Текст книги "13 кофейных историй (СИ)"
Автор книги: Софья Ролдугина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 76 (всего у книги 139 страниц)
– Леди, чем хотите поклянусь, не думала я его убивать, – выдохнула наконец Мэй, крутя в руках полумаску из раскрашенной акварелью бумаги. – Само как-то вышло.
– Не сомневаюсь, – повела я сложенным веером в знак согласия. – Тем не менее, я хотела бы услышать подробности. Разумеется, обвинять вас в убийстве никто не будет – я уже приложила немалые усилия, чтобы расследование не состоялось. Связи, знаете ли… Впрочем, сперва расскажите, как вы умудрились украсть мой парик и деталь костюма бедняжки Мадлен.
Мэй опустила взгляд.
– Да и воровать-то я не хотела. Так, схватила сверху, что попалось… Мы с Шоном так размечтались, что на карнавал попадём, а у вас наряды прямо сверху лежали… Я взяла на один только вечер, чтоб мы на палубе потанцевали и повоображали, а потом вернуть не смогла. Как было собралась…
Я шагнула ближе к ней.
– Интересно… Значит, фрукты больному мистеру Кэрригану вы относили сами, по своей воле? Не по указанию Арлин?
Мэй вспыхнула.
– Арлин ничего не знала, клянусь. Да и поколотили Шона из-за меня, он же на меня тогда посмотрел, просто мы с Арлин рядом шли… А Чендлер, чтоб ему пусто было, навыдумывал всякое, да ещё и Арлин то же в голову вбил…
Я только вздохнула.
Просто классическая история любви – служанка полублагородного происхождения, лихой моряк, наивная госпожа и ревнивый супруг, ревнующий не к той особе.
– Понятно. Однако вернёмся к злополучной ночи… Вы действительно в сундуке спрятались?
– А что же мне делать было? – передёрнула плечами Мэй, отвернувшись. – Умирать-то не хочется, вот и полезла… А уж как эта свинья буянила, в жизни не забуду! Всю каюту разнёс, окаянный. Наверно, час всё вокруг крушил. А я там лежала, скрючившись, и всем святым молилась, чтоб он сдуру не поджёг каюту. Видно, услышали меня, потому что ближе к утру, как я заснула уже, сундук вдруг открылся сам по себе.
– Сам по себе? – не поверила я. – И вы ничего не слышали? Ни скрип ключей, ни шаги?
Мэй задумалась.
– Звон. Я слышала звон. Как будто медные монетки друг о друга ударяются. И дыхание, но какое-то глухое… Потом что-то пошуршало в замке… И вдруг крышка щёлкнула и вверх поехала. Ну, пока-то я выбралась, глаза протёрла… Никого вокруг уж и не было.
– И вы решили выбраться?
– Лин искать, – тихо ответила Мэй, комкая несчастную маску. – Я же за неё, дурочку, больше всего боюсь. Она одна пропадёт. Лежу в сундуке и думаю – а вдруг её этот боров пропал? Вдруг она к вам не достучалась? В общем, я как выбралась, так хотела сразу бежать, а потом подумала – что, если на Чендлера сама натолкнусь? Вот и напялила сверху первое, что в голову пришло, чтоб он меня не узнал. Парик и плащ.
– Разумно, – согласилась я.
– Да ну их! – Мэй бросила испорченную маску под ноги. – Всё равно он меня узнал.
Признаться, на этом моменте рассказа, хоть я уже и знала, что Чендлер мёртв, мне стало не по себе.
– Дайте-ка, попробую продолжить, – негромко произнесла я, бросая взгляд искоса на Крысолова. Тот не двигался, наблюдая. – Вы встретили Чендлера около лестницы, разделяющей крыло, где располагалась ваша каюта, и крыло, где располагалась наша.
– Лоб в лоб с ним столкнулась, даже голову наклонить не успела, – подтвердила Мэй. – До сих пор на лбу синяк. Мне в одном повезло – Чендлер был пьян, как моряк… Прости, Шон, миленький. В общем, пьян до полусмерти. Но силища у него прежняя осталась. Он как заорал что-то про воровок, про то, как он нас убьёт и кишки по реям развесит, что кончилась у него доброта для нас… За парик меня дёрнул, стащил его. Я в свою сторону тяну, он – в свою… Не знаю, чем бы дело кончилось, да тут Шон подоспел.
Мэй умолкла. Кэрриган прочистил горло.
– Эм, ну, мэм, это я его и убил. Чендлера того. Сказать по правде, и того не хотел, а хотел по роже его гнусной съездить, хе-хе, за трость отплатить, да он, дурень, у борта стоял. Он от меня шарахнулся, спиной на поручень налетел… А росту он был немалого… В общем, голова у него перевесила, и полетел он в море. Я Мэй в руки парик сунул, велел бежать, а сам сбегал за напарником. Сэм-то, старина, вместо дежурства спал, я его разбудил, и стали мы лодку спускать, на помощь звать… Да только всё одно, когда Чендлера выловили, мёртвый он уже был, мертвее некуда… – Кэрриган стащил маску и уставился на меня честными глазами. – Что теперь-то делать будете, леди? Я-то под суд с лёгкой душой пойду, да как бы за собой Мэй не утянуть…
Да уж, выбор передо мною стоял не из простых.
– Что делать? – вздохнула я и сложила веер. – Ничего, пожалуй. Расследования не будет, Чендлер погиб по случайности – таков вердикт. Ваша тайна останется на вашей же совести. Но помните вот о чём… Когда-то, очень давно, Рольф Чендлер был хорошим мальчиком, который кормил всю свою семью – мать, сестёр и брата, был им единственной опорой и защитой. Он испытал много горя, потерял почти всех близких… А потом один престарелый мерзавец женился на его последней – младшей – четырнадцатилетней сестре. Девочка через год повесилась. Чендлер отомстил мерзавцу и всей его родственникам… А через двадцать с лишним лет женился на Арлин и был уже таким, каким вы его знали. Подумайте об этом на досуге, Мэй. И вы также, мистер Кэрриган. Доброй ночи.
Я развернулась и направилась обратно к площади, где бушевала неукротимая стихия карнавала. Но праздничное настроение исчезло; Крысолов, словно почувствовав перемену, увёл меня гулять по тихим улицам и мостам, почти до самого рассвета. В гостиницу мы вернулись вовремя и без особенных приключений – у этого хитреца нашлись запасные ключи от чёрного хода, и в номер я попала без хлопот.
Ключи напомнили мне кое о чём.
– Признайтесь, сэр, – обратилась я к нему, уже распрощавшись было. – Ведь это вы были тем самым безбилетным пассажиром? И Мэй из сундука тоже выпустили вы?
Он рассмеялся:
– Насчёт Мэй – отпираться не буду, я ведь обещал за вашими подругами присмотреть, а что до безбилетных пассажиров… – В голосе его появились лукавые нотки. – Что вы, леди, я – Крысолов, а значит, я хожу дорогами сна, и…
– И как, по-вашему, я метаю трости? Сильно, наверно, попало?
– Не так уж сильно… – Он прикусил язык, но уже было поздно.
Теперь смеялась уже я.
На память о карнавале в Серениссиме у меня осталась маска шута.
Следующим утром мы завтракали вместе с Арлин, Мэй и Шварцами. Служанка вела себя так, словно ничего не случилось, и я следовала её примеру. Благо миссис Шварц весьма охотно подхватила разговор о мисс Кэролайн Смит и научных конференциях, к вящему неудовольствию своего болезненного супруга.
На десерт подали кофе.
– Какой он странный! – изумилась Арлин. – Полосатый… Тут слои, верно?
– Верно, – улыбнулась я. – Этот кофе подали по моему приказу. Он называется «маскарадным» или «карнавальным» и подаётся в высоких стаканах с петелькой. Немного напоминает жизнь, не так ли? Светлые слои чередуются с темными, сладкие – с горькими…
– Интересно, – всплеснула руками миссис Шварц. – А что там, на дне?
– На дне? Сгущённое молоко, – ответила я. – Знаете ли, некоторые находят его слишком сладким… Но иногда хочется побаловать себя, верно?
Дамы и дети, разумеется, согласились.
А джентльменов в лице мистера Шварца, по большому счёту, никто и не спрашивал.
История девятая
Кофе с сюрпризом
Леди Виржиния, графиня Эверсан-Валтер, возвращается в Бромли после долгого путешествия по материку. Она надеется посвятить лето воспитанию своего юного подопечного, Лиама – бывшего приютского подкидыша, а ныне подставного баронета Сайера. А в особняке на Спэрроу-плейс появляются двое новичков – молоденькая служанка и гувернёр. Казалось бы, всё располагает к размеренной и отчасти скучной жизни, но…
Но вскоре детектив Эллис втягивает Виржинию в расследование серии дерзких краж и жестокого убийства. Виржиния и не догадывается, что в этом деле её ждёт не один сюрприз…
«Кофе с сюрпризом» – несколько эксцентричный рецепт, который, однако, прекрасно подходит для неторопливого завтрака.
Сперва делаем крепкий кофе методом френч-пресс или в турке; во втором случае сразу процеживаем напиток через фильтр. Можно добавить при варке соли – на кончике ножа, сахара – щепотку, и чёрного перца по вкусу. Затем кладём на дно чашки несколько толстых ломтиков сыра – только не копчёного, не творожного и не слишком острого, лучше всего подходят сорта наподобие «гауды». Быстро заливаем сыр горячим-горячим кофе.
Завтрак готов!
Традиционно «кофе с сюрпризом» подаётся с пресными кунжутными крекерами. Сыр придаёт напитку пикантный сливочно-островатый вкус. А расплавленную массу со дна можно потом намазать на крекер или даже съесть ложечкой просто так.
Приятного аппетита!
Так вышло, что моё романское путешествие затянулось.
На маскарад вместе мы с маркизом так и не попали, но ещё дважды я побывала на празднике в сопровождении Мэтью, Мадлен и Лиама. Это было очень весело, тепло… и как-то по-семейному, но я, признаться, скучала по непредсказуемым выходкам Крысолова, по его пространным рассказам, по мистическим легендам и остроумным репликам. Окна в номере оставались открыты на ночь… однако незнакомец в медной маске так и не воспользовался недвусмысленным приглашением.
Он исчез – как дух или сон, развеянный лучами утреннего солнца.
В особняке, подаренном мне дядей Рэйвеном, я провела почти две недели, а потом не выдержала тишины, уединения и бездействия – и сорвалась в бессмысленно-торопливое путешествие. Маркиз остался в Серениссиме, а мы… Мы проехали вдоль всего Романского полуострова, останавливаясь в разных городах – где на день-другой, где на неделю; пересекли Марсовию, посетив в том числе место гибели Анны де Реми, девы-воительницы, которую некогда сожгли как ведьму, а теперь почитали как святую; и, наконец, после бесчисленных пересадок с поезда на поезд добрались до пролива и сели на паром, отплывающий в Аксонию.
Пожалуй, в железных дорогах я теперь разбиралась не хуже, чем в сортах кофе… Но в Бромли вернулась лишь одновременно с летом – уже в начале июня.
К тому времени ремонт в «Старом гнезде» был завершён. Кофейню отполировали от крыши до подвалов, отладили водопровод, заменили устаревший холодильник внизу более совершенным и безопасным – это оказалось весьма дорогим удовольствием, и, конечно, привели в порядок освещение, изничтожив последние газовые лампы и заменив их электрическими, самыми новыми и модными в Аксонии. В особняке на Спэрроу-плейс проделали всё то же, но в меньших масштабах – кое на чём я решила сэкономить.
Открытие кофейни пришлось на второе воскресенье лета; а на следующий день ко мне заглянул Эллис.
Он пришёл поздно вечером, как обычно, после того, как Мадлен заперла парадную дверь. Постучался с чёрного хода, растормошил вечно сумрачного Георга, похвалил выпечку миссис Хат, беззастенчиво утащив по дороге рогалик с корицей – и ворвался в зал ураганом, сметающим сами представления о приличиях и этикете.
– Виржиния, а вы загорели! – рассмеялся он, снимая кепи и разглядывая меня с расстояния шага – такой же бессовестно-беспардонный, как и всегда, взъерошенный, голубоглазый… с той самой улыбкой, которая могла в любую секунду из солнечной стать пугающе-ледяной. – Наверное, это не комплимент для леди, ведь в моде белокожие неженки, но вам идёт. Море понравилось?
– Очень, – улыбнулась я в ответ. – Кофе с пирожным? Или чего-нибудь посолиднее?
– Обойдёмся кофе. Сегодня я сыт – Натаниэлл приготовил неплохое жаркое, надеюсь, не из своих, гм, пациентов… Слышал, на «Мартинике» произошло нечто занимательное?
– Да, вам бы понравилось, Эллис, – вырвался у меня вздох. – К сожалению, я не могу ничего рассказать.
– И не надо, – отмахнулся он, наконец усаживаясь за стол. – Я читал газеты. Готов спорить, виновата её служанка. Больше некому.
– А почему вы не думаете, что он сам выпал за борт? – Я сделала знак Мэдди, чтобы она принесла кофе и каких-нибудь пирожных.
– Потому что в эту версию слишком уж рьяно вцепились власти и газетчики, – по-лисьи ухмыльнулся Эллис и взъерошил волосы. – Значит, убийца – неудобный человек… Ну, и слишком быстро выдали замуж эту самую служанку.
«Ах, значит Мэй теперь – миссис Кэрриган», – порадовалась я про себя за девушку, а вслух сказала:
– Что ж, в проницательности вам не откажешь. Но продолжать этот разговор я бы не хотела.
– Как пожелаете, – неожиданно легко согласился Эллис. – О, Мадлен, большое спасибо… А что это?
Мэдди, вроде бы отправившаяся на кухню за кофе, вернулась с небольшим бумажным свёртком в руках. В отчаянии оглянувшись на меня словно бы в поисках поддержки, она пихнула свёрток в руки замершему Эллису, выбежала из зала, цокая каблуками, и буквально взлетела по лестнице. Я услышала, как хлопает наверху дверь комнаты и звякает щеколда.
– Интересно, – пробормотал детектив, поддевая ногтем краешек бумажной обёртки. – Надеюсь, там не бомба…
– Что вы, Мэдди не стала бы так рисковать моей жизнью, – вздохнула я, уже догадавшись, что внутри. – И ядовитых змей там тоже нет. Прекратите трусить, Эллис, и открывайте. А я пока схожу за кофе.
– Ну да, – растерянно согласился детектив. – Судя по тому, как у Мадлен пылало лицо, вниз она сегодня не спустится. Не при мне – точно.
Пока я ходила на кухню, Эллис разворошил бумагу и расправил подарок – бхаратский шарф из пашмины, длинный-длинный, в крупную серо-голубую клетку. Мне тут же вспомнился восточный базар в Никее, приморском городке на юге Марсовии. Я приобрела там чудный платок из ярко-синего шёлка, а Мэдди – этот шарф. Собиралась ли она уже тогда подарить его Эллису? Скорее всего, да…
– А как ваши дела? – спросила я, когда неловкое молчание затянулось.
Эллис, торопливо намотав шарф на шею, вцепился в чашку с кофе:
– Неплохо. Мне недавно подкинули замечательную серию краж с убийством, просто подарок какой-то. Представляете, Виржиния, всю зиму кто-то обчищал дома – выносил драгоценности, деньги, иногда меха, но с умом. Приметные вещи не трогал, момент выбирал всегда очень удачно… И примерно две недели назад на задворках очередного ограбленного дома обнаружился труп. Молодой мужчина, романец, учитель музыки, сорок восемь ножевых ранений, большая часть из которых – в область шеи. По моим сведениям, он и есть вор, многое указывает на это. Но у него был подельник… Точнее, подельница.
– Есть улики?
– Подозрения, – уклонился от ответа Эллис. – Позже расскажу подробнее, если пожелаете, конечно. Кстати, как поживает маркиз?
– На следующей неделе возвращается в Бромли, – сообщила я. Эллис повеселел.
– Это прекрасно, просто прекрасно. Гм, чего у вас ещё нового, кроме убийства и ремонта? – Он демонстративно огляделся по сторонам, теребя край шарфа. – Лето проведёте в городе?
– Большую часть. Что же касается нового… – Я задумалась. – Ах, да, чуть не забыла. У меня новая служанка. Девушке уже пятнадцать лет, она обучалась парикмахерскому искусству. Зовут её Юджиния Смолл, и она будет моей горничной. А Магду я перевожу в экономки.
– О, – оживился Эллис. – И как вам эта Юджиния?
– Я пока не смогла ещё оценить её таланты, к работе она приступает с завтрашнего дня, – улыбнулась я. – Но надеюсь на лучшее…
Я неловко осеклась.
Повисло тягостное молчание.
– Эвани, – тихо произнес Эллис в конце концов. Я кивнула. – Знаете, давайте лучше о кражах поговорим. Такая жизнеутверждающая тема!
С работы мы постепенно перешли к другим вопросам – обсудили едва не свершившееся сватовство доктора Брэдфорда к младшей дочери главы Управления спокойствия Бромли, грядущее открытие выставки отреставрированных работ «Неизвестные художники Аксонии» в галерее Уэстов и грандиозный бал герцогини Дагвортской, который я, увы, в этом году пропустила. Новостей накопилось много, но обговорить всё не получилось – заглянул Георг и хмуро напомнил, что у меня вроде бы на завтра назначено две встречи, причём с самого раннего утра, а водитель ждёт на улице уже добрый час.
– Бедняга Лайзо, никакого снисхождения к нему, – фыркнул Эллис, поднимаясь и снова наматывая на шею подаренный шарф. – К слову, он меня здорово выручил в предпоследнем деле, даже не знаю, как его благодарить.
Я улыбнулась, догадываясь, куда клонит детектив.
– Насколько здорово?
– Хайрейнов на десять, – ухмыльнулся он. – На большую сумму я свою жизнь не оцениваю.
– Прибавьте к этому стоимость шарфа, – посоветовала я.
Мы посмеялись – и распрощались.
Уже в автомобиле я не преминула расспросить Лайзо, в чём заключалась помощь. С четверть часа он, кажется, изящно насмехался надо мною, уходя от ответа с ловкостью прожжённого дипломата, но потом всё же рассказал правду.
– Эллис в реку свалился. А он как раз в пальто был, штопаном-перештопаном, тяжеленном, вот на дно и пошёл. В Эйвоне бултыхаться – та ещё радость, ну да пришлось нырнуть, не бросать же приятеля, – пожал он плечами небрежно. – Я его на берег вытащил да к матери отволок, сушиться.
– И давно это было? – полюбопытствовала я, мысленно прибавив к премии два хайрейна. Всё-таки купание в зловонных водах Эйвона – уже само по себе героический поступок. – Вы не простудились? Говорят, весна в нынешнем году была поздняя…
– Так это уже, почитай, в мае случилось, недавно совсем, – признался Лайзо. – Аккурат перед тем убийством… – Он улыбнулся – с хитринкой. – Готов спорить, что про убийство Эллис уже всё выложил.
– Вы очень проницательны, мистер Маноле, – скучающим голосом ответила я, на самом деле едва сдерживая смех. – И, полагаю, заслуживаете награды.
Мои слова произвели на него очень странный эффект. Я ожидала, что Лайзо отшутится, как обычно, балансируя на грани между простодушием и фамильярностью. Но он надолго замолчал, пристально вглядываясь в скудно освещённую узкую дорогу, а потом спросил необычно тихим и ровным голосом:
– Леди Виржиния, а что бы вы сказали, если б я уволился?
Меня охватила растерянность.
– О… Полагаю, дядя Рэйвен был бы очень рад возможности приставить к своей беспокойной невесте шпиона-водителя, – отмахнулась я нарочито легкомысленно, однако Лайзо повторил:
– Но что бы вы сказали?
Автомобиль проехал мимо поздно расцветшей рябины, и горло защекотал сладковато-затхлый аромат, одновременно неприятный и притягательный. Я несколько раз глубоко вдохнула, не в силах преодолеть внезапно сковавшую язык немоту, и только потом выговорила:
– Что в данный момент это было бы очень некстати. Мистер Маноле, вы всерьёз собираетесь оставить службу в моём доме, и нужно подыскать вам замену, или…
– Или, – быстро ответил он и дурашливо хмыкнул. – Ай, леди, не берите в голову, ударила мне какая-то дурь под хвост, вот я и ляпнул, не подумав. А так-то, куда я денусь?
– Что ж, вы меня успокоили. – Улыбка у меня вышла натянутая. – На будущее прошу учесть, что заявление об увольнении обычно подаётся за два месяца. Точно также и я предупрежу вас заранее, если решу уволить.
– Ну, спасибо за милость.
– О, это всего лишь государственный закон. Не стоит благодарности.
Разговор оставил тягостное впечатление. Я сама не ожидала, что промучаюсь дурными мыслями почти до утра. Ярко представлялось почему-то, как комнату во флигельке и гараж занимает новый хозяин – седой, немой и смертельно серьёзный мужчина, порекомендованный, разумеется, маркизом. И остаются в прошлом шутливые разговоры по дороге в кофейню и обратно, застенчивые похвалы Магды какой-нибудь мудрёной настойке от боли в суставах, маленькие, но памятные подарки по случаю и без… Я поднялась с постели и достала из верхнего ящика комода ловец снов – ниточки, пёрышки и бусины; затейливая игрушка, не более того. Но отчего-то не хотелось выпускать её из рук, а пальцы скользили и скользили вдоль шёлковой паутины, повторяя узор.
Я обругала саму себя за сентиментальность и отправилась спать. Но даже на следующий день меня продолжала снедать тревога… А пострадал, как водится, ни в чём не повинный человек.
После раннего завтрака и перед встречей с леди Клэймор и леди Вайтберри я решила немного поработать. «Немного» по обыкновению превратилось в «до самого последнего момента». Протоколы судебного заседания читались как увлекательный роман, а остроумные ремарки моего нового адвоката, мистера Панча, могли поспорить в едкости и остроумии с журналом «Новая карикатура». В четверть одиннадцатого я спохватилась, что уже опаздываю, но перед выходом решила заглянуть в спальню, чтобы захватить блокнот с рабочими пометками, сделанными в путешествии…
…и с удивлением обнаружила в комнате перепуганное создание на вид лет четырнадцати от роду.
– Доброе утро, леди, – неловко сделало книксен создание, трепеща ресницами.
Ресницы ей достались, к слову, на загляденье – рыжие, но густые, словно их прорисовали гуашью. Веснушки на носу были на тон темнее, не больше, кожа – что сливки, оттопыренные уши просматривались даже под старомодным чепчиком, а неукротимые кудри выбивались и надо лбом, и у воротника – как медные пружинки. Не девочка – а картинка, добрая праздничная открытка. Правда, из-за зеленоватого оттенка униформы бедняжка выглядела несколько болезненно.
Имя я вспомнила почти сразу.
– Гм… Мисс Смолл, полагаю?
– Юджиния Смолл, – пролепетало создание, моргая часто-часто. Я даже испугалась – вдруг расплачется? – Мне приказано было явиться в девять часов, и…
– Неужели? – нахмурила я брови – и тут же осознала свою промашку. Мне стало стыдно. Бедная девочка больше часа прождала, и это в первый день работы! – Да, действительно. Гм, мисс Смолл… Юджиния, – постаралась я улыбнуться как можно приветливее. – Я понимаю, что тебя, скорее всего, учили несколько другим правилам поведения, но придётся приспосабливаться к моему распорядку. Правило первое – если я увлекусь работой, то могу забыть о некоторых мелочах. Стрижка, укладка или, скажем, завтрак – это мелочи. Правило второе – если я о чём-то забыла, то мне можно напомнить. И правило третье – не тратить время впустую. Если я задерживаюсь более чем на пятнадцать минут – значит, ты должна заняться другой работой, а не просто ждать. И, наконец, главное – не надо бояться. Ты всё запомнила, Юджиния?
Она кивнула так, что стало совершенно ясно – я напугала её еще больше.
У меня вырвался вздох.
– Стрижку переносим на вечер. «Вечер» – несколько условное понятие, он обычно заканчивается, когда ухожу спать, – предупредила я и улыбнулась. – С обязанностями, полагаю, Магда тебя уже познакомила? Прекрасно. И последнее… В этом доме очень поощряется самообразование. Если случится так, что вся работа будет сделана, а время ещё останется – стоит заглянуть в библиотеку и выбрать книгу себе по вкусу. Это ни в коем случае не приказ – просто рекомендация.
Юджиния бледнела, кивала – и лепетала, что всё понимает и «будет стараться наилучшим образом». А потом и вовсе пообещала «никогда больше не разочаровывать леди», и объяснить ей, что виновата в данном случае я – да-да, в Правилах Поведения Идеальных Горничных не всегда пишут правду, и хозяйка иногда оказывается виновата – не было никакой возможности. Стало ясно, что спасти положение может только одно – большая чашка горячего шоколада и задушевный разговор с Магдой.
Вот уж не думала, что от новой служанки поначалу будет куда больше проблем, чем пользы! Или это я заботами леди Милдред настолько отвыкла от слуг, что стала относиться к ним как-то неправильно?
Мне стало смешно.
Действительно, старая графиня Эверсан-Валтер вела необычно аскетическую, и вместе с тем насыщенную жизнь – с точки зрения аристократа – и к тому же приучила свою внучку. Уже несколько лет, со дня пожара и смерти родителей, в особняке на Спэрроу-плейс штат прислуги оставался неизменным. Повар с двумя приходящими помощницами, Магда – горничная, по факту исполнявшая частично обязанности экономки, три служанки «для стирки и уборки», также на ночь уходящие в город, дворецкий – сперва наш старый добрый Стефан, а теперь и мистер Чемберс – и садовник с подмастерьями. Учитывая размеры особняка и то, что значительная часть прислуги на ночь расходилась по домам, в целом получалось не так уж много…
Совсем мало, честно говоря.
– Автомобиль за дверцу держать не надо – чай, сам не убежит, – прозвучало вдруг прямо у меня над плечом, и я вздрогнула.
– Мне что-то послышалось, мистер Маноле?
– Не послышалось, – по-доброму усмехнулся Лайзо. – Садитесь, леди. Потом себя же ругать будете, коли опоздаете. Ну, да и мне наверняка недоброе слово достанется…
– И вы решили получить его здесь и сейчас, за нахальство? Авансом? – вздохнула я обречённо и наконец села. Лайзо закрыл за мной дверь и, обойдя автомобиль, занял место водителя. – Впрочем, в одном вы правы. Я уже опаздываю, и это заставляет чувствовать себя виноватой.
– Не беспокойтесь, не опоздаем. Да вы и не во дворец на приём едете, а к подругам. Разве ж они не поймут?
– О, конечно, поймут. Особенно леди Вайтберри. Будет удивительно, если она вообще прибудет вовремя.
Лайзо только хмыкнул. А я вдруг осознала, что, мысленно перебирая прислугу в доме, не включила его в список. И не потому, что забыла, просто… просто…
«…не воспринимала его как слугу?»
Объяснение меня слегка напугало, и я поспешила выкинуть всё это из головы.
А с леди Вайтберри, к явному удовольствию Лайзо, мы подъехали одновременно. Эмбер, как водится, была облачена в нечто совершенно невообразимое – зауженная книзу юбка до щиколоток, укороченный жакет, а вдобавок ещё и шляпка с пером надо лбом, напоминающая альравские тюрбаны. Впрочем, судя по заинтересованному взгляду, леди Вайтберри также по достоинству оценила и мой наряд – особенно летнее пальто, спереди прямое, на трёх пуговицах, а сзади подобранное декоративным поясом, шёлковый шейный платок с бхаратского прилавка на ярмарке в Никее и шляпку, расшитую мелкими шерстяными шариками.
– Ах, Виржиния, континент определённо повлиял на вас! В самом лучшем смысле! – встретила меня Эмбер комплиментом и рассмеялась. – А ведь я едва не заказала такое же пальто, только бирюзового цвета. Вот был бы фокус!
– Оставим бирюзовый цвет для Глэдис, – улыбнулась я в ответ. – В нём она просто очаровательна.
– К слову, о чарах. – Глаза Эмбер заблестели. – Как вам карнавал в Серениссиме?
– Подсказал ответы на многие вопросы, – отшутилась я, вспомнив неожиданную встречу с Мэй. – А как прошло окончание сезона в Бромли? И бал у Абигейл? Я слышала, там было нечто невообразимое.
– Да-да, невообразимое! Иначе и не скажешь, особенно если вспомнить выходку близнецов. Вот уж чего никто не ожидал от будущего герцога и его брата! Знаете, что они натворили с фейерверками?..
Так, начав беседу ещё на пороге, мы продолжили в гостиной, а леди Клэймор не только с готовностью подхватила разговор, но и добавила новых поводов к размышлению.
Мелькнули и некоторые знакомые фамилии.
– Вы знаете, к Уилфилдам приехала гостья из Колони, некая Грейс Купер, – поделилась известием леди Клэймор. – Представьте себе, она не замужем, но её сопровождает некий мистер Фокс, то ли адвокат, то ли секретарь, но точно не родственник. Говорят, что эта мисс Купер симпатизирует ширманкам. Ума не приложу, как они сошлись с лордом Уилфилдом – он-то ширманок не переносит.
– Вероятно, мисс Купер – подруга леди Уилфилд, – пожала плечами Эмбер. – И леди Уилфилд пригласила её в пику мужу. Я слышала, у них совершенно испортились отношения в последние месяцы, речь даже шла о раздельном проживании.
– Неловкое положение – для всех, включая гостью, – со вздохом согласилась я, а сама задумалась, не послужило ли причиной охлаждения отношений какое-нибудь известие от ныне покойного Чендлера. Наверняка у него были указания, как поступить с письмами для шантажа в случае внезапной смерти. – А эта мисс Купер будет выходить в свет?
Леди Клэймор задумчиво покачнула лорнетом.
– Сложно сказать. С одной стороны, она человек не нашего круга, с другой – леди Уилфилд наверняка захочет похвастаться гостьей перед обществом. О, кстати, возможно, они побывают на открытии той самой выставки в галерее Уэстов, – оживилась леди Клэймор.
– «Неизвестные художники Аксонии»?
– Да-да, Виржиния, именно! Знаете, на прошлой неделе была великолепная статья Луи ла Рона, как раз об этой выставке. А Уилфилды сейчас в Бромли. Они слывут ценителями искусства, так что вряд ли пропустят такое значительное событие, – предположила леди Клэймор. – И если придут на выставку, то приведут с собою и мисс Купер. Тогда мы и посмотрим на неё.
Эмбер заинтересованно наклонилась вперёд, отставив чашку с уже остывающим чаем.
– Вы считаете, стоит посетить галерею на сей раз?
– Стоит, – уверенно ответила леди Клэймор. – Во-первых, это первая выставка, которую от начала до конца вела Джулия. – Мы с Эмбер обменялись понимающими взглядами – конечно, если Глэдис так много сделала в своё время, чтобы помочь Уэстам, то для неё подобный аргумент имеет особую значимость. – Во-вторых, некоторые из представленных работ я уже имела удовольствие видеть на стадии реставрации, и могу сказать, что в них удивительно гармонично сочетаются традиционные методы и свежесть восприятия. Особенно мне понравилась серия видов Бромли и наброски лиц простых горожан… И, в третьих, после окончания сезона не так много происходит интересных событий. Впрочем, вам, Виржиния, наверное, хочется сейчас отдохнуть от развлечений? – с улыбкой спросила леди Клэймор. – Последние месяцы вы провели весьма интересным образом. Путешествие по Романии, верно?
– О, да, – рассмеялась я невольно. – И не только. К слову, о Романии… Вы мне обещали мне преподавателя по романскому языку, но так и не дали рекомендаций.
– Готова предоставить их прямо сейчас, – неожиданно быстро ответила Глэдис. – Преподавателя зовут Паоло Бьянки, и он как раз ищет место. Для вас, Виржиния, это даже лучшее решение – он может работать гувернёром юного баронета Сайера.
– Очень удачно, – обрадовалась я и задумалась, вспоминая своё деловое расписание. – Пожалуй, я могла бы посмотреть на этого мистера Бьянки послезавтра, утром, в кофейне. Как вы думаете, можно такое устроить?
– Вполне, – подтвердила Глэдис. – Я обо всём позабочусь. И, возвращаясь к выставке… Полагаю, баронету Сайеру полезно было бы приобщиться к миру искусства. К тому же выставленные картины окажутся ему близки и понятны. А нравоучительные мифологические сюжеты, например, Мориса…
Мы с Эмбер одновременно вздохнули – и улыбнулись. Глэдис села на своего любимого конька, и беседа об искусстве грозила затянуться надолго.
…Как вскоре выяснилось, это было последнее спокойное утро на многие недели вперёд. Тем же днём я наконец встретилась с мистером Спенсером – и утонула в потоке документов и срочных дел. Благодаря Луи ла Рону в газете появилась крохотная, на несколько строк, заметка о том, что «Старое гнездо» вновь открывается после ремонта – и на кофейню посыпались заказы. Очередь на столики растянулась на два месяца, а зал с самого утра был заполнен так, что яблоку негде упасть. Даже Георг качал головой и приговаривал, что не видел такого лет пятнадцать. Письма приходили не только от постоянных посетителей, но и от тех, кто прежде посмеивался над увлечением леди Милдред. Обратился к нам и Фаулер; скрепя сердце, я назначила день посещения, отодвинув его насколько возможно дальше. В груди моей теплилась надежда, что до тех пор, во-первых, наплыв посетителей ослабнет, а во-вторых, и сам баронет передумает.
