Текст книги "13 кофейных историй (СИ)"
Автор книги: Софья Ролдугина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 61 (всего у книги 139 страниц)
Зато он очень хорошо чувствовал, когда люди нуждаются в его поддержке.
– Горничная… – задумчиво повторила я вслух. – Что ж, вполне разумно. Пожалуй, спрошу у леди Вайтберри – у нее всегда наготове хорошие рекомендации… К слову, Магда, у тебя же есть сестра, верно?
– Да, и как раз горничной работает, – подтвердила Магда и вздохнула: – Так она сама немолодая – у нее уже и младшей-то дочке вот-вот только пятнадцать исполнилось… Юджи дочку звать, Юджиния Смолл. Она тоже сызмальства матери помогала, ну, как горничная, грамоте обучена – в воскресную школу ходила… Ой, леди Виржиния, а может, вам Юджи взять в горничные? – лицо у Магды просветлело. – У ней рекомендаций нету, но я за нее поручиться могу! Умная девочка и работать будет хорошо, вот клянусь!
Выбирать прислугу по рекомендации прислуги было странно… Но тут я вспомнила о том, что среди моих знакомых, возможно, завелся шпион, работающий на газетчика, и решилась.
В конце концов, в Магде я уверена, как ни в ком другом. И плохого она точно не посоветует.
– Хорошо. Пускай мисс Юджиния Смолл приедет в особняк, я с ней побеседую. Если мне она понравится – отправлю ее учиться на парикмахера в «Локон Акваны». И тогда уже с середины апреля она сможет приступить к работе.
– Ой, как здорово! – неподдельно обрадовалась Магда и, смутившись, присела в неловком реверансе. – Простите меня, леди. Вы, это, не думайте, что я, мол, хочу свою племянницу пристроить. Она правда девочка ловкая, пальцы у нее хорошие, да и глаза – как вышивает, загляденье просто, а какие кружева плетет! За волосами в один миг научится ухаживать, вот ей-ей!
Звучало это забавно, и я улыбнулась.
– Что ж, быть посему. Мэдди, ты не против?
Она всерьез задумалась, а потом двинула ладонью над полом, на уровне груди, будто бы показывая на маленький рост, похлопала снисходительно воображаемую визави по плечу и сделала вид, будто пишет что-то.
– Станешь ее учить? – предположила я, и Мэдди радостно закивала, а затем сцепила руки словно бы в дружеском рукопожатии. – И дружить будете, да? Вот и хорошо. А теперь… Магда, сходи на кухню, пусть мне сделают кофе. Крепкий, с сахаром и имбирем. Можно и корицу положить. А ты, Мэдди, принеси деловую почту из кабинета. Те письма, что лежат на красном подносе – это срочные. Кажется, я уже чувствую себя достаточно сносно, чтобы заняться работой…
Магда тут же побежала выполнять поручение, а Мэдди театрально развела руками, глядя на меня, и вздохнула, как будто говоря: вы неисправимы, леди.
Я улыбнулась. Меня собственная неисправимость более чем устраивала.
Следующий день я провела дома, отдыхая. Чтение писем и работа над сметой много сил не отнимали, а самая кропотливая работа временно целиком легла на плечи мистера Спенсера и его помощников. Впрочем, главное решение по новой фабрике мы уже приняли, а остальное больше касалось деталей и подробностей, так что я могла позволить себе немного расслабиться…
…и это было весьма кстати, так как еще через день меня навестили сразу обе близкие подруги – леди Вайтберри и леди Клэймор. А пребывание в одном помещении сразу и первой модницы и кокетки Бромли, и первой умницы было сродни маленькому землетрясению или средней мощности тропическому шторму.
Впрочем, скоро мы нашли тему для разговора, одинаково устраивающую нас всех.
Разумеется, это были великосветские сплетни.
– Мой последний и самый преданный пока поклонник – альбийский поэт, – томно созналась Эмбер Великолепнейшая. Сегодня на ней было немыслимое платье – короткое, всего до середины икры, с нежно-сиреневой юбкой-тюльпаном, а дополнялось оно темно-лиловым жакетом в восточном стиле. – Честное слово, он просто обворожителен. Когда он уехал к себе в Альбу, мой ненаглядный даже на радостях подарил мне это, – Эмбер, лукаво улыбаясь, коснулась сложенным веером своей броши в виде цветка лилии из аметиста в серебре. – Но Уильям Гейнс, так зовут того поэта, продолжает мне писать. И вот вчера он прислал мне письмо, касающееся самой Рыжей Герцогини. Вы просто не представляете, что случилось недавно в герцогстве Альбийском!
– Вы переписываетесь с самим Уильямом Гейнсом! – Глэдис хищно подалась вперед, разглядывая Эмбер через лорнет. – Дорогая, вы просто обязаны нас познакомить. Этот человек должен непременно стать украшением одного из моих вечеров искусства. Виржиния, а как вы считаете?
– Я? О, простите, кажется, я несколько растерялась, – поспешила я отговориться, и это было правдой: все мои мысли на секунду устремились к Рыжей Герцогине – и к недавней поездке дяди Рэйвена в Альбу. Интересно, истории Эмбер и дяди Рэйвена как-то связаны? – Да, разумеется, вы правы. Может, этот Гейнс и поклонник вашей красоты, дорогая Эмбер, но Глэдис, без всякого сомнения, поклонница его таланта. Так что вы просто обязаны поспособствовать их воссоединению. Так что там с историей? Вы знаете, я без ума от всяких интересных рассказов.
Подруги обменялись многозначительными взглядами. Затем Эмбер осмотрелась по сторонам с видом бывалой заговорщицы, раскрыла веер и, загадочно и томно вздохнув, начала рассказ.
Как у нее водилось, с конца.
– Лорд Томас Эрл Палмер, граф Палмерский и двоюродный брат герцогини Виолетты Альбийской, на прошлой неделе взорвался прямо в своем автомобиле!
Глэдис, только-только пригубившая сладчайший «кофе для леди» закашлялась.
– О, святые небеса! Я знала лорда Палмера, не то чтобы близко, но все же. Они с моим Сеймуром прежде состояли в одном шахматном клубе, и я подумать не могла, что… Святые небеса! – Глэдис, побледнев, схватила свой веер и принялась лихорадочно обмахиваться. – Подумать только, какой удар для его матери… Бедная леди Палмер! И бедная Виолетта Альбийская, она ведь выросла вместе с Эрлом… Как печально!
– Увы, это так, – с мрачной торжественностью подтвердила леди Вайтберри. – Но похороны лорда Палмера продут тихо и быстро, потому как обстоятельства его смерти крайне загадочны. Дело в том, что незадолго до смерти лорд Палмер без памяти влюбился в некую актриску без роду без племени. Ее звали Мэлоди, и, говорят, она была необыкновенно красива. Впрочем, свои отношения они не афишировали. Так вот, с тех самых пор лорд Палмер стал себя странно вести, а в последний месяц он и вовсе впал в черную меланхолию. И вот представьте себе, не так давно леди Виолетте были подброшены любовные письма, якобы от ее лица, направленные одному марсовийскому дипломату. Причем обнаружили их при весьма пикантных обстоятельствах и так, что скрыть содержание писем было невозможно. И разразился бы страшный скандал, ведь леди Виолетта – невеста Его величества, но кто-то из прислуги, как выяснилось, видел, что лорд Палмер незадолго до обнаружения писем навещал ту комнату, где они были найдены. Вошел он со свертком, а вышел – с пустыми руками.
– Неужели он подкинул компрометирующую корреспонденцию? – ахнула Глэдис. Веер ее замер. – Быть того не может. Он бы в жизни не сделал ничего, что могло бы кинуть тень на репутацию его обожаемой сестры. Только не Эрл!
– Тем не менее, были свидетели, – Эмбер отвела взгляд. – И уже пошли нехорошие слухи о лорде Палмере – когда он погиб. Причем в том автомобиле должна была находиться и герцогиня Альбийская. Она нашла записку, в которой брат приглашал ее прокатиться на автомобиле и обсудить нечто важное. И вот около шести вечера лорд Палмер сел в подогнанный к воротам автомобиль. А через полчаса… Да примут его на Небесах! – Эмбер осенила себя святым кругом. – А леди Виолетта нашла записку брата лишь около семи, когда тот уже погиб. Говорят, что покушались именно на герцогиню, а ее брат стал случайно жертвой. Герцогиня сейчас очень подавлена.
– Ужасная история, – тихо выдохнула Глэдис. На глазах у нее блестели слезы. – Бедная, бедная леди Виолетта… Потерять брата, да еще и увидеть, как имя его опозорено… Надеюсь, газетчики об этом ничего не узнают.
– И я, – эхом откликнулась Эмбер. – Простите меня, дорогая. Если бы я знала, что вы были знакомы с лордом Палмером, то ни за что не начала бы этот рассказ, да еще в подобном тоне.
– Нет-нет, не стоит извиняться, – Глэдис через силу улыбнулась. – Такие новости узнавать чем раньше, тем лучше. И хорошо, если мы с Сеймуром будем знать правду… Все же я не верю, что Эрл был виновен.
– Думаю, его подставили, – неожиданно для самой себя сказала я.
Глаза у Глэдис изумленно распахнулись.
– Но кто? Кому в голову это могло прийти? Эмбер, дорогая, Уильям вам больше ничего не писал? – обратилась она к подруге. Та лишь покачала головою, по привычке прижав к губам сложенный веер.
…Дело в том, что незадолго до смерти лорд Палмер без памяти влюбился в некую актриску без роду без племени. Ее звали Мэлоди, и, говорят, она была необыкновенно красива…
– Эмбер, а что стало потом с Мэлоди? – спросила я. Что-то в этой истории мне очень не нравилось. Был у нее знакомый, приторно-ядовитый привкус… – С той актриской, похитившей сердце лорда Палмера?
Эмбер растерялась.
– Откровенно говоря, не знаю. Уильям ничего не упоминал о ней. Хотите, я спрошу его потом?
Я вспомнила дядю Рэйвена и то, как он говорил о «делах в Альбе» – сдержанно, холодно, с тщательно запрятанной яростью… и пригубила кофе.
– Нет, не стоит. Не думаю, что нам стоит ворошить ту историю. В конце концов, это было бы неприятно леди Виолетте и оскорбило бы память о ее драгоценном брате. Как вы думаете?
– Пожалуй, вы правы, Виржиния, – вздохнула Глэдис и отложила веер. На чашку с кофе она смотрела, как на отраву. – Небеса с ней, с этой Мэлоди. Прошу вас – сменим тему. Я сейчас не готова еще обсуждать смерть несчастного лорда Палмера… подумать только, лишь недавно они ходили с моим Сеймуром в один шахматный клуб, и Сеймур учил его премудростям игры… К слову об учебе, дорогая Виржиния, – встрепенулась Глэдис и чуть повеселела. – Я нашла для вас учителя романского. Это не тот человек, что преподавал язык мне, но, судя по рекомендациям, он тоже отменный мастер. Его имя… Святая Генриетта, а ведь я забыла, как его зовут! – удивленно воскликнула Глэдис. – А все от огорчения. Завтра же пришлю вам записку, Виржиния. Вы ведь все еще заинтересованы в изучении романского?
Я вспомнила, сколько языков знает мой собственный водитель, и поспешно кивнула:
– Да-да. Непременно пришлите мне его имя. Хочу приступить к урокам, как только это станет возможным…
Некоторое время мы еще обсуждали красоту романского языка, затем – романскую моду, весьма и весьма смелую по меркам материка, затем – новое платье Эмбер, грядущий поэтический вечер Глэдис… И, сказать по правде, за четыре часа непрерывных разговоров я так устала, что провожала своих подруг едва ли не с радостью. Но стоило мне только отдать распоряжение об обеде, как в кабинет зашел дворецкий и сообщил, что меня ожидает еще один гость.
– Кто бы это мог быть? – я нахмурилась. – Признаться, я больше никого не жду.
– Он сказал, что вы его обязательно примете, – церемонно поклонился дворецкий. – Это детектив Эллис, леди. Так он представился. Прикажете ответить ему, что вы не принимаете никого?
– Святая Роберта! Конечно, нет, Чемберс, – искренне возмутилась я. – Проведите его в малую гостиную. И скажите, чтоб подали кофе и пирог… а лучше – два.
Приход Эллиса всегда сулил интересные новости. Готова поклясться, на сей раз они были связаны со статьей Остроума.
– Добрый день, Виржиния! Вижу, вы почти здоровы! – заулыбался Эллис, стоило мне войти в гостиную. Он был одет, в кои-то веки, в форменную «гусиную» шинель, густо-серую, с блестящими латунными пуговицами и красным кантом – видно, личное пальто окончательно пришло в негодность. – Даже задумался, вручать вам гостинец или нет.
Я рассмеялась:
– Гостинец? Вы удивляете, меня, Эллис. Неужели хотите что-то предложить задаром?
– Этот великолепный мед из вересковых долин Альбы достался мне совершенно бесплатно, так что я ничего не теряю, – невозмутимо откликнулся детектив, но в голубых глазах заплясали бесенята. – К тому же я рассчитываю на ответное угощение. И, судя по запаху, оно близко. Пирог с почками?
– Обижаете, – в тон ему отозвалась я. – Разумеется, нет. Пирог с мясным суфле, новое изобретение моего повара, очень рекомендую. А мёд ваш можете отдать Магде, – я звякнула в колокольчик. – Попросим оформить его должным образом и подать его к чаю, на десерт.
– Лучше оставьте его для себя. – Эллис отодвинул для меня стул и только потом сам сел. – Он на травах, с лесными орехами – очень полезен при любых болезнях… а у меня дома еще горшочек есть, так что успею полакомиться. Виржиния, между прочим, о вас ходят слухи один страшнее другого. Это ведь неправда, что маркиз запретил вам появляться в свете из-за какого-то пикантного скандала?
Я попыталась припомнить, когда в последний раз общалась с дядей, и с удивлением осознала, что это было уже давно, на следующий день после его возвращения. После этого он только грозился заехать, узнав о моей болезни, но передумал из-за визита леди Вайтберри и леди Клэймор.
– Запреты? Нет, что вы, никаких запретов. Да и дядя Рэйвен никогда не станет мне запрещать выходить в свет. На крайний случай он просто устранит источник слухов самым радикальным образом – и все.
– Человек сурового нрава… – вздохнул Эллис и ненадолго умолк, пока вошедшая Магда сервировала стол для чаепития. – Впрочем, я не удивился бы любому его решению. Эти газеты кого угодно доведут! Вы видели публикацию так называемой «Озабоченной Общественности»?
– Да, конечно, – откликнулась я и осторожно пригубила чай. Горячий, пряный – слишком много чабреца и кардамона. – И возмущена ею до глубины души.
– Как и я, – мрачно поддакнул Эллис. – Такой чуши отродясь не читал… Но вот чутье мне подсказывало, что что-то в этой статейке есть. Некая зацепка… Пришлось порядочно дел переделать, чтобы понять, какая именно.
Я улыбнулась:
– Расскажете?
– Для этого я и пришел, – ответил Эллис без тени иронии. – Развеять вашу скуку, Виржиния… Так вот, о статье. Вот если бы вы были сыщицей, то с чего бы начали расследование, попади вам в руки та газетенка?
– Интересный вопрос, – задумалась я. – Пожалуй, сперва попробовала бы найти людей, упомянутых в статье… Или нет, поговорила бы сначала с автором. Узнала бы, откуда он взял свои «интервью» – выдумал или все же по-настоящему опросил свидетелей.
Эллис уныло ковырнул пирог и вздохнул.
– Браво, Виржиния. Вы поступили бы, как я… и, как я, сели бы в лужу. Редактор напрочь отказался сдавать мне своего автора. Уперся, что твой баран. «Статья была направлена анонимно», и все тут. Я его спросил, конечно – деньги он тоже анониму перечислял? На что получил множество путаных объяснений – и ни слова правды. Вот честно, взял бы этого редактора да оттащил бы его в Управление, да боюсь, начальство не обрадуется… После долгих препирательств я все же выяснил, что деньги, по ранее утвержденной договоренности, перечислялись на определенный счет в банке. Не слишком правдоподобная ситуация – нет ни договора, ни имени «вольного журналиста», зато есть деньги и есть статья. Я взял на заметку редактора, чтоб позднее на него надавить, а сам отправился в банк. И как вы думаете, эти канцелярские крысы были впечатлены значком старшего детектива Городского управления спокойствия Бромли?
Вспомнив скучные глаза управляющего моего любимого банка, я только головой покачала:
– Сомневаюсь.
– И правильно делаете. Управляющий сослался на деловую тайну и отказался оказывать содействие следствию. В таких случаях, Виржиния, хорошо иметь бумажку, удостоверяющую особые полномочия, но у меня такого документа на руках не было, а добыть его сложно. К счастью, один из клерков проявил сознательность и побеседовал немного со мною, нагнав меня уже за порогом. Славный парнишка. Очень внимательный. Клиента он запомнил, потому что тот ему нагрубил.
«Опасно обижать банковских клерков», – отметила я про себя и улыбнулась. Эллису везло на свидетелей, как настоящему пасынку Удачи.
– Юноша сообщил вам что-нибудь полезное?
– О, да… – Эллис даже зажмурился от удовольствия. Впрочем, неясно было, к чему следовало отнести это удовольствие – к пирогу или к факту беседы с клерком. – Сообщил. Счет был открыт на имя некоего мистера Ройво. Его внешность Майкл, так зовут клерка, не запомнил. Однако этот загадочный мистер Ройво был высок, седовлас и говорил с акцентом. Лицо у него, видимо, было скрыто – то ли полями шляпы, то ли еще чем, по крайней мере, Майкл не мог его вспомнить, как ни пытался. Мистер Ройво открыл счет на пятьдесят хайрейнов. Через несколько дней на тот же счет добавили пять хайрейнов за газетную статью. А потом пришел некий господин в шляпе и с шарфом, намотанным на самый нос, и предъявил чек, выписанный хозяином этого самого счета. Ровно на пятьдесят пять хайрейнов. Таинственный господин не представился, зато в грубой форме поторопил беднягу Майкла. Управляющему банком это показалось подозрительным, и он пожелал проверить подлинность чека загадочного клиента. Подпись оказалась настоящей, однако на следующий же день мистер Ройво пришел и закрыл счет в банке, ничего не объясняя. Такая вот загадочная операция, – Эллис задумчиво размешал сахар в чае и прикрыл глаза. – Конечно, Майкл пообещал мне, что даст знать в Управление, если этот невежливый господин еще появится, однако мне кажется, что больше мы его в том банке не увидим. Эй, Виржиния, не хмурьтесь, – улыбнулся детектив. – Я ведь толком не надавил еще на редактора – кто знает, может, получится выйти на личность этой самой «Озабоченной Общественности»? Однако сейчас время поджимает, поэтому я пока занимаюсь более перспективными версиями. И уже раскопал кое-что любопытное насчет двух свидетелей, упомянутых в статье. Помните? Торговка чаем и мальчик.
– Мэри Р. и… Тим, кажется? – наморщила я лоб, припоминая. И – попала в десятку:
– Совершенно верно, – просиял Эллис. – Так вот, я обнаружил, что никакой «Мэри Р.» в природе не существует. Торговля чаем в районе Эйвон-стрит – дело прибыльное, и случайных людей оно не терпит. Ни одна из торговок не призналась, что давала интервью кому-либо. Но зато все хором твердят, что слухи о «Печальной Леди» гуляют по окрестностям уже давно. Я зачитал торговкам отрывок из статьи – и они наперебой принялись дополнять ее своими измышлениями. Оказывается, призрак «Печальной Леди» весьма живуч – его уже обвиняли и в пожарах этим летом, и в загадочных смертях три года назад… Кстати, тогда орудовал самый обыкновенный грабитель, подсевший на «небесную пыльцу», оттуда и запредельная жестокость… – оживленно начал Эллис и сам же себя оборвал. – Впрочем, это к делу не относится. Главный вывод – никакой «Мэри Р.» не существует, мистер «Озабоченная Общественность» ее выдумал и приписал ей обобщенный вариант местных сплетен. А вот парнишку с редким именем Тимми Том и по фамилии Дрейк я нашел. Он действительно продает газеты – и на него недавно напали…
По словам Эллиса выходило, что Тимми Тому было около двенадцати лет, точнее он и сам не знал. Природа наделила мальчика светлыми волосами и светлой кожей, не слишком характерной для обитателей трущоб. А все потому, что его матерью была иностранка – когда-то моряк привез с собой из плаванья невесту с далекой Истерры, стройную, высокую, с волосами цвета льна. Девушка оказалась жизнелюбивой, неунывающей, спокойной и очень везучей, а потому смогла воспитать пятерых детей даже тогда, когда муж не вернулся из очередного плаванья. Две ее старшие дочери давно вышли замуж, а вот мальчишки, включая младшего Тимми Тома, пока помогали по хозяйству. У них была мечта – накопить денег да и арендовать, а то и выкупить небольшую ферму где-нибудь в глуши, подальше от гари и смрада Смоки Халлоу, а затем переехать туда с подорвавшей здоровье на работе матерью.
Вот поэтому-то Тимми Том, вместе с братьями, ухватывался за любой заработок и очень обрадовался, когда вместо торговли кресс-салатом смог устроиться разносчиком газет. Подумаешь, три часа отработать – потом зато целый день свободен!
Это-то и подвело мальчишку.
Стремясь не только сбыть за день побольше газет, но заодно и выполнить несколько мелких поручений, Тимми Томм носился по окрестностям как угорелый. И на одной из грязных улочек, через которую он обыкновенно срезал путь, уже поздним вечером, на него вдруг напали – подскочили сзади, заткнули рот и нос какой-то остро пахнущей тряпкой, от которой закружилась голова… И туго бы пришлось бедному Тимми, кабы не подвода с глиняными горшками, ненароком свернувшая не на ту улицу.
Возница спугнул похитителей. К тому же и человеком он оказался порядочным – добродушный вдовый фермер лет тридцати, только из деревни переехал, потому еще не успел зачерстветь в городе, вот и помог ослабшему мальчишке добраться до дому.
– …Эту историю Томас Дрейк-младший, а именно так предпочитает зваться Тимми Том, рассказывал еще долго. Всем, кто желал послушать, – завершил долгий монолог Эллис. – Однако никакого журналиста он среди своих слушателей не припоминает. Кстати, произошло неудавшееся похищение Тимми Тома как раз недавно, но уже после исчезновения Джеральда. Значит, преступник уже приглядывает жертву «про запас». И вскоре, возможно, произойдет еще одна попытка похищения.
– А вся информация мистера «Общественности» – собранные слухи, капля правды, случайно подвернувшееся имя, ничего боле, – подытожила я.
Чай к этому времени уже остыл совершенно и стал горьким из-за специй. Я нахмурилась и вызвала Магду, чтоб та заварила новую порцию напитка – история Эллиса явно была еще не закончена.
– Этот «Озабоченная Общественность» – жалкий компилятор, – сердито рассуждал между тем детектив. – Он берет слухи, пересыпает их пикантными домыслами – и подает к столу. А публика и рада! В той статье он не сказал ни слова правды – за исключением истории Тимми Тома, которая, впрочем, тоже была порядком искажена и урезана. Но самый показательный пример – это Лаура Шеридан. Знаете, Виржиния, эта история сразу показалась мне знакомой, а потом я вспомнил – ведь эта Лаура Шеридан проходила как жертва в расследовании моего старинного приятеля, детектива Майлза. Вы, вероятно, слышали о нем – это человек не самого низкого происхождения, баронет Уитшир был его отцом. Однако сам Майлз Уитшир решил посвятить себя неблагородному делу: журналистике – и вскрытию язв на теле общества. И одно время он усердно занимался обличением подпольных врачебных кабинетов так называемой «смертью нерожденной». Иначе говоря, нелегальными абортами. И Майлз Уитшир написал разгромную статью, посвященную этой болезненной теме… и упомянул в том числе Лауру Шеридан. Мать троих детей, вдову, погибшую от заражения крови при попытке не допустить рождение четвертого ребенка.
Мне стало мерзко.
Нет, не из-за темы, хотя она относилась к запретными и порицаемым; небеса с ней, Эллис и не такое обсуждал в моем присутствии без всякого стеснения. Нет, было противно думать об этом писаке – «Остроуме», «Озабоченной Общественности». Он цинично запускал руки в грязь и заляпывал ею передовицы газет, в угоду своим интересам искажая факты… и тем самым оскорбляя всех тех, кого касался. И делал это, святые небеса – я припомнила рассказ Эллиса – из-за пяти хайрейнов!
– Знаете, Эллис, – произнесла я рассеянно, совсем не следя за своей речью. – Он и меня пытался опозорить… – и рассказала ему о той статье, так и не допущенной к печати, а также о домыслах дяди Рокпорта.
Детектив не на шутку заинтересовался.
– Так значит, «Остроум», «Общественность» и все прочие – это действительно одно лицо? Интересно… Да еще и имеющее доступ к вашим секретам, Виржиния… Ну-ка, попробуем сходу решить головоломку – вдруг что-нибудь путное выйдет. Одолжите мне карандаш и лист бумаги?
Разумеется, я тут же вызвала Магду и приказала ей принести из кабинета все затребованное. А потом, наслаждаясь свежезаваренным чаем, наблюдала, как Эллис тихо ругается, исчеркивая бумажку непонятными закорючками. Изредка он что-то спрашивал у меня – а кто был рядом с вами тогда-то, приглашали ли вы такую-то и такого-то, а мог такой-то знать о… Спустя полчаса детектив скомкал бумажку и в ярости зашвырнул ее под стол.
– Глупость получается, – буркнул он. – Либо этот ваш шпион хорошо прячется, либо их несколько, либо этот Остроум опять всего лишь собирает сплетни, а упоминание вашего имени – случайность. Не нравится он мне, Виржиния. Увидел бы – нашел бы, за что арестовать. Дайте мне еще пирога, что ли…
Вскоре Эллису пришлось уйти – как он выразился, по делам. Я же, оставшись в гостиной в одиночестве, не выдержала и подняла злополучную бумажку. Она была исписана сплошняком – цифры, значки, изредка попадались имена… Одно из них обводила жирная линия, а рядом стоял знак вопроса, в котором «точка» была пробита карандашом насквозь.
«Мадлен».
– Действительно, глупость, – рассердилась я, как Эллис прежде, скомкала бумагу – и зачем-то спрятала в карман.
Неприятное чувство и не думало пропадать.
Вечером, уже совсем поздно, когда я закончила работать с корреспонденцией, в кабинет заглянул Лайзо и молча положил мне на стол странную поделку. Кольцо из ивового прута оплетала темно-синяя нитка, полностью скрывающая дерево, а внутри была натянута «паутинка» – затейливый узор из серебристых, синих и голубых шелковых ниток. С одного края у кольца имелась петля для подвешивания, с другого – три низки из причудливо чередующихся бронзовых и костяных бусин разной формы.
Лайзо негромко объяснил, из чего сделан амулет, и напоследок дал странный совет:
– Хотите, леди – повесьте его над изголовьем. И тогда неправильные сны вас стороной обходить будут… А хотите – оставьте все, как есть. Вреда от ваших снов не будет.
Сказал – и ушел, не дожидаясь моего ответа.
Ночью я долго смотрела в пространство, обводя пальцами кромку амулета, но потом все же закрепила его над изголовьем.
Мне не приснилось ничего.
От этого было как-то пусто.
На следующее утро я чувствовала себя уже совершенно здоровой. Проснулась рано, около шести, но при этом – удивительно! – выспалась. Дел за последние дни скопилось много, так что скучать до завтрака не пришлось. Разум истосковался по рутинной работе; и чем меньше становилась кучка неразобранных писем, счетов и отчетов – тем становилось лучше и мое настроение. К тому времени, как по дому разнеслись аппетитные запахи омлета, бекона и свежезаваренного кофе, я уже расправлялась с последним письмом, мурлыча себе под нос привязчивую уличную песенку о чертовски удачливой рыжей кошке.
– Леди Виржиния, леди Виржиния, завтрак готов! – прощебетала Магда, неуклюже делая книксен. – Прикажете подавать его в кабинет али в столовую пройдете?
– В столовую, – улыбнулась я, чувствуя себя по-весеннему легко, хотя до первых листочков еще оставалось долгих два месяца. – Да, и пусть на десерт сделают что-нибудь фруктовое. Мусс, к примеру, – позволила я себе маленький каприз. – На усмотрение повара. Пусть это будет сюрприз. Хочется чего-нибудь… неожиданного.
Видимо, Небеса в этот день приглядывались и прислушивались к моим просьбам особенно внимательно, потому что к десерту – великолепному двуслойному мармеладу из смородины и яблок с шапкой из ванильного суфле – подоспел настоящий сюрприз.
– Леди Виржиния, прибыл маркиз Рокпорт, – доложил Стефан как раз в тот момент, когда я наслаждалась последними крупинками восхитительного лакомства. – Мистер Чемберс проводил его в малую гостиную, согласно отданным ранее указаниям относительно визитов маркиза. Как прикажете поступить дальше?
– Скажите маркизу, что я скоро спущусь, – откликнулась я, задумавшись, что могло понадобиться дяде Рэйвену. Обычно он, несмотря на свой статус опекуна и жениха, предупреждал о своих визитах заблаговременно, хотя бы запиской, но на сей раз нагрянул неожиданно.
Может, что-то стало известно о личности мистера Остроума?
Торопливо допив кофе и слегка поправив прическу, я спустилась в гостиную. К моему удивлению, дядя Рэйвен был полностью одет как для прогулки – теплое пальто немного старомодного фасона и совершенно невозможного густо-зеленого цвета, шейный платок из плотного шелка и перчатки. Даже шляпу – и ту маркиз не отдал Чемберсу, и теперь вертел ее в руках, разглядывая залитую солнцем площадь за окошком.
– Доброе утро! Дядя Рэйвен, какая неожиданность, – улыбнулась я. – Впрочем, ужасно рада вас видеть в любое время. Что привело вас ко мне?
– Доброе утро, драгоценная моя невеста, – маркиз отвесил церемонный полупоклон, приложив шляпу к груди. – Разумеется, меня привела забота о вашем здоровье. Кажется, доктор Хэмптон рекомендовал вам прогулки на свежем воздухе?
– Ничего от вас не скрыть, – я рассмеялась. – Да, так оно и было.
– Вот и прекрасно. У меня меняются планы – долг перед Короной зовет, и сегодня же днем я отбываю на восточное побережье, – сообщил маркиз. В голосе его проявились недовольные нотки. – Однако перед отбытием мне хотелось бы убедиться, что вы пошли на поправку и не забываете заботиться о своем здоровье… Как насчет поездки в парк и ланча в «Садах Эфиропы»?
– О, действительно, неожиданность. Ланч в кофейне, но не в «Старом гнезде»… Вы меня удивляете. Не поверите, но в последний раз я обедала вне дома и своей кофейни только раз, еще вместе с леди Милдред.
– Неудивительно – не так много в Аксонии заведений, достойных графини, – пошутил дядя Рэйвен. – Однако за «Сады Эфиропы» я могу поручиться – это прелестное место, в Вэст-энде, на холме у самого края парка Черривинд. Примите ли вы мое предложение и согласитесь ли на прогулку, дорогая невеста? – улыбнулся дядя Рэйвен и я, пусть и имела уже другие планы на день, не смогла ему отказать:
– Разумеется, дядя.
День выдался теплый, да и ланч в «Садах» обязывал выглядеть определенным образом, поэтому я решила надеть совершенно новое клетчатое платье с юбкой длиной чуть выше щиколотки и остромодный жакет, сшитый по настоянию леди Вайтберри. Пальто, теплая шляпка и шарф – и вот мне, даже после болезни, не страшны сырые ветра Бромли.
– Прошу прощения за ожидание, дядя Рэйвен, – улыбнулась я, выходя в гостиную уже полностью готовой к прогулке.
– Ваше появление стоит любых ожиданий, Виржиния, – галантно ответил маркиз. – Кажется, я еще не упоминал сегодня о том, как вы обворожительны? Нет? Так это лишь от того, что быть обворожительной, похоже, вошло у вас в привычку.
– Вы мне льстите…
– Ничуть. Прошу, идемте со мною – автомобиль уже ждет. К слову, Виржиния, я не рассказывал о том, как вы вдохновили меня на одно весьма полезное приобретение?
– Нет. Какое же? – удивилась я.
– Электромобиль. Той же модели, что и у вас, – улыбнулся маркиз. – И я им очень доволен. Предыдущая моя машина и в подметки ему не годилась, а что касается экипажей – это и вовсе прошлый век.
