе напоминала вчерашнюю выпускницу пансиона для юных леди. Лучшее решение для предстоящего разговора с человеком, который не склонен видеть в женщине мыслящее существо и приемлет лишь послушание.
– Да, миледи, – сделала книксен Юджиния, мрачнея. – Мистер Чемберс сказал, что он вернулся под утро, в добром расположении духа. Велел не ждать его к завтраку.
Я подавила недостойный леди вздох. Что ж, на непринуждённый разговор за чашкой кофе не стоит рассчитывать. Придётся немного задержаться дома, дожидаясь, пока Клэр проснётся. И вряд он будет в хорошем настроении, если возвратился так поздно, да ещё к тому же странно весёлым... Или, вернее сказать, "навеселе"?
– Можешь идти, – отпустила я Юджи. – Нет, постой. После завтрака у Лиама нет уроков с миссис Мариани?
– Будет география, – покраснела девушка.
Как неудачно!
С тех пор как я велела Юджинии посещать занятия, когда только возможно, она не пропустила ни одного. Любимыми предметами Лиама были как раз география и зоология. Из каждого урока он умудрялся сделать настоящее представление, расцвечивая страницы из учёных книг такой фантазией, что очередной пересказ, скорее, походил на новое приключение принца Гая. А Юджи сидела рядом и восхищённо внимала... Разлучать их – слишком жестоко, тем более что мальчик вдвойне усерден в учении, когда поблизости дама его сердца. А значит, мне придётся поработать сегодня с документами без помощи секретаря. Жаль – к удобству быстро привыкаешь.
Клэр проспал ровно до двенадцати часов. Я благоразумно не показывалась ему на глаза, пока он дважды не выбранил нерасторопную горничную, не сделал замечание мистеру Чемберсу за "слишком серый костюм" и "вызывающе покорный ответ" и не попросил вторую порцию десерта. И лишь затем, рассудив, что вишнёвые пирожные должны в достаточной мере смягчить дядин нрав, спустилась в столовую.
– О, какой сюрприз! – улыбнулась я, изображая радость и удивление. – Доброе утро, дядя. Не возражаете, если я присоединюсь к вам за чашечкой чая?
– Доброе утро, дорогая племянница, – кисло откликнулся Клэр. Под глазами у него залегла благородная синева, как на дорогом марсовийском сыре. – Как я могу возразить, интересно знать... Я думал, вы уже в кофейне.
– Пришлось уделить внимание некоторым документам, – опустила я взгляд. Горничная принесла дополнительную чайную пару и вышла, повинуясь сигналу. – Так утомительно...
Клэр недрогнувшей рукой отставил чашку и с усилием нажал кончиками пальцев на виски.
– Вам очень идёт бледно-розовый цвет, моя очаровательная племянница, – начал он вкрадчиво. – Особенно в сочетании с коричневым.
– О, благодарю...
– А нежный голос и смиренный взгляд украшают вас ещё больше. Как и любую женщину, впрочем. Однако я уже немолод, Виржиния, – продолжил он, глядя на меня совершенно ясными голубыми глазами. О возрасте напоминали только несколько морщинок, которые скорее придавали шарма, нежели старили; зато нежным, капризно изогнутым губам позавидовала бы любая девица на выданье. – Не надо испытывать моё хрупкое здоровье.
Я почувствовала, что щёки у меня теплеют.
– Не понимаю, что вы имеете в виду, дядя.
– А я не понимаю, зачем вы запугиваете меня с самого утра таким ангельским видом и поведением, – сладким голосом ответил Клэр. Меня даже пробрало дрожью, и я попыталась скрыть замешательство, пригубив остывающий чай. – Что случилось? Вам угрожают смертью, страшными муками, а в откуп требуют мою голову? Вы одолжили кому-то Джула, пока я спал, а он нечаянно сломался? Вы с кем-то случайно обвенчались и теперь не знаете, что делать?
Не выдержав, я рассмеялась:
– Святая Роберта, нет! – и добавила, уже в обычной своей манере: – Однако новости действительно неприятные. И, боюсь, тут есть доля моей вины.
– Только доля? – с лёгким удивлением выгнул брови Клэр. – О, узнаю свою дорогую племянницу. Рассказывайте, прошу.
По мере того как я излагала вчерашний разговор с маркизом, выражение глаз у дяди постепенно менялось. Приторная смиренность уступила место мрачному ожиданию, а затем растерянности, и это показалось мне дурным знаком. Когда я умолкла, Клэр медленно провёл пальцем по кромке своей чашки – раз, другой. И только потом произнёс:
– Не так давно мне приснился странный сон... Не делайте такое грозное лицо, милая племянница. Не было в том сне ничего дурного, готов поручиться. Мне всего лишь привиделось, что я был не собой, а кем-то другим, – задумчиво продолжил он. – Помню ещё прекрасный ледяной город под северным небом. Там обитали такие же странные и опасные существа. Ещё помню черноволосую девицу в мужском наряде; кажется, я протягивал ей красные ягоды на ладони, а она смогла меня чем-то удивить... Это было похоже не на сон, а на воспоминание. Неважно, впрочем. Важно, что сейчас я бы не отказался стать тем пугающим существом, не собой, и немного побеседовать с вашим женихом.
Не знаю, как, но дядя Клэр умудрился произнести это "ваш жених" ещё более ядовито, чем Лайзо накануне. Я невольно улыбнулась.
– Думаю, беседы не помогут.
– Вы отвратительно правы, дорогая племянница, – скривился он. – Остаётся следовать принципу: знание – лучшее оружие для того, кто обороняется.
Последовала долгая пауза.
– И что вы собираетесь делать? – не выдержала я наконец.
– Оставлю некоторые свои вредные привычки, – обворожительно улыбнулся Клэр, переворачивая слова маркиза. – Того же и вам советую. Вы хотя бы понимаете, почему маркиз Рокпорт пошёл на такие отчаянные меры?
Я пригубила чай, уже совсем остывший, и покачала головой:
– Не совсем. Возможно, встреча с мисс Дилейни стала последней каплей. Леди не должна иметь ничего общего с опасной преступницей. А я подвергла себя опасности, и...
– Нет же, – отмахнулся от моих рассуждений Клэр, как от вялой и глупой осенней мухи. – Преступники... к этому он, я полагаю, давно привык. Что же до риска, то здесь уже ближе к истине. Учитывая, как вёл себя ваш отец, маркиз Рокпорт может принимать неосмотрительное поведение членов семьи Эверсан слишком близко к сердцу. Но дело в другом. Политика, моя дорогая Виржиния. Вы изволили наступить своей изящной ножкой в гнилую кучу под названием "политические интриги". Сперва тот алманец, затем Финола Дилейни – не просто убийца и шантажистка, но пособница шпиона. Милые светские беседы с мужененавистницей, у которой руки по локоть в крови, маркиз бы принял, так или иначе. Но к политике он вас не подпустит никогда. И я его понимаю, – признал он недовольно.
Я не нашлась, что сказать. Дядины предположения выглядели до отвращения правдоподобно.
– О... благодарю за разъяснения.
– Не стоит, милая племянница. Разве это не дело мужчины и старшего родственника – направлять глупую, беспомощную леди, которая так трогательно просит о помощи без слов и пытается задобрить грозного дядюшку розовым платьем? – с безупречной учтивостью ответил Клэр. – И позвольте-ка дать вам напоследок совет.
– Да, пожалуйста, – любезно ответила я.
Если он вернулся к язвительным слащавым замечаниям – значит, всё не так уж страшно.
– Обратитесь к своим подругам, – улыбнулся Клэр и добавил мечтательно: – С одной взбалмошной леди маркиз Рокпорт ещё совладает. Но с тремя или четырьмя – вряд ли. Особенно если одна из них – герцогиня, которой вы, моя почтительная племянница, не можете отказать ни в какой просьбе.
Я не поверила своим ушам. Дядя советовал, как обойти запрет, не вызывая недовольство маркиза?
Похоже, что именно так.
У меня появился новый союзник.
К просьбе заглянуть в Управление и передать детективу приглашение Лайзо отнёсся с пониманием. Похоже, сама мысль о том, чтобы ускользнуть от наблюдателей маркиза Рокпорта, представлялась ему забавной.
– И лучше я на своих двоих прогуляюсь, – задумчиво произнёс он.
Даже в тени козырька от невзрачного грязно-серого кепи его глаза казались насыщенно-зелёными, словно источали неяркий свет. Едва сдержав непрошеную улыбку, я уткнулась взглядом в узор на своих перчатках.
– Почему же? Можно взять автомобиль, получится быстрее.
– Хотя пешком и медленнее выходит, зато и уследить за мной нельзя, – усмехнулся Лайзо. Машина вывернула на более широкую улицу, и город за стеклом поплыл быстрее, словно мы попали в стремнину; прохожие в скучных тёмных одеждах напоминали неподвижные фигурки, вырезанные из бумаги и наклеенные на фасады. – Зачем давать вашему жениху повод для подозрений?
Я содрогнулась:
– Не надо называть его так... Пожалуйста. Не сейчас, – слетело с губ быстрее, чем я сумела это осознать, и почти сразу накатило чувство стыда.
Маркиз Рокпорт столько лет оберегал меня, а до того был преданным другом семьи. И позабыть всё хорошее из-за одного неприятного поступка – признак бесчестности и себялюбия.
Лайзо точно почувствовал, что сказал лишнее, и не стал продолжать.
"Интересно, – подумалось мне вдруг, когда автомобиль уже подъезжал к кофейне, – почему дядя Рэйвен не угрожал жизни и благополучию Лайзо? Ведь это же самое очевидное решение, самое лёгкое..."
Действительно, он ведь не мог не замечать моего особенного отношения к водителю. Так почему же глава Особой службы, наблюдательный и безжалостный, предпочёл сделать вид, что неудобного "слуги" вовсе не существует? Пощадил меня – или... или понимал, что слишком сильное давление породит немедленный и столь же мощный ответ, без рассуждений и размышлений? Никакое воспитание леди не сможет укротить семейный нрав Валтеров, а я точно унаследовала его вдвое, за мягкого, спокойного отца и за себя.
Автомобиль плавно остановился.
– Приехали, миледи, – произнёс Лайзо вполголоса. Сухое, угодливое по форме обращение прозвучало неожиданно глубоко и властно, будоража воображение; скорее "моя", чем "леди".
Я невольно улыбнулась. Неисправим, святая Генриетта, неисправим...
Несмотря на поздний час, "Старое гнездо" оказалось едва ли не пустым. После праздников волна гостей неизбежно откатывалась, да и погода, сырая и хмурая, отнюдь не пробуждала желания прогуляться до кофейни. Лишь по вечерам за общим столом по-прежнему собирались завсегдатаи.
В другое время наверняка меня бы это озаботило, и я бы устроила какой-нибудь приём, чтобы привлечь внимание к "Старому гнезду". Но теперь жизнь так усложнилась, что небольшое затишье стало воистину благословением.
– Скоро прибудет детектив Эллис, – рассеянно сообщила я Мадлен, пока мы обе наслаждались крохотными порциями чёрного имбирного кофе перед тем, как окунуться в омут общего зала. Она – отдыхала от утренних забот, я же настраивалась на деловой лад. – Вероятно, через час или около того. Как ты думаешь, стоит попросить миссис Хат сделать жульен? Или рыбного пирога хватит?
– Могу у себя его покормить. Ужин на два дня делала, – предложила Мэдди и вдруг ужасно смутилась. Щёки у неё стали нежно-розовыми, точно она снегом их натёрла. – Нет, не надо. Пусть миссис Хат приготовит жульен, у нас грибов слишком много.
Меня это удивило – и её слова, и то, как быстро она взяла их обратно.
– Но почему же?
Несколько секунд Мэдди жизнерадостно улыбалась, склонив голову к плечу – излюбленный способ свести неприятное положение к шутке и утаить настоящие мысли. Но затем всё же призналась тихо:
– А вдруг не понравится? Ой, Георг идёт, – подхватилась она и шмыгнула в сторону, механически разглаживая юбку, и без того безупречно сидящую.
Мною овладели подозрения. Не может же быть плохой стряпня у ловкой и умной девицы, несколько лет проучившейся у самих Георга Белкрафта и Роуз Хат! Не случилось ли чего-то, когда Эллис отсыпался в кофейне на втором этаже, перед тем как Финола сделала последний ход? В прошлый раз Мэдди тоже не стала присоединяться к беседе, хотя и принесла нам кофе с пирогом. Конечно, после она посокрушалась, что детектив ушёл, не попрощавшись с нею... Но искренне ли? Захотела б – и улучила бы момент, чтоб перемолвиться словечком.
Или я уже надумываю лишнего?
Пожалуй, стоит спросить у Эллиса.
Благо детектив не заставил ждать себя слишком долго. Он явился через полтора часа, аккурат после того как миссис Хат вытащила жульен из печи – просочился с чёрного хода, видимо, одолжив ключ у Лайзо, без спросу повесил пальто сушиться на спинку любимого стула Георга и проник в общий зал.
– Удивительно, как вам удаётся приходить точно к обеду. Вернее, к угощению, – шутливо заметила я, когда мы обменялись приветствиями.
– Особый талант? – смешно вздёрнул брови Эллис, усаживаясь за стол. – Рассказывайте, Виржиния. Неужели вы так быстро сумели проникнуть к Шелли в дом?
– И да, и нет, – ответила я. – Видите ли, мне приснился сон.
Надо отдать детективу должное, он не выказал ни тени сомнения. Только попросил негромко: "Продолжайте". Выслушал меня внимательно, лишь дважды перебил, уточняя детали; в первый раз его заинтересовали потоки разноцветного света вместо головы у хозяйки, а во второй – слова умирающей служанки.
– "Не хотела его брать"... – пробормотал Эллис и задумчиво постучал ложкой по краю тарелки. На звук обернулась одна из гостий кофейни, пожилая светловолосая леди в немодном платье, которая приходила каждый третий понедельник в полдень и долго смаковала единственную чашку горячего шоколада со сливками. – Что бы это значило, интересно. Впрочем, одно могу сказать с уверенностью – сон вас не обманул. Насколько я знаю, сегодня утром к Шелли снова вызвали врача, и он до сих пор не покинул дом. Выяснить, как зовут похожую по описанию служанку – дело получаса, а затем я возьму кого-нибудь из помощников порасторопнее, зайду к Шелли и попрошу предъявить мне её. Мол, кто-то из знакомых давно не видел бедняжку и забил тревогу, а моё дело проверить. Вот и повод, вот и причина... Виржиния, а как вам показалось – это была насильственная смерть? – спросил вдруг Эллис.
Я совершенно растерялась. Полузабытое ощущение от сна-предвиденья нахлынуло, как густая волна темноты – беспомощность, чужое сожаление и боль.
– Не знаю. Одно могу сказать: та смерть была несвоевременной. Внезапной. Никто не ждал ничего подобного. И вызвала её отнюдь не болезнь, – добавила я, вспомнив призрачный запах крови и красноватые отсветы в комнате.
– Убийство или снова несчастный случай, вот в чём вопрос, – вздохнул детектив и покосился на собственную пустую тарелку, затем на мою чашку. – Пожалуй, самое время для кофе, как вы считаете? М-м-м, а какие у вас десерты красивые сегодня, особенно у той дамы рядом с окном, – добавил он мечтательно. – И расскажите, как прошла беседа с дядюшкой. Вы ведь с ним поговорили?
Разумеется, я оценила попытку замять неудобную тему и даже расщедрилась на небольшую отсрочку – попросила Мэдди принести кофе с перцем и солью, а к нему мягкое пресное печенье с розмарином. И лишь когда он пригубил напиток, спросила невинно:
– Так мистера Шелли уже обвиняли в убийстве?
– Сказал же: "Снова несчастный случай", а никакое не... – начал было Эллис, но осёкся. – Вы меня подловили, Виржиния. Я сегодня слишком рассеянный, и это хороший урок мне. Да, в доме Шелли уже умирали. Роджер не сразу стал хозяином, – кривовато улыбнулся он, ясно давая понять, что не хочет продолжать. – Теперь вам, пожалуй, уже и не нужно нарушать запрет доблестного маркиза, дальше я и сам справлюсь. Большое спасибо... Кстати, о непростых отношениях. Повторю вопрос насчёт Клэра: вы поговорили?
– Сэра Клэра Черри, – поправила я по привычке. "Дальше и сам справлюсь" – какое нахальство! Нет, нельзя это так оставлять... – Дядя очень щепетилен в вопросах именования, не забывайте, пожалуйста. Да, мы поговорили, и он к тому же дал мне неплохой совет.
Я коротко изложила его размышления о причинах, побудивших дядю Рейвена столь жестоко обойтись со мною, и затем рассказала о решении, которое мы нашли. Эллис рассмеялся:
– Да уж, только стайки прелестных леди в роли политической оппозиции маркизу и не хватало. Попросите свою приятельницу, герцогиню Дагвортскую, послать увещевательное письмо на розовой бумаге, пропитанной розовой эссенцией с розовым... с розовыми... А розовые чернила бывают, Виржиния?
– Нет, но можно развести красные, – всерьёз задумалась я.
– Лучше не надо, – усмехнулся Эллис. – Слишком похоже на завуалированную угрозу. Что ж, действуйте. Я предупредил старину Хоупсона, кстати. Если на него станут давить "осы", он просто ушлёт меня на месяц-другой в провинцию, якобы в наказание, а потом вернёт. Хоть отдохну немного... Ну, до встречи. Пойду-ка я расшевелю наших ребят и попытаюсь проникнуть в дом к Шелли. Время не ждёт.
Уже на пороге я спохватилась и вспомнила о странном поведении Мэдди, которая, к слову, так и не спустилась, чтобы проводить гостя.
Эллис, против ожиданий, не стал отмалчиваться и отшучиваться. Он посмотрел серьёзно исподлобья и спросил:
– Вы действительно хотите знать?
– Разумеется, – с достоинством кивнула я.
Детектив вздохнул, надвинул кепи на самый лоб и предусмотрительно отступил на ступеньку ниже, под ледяную морось, точно его кто-то собирался преследовать.
– В тот день Мадлен зашла ко мне, когда, как она думала, я спал, – произнёс он негромко. – И поцеловала.
Только гордость многих поколений Валтеров не позволила мне охнуть, вцепиться в дверной косяк, изумлённо округлить глаза или сделать ещё что-то в подобном духе. Но, полагаю, мысли всё равно были написаны на лице, потому что Эллис хмыкнул виновато.
– Вы говорите, "как она думала"...
– А я не спал.
– И что же? – Голос у меня предательски дрогнул.
– Я открыл глаза и посмотрел на неё. Хорошего дня, Виржиния, – добавил он и, соскочив с последней ступени, быстрым шагом направился вниз по улице, на ходу поднимая воротник.
Сказать, что Эллис меня задел – всё равно что назвать легендарный Июльский шторм, сорвавший крышу с Адмиралтейства, лёгким бризом. И вовсе не из-за смелости Мадлен. Видят Небеса, я сама позволяла Лайзо много лишнего, и это несмотря на строгое воспитание в пансионе и обязывающий статус. Она же росла без родителей, скиталась на улице, долго работала в театре, а подмостки – отнюдь не оплот нравственности. У неё сильный характер, а упорства хватит на двоих. Если детектив считает, что взгляда глаза в глаза и минутной неловкости достаточно, чтобы охладить любовный пыл и избавиться от романтических чувств, то его ждёт разочарование...
Нет, глубокий отклик вызывало нечто иное.
Когда-то Эллис обмолвился, что девять – или уже десять? – лет назад он вынужден был отправить свою невесту на виселицу за несколько дней до свадьбы. Прошёл не просто через потерю близкого человека, но через предательство и муки выбора. Даже в то время законы Аксонской Империи были не столь строги, как, к примеру, полвека назад. Если девицу казнили, значит, она совершила нечто из ряда вон выходящее; смертью каралась кровь на руках, а не кража или мошенничество. И детективу пришлось решать, что важнее – любовь или долг.
Чувства Мэдди всё усложняли. Точнее, не сами чувства, а её характер и обстоятельства жизни.
Будь она обычной девушкой, робкой и скромной, то дальше ни к чему не обязывающих взглядов дело бы не зашло. Будь она даже смелой, горячей, но кристально чистой, Эллис мог бы сдаться на милость победительницы и позволить себе стать счастливым. Но Мадлен и предавала, и лгала. Пусть бы и раскаивалась потом, но говорят ведь, что пятна на репутации – единственные, которые не выкипятишь, не отбелишь, слишком уж деликатная материя.
Я решила верить Мэдди, несмотря ни на что, приняла её как подругу.
Детектив же, обычно такой разумный и предусмотрительный, оказался ослеплён собственным прошлым... и, возможно, страхом повторения?
Когда-то давно – в иной жизни, кажется – Абигейл рассказывала мне о проклятии, которое-де обрушилось на замок Дагворт, о фамильном призраке и прочей ерунде в подобном духе. Некоторые люди после череды бед начинали считать таким проклятием уже себя. Если у мужчины погибают от болезни или несчастного случая две супруги, то он крепко задумается перед третьим браком – разумеется, речь идёт о джентльмене, а не о негодяе или бесчувственном чурбане... Уж не возомнил ли Эллис себя "проклятым"? Не потому ли открыл глаза?
И поняла ли Мэдди, что им двигало, или придумала иное, унизительное для неё объяснение?
"Нам нужно поговорить, – решила я. – Но не сейчас, естественно, иначе она снова увильнёт от ответа".
Это казалось вполне разумным решением, тем более что у меня оставались ещё более срочные дела в списке. Да и вмешательство в чужие любовные терзания редко для кого заканчиваются хорошо: как правило, доброхота записывают в виноватые, чем бы ни обернулось дело – словом, нужно действовать крайне аккуратно и осмотрительно.
Оглядев напоследок полупустой зал, я поднялась наверх, в комнату, которая служила Мэдди гостиной. Там, в ящике стола, был запасной письменный прибор, несколько листов хорошей бумаги, конверты и сургуч. Оставалось достать небольшую личную печать из ридикюля – и можно приступать к работе.
Давно мы не встречались по-дружески с леди Абигейл, леди Клэймор и леди Вайтберри – непростительно давно, я бы сказала. Надеюсь, они будут рады получить от меня весточку...
Письма разлетелись по Бромли в тот же день. Вскоре пришёл ответ от герцогини Дагвортской: она предлагала навестить её в ближайшее время.
"...На Сошествие мне преподнесли необычный подарок, – писала она. – Не стану даже намекать, чтобы не испортить впечатления. Но предположу, что нашей дорогой леди Клэймор он доставит больше удовольствия, чем вам. К слову, что слышно о редком сорте чая с чудесными розовыми цветами? Думаю, он стал бы украшением вечера..."
Я смутно припоминала, что ещё осенью обещала подарить Абигейл необычный чжанский чай с лотосом. В сухом виде он походил на плотно сжатый, накрепко связанный пучок травы, но в кипящей воде превращался в цветок. Настой имел терпкий вкус с фруктовыми нотами и нежный экзотический аромат. В "Старом гнезде", увы, диковинка не прижилась, потому что имело смысл заваривать её только в прозрачной посуде, а гости предпочитали для чаепития фарфор стеклу и даже хрусталю. А вот в коллекции герцогини Дагвортской, насколько мне помнилось, был один любопытный экземпляр – пузатый кофейник из анцианского стекла, привезённый из Серениссимы.
Судя по письму, герцогиня собиралась устроить что-то вроде небольшого званого вечера для крайне узкого круга, но зато пригласить музыкантов, а также развлечь нас некой "диковинкой" – подарком на Сошествие.
Звучит привлекательно.
Что ж, значит, нужно достать из запасов шкатулку с чжанским чаем и взять с собой, когда отправлюсь в гости к Абигейл – вместе с ворохом последних бромлинских слухов, которые завсегдатаи неизменно приносят в "Старое гнездо".
Оставалось ещё кое-что важное – дело Эллиса. Хотя он и отказался вежливо от моей помощи – или, вернее сказать, мягко отстранил меня, сперва поманив загадкой, – я не собиралась сдаваться. Напротив, появился азарт. В голове постоянно вертелись мысли, как можно обойти и запрет дяди Рэйвена, и завуалированную просьбу детектива "не лезть в расследование".
Только бы Абигейл согласилась помочь!
Письмо от герцогини пришло днём, а прочитала я его только вечером, вернувшись домой. Ответ хотела набросать следующим утром, в кофейне, но не успела: ко мне поднялась Мэдди и сообщила, что в зале меня кое-кто ждёт.
Каскад волос цвета яблоневого мёда, немодная изящная шляпка, платье холодного синего оттенка с серой отделкой, неизменный серебряный лорнет...
– Леди Клэймор, какой сюрприз!
– Леди Виржиния, – улыбнулась она, поднимаясь. – Вижу, у вас новая картина? – и она указала на небольшую пастель в раме из светлого дерева, размещённую между окнами.
– Да, подарок небезызвестного Эрвина Калле. Или лучше сказать – "прославленного"? – пошутила я, и Глэдис рассмеялась: конечно, она прекрасно знала, как любит величать себя этот невероятно талантливый художник со своеобразными манерами.
Мадлен принесла ей кофе "для леди" и несколько маленьких орехово-инжирных пирожных на тарелке – за счёт заведения, разумеется. Поначалу говорили о рутинных вещах, о скверной аксонской погоде и новых вывертах моды; беседа текла мягко и неспешно, как переливаются густые сливки из одного кувшина в другой. И лишь отдав должное этикету и традициям, Глэдис отложила лорнет, слегка наклонилась ко мне и произнесла, понизив голос:
– Вы ведь получили письмо с намёками от леди Абигейл?
– Загадочный подарок на Сошествие? О, да! – откликнулась я чуть громче, чем следовало.
– То, что может быть особенно интересно мне, – задумчиво повторила Глэдис. – Как вы думаете, что это?
– Предмет искусства, определённо, – ответила я, не колеблясь ни мгновения.
– Скорее всего, – согласилась она и слегка сузила глаза. – Но меня кое-что смущает. Я гостила вчера у леди Вайтберри, когда ей доставили письмо. И там говорилось, что на подарок будет интересно взглянуть не только мне, но и вам. А ведь вы не слишком хорошо разбираетесь в искусстве.
Леди Клэймор была совершенно права, но всё же уязвлённая гордость заставила меня возразить:
– Возможно, и так, но не столь давно мы вместе посетили одну выставку, которую не почтила своим вниманием ни леди Абигейл, ни леди Вайтберри.
– И что же это была за выставка? – лукаво поинтересовалась Глэдис.
Несколько секунд я честно пыталась вспомнить:
– О, что-то под открытым небом, потому что они отрицают музеи, кажется... Считают, что музеи – зло, а новые художники стоят на вершине мира, что-то гордо расправив, и бросают... бросают... вредные привычки... нет, не то... вызов? Да, конечно же, бросают вызов! – уверенно закончила я, а затем сообразила, что о картинах-то ничего не сказала, и добавила: – Там были изображения треугольничков и кружков, и это называлось "Сквер". Или "Бульвар". И мне понравилась картина с зелёным полукругом, красным треугольником. Очень, гм... по-летнему, освежающе.
– Это "Портрет", – тихонько вздохнула леди Клэймор. – Загадочное и удивительное искусство будущего, свободное самовыражение... Не столь важно. Теперь я вижу, что вы меня хотя бы слушали. Только на этой выставке мы не были вместе, я вам о ней рассказывала.
Тут я не выдержала и рассмеялась.
К сожалению, Глэдис не могла задержаться надолго, так как торопилась к модистке. Потому, собственно, и заехала в "Старое гнездо", а не в особняк на Спэрроу-плейс. Она надеялась узнать что-то о планах герцогини Дагвортской, но я, увы, не смогла дать ключик к разгадке. Оставалось лишь терзаться от любопытства вместе – и ждать встречи у Абигейл на следующей неделе.
– Леди Виржиния! Георг просит на кухню вернуться. Миссис Хат дурно, – шепнула мне Мэдди, когда Глэдис ушла, а я замешкалась, размышляя, стоит ли подойти к леди Клампси или не стоит, раз она сегодня пришла с троюродной племянницей по линии младшей сестры – излишне скромной и робкой девицей, которая падала в обморок даже от слишком пристального взгляда.
– Да, через минуту, – ответила я со вздохом. Пожалуй, следует хотя бы поздороваться с леди Клампси...А миссис Хат с самого утра жаловалась на скверное самочувствие, следовало бы отпустить её пораньше.
"Видимо, нужно вызвать мисс Астрид на подмену в зале, пока Мадлен займётся десертами", – размышляла я, одновременно обмениваясь приветствиями с леди Клампси. Как и ожидалось, застенчивая девица в моём присутствии зарумянилась, точно колдовское отравленное яблоко, и затрепетала.
