Текст книги "13 кофейных историй (СИ)"
Автор книги: Софья Ролдугина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 132 (всего у книги 139 страниц)
Я приготовилась было возражать, но опустила взгляд и с некоторым удивлением обнаружила раскрошенное пирожное на своей тарелке.
– У меня нет аппетита.
– Я вижу, – терпеливо ответил Клэр. – И желаю узнать, почему.
Честно признаться, мне хотелось ему рассказать обо всём – о картине, о таинственном злодее, покушавшемся на странную, наполовину иллюзорную жизнь Сэрана, о беспокойстве Абигейл и отказе Эллиса... Наверное, невысказанная просьба о помощи витала в воздухе, потому что дядя вдруг бросил многозначительный взгляд на Паолу. И через пять минут, не больше, она деликатно и совершенно естественно увела детей, на ходу рассуждая о том, что лучше почитать у камина вечером. Лиам, разумеется, рекомендовал книгу о путешествиях по Бхарату – столь красноречиво и убедительно, что мог бы, пожалуй, служить живым примером того, как полезно образование для сирот.
А мы с Клэром остались наедине, и взгляд у него стал безжалостный.
– Итак, дорогая племянница? Успокойте меня и скажите, что это не муки любви.
От неожиданности я даже рассмеялась.
– По счастью, нет.
– Действительно, счастье, – ворчливо отозвался он. – Что тогда?
Запах шоколадного пирожного, ещё минуту назад казавшийся неприятным, вдруг стал невероятно притягательным. Я отделила небольшой кусочек и поднесла к губам...
"Поразительно, – пронеслась мысль. – И когда повар научился делать такие десерты?"
– Я не разбираюсь в искусстве, – начала я несколько издалека. – Но есть одна картина, которая имеет для меня особое значение. "Человек судьбы".
– Ноэль Нинген, – с пониманием кивнул Клэр, чем немало меня удивил.
– Верно. И не только из-за расследования и из-за участия, которое я приняла в судьбе Уэстов... Давняя история, впрочем, не стану углубляться. Важно, что теперь эта картина досталась герцогине Дагвортской и оказалась здесь, в Бромли. И нашёлся человек... Нет, не человек – сущий варвар, изверг, который сперва измазал её краской, а вчера и вовсе разрезал, – голос у меня дрогнул. – Герцогиня Дагвортская сделала всё, что было в её силах, но найти злоумышленника не сумела. Я так рассчитывала на помощь детектива Эллиса, однако он отказался. А ведь я уже дала обещание.
Выражение лица у Клэра стало непривычно задумчивым и серьёзным, без слащавости.
– Вы обещали привести мистера Норманна?
– Нет, – ответила я, воскресив в памяти диалог. – Того, кто разгадает загадку.
Он скромно опустил взгляд.
– Всегда мечтал познакомиться с герцогиней Дагвортской. А уж сделать её своей должницей... Больно будет упустить такую возможность.
Я подумала, что ослышалась.
– Что?
– Вы не ослышались, – пугающе ласково произнёс он. – Или полагаете, что мне не под силу справиться с такой пустяковой загадкой?
Святые Небеса! Не думаю, что в Бромли нашёлся бы хоть один человек в здравом уме, который посмел бы сказать это. Оставалось лишь согласиться...
...и попросить Юджи, чтобы она принесла немного горячего паштета. Вроде бы уже поздно, и вдруг разыгрался аппетит. Интересно, отчего?
Первое утро февраля выдалось необыкновенно хлопотным. Я поднялась ни свет ни заря и позавтракала прямо в собственном кабинете, читая вчерашние вечерние газеты. Накануне из-за дурного настроения мне и прикасаться к ним не хотелось, право... Что ж, возможно, и к лучшему: на первых страницах были сплошь алманские послы в Аксонии и аксонские – в Алмании, какие-то новые бронированные автомобили с пушками на крышах, визит высокой делегации в Марсовию и прочая чушь, изложенная высокопарно и путанно. Впору соскучиться по статьям «Обеспокоенной Общественности» и «Ироничного Джентльмена»; Фаулер писал пусть и ядовито, но зато интересно.
После завтрака я добрый час выбирала наряд для визита к Абигейл: хотелось и дяде угодить, и выглядеть при этом решительно и смело. И как, скажите на милость, сочетать это в одном образе? В конце концов чаша весов склонилась к жемчужно-голубому платью, украшенному светлым воротничком с острыми углами. Прекрасный повод надеть наконец-то аквамарины, почти позабытые на дне шкатулки с драгоценностями. В целом наряд вышел весьма нежный, но Юджи отчего-то ёжилась, глядя на меня, словно стояла на сквозняке, и шея у неё покрывалась мурашками.
Впрочем, скоро я и думать забыла о всяких странностях. В стопке неразобранной почты обнаружилась коротенькая записка от мистера Спенсера, который вчера не застал меня. Он сообщал, что не сумел заказать тех цветов для украшения кофейни, о которых мы условились: эмильских фиалок в оранжерее Ризерспунов не осталось, последние две корзины живых цветов кто-то выкупил накануне. Вместо фиалок управляющий предлагал лилии и розы; вздохнув, я сделала выбор в пользу последних – они, по крайней мере, не так сильно пахнут.
В довершение всех трудностей, никак не иссякал поток писем от людей, которые хотели побывать в "Старом гнезде", причём не на любой свободный день, а именно двенадцатого февраля. И, хотя я приняла твёрдое решение отказывать просителям, которые запоздали с письмом или раньше никогда не посещали кофейню, исполнить это решение было нелегко. Как, к примеру, вообще отвечать герцогу Хэмпшайру, троюродному дяде нынешнего монарха? Столь влиятельные особы не нуждаются в приглашениях. И наверняка ведь он придёт не один...
О, бедная моя маленькая кофейня!
Я так увлеклась корреспонденцией, что совершенно позабыла о визите к Абигейл и вспомнила о нём, только когда увидела на подносе с нераспечатанными письмами конверт с гербом Рокпортов.
– Давно это принесли, Юджиния?
– Вечером, миледи, – вскинула голову она. – Сразу, как вы записку отослали... Я же и принесла. Маркиз велел подождать и тут же ответ и написал.
– Ах, да. Крайне обременительная переписка, – вздохнула я, а про себя добавила: "И унизительная".
Обещание, данное дяде Рэйвену, тяготило меня. Но, с другой стороны, согласился ли бы Клэр помочь, если б не охлаждение отношений с маркизом?
Неожиданная мысль – и забавная.
В холл я спустилась несколько позже, чем мы условились. Клэр, облачённый в серебристо-серое пальто, несколько более приталенное, чем рекомендовали журналы мод, уже ожидал некоторое время, однако недовольным отнюдь не выглядел. Скорее, чувствовалось в нём нетерпеливое веселье игрока; впрочем, на манере держаться приподнятое настроение никак не сказалось.
– Я предполагал, что пунктуальность всё-таки входит в короткий список ваших добродетелей, – елейно заметил он. – Но вы не перестаёте меня удивлять.
– Жаль, что вы не оценили мой благородный порыв, дядя, – улыбнулась я.
– А что, есть какое-то особое благородство в опозданиях?
– Разумеется. Ведь теперь вы можете не отказывать себе в удовольствии всю дорогу упражняться в остроумии за мой счёт, пока я буду упражняться в смиренности.
Клэр заломил брови и дважды негромко хлопнул в ладоши, а затем осведомился:
– Вы ведь этого ждали, дорогая племянница? Если да, то теперь можем идти. Не то что бы я сочувствовал вашему водителю, который дожидается на сыром ветру, но ещё немного – и дрогнет даже моё закалённое сердце.
Лайзо, к слову, вовсе не мёрз, хотя надел только свой любимый лётчицкий свитер – пожалуй, прохладно для февраля, если сверху не накинуть пальто или плащ. Погода в кои-то веки решила побаловать Бромли солнцем, но с Эйвона дул сильный ветер, донося вонь оттаявшей прибрежной грязи и размокшей сажи из Смоки Халоу. Впрочем, в том районе, где жила Абигейл, было потише и пахло горячим сладким хлебом, точно в окружающих особняках, не сговариваясь, подали к ланчу свежайшую выпечку. У Дагвортов нас уже ожидали. Дворецкий с напудренным лицом и торчащими вверх усиками, не медля, проводил меня и Клэра в гостиную. Причём от дяди он сначала отшатнулся, но затем обращался с ним куда почтительнее, чем со мною: то ли чувствовал, кто тут не прощает и малейшей оплошности, то ли попросту больше уважал мужчин, чем грешили иногда насмотревшиеся на ширманок слуги в столице.
Воистину, некоторые чересчур экзальтированные борцы за права и свободы приносят куда больше неприятностей действительно самостоятельным женщинам, чем иные консерваторы! Встреча с одним фанатиком может испортить отношение ко множеству хороших, разумных людей.
Но Клэр меня удивил.
Несмотря на безупречное поведение, услужливую, но одновременно не лишённую достоинства манеру держаться, дворецкий ему чем-то не угодил, причём с первых же секунд. На лице у дяди застыло холодное, брезгливое выражение, которое исчезло только в присутствии герцогини Дагвортской.
– Леди Виржиния, дорогая, мы вас так ждали! – растроганно поприветствовала она меня сходу. Кроме неё, в гостиной находились близнецы, в присутствии Клэра мгновенно посерьёзневшие. – А где же детектив Норманн?
– О, разве кто-то говорил об Эллисе? – улыбнулась я немного натянуто. Короткий отказ от детектива всплыл в памяти, и сердце болезненно кольнуло. – Уверена, что затруднение с картиной легко разрешит мой дядя, сэр Клэр Черри.
– Друг Винсента, тот самый баронет Черри, – некстати встрял Даниэль, не позволяя мне представить дядю по всем правилам.
– С матушкиной точки зрения это не лучшая рекомендация, наверно, – добавил Кристиан весело.
– Нет, почему же! – внезапно возразила леди Абигейл. – При всех недостатках сэра Фаулера, у него был очень пытливый ум. И злодея сэр Фаулер легко нашёл бы! К тому же родной дядя леди Виржинии заслуживает высочайшего доверия. Прошу вас, – обратилась она к Клэру. – Всецело рассчитываю на вашу помощь! Это ужасная трагедия, правда, ужасная трагедия! Я даже думаю, что мне не стоило принимать картину в подарок. Тогда бы она уцелела!
– Об этом уже поздно сожалеть. Но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы восстановить справедливость. Ваше доверие – честь для меня, леди Абигейл, – скромно произнёс Клэр – в столь несвойственной для себя манере, что я едва сдержала смешок и только сейчас заметила, что одеты мы в похожей гамме, только у дяди оттенок голубого более тёмный и блеклый, ближе к серому – ни дать ни взять, моя верная тень.
Прелестное совпадение.
– Делайте что угодно, только найдите негодяя! – горячо откликнулась Абигейл.
– Что угодно? – Клэр улыбнулся столь сладко, что у меня, кажется, зубы свело. – Что ж, для начала я хотел бы услышать, как именно и чем была повреждена картина.
Рассказывать ему взялись близнецы, оттеснив мать – вполне разумно, учитывая, что герцогиня путала ваксовую пасту с лаком Эммета и не была уверена в том, кто вообще дежурил у картины в роковую ночь. Я не без интереса вновь выслушала уже известную часть истории.
Но кое-что меня удивило.
– Полотно разрезали ножом Кристиана. Тонким и очень острым, Винсент подарил четыре года назад...
– Я им конверты вскрываю, очень удобно, – вставил Кристиан, и Даниэль продолжил:
– Сначала я предположил, что какой-то мерзавец уволок кухонный нож, но потом присмотрелся к началу надреза. Сперва картину прокололи, а потом резанули снизу вверх. Лезвие пробило её насквозь, дошло до стены, а сам прокол был довольно узким. И я сразу начал проверять все подходящие ножи.
– И выяснилось, что мой пропал, – подытожил Кристиан.
– А где он лежал? – быстро спросил Клэр.
– У меня на полке, в спальне, – неожиданно смутился Кристиан. – Я часто читаю письма в постели, гм...
– Держать нож под подушкой – хорошая привычка, – пробормотал Клэр, так тихо, что его расслышала, наверное, только я. И добавил громче: – А кто там убирается?
Близнецы переглянулись.
– Горничные? – Даниэль явно был не уверен. – Кто же ещё?
Дядя задал ещё несколько вопросов и выяснил, что спальня днём обычно заперта. Ключ есть у самого Кристиана, у горничной, которая делает уборку, и у экономки. Абигейл поинтересовалась, не хочет ли Клэр поговорить со слугами, но он почему-то отказался, зато обошёл весь особняк, запоминая расположение комнат. Под конец мы все прошли в гостиную, где раньше висела картина, и он полюбопытствовал, сторожил ли кто-нибудь "Человека судьбы" в ту злосчастную ночь.
– Я, Кристиан и Уотс, – без колебаний ответил Даниэль. – Точнее, первым был Кристиан, затем Уотс и наконец я, примерно с пяти утра и до восьми.
– При включённом свете? – спросил вдруг Клэр.
– Нет, мы же караулили преступника. Я вообще сидел в углу, так, что меня от двери не видно.
– Лицом к двери или спиной?
– Лицом, разумеется.
– А картина? Где она висела?
– Напротив двери. Точнее, немного наискосок.
– Понятно. Последний вопрос, – задумчиво протянул Клэр, сощурившись. – Кто чистит вам обувь? Какой-нибудь мальчишка на посылках? Камердинер?
– Горничные, – решительно ответила Абигейл. – Одеждой моего покойного Стефана занимался только его камердинер, но у мальчиков своей прислуги здесь нет. Горничные чистят и их обувь, и мою. А работу горничным задаёт экономка.
– Свою обувь слуги чистят сами?
– Никогда не интересовалась, – немного растерялась герцогиня. – Если требуется, могу позвать миссис Баттон и узнать...
– Не стоит. Но собрать здесь прислугу придётся, – добавил он.
– Всю? – деловито уточнил Даниэль.
– Достаточно будет горничных, экономки и дворецкого. Уотс, кажется? – Лицо у Клэра стало совершенно невинным. – К слову, он не женат?
Резкая смена темы застала Абигейл врасплох – да и меня тоже, признаться честно.
– Насколько помню, нет.
– И горничные на него не жаловались ни разу?
– Нет, – ответил вместо матери Даниэль и задумался. – Но вообще-то его недолюбливал Винс.
– Не сомневаюсь в этом, – ответил Клэр сладким, как патока, голосом.
На некоторое время воцарилась страшная суета. Абигейл вызвала экономку, чтобы та собрала горничных, а близнецы разыскивали дворецкого, который только минуту назад был рядом, а теперь как сквозь землю провалился. Выгадав момент, я подошла к дяде и шепнула:
– И что это всё значит?
– Я, кажется, говорил, дорогая племянница, что вы не умеете подбирать прислугу? Забудьте, – скривился он.
– Так картину испортил кто-то из слуг?
– Не воспитанники же Винсента. – Клэр уставился на меня излюбленным своим ласковым взглядом, полным снисхождения к очаровательному, но недалёкому существу. – Догадаться, кто виновен, было нетрудно, нужно было лишь придумать, как доказать. Странно, что эти мальчики сами ничего не поняли. Может, потому что они слишком давно его знают? Какая прелестная детская доверчивость, Винсент явно что-то упустил в их воспитании.
– Кого знают? – так же тихо спросила я, оглянувшись украдкой. Шесть горничных! Слишком много на небольшой особняк, на мой вкус.
– Всё-таки не стоит переоценивать женский ум, – вздохнул дядя.
– Судя по обмолвкам, вы подозреваете дворецкого, – шепнула я, начиная сердиться. – Естественно, он ведь тоже сторожил картину, а значит, имел возможность повредить её. Но это ведь глупо! И зачем ему?
– Он боялся, – заметил Клэр небрежно, и тут в дверном проёме показалось напудренное лицо с торчащими усиками. – А вот и все в сборе. Кстати, дорогая племянница, одолжите мне свою трость.
– Думаете, вам придётся ею воспользоваться?
– Обычно я не люблю причинять людям боль, – совершенно неискренне произнёс он и улыбнулся. – Но сейчас очень на это рассчитываю.
Настаивать на более подробном ответе отчего-то не захотелось. Я молча отдала Клэру трость. А он принял её, поблагодарив меня кивком, и отошёл к стене, ровно туда, где раньше висела картина. Встал – и замер почти на полминуты, разглядывая выстроившихся напротив слуг. Дворецкий, Уотс, побледнел. На висках у него выступили капельки пота...
Вдоволь насладившись напряжённым молчанием, Клэр подошёл к дворецкому и скучным голосом заметил:
– Все рукава в пыли. Вероятно, горничные на чердаке убираются не так часто, как вам бы хотелось.
Уотс набрал в грудь побольше воздуха и ответил хрипловато:
– Прошу прощения, сэр, но я не совсем понимаю...
– И не надо, – ворчливо перебил его Клэр. – Платок, пожалуйста. У вас ведь есть чистый носовой платок?
Дворецкий замешкался, и Даниэль протянул свой платок – батистовый, с монограммой. Дядя с кислым выражением лица оглядел лёгкую тонкую ткань... а затем присел и одним движением протёр ею ботинок Уотса.
– Полагаю, банку с ваксовой пастой этот горе-злодей уже где-то спрятал. Вероятнее всего, на чердаке, где и нахватался пыли, – со скучающими интонациями произнёс Клэр. – Но вот заново начистить ботинки не догадался. Да, кстати, – обернулся он к настороженным горничным. – Вы ведь не ухаживаете за обувью мистера Уотса?
Ответила ему худая и высокая женщина, экономка, кажется:
– Нет, сэр. Обувью в последнее время занималась мисс Сьют. – Сутулая светловолосая девица сделала неуклюжий книксен. – Но к ботинкам мистера Уотса она не прикасалась.
Абигейл округлила глаза:
– Миссис Баттон! Я думала, ваши разногласия с мистером Уотсом остались позади!
– Я просто не велела мисс Сьют чистить его обувь и гладить его воротнички, – невозмутимо откликнулась экономка. – Если вы собрали нас, чтобы выбранить бедняжку за ботинки мистера Уотса, то вынуждена заметить, что она ни при чём. Как и наши давние разногласия с мистером Уотсом.
– И ваксовую пасту вы не используете? – вкрадчиво поинтересовался Клэр.
– Разумеется, нет! – искренне возмутилась экономка. – От неё портится обувь. Я распорядилась покупать ваксу фирмы "Беннет и Смит".
– Свои туфли служанки начищают ею же, полагаю?
– Разумеется.
– Благодарю за пояснения, миссис Баттон, Вот и ответ, – обернулся он к леди Абигейл и близнецам. – Полагаю, если вы отдадите платок реставратору, миссис Уэст, она с удовольствием подтвердит, что картина была испорчена той же пастой, какой мистер Уотс чистит свои ботинки.
Лицо дворецкого, и без того бледное, стало землисто-серым.
– Прошу прощения, сэр, но ваши намёки отвратительны! Да, признаюсь, я пользуюсь ваксовой пастой, но она пропала у меня из комнаты ещё несколько дней назад...
– ...и до сих пор легко смазывается с ваших ботинок, как свежая, – охотно поддакнул Клэр, взмахнув платком.
– Я сторожил эту картину вместе с лордом Дагвортом и его братом! – хрипло возразил дворецкий. Глаза у него жутковато округлились, и я невольно стиснула веер. – Милорд, подтвердите! – обратился он к Даниэлю. – Когда я уступил вам место, картина ещё была цела? Вы ведь провели с ней почти три часа, и...
– О, так лорд Даниэль Дагворт успел осмотреть картину? – притворно удивился Клэр. – В пять утра, в тёмной комнате? И потом три часа разглядывал её, сидя лицом к двери и поджидая злоумышленника? Поразительная зоркость!
Даниэль хрюкнул от смеха – совершенно неподобающе для брата герцога Дагвортского – и произнёс:
– Он прав, Уотс. Картину я действительно не разглядывал, но был уверен, что она цела... Может, потому что вы мне об этом и сказали?
Губы у дворецкого задрожали. Мне было уже почти жаль его.
Но только почти – я слишком хорошо помнила, что он сделал с Сэраном.
– Вы ошибаетесь, милорд, – сказал он, глядя уже только на Даниэля. – Зачем бы мне это делать?
Выражение лица у Клэра на долю мгновения стало мечтательным.
– "Зачем"... Любимый вопрос детектива Эллиса, если не ошибаюсь. То есть мистера Норманна, конечно, – уточнил он, бросив на меня взгляд искоса. – Сперва, пожалуй, отвечу на вопрос "как", а потом и до "зачем" дойдём. Итак, в ту злополучную ночь мистер Уотс вышел из своей комнаты на верхнем этаже и направился к северной гостиной. Самый короткий путь пролегает мимо спален. Мистер Уотс заметил, что дверь спальни лорда Дагворта открыта; возможно и свет не был потушен. Он заглянул, вероятно, с самыми благими намерениями, но вышел уже с ножом. Нож ведь пропал именно тогда?
– Вечером был на месте, – задумчиво подтвердил Кристиан. – Я как раз читал письмо от... От одного приятеля, гм. И свет наверняка оставил зажжённым, вы правы.
Клэр удовлетворённо кивнул.
– Ну, что ж, дальше вообще всё понятно. Мистер Уотс подменил вас у картины, повредил её ножом, а когда уступил место лорду Даниэлю Дагворту, то солгал, что всё в порядке. Впрочем, "как" – самая лёгкая часть. С "зачем" сложнее... Беда в том, что мистер Уотс действительно не желал портить картину. Он защищался. Но замазать змею оказалось мало. Она не исчезла, а просто почернела. И когда в одну из ночей она шевельнулась, мистер Уотс ударил. Вот почему прокол от ножа такой глубокий; вот почему разрез шёл снизу вверх. Я прав, мистер Уотс?
Дворецкий беззвучно шевелил губами. Глаза у него были выпучены так, что едва не выпадали из орбит.
– Откуда вы...
– Интересный вопрос, – сощурился Клэр – и внезапно отступил к стене, где висела картина. – Я знаю. Как вы думаете, почему? – спросил он и улыбнулся загадочно, копируя выражение лица Сэрана. – Думаю, вам стоит взять ваши грязные слова назад.
Больше дворецкий не выдержал – захрипел странно и повалился на пол. Горничные завизжали, миссис Баттон заметалась, пытаясь привести их в чувство, Абигейл тяжело осела в кресло... А дядя, как ни в чём не бывало, вернул мне трость.
– Не понадобилась, – с сожалением отметил он. – А я бы с удовольствием перебил ему руки. Слишком он любит их распускать.
Меня точно молнией ударило. Странное поведение мистера Уотса обрело смысл. Он ведь действительно чересчур навязчиво вёл себя с Клэром – но только до тех пор, пока не увидел, какого цвета его волосы. А когда увидел – вздрогнул.
Белые и лёгкие, почти как у Сэрана.
– Что за "грязные слова", дядя? – негромко спросила я, краем глаза наблюдая, как Кристиан подсовывает Уотсу под нос нюхательные соли Абигейл.
– Не знаю и не желаю знать, – пожал плечами Клэр. – Но ведь как-то Уотс оскорбил светловолосого юношу с картины, если тот начал пугать его змеями. Я игрок, дорогая моя племянница, а значит, человек суеверный, – ворчливо добавил он. – Ваш детектив наверняка придумал бы какую-нибудь разумную версию, но пока я здесь, извольте довольствоваться этим. Тем более что Уотс признался.
"Неудивительно", – подумала я, зябко поёжившись, но вслух лишь поблагодарила дядю и многословно восхитилась его сыщицкими способностями.
Вскоре выяснилось, что сам идти дворецкий не мог – ноги его не держали. Пришлось звать садовника. Добросердечная Абигейл, хотя и грозилась уволить Уотса без рекомендаций и сдать его "гусям", но сперва распорядилась пригласить к нему доктора.
– Почти пять! – заметила она, посмотрев на часы, и обернулась к нам с Клэром: – Самое время пить чай. Право, вы меня очень обяжете, если присоединитесь к нам. После таких волнений разыгрывается ужасный, просто неприличный аппетит! Право, я настаиваю. Леди Виржиния, я могу приказать, чтоб вам подали кофе. Он, разумеется, не настолько хорош, как в "Старом гнезде", но, право, весьма недурён!
– О, было бы очень любезно с вашей стороны, леди Абигейл, – откликнулась я, не желая обижать подругу.
На самом деле мне сейчас хотелось не кофе и пирожных, а жаркого, но как об этом скажешь?
– Винсент добавлял в кофе альбийский белый ликёр, – многозначительно произнёс Даниэль, ни к кому конкретно не обращаясь. Клэр только вздохнул:
– Что ж, стыдно признать, но эту привычку он перенял от меня.
Не знаю, как, но обычное чаепитие вскоре превратилось в чествование одного человека. Даниэль и Кристиан, явно скучающие по Фаулеру, не скупились на комплименты, надеясь, что дядя скажет что-нибудь ещё об их кумире и лучшем друге. Абигейл, которая немного отошла от удивления, сетовала на вероломство дворецкого и, разумеется, восхищалась умом Клэра.
– Вы представить не можете, насколько я вам благодарна! – прочувствованно сказала она наконец; полагаю, что к бушующему на её щеках румянцу были причастны не столько переживания, сколько пресловутый белый альбийский ликёр. Как и к благодушию моего саркастичного дядюшки, впрочем. – Мне действительно очень хотелось бы вас отблагодарить! Прошу, хотя бы намекните, как я могу это сделать!
Клэр прикусил губу, явно намереваясь ответить банальностью, отказываясь от вознаграждения... и резко выдохнул.
И в ту же самую секунду я явственно увидела за его плечом Сэрана, который, улыбаясь, положил ему руки на плечи.
– Кхм-кхм, – закашлялся дядя, слегка побледнев. Я моргнула – и Сэран исчез. Померещилось? – Благодарность, значит... Я, в свою очередь, был бы вам очень обязан, если бы вы передали эту восхитительную картину тому, кто действительно станет её ценить и беречь. Видите ли, я внезапно проникся её судьбой, – заключил он и кисло улыбнулся.
За столом воцарилось ошеломлённое молчание. У меня из рук выпала ложечка и звякнула о край блюдца.
Нет, разумеется, я поняла намёк Сэрана и знала, что должна сделать. Но, святые Небеса, как?!
– Думаю, лучше всего подарить её леди Виржинии, – неожиданно произнёс Кристиан. Все взгляды обратились к нему. – Нет, я серьёзно. Сначала хотел предложить, чтоб её передали в галерею Уэстов, но там как-то с репутацией не очень, из-за той "Островитянки". А вот для леди Виржинии картины Нингена особенные. Вы ведь так и говорили, матушка, – с небесным смирением добавил он.
– Я могу её выкупить, – сорвалось у меня с языка.
Абигейл покраснела и принялась бурно возражать – кажется, просто из принципа. Клэр, удивлённый сильнее всех, молча пил кофе с ликёром – мелкими-мелкими глотками. Издали доносился смех, чистый и потусторонний, как шелест ночного ветра; готова спорить, что его слышали все, но никто не решился сказать об этом.
В семь часов вечера я покинула розовый особняк уже полноправной хозяйкой "Человека судьбы", который достался мне за символические пятьдесят хайрейнов и коробку чая с лотосом.
Вечером Клэр вёл себя как обычно, разве что со слугами был чуть любезнее. Поначалу я посчитала, что расследование у леди Абигейл его изрядно развлекло. Свои детективные изыскания за ужином он изложил остроумно и живо, опустив лишь некоторые не предназначенные для юных ушей подробности – особые предпочтения дворецкого, например. Лиам от восторга позабыл все правила этикета и взорвался тысячью вопросов; братья Андервуд-Черри слушали историю с жадным вниманием детей, не избалованных сказками на ночь. Строгая Паола нет-нет да и бросала любопытные взгляды, а к финалу даже улыбнулась. Дядя же, казалось, наслаждался триумфом и буквально светился благодушием...
Но стоило нам остаться в библиотеке наедине, как он бессильно опустился в кресло, точно кости у него превратились в желе, прикрыл глаза и процедил, почти не размыкая губ:
– Дорогая племянница, вы чудовище. Чтобы я ещё хоть раз поверил этому невинному взгляду, умоляющему о помощи... О, нет, увольте. С меня хватит.
Благоразумно пропустив возмутительный клеветнический пассаж насчёт "взгляда, умоляющего о помощи", я заметила:
– Что ж, вы хотели произвести впечатление на герцогиню Дагворт – и вы это сделали. Да и картина теперь в безопасности, хотя разговор, не спорю, получился весьма неловкий. Чем же вы недовольны?
– Змея, – укоризненно произнёс он и вслепую расстегнул несколько пуговиц на жилете. – Никакого почтения к старшим... Я уже привык, что меня – не хвастаясь, уточню, что чаще всего безуспешно – пытаются использовать попеременно сильные и слабые мира сего. Мира сего! Вот на этом, пожалуй, и остановимся, потому что когда за ниточки дёргают оттуда, я чувствую себя абсолютно...
... "абсолютно беспомощным" – если дядя ничего подобного и не сказал, то наверняка подумал. Мне стало стыдно, хотя, право, вины моей тут не было, и я поспешила его утешить, как могла:
– Зачем же сразу думать о дурном? "Использовать"! Думаю, вы просто ему понравились.
Клэр распахнул глаза, кажется, даже позабыв, как дышать. Затрудняюсь определить, что за чувства обуревали его в тот момент, но на радость это было похоже меньше всего.
– Ступайте, – наконец взмахнул он рукой вяло. – Пока вы не сказали ещё что-нибудь в той же степени жизнеутверждающее.
Не желая испытывать его терпение, я пожелала доброй ночи и удалилась. У лестницы мне встретился Джул; он шёл к библиотеке, и на подносе у него была бутылка вина из старых запасов Валтеров, марсовийский сыр и бокалы – почему-то два.
В одном я готова была согласиться с Клэром: последние дни выдались чересчур беспокойными. Ссора с маркизом, визит к Шелли, дела сердечные Мадлен и Эллис – и, в довершение всему, просьба Сэрана, которая привела к весьма неожиданному финалу. Готова спорить, однако, что "Человека Судьбы" такая развязка более чем устраивала... Или даже – возможно, это просто разыгралось моё воображение – он с самого начала рассчитывал попасть в особняк на Спэрроу-плейс. Ведь Сэран упоминал однажды, кажется, что созданиям, сотканным из снов и желаний, не живым и не мёртвым, бродящим за гранью... словом, подобным ему необходима опора, чтобы длить своё существование. Пока Нинген не умер, он одной силой своего таланта питал Сэрана. Когда не стало художника, то лишь восхищение ценителей искусства позволяло "Человеку Судьбы" оставаться живым... Но, возможно, он желал большего?
И тут меня настигла неприятная мысль.
Если задуматься, Валх был в чём-то похож на него. Мёртвый колдун порабощал своих жертв, если верить Абени, и лишал воли, а Сэран забирал то, что ему предлагали – любовь, поклонение, восторг. Но, тем не менее, они оставались существами одной природы. Если б Валх остался без поддержки сновидцев, то, скорее всего, вскоре исчез бы. Если бы какой-нибудь вандал уничтожил бы картину...
Я почти ничего не знала о мёртвом колдуне – так, крохи, жалкие намёки, причём большей частью исходящие из уст Абени, а доверять ей глупо. Но, похоже, он стремился не столько заполучить очередного раба-сновидца, сколько обрести власть над собственной жизнью и завладеть могуществом, которое позволило бы ему стать вечной частью этого мира.
А что, если Сэран стремился к тому же? Не зависеть больше от столь уязвимого холста и быть ограниченным лишь собственной волей?
Пожалуй, мне следовало бы испугаться. Но слишком хорошо я понимала это желание – и, пожалуй, в глубине души принимала его. Всё живое хочет жить, всякое разумное существо мечтает о свободе; это само по себе уже приближало непостижимого Сэрана к нам, простым смертным, роднило его... да хотя бы с Мэдди, которая с необыкновенной страстью боролась за свою мечту.
Вопрос был лишь в цене.
Я подспудно знала, что желания Валха обойдутся мне слишком дорого. Но что насчёт Сэрана? Лишь двое могли дать мне подсказку – леди Милдред и Лайзо. Но бабушка слишком давно не приходила в мои сны. А Лайзо...
Моя рука уже сама потянулась к колокольчику.
– Нет, Виржиния. Не сейчас, – сказала я себе, поглядев на часы. Время шло к полуночи – слишком поздно для любых визитов и встреч. Не стоило испытывать долготерпение Клэра, ему и так сегодня досталось. – Да и тебе самой нужно сделать маленький перерыв в делах, – пробормотала я, бросив взгляд на своё расписание.
Седьмого февраля – Большой вояж, двенадцатого – день рождения. Нет, отдых совершенно необходим! В ближайшие дни – никаких визитов и волнений.
