Текст книги "13 кофейных историй (СИ)"
Автор книги: Софья Ролдугина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 54 (всего у книги 139 страниц)
Не дожидаясь ответа, я подобрала юбки – и побежала со всех ног к заветной лестнице. Крысолов так и застыл – видимо, ошарашенный моей невежливостью. Наверное, не стоило покидать его столь быстро, но, право слово, мне еще никогда не было так стыдно. За этими танцами и беседами в галерее я совершенно забыла о том, что обещала Эллису помощь…
…я замедлила шаг. До зала оставалось совсем немного…
…и забыла о том, что Крысолов должен был назначить время и место следующей встречи – мой проигрыш никто не отменял.
О, святые небеса, надеюсь, что меня не сочтут теперь обманщицей, сбежавшей под выдуманным предлогом!
Я давно не испытывала такого стыда – с тех самых пор, как еще в детстве забралась вместе Дагвортскими Близнецами на старую вишню в саду, порвала платье, расквасила нос, разревелась и была в таком виде застигнута леди Милдред. К слову, досталось мне тогда не за испорченную одежду, а за «недостойное леди поведение». И, подозреваю, бабушка вовсе не лазанье по деревьям и даже не разбитый нос имела в виду.
Интересно, а Крысолов попытается меня найти, чтобы стребовать свой выигрыш, или…?
Впрочем, даже если я сейчас и поступила глупо и недостойно, то возвращаться и извиняться за это было бы еще глупее. Лучше вместо этого пойти и разыскать наконец Фаулера, дабы положить конец суете вокруг розовых кринолинов.
Когда я вошла в зал, там как раз танцевали – на сей раз «Морской бережок», контрданс неспешный и долгий. Впрочем, он пришелся весьма кстати – время уже было далеко за полночь, и гости изрядно утомились. На что-нибудь быстрое и сложное, вроде той же «Реки», сейчас ни у кого бы не хватило сил.
Идти в один из боковых залов с риском наткнуться там на любопытную Абигейл мне не хотелось совершенно. Поэтому я устроилась в одном из кресел, наиболее близких к танцевальной зоне, и принялась разглядывать отплясывающих гостей, приняв скучающий вид – как и положено леди. Несколько раз ко мне подходили и пытались завязать разговор. И если от очередного поклонника удалось отделаться обычным «Ах, сэр, простите, я ожидаю своего мужа!», то пышнотелую даму в летах, жаждущую излить на случайную собеседницу свои мысли о падении нравов и «дорвавшейся до балов черни» пришлось выслушать. Я рассеянно кивала, поддакивая – верно, верно, как вы правы, это появление какой-то там «Мими» среди леди просто ужасно, ах-ах! Довольная сочувствующей и не слишком разговорчивой слушательницей, дама все больше воодушевлялась.
А меня сильнее и сильнее с каждой минутой угнетало собственное бездействие.
Я до рези в глазах вглядывалась в хоровод танцующих – но тщетно; ничего, даже отдаленно похожего на костюм Железного Фокса. Зато розовых кринолинов промелькнуло, кажется, три или четыре.
– Безнадежно, – вздохнула я. – Как иголку в стоге сена искать.
– Что-что? – встрепенулась моя нечаянная собеседница и озадаченно подергала свой рукав, как будто думала найти упомянутую иголку там.
– Говорю – прекрасный вечер, не так ли? – улыбнулась я обворожительно.
Тоска навалилась с новой силой, и мне даже захотелось, чтобы вдруг появилась миссис О'Дрисколл и разбавила утомительную говорливость навязчивой дамы, а то и вовсе забрала меня от нее.
Но, как назло, экономки и след простыл.
Потом закончился контрданс, и наступила пауза между танцами – тем более утомительная из-за неумолчной болтовни у меня под ухом. Прежде хотя бы музыка заглушала ее, а теперь приходилось прилагать недюжинные усилия, чтобы поддерживать дружелюбную мину. Наконец я все-таки твердо решила прервать затянувшийся пустой диалог и уверенно начала:
– Прошу прощения, но мне, увы, приходится вас покинуть…
И тут гомон бессчетного множества гостей, шорох шлейфов, дробный перестук каблуков, смех, звон бокалов и едва слышную песню флейты перекрыл чудовищный крик.
Яростный.
Истеричный.
Определенно не женский.
Секунда тишины – и все всполошились, как перепуганные хорьком лошади в конюшне.
– Что случилось, что случилось? – охнула моя дама, стаскивая с лица анцианскую маску. – Неужели опять какая-то никчемная Мими? Заковать ее в кандалы бы, как в старые времена, вот тогда…
– Прошу прощения, мне действительно нужно идти!
Я поднялась, более не обращая внимания на говорливую даму, утирающую платком вспотевшее от волнения лицо, и ринулась сквозь толпу – туда, откуда донесся крик.
Пространство в зале словно превратилось в вязкую смолу – я тонула в ней, наступала на широкие юбки, протискивалась между пышными кринолинами, натыкалась на отставленные в сторону острые мужские локти, цеплялась париком за лорнеты, веера и перстни, задыхалась от чудовищной смеси запахов – духи, пот, винные пары… Я сама не поняла, когда и как выскочила в четко очерченный застывшими гостями круг, в центре которого разыгрывалась настоящая драма.
А как осознала это – спешно отступила назад. Мой случайный сосед – высокий седой мужчина в анцианской маске с пауком, тоже едва-едва успевший отступить за чужие спины, улыбнулся и посторонился, давая мне возможность пройти.
Где-то на другой стороне импровизированного круга мелькали никконские одежды Эллиса. А в самом центре…
Фаулер. Ну, конечно, когда я его везде ищу, он оказывается на самом виду, посреди скандала! А рядом с Фаулером – хрупкая леди в розовом платье… не с кринолином! С турнюром!
«Фаулер, идиот! – медленно закипая от ярости, подумала я. – Значит, «кринолин»? Я ему дам кринолин! Выживет – вызубрит у меня «Дамские моды» наизусть!»
– Ты! Грязный извращенец, старикашка! У… убью! – заорала вдруг хрупкая леди определенно мужским голосом. Точнее, не мужским, а… юношеским ? Этот характерный «ломающийся» срыв я не раз слышала у Дагвортских Близнецов. – Руки оторву, засуну…
Последние слова потонули в ропоте толпы, но я примерно догадывалась о сути угрозы.
Юноша сорвал с головы шляпку – вместе с париком и вуалью, как достопамятная Мими часом ранее – и у меня отнялся дар речи.
Да какой там «юноша»… Мальчишка. Мальчишка лет тринадцати, не старше, это просто относительно высокий рост сбил меня с толку. И это дитя стоит посреди толпы заплаканное, разгневанное, ошалевшее от всего происходящего и, без сомнения, бесцеремонно общупанное мерзавцем Фаулером!
Я этого так не оставлю, не будь я леди. Даже если мальчишка – заговорщик, убийца, все равно он в первую очередь ребенок, и мне…
Громыхнуло так, что я чуть не оглохла – над самым ухом.
Толпа испуганно притихла.
Дама справа свалилась в обморок. Кто-то – кажется, смутно знакомая рыжая леди в костюме шута – восхищенно протянул: «Дела-а!».
А «ребенок» продолжал целиться из пистолета в Фаулера, бледного, как призрак. На зеленом плаще Железного Фокса, вольного стрелка из Марианского леса, постепенно проступало темное пятно.
Пахло порохом – и кровью.
После того подвала, где умерла Эвани, я никогда не забуду эту жуткую смесь запахов.
– Саймон, идиот, прекрати! Ты все испортишь!
Откуда-то из-за спины у Эллиса выскочил высокий молодой человек в неброском пиратском костюме – в таком на маскараде затеряться легче легкого. Судя по тому, как радостно всхлипнул белобрысый Саймон, утирая нос рукой с зажатым в ней пистолетом, человек это был не случайный. Неужели организатор? Или еще одна пешка?
– Да-а-аррелл! – протяжно всхлипнул мальчишка. – Меня теперь у-убьют…
Вот же привязалось к нему это убийство!
– Не убьют, – быстро и уверенно ответил названный Дарреллом. – Я вас всех вытащу. Сигнал помнишь? – мальчишка кивнул. Даррелл прокашлялся и заорал вдруг на весь зал: – Господа! А у меня тут бомба! Если не хотите, чтоб я ее взорвал, то разгоните эту гвардейскую шушеру! Саймон, сигнал.
Мальчишка зажмурился и, вытянул руку вверх.
Бах, бах. Пауза. Бах.
Гости отпрянули – и вдруг прыснули в разные стороны, как мыши от кота. Где-то мельтешили гвардейские мундиры, и я видела – и могла поклясться в этом – черный наряд дяди Рэйвена. Кто-то визжал, кого-то толкали, дама в аравийском наряде лежала без движения и явно в глубоком обмороке, а Фаулер скорчился на полу, прижимая ладонь к простреленному плечу…
…А потом меня вдруг пихнули в спину. Очень, очень сильно – чтобы не упасть, пришлось сделать несколько заплетающихся шагов вперед. И я успела только обернуться и поразиться – седой мужчина в паучьей маске, тот самый? Зачем?! – когда меня не стиснули в железных объятиях, а к виску не прильнуло дуло пистолета.
– Вы в заложниках, дамочка. Саймон, беги!
Я застыла, ошалело моргая.
А прямо передо мной, в каких-то десяти шагах, потерянно замер Эллис. И никогда еще я не видела у него такого жуткого выражения лица.
– Всем оставаться на местах, у меня заложница! – оглушительно рявкнул Даррелл. Руки у него подрагивали, грудь ходила ходуном – дыхание сбилось. Резко и неприятно пахло кислым потом. – А в зале заложена бомба! Нет, две бомбы! Три! Вы все умрете! Сдохнете! Скоро! Сейчас!
Если до сих пор и сохранялось некое подобие порядка, то теперь воцарился полный хаос. Ту часть любопытствующих, которые надеялись остаться и понаблюдать за опасным представлением, разом охватила паника; немногие, кто еще сохранял спокойствие в силу твердого характера или по долгу службы, оказались буквально сметены визжащей от ужаса толпой. Эллиса сбили с ног – и в сумасшедшем, оглушительном гвалте я с удивительной четкостью различила его крик.
Дуло пистолета качнулось, сильнее надавливая на висок.
«Святые небеса, неужели мне суждено тут умереть?»
Древние, звериные инстинкты выживания на мгновение оказались сильнее логики и здравого смысла. В порыве слепого ужаса я изо всех сил рванулась вперед и вбок, одновременно ударяя локтем куда-то назад. Промахнулась, потеряла равновесие… и рухнула на пол под грязную ругань злодея.
Грянул выстрел.
– Стерва вертлявая! – взвизгнул Даррелл, и в следующую секунду голова у меня чуть не взорвалась от боли. Я поперхнулась всхлипом и, кажется, тоненько взвыла. Скула у меня словно превратилась в пульсирующий комок. По шее текло что-то теплое. – Поднимайся, живо! Живо, я сказал! Ну!
Сил, чтобы вздернуть меня на ноги, тощему Дарреллу явно не хватало, и пришлось вставать самой, а колени подгибались и дрожали. Глаза напрочь отказывались открываться, слезы текли ручьем, а в ушах что-то низко гудело, как пароходный сигнал. Между мной и ужасающей, невозможной реальностью словно проложили плотную подушку. Я пыталась хоть немного успокоиться и понять наконец, что происходит вокруг – но тщетно.
– …обеспечить мне выход отсюда, слышите? Иначе я убью ее! Вы, все, валите из зала! Увижу хоть одну гвардейскую морду – девке не жить, клянусь!
– Мы сделаем все, что вы скажете. Отпустите заложницу.
– Ну уж нет, как я ее пущу – вы меня же и пристрелите сразу. Давайте, давайте, на разворот. Чем быстрее учешете отсюда, тем скорее я ее отпущу. А вам и так работы потом хватит… – истерический смешок. – Бомбы искать. Их тут много…
Потом была долгая, бесконечно долгая пауза – относительная тишина и покой. Где-то далеко раздавались стоны, кто-то на кого-то кричал, но зал, похоже, опустел. Я с трудом разлепила веки.
«Так и есть. Мы в зале одни. Помоги мне, Святая Роберта, покровительница смелых…»
А еще мне в голову пришла мысль, что если и были среди гостей еще злоумышленники, то они, наверно, легко затерялись в этом хаосе. Да что там – даже Саймон в приметном розовом платье мог запросто сбежать.
– Не вздумай падать в обморок. Ты – мой щит, – голос у моего мучителя был сиплый, сорванный. – Ну, давай, вставай ровнее. Идем отсюда, пока они не прочухались… Идиоты. Давай-давай, шевели ногами, неженка, от разбитой скулы никто не умирал. А нам тут идти далеко… Отсюда только один выход, до которого «осы» не смогут быстро добраться…
Почему-то слова о том, что от разбитых скул не умирают, подействовали на меня бодряще. Кажется, в глубине души я все же опасалась, что Даррелл покалечил меня неисправимо – выбил глаз или зубы, к примеру, или проломил череп. Да и боль, мучительно-острая поначалу, сейчас немного поутихла, притупилась. Ноги по-прежнему дрожали и подгибались, но идти я уже могла, хоть и медленно. А Даррелл все же немного помогал – то ли поддерживал меня, то ли удерживал, пятясь к краю зала.
Через полминуты я осознала, куда мы идем.
К той лестнице, что вела на открытую галерею. Ту, где Крысолов показывал мне звезды – целую вечность тому назад.
– Иди сама, не заставляй меня быть грубым, – Даррелл пихнул меня в бок. – Давай, за мной. Шаг в шаг, чтоб эти твари не думали прицелиться в спину. Все поняла?
– Да, – я покорно опустила ресницы.
Чем дальше отступала боль, тем быстрей ко мне возвращался холодный, трезвый расчет. Где-то на периферии сознания полыхала ярость, но голосок разума шептал: не место и не время. Терпи. Выжидай. Ищи удобный случай, чтобы не схлопотать на этот раз выстрел вместо удара.
Даррелл опрометчиво повернулся ко мне кудрявым затылком. Но, увы, под рукой не было ничего тяжелого, а рисковать, ударяя кулаком, я не хотела. Все же сил у меня явно хватало, чтобы свалить здорового молодого мужчину.
Под арку, за которой была та самая лестница, Даррелл пропихнул меня первой – наверное, опасался засады. В комнате почему-то царил полумрак и слегка пахло газом; ни одна лампа не горела, а света из зала было недостаточно. Даррелл трусливо прижался к стенке и, прикрываясь мною, медленно попятился к лестнице. Пистолет он, слава Святой Роберте, держал теперь не у моего виска – дуло было направлено на светлый проем арки, откуда могли появиться гвардейцы или «осы».
– Саймон, идиот, все испортил, – бормотал Даррелл себе под нос. – Я ему устрою потом головомойку. Тоже мне, святая наивность, не мог потерпеть обыкновенный флирт…
И, хотя Даррелл и злился на показ, в голосе у него была неподдельная нежность. Мне пришла в голову странная мысль: а не родственники ли они? И у того, и у другого светлые волосы, да и тембр, если вслушаться, похож. А еще Саймон смотрел на сообщника, как на единственное свое спасение; как на того, кто всегда будет на твоей стороне. Просто на товарищей по клубу заговорщиков так не смотрят. Даже наивные мальчишки – на манипуляторов-организаторов.
Задумавшись, я замешкалась, и Даррелл весьма невежливо дернул меня за волосы:
– Давай, шевели ногами, курица. Они же сейчас поймут, что к чему, и нагонят солдат в парк и в то крыло. Тут пока один выход чистый, и дурак догадается, куда идти. Ну же!
Я послушно выпрямила спину и постаралась ускорить шаг, благо до лестницы оставалось каких-то два-три шага… А потом Даррелл как-то странно захрипел – и навалился на меня всем весом.
Бесполезный пистолет выпал из обмякшей руки.
По шее у меня потекло теплое и липкое – очень, очень много.
Я в ужасе рванулась вперед, и Даррелл осел мешком. Мертвый. Мертвый…
– Святая Роберта Гринтаунская и все создания небесные! – ошарашенно прошептала я, в изнеможении опираясь спиной на стену. Ноги подгибались уже просто неприлично – еще немного, и я осела бы на пол рядом с трупом. – Святая Роберта…
– Вы целы, леди Метель?
Услышав знакомый голос, донельзя искаженный медью причудливой маски, я вздрогнула и наконец-то нашла в себе силы отвести взгляд от тела Даррелла, вокруг которого постепенно расплывалась темная лужа.
– Крысолов?
Это, несомненно, был он. Стоял, непринужденно облокотившись на перила – но не со стороны лестницы, а со стороны темного закутка под нею. Наверняка очень удобного для того, чтобы спрятаться – даже от взгляда перепуганного, внимательного заговорщика-убийцы.
– Наверное, я должна поблагодарить вас?
Светлая арка, ведущая в зал; фантасмагория теней; изломанные очертания лестницы; ноющая боль в голове; слабый запах газа; теплый еще труп на полу; человек в маске, с легкостью убивший другого секунду назад и не испытывающий ни малейших угрызений совести из-за этого… Я словно очутилась в кошмарном сне. Мысли путались, и почему-то было смешно.
– Не стоит, – Крысолов присел на корточки около мертвого Даррелла и сунул ему руку под шею. Я зажмурилась на секунду, услышав сочный чавкающий звук, а когда открыла глаза, Крысолов уже обтирал нож краем одежды убитого. – Счастливое стечение обстоятельств. Я просто уже был здесь.
– Он сказал, что это единственный путь для отступления. К другим выходам быстро подошли бы гвардейцы, – ответила я тихо. Горло саднило. Вообще ужасно хотелось пить – наверное, отдала бы сейчас пятьдесят хайрейнов за стакан лимонада, не раздумывая.
– А он был разумным человеком, – Крысолов усмехнулся и посмотрел на меня снизу вверх – только маска поблескивала металлически в скудном свете. – Хорошо, что я убил его быстро. Иначе у нас могли бы возникнуть… трудности.
Я сглотнула. Получилось неприлично громко.
Крысолов медленно поднялся на ноги и осторожно направился ко мне – шаг, другой, третий, осторожно и плавно, как будто боялся спугнуть.
– У вас все лицо в крови, леди Метель.
– Знаю, – слабо улыбнулась я. – Он… ударил. И еще потом, и его раны… Святые небеса, я же выгляжу, наверно, ужасно!
– Ничего не может испортить вашу красоту, – совершенно серьезно ответил Крысолов. – Вы позволите?
– Да, – кивнула я прежде, чем, собственно, поняла, о чем он спрашивает. А потом вынужденно зажмурилась, когда батистовый платок прижался к разбитой скуле. – Ох…
Боль напомнила о себе – тянуще, огненно. Я вздрогнула и прерывисто вздохнула.
– Пожалуй, стоит оставить ваши раны на попечение врачей, – Крысолов опустил руку, и я вновь открыла глаза. – Простите. Не думал, что все так серьезно.
Где-то невероятно далеко распахнулись двери, и послышался топот. Кажется, гвардейцы решили все же вступить в игру – да вот беда, главный враг уже был повержен.
Крысолов, оглянувшись, отступил на шаг.
– Сожалею, леди, но я должен покинуть вас. По некоторым причинам мне было бы нежелательно раскрывать инкогнито.
У меня отчего-то кольнуло сердце.
Как? Он уйдет сейчас? Тот, кто спас мне жизнь… тот, кто подарил маленькую сказку на Сошествие – выстывшая, морозная ночь, сверкающий снег, лунный свет – и полу-объятия, от которых бросало в жар?
– Постойте, – я схватила его за рукав, пошатнулась и едва не упала. – Погодите секунду… Спа… спасибо вам за все. Не только за это, – я кивнула на труп, уже почти задыхаясь. Слишком много чувств, слишком много событий – даже для моего самообладания. – Я вам обязана, и…
Повинуясь сердечному порыву, я на мгновение обняла Крысолова – неловко и скованно, больше по-родственному, чем как женщина – мужчину. В груди плескалась нежность, и хотелось окутать ею этого странного человека, открыть ему свою благодарность, разделить теплое, уютное чувство…
– Вы мне ничего не должны, – он осторожно, будто не веря в происходящее, погладил меня по голове, зарылся пальцами в волосы. Впервые мне стало жалко, что на маскарад я надела парик. Хотелось прочувствовать это прикосновение на себе, а не так, сквозь нелепую преграду.
– Нет. Должна. И… – неловкие пальцы никак не желали слушаться, но я все же сумела развязать пояс – узкий-узкий, белый, вышитый серебром, служащий скорее украшением. – Обычно романтические героини дарят платки с инициалами, но сумочку с мелочами я уронила где-то… Возьмите это. Если не в знак признательности, то хотя бы на память.
И, краснея, сунула пояс ему в руки. Пикантный подарок… Святая Генриетта Милостивая, пусть Крысолов поймет все правильно!
И он, кажется, понял.
– Тогда и мне следует отдать вам что-то на память. Вот, – Крысолов расстегнул медный браслет, а потом бережно надел мне его на руку и защелкнул замок. – Они парные. Один останется у меня, а другой будет у вас. На память.
– На память… – повторила я эхом. Запястье, к которому прикасался Крысолов, словно горело теперь. Я машинально расправила широкий рукав, прикрывая подарок. – Спасибо за все. Я вас никогда не забуду.
Он тихо засмеялся.
– Мы еще встретимся. Обещаю, – и наклонился ко мне, на прощание проводя пальцами по лицу – от виска, вдоль разбитой скулы, к губам, все медленнее и медленнее.
Я закрыла глаза. Горячо…
Крысолов отступил.
Шаги у него были легкими, как у призрака.
До того момента, когда в светящемся проеме арки появились человеческие силуэты, прошла, кажется, целая вечность. Я даже успела немного оттереть лицо и шею от крови – насколько это можно было сделать краем юбки. Разбитую скулу пришлось спрятать за полумаской; отек, судя по всему, образовался знатный, даже говорить с трудом получалось. Ноги до сих пор подгибались, хотя в душе воцарилось ледяное спокойствие – ни единого чувства, ни даже тени его, как будто они все перегорели за те недолгие минуты, пока Даррелл держал пистолет у моего виска, и потом, когда мы с Крысоловом прощались.
А потому я просто ждала, зябко кутаясь в меховую накидку.
За первым, осторожно ступающим человеком – в форме гвардейской, но с повадками «осы» – появились и другие. Повинуясь его скупым жестам, они рассыпались по небольшой комнатке, как любопытные ищейки. Кто-то склонился над остывающим трупом Даррелла, кто-то светил фонарем в закуток под лестницей или мерил расстояние от входа до места, где лежал труп… Потом один человек с незапоминающимся лицом, одетый в униформу прислуги, присел рядом со мной и попытался нащупать у меня пульс, но я отдернула руку.
– Леди, как вы себя чувствуете? – нисколько не удивившись, спросил он тут же.
– Скверно. Как только вернусь домой, непременно вызову нашего семейного врача, – ответила я негромко. Голос звучал глухо и недовольно, однако это можно было легко списать на переживания. – Была бы весьма обязана вам, если бы вы позаботились хотя бы о кэбе для меня. Я бы хотела как можно скорее отправиться домой, а мой экипаж, боюсь, в суете мог перекупить кто-нибудь еще.
– Сделаю все, что в моих силах, леди, – покладисто согласился он. – Но все же настоятельно советую вам сперва дождаться дворцового медика. А мы пока могли бы побеседовать о том, что случилось.
В это время снаружи, в зале, кто-то завопил во всю глотку:
– Сэр! Позвольте доложить, сэр, они здесь! И леди, и преступник! Леди жива, сэр, а преступник… Кажется, мертв, сэр!
– Кажется или мертв? Отвечайте по уставу.
Сдержанно-сердитый голос маркиза трудно было перепутать с чьим-то еще.
– Есть, сэр! Простите, сэр, виноват, сэр! Труп совсем мертвый, сэр, убит путем ковыряния в шее острым предметом, сэр!
– Еще немного, Питерс, и вы, кажется, лишитесь премии путем доведения непосредственного начальства до белого каления.
Я проглотила неподобающий леди смешок и осторожно расправила юбки. Конечно, в сложившихся обстоятельствах глупо думать об этикете, но не стоит лишний раз мучить и так натянутые нервы дяди Рэйвена. Представляю, что он пережил, глядя на то, как злодей утаскивает меня в темный угол…
– Виржиния, вы в порядке?
Тихий голос дяди Рэйвена, незаметно занявшего место моего собеседника, выдернул меня из раздумий.
– В относительном. Хотя выгляжу, наверное, ужасно, – я улыбнулась и инстинктивно натянула маску пониже, чтобы лучше заслонить разбитую скулу. Ткань давила на ушиб, но так все же было спокойнее, чем сидеть открытой под прямым дядиным взглядом. – Дома непременно вызову нашего доктора. Не беспокойтесь обо мне, я почти не пострадала… в отличие от своего мучителя.
– Вижу, – Рэйвен оглянулся и глянул на труп поверх очков. – Кто его убил, Виржиния?
– Не знаю, – ответила я совершенно искренне. – Разве не кто-то из ваших людей?
– Нет, – он покачнул головой. – Виржиния, мне кажется, что вы что-то недоговариваете.
– Возможно, – я виновато опустила голову. – Все так путается…
В арку вновь кто-то нырнул, и я с удивлением узнала Эллиса, по-прежнему щеголяющего в маске и полном маскарадном костюме. Детектив огляделся по сторонам, а потом замер – похоже, наш с Рэйвеном диалог его заинтересовал куда больше трупа.
– Понимаю. Вам многое пришлось пережить, – дядя сам встал и протянул мне руку, помогая подняться. – Но все же войдите и в мое положение. Это дело государственной важности. Возможно, заговорщика убили свои же. Вы можете описать нападавшего? Судя по всему, ему пришлось подойти достаточно близко, чтобы устранить Даррелла Чейза.
«Даррелл Чейз».
Вот как его звали.
– Я стояла к нему спиной и не видела момент убийства.
Снова – ни слова лжи. Я чувствовала циркачкой, балансирующей на проволоке под самым куполом.
– Но может вы слышали что-то? – продолжал настаивать маркиз. Вокруг все так же суетились «осы» и гвардейцы – или «осы» в гвардейских мундирах? – Эллис замер посреди комнаты, как памятник любопытству… – Он говорил что-то? Может, вы обернулись потом?
На меня накатил легкий приступ паники.
Крысолова выдавать не хотелось. Не из каких-то высоких принципов, не потому, что я обещала ему… Нет. Это было желание насквозь эгоистическое: оставить его себе.
Вряд ли когда-нибудь мы еще встретились бы с Крысоловом. Но всякую проведенную с ним минуту, тень чувства или мысль я хотела оставить только для себя. Дядя Рэйвен, конечно, руководствуется благими намерениями; но он ничего не умеет делать на половину, вот в чем беда. Маркиз влезет с ногами в мою душу, вытянет на свет божий каждый клочок воспоминаний, с хирургической бесстрастностью расчленит на секунды и рассмотрит сквозь синие стекла очков.
– Это был мужчина. В маске. Высокий, – я вздохнула, собираясь с духом. Уж что-что, а уходить от прямых ответов я научилась давно. – Рост… Не знаю. Сложно сказать. Тут было темно. И… дядя, мне тяжело сейчас разговаривать. Вы… вы ведь понимаете, чего стоит мне сейчас… да хотя бы просто стоять, не шатаясь из стороны в сторону? Интересы Короны… Дядя, да меня же только что пытались убить!
Это я сказала совсем тихо, но голос все равно сорвался. Без всякой наигранности: нервы у меня и вправду были натянуты, как струны. И ничего я не желала больше, чем оказаться дома, вдали от тайн и расследований.
Эллис за плечом у Рэйвена торжествующе улыбнулся.
Кажется, оказался в этом помещении один человек, читающий меня, как раскрытую книгу.
И это был не маркиз.
– Хорошо, – мягко произнес дядя Рэйвен и коснулся моего лба. – Прошу прощения, Виржиния. Вы и так много перенесли. Мы обязательно продолжим эту беседу, но позже. А сейчас – поезжайте домой, я выделю вам сопровождение. И… простите меня. Это моя вина, что я не сумел уберечь вас от этих тяжких испытаний.
Мне стало стыдно. Все же манипулировать человеком, который искренне любит тебя и заботится… низко.
– Это всего лишь случайность, – ободряюще улыбнулась я. – Такое могло случиться с кем угодно, – я осеклась. – Впрочем, нет. Кажется, меня нарочно толкнули в руки к этому злодею, Дарреллу. Высокий мужчина, седой, маска с пауком. Он стоял рядом с парой, одетой по-альравски, возможно, они запомнили больше.
Маркиз помрачнел и, кажется, разом забыл о таинственном убийце Даррелла Чейза.
– Я непременно проверю эту информацию. Не беспокойтесь ни о чем, Виржиния. Если кто-то действительно имел намерение причинить вам вред, я позабочусь о том, чтобы этот человек больше не побеспокоил вас.
– Благодарю, – я слегка склонила голову. А маркиз обернулся, подзывая помощника:
– Питерс, идите сюда, у меня для вас есть задание… – но тут он заметил Эллиса, и голос у него резко похолодел: – А вы что тут делаете, мистер Норманн?
Мгновение Эллис все так же стоял, покачиваясь на пятках, а потом вдруг воскликнул патетическим дрожащим голосом:
– Леди Виржиния, вы живы! Вы живы!
«Осы», вьющиеся вокруг трупа Даррелла Чейза, и не дернулись, а вот маркиза как будто молнией прошило.
Но Эллис на этом не остановился.
В три шага преодолев расстояние между нами, он самым наглым образом сгреб меня в охапку и стиснул так, что ребра хрустнули.
– Леди Виржиния, я так ужасно рад, что вы целы и невредимы! – провыл он все тем же глупым голосом… и, приникнув к самому уху, свистяще прошептал: – Я знаю, что вы лжете. И я видел, как через галерею в восточное крыло убегал мужчина. Ручаюсь, это был ваш спаситель… Леди Виржиния, я уж было похоронил вас! – громко всхлипнул он вдруг и сжал меня еще сильнее, аж дыхание перехватило. – Я могу промолчать о том, что видел, но если вы сию секунду не скажете мне, кто убил Даррелл Чейза, я сдам вас маркизу. И тогда он точно найдет вашего спасителя, достаточно получше опросить прислугу… Леди Виржиния! – и он трагически захлебнулся рыданиями.
Я колебалась всего секунду – а потом сделала вид, что оседаю в обморок и будто бы случайно обвисла на Эллисе, уронив голову ему на плечо. Мой белый парик весьма эффективно отгородил нас от взглядов маркиза и компании.
– Слово, Эллис. Слово, что вы не будете его искать.
– Обещаю, – так же свистяще откликнулся Эллис, якобы переводя дыхание. – Если только вы не попросите сами. Так кто он?
Я глубоко вдохнула и зажмурилась – как в воду нырять приготовилась.
– Крысолов. Остальное расскажу позже. Сделка? И перестаньте меня обнимать, вы мне испортите репутацию!
– Сделка. Да бросьте, ничего ее не испортит… А-а, леди Виржиния, как же я рад, что вы жива-а-а-я!
В итоге, к слову, я действительно упала в обморок – невозможно смеяться, когда у вас так сильно стиснуты ребра, а кто-то совершенно бесстыжий тихо хихикает вам на ухо, маскируя смех за «рыданиями».
Через день маркиз, как и обещал, приехал и хорошенько расспросил меня обо всем, но на сей раз я была готова. Отвечала расплывчато и туманно: «Нет, не видела. Не помню. Было темно. Да, высокий. Выше меня, ниже вас. Волосы… Темные. Или, может, это был капюшон. Голос? Нет, я не смогла бы описать его голос, он был странным, искаженным…»
Лгать почти не приходилось, тем не менее, я все сильнее ощущала чувство вины. Дядя Рэйвен ведь хотел для меня только добра – а получал в ответ лукавство. Ситуация осложнялась тем, что мужчину в маске с пауком найти так и не удалось. Многие из опрошенных видели его на балу; в зал он прошел по личному приглашению из тех, что рассылались по одному обедневшим, но древним аристократическим семействам. Выяснять сейчас, до кого из адресатов не дошел золоченый бумажный прямоугольник, было почти наверняка бесполезно.
А еще меня мучал вопрос: почему тот, в паучьей маске, доброжелательно улыбнулся, прежде чем толкнуть меня к убийце-заговорщику? Издевка? Шутка? Или… безумие?
При мысли о том, что у меня может оказаться сумасшедший преследователь, по спине пробегали мурашки.
Рассказывать о «Детях Красной Земли» маркиз отказался – то ли и впрямь блюл государственную тайну, то ли просто чувствовал, что я далеко не все рассказала о загадочном своем спасителе, и, как выражались дипломаты, решил дать асимметричный ответ на действия «враждебной стороны» – проще говоря, ничего не говорить о расследовании, если уж я умолчала о Крысолове. Дядя Рэйвен только упомянул вскользь о том, что вопрос с марсовийским посольством удалось решить самым удачным образом, единственный серьезно пострадавший гость – Фаулер – получил компенсацию за простреленное плечо и пообещал молчать, а газеты, после некоторого внушения со стороны Особой Службы, представили происшествие на балу досадным недоразумением и куда больше внимания уделили злосчастному Иву Сэнку и его пассии Мими. Что же касалось остального, то маркиз сослался на «государственную тайну». Спорить мне не хотелось совершенно, хотя судьба Саймона и прочих заговорщиков вызывала изрядное беспокойство. Я поразмыслила немного – и положилась на Эллиса.
