Текст книги "13 кофейных историй (СИ)"
Автор книги: Софья Ролдугина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 70 (всего у книги 139 страниц)
– Святые небеса! Что произошло? Неужели напал кто-то?
Я вытащила платок, чтобы оттереть красные подтеки со скулы, но Лиам отобрал у меня его, по-простому поплевал на уголок и принялся отчищаться сам.
– Дурость моя на меня напала, – сердито пробурчал мальчишка, сосредоточенно оттирая пятно с лица. – Нашел я вашего мистера Чендлера. Вон, под навесом языком с другом чешет… То есть про всякие умные штуки беседу ведет, я хотел сказать, – поправился он, вспомнив мои наставления.
– Ведёт светскую беседу, разговаривает, – тихонько подсказала я ему, а громче произнесла: – И что же было дальше?
– Ну, ничего, – понурился Лиам. – Я вот хотел поближе подлезть, чтобы послушать, о чем они там… разговаривают. А они вдруг ка-ак захохочут! И этот Чендлер того по плечу хлопнул и сказал: «Значит, договорились, Карл». Ну, я испугался и деру дал. А про балку-то забыл, вот на неё и налетел со всего маху.
– Хорошо, что не выбил глаз, – мудро заметила Мэй. На просторечные оговорки Лиама она, к счастью, не обратила внимания. – А куда направился потом Чендлер?
– Да сюда, – проворчал мальчик. – Так что лучше б нам к борту встать да сделать вид, что мы на рыбок любуемся. Или на птичек.
– Наслаждаемся морскими видами, – вздохнула я. – Что ж, разумная идея.
Однако далеко отойти мы не успели. Послышались тяжелые шаги, и на палубу поднялся мистер Чендлер собственной персоной. Завидев жену, он тут же направился к ней, угрожающе печатая шаг. Я покрепче сжала трость, молясь, чтоб Чендлер не узнал в ней сегодняшнее оружие Мэтью Рэндалла, и выступила вперед, улыбаясь в лучших традициях леди Вайтберри.
– Ах, дорогая Арлин, это разве не ваш любезный супруг, которого мы всюду разыскиваем, – громко обратилась я к застывшей баронессе Кэмпбелл, а затем повернулась к Чендлеру: – Добрый вечер, сэр. Прекрасная погода сегодня, не так ли? – и протянула руку, как для поцелуя.
Конечно, мы находились не в помещении, а всего лишь под навесом, и приветствовать леди поцелуем руки Чендлеру не полагалось, но, во-первых, он вряд ли знал такие тонкости, а во-вторых, нам надо было его как-то отвлечь.
Он остановился почти вплотную ко мне – только протянутая рука не давала сократить расстояние до неприличного. Вгляделся в мое лицо… И угрожающе-хмурое выражение как ветром сдуло. Светло-карие, в желтизну глаза стали добрыми, как у нотариуса, заверяющего официальное завещание у постели смертельно больного толстосума.
«Медовая морда» – вспомнилось мне некстати выражение Лиама.
– Добрый вечер… леди Виржиния, если не ошибаюсь, – склонился Чендлер над моей рукой с грацией, неожиданной для человека его роста и комплекции. Горячее и влажное дыхание опалило кожу.– Воистину, приятное знакомство. Полагаю, заочно мы уже представлены, но позвольте сделать это лично. Рольф Чендлер, банкир, фабрикант, поклонник науки и всего прекрасного.
– Ах, я тоже люблю всё редкое и прекрасное, – рассмеялась я непринужденно. Желудок у меня как лентой перетянуло на две части. Чендлер не спешил отпускать мою ладонь, и из-за этой вынужденной близости его огромная, подавляющая сила ощущалась необыкновенно остро. Я словно воочию видела, как он легко гнёт кочергу или на ходу останавливает взбешенную лошадь. – Значит, мы поладим.
– Непременно, – кивнул Чендлер и наконец отступил. Я тут же сделала шаг назад, чтобы опереться на плечо Лиама. – Надеюсь, вам было не скучно в обществе моей супруги?
– Ах, что вы! – воскликнула я поспешно. – Леди Милдред и леди Агнесс Кэмпбелл связывала теплая дружба… Конечно, я не могла не пригласить Арлин погостить у меня. Непременно, сразу после этого круиза. И она просто обязана навестить мой особняк неподалеку от Серениссимы. Так ведь, дорогая? – прочувствованно обратилась я к Арлин.
– Да, конечно, – опустила она глаза. Плечи её вздрагивали, как от холода.
– Не приму никаких возражений, – шутливо пригрозила я ей веером и обратилась к Чендлеру: – И от вас тоже. Право, я смертельно обижусь, если вы не ответите на моё приглашение.
Я взглянула на Чендлера из-под ресниц, храня на лице загадочную полуулыбку. Помнится, в исполнении леди Вайтберри этот прием был неотразим.
В моем, видимо, он также имел некоторый успех.
– Конечно, мы навестим вас. Сроки согласуем после круиза, – поклонился Чендлер и протянул руку к Арлин: – А теперь, дорогая моя супруга, не пора ли нам вернуться в каюту? Время уже позднее, а вы, помнится, жаловались на слабость сегодня утром.
– Да, – тихо выдохнула Арлин.
Как будто бы подавшись порыву, я шагнула к ней, обнимая за плечи на прощание.
– Держитесь, – шепнула неслышно для Чендлера. – Сейчас я выиграла нам ещё немного времени, на случай, если для расследования не хватит круиза. Все будет хорошо, обещаю.
Арлин несмело улыбнулась.
– Я знаю.
Так мы расстались. Я волновалась за благополучие Арлин, но надеялась на находчивость Мэй. Если уж они столько времени водили Чендлера за нос, то сумеют справиться и этой ночью. Тем более после общения с дядей Рэйвеном сил у домашнего тирана остаться должно немного… А меня к тому же заинтересовал собеседник Чендлера.
– Лиам, – позвала я мальчика. – А ты сумел бы узнать этого «Карла», если бы еще раз увидел его?
Он удивленно обернулся ко мне:
– А чего его узнавать-то? Это ж тот алманец. Ну, у которого сын растяпа и жена умная… А, Шварц его звать!
– Тот самый Карл Шварц, алманский изобретатель? – не поверила я ушам своим.
– Других не знаем, – важно откликнулся Лиам. – Ух, то-то он мне сразу не понравился.
– Не суди поспешно, – осадила я мальчишку. – Кто знает, о чем эти двое говорили. Чендлер упоминал, что интересуется наукой. Мистер Шварц вполне мог пригласить его на конференцию… или на свою лекцию в университете, в конце концов.
«А мог и договориться с Чендлером о контрабандном ввозе своих изобретений. Или наоборот – о покупке каких-нибудь важных секретов Аксонии в области науки», – мрачно подумала я, вспомнив, что рассказывал мне дядя Рэйвен, но вслух не сказала ничего.
За разговором я не заметила, как мы вернулись обратно к месту проведения фейерверка – но с другой стороны. Два силуэта у борта показались мне знакомыми. Опираясь на трость и на плечо Лиама, я поспешила к ним.
– Драгоценная моя невеста, – с улыбкой произнес маркиз, когда между нами оставалось всего несколько шагов. – Похоже, с леди Кэмпбелл вы не скучали, уж если не спешили вернуться к праздничной суете.
– Наша беседа была как приятной, так и познавательной, – кивнула я. – В свою очередь позвольте полюбопытствовать, чем закончилось происшествие с матросом. Надеюсь, он остался жив?
– Не только жив, но и относительно здоров. – Дядя Рэйвен протянул мне руку, предлагая ступить поближе к борту и облокотиться на перила. Я так и сделала, хотя в сравнении даже с началом поездки чувствовала себя уже гораздо лучше. Место перелома больше не опухало по вечерам, от долгой ходьбы, да и в целом болело меньше. – Его ребра целы, как и голова. Видимо, рука мистера Чендлера не так тяжела, как кажется на первый взгляд. Но Кэрриган – так зовут пострадавшего матроса – потерял много крови. А все из-за разомкнувшегося кольца на трости – острый край изорвал матросу всю спину. Доктор Ли, вероятно, до сих пор штопает раны.
– Надеюсь, этот Кэрриган вскоре поправится, – вздохнула я, глядя на морские просторы. Слова дяди Рэйвена должны были довести любую порядочную леди до обморока. Но, видимо, после всех испытаний, после тех ужасов, что предстали перед моими глазами за последний год, чувства притупились. Я ощущала лишь сострадание к избитому матросу… и холодную злость – к Чендлеру. – Также надеюсь, что виновник понесет должное наказание.
– Увы, Чендлеру грозит лишь огорчение из-за солидной трещины на его трости. Слабое утешение, но трость ему весьма дорога, судя по той ругани, что он обрушил на моего секретаря. Также капитан Мерри не рекомендовал Чендлеру участвовать в любых увеселительных мероприятиях до конца плавания, однако вряд ли эти рекомендации возымеют эффект, а силою удерживать Чендлера, конечно, никто не станет.
– Жуть как нечестно, – пробормотал Лиам себе под нос, но дядя Рэйвен прекрасно все расслышал:
– Разделяю ваше мнение, юноша. Но матрос жив и скоро будет здоров. Последствия оказались не столь серьезны. Наказание следует применять соразмерное. Это в совокупности означает, что капитан Мерри не может вздернуть Чендлера на рее, хотя и обладает такими полномочиями, – с легким сожалением констатировал маркиз. – О, вы только посмотрите, Виржиния – похоже, матросы наконец управились со строптивыми ракетами для фейерверка, и мы все же полюбуемся сегодня еще на один залп.
Взглянув, куда указывал дядя Рэйвен, я увидела огороженную площадку аккурат между нами и ожидающими фейерверка пассажирами. Там один из матросов уже сидел, пригнувшись, за бочкой. Другой торопливо чиркал спичками, наклонившись над странного вида конструкцией – чем-то вроде нескольких труб, соединенных вместе и направленных к небу под углом в семьдесят-восемьдесят градусов. Через несколько секунд спичка загорелась. Прикрывая огонек ладонью от ветра, матрос присел на корточки и подпалил коротенькие фитили. Они затрещали, как бикфордов шнур, рассыпая искры; матрос вприпрыжку кинулся к бочкам и спрятался рядом с товарищем.
– Надо же, посмотрите, дядя Рэйвен, тот, что слева, прикрывается какой-то доской. Неужели настолько фейерверки опасны? – неловко пошутила я, раскрывая веер, хотя прекрасно понимала, что в случае осечки перышки и костяные планки не защитят меня от ракеты.
– Всё в этом мире опасно, в разной мере. И фейерверки, и трости, и мой Мэтью, и я сам, и даже вы.
Продолжая оставаться позади, дядя Рэйвен шагнул чуть ближе и положил руку на мое плечо. От единственного легкого прикосновения тело будто бы окатило теплой волной, как в детстве… когда отец в редкие минуты нежности и сентиментальности вспоминал о том, что маленьким дочерям нужна родительская забота, брал вечером книгу, садился в кресло в моей спальне и читал вслух.
– Оставьте, разве я могу быть опасна? Это бессовестная лесть, дядя Рэйвен, – мечтательно улыбнулась я.
– Лесть? Что ж, если вы считаете эти слова комплиментом, в вас совершенно точно есть нечто опасное, – усмехнулся маркиз, и тут ракеты, шипя, выстрелили в темное небо.
Два пышных белых цветка, два волшебных пиона распустились одновременно. И тут же сквозь облака сияющих брызг пробилась пурпурным фениксом третья ракета – и рассыпалась быстро меркнущими огоньками. Секундное затишье – и с треском вспыхнули над ней три искристо-синих шара. Они угасали медленно, и также постепенно успокаивалось и сердце, и удары его становились размеренными и тихими. Но в то самое мгновение, когда я решила, что представление окончено, к небу взмыла еще одна ракета – зеленая, как глаза колдуна и пройдохи, как ивовый лист на просвет, как вода в лесном пруду. Ракета летела по спирали, и сверкающий хвост стелился за ней, как за кометой, все выше и выше, и никак не гасла, лишь свет ее постепенно мерк. Глаза у меня защипало от порохового дыма; я сморгнула, а когда вновь посмотрела вверх, то не увидела ни искры. Только звезды сияли ровным молочным светом.
– Красиво? – тихо спросил маркиз.
– Очень, – улыбнулась я. – Странно. Мне приходилось видеть куда как более впечатляющие фейерверки. Например, на годовщине коронации. Но сейчас отчего-то щемит сердце.
– Море делает простые вещи особенными, – чуть погодя откликнулся он. – Также, как и ночь, и… Впрочем, неважно, – прервал он сам себя и тут же перевел разговор на другую тему: – Вам ведь удалось поговорить с леди Кэмпбелл по душам?
– Да, пожалуй, – ответила я немного растерянно, не успев собраться с мыслями. – Подробности, боюсь, придется оставить до завтра. Время сейчас позднее… Однако у меня есть один вопрос, и я хочу, чтоб вы на него ответили сейчас, пока вы еще не знаете, о чем мне рассказала Арлин.
– Конечно, – кивнул дядя Рэйвен и отступил, предлагая мне руку, чтоб опереться. – Пойдемте, я провожу вас до каюты, а по дороге и поговорим.
– Какой особенный интерес может быть у Чендлера в семье Кэмпбеллов? – не стала я мешкать. – Мне это не дает покоя с самого начала. Неужели Арлин была ему настолько нужна, что он убил всех её близких, чтоб устранить преграды для брака? Но в Аксонии хватает аристократов, которые были бы счастливы откупиться от бедности судьбой одной их своих дочерей. Например, виконт Уицлер не раз намекал, что рука благодетельной Вероники, младшей девочки, может достаться и незнатному человеку – главное, чтоб он сумел обеспечить супругу замком, десятком лошадей, автомобилем и какой-нибудь доходной фабрикой. При этом у виконта достаточно связей при дворе, чтоб сделать персоной грата даже такого, как Чендлер.
Дядя Рэйвен в раздумьях замедлил шаг. То же сделал и Мэтью Рэндалл, составляющий пару Мадлен. А вот Лиам не успел остановиться и едва не сбил секретаря с ног. Мэдди гневно фыркнула.
– Интересный вопрос, Виржиния, – произнес наконец маркиз. – Я тоже думал об этом… Скажите, что вы знаете о семейном древе Кэмпбеллов?
– Ничего, – честно призналась я, осторожно наступая на первую ступеньку лестницы. Спуск с больной ногой все еще причинял некоторые неудобства – и даже больше, чем подъем.
– Это лишь потому, что вы никогда не интересовались престолонаследием, – негромко, но весомо сказал дядя Рэйвен. – Семья Кэмпбеллов происходит от побочной ветви королевской династии. Расхождение случилось больше двух веков назад, и поэтому даже после Горелого Заговора, погубившего три четверти высшей аристократии, Кэмпбеллы находятся не ближе пятого десятка в наследственной очереди на престол.
– И в чем же тогда проблема? – нахмурилась я. – Если не ошибаюсь, дядя, вы значитесь в этом списке девятнадцатым…
– Двадцать первым, – поправил он меня. – Девятнадцатым я был до рождения Дагвортских близнецов. Но в случае с Кэмпбеллами важны обстоятельства, при которых их ветвь отделилась от королевской династии и пустила свои собственные корни в аксонской земле. Вам ни о чем не говорит имя Розалин Кэмпбелл? Нет? Возможно, потому, что в историю она вошла как Цветок Камбрии.
– Жена Георга Камбрийского! – ошеломленно выдохнула я. – Да, теперь я припоминаю, что Анна Вторая казнила лишь предателя-сына, а его болезненную супругу, носившую в то время под сердцем ребёнка, отправила в отдаленную провинцию, лишив титула герцогини.
– Герцогиней Камбрийской её сделал брак с принцем Георгом, – пожал плечами маркиз. – После того, как Георг согласно декрету был лишен титула, у Розалин Кэмпбелл осталась фамилия отца, а сын её унаследовал титул барона, так как прочие претенденты до счастливого часа не дожили… Впрочем, это может быть и совпадением. Важно то, что в жилах Арлин течет кровь старшего сына Анны Второй – сына, который должен был стать королем.
– Но эта кровь теперь изрядно разбавлена… Святые небеса, теперь понятно, отчего Мэй сразу сообразила, о каком декрете я говорю! – вырвалось у меня.
– Насколько разбавлена кровь – не имеет значения, если ветвь Кэмпбеллов отделилась при столь сомнительных обстоятельствах, – покачал маркиз головой. – И это единственное, что отличает Кэмпбеллов от прочих аристократических семейств. Однако я не представляю, как может использовать подобное знание Чендлер. Для переворота Аксония сейчас слишком устойчива… простите за каламбур, – усмехнулся он. – Серьезно я рассматриваю лишь версию личных мотивов у Чендлера – возможно, у него были какие-то связи с бароном Кэмпбеллом. Впрочем, нельзя исключать, что Чендлер всего-навсего разозлился, когда Арлин ему не отдали. Судя по сегодняшней выходке, он способен на жестокие поступки без серьезного обоснования.
«О, обоснование было», – подумала я, вспомнив, о чем шла речь, когда появился матрос с крайне несвоевременной помощью и комплиментами, но вслух сказала лишь:
– Что ж, вероятно, что ответ на этот вопрос может дать только сам Чендлер… Смотрите, дядя Рэйвен, мы уже пришли – вот моя каюта. Доброй ночи! – и я улыбнулась.
– Доброй ночи, – ответил дядя Рэйвен, зачем-то бросая взгляд искоса в темный коридор. – Виржиния, я бы рекомендовал вам с сегодняшнего дня покрепче запирать двери.
У меня по спине пробежал холодок.
– Полагаете, что Чендлер попытается отомстить за то, что я сбиваю Арлин с пути истинного? – принужденно рассмеялась я.
Маркиз качнул головой.
– О, это маловероятно… Просто мне показалось во время фейерверка, что за нами кто-то наблюдал. А теперь позвольте мне ещё раз пожелать вам доброй ночи, драгоценная моя невеста, и откланяться.
Надо ли говорить, что спокойной ночь после таких новостей быть не могла?
Я засиделась глубоко за полночь, вчерне составляя план ремонтных работ в фамильном замке и примерную смету. Уже второй год мне не удавалось перейти от расчистки территории к более решительным действиям – сперва не хватало времени, затем средств. И потому я собиралась во время поездки хотя бы в общем, без деталей, определиться, что можно сделать за лето и осень. Заново возвести стены кое-где, перенастелить полы, залатать крышу. Возможно, хотя бы в части комнат сделать отопление и электрический свет… Впрочем, в исполнимости последнего у меня были серьезные сомнения, а потому стоило посоветоваться сначала с мистером Спенсером и его доверенными людьми.
Нынешняя же часть работы предполагала, скорее, фантазирование и мечтание, нежели серьезные расчеты, а потому неудивительно, что я засиделась, скрупулезно выписывая, из какой породы дерева должен быть паркет, и набрасывая на полях тетради эскизы дверных ручек. Ближе к двум часам ночи в спальню робко постучалась Мадлен и принесла теплое молоко с ванилью. Верно, она надеялась, что от такого питья меня вскоре сморит сон, однако сама задремала первой. Заметив, что Мэдди клюет носом, я окликнула ее и посоветовала идти спать; она согласилась, щурясь на неяркую лампу у меня на столе, и ушла в другую комнату. Я осталась одна. Тут мне вспомнились слова дяди Рэйвена о том, что за нами кто-то следил, и страх мелкими коготками царапнул между лопатками. Однако звать Мадлен и просить её проверить двери уже было поздно. Из чувства противоречия я распахнула на ночь иллюминатор.
Незакрепленная лентой штора трепетала от порывов соленого морского ветра, и чудились мне в ней очертания человеческой фигуры. Чем больше я погружалась в сон, тем яснее они становились. Складки шторы превращались в развевающиеся полы плаща, угол карниза – в поля шляпы, а лунные блики на стекле – в отсветы на металлической маске.
Под мерный шелест волн и шепот ветра ночной гость ступил в мою каюту. Шаги его были беззвучны; когда он присел в изножье кровати, перина, кажется, вовсе не прогнулась, словно он весил не больше кошки.
Сначала я просто разглядывала его сквозь ресницы с сонным любопытством: снимет ли маску? Останется в ней? Минуты текли, как песчинки в песочных часах, и мне стало страшно, что он скоро уйдет, и тогда я решилась.
– Доброй ночи, сэр Крысолов. Странно видеть вас здесь…
Он вздрогнул, как если б был живым человеком, но когда ответил, голос его звучал так же загадочно и металлически-глухо, как всегда.
– Доброй ночи, леди Метель. Красивый сегодня был фейерверк, не правда ли?
– А вы за ним наблюдали? – тихо спросила я и села, стягивая шнурок у ворота ночной сорочки. – Я не видела вас на палубе.
– Зато я видел вас, и это главное. – Он протянул руку и коснулся складок одеяла у моей щиколотки. – Вы расцветаете вместе с весной, леди, хотя, кажется, должны таять от солнца.
– О, нынче мне везет на комплименты, – рассмеялась я. В голове слегка звенело от невозможности происходящего.
«Забавно, – подумалось мне. – Только я начала считать, что Крысолов – человек из плоти и крови, как он явился во сне. А вокруг только море и небо…»
– Везет на комплименты? – подался он вперед, и браслеты у него на руке тоненько звякнули. – Мне следует ревновать?
– Только не к дяде Рэйвену, это было бы некрасиво, – пригрозила я ему пальцем. – В конце концов, мы почти родственники.
Крысолов с удовольствием продолжил игру:
– Вот и первый сочтен – маркиз… А кто был вторым? Не верю, что столь ослепительная красавица, как вы, леди, сочла бы день щедрым на комплименты, если б получила их меньше трех.
– Право, вы меня нарочно смущаете, – опустила я взгляд. – Впрочем, открою вам секрет. Второй комплимент был от четы Хаббард, а третий… – Я осеклась, вспомнив, как склонился над моею рукой Чендлер. Место прикосновения губ зачесалось, как подживающий ожог.
– Видимо, третий человек был вам неприятен, – тихо и серьезно подытожил Крысолов. – Не поделитесь со мною своей тревогой?
Ветер раздул штору, и она выгнулась парусом на пиратской каравелле.
Я отрешенно следила взглядом за пляской лунных бликов на полу каюты и размышляла. С одной стороны, сохранить тайну Арлин было делом чести. С другой – я и так собиралась просить помощи у дяди Рэйвена… А Крысолов и вовсе мне снился – значит, тайне ничего не угрожало?
– Это мистер Чендлер, – шепотом произнесла я, и слова едва не заглушил шелест волн. – Он очень скверно обращается со своей женой и, кажется, замыслил дурное.
Крысолов помедлил с ответом:
– Насколько дурное?
– Не знаю, – отвернулась я в смятении. – Она не хотела становиться его женою, и он удерживает ее силой. И, кажется, это он сгубил всю её семью. Арлин и Мэй покуда справляются с ним, но я очень боюсь, что Чендлер не побрезгует и силой… взять желаемое.
Я прикусила губу.
– Вот оно что. И вправду скверно, а если поразмыслить – так еще скверней выходит… – задумчиво произнес Крысолов, и мне почудились смутно знакомые интонации. – И у этой леди нет никакой возможности сбежать?
– Нет, – качнула я головой и, повернувшись к Крысолову, продолжила громким шепотом: – Поэтому, прошу вас, позаботьтесь о них! О Мэй и об Арлин. Я боюсь, что Мэй может зайти слишком далеко в своем желании защитить сестру, а Арлин слишком хрупкая, чтобы противостоять Чендлеру. В борьбе с такими людьми, как он, одного характера мало. Нужна власть и сила. Или хотя бы друзья, облеченные властью и силой…
– Понимаю, – прервал он мою сбивчивую речь. – Я присмотрю за вашими девочками, леди Метель. Но мое время – ночь. Днем вам придется защищать их.
– Я справлюсь.
– Конечно, – ответил он. – Вы справитесь, кажется, со всем на свете. Но все же будьте осторожны. Если то, о чем вы рассказали мне – правда, то Чендлер опасный человек. Таким, как он, покровительствуют злые тени и духи гнева. Это не слабая змея, опасная своим коварством, а свирепый кабан. Глупо идти против него с одной тростью.
– У меня есть еще и револьвер, – вздернула я подбородок.
Крысолов склонил голову.
– Тогда цельтесь сразу в глаз. – Он поднялся и шагнул ближе, наклоняясь надо мною, и сердце у меня забилось чаще. – Я не хочу потерять вас.
«А я – вас», – чуть было не сказала я, но вместо этого неловко отшутилась:
– Нельзя потерять то, что вам не принадлежит.
– Верно. Не принадлежит.
В его словах мне почудилась грусть с каплей насмешки над самим собою. А потом он склонился ниже и коснулся моей руки, провел кончиками пальцев выше – к запястью, к локтю, к плечу… Очертил невесомо линию подбородка – и отстранился.
– Боюсь, леди Метель, моё время заканчивается. Доброй ночи вам!
Я медленно выдохнула и зажмурилась. Что-то звякнуло, еле слышно скрипнула дверь.
Когда я вновь открыла глаза, каюта была уже пуста.
…Ладонь Крысолова оказалась слишком теплой для призрака.
Наутро я обошла комнаты своей каюты и тщательно осмотрела замки. Мэдди сказала, что когда она проснулась, всё было заперто на ключ. Мне же не удалось найти никаких следов взлома. Только на скважине входной двери обнаружились еле заметные царапинки, и по их виду нельзя было определить, новые они или старые.
– Вам ночью ничего не… мерещилось? – спросила я между прочим, собираясь к завтраку. Мадлен покачала головой, продолжая аккуратно закреплять мою шляпку серебряными шпильками.
А Лиам поскреб нос перепачканным в чернилах пальцем:
– Ну, мерещилось – не мерещилось, а кто-то по коридору шастал. Посередь ночи у меня дверь будто бы скрипнула. Я к ней – а там заперта, глянул в скважину – и никого… А под утро кто-то что твоя кобыла мимо пробабахал. Ну… и у вашей двери, леди Гинни, остановился.
Я сжала пальцы, сминая плотную ткань юбки.
– Под утро?
– Агась, – подумав, согласился Лиам. – Светать уже начало.
«Значит, не Крысолов», – с облегчением выдохнула я.
Для завтрака мы проследовали в малый зал – там были огромные, в половину стены, окна с панорамным видом на море. Время еще только близилось к девяти, и пассажиры, видимо, ещё спали. Я огляделась по сторонам, надеясь увидеть дядю Рэйвена или Арлин с сестрой – и неожиданно встретилась взглядом с миссис Шварц. Непохожая на саму себя, в старомодном платье цвета тёмного песка, она держала в руках массивную записную книжку и что-то негромко зачитывала вслух сыну. Главы семейства, Карла, поблизости не было.
На мгновение мне показалось, что миссис Шварц с мальчиком смотрятся за огромным столом одиноко и потерянно.
– Лиам, хочешь ещё поговорить с Хенрихом Шварцем? – спросила я воспитанника, поддавшись порыву. Лиам, уже научившийся различать мои вопросы, предложения и настойчивые рекомендации, обреченно вздохнул:
– Конечно, хочу, леди Гинни. Вот мы славно побалакаем – он по-своему, я по-своему, говори, что хочешь – все равно никто не поймет.
– Вот видишь, и бояться нечего, – невольно улыбнулась я и направилась к столику Шварцев.
Рената первая поприветствовала меня и пригласила присоединиться к ней; как выяснилось, они с сыном только ожидали, когда служанка принесет омлет по-средиземноморски и тосты. Я тоже отдала распоряжение о завтраке – более основательном, потому что утреннему аппетиту Лиама мог позавидовать даже Эллис. Да и мне на корабле некуда было спешить – а значит, я могла отдать должное чему-то поинтереснее опостылевшей уже овсяной каши с черносливом по «особому фамильному рецепту» Эверсанов.
– Погода сегодня чудесная, не так ли? И это самое удобное место на корабле, чтоб насладиться ею за завтраком, – начала я разговор с ничего не значащей фразы, но миссис Шварц откликнулась на удивление охотно:
– Да-да, вы правы. Нас с Хенрихом очень рано… как это говорится? Разбудило солнечное сияние? Свечение?
– Солнечный свет, – подсказала я с готовностью. Лиам старательно слушал и улыбался, чинно сложив руки на коленях, как девочка из пансионата Святой Генриетты. – Да, и нас тоже. Мы решили сегодня выйти пораньше. Может, после завтрака совершим небольшую прогулку по верхней палубе… Простите за любопытство, но что вы читали только что? Хенрих слушал вас с таким вниманием… – сделала я многозначительную паузу.
– Ах, это наше маленькое семейное обыкновение… то есть традиция, – быстро поправилась Рената. Определенно, сегодня её внимание было слегка рассеянным, и алманский акцент слышался резче, чем прежде. – Бывало, отец читал мне отрывки из своих исследований. Я, тогда еще маленькая девочка, ничего не понимала, но само звучание формул казалось мне таким… обворожительным? – Она с любовью оглянулась на сына. – Но Хенрих, пожалуй, умнее меня. Он хочет не просто слушать, но и учиться, поэтому мы читаем с ним кое-что из основ – каждое утро. Я сама готовлю урок накануне, – вздохнула Рената и созналась: – Мне всегда хотелось заниматься преподаванием. Учить юные умы тому, что знаешь и любишь с детства – что может быть лучше?
Припомнив, о чем мы говорили с леди Клэймор незадолго до моего отъезда, я предположила:
– А разве не открылись недавно женские курсы при Университете Майнца? Это уже далеко не первый университет на материке, в котором женщины могут посещать лекции не только в качестве вольных слушателей. Если помнится, то наш Бромлинский Университет принимает не только джентльменов, но и леди уже около тридцати лет. И если в Лотарской Конфедерации не далее как четыре года назад Анна Таммен стала профессором философии, почему бы вам не попытаться стать первым профессором химии?
В первое мгновение Рената Шварц замерла, и скулы у нее порозовели. Хайнрих, который вроде бы не знал толком аксонского, словно поняв что-то, также подался вперед, и в глазах у него, обычно скучающих и стеклянных, появилось живое выражение… Но почти сразу же миссис Шварц отвела взгляд и неловко рассмеялась:
– Боюсь, что химия – слишком тяжелая наука для женского разума. По крайней мере, так считают мужчины.
– А ваш отец? – спросила я. – Он ведь читал вам свои записи.
Рената не нашлась, что ответить. Повисла неловкая пауза, и я поспешила перевести разговор на менее болезненную тему.
Оказалось, что миссис Шварц успела уже исследовать всю «Мартинику» – кроме служебных помещений, разумеется. В никконском зале я уже побывала, как и в библиотеке, но вот рассказ о небольшом «зимнем саду» меня удивил и заинтересовал. В свою очередь Рената проявила любопытство и спросила о том, правду ли писали в газетах о происшествии с Душителем. Я сперва с охотой пустилась в пространный рассказ, но, заметив, как напрягся Лиам, спохватилась. Затем мы заговорили о развлечениях на корабле и сошлись на том, что фейерверк накануне был великолепен… и как-то само собою получилось так, что речь зашла о Чендлере.
– Странное происшествие, – нахмурилась миссис Шварц. – Мистер Чендлер казался мне таким спокойным и, как это говорится… обходительным мужчиной.
– О… действительно?
Мне стоило немалых трудов вытравить из голоса нотки сарказма.
– Да-да, он очень помог нам с Карлом в Бромли. Стыдно признаться, но мой муж имеет склонность к азартным играм. Изредка случаются… неприятности, – неуверенно произнесла Рената, глядя на меня, но потом, очевидно, сочла, что на сплетницу я на похожа и продолжила: – В тот вечер Карл сел играть в дурном настроении, а я отвлеклась на беседу с профессором Майером и не… – «…не уследила», – явно просилось на язык, но Рената пожалела супруга и не стала вдаваться в подробности. – Вот только один из игроков оказался слишком везучим… Как это называется? Когда удача не настоящая?
– Шулер? – предположила я, вспомнив почему-то Фаулера.
– Да, именно так! – глаза Ренаты сердито сверкнули. – А ведь с виду был такой приятный юноша, с такими, как это называется? Ах, да, каштановыми кудрями. И к концу вечера Карл был уже ему должен большую сумму. А тот нечестный господин требовал её немедленно, потому что он якобы наутро уезжал из Бромли. Но мистер Чендлер был так любезен, что ссудил Карлу нужную сумму. А потом пригласил нас в свое поместье. Он так увлекается наукой – это очень приятно. Жаль, что мало таких разумных и честных людей.
