Текст книги "13 кофейных историй (СИ)"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 139 страниц)

Эллис вдруг посмотрел мне прямо в глаза. Взгляд его сделался как будто свинцовым – серым, неподъёмным и холодным, в противовес словам. А меня словно дёрнуло что-то сказать:

– Наверно, сейчас вы не стали бы использовать меня как наживку, Эллис... или я ошибаюсь?

Он резко отвернулся. Рука его потянулась к наглухо застегнутому вороту рубашки. Нервные пальцы, с аккуратными ногтями – не по-мужски вытянутыми, розоватыми.

"Как у сэра Фаулера, – вспомнился мне не к месту несносный баронет. – Или у близнецов Дагвортов. Или..."

Я с удивлением поймала себя на мысли, что Эллис чем-то похож на потомственного аристократа из древнего, древнего рода – такого, в котором дети часто рождаются болезненными, а титул и преемственность ценятся куда выше денег.

– Не имею привычки втемную использовать своих друзей, – наконец ответил детектив. Я не сразу поняла, что он имеет в виду, потому что умудрилась позабыть собственный вопрос. – Хорошего дня, Виржиния. Мне пора в деревню – нужно заняться приготовлениями к обыску у Хэмблов – проинструктировать людей, с Нэйтом пообщаться... Хорошего дня! – повторил он и торопливо покинул веранду.

Ветер донес с Тайни Грин запах тины и сырости. За время краткого разговора тучи, кажется, опустились ещё ниже, и сейчас они едва-едва не касались верхушек деревьев.

Я вздохнула. Видимо, на прогулку к реке нам с Мэдди придется взять с собой не только Лайзо, но и зонтик.

Впрочем, дождь так и не полил. А к семи-восьми часам и вовсе распогодилось. Тёплые солнечные лучи разогнали не только тучи, но и хандру, и я впервые за весь день задумалась о хорошей порции говядины по-аксонски, скажем, с картофелем и овощами, а не просто о чашечке чёрного кофе. Обед, увы, был позади, но до ужина оставалось уже недолго ждать.

Деловые бумаги навевали тоску, к тому же писем, требующих срочного ответа, среди них не нашлось ни одного. Да и глаза у меня за день работы порядком устали... Я решила скоротать время до ужина за беседой с Эвани, благо теперь у нас была одна неиссякаемая тема для обсуждений.

Однако, к моему удивлению, комната оказалась пуста. Мэдди тоже ничего не знала. Похоже, Эвани не появлялась с самого утра... Изрядно встревоженная, я вызывала миссис Стрикленд.

– Мисс Тайлер не покидала особняк?

– Не могу сказать, леди, – склонила голову горничная, пряча выражение глаз. – Но с утра её не видать, и к обеду она не выходила. Может, в саду с книжкой сидит?

– В такую погоду? – с сомнением покачала я головой, а по спине пробежал холодок. Удержать предательскую дрожь стоило больших усилий. – Сомневаюсь. Миссис Стрикленд, будьте любезны, проверьте комнаты – вдруг мисс Тайлер уснула в библиотеке или случайно захлопнула за собою дверь? И позовите мистера Джонса. Я хочу задать ему несколько вопросов.

Дворецкий, увы, также не мог сказать ничего определённого. Уже порядком напуганная, я по очереди опросила слуг. Тревожное чувство постепенно нарастало. А когда Томми Эндрюс, почесав в затылке, признался, что ещё с утра подготовил лошадь для прогулки по просьбе Эвани, перед глазами у меня все поплыло.

– Когда это было, Томми? – уточнила я, превозмогая дурноту. Сердце билось в грудную клетку заполошно, как ночной мотылек – в стекло фонаря. – Припомни получше.

– Так сразу после завтрака и было, – виновато ковырнул мальчишка пол мыском и взглянул на меня исподлобья. – Не надо было Гельзу седлать? Я ж не знал, леди, вы простите...

– Эвани сказала, куда она поедет? – перебила я его.

– Не-а. Говорила, мол, за два часа обернётся, а зачем да куда – не сказала... Ну, я видал, вроде, как она к деревне поехала. Табор вон с места снимается, сегодня коробейники в последний разок пройдутся.

Я с облегчением вспомнила, что в деревне и впрямь намечалось нечто вроде ярмарки – "вроде", потому что после исчезновения Беллы табор облачился в траур, образно говоря. Гипси собирались сняться с места, а в дорогу нужны были и деньги, и еда, поэтому и пришлось устроить "ярмарку" – всякие мелочи меняли на хлеб, муку, сыр и прочее. Деньги тоже были в ходу. Может, Эвани решила купить что-нибудь? Пуговицы, к примеру...

Нет. Глупость какая, у неё же не было недостатка ни в чём!

– Эллис здесь? – быстро спросила я Джонса. – Детектив Норманн?

– Да, в столовой, у камина греется. Только с полчаса назад пришел. С доктором этим беседует.

Хоть одна удача!

Ничего не объясняя, я вылетела из кабинета, хлопнув дверью. Домашние туфли проскальзывали на ступеньках, дважды мне едва удалось зацепиться в последний момент за перила... Подозреваю, что когда я вошла, то была похожа, скорее, на обитательницу Дома призрения скорбных умом, чем на леди.

Зато Эллису не пришлось ничего объяснять.

– Кто?

Всего один вопрос.

– Эвани. С утра она взяла лошадь. Томми сказал... в деревню по... поехала. Там табор уходит, я... ярмарка. Но Эвани никогда... ленты и пуговицы...

Я поняла, что безнадёжно запуталась в словах и умолкла. Язык словно к нёбу присох. Дыхание вырывалось из груди с присвистом. Я крепко, до звездочек в глазах зажмурилась, изгоняя дурную слабость.

– Леди, вам нужно попить. И присесть. – Чужие руки мягко направили меня, и я буквально рухнула в кресло. Что-то звякнуло, и в губы ткнулась стеклянная прохлада. – Ну же, всего один глоток...

Я послушно отпила и закашлялась. Язык щипало отчаянно, зато головокружение мигом прошло, как и дурнота.

– Это не вода, – обвиняюще прошипела – на большее моих связок не хватило – я, когда сумела справиться с собою.

Доктор Брэдфорд посмотрел на меня безупречно честными глазами.

– Разумеется, нет, леди. Это коньяк. Замечательное средство при расстроенных нервах.

– Но не для леди.

– Совершенно верно, – улыбнулся он тонко и бессовестно. Я отвела взгляд. Это Эллис-то мне раньше лисой казался? Видимо, просто не с кем было сравнивать...

Детектив, словно подслушав мои мысли, сел у моего кресла, подогнув одну ногу под себя, и поймал мой взгляд.

– А теперь, Виржиния, рассказывайте по порядку.

Я нервно крутанула на пальце серебряную розу, собираясь с мыслями. Даже появились силы взять себя в руки и коротко, чётко изложить всё, что мне было известно. Эллис внимательно слушал – и о том, как Эвани взяла после завтрака лошадь и поехала в деревню, и о том, что Томми не был уверен, верно ли он запомнил её слова, и о том, что гипси собирались устроить маленькую прощальную ярмарку... А потом просто встал и сказал:

– Мы найдем её, Виржиния. Просто ждите здесь.

– Но...

– Ждите, я сказал. И за Мэдди приглядывайте. Если пропадет и она, что станете делать?

На это мне нечего было ответить.

По здравому размышлению я вообще не стала ничего говорить Мадлен. Просто отправила её спать, ничего не объясняя, а сама спустилась в гостиную, дожидаться вестей от Эллиса.

В четверть девятого прибежал старший сын Уолша и сообщил, что в деревне Эвани не появлялась.

В девять – что её ищут с собаками.

Половина десятого – нет вестей.

Двадцать минут одиннадцатого – нет вестей.

Без четверти одиннадцать я начала тихо сходить с ума...

А в одиннадцать ровно появился Эллис – с белым, как простыня, лицом, перепачканный с головы до ног и злой.

– К черту разрешения. Я сейчас же беру людей, и мы идем в поместье Хэмбла с обыском немедленно. В деревне я доверяю не всем, поэтому мне понадобится помощь, во-первых, мистера Джонса как заслуживающего доверие свидетеля, а также мистера Томаса Эндрюса-старшего как живой силы. Могу я забрать их?

– Разумеется.

А что я могла сказать?

Эллис быстро уговорил дворецкого и садовника последовать за ним, снова приказал мне строго-настрого "носу из дома не казать" – и ушёл. Я в изнеможении опустилась на диван – и тут же вскочила, как обожжённая. Стоило только представить, как сижу здесь час за часом, в полном одиночестве, ожидая новостей... уже даже не хороших, а хоть каких-нибудь...

...а Беллу ведь так и не нашли...

– Святые Небеса, я не выдержу!

Ваза – первая, которая попалась под руку – разлетелась на мельчайшие осколки. Явившейся на шум миссис Стрикленд я приказала прибраться, сварить мне крепкого кофе и принести в мой кабинет.

Полегчало.

В кабинет пришлось идти мимо спален, и ноги сами занесли меня в опустевшую комнату Эвани. Безжалостное сияние электролампы высветило смятое покрывало на кровати – надо потом будет сделать замечание горничной, – молочно-белые пышные цветы гортензии в вазе с узким горлышком, раскиданные по полу книги... Машинально я склонилась и принялась подбирать их. "Роза любви", "Первое утро", "Храбрая мисс Найтли", "История редких мистических культов, издание иллюстрированное и дополненное"...

Я вздрогнула от неожиданности, и тяжелый том вывернулся у меня из пальцев.

Показалось?

Ощущая суеверную жуть, я присела на пол и подвинула "Историю культов" к себе. Нет, мне не показалось – в нескольких местах страницы были заложены сухими цветами. Эвани очень бережно относилась к книгам. Вряд ли она бы стала делать такое. Значит, заложил их Энтони... или Дуглас Шилдс?

Дрожащими руками я принялась листать том.

Первый же заложенный параграф гласил:

"Миром правит закон равновесия.

Приобретая некие блага, мы всегда отдаем нечто ценное взамен. Однако верно и обратное утверждение: лишаясь чего-то, мы получаем иные, недоступные прежде возможности. Испытания и горести омывают душу и закаляют характер. Подобно тому, как жар и удары молота превращают гибкую полосу металла в нечто новое, удивительное, удары судьбы изменяют нас..."

Я пробежала глазами до конца страницы. Все одно и то же, только повторенное разными словами, как это обычно бывает в философских книгах.

Следующая закладка... и следующая...

«Древние боги были справедливы. Они откликались на молитвы, в обмен требуя от человека поклонения и – как знак бесконечной подчинённости – жертв...»

«Считалось, например, что если поразить изображение врага в ногу, то в настоящем бою эта нога может отняться...»

"...умерщвлённая определенным образом жертва, иначе «Дарующий», могла принести исцеление пациенту, иначе «Принимающему».. Это действо называли «принципом всеобщего равновесия», иначе – зеркальным принципом...

...последний подобный случай имел место в деревне Нотшир на западе Герцогства Альба. Пожилая женщина ритуально умерщвляла коз и телят, чтобы вернуть зрение своей дочери, ослепшей в результате несчастного случая...

...утверждала, что «Принимающая» была близка к полному исцелению – зрение вернулось к ней частично. Мы не можем утверждать со всей уверенностью, было ли это следствием ритуала или естественным развитием болезни, однако факты..."

Меня как молнией пронзило.

Вот оно что...

Не Хэмбл убивал – ради коллекции.

Дуглас Шилдс – ради своего сына. И Энтони догадывался о чем-то, Энтони пытался сказать этой книгой, объяснить, показать...

Святые небеса, как же мы были слепы!

В распахнутые ставни бесстыже пялилась луна – масляно-жёлтая, огромная, страшная...

У жертв отрезали пальцы на руках и ногах. Удаляли глаза и изымали органы из тела. Наверное, на алтаре – хорошо освещенном, похожем на стол для операций. Белом... А у Эвани локоны цвета кофе с шоколадом, нежный румянец на скулах и ловкие пальцы мастера-парикмахера...

Неужели и её...

– Святые Небеса, нет! – Я шваркнула проклятую книгу об пол и, сама перепугавшись, принялась быстро вставлять закладки на прежние места. – Я не допущу. Не позволю. Не позволю.

И пусть Эллис уехал сейчас обыскивать дом Хэмбла. Время терять нельзя – вдруг мы опоздаем на минуту, на секунду! Нет, решено – я оставлю ему записку, велю миссис Стрикленд передать её Эллису, как он появится. Другую пошлю ему с... скажем, с Томми Эндрюсом-младшим. Пусть возьмет лошадь из конюшни и едет сию секунду. А я... кажется, у меня лежал где-то револьвер. И Эллис научил меня неплохо с ним обращаться. Сколько там слуг у Шилдса? Трое? Что ж, думаю, револьвер вполне может уравнять шансы одной леди против четверых мужчин.

Миссис Стрикленд, к счастью, оказалась не из тех служанок, что удивляются странным приказам. Сказано дождаться мистера Норманна и передать записку – значит, будет сделано. К Томми пришлось искать иной подход, но и тут я справилась. Какой мальчишка не мечтает стать героем? А мне даже и привирать не пришлось – записка действительно могла спасти Эвани жизнь.

Некоторое время я колебалась: не позвать ли с собой Мэдди? Однако второго револьвера у меня не было. Зная Мэдди, глупо было рассчитывать на то, что она просто постоит в сторонке. Нет. Готова поклясться – кинется в самую гущу событий... Нет, рисковать ещё и Мэдди нельзя.

Значит, еду одна, благо лошадь уже поседлана и дожидается у ворот. К тому же всё, что от меня требуется – отвлечь Шилдса от ритуала и выиграть для Эвани время. А потом уже подоспеет помощь, и спасут... нас обеих.

Да. Надо надеяться на это.

Другого выхода нет.

В спальне я быстро переоделась в амазонку – в юбках наверняка будет неудобно, а шлейф потом можно просто заколоть, чтоб не мешался. Револьвер дожидался своего часа в дубовом ларце, в кабинете. Тяжёлый, холодный металл удобно лёг в ладонь – иллюзия, я знала, что через час мне уже трудно будет держать такой вес на вытянутой руке.

Но другого выхода нет.

Из-за волнения у меня наступило престранное состояние. С одной стороны, мышление сделалось ясным и чётким, всякое действие прослеживалось на несколько шагов вперед, как в шахматах. Я уже почти не боялась. Только кровь горела, словно превратилась в крепкий кофе с бхаратским перцем. С другой стороны, некоторые мои поступки иначе, как "глупостью", назвать было нельзя.

Зачем, спрашивается, я пыталась подвязать шелковой лентой шляпку, если головной убор мне только помешал бы в итоге?

Право, загадка.

В раздражении я швырнула шляпку на стол и собралась уже было выходить, как на пороге кабинета появился тот, кого мне никак не хотелось видеть.

– Вы куда-то торопитесь, леди?

– Не ваше дело, мистер Маноле.

Он улыбнулся. Тёмно-красная рубаха, чёрные плотные штаны, сапоги до колен, какой-то талисман на длинном шнурке – не порядочный аксонец, гипси, бродяга, мошенник... колдун, как сказала Зельда. Даже глаза у него отсвечивали зеленью, как у злой кошки.

– Моё. Эллис мне сказал приглядеть за вами, леди. Куда ж вы собираетесь?

– В сад. Освежиться.

– Врёте ведь. Вы собираетесь ехать к этому Шилдсу.

Краска бросилась мне в лицо.

– Так вы прочли записку?

– Ну, разумеется, – пожал он плечами и уставился на меня в упор. – Нет, леди. Вы никуда не поедете. Слишком опасно. Дождемся Эллиса, он будет тут через час или полтора, самое большое.

От ярости голос у меня срывался. Невидимая отсюда бесстыжая луна сверлила спину жёлтым глазом – кажется, прямо сквозь стены и потолки – и толкала на странные поступки.

Я чувствовала, как схожу с ума. Как пьянею – без вина... Моё место словно заняла незнакомка, и она говорила страстно, горячо – и глупо, но поделать с нею я ничего не могла. Лайзо попытался задержать меня, пусть и из благих намерений, и стал врагом.

Это... страх за близкого человека? Это чувство, затмевающее рассудок?..

– Полтора часа – сюда. Полчаса теряем на сборы. Ещё час – на дорогу к Шилдсу... За такое время можно убить десяток человек!

Я спрятала руку за спину и незаметно взвела курок. Святые Небеса, зачем, зачем?

– Предпочтете рискнуть тремя жизнями вместо одной? – Лайзо тоже повысил голос, и я невольно отступила на шаг. Это было... жутко.

– Почему – тремя? – едва я нашла в себе силы ответить. – Вас я не прошу меня сопровождать... а со своей жизнью как-нибудь разберусь. Отойдите, мистер Маноле, если не желаете мне помогать.

Он сузил глаза.

– Если понадобится, я просто-напросто оглушу вас, леди, и оставлю дожидаться Эллиса без сознания, – слова холодно отзванивали металлом. – Если вы правы, то Шилдс там не один. Их четверо – в лучшем случае. Мы не справимся, леди.

– Ах, оглушите? – Мой голос истекал патокой. Я знала, что Лайзо прав, кругом прав, но остановиться уже не могла, потому что в этот момент, Эвани, возможно, мучительно умирала. – Я тоже умею угрожать, мистер Маноле, – и черное дуло револьвера уставилось ему в лоб. – Попробуете напасть – спущу курок.

– Убить человека сложно, леди.

Теперь сощурилась уже я.

– Наверное, да. Возможно, я даже пожалею потом. Но сейчас... Вы ведь понимаете, мистер Маноле, да?

– Опустите револьвер.

– Отойдите в сторону.

– Опустите револьвер, – с мягкой угрозой произнес Лайзо. – На выстрел сбежится полдома. Всем будете угрожать?

– Я скажу, что вы напали на меня. Слово леди против слова гипси?

Он выругался. Я быстро оглядела письменный стол – ключей от двери нигде не было видно. Неужели опять оставила их в спальне?

...что я творю, о, святая Роберта, что творю...

– Хватит споров, мистер Маноле. Вы ведь знаете, что я могу выстрелить, и что я выстрелю, если возникнет необходимость. – Кажется, моими устами говорили сейчас все две сотни предков по линии Валтеров – флотоводцы, генералы, шпионы на службе у короны... И такие, как леди Милдред – не боящиеся ничего и никого, ломающие вековые устои, ставшие кумирами целых поколений. – В комнату, быстро. – Я отступила в сторону. Лайзо подчинился, сверля меня тёмным взглядом. Что его убедило – револьвер? Или овладевшее мною безумие страха? – Хорошо. А теперь – полезайте под стол.

– Что? – В кошачьих зелёных глазах мелькнуло искреннее удивление. – Леди, я...

– Не спорьте, – холодно произнесла я. Нервы были натянуты, как стальные струны. Еще немного – и лопнут, и тогда я точно нажму на курок. – Просто делаете, что вам говорят. Ну!

Лайзо, бросив на меня еще один странный взгляд, все же послушался.

– Спиной к ножке стола.

Хорошая вещь, старинная... неподъёмная. Чёрное дерево вообще весьма плотное, а этот полированный монстр вдобавок огромный, как корова. И весит, полагаю, столько же.

– Руки завести за ножку. Выше. Выше! Вот так. А теперь – не шевелитесь. Честно скажу, мне сложно держать револьвер одной рукой. Только дёрнитесь – выстрелю.

– Понял. Смотрите, не нажмите на курок случайно, – насмешливо протянул Лайзо.

Я вдавила дуло револьвера ему в затылок уже с силой – будет знать, как смеяться над графиней... Впрочем, сейчас моя проблема не в этом. А в том, чтобы прикрутить руки Лайзо к ножке так, чтобы он хотя бы с четверть часа не мог выпутаться. Впрочем, опыт обращения с шелковыми шляпными лентами у меня более чем обширный. И затянуть узел, даже и одной рукой, я сумею.

"Это ошибка, ошибка, ошибка", – колотилось в висках.

Но страх опоздать и потерять Эвани говорил громче.

– У вас ловкие пальцы, леди.

Нельзя было понять, говорит это Лайзо с издёвкой или искренне хвалит.

– Спасибо.

Я попыталась проверить надежность узлов, поддев ленту. Однако ногти лишь впустую царапнули разгоряченную кожу – шёлк прилегал очень плотно. Пожалуй, даже слишком – так недолго и перекрыть ток крови. В порыве жалости я, будто извиняясь, огладила смуглые запястья, напряженно сжатые кулаки... Лайзо вздрогнул и вывернул шею, пытаясь заглянуть мне в глаза.

Нечто фантасмагорическое и тревожное чудилось в этой мизансцене. Связанный под прицелом револьвера, Лайзо должен был выглядеть беспомощным, но отчего-то казался по-прежнему опасным.

До мурашек по спине, до странного чувства, словно что-то щекочет внутри при каждом вздохе...

– Ну, что же, леди, похоже, мне остается только пожелать вам удачи? – полувопросительно произнёс Лайзо. Уголки губ у него подрагивали.

– Пожелайте, почему бы и нет. – Я отступила, но пока не спешила убирать оружие. Сделать это можно и на улице. – Мне совсем не хочется стать очередной жертвой чудовища.

– Тогда – удачи, – без тени сомнения сказал Лайзо. – И я поеду за вами, как только стяну это, – он выразительно шевельнул пальцами.

– Как пожелаете, – только плечами пожала я, прекрасно понимая, что через полчаса меня будет уже не остановить. Пока поседлают лошадь, пока выведут её на дорогу... – Всего наилучшего.

Хлопнула дверь, разделяя пространство на два мира. В первом, безопасном и относительно спокойном, остался Лайзо, по-дурацки привязанный зелёной шляпной лентой к массивному письменному столу. А во втором меня ждала ночь – и неизвестность.

– Только не сомневаться, – прошептала я, чувствуя, как исчезает овладевшее мною ненадолго безрассудство и приходит осознание-предчувствие страшной ошибки. – Ради Эвани. Ради неё.

Я сама не заметила, как очутилась в седле. Лошадь беспокойно фыркала и переступала копытами – наверное, чуяла моё волнение. Или, возможно, просто была недовольна, что её разбудили и заставили скакать куда-то в темноте. Впрочем, дорога к поместью Шилдса была ровной... Если ехать попеременно шагом и рысью, получалось около сорока минут, хотя обычно эту верховую прогулку мы растягивали на два-три часа – уж больно места красивые. Значит, пущу лошадь галопом – доеду за двадцать минут. Но что делать в самом поместье?

От размышлений меня отвлёк перестук подков. Я обернулась через плечо. Развилка, от которой дороги в деревню и к Шилдсу расходились, осталась уже позади, но не слишком далеко. И, если приглядеться, то можно было бы различить в лунном свете, как из рощицы медленно выезжает всадник. На секунду сердце замерло – неужели Эвани? Но почти сразу стало ясно, что это мужчина.

Не став искушать судьбу, я пустила лошадь сначала быстрым шагом, потом – галопом. Требовалось ещё кое-что обдумать... например, как отвлекать Шилдса.

Вряд ли он поверит, что графиня решила по-соседски заглянуть на огонёк после полуночи. Может, солгать, что я гуляла и заблудилась? Не слишком правдоподобно, но объясняет хоть что-то. А потом? Напроситься на чай, затягивая время? Нет, не пойдёт. Эллис говорил, что преступник действует не один. А что, если над Эвани проведут обряд в то самое время, когда мы будем пить чай и мило беседовать о погоде?

Дорога стелилась под копыта лошади в безжизненном лунном свете, как сморщенная лента серого сукна. "Глубокие воды" становились все ближе, а время на размышления таяло.

Что делать? Сразу приставить револьвер к виску Шилдса и потребовать вернуть Эвани? Выстрелить без переговоров и искать её самой? Напугать убийц погоней, пригрозить им арестом?

Глупо, глупо, глупо.

У Шилдса трое слуг. При самом худшем раскладе против меня будет четверо мужчин. Возможно, и у них найдется оружие, поэтому силой действовать нельзя. Только хитростью. Нужно посеять среди них панику, дезориентировать их...

Мысль о панике потянула за собою смутное воспоминание – крики, беготня, дым. Кажется, этой весною, когда Хаммерсон пытался отсрочить выплату за аренду, он поджег мой дом на Спэрроу-плейс. А что, если и мне сделать то же самое? Только не с домом, разумеется, иначе Эвани может пострадать. Кажется, за особняком были какие-то хозяйственные постройки. Или гаражи, или конюшни, или какие-то склады – почему бы и не поджечь их?

Я сжала зубы.

Хороший был бы выход. Жаль, что у меня нет спичек. Но кто же знал, что графине Эверсанской и Валтерской нынче ночью придётся заделаться поджигательницей?

"Эллис как-то говорил, что огонь можно развести с помощью револьвера, – вспомнилось мне внезапно. – Только как?"

Вскоре лошадь начала уставать. Пришлось сменить аллюр – безопасней было доехать шагом. Да и лишний шум мог привлечь нежелательное внимание... Некоторое время я отчаянно размышляла, как ещё отогнать Шилдса от Эвани и потянуть время, если добыть хотя бы искру не получится, а потом внезапно услышала крайне подозрительный звук. Всадники?

Я обернулась.

За холмом не было видно, но, судя по шуму, меня нагоняли. И не один человек, а, по меньшей мере, двое. Союзники? Или враги? Или это Эллис вернулся и успел уже выслать помощь?

Прежде, чем я успела решить, как действовать, на гребне холма показался сперва один всадник, а затем, чуть погодя – второй. Глаза мои уже привыкли к темноте, и преследователей своих я узнала почти сразу.

Лайзо и... мистер Оуэн?!

– Леди, только не делайте глупостей! – крикнул Лайзо, когда между нами оставалось шагов двадцать. Оуэн был ещё слишком далеко для разговора, да к тому же его лошадь перешла на шаг. – Погодите. Давайте поговорим!

Пытаться сбежать сейчас – крайне глупо. Поэтому я только вновь достала револьвер, прикрыла его краем шлейфа и попыталась принять вид, исполненный достоинства.

– Как ни странно, но я рада вас видеть, мистер Маноле. Интересно только, как вы сумели так быстро освободиться.

Он подъехал почти вплотную, и я заметила, что лошадь его не посёдлана. Тем не менее, Лайзо сидел непринужденно и уверенно, как будто врос в лошадиную спину, и никакие скачки на сколь угодно большой скорости не могли его сбросить на землю.

– Это секрет, леди, – улыбнулся Лайзо, склонив голову. – Если хотите, я вас потом поучить могу... Как это называется – дать частные уроки по связыванию и по высвобождению из пут?

Я поджала губы, а он только рассмеялся, запрокинув лицо к ночному небу.

– Полагаете, и впредь будут возникать ситуации, в которых мне придётся искать способы избавиться от вас, мистер Маноле? – Смех оборвался. – Попробуете снова меня остановить? Когда я уже почти у цели?

– А что вы хотите сделать, леди? Ворваться в особняк, размахивая револьвером? – с неуловимой иронией переспросил этот несносный человек.

– Хочу поджечь конюшню.

– Замечательно, вы хотите... простите, что? – Лайзо начал отвечать так же саркастически, словно по привычке, но конец фразы прозвучал недоверчиво.

– Поджечь конюшню. Или сарай. Или что-нибудь другое, – пояснила я сухо. – Только у меня, к сожалению, нет спичек.

– Ай, можно и без них обойтись. – Лайзо задумчиво провёл пальцем по нижней губе и вдруг уставился на меня весело: – Голова-то у вас ясная, видно, всё же страх и горе разум не застили.

В груди словно провернулся острый осколок.

– Я сейчас не могу себе позволить этого, мистер Маноле.

Тем временем мистер Оуэн приблизился на достаточное расстояние, чтобы слышать нашу беседу. Жених Эвани... Представляю, что он чувствует, зная, что его возлюбленная находится в страшной опасности. Боль и страх, как и я. А бесплодное ожидание, наверное, кажется ему предательством – как и мне... Значит, Оуэн – союзник?

– Хорошо, что вы, леди, головы не теряете, – серьёзно кивнул Лайзо, не подозревая о направлении моих размышлений. – Но, может, вернётесь? Или хотя бы здесь подождете. Ричард вас посторожит от беды, а я пока сарай подпалю. Пожар – не летний ливень, он и убийцу с места сгонит.

– Не побоитесь пойти? – позволила я себе усомниться. – Один против... возможно, против четверых?

– А вы мне револьвер свой отдайте – тогда точно не побоюсь, – коварно предложил Лайзо, явно проглотив что-то вроде "Да кто б говорил!".

– Не отдам.

– Тогда придётся идти и бояться, – только и развёл руками он.

Его слова прозвучали крайне подозрительно. Ещё полчаса назад Лайзо и думать не хотел о том, чтобы спешить на выручку Эвани. А теперь вызвался выступить против Шилдса и его подручных в одиночку, без всякой поддержки, даже Оуэна оставив здесь, для моей защиты.

Неужели обманывает, хитрит? Или смирился с тем, что так или иначе, но Эвани я не оставлю?

Знать бы наверняка! Жаль, что это невозможно. Значит, придется действовать так, как если бы Лайзо пытался меня обмануть.

– Я тоже пойду, мистер Маноле. Во-первых, вам может понадобиться помощь вооруженного человека. Во-вторых... – голос у меня сорвался. – Вы хоть представляете, что это такое – стоять в стороне, когда жизнь друга в опасности? Мы сейчас разговариваем, а Эвани, возможно, в этот самый момент...

Сглотнув, я отвернулась, не в силах больше продолжать.

– Значит, всё же полезете на рожон? – вздохнул Лайзо, которого, видимо, нисколько не впечатлила моя речь. Ничего. Она предназначалась не для него, а для другого человека. Того, кто сидел сейчас в седле, до побелевших костяшек вцепившись в повод, слепо распахнув глаза в лунную ночь. – Видать, по-хорошему не выйдет. – Он тронул лошадь пятками, и та послушно переступила, оказавшись почти вплотную к моей. – Говорю вам, возвращайтесь назад. И игрушку мне свою отдайте.

Лайзо вдруг резко подался вперед и до боли сжал моё запястье. Той руки, которой я держала револьвер. И так сильно – не шевельнуться! Уже не смутное ощущение опасности накатило, не простой страх – чистый ужас, как в сюрреалистических кошмарах. Лицо Лайзо было слишком близко, и хотя смотрел этот невероятный человек снизу вверх, исподлобья, казалось, что он нависает надо мною, заслоняя собой и поле, и холмы, и небо, и даже всю эту ночь.

– Не отдам. Я не позволю Эвани погибнуть.

Он сжал запястье сильнее. Я почувствовала, как мои пальцы расслабляются, как рукоять револьвера выскальзывает... Но внезапно раздался голос Оуэна.

– Она права, Лайзо. Отпустите её. Нельзя просто сидеть и ждать помощи – Эвани может пострадать. Нас трое, у нас есть оружие – думаю, мы сможем обезвредить преступников.

– Дик? – обернулся в полнейшем изумлении Лайзо.

– Так надо, Лайзо. Пойми.

Лицо моего управляющего было как у человека, который вполне сознательно совершает самую большую благородную глупость в жизни. А ещё – глаза сияли надеждой. Той, которая сворачивает горы на своем пути. Лайзо процедил сквозь зубы что-то злое на незнакомом языке... и разжал руку.

– С двоими я не справлюсь. Придётся по-вашему делать, – сказал он без всякого выражения. – Но тогда позвольте мне первому идти. Лошадей тут оставим – вон к тому дубку привяжем. Я переберусь через ограду и подожгу сарай... Или что там такое у Шилдса за домом. Посмотрим, кто к нам на огонек выглянет – и расспросим хорошенько.

Сказал – и спрыгнул на землю.

Без лошади я сразу почувствовала себя куда менее уверено. Только тяжесть револьвера в руке успокаивала и придавала сил. Ладонь ощущала каждую неровность, каждую жилку искусной резьбы на перламутровой инкрустации рукояти, тепло нагревшегося металла и мелкие царапинки, почти заполированные тысячами прикосновений... Когда-то эта вещь принадлежала моему отцу, а он не боялся, кажется, ничего – кроме пересудов.

Сухая трава цеплялась за амазонку, словно не хотела пускать меня в логово Шилдса. Пахло чем-то остро-свежим, грозовым, хотя небо было чистым – молочно сияли белые звезды, пялилась единственным желтым глазом на землю бесстыжая луна, подсвечивая редкие перья облаков. Неумолимо приближались "Глубокие воды" – высокая ограда, запущенный сад... и маленький дворец, построенный для мертвой принцессы.

А сейчас в нем обитал принц с золотыми волосами. И служили ему чудовища.

– Ви... Леди Виржиния, – Лайзо обернулся ко мне. – Подождите здесь. Я перелезу через ограду, гляну, не ждет ли нас кто, и если нет – открою ворота. – Он переплел руки на груди и добавил нехотя: – Огонь-то я разведу, да такой, что от самого Бромли видно будет. Да только есть у меня сомнения – выйдет ли это делу на пользу? Да и вдруг Шилдс ваш не виноватый?