Текст книги "13 кофейных историй (СИ)"
Автор книги: Софья Ролдугина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 90 (всего у книги 139 страниц)
Слишком поздно.
Мы сидим на крыше самой высокой башни и кутаемся в облака. Я раньше так не умела; меня научила дикарка из географического атласа. Ещё дикарка сказала своё настоящее имя – Абени, «та, которую ждали». Глупые хозяева зовут её Эбби. Она злится и насылает на них ночные кошмары.
…этому она тоже меня научила.
– Почему ты не заставишь их вообще отпустить тебя? – спрашиваю я, взбивая облако, точно пуховое одеяло. Жаль, что облака согревают только во сне. – Ты же очень сильная.
– Сильная, – кивает Абени. Сейчас она кажется мне очень красивой – чёрная тень в бледно-голубом платье. Волосы у неё длинные-длинные и вьются так сильно, что шаром стоят вокруг головы. – Могу наслать сон-смерть. Могу уйти в сон. Могу принести из сна в не-сон то, чего вовсе нет… Но пока он меня держит, мне свободной не быть.
О нём мы стараемся не говорить – может подслушать.
Спрашиваю осторожно, шёпотом:
– Зачем ты ему, Абени?
Она запрокидывает голову. Лунный свет льётся в глаза и стекает по щекам перламутровой водой.
– Он через меня живёт. Уйду я – и ему придётся… Вот он и не отпускает меня. Он злой колдун, Милли, злой мёртвый колдун.
Тянусь к Абени и стираю лунный свет с её лица.
– Я его развею. Как облако. Обещаю.
Абени почему-то пугается – сильно, так сильно, что бьёт меня по руке, а потом долго шепчет, уткнувшись лицом в мои ладони:
– …не ходи к нему, не ходи, не ходи, не ходи…
Через два дня я увижу её наяву, на станции. Абени посмотрит сквозь меня и пройдёт мимо. Она уедет в город вместе с хозяевами, но назад не вернётся уже никто.
Проснулась я ещё затемно – как раз, когда часы пробили половину седьмого. Разум был затуманен, и фантасмагорические образы сна мешались с тоскливым предрассветным сумраком. Абени, маленькая леди Милдред в лимонно-жёлтом платье… И он – воплощение всех страхов земных.
Человек с потрескавшегося медальона.
«О, святые небеса!»
Первым моим желанием было немедля послать за Лайзо. Я уже потянулась к колокольчику, когда осознала, что творю. Слуга… хорошо, пусть не слуга, а друг, но при этом взрослый мужчина – рано утром, в спальне у леди! Хватало и тех случаев, когда он пробирался в мои покои самовольно. Нет, обойдусь без советчиков. И так я стала в последнее время слишком сильно от него зависеть…
А ведь графиня Эверсан-Валтер не имеет права ни на кого полагаться. Особенно если дело касается семейных тайн.
Сперва я прошлась по комнате босиком – холодный паркет замечательно привёл разум в порядок. Затем приоткрыла окно и немного подышала сырым воздухом с привкусом вод Эйвона – вот уж что прекрасно избавляет от ночных кошмаров, мистических видений и прочих эфемерных материй. Когда образы стали блёкнуть, я вынула из ящика несколько чистых листов и начала записывать то, что показалось мне важным.
Для начала – сюжет.
Юная леди Милдред и загадочная Абени почти ничего не делали во сне, только говорили. Но вели себя они как настоящие подруги… Точнее, как наставница и ученица. Бабушка упоминала о своих новых умениях – насылать кошмары, создавать предметы в видении силой воли. Дикарка, судя по всему, могла даже больше. Убить во сне, уйти в сон, принести из сна в реальность то, чего…
Догадка точно молния поразила меня.
«…Мы договорились продолжить беседу наутро. Я тогда ещё подумал, что всё к лучшему, потому что второй редактор явно колебался и, кажется, готов был намекнуть на личность автора статьи… Однако утром он не явился на беседу.
– Сбежал?
– Нет. Он просто не проснулся…»
Мэтью рассказывал о том, что редактор газеты, где публиковались статьи «Мистера Остроума», умер во сне. Тогда это упоминание показалось мне зловещим, но не более. Теперь оно обретало смысл. Возможно, дело было в простом совпадении… Впрочем, как говорил Эллис, в совпадения верили только глупцы.
Я обвела написанное жирной линией, сильно вдавливая карандаш в бумагу. Самой мне было не по силам разоблачить истинную личность Остроума. Однако его связь с Колдуном – так я окрестила злодея из сна леди Милдред – представлялась всё более вероятной. Необязательно шпионить за людьми наяву, если можно то же самое сделать в ночных видениях. А уж в том, что сны о прошлом могут оказаться правдивыми, я убедилась уже на своём опыте.
Итак, с сюжетом всё было относительно понятно. Но вот детали…
Абени, судя по всему, познакомилась с моей бабушкой ещё полвека назад. Тогда же, вероятно, появилась и та лаковая миниатюра, о которой упоминал дядя Рэйвен. Девочка, похожая на леди Милдред, и была леди Милдред. Чернокожая служанка – наверняка Абени. И, скорее всего, миниатюру создали не в реальном мире, а во сне, а затем принесли сюда… Вопрос – кто и зачем. Если создала медальон бабушка, то, возможно, в нём таилась подсказка. Если Абени… Он мог оказаться и ловушкой.
Но всё это произошло давно, ещё во времена детства леди Милдред. И с тех пор, если верить свидетельству Эллиса, Абени ничуть не изменилась.
Я нахмурилась, припоминая давний разговор.
«…Халински сразу после смерти обожаемой супруги впал в меланхолию и сумел прийти в себя только через полтора месяца. И он однажды обмолвился, что ему в этом помог какой-то человек – благородный господин с чёрной служанкой…»
Речь Эллиса всплывала в памяти отрывками, бессвязными фрагментами. Но мне отчего-то сейчас казалось, что он упоминал именно седого светлоглазого мужчину, которого сумасшедший парикмахер называл «ночным гостем». Или «преследователем»?
«Нет, не вспомнить».
Дядя Рэйвен же считал, что именно тот седой был виновен в смерти моих родителей…
…и, возможно, в болезни леди Милдред?
Меня пробрало холодом.
Если Колдун мог продлить жизнь своей марионетки, Абени, – а в этом сомнений у меня почти не осталось – то он мог и свести в могилу свою противницу. И насколько тогда беспомощна была перед ним я сама?..
«Какая неприятная мысль».
И надо бы мне испугаться, осознав своё положение, но я отчего-то лишь рассердилась. А злость порождала жажду деятельности. Просмотрев ещё раз свои заметки, я подумала, что неплохо было бы поглядеть на медальон с лаковой миниатюрой, о которой упоминал дядя Рэйвен. Увы, пока это не представлялось возможным… Да и как обосновать такую необычную просьбу? Тоской по леди Милдред? Дядя Рэйвен вряд ли поверил бы в такую сентиментальность с моей стороны, однако попробовать стоило. Хорошенько обдумав планы на ближайшее время, я аккуратно сложила вместе исписанные листы, спрятала их в ящик под замок, а затем позвонила в колокольчик, вызывая Юджинию; девочка всегда поднималась очень рано, около шести, и сейчас это пришлось как нельзя кстати.
Завтрак подали прямо в мой кабинет – всё равно Лиам вставал позже, а миссис Мариани трапезничала вместе с ним. А в одиночестве я к тому же могла немного поработать с документами или проверить своё расписание на день, и никто не смотрел укоризненно и не забрасывал меня одновременно дюжиной вопросов об устройстве мира, аксонского парламента и большого холодильника в «Старом гнезде».
– Значит, в одиннадцать – встреча в кофейне с Дагвортскими близнецами, а затем – оформление заказов для благотворительного вечера по итогам обсуждений, – нахмурилась я. – Потом должна была состояться встреча с отцом Александром, но он не смог выкроить время… Печально. Не хотелось бы начинать подготовку к вечеру без учёта рекомендаций отца Александра. Юджи, дорогая, принеси мне ещё бумаги – я набросаю для него записку. Пусть потом Лайзо отнесёт её и тут же вернётся ко мне с ответом. И вот ещё что, – тут я задумалась, не зная, как лучше всё устроить. – Пускай примерно к полудню в кофейню придёт Лиам. В сопровождении миссис Мариани, разумеется. Он умный мальчик, хорошо знает приют, где у него осталось много друзей… Наверняка он посоветует что-то интересное. Да и с Дагвортскими Близнецами ему познакомиться не помешает.
Строго говоря, он уже был знаком с Кристианом и Даниэлем, точнее, представлен им, как и всем моим друзьям. Но произошло это на памятном вечере вскоре после поимки Душителя с лиловой лентой. Лиам тогда только-только начал отвыкать от своей прежней фамилии, О'Тул, не умел отличать десертную вилку от кокотной и очень боялся сказать в обществе что-нибудь не то. Поэтому беседы с близнецами не получилось. А жаль – мне казалось, что эти трое прекрасно подходили друг к другу, и Кристиан с Даниэлем не без удовольствия могли бы стать покровителями и учителями Лиама…
«Но, к сожалению, их собственным наставником стал не слишком приятный человек», – добавила я мысленно, вспомнив о Фаулере.
Вот кого бы мне точно не хотелось видеть на благотворительном вечере!
– …какое платье велите принести?
– Платье?.. – растерянно откликнулась я, выныривая из размышлений. Но почти сразу вспомнила, что Юджи ещё в начале недели подготовила несколько нарядов для разных случаев. – Ах, да, платье. Пожалуй, сегодня я надену то, новое, – улыбнулась я, подумав, что оно понравилось бы и Глэдис – из-за нескольких изумительных оттенков синего в основе и отделке, и Эмбер – из-за модного кроя суженной книзу юбки.
– Будет сделано, – сделала книксен Юджи и выскользнула из кабинета, оставив меня в обществе документов, кофе и хрустящих коричных печений. За окном висела унылая, серая хмарь – и не поймёшь, утро ещё или уже вечер. Я вздохнула, отставила в сторону полупустую чашку и придвинула к себе стопку свежей корреспонденции, увенчанную очередным пухлым конвертом от адвоката, мистера Панча. Судя по размеру письма, никаких хороших новостей не предвиделось…
Спустя несколько часов напряжённой, вдохновляющей работы, я наконец вышла на свежий воздух – насколько он может быть свежим на краю бромлинского «блюдца», разумеется. Невразумительная серая хмарь окончательно определилась, чем ей быть, и обернулась мелким холодным дождём вперемешку со снегом. Из-за ветра на дорожках тут же появлялась ледяная корочка, и садовник с подмастерьями даже не успевал её счищать. До машины мне пришлось идти, крепко вцепившись в руку Лайзо – вот уж кто проявил чудеса ловкости, удерживая одновременно и рвущийся в небо зонт, и леди, тяготеющую к земле!
К «Старому гнезду» мы подъехали незадолго до открытия. Миссис Хат как раз достала из печи свежую порцию земляничных кексов, Георг испытывал на Мэдди новый рецепт горячего шоколада с бхаратскими специями – словом, запахи на кухне стояли головокружительные. Лайзо почти сразу уехал обратно, чтоб вовремя привезти в кофейню Лиама, а я в нарушение всех правил этикета протянула озябшие руки к горячей плите.
– Ну и погода, – проворчал Георг после обмена приветствиями. – Даже для нашего Бромли октябрь слишком уж ненастным выдался. Прямо кара небесная – сначала жара летняя, теперь это вот… Ветер с ног сбивает. То-то накануне спалось так скверно.
– Вам тоже? – удивилась я и тут же прикусила язык, чтобы не сказать лишнего. Меня посетила немного пугающая мысль: а не знал ли Георг о тайнах леди Милдред? Или миссис Хат, то есть тогда – Рози Фолк? Они же столько времени путешествовали вместе, а потом – работали в кофейне… И если знал, то почему никогда не говорил о них, не намекал даже?
Георг, впрочем, моего замешательства не заметил. Гораздо больше его, кажется, интересовала реакция Мадлен на новый шоколадный шедевр.
– Ничего удивительного. Я теперь частенько страдаю бессонницей, не то, что в молодости. Как поговаривала тётушка Мэри, старость разумом благословляет, здоровьем откуп берёт… Тьфу! – рассердился вдруг он и тут же сам и рассмеялся: – Похоже, все мы постепенно перенимаем манеру разговора у вашего детектива, леди Виржиния.
Я невольно улыбнулась:
– Не худшая привычка.
В этот момент стрелка настенных часов с сухим щелчком перескочила на одиннадцать ровно. Мадлен с явным облегчением отставила чашку с шоколадом и, подмигнув мне, побежала открывать парадную дверь. Георг мрачно нахмурил брови, бормоча себе под нос что-то о дилетантах, ничего не понимающих в высоком искусстве, и отправился на помощь миссис Хат, которая воевала с очередной порцией пирожных. Улучив момент, я принюхалась к оставленной чашке Мэдди и едва не чихнула – такой густой запах аниса и мяты исходил от остывающего шоколада!
Впрочем, вскоре о кулинарных опытах Георга пришлось забыть, потому что близнецы явились на встречу без опозданий, как и подобает юным лордам. Оба – в безупречных и совершенно одинаковых чёрных плащах, изрядно вымокшие, замёрзшие, с тем обворожительным румянцем, который бывает лишь у белокожих и темноволосых аристократов в сотом поколении. Глядя на них, я в очередной раз подумала, что в ранней молодости Абигейл, наверное, была умопомрачительно хороша.
– Гинни, здравствуй! – разулыбался Даниэль и, убедившись, что поблизости нет посторонних, обнял меня крепко, как в детстве. – Признавайся, сколько ты сердец разбила, пока мы с Крисом прилежно учились жизни?
– Нельзя задавать леди такие вопросы, – в тон ему ответила я. От Даниэля пахло чистотой и чем-то древесным, острым; странно знакомый запах и, безусловно, приятный. – Ваша учёба, судя по слухам, состояла исключительно в обаянии высшего света.
– Не только высшего, – с ложной скромностью потупил взгляд Кристиан. – И не только света…
Я попыталась было состроить обеспокоенно-порицающую гримасу, подобно Абигейл, но почти сразу же рассмеялась.
Нет, близнецы не менялись со временем…
Немного позже мы расположились за круглым столом у окна – так, чтобы мне было видно весь зал, но вновь вошедшие не могли сразу нас разглядеть. Мадлен принесла кофе и свежайшие земляничные кексы миссис Хат – для мальчиков. Я голода не чувствовала, а потому ограничилась чашкой травяного чая, чтобы не отвлекаться от записей и подсчётов.
– …Итак, получается, что для получения необходимой суммы нам нужно будет либо поднять цены, либо установить в зале дополнительную шкатулку для пожертвований, – подвела я промежуточные итоги спустя полчаса. – Но слишком сильно поднимать цены тоже нельзя… Иначе, скажем, вместо порции кофе и десерта посетители будут брать только кофе. И, хотя он будет стоить дороже, по сумме выйдет меньше, чем если бы мы оставили прежние цены. Два плюс три – больше, чем четыре.
Кристиан покачнулся на стуле, с тоской глядя в потолок.
– Не думал, что всё это так сложно…
– Сложно? – Даниэль с трудом оторвал горящий взгляд от моих записей. – Ты что, это же так интересно! Может, мне податься в Бромлинский институт… Там преподают экономику, Гинни?
– Разумеется, – кивнула я.
– Вот бы тебя туда – профессором, – вздохнул он мечтательно. – Ты бы научила бездельников вроде меня и Криса правильно вести дела.
Несколько секунд я всерьёз размышляла над его предположением, а затем покачала головой:
– Пожалуй, я бы и не согласилась. Раскрывать посторонним секреты своего успеха –в высшей степени неразумно… А вам бы стоило поучиться у собственной матери. Леди Абигейл гораздо опытней меня. Я раньше часто советовалась с ней.
Близнецы одновременно скривились.
– Ну уж нет, – ответил за двоих Даниэль. – Она, может, и хорошо знает, как вести дела, только нам ничего серьёзного не доверяет. Как будто мы ещё мальчишки!
…Я смотрела на них – взъерошенных, улыбчивых – и чувствовала себя даже не взрослой, а старой.
«Если подумать, я была всего на год с небольшим старше, когда начала перенимать дела у леди Милдред».
– Это ненадолго, уверена. Ещё немного – и она доверит вам столько дел, что вы быстро раздумаете взрослеть. Однако вернёмся к расчётам, – спохватилась я и придвинула тетрадь обратно к себе. – Средняя выручка за обычный день – двести хайрейнов. Сразу после возвращения из Серениссимы кофейня приносила до четырёхсот хайрейнов… Один раз было даже четыреста тридцать, но рассчитывать на такую сумму глупо… Тем более что у нас благотворительный вечер, а не день. С учётом повышения цен получаем сумму примерно в триста двадцать хайрейнов. На ремонт приюта и церкви нужно пятьсот, по меньшей мере. Шкатулку для дополнительных пожертвований я, конечно, установлю, однако вам лучше подумать, сколько средств вы можете выделить из своего ежегодного дохода.
Последние слова заставили близнецов серьёзно задуматься. Конечно, Абигейл баловала их – но лишь в том, что касалось вещей, путешествий и книг. А вот сумма «рейнов на мелкие расходы» была весьма ограниченной. И до восемнадцати лет близнецы не могли даже и прикоснуться к наследству отца.
– Мы подумаем, – твёрдо пообещал Даниэль наконец. – Может, ма… то есть леди Абигейл сделает исключение на сей раз и разрешит нам взять немного из фамильной, гм, сокровищницы, – неловко пошутил он. – На крайний случай…
Взгляд Кристиана внезапно стал тяжёлым, мгновенно напоминая о том, кто из братьев – старший.
– Нет, Дэнни. К его помощи мы прибегать не будем.
Даниэль кивнул и отвернулся.
Несложно было догадаться, о ком говорят близнецы.
– У вас с сэром Фаулером вышла размолвка?
– Нет! – воскликнули они на удивление слаженно. – Не совсем, – признался Кристиан с неохотой. – Винсент странный в последнее время, честное слово. – Над дверью звякнул колокольчик; Мэдди метнулась навстречу новым гостям, чтобы проводить их за столик, и Кристин понизил голос: – Он всегда был весёлым человеком, Гинни. Мрачным, но весёлым в то же время – понимаешь, что я имею в виду? Он жизнь любил, даже самую мерзкую – принимал, как есть… А сейчас осталась только мрачность. И постоянное чувство вины.
– Если подумать хорошенько, то сэру Фаулеру есть из-за чего чувствовать себя виноватым, – осторожно заметила я. Даниэль только отмахнулся:
– Карты, дуэли и соблазнение невинных девиц? Даже не смешно, Гинни, – вздохнул он. – Раньше Винсент возвращался хмурым и поникшим только после встреч с сёстрами. А теперь он всегда такой… Послушай, а может, ты с ним поговоришь? – загорелся он вдруг идеей.
Я опешила:
– Почему именно я?
– Потому что он тебя уважает? – попытался подольститься Кристиан, однако оценил выражение моего лица и продолжил куда более искренне: – Ты, наверное, удивишься, но он часто о тебе говорит. И не хмурься, ничего особенно оскорбительного он не сказал…
– Очень странно, – не удержалась я от шпильки.
– Из всех женщин более лестно он отзывался только о своих сёстрах. И о нашей матери, после того, как мы ему задали хорошую трёпку, – сознался Даниэль немного смущённо. – Ты не волнуйся, ничего общего с романтическим чувством это не имеет… Думаю, он мог бы так же говорить о хорошем фехтовальщике, например. И ещё… Он в прошлый раз хотел непременно с тобой поговорить. Очень настаивал на этом.
У меня сразу пропало всякое желание шутить:
– И поговорил. Мне бы только понять, о чём.
– Вот! – воздел указательный палец Кристиан. – Он теперь постоянно так. То говорит о непонятном, то терзается, то напивается как сви… то есть предаётся изысканной грусти, – кашлянул Кристиан и посмотрел на брата. – В общем, мы его позовём на этот благотворительный вечер, а ты уже сама решай, Гинни.
Я хотела было возмутиться, но не успела – вновь звякнул наддверный колокольчик, и послышался звонкий голос Лиама.
– Обсудим это позже, – шёпотом пообещала я близнецам и добавила громче: – А сейчас к нам присоединится ещё один юный джентльмен. Вы его уже встречали, однако поговорить вам в тот раз так и не удалось.
– Догадываюсь, кто это, – улыбнулся Кристиан, однако взгляд его оставался мрачным; чувствовалось, что мы ещё обязательно вернёмся к разговору о Фаулере. – Тот светловолосый ангелок, баронет Сайер?
– Именно, – кивнула я.
Сразу после этого к столику подошёл Лиам в сопровождении миссис Мариани, сегодня облачённой в строгий тёмно-серый костюм. Насколько я помнила, нечто подобное она любила носить и в бытность свою «мистером Бьянки», только вместо брюк теперь надевала длинные, немного старомодные юбки в мелкую складку. Впрочем, блузка с кружевным воротником ручной работы, янтарные серьги и брошь выглядели достаточно изысканно и дорого, даже для гувернантки в моём доме. Очевидно, дядя Рэйвен выплачивал ей солидную прибавку к жалованию в обмен на слежку за мною, и поэтому Паола могла баловать себя обновками несколько чаще, чем учителя в других семьях.
И это, пожалуй, было неплохо – рядом с такой гувернанткой Лиам чувствовал себя гораздо увереннее, когда выходил в свет. А она ненавязчиво поддерживала его, умело делая вид, что со всеми трудностями юноша справляется сам.
Вот и сейчас, обменявшись полагающимся по случаю приветствиями и пожеланиями с Дагвортами, Лиам искоса бросил взгляд на Паолу, а та улыбнулась ему уголками губ и словно невзначай прикоснулась к своему воротнику. Юный баронет тут же поправил сбившийся набок шейный платок и вполне ожидаемо покраснел.
Я только вздохнула.
«Ещё учиться и учиться».
Что же касалось близнецов, то они не стали дожидаться, пока Лиам освоится, и сходу вовлекли его в беседу. Причём без поблажек вроде «домашнего» обращения по имени – с ним держались, как со взрослым.
– Значит, вы считаете, что от приглашения детей лучше воздержаться? – задал Даниэль самый коварный вопрос, когда Лиам начал отвечать немного увереннее.
Я с трудом подавила вздох; этот пункт в нашем плане мы обсуждали добрую четверть часа, но так и не сошлись во мнениях. Близнецы отчего-то хотели, чтобы воспитанники приюта обязательно присутствовали на благотворительном вечере. Мне это не казалось такой уж хорошей идеей, потому что места в зале было не так много; прибавь одного ребёнка – вычти гостя, а значит, и некую сумму пожертвований.
Лиам, который только начал осваивать математику, о подобных сложностях пока не задумывался. Его волновало другое:
– Только если девочек, – произнёс он после мучительных раздумий. – Девочки ругаются меньше, ну, плохими словами, а ещё им нравится одеваться в красивые платья, и чтоб на них потом разные люди смотрели. А мальчишки… Ну, я один раз так огорчился, что придётся целый день рядом с «благодетелями» по струнке ходить, что от расстройства зачем-то сунул крысиный хвост одной расфуфырке в карман. Отец Александр очень смеялся, но уши у меня потом неделю болели.
– От его смеха? – искренне полюбопытствовал Кристиан, однако Лиам почёл за лучшее промолчать. Я же решила, что исправлять «расфуфырку» на «элегантно одетую леди» пока не стоит, и вместо этого уточнила:
– То есть мальчики больше склонны к шалостям? Мне так не показалось. Когда я в первый раз посещала приют, самые каверзные вопросы задавали именно девочки. К примеру, о соотношении длины волос и сдержанности в романтических устремлениях у порядочных девиц.
Кристиан странно закашлялся, а Даниэль улыбнулся и произнёс:
– Кажется, я начинаю догадываться, почему леди Виржиния так холодно отнеслась к идее пригласить в кофейню детей. Но я не думаю, что на благотворительном вечере дело дойдёт до крысиных хвостов в карманах: всё же в приюте воспитанники, так сказать, на своей земле встречали врага, а здесь они будут в окружении, – позволил он себе ироническую усмешку. И почти сразу же посерьёзнел: – Меня больше волнует другое. Я правильно понимаю, сэр Лиам Сайер, что детство своё вы провели именно в стенах упомянутого приюта?
Взгляд миссис Мариани стал по-мужски жёстким.
Конечно, мы не считали себя глупцами и понимали, что Лиаму часто придётся слышать этот вопрос. «На каждый роток не накинешь платок», – приговаривал Эллис, и был прав. Поэтому, когда дядя Рэйвен выправлял мальчику документы, мы смешали правду с вымыслом, и получилась трагическая история для публики о потомке ветви Сайеров, подброшенного в приют. Не обошлось без предателей-слуг, завистливых родственников и коварных адвокатов, но в итоге справедливость, разумеется, восторжествовала, и судьба якобы столкнула меня в приюте с мальчиком, удивительно похожим на моего давно потерянного племянника – в шестом колене.
Так что законность получения титула была обеспечена самым надёжным способом. Но как леди Вайтберри до сих пор попрекали случаем с кузеном Джервисом, так и Лиам был обречён на вопросы о детстве под крылышком святого Кира Эйвонского.
Разумеется, мы заранее продумали и сотню раз отрепетировали ответ.
– Да, провёл, – ответил Лиам, опуская взгляд, и даже сумел практически не покраснеть. – Небесам было угодно, чтобы на мою долю выпало это испытание, которое закалило волю, научило меня смирению и состраданию. Но судьбу нельзя обмануть, и тот, кто рождён в благородной семье, однажды непременно найдёт дорогу к…
Кристиан не дал ему договорить. Он молча накрыл руку Лиама своей.
Разница была очевидна.
Длинные, изящные пальцы с вытянутыми ногтями, светлая и безупречно ровная кожа – у будущего герцога в Небеса знают каком поколении.
Широковатая ладонь, крупные суставы и некрасиво куцые, хотя и ухоженные ногти – у новоявленного баронета.
– Я спрашивал не об этом, – мягко произнёс Кристиан, но в этой мягкости таилась та сталь, которая делала полноватую Абигейл, обожающую розовый цвет, одной из самых влиятельных леди Аксонии. – Хорошая речь, бесспорно, и слишком острые языки сплетников она укоротит. Но меня больше интересуют ваши чувства. Скажите, сэр Лиам Сайер, после вашего преображения вы уже встречались со своими бывшими друзьями?
Только после этих слов я поняла, к чему он клонит.
Лиам растерянно моргнул и отвёл взгляд – на сей раз не играя роль «хорошего мальчика в замешательстве», а совершенно искренне.
– Нет. Как-то… не сложилось, – ответил он до обидного взросло.
– Понимаю, – кивнул Кристиан и искоса взглянул на брата. Даниэль пока не вмешивался, хотя обычно заводилой был именно он. – И как, по вашему мнению, они воспримут превращение своего друга… в человека совершенно иного статуса? В того, к кому они, возможно, будут потом наниматься на работу горничными, садовниками, водителями?
Вопрос был точно удар в сердце.
Взгляд у Лиама забегал.
– Мне слуги не нужны. Я, это… сам. Стану детективом и буду жить, как Эллис.
Кристиана, однако, было не так-то просто сбить с мысли. Я пригубила травяной чай и молча переглянулась с Паолой Мариани, готовая в любую секунду прийти воспитаннику на помощь… если понадобится. Сейчас его окружали не враги, а друзья, и даже если они говорили неприятные слова, то дурных целей не преследовали.
– Но они этого не знают, – заметил Кристиан негромко. На Лиама он не смотрел. – Мы с Дэнни… с Даниэлем однажды на всё лето оказались буквально запертыми в одном из дальних поместий недалеко от моря. Леди Абигейл вынужденно осталась в Дагворте. С нами были только слуги и гувернантка, но на деле мы были предоставлены сами себе. Не слишком чистая одежда, неаккуратно остриженные волосы, завтраки и обеды – исключительно на бегу… Дети из ближней деревни вскоре начали принимать нас за своих. Не совсем ровню, конечно, скорее, кого-то вроде горожан, чьи родители приехали на побережье ради целебных прогулок на морском воздухе. Два месяца мы были друзьями. Ровно до тех пор, пока гувернантка однажды не отчитала мать одного из этих детишек и не проговорилась о нашем… статусе, – поморщился Кристиан. Пауза была короткой, едва заметной, но говорила она о многом. – И с того момента мы точно в призраков превратились. Никто из прежних «друзей» и не глядел на нас, кроме двух смышлёных девушек постарше, которые отчаянно пытались услужить то мне, то брату, и никак не могли нас различить. Нам тогда, к слову, было по одиннадцать лет.
На мгновение мне стало страшно, что Лиам не выдержит и сорвётся. Или закричит, или с кулаками бросится, или просто обругает так, как могут только приютские мальчишки, пьяные извозчики или оскорблённые художники. Однако он дослушал историю Кристиана до конца – всё так же сидя неподвижно, уставившись в чашку с горячим шоколадом.
– Я, видно, для вас ну дурень дурнем, – сказал он наконец на удивление ровным голосом. – В приюте вырос, руки у меня корявые. Миссис Мариани, вон, вчера слово такое хорошее сказала – «дичок». Это такое деревце, которое само по себе из семечка выросло, и чтоб оно пользу приносило, к нему потом прививают что-нибудь хорошее и ждут – прирастёт, нет? Вот и я такой же дичок, по-вашему. – Лиам глянул исподлобья на Кристиана. – Да только я повзрослей вас буду. Я уже четыре года работаю, а кто-то из наших, бывает, и раньше начинает. И всякий видел, что я работы не боюсь. И крыс дохлых тоже, – неприятно улыбнулся он. – Так что мои друзья от меня не отвернутся, не такие они. А кто отвернётся, позавидует – тот, значит, не настоящий друг был, и щелбан ему от святого Кира за это!
У меня вырвался вздох облегчения.
Похоже, именно таких слов от Лиама и ждали близнецы. Даниэль обменялся с братом взглядами и продолжил уже сам:
– Если вы так считаете – хорошо. Но извольте быть готовым, баронет Сайер, к тому, что «ненастоящих друзей» окажется гораздо больше, чем вы думаете, и никакие святые их не накажут, – усмехнулся он по-доброму. В этот самый момент, правда, звякнул недовольно наддверный колокольчик – притом, что никого на пороге не было.
– Я готов, – с вызовом вскинул подбородок Лиам.
– Чудесно, – улыбнулся Кристиан обворожительно. – Тогда помогите нам убедить эту несговорчивую леди в том, что вы вполне вынесете присутствие на благотворительном вечере ваших старых друзей, оберегать вас от них не нужно… и уж тем более не нужно их лишать праздника!
У меня едва чашка из пальцев не выскользнула. Вот ведь хитрецы!
– Но на самом деле всё совсем не… – начала было я, но мои слова утонули в целом ворохе горячих возражений Лиама.
Миссис Мариани беззвучно смеялась, отвернувшись и прикрыв губы перчаткой. Близнецы поглядывали на меня с торжеством.
Как чувствовала, что нельзя было знакомить этих чудовищ с моим милым приютским мальчиком – ещё неизвестно, кто кого испортит!
Так или иначе, сам Лиам новым друзьям был очень рад. Близнецы покорили его – бунтующие, но одновременно светские; жестокие, но заботливые; сияющие той особой чистотой семнадцатилетних юношей с безупречной родословной, но уже перенявшие у Фаулера повадки изысканной порочности. Наверное, такими мечтают быть все мальчишки… Да и вполне взрослые джентльмены – тоже, что греха таить.
В тот день эта троица просидела в кофейне около двух часов, а затем близнецы узнали, что Лиам не умеет держаться верхом, и тут же решили, что обязаны его научить. Он страшно смутился и попытался отговориться тем, что-де в наши дни полезнее водить автомобиль, но Дагворты были неумолимы. Заручившись моим согласием, они усадили мальчика в свой старомодный экипаж и увезли в Дейзи-Раунд. Паола Мариани поехала с ними, поэтому я не волновалась о том, что на горизонте появится баронет Фаулер и завлечёт Лиама в какое-нибудь неподобающее заведение…
Почти не волновалась, разумеется.
Но, к счастью, остаток дня прошёл на удивление спокойно. Лиам возвратился домой ровно к ужину – в порванных брюках, со свежими синяками, пропахший лошадьми, но такой счастливый и сияющий, что у меня язык не повернулся читать ему лекции о надлежащем поведении юных джентльменов. В «Старом гнезде» тоже было тихо и уютно, даже Георг не пытался больше опробовать на бедняжке Мэдди новые рецепты… Словом, ничего не предвещало катастрофы.
