Текст книги "13 кофейных историй (СИ)"
Автор книги: Софья Ролдугина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 139 страниц)
К счастью, беседа свернула в безопасное русло – вдова с удовольствием подхватила тему и принялась нахваливать красоты речной долины. Детектив же в это время посматривал на меня с таким снисходительно-удовлетворённым выражением, что это невольно пробуждало подозрения: не нарочно ли он стал обижать миссис О'Бёрн, чтобы я вынуждена была временно забыть о неприязни к ней и встать на её защиту? Кто знает. Эллис, увы, легко мог поступить так, да ещё при этом не чувствовать себя виноватым, а напротив, считать, что он действовал исключительно во благо.
Своё, разумеется.
После второй чашки чая и хорошей порции домашнего печенья хозяйка дома разговорилась. Оказалось, что она перебралась в особняк Флор меньше года назад, в связи со смертью мужа. Мистер О'Бёрн был старше своей прелестной женушки на сорок лет и скончался прошлой весной от лёгочной болезни. Согласно условиям завещания, состояние покойного могло перейти к Урсуле только по истечении четырёх лет, которые она обязывалась провести в трауре, скорбя по безвременно почившему супругу. Номинально следил за исполнением условий адвокат, но куда большую опасность для молодой вдовы представляла двоюродная сестра мистера О'Бёрна, мисс Пимпл. Чтобы умаслить её, Урсула и вступила в клуб борцов за права женщин – мисс Пимпл водила дружбу с его основательницей, такой же язвительной старой девой.
Когда же этого оказалось недостаточно, и строгая наблюдательница стала подозревать у вдовы недостойный интерес к молодым "утешителям", миссис О'Бёрн удалилась в загородный дом. "Флор" был выкуплен покойным супругом незадолго до трагических событий, в расчёте на то, что именно здесь, в тиши и спокойствии, появится на свет наследник.
– Небо уберегло, – трагически заломила руки Урсула О'Бёрн на этом месте рассказа, и глаза ее заблестели от слез. – Представляете, каково было бы мне оказаться совершенно одной, но с ребёнком? Ах, ребёнку нужен отец, обязательно нужен суровый отец, и только он воспитает его достойно... Вкусное печенье, да?
Эллис, убедившийся, что глупышка вдова никак не может быть причастна к убийствам двухлетней давности, потерял интерес к разговору. Мне тоже наскучила бесконечная болтовня о моде и грядущем зимнем сезоне в Бромли, но, увы, приходилось проявлять вежливость и терпение. К сожалению, выяснилось, что миссис О'Бёрн имеет скверную привычку резко менять предмет беседы – с платьев перескакивать на кулинарные изыски, потом – возвращаться к своей запутанной биографии и тут же, без перехода, приниматься нахваливать погоду. Я уже порядком запуталась во всех этих безумных поворотах сюжета, перестала следить за ходом разговора, когда вдова вдруг спросила:
– К слову, а вам, леди, не нужна служанка? Я знаю хорошую девушку из очень, очень строгого семейства, которой просто необходимо вырваться на волю!
– Служанка? – нахмурилась я. – Нет, миссис Стрикленд справляется со своими обязанностями. Даже теперь, когда Элизабет Доусон больше нет с нами.
Вдова страшно побледнела.
– Малютки Бесси? Что вы имеете в виду? Она же только недавно приходила ко мне... Правда, всю последнюю неделю я болела, почти с тех самых пор, как Бесси была у меня... Мои мигрени и... Что с Бесси?
Я хотела ответить, но Эллис меня опередил.
– А вы не знали? – произнёс он жутковатым, гортанным голосом, от которого по спине словно прокатилась волна холода. – Бесси Доусон убили. Убили с нечеловеческой жестокостью. Вскоре после того, как она побывала у вас.
Урсула О'Бёрн отшатнулась, насколько позволял стул, и прерывисто вдохнула. Снова и снова, с каждым выдохом становясь все белее.
– Миссис О'Бёрн? – встревожено приподнялась я. Но она только сказала еле слышно:
– Ещё одна... – и, будто кукла на шарнирах, повалилась на пол.
От опрокинутой чашки стремительно расплывалось на скатерти уродливое коричневое пятно.
Подскочили служанки – сначала Маргарет, потом Жанетта, изображавшая дворецкого. Начался настоящий бедлам – все бегали, всплёскивали руками, охали и ахали. Когда миссис О'Бёрн общими усилиями – по правде сказать, больше усилиями Эллиса, чем всех остальных вместе взятых – привели в чувство, она не пожелала ни с кем говорить, сослалась на дурноту и поднялась в верхние комнаты. Только произнесла напоследок:
– Я очень, очень сочувствую вам, леди Виржиния... Берегите себя.
Детектив отнесся к обмороку вдовы с удивительным равнодушием. Только вдали от особняка Флор он попросил Лайзо остановиться в чистом поле ненадолго и вытянулся на сиденье автомобиля, глядя в чистое небо.
– Интересная женщина, эта Урсула О'Бёрн... Да, – Эллис скосил на меня глаза. – Очень. И не смотрите так на меня, Виржиния. Хотел бы я знать, что могло напугать столь расчётливую особу.
– Расчётливый – не значит храбрый, – принципиально поправила я его. – А почему вы считаете, что Урсула О'Бёрн не могла просто испугаться известий о смерти своей подруги? Я так понимаю, Бесси Доусон часто навещала её.
Эллис только рассмеялся, и мне ответил вместо него Лайзо:
– Вы, леди, не сердитесь только, но в таких-то, как эта Урсула, я понимаю побольше всех вас. – Он обернулся и облокотился на спинку своего кресла, подперев подбородок кулаком. Зелёные глаза были насмешливо сощурены. – Я на них насмотрелся уже. Девица, которая по велению ума выходит замуж за старика, а потом сводит его в могилу, да так, чтоб детей не прижить... Нет, такая падать в обморок почём зря не будет. Эллис вот говорит, что она по-настоящему напугалась, и я ему верю, – Лайзо обменялся взглядами с детективом. – Думается мне, наша красавица знает что-то, но сказать боится. И не скажет, хоть режь её, – заключил он. – Таких и пытать-то бесполезно. Дурочку сыграет, в слезах растечётся, но ни слова правды из неё не вытянешь.
Не знаю, что меня больше покоробило – "наша красавица", произнесенное медовым голосом, или небрежное упоминание пыток. Видимо, тёмных пятен в биографии моего водителя было куда больше, чем я себе представляла.
– Да, допрос тут не поможет. Нужно, чтобы она сама захотела рассказать! – азартно откликнулся Эллис, не замечая моего состояния. – И, кажется, я знаю, как это сделать. Лайзо, сможешь произвести на неё... необходимое впечатление?
Последние слова прозвучали как-то непристойно. Лайзо только усмехнулся и будто в задумчивости провел пальцем по смуглой коже – от виска к уголку рта.
– Смогу, отчего нет. Тут ума особого не нужно, чтоб понять – я ей приглянулся. Поверит мне, разомлеет – и сама захочет выговориться. Тайна – что ноша, низко к земле пригибает. А девицы не хотят к земле гнуться, им бы в небе летать, – серьёзно, без единой шутливой нотки заверил нас Лайзо и вдруг подмигнул.
Меня чуть не подбросило на сиденье. Щеки, кажется, горели, как маков цвет.
– Что вы имеете в виду? Мистер Маноле, ведите себя подобающе – прекратите это представление! И говорите... нормально, без прибауток! Я же знаю, что вы можете!
Эллис осторожно коснулся моего плеча.
– Не сердитесь, Виржиния. Подумайте хорошенько, зачем мы всё это делаем, – я отвернулась, а детектив продолжил говорить все так же мягко и успокоительно. – Ну же, Виржиния. Вы же умны, как никто другой. Вот вам бы я точно доверил право голоса, не то, что этой Урсуле или её Маргарет. – Я невольно улыбнулась, вспомнив свои собственные мысли на сей счёт, и Эллис отзеркалил улыбку. – Смотрите, я завёл разговор с Лайзо сейчас, в вашем присутствии, не скрываясь, и рассчитываю на ваше содействие. Именно потому, что уверен – вы руководствуетесь в своих поступках рассудком и не станете устраивать сцен. Водитель вам сейчас не так уж нужен, но вот мне помощь Лайзо необходима. Больше никто не сумеет раскрыть секрет Урсулы О'Бёрн... быстро и бескровно.
Мне стало зябко, несмотря на жару и полное безветрие – выгоревшие луговые травы были недвижны под безжалостными лучами солнца. Как и всё вокруг... Только цикады стрекотали – хриплый, трескучий хор.
– Поступайте как знаете, – пожала я плечами, вновь поворачиваясь к детективу. Он так не отводил от меня внимательного взгляда – серые глаза, спокойные, как застывшие омуты. – Вы ошиблись, Эллис. Вряд ли я смогу оказать какое-либо содействие. Видите ли, мне совершенно не интересны детали задания, которое будет выполнять мистер Маноле.
– Не интересны? – Детектив скорчил торжественную физиономию и произнес с расстановкой: – Что ж, Виржиния. Это уже не ум. Это мудрость.
И, хотя Эллис, кажется, сделал мне комплимент, я чувствовала себя одураченной. Интересно, почему?
Следующая неделя прошла в относительном спокойствии. Жара спала, а потом северо-западный ветер пригнал издалека вереницы тяжелых туч. Они потолкались мягкими густо-серыми боками, будто овцы в загоне – и пролились на сухую землю чередой ливней, дождей и мороси, переходящей в густой туман. Погода в Аксонии переменчива – и, пожалуй, за городом это заметней, чем в Бромли. Ах, если бы и в следствии перемены наступали так же быстро! Но нет, дело застоялось, как вода в болоте.
Я все никак не могла устроить встречу Эллиса с мистером Уоткинсом и с семейством Хэмблов. Сам же детектив со дня на день ожидал прибытия обученных поисковых собак из столичного Управления, а до тех пор продолжал собирать сплетни, слухи и прочее в том же духе, называя это "показаниями свидетелей". Пожалуй, из значительных его открытий можно было отметить только два. Эллис выяснил, что Уоткинс был владельцем нескольких солидных банков, а значит человеком весьма и весьма состоятельным. Вдовый мельник, за которого собиралась выйти Бесси, брал у него ссуду на свадьбу, но истратил деньги задолго до торжества – внезапно пали все лошади в хозяйстве, а куда без них? Пришлось покупать заново. Но отчего-то теперь, после похорон, мельник сразу же расплатился с Уоткинсом, хотя уверял ранее, что у него нет ни рейна лишнего.
– Вот я так рассуждаю, Виржиния – откуда взялись деньги? – рассуждал Эллис, полулежа в плетеном кресле на веранде. Доктор Брэдфорд, неизменный участник наших бесед, наслаждался кофе в полутени от навеса. – Он купил трёх лошадей и кое-какие детали на замену в мельничном механизме, это совершенно точно, я узнавал. Но деньги Уоткинсу вернул до рейна. Значит, мельник либо взял их взаймы у кого-то ещё, либо продал какую-либо ценность. Может, у Бесси было что-то? Тогда, возможно, мельник просто присвоил это...
– Уж скорее он присвоил часть денег, которые леди Виржиния оставила на похороны, – заметила Эвани, не отрываясь от романа.
Мадлен, сидевшая справа от неё, энергично тряхнула кудряшками в знак согласия, потёрла большим пальцем об указательный и приложила руку к сердцу, вдохновенно закатив глаза. Видимо, эта пантомима должна была означать, что деньги всякий любит.
– А что, возможно и такое! – оживился Эллис. Глаза у него азартно заблестели. – Вы умница, мисс Тайлер. Ваш будущий муж будет счастливейшим человеком... или несчастнейшим. Зависит от того, насколько он окажется умён.
Эвани бросила на него взгляд, как бросают нож, захлопнула книгу, поднялась и ушла. Мэдди растеряно смотрела то на меня, то на опустевшее место рядом с собою. Эллис же, кажется, ничего не понял – или сделал вид.
– Что с вашей компаньонкой? – растерянно поскрёб он переносицу. – Я и впрямь сказал нечто грубое? А хотел похвалить...
Доктор Брэдфорд странно усмехнулся. Сейчас, одетый в светло-серые брюки, ослепительно белую рубашку и элегантный жилет, он нисколько не был похож на патологоанатома из Управления – скорее, на небогатого аристократа или, скажем, на модного психолога. Из тех, что за очень большие деньги лечат пустыми разговорами мнительных пациентов по методикам алманца Брейда.
– Думаю, мисс Тайлер недавно осознала свои чувства к юноше, имя которого мы не будем называть, – произнес Брэдфорд словно между прочим. – И, похоже, она отнюдь не уверена, что способна достаточно глубоко его заинтересовать.
– Зря, – уверенно ответил Эллис. – Чудесная девушка. Красива, умна и уже неплохо знакома с жизнью, в отличие от семнадцатилетних кокеток. Честное слово, если этот Оуэн проглядит такое сокровище, я сам на ней женюсь.
От неожиданности рассмеялись все – и я, и Брэдфорд – неожиданно звонким мальчишеским смехом, и Мэдди – беззвучно, но ужасно заразительно. Эллис обиженно нахмурил брови:
– Что? Я не шучу, между прочим. – Он взъерошил свои волосы так, что они легли седыми прядями вверх, и сразу постарел на добрый десяток лет. Только что казался юношей – и вот уже стал мужчиной лишь немногим младше маркиза Рокпорта. – Может, я просто устал возвращаться в пустой дом... Да не смотрите так на меня! – окончательно рассердился детектив. – Всё, довольно. Давайте лучше продолжим разговор о мельнике и Уоткинсе. Так вот, о ссуде...
Но ни к чему дельному мы в итоге не пришли. Зато мне запомнилось хорошо выражение глаз Эллиса в тот момент, когда он говорил об Эвани. А ещё – его обвинения в адрес Оуэна совсем недавно.
Я улыбнулась в сторону.
Похоже, и нашему гениальному детективу не чуждо ничто человеческое...
А второе открытие совершил, как ни странно, отец Марк.
Когда мистер Джонс доложил мне, что священник просит аудиенции у меня – и у Эллиса, я, признаться, удивилась. Однако же спустилась в холл, залитый солнечным светом. Первый ясный день за целую неделю! Впрочем, радости это не добавило. На стенах по-прежнему проступали пятна от сырости, а воздух был влажным и холодным – чтобы прогреться, ему требовалось куда больше нескольких часов.
Отец Марк поджидал меня у окна, рядом с невысоким столиком, на котором стояла ваза с сухим букетом. Хрупкие цветы источали слабый пряный аромат – я сама любила украдкой склониться ними и вдохнуть его полной грудью, но никак не ожидала застать за тем же занятием своего гостя.
– День добрый! Рада видеть вас в своем скромном доме, – дружелюбно улыбнулась я священнику. Тот отскочил от цветов, словно его застигли за неподобающим занятием.
– Простите за вторжение, – смущенно переступил он с ноги на ногу, теребя свободной рукой шарф. В другой была зажата свёрнутая в трубку газета. – Просто я наводил порядок в своей комнате... Понимаете, я редко бываю в Бромли, но газеты мне приносят. Добрые прихожане, которые ездят в столицу за покупками... Скажите, а Эллис у себя? – Взгляд у священника стал беспомощным.
Я пригляделась к гостю. Под ярким солнцем отец Марк казался измученным тяжкой болезнью. Светлые глаза сделались совсем блеклыми, как мутная вода. Лицо осунулось и потемнело. Сухие губы были все в трещинках, некоторые из которых кровили даже сейчас.
– Проходите, – поздно спохватилась я и кивнула дворецкому. Тот мгновенно понял намек и гостеприимно распахнул двери. – Нет, Эллиса нет, но вы можете подождать его в комнате. Я прикажу подать кофе.
Отец Марк искренне перепугался.
– Не надо! Что вы, не надо. Признаться, я рад, что не застал Эллиса. Хотел поговорить с ним лично, однако ж на самом пороге понял, что испытываю постыдный страх. Просто передайте Эллису вот это, – священник после некоторых колебаний протянул мне газету.
Я хотела было сразу же развернуть ее, но передумала.
– Это всё, что передать ему?
– Нет! – порывисто ответил отец Марк и сразу же поправился торопливо: – То есть да. Всё. Просто одна статья, которая попала ко мне. Случайно. Может, это окажется полезным.
Внезапно мне вспомнилось, как Эллис рассуждал о тайне исповеди. Может, отца Марка истощила не тяжкая болезнь, а необходимость хранить молчание? Повинуясь порыву, я подошла к нему почти вплотную и поймала его взгляд:
– Вы точно ничего не хотите сказать больше?
– Нет! – отец Марк скривился, как от страшной боли, и отступил на шаг назад. Лицо его оказалось в тени, и выражения стало не разобрать. – Леди Виржиния, скажите Эллису... Скажите Эллису, что он зря мучает Брэндона Уолша.! Там замешана тайна, это верно... Но к убийству она отношения не имеет.
И, словно испугавшись собственной горячности, быстро поклонился – и попятился к двери. Мистер Джонс воззрился на него с недоумением – даже вислые усы, кажется, встопорщились от удивления.
– Погодите, вы уже уходите? – поздно спохватилась я.
– Да-да! И не забудьте передать Эллису то, что я оставил... И что сказал тоже! – отец Марк, по-прежнему пятясь, юркнул за дверь и осторожно прикрыл её за собою.
Я вздохнула.
– Мистер Джонс, скажите, вы выполнили указание насчет кофе?
– Еще нет, леди, – почтительно поклонился дворецкий.
– Так выполняйте, – я растерянно смотрела на смятую газету. – Только чашку принесите одну.
Эллиса в особняке не было – он вместе с доктором Брэдфордом отправился на станцию, встречать дрессировщиков, везущих специально обученных собак. Это грозило затянуться надолго. Эвани с Оуэном ушли прогуляться к реке. Мэдди дремала в спальне... Даже Лайзо, и тот бродил где-то!
Я сжала в кулаке несчастную газету.
Наверняка он гостил у вдовы. У этой О'Бёрн. Скорей бы уже она созналась во всех своих преступлениях! У меня уже сил не было смотреть, как по вечерам Лайзо возвращается, сияя, словно начищенный медный кофейник. А позавчера мой, мой водитель не вернулся вовсе! И Эллис, вместо того, чтобы поддержать меня в справедливом возмущении, только пожал плечами и сказал:
– Что ж, это только на пользу дела. Прогулки под луной располагают к некоторой откровенности, – и с этими словами вновь углубился в свои записи.
Пожалуй, при таком раскладе у меня не было никакого резона дожидаться детектива, чтобы прочитать газету вместе с ним. Тем более что нужную статью я нашла сразу. На второй полосе был заголовок, крупный и броский:
«АРИСТОКРАТ – ПОХИТИТЕЛЬ МЁРТВЫХ!»
И помельче, внизу:
"Баронет Хэмбл застигнут за попыткой выкрасть труп из городского морга".
Тут наконец появилась миссис Стрикленд с кофе – слишком горьким, с масляно-кислой нотой. Держу пари, Георг бы такой даже понюхать побрезговал, не то что попробовать. Но мне, увы, выбирать было не из чего. Интересно, это повар испортил кофе – или порция зёрен неудачная?..
Гадко так, что язык немеет.
После первого же глотка я отставила чашку и вернулась к газете. Статья тоже, как и кофе, не оправдала ожиданий – никаких интересных подробностей она не содержала. Так, нагромождение пустых слов, приправленное щепоткой солёных фактов. Сначала долгие рассуждения о причудах аристократов. Потом пространная справка о науке анатомии.
И лишь в конце – коротенький и слишком экзальтированный рассказ о том, как Хэмбл попытался купить у ночного сторожа в морге трупы бродяжек. Пьянчужка сначала было согласился, а потом струхнул и пошел на попятную. Но Хэмбл не растерялся и попытался зайти с другого края. Принёс сторожу бутылку хорошего виски якобы в знак примирения, дождался, пока наивный бедолага уснёт, а после пробрался в морг и уложил в холщовый мешок тело девочки, утонувшей в Эйвоне. Однако покинуть Управление предприимчивый баронет не успел. Он недооценил способность сторожа к поглощению крепких напитков и его ответственность. Пьянчужка очнулся, сообразил, что происходит, и побежал за помощью к "гусям". А уж те взяли Хэмбла с поличным.
В заметке говорилось что-то о "примерном наказании для отвратительного вора", но, судя по тому, что баронет пребывал в относительном благополучии, дело ограничилось штрафом.
Я вздохнула. Бедняжка Кэтлин! Опять за грехи мужа ей приходится расплачиваться материальным благополучием семьи. Впрочем, чего ожидать от человека, который прокутил приданное жены в первый же год.
Внезапно у дверей кашлянули. Я вздрогнула и смяла газетный лист.
– Леди Виржиния, вы позволите задать вопрос?
– Да, мистер Джонс, – улыбнулась я располагающе, хотя это стоило некоторых усилий. Дворецкий появился уж слишком неожиданно для человека его возраста и комплекции. – Что-то серьёзное?
– Пока и не знаю, леди, – шумно выдохнул он и неловко потеребил вислый ус. – Скажите, не отпрашивалась ли миссис Мортон на понедельник лично у вас? Видите ли, она сегодня не явилась на работу, не предупредив меня. А ведь в доме нужны свежие простыни и скатерти, гостей много! Да и платья ваши она ещё в пятницу забрала, чтоб почистить...
Неясная тревога тяжелой шалью легла на плечи.
– Нет, не отпрашивалась. А вы не посылали кого-нибудь узнать, что с ней?
– Посылал, как же! Да только не открыл никто. Дети-то у них давно в город подались, – с охотою пояснил мистер Джонс. – Так что они втроём живут – Патрик Мортон тещу из Хэмптона привёз, как старый мистер О'Коннел умер. Сара попросила – он сделал, такая семья хорошая, так ладят друг с другом – загляденье!
Трое? Вот это уже встревожило меня не на шутку.
– Даже если миссис Мортон вышла, а мистер Мортон занят работой, то дома наверняка должна быть миссис О'Коннел. Вряд ли возраст позволяет ей совершать длительные прогулки. – Я поколебалась немного, но все же приняла решение: – Мистер Джонс, будьте любезны, позовите мистера Оуэна и спускайтесь с ним в холл. Я буду ждать там, как появитесь – сразу пойдём к деревне. Мы должны проверить, что случилось с этой прачкой.
И, видимо, не одной мне снилась в последнее время Бесси Доусон.
– Думаете, опять убийство? – побелел от испуга дворецкий и быстро отёр выступивший на лбу пот. – Сию секунду позову, – пообещал он и вдруг добавил с сомнением: – Миссис Мортон-то хрупкая женщина, что твой нарцисс, белая такая, её любой одним чихом перешибить может. А вот мистер Мортон по молодости в кузнечной мастерской молотом махал, пока ногу не потянул и на почту не нанялся. С ним не всякий справится, и двоих-то на него одного мало будет. Да и старуха О'Коннел за себя постоять может. Она даром что глухая, как пень, а дрова сама до сих пор колет здоровым топором и воду из колодца носит.
После этих слов беспокойство немного улеглось. Конечно, если миссис Мортон жила не одна, а с мужем-кузнецом и с матерью, пожилой, однако полной сил, то ей ничего не грозило. По крайней мере, дома... С другой стороны, убийца мог подстеречь женщину на пути к моему особняку или у реки, за стиркой. Не побоялся же он тронуть Элизабет Доусон! А ведь её женихом и заступником был мельник, человек уважаемый и весьма влиятельный в деревне.
Так или иначе, наведаться к Мортонам не помешает.
К моему удивлению, с мистером Оуэном в гостиную спустилась и Эвани, одетая как для прогулки. Любопытно. Получается, эти двое где-то были вместе? Снова? Святые Небеса... Конечно, мисс Тайлер – девушка осмотрительная, да и нравы сейчас не такие строгие, как лет пятьдесят назад, благодарение святой Роберте. Но и мужчины стали меньше думать о последствиях. Говорят, ухаживания нынче не такие невинные, как прежде... Перемены в меньшей степени коснулись аристократии. Леди Вайтберри, бывало, повторяла, что в высшем свете флирт подобен вину – если сорт хорош, а вкус богат, то бокал-другой даже самой строгой особе придётся ко двору. Что ж, в чём-то она права. Лорды целовали руки леди, потому что так принято; декламировали романтические стихи, желая казаться модными и остроумными; делали вид, будто влюблены, для того чтобы время на скучных вечерах быстрее шло...
Но в других сословиях дело обстояло иначе. И если бедняки жили простыми законами, опираясь на церковные традиции и здравый смысл, то людям относительно самостоятельным, как мисс Тайлер или мистер Оуэн, приходилось тяжелее. С одной стороны, они не имели свободы, которую давал титул или большие деньги – свободы быть слегка эксцентричными и самую капельку порочными, так, чтобы это лишь придавало очарования, но не отталкивало. С другой стороны, положение в обществе между высшим слоем и беднотой заставляло их придерживаться множества правил, чтобы не скатиться вниз.
"Падшая продавщица рыбы" – право, звучит смешно. Легкомысленная герцогиня – звучит уже пикантно; вокруг той же леди Вайтберри курсирует множество слухов, которые лишь добавляют ей шарма.
Но если позор падет на какую-нибудь гувернантку – девушку с хорошим образованием и здоровыми амбициями... Скорее всего, такая особа окажется на улице без рекомендаций. И ей останется либо вернуться к родителям, уповая на то, что они найдут для непутевой дочери неразборчивого жениха, либо перейти в низшее сословие, нанявшись прачкой или подавальщицей.
Я искоса глянула на Эвани Тайлер. Она, кажется, выглядела как всегда – в скромном, но элегантном платье, как нельзя лучше подходящем её возрасту и положению, с тщательно уложенными волосами и неизменной вежливой полуулыбкой. Только вот обычно холодные глаза сияли таким теплом, что сердце у меня начинало щемить.
– Эвани, вы уверены, что хотите меня сопровождать? – негромко спросила я ее. – А вдруг с миссис Мортон тоже случилось... несчастье?
– Тогда я просто обязана сопровождать вас, леди Виржиния, – последовал уверенный ответ. – У меня уже есть неприятный опыт созерцаний подобных картин. Думаю, он будет вам полезен... если произошло самое худшее.
Мы обе вздрогнули. Мистер Оуэн – умный, умный молодой человек! – отвел глаза, делая вид, что ничего не заметил.
– Что ж, поспешим, – подвела я итог. – И будем надеяться, что миссис Мортон просто взяла выходной без предупреждения.
По дороге выяснилось, что Мортоны жили не в самой деревне, а чуть на отшибе – между рекой, лесом, где нашли Бесси Доусон, и холмами, где, собственно, и пряталась Тайни Грин Халлоу. Идти пришлось почти сорок минут, и я порядком устала и измучилась от жары. Эвани тоже приходилось несладко в длинном, застегнутом на все пуговицы платье. Мистер Оуэн заметил это и без единого слова подал руку, чтобы Эвани могла опереться.
Я с сомнением оглянулась на мистера Джонса, утирающего пот с покрасневшего лба, и покрепче перехватила верную трость. Интересно, как там Эллис на станции? Встретил уже дрессировщика с собаками? Вот же совпало все неудачно!
...Сначала в поле зрения появились огороды Мортонов – необъятные, ухоженные, изобильные, что было странно для семьи, в которой муж пропадал на почтовой службе, а жена работала прачкой. Зеленела сочно картофельная ботва, гордо торчали стрелки лука, в тени белели хрусткие кочаны капусты, а в бледных, но высоких стеблях я с удивлением опознала чеснок – издалека он показался мне какой-то болотной травой. Росли неподалеку и другие овощи, но их я не могла распознать по листьям – знания бытовой ботаники, увы, не хватало.
– Это всё бабка О'Коннел, – с некоторой гордостью пояснил мистер Джонс, заметив мой заинтересованный взгляд. – Она знатная огородница, таких поискать... Землю любит.
Я ещё раз оглядела овощное царство. Пожалуй, если престарелая миссис О'Коннел в одиночку справляется с этим буйным великолепием, то никакими убийцами её не напугаешь.
Дом Мортонов тоже выглядел внушительно. Похоже, построен он был для большой семьи. Поднявшись по ступеням, мистер Джонс ухватился за солидное чугунное кольцо – такое больше подошло бы для старинного замка, а не для сельского домика – и несколько раз стукнул в дверь. Под кольцом кто-то вбил металлическую пластинку, и звук получился просто оглушительный. Я поморщилась и прикрыла уши руками. Пожалуй, такой грохот и мертвого поднимет...
Но на порог никто так и не вышел.
Мистер Оуэн переглянулся с дворецким, а потом решительно потянул дверь на себя. К моему огромному удивлению, она поддалась.
– Подождите здесь, пожалуйста, – с безупречной вежливостью попросил Оуэн и скрылся в доме.
Внезапно всё вокруг стало казаться на редкость подозрительным. И флюгер на крыше дома – птица со сложенными крыльями и раздвоенным хвостом, и старые разлапистые яблони, поросшие белесым лишайником, и даже капустные грядки в отдалении. Тем более что кочаны похожи на человеческие головы...
Святые Небеса, что за мысли!
Я сжала трость так, что хрустнули пальцы.
Солнце закрыло облаком.
Повеяло прохладой.
Спустя долгие, мучительные минуты – две, а может, даже и три – и мистер Оуэн вернулся.
– Не ходите в дом, – сказал он коротко. – У миссис Мортон лихорадка, еще со вчерашнего дня. Больная очень слаба и почти все время пребывает в беспамятстве. За нею присматривает мать. Мистер Мортон отправился за врачом в деревню, но до сих пор не вернулся.
Мы с Эвани обменялись выразительными взглядами. Ложная тревога... Я так обрадовалась, что подозрения мои не оправдались, что даже не чувствовала неловкости из-за своей ошибки. Да и остальные, похоже, тоже.
Позже прояснились и подробности. Сара Мортон, оказывается, всегда была слабой и болезненной. От осенней сырости и холода у неё начинался кашель, и изгнать его могло только летнее солнце. Однако оставлять работу прачки Сара не собиралась – это приносило небольшой, но стабильный доход. Большую часть денег Мортоны отправляли в Бромли, детям – а себе оставляли лишь немного, чтобы хватало на одежду и те продукты, которые нельзя было вырастить на огороде.
Прежде Сара никогда не хворала летом, и когда у неё внезапно началась лихорадка, муж не на шутку заволновался. Всю ночь он провел у постели больной, а утром, памятуя о слабом здоровье жены и опасаясь худшего, отправился за доктором Максвеллом. С Сарой осталась миссис О'Коннел, почти полностью оглохшая за последний год. Неудивительно, что Томми утром никто не открыл дверь – одна женщина пребывала в беспамятстве, а вторая почти ничего не слышала!
Пересказывая это вкратце Эллису, я втайне боялась, что он станет смеяться надо моей подозрительностью. Но детектив выслушал историю, рассеянно покусывая кончик ногтя, а потом спросил:
– Скажите, леди, а если бы Сара Мортон и впрямь оказалась мертва, чтобы вы сделали в таком случае? К примеру, входите вы в комнату, а там...
Я только плечами пожала.
– Не знаю, право. Наверное, велела бы всем выйти из этой комнаты и дождалась бы вас. Вам виднее, как поступать в такой ситуации.
– Правильный ответ, – с насмешливым одобрением кивнул Эллис, и внезапно посерьёзнел. Взгляд у него стал колючим. – Но впредь, прошу вас, воздержитесь от самостоятельности. Если даже заподозрите, что кто-то пропал по вине преступника, то дождитесь моего возвращения. Потому что на месте преступления любопытные леди могут увидеть не только мёртвую жертву, но и убийцу.
Меня пробрало ознобом. Я машинально поправила шаль, хотя ещё минуту назад подумывала о том, чтобы снять её вовсе.
– Любопытная леди была не одна, Эллис. С нею было двое мужчин и одна... пусть и не леди, но женщина отважная. Не думаю, что четверым стоит опасаться одного, даже будь этот один самым жестоким преступником.
– Не знаю, не знаю, – с сомнением покачал он головой, и я поспешила сменить тему:
– К слову, вы встретили дрессировщика?
– Да, – холодность в глазах Эллиса сменилась азартом. – Он привёз четырёх великолепных собак, как по заказу! Три из них натасканы искать старые трупы и места захоронений. Одна – просто ищейка, но хорошая. Дашь ей понюхать платок – так она даже в толпе на площади найдет владельца! Сегодня же намечу подозрительные места, где убийца мог спрятать главную улику... К слову, Виржиния, нет ли у вас приличной карты окрестностей?
