Текст книги "13 кофейных историй (СИ)"
Автор книги: Софья Ролдугина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 139 страниц)
– Да, – сказал он тихо, и уголки губ у него опустились. – Очень хорошим.
Я хотела спросить у незнакомца что-то еще – очень важное, как жизнь, и прекрасное, как искусство, но мысли никак не могли собраться в правильные слова. А потом прямо над ухом у меня зазвенел взволнованный голос Глэдис:
– Леди Виржиния, святые небеса, как вы нас напугали!
...и с изумлением я осознала, что лежу на холодном полу галереи – перед злополучной картиной, а вокруг толпятся утонченные друзья Глэдис и охают на все лады.
– Что случилось? – растерянно пробормотала я, пытаясь подняться. Один из мужчин, кажется, известный театральный критик, протянул мне руку, помогая встать.
– Наверное, вы упали в обморок, – предположила побледневшая от испуга Глэдис. – У вас же это семейное, верно, леди Виржиния? Ваш отец тоже...
– Кажется, да, – я кивнула. – Леди Клэймор, а куда делся тот незнакомец?
– Какой еще незнакомец? – нахмурилась она. – Здесь никого не было. Верно? – Глэдис обернулась к друзьям, и какая-то пожилая леди с энтузиазмом подтвердила:
– Да-да! Я была в том же зале и все видела. Вы, леди Виржиния, подошли к картине, постояли немного – и вдруг свалились! Ох, и перепугалась же я, – потрясенно прижала она ладони к щекам.
Я с сомнением покосилась на картину. Незнакомец – Сэран? – хранил загадочное молчание и улыбался.
ci
– Так что же это было? Духота? Или что-то еще? – продолжала перебирать версии Глэдис, перекладывая лорнет из руки в руку.
Улыбка нарисованного Сэрана, кажется, стала насмешливой.
У меня вырвался вздох.
– Полагаю, дамы и господа, что это была великая сила искусства...
История шестая
Пикантный кофе с имбирём
Детектив Эллис – лучший в Бромли «по трупам», еще ни один убийца не смог уйти от него. Но что будет, если Эллису подвернется дело о еще несовершенном преступлении?
Итак, бал-маскарад, ночь Сошествия, танцы, изысканные светские беседы – и преступник, затерявшийся среди других ряженых в ожидании удобного момента для единственного удара…
Зимою, когда с одной стороны наседают холода и сырость, а с другой – головокружительно веселые, утомительно бесконечные, песенно-танцевально-бессонные праздники, всем ищущим тепла, алчущим жизненных сил и просто ценителям кофе небесполезен будет следующий рецепт.
Из расчета на четыре порции смешать молотый сушеный имбирь – чайную ложку с горкой, кардамон – пол-ложки, соли – щепоть, для усиления запаха, и перца чили – на кончике ножа (любители острых ощущений могут удвоить количество последнего ингредиента – по желанию).
Полученную смесь засыпать в турку, добавить четыре чайные ложки кофе, залить холодной «сырой» водой и поставить на самый маленький огонь, чтоб закипело не раньше, чем через десять минут. За это время натереть на мелкой терке восьмидесятипроцентный горький шоколад (без цукатов). Засыпать натертый шоколад в подготовленные чашки – одна столовая ложка с горкой на порцию. Когда на кофе в пятый раз поднимется пенка, его следует разлить по чашкам и помешать, чтобы шоколад растворился.
Готовый напиток рекомендуется подавать с мягкими пресными хлебцами.
Наслаждайтесь!
Ровно за десять дней до грандиозного бала в ночь Сошествия бессовестнейший человек в Бромли, гроза кофеен и обладатель самого проникновенного взгляда во всей Аксонии, детектив Алан Алиссон Норманн, появился на пороге моего дома с абсурдной, возмутительной и… и… и, в конце концов, непристойной просьбой.
– Виржиния, – Эллис сжал мою ладонь горячими пальцами, глядя снизу вверх широко распахнутыми глазами. – Я хочу стать вашим единственным спутником и кавалером в ночь Сошествия. Пригласите меня на бал во дворец. Очень нужно, честное слово.
Я издала жалкий придушенный звук и попыталась отступить. Тщетно. Хватка у Эллиса была, что у бульдога.
– Вы ниже меня. Мы не сможем танцевать.
– У меня есть ботинки на потайном каблуке. В целях маскировки иногда бывает нужно слегка поменять рост.
– У вас нет приличного маскарадного костюма.
– Зельда обещала сшить, через пару дней будет готово. Должно получиться что-то восточное – то ли чжанское, то ли бхаратское.
– Если я появлюсь с простым детективом, поползут слухи.
– О, никто меня не узнает. Если что, скажете, что это был старый друг семьи.
– Дядя Рэйвен вас убьет, – прибегла я к последнему аргументу.
Блекло-розовые, по-девичьи нежные губы тронула коварная улыбка.
– Что вы, Виржиния. Сказать по правде, это он отправил меня к вам с этой идеей.
Примерно четверть часа спустя, когда я совладала с искушением хорошенько стукнуть Эллиса тростью, а Магда принесла в гостиную чай и свежее имбирное печенье, разговор наконец-то принял деловой оборот.
– Итак, вы говорите, это дело государственной важности? – я вздохнула, примиряясь с судьбой.
– Да, – Эллис рассеянно кивнул, вертя в руках чайную ложечку. – И на сей раз я, к сожалению, не преувеличиваю. Вы слышали о том, что два месяца назад из Марсовийской Республики прибыла делегация?
Я осторожно кивнула.
– Политика мне не близка, однако о визите марсовийских дипломатов не знает, кажется, только глухой, слепой, чуждый всему мирскому отшельник или беззаботный дурак, не проявляющий интереса ни к чему, кроме своего уютного дома. Насколько я помню, визит связан с заключением военного союза. По крайней мере, именно так писали в «Новой Аксонии», но миссис Скаровски полагает, что… Эллис?
Глядя на горестно потупившегося детектива, я запоздало сообразила, что умудрилась между делом сказать какую-то ужасную бестактность.
– А я вот не слышал ни о какой делегации, пока труп одного из дипломатов не обнаружили в Смоки Халлоу в доме с весьма сомнительной репутацией, – угрюмо сообщил Эллис, ковыряя злополучной ложечкой накрахмаленную скатерть. – Собственно, когда стало очевидно, что это дипломат, а не какой-то там приблудный искатель острых ощущений с материка, я понял, что мне грозят неприятности. Но и догадаться не мог, какие.
– Сочувствую.
– Спасибо и на этом, – чуть более саркастически, чем допускали все правила приличия, откликнулся Эллис и продолжил: – Это случилось недели полторы назад, аккурат под выходные. Я заступил на ночное дежурство по Управлению и думал неплохо выспаться, но уже в половине одиннадцатого у дверей появилась красивая, но крайне скудно одетая девица – плащ, чулки и туфли на каблуке. И это в разгар зимы! – сварливым тоном старого ханжи уточнил Эллис. – Девица… хотя вряд ли она девица, назовем ее условно Китти, что ли… Так вот, эта Китти вылила на меня целое ведро слез и уверения в том, что она «все сделала, как надо» и не знает, «почему он вдруг раз – и помер». Так как кроме меня в Управлении на тот момент был только трудяга Смит и полдюжины относительно бесполезных «гусей», я смирился с тем, что выспаться мне уже не удастся, наскоро собрал отряд и проследовал за свидетельницей в Смоки Халлоу, в местечко под скромным названием «Цветущий жасмин». Цветами там, увы, и не пахло, зато чжанскими курениями, вином и духами от этого заведения разило за квартал. Даже миазмы Эйвона перебивало, честное слово.
А дальше история Эллиса приняла занимательный оборот.
Довольно скоро выяснилось, что господина, скончавшегося в процессе общения с бедняжкой Китти, звали Эрик Лефевр, и был он – ни больше ни меньше – атташе по вопросам культуры из недавно прибывшей марсовийской делегации. В «Цветущий жасмин» его привел некто в серебряной маске и бесформенном старомодном плаще. Впрочем, хозяев заведения такой наряд нисколько не удивил – гости частенько предпочитали сохранять инкогнито, посещая подобные места. Главное, чтоб гости охотно расставались с хайрейнами… а недостатка в деньгах человек в маске явно не испытывал.
Он сразу же оплатил все: и лучшее вино, и музыку, и отдельный кабинет «для старого, внезапно нашедшегося друга» – и, разумеется, самую красивую девушку заведения.
На этом моменте рассказа я запоздало сообразила, что скрывалось за невинной вывеской «Цветущего жасмина», залилась краской, мысленно отругала себя за впечатлительность, а Эллиса – за бесстыдство, и принялась обмахиваться веером, чтобы смущенный румянец можно было списать на духоту в жарко натопленной комнате.
Однако детектив, кажется, и не заметил моих переживаний.
– …похоже на сердечный приступ. Но старина Нэйт, молодчага, сразу обнаружил в крови у этого Лефевра что-то подозрительное. И то же вещество нашлось в бутылке вина, которую – внимание – подсунул покойному загадочный человек в маске. Ну, тут все стало кристально ясно, дело оставалось за малым – выяснить мотивы и найти преступника. И тут появился он, – Эллис не сдержался и испустил горестный вздох. – Маркиз Рокпорт. Чтоб ему спокойно спалось и сладко елось…
– Эллис!
– А что? – детектив невинно удивился. – Хорошее же пожелание. Еще и здоровья ему, чтоб сил хватало на всякие… гм… проявления трудового энтузиазма…
– Да Эллис же! Прекратите немедленно!
– …подальше от меня, – невозмутимо заключил он. – Так вот, маркиз заявился и испортил мне все расследование. Перво-наперво он запретил распространять любые сведения об отравителе в серебряной маске. Затем и вовсе порекомендовал мне самоустраниться от расследования, а убийство дипломата «объяснить» нападением с целью ограбления. Подходящий козел отпущения у маркиза, разумеется, уже имелся, и даже был препровожден в уютную камеру в недрах Управления. Но… – Эллис потянул трагическую паузу и признался: – Но тут я сам себе подложил большую свинью. Я ляпнул, что знаю, откуда взялся этот чудак в маске. Выложил свои предположения и, что самое скверное, оказался прав. По моей наводке люди маркиза накрыли одно из убежищ «Детей Красной Земли» и обнаружили там и яд, которым отравили Лефевра, и кое-какие любопытные документы.
И детектив многозначительно умолк – и молчал все то время, пока я размышляла над его рассказом, запивая яркие впечатления крепким чаем. Огонь в камине уютно потрескивал, слабо пахло дымом и сильно – выпечкой. Тени шарахались по углам от яркого электрического света. Все казалось таким… правильным, домашним.
У меня вырвался вздох. Когда это рассуждения о загадочных убийствах успели стать неотъемлемой частью моего досуга?
– Понимаю. Интересная история, – нарушила я в конце концов тишину. – Но мне все еще не ясно, как она связана с вашим предложением.
– А, вы насчет приглашения на бал? – Эллис очнулся от размышлений и невесело улыбнулся. – Благодарите за это вашего маркиза. Видите ли, эти самые «Дети Красной Земли» уже проходили по одному из моих дел три года назад. Массовое убийство, взрыв на площади перед романским посольством – вы помните?
Три года назад мне точно было не до политики и даже не до взрывов, но я сочла за лучшее просто кивнуть. Эллис этим вполне удовлетворился:
– Так вот, я тогда пересажал половину их развеселой компании, но некоторым удалось отвертеться от сроков. Богатые покровители, единомышленники среди аристократии, – он брезгливо поморщился. – Вот поэтому я и не люблю политику. Самым отъявленным мерзавцам любое преступление может сойти с рук, если это будет выгодно кому-то из сильных мира сего. Но, так или иначе, за время следствия я перезнакомился с кучей народу из этих самых «деток». А память на лица у меня отменная, – Эллис выразительно постучал себе по виску. – Что же касается сложившейся сейчас ситуации… Маркиз изучил захваченные документы и некоторые свидетельства и пришел к выводу, что на дипломатическую миссию из Марсовии готовится покушение. Причем устранить дипломатов хотят прилюдно, громко, с помпой, бросив тень на Его величество и добрые намерения Аксонии по отношению к военному союзу стран Материка.
Я отставила чашку в сторону. Крепкий, ароматный чай резко потерял всякую привлекательность.
– Дайте-ка я попробую продолжить за вас. Приглашение на бал для марсовийцев было выслано заранее, еще полмесяца назад. Отозвать его невозможно, как и отменить бал. Честно сообщить дипломатам о готовящемся покушении… – я задумалась. – Сообщить о нем нельзя по каким-нибудь политическим причинам. Например, это покажет несостоятельность нашей Особой службы. Или, может, возбудит подозрения в том, что Аксония на самом деле не рада военному союзу. Или даст понять, что в стране есть и внутренние противоречия, и не все политические группировки приветствуют союз, а монарх не может их усмирить. Так?
– Примерно, – уклончиво ответил Эллис и уставился в темноту за окнами. – За подробностями обращайтесь к маркизу, в политике я, как выяснилось, не силен. От себя добавлю только, что для нас выгодно не только сорвать покушение и обеспечить безопасность дипломатов, всех одиннадцати, включая обоих секретарей, но и разом накрыть остатки группы «Детей Красной Земли». И по ниточке добраться до их покровителей, – он устало выдохнул и потер брови, словно изгоняя застарелую головную боль. – Я в этом деле, к сожалению, играю роль ценного ресурса, не более. Следствием в большей степени занимается маркиз и его люди. А я полезен лишь тем, что многих «деток» знаю в лицо. Они будут на маскараде, Виржиния, – Эллис скосил на меня взгляд. Глаза у него были черные, как будто впитали выстывшую темноту за окном. – В женских нарядах, потому что уж кого-кого, а женщин на маскараде не досматривают – это нарушение всех мыслимых норм приличия, но между тем под юбкой можно пронести хоть нож, хоть бомбу, хоть целый арсенал. Парик, маска, закрытое платье – и вот злоумышленник превращается в милую и загадочную леди, а значит – получает прекрасную возможность опоить отравленным вином ничего не подозревающего дипломата или выстрелить в него из револьвера в упор. А наивный бедолага и рад будет вниманию аксонской красавицы… до поры.
Последние слова прозвучали зловеще, как в какой-нибудь трагической пьесе.
– Что ж, Эллис, я поняла, зачем вам непременно нужно попасть на этот бал. Но почему именно со мной?
– О, это, можно сказать, главная изюминка, – Эллис фыркнул. – Ваш маркиз подозревает, что среди его доблестных «ос» завелась муха, которая что-то жужжит на сторону. Поэтому мое присутствие на балу – тайна для всех, кроме нескольких человек, включая самого маркиза. В такой ситуации достать приглашение для постороннего человека – все равно что крикнуть на весь Бромли: «Я хочу позвать специалиста, но не буду раскрывать его инкогнито!». Любой, кто причастен к расследованию, тут же сообразит, кто этот специалист. А у вас, Виржиния, как раз есть лишнее приглашение. Ведь каждому благородному семейству высылают их по два, а вы – последняя из Эверсанов и Валтеров.
Последняя…
Реплика Эллиса горечью осела у меня на языке. Однако я нашла в себе силы невозмутимо кивнуть:
– Хорошо. В таком случае я как добрая подданная Его величества, блюдущая интересы Аксонии, разумеется, приглашу вас на бал. Завтра жду вас к девяти вечера в своем особняке. Идите с черного входа, я дам слугам указание.
– Зачем? – насторожился Эллис. – Бал только через десять дней.
Я скорбно покачала головой.
– Вот именно. Всего через десять дней. А мне еще нужно обучить вас подобающим манерам и хотя бы основам этикета. Мой спутник, пусть и фальшивый, на один вечер, должен соответствовать мне.
– Э… Понимаю.
Глядя на кислое выражение у Эллиса на лице, я почувствовала себя отмщенной за все издевательства детектива.
И чувство это было неприлично приятным.
С Эллисом я в тот вечер, конечно, распрощалась, но подумала, что на следующий день стоит ждать еще одного гостя – и оказалась права. Дядя Рэйвен заглянул ко мне с самого утра, причем не домой, а в «Старое гнездо», как обычный посетитель. Попросил черный кофе без сахара – и минуту внимания.
Я с удовольствием обеспечила и то, и другое.
– Виржиния, полагаю, вы понимаете, зачем я пришел, – начал он без долгих предисловий. – Разумеется, кроме того, чтобы иметь счастье вас увидеть.
– Вы хотите обсудить бал?
– Нечто вроде того, – согласился он. Быстрый, незаметный из-за синих стекол взгляд направо, затем налево… Убедившись, что поблизости нет никого, кроме пожилой, глуховатой леди Стормхорн, неторопливо наслаждавшейся любимым какао с воздушным зефиром, маркиз продолжил, понизив голос: – Виржиния, я искренне сожалею о том, что мне пришлось обратиться к вам за помощью. Не потому, что не доверяю, – предусмотрительно уточнил он, памятуя о непростом характере Валтеров. – Нет. Я боюсь, что на балу может случиться катастрофа.
– Вы – боитесь?
– Неудачный повод для шуток, Виржиния, – негромко заметил дядя Рэйвен, и я почувствовала себя нашалившей девочкой пред строгими очами благообразных монахинь из пансионата Святой Генриетты. – Это дело государственной важности. Мистер Норманн должен попасть во дворец втайне – в том числе и от моей собственной службы. В дворцовой охране работают люди опытные, наблюдательные, а прислуга будет без масок, с открытыми лицами – значит, обычные способы не подходят. Мистер Норманн не сможет ни, образно выражаясь, просочиться в зал окольными путями, ни притвориться кем-то из обслуги. Единственный выход – попасть на бал по официальному приглашению. Гостей, как вы понимаете, не досматривают. Я мог бы отдать мистеру Норманну второе приглашение Рокпортов, – дядя Рэйвен тонко улыбнулся. – Но, увы, оно выписано на леди.
Я не выдержала и рассмеялась, щурясь на необычайно яркое по зимнему времени солнце. Заговоры, тайные организации, покушения и убийства сейчас казались чуть ли не выдумкой.
Опасное заблуждение, если задуматься…
– Понимаю. Вы могли бы и не объяснять ничего – в таких делах чем меньше знаешь, тем меньше и опасность, – произнесла я, едва удерживаясь от улыбки. – Хотя, не спорю, Эллис в платье – это серьезный аргумент.
– Вижу, чувство юмора вы унаследовали от леди Милдред, – сдержанно ответил маркиз, но я видела, что на самом деле ему тоже смешно. – Мне больше нравились шутки Идена, но характер не выбирают… Впрочем, неважно. Виржиния, я хотел попросить вас кое о чем как человек, которому вы очень и очень дороги, – голос дяди Рэйвена изменился, и я подобралась, мгновенно изгоняя неуместную веселость. – Пожалуйста, уходите сразу после полуночи – как только приличия позволят. И старайтесь не пить ничего на балу. Я не знаю, как будут действовать злоумышленники – взрывчатка, яд… Возможно всё. Но не прощу себе, если с вами что-нибудь случится.
– Приму совет к сведению, – склонила я голову. – С вином и прочими горячительными напитками мне действительно стоит быть осторожнее, и не только из-за отравителей. А что касается времени, когда я уйду домой… Посмотрим по обстоятельствам.
– В таком случае держитесь подальше от марсовийских дипломатов. А еще лучше – вообще сторонитесь компаний. Бомбы чаще всего оставляют там, где взрыв поразит наибольшее число людей, – быстро сориентировался маркиз.
– Хорошо, дядя Рэйвен, – совет показался мне разумным. – Что-то еще?
– Да, – маркиз выдержал недолгую паузу, будто колеблясь – говорить дальше или нет. – Виржиния, я приставлю к вам своего человека. Она не станет вмешиваться без крайней на то необходимости, но если все же обратится к вам – слушайтесь ее беспрекословно. Возможно, от этого будет зависеть ваша жизнь.
Мгновение во мне боролись два чувства – заочная неприязнь к навязанному «соглядатаю» и врожденная осторожность.
– Разумная мера, – сказала я наконец. – Значит, «она». Женщина. Я ее знаю?
– О, да, – странным голосом произнес дядя Рэйвен. – Это моя экономка. Она… куда более интересный человек, чем кажется на первый взгляд, – добавил он.
И я отчего-то сразу расхотела уточнять, почему дядя считает, что какая-то служанка может спасти мне жизнь.
Мы беседовали еще некоторое время, но вскоре маркиз попрощался, сославшись на неотложные дела, и ушел, даже кофе оставив недопитым. Я же долго сидела за столиком, размышляя над сказанным, и механически грела руки о чашку. Опомнилась только тогда, когда ненароком пригубила остывший дядин кофе.
Сладкий.
«Надо будет потом поговорить с Георгом, – растерянно подумала я, отставив чашку. – Рэйвен же просил – без сахара».
Звякнул колокольчик над дверью – раз, другой… В кофейню начали подтягиваться завсегдатаи.
День вернулся в обычную колею.
…Леди Милдред необычайно взволнована. Она говорит экзальтированно и живо – насколько это возможно для мертвой.
– Балы – это чудесно, Гинни. А бал-маскарад… Просто чудесно!
Оглядываюсь. Комната смутно знакома – точнее, не комната, а небольшой зал. Хмурюсь, пытаясь сообразить: это ведь наш замок? Тот самый, сгоревший? Стены, отделанные деревянными панелями цвета темного янтаря, узкие высокие окна, старинная люстра со свечами высоко под потолком… Взгляд наталкивается на огромный холст с батальной сценой, и я внезапно вспоминаю: второй этаж, приемная для «угодных гостей невысокого звания», та, что за библиотекой.
Только зеркала, перед которым приплясывает с платьем леди Милдред, здесь никогда не было.
– Танцы – всю ночь напролет! Фейерверк в саду! Оркестр! Все разодеты, будто королевы и короли, и это редкий случай, когда никто не попрекнет тебя немодно пышными юбками или неуместной по летней жаре меховой накидкой. Чопорные леди и строгие лорды чувствуют себя свободней. Флирт, невыполнимые обещания, шутливая пикировка… Мы с Фредериком познакомились именно так. Точнее, нас познакомил бокал вина, опрокинутый на мое платье. Белое платье, Гинни, ах, как у невесты!
Я по-детски хихикаю, прикрывая рот ладонью. Редко можно увидеть бабушку такой.
– Мне было семнадцать, Гинни, – она прикладывает к себе ослепительно белое платье и замирает. В зеркале должно появиться отражение, но я не вижу ничего – лишь некое смутное мельтешение, как рябь на грязной воде. Бабушка вздыхает и проводит по платью рукою; складки ткани смещаются, открывая взгляду темно-красное пятно на лифе. – Мой первый бал, великолепие дворца, все такое новое и блестящее, я в своем платье – как богиня света… и какой-то кривоногий нахал со своим вином! – бабушка усмехается. – Впрочем, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, ноги у Фредерика были исключительно прекрасные. И танцевал он так, что захватывало дух.
Рябь на зеркальной поверхности меняется, и теперь мне кажется, что там, за гранью, кружатся по бальному залу в замысловатом танце изящные пары. То ли люди, то ли тени, то ли фигурки в исполинской музыкальной шкатулке.
– Он опрокинул на меня бокал – и не подумал извиниться, я поколотила его веером и обругала так, как наш кучер обычно ругал садовника. Слово за слово… Другие люди останавливались, чтоб посмотреть на нас. Потом подоспела и тетушка Джоанна – хорошая была женщина, жаль, умерла еще молодой, – углядела это безобразие и быстро поняла, как найти на нас управу. Оркестр заиграл вальс, Джоанна посмотрела на Фреда строго и сказала: «Вы, сэр, собирались пригласить леди на танец, как я понимаю?» И голос у нее был такой, что Фред вытянулся в струнку, как рядовой перед генералом, и только и мог ответить, что «Да, леди, со всем почтением, леди!». И мы закружились в танце… А вальс, милая моя Гинни, словно для того и придуман, чтобы соблазнять романтичных девушек.
Леди Милдред вздыхает. В зале постепенно становится темнее: дневной свет угасает, а свечи в большой люстре погашены. Мне начинает чудиться, будто пятно на белом бабушкином платье начинает влажно блестеть.
И расползаться вширь…
– Итак, мы танцевали – нет, почти летели над паркетом, рука Фредерика лежала на моей талии, где-то цвели розы и пели соловьи – клянусь, я чувствовала дивный аромат и слышала трели, хотя была зима! И Фред… Фред смотрел на меня и улыбался, и мне уже не казалось, что он нахал и грубиян. А потом он спросил: «О чем вы мечтаете, леди?». Наверное, имел в виду, о чем я задумалась с таким чудны м выражением лица, но я, как всегда, истолковала все по-своему и ответила – о путешествиях. Мы разговорились, и оказалось, что Фредерик Эверсан, как и я, увлекается географией, историей и иностранными языками. Снова завязался спор, а к тому времени, как заиграли кадриль, я уже обещала Фреду, что выйду за него. Думала, что это была шутка – а оказалось, что правда… Неприлично короткая помолвка – и вот я замужем, а Фред уже планирует кругосветное путешествие.
В зале уже совершенно темно. И только зеркало светится.
Платье в руках Милдред красное и тяжелое.
Мокрое насквозь.
Она оборачивается ко мне; лицо – темное пятно.
– Будь осторожна, Гинни. Это не первый твой бал – но и последним он стать не должен… Будь осторожна!
Десять дней до бала пролетели, как один. Я носилась, как сумасшедшая, между кофейней и собственным особняком. Последние штрихи к платью, примерки туфель, посещение парикмахерской, уроки этикета для Эллиса… Мне казалось, что я не успеваю ровным счетом ничего. И поэтому было вдвойне удивительно обнаружить себя вечером накануне Сошествия полностью одетой и готовой к отъезду во дворец… и злой, как стая волков.
– Святая Генриетта Милостивая, и куда запропастился этот Эллис? – я в ярости стукнула веером по краю стола. – Если из-за него мы опоздаем…
Магда, заслышав меня, пугливо втянула голову в плечи – еще бы, я утра была на взводе, и к обеду успело достаться всем. В том числе и ни в чем не виноватым слугам.
Но договорить, какие страшные кары обрушатся на голову детектива в случае опоздания, я не успела – Говард Чемберс объявил о том, что к дому подъехала карета. У меня вырвался вздох облегчения. Подхватив вещи, я спустилась в холл, где меня уже ждал… Эллис?
Но в чем он был одет, святые небеса?!
Метры и метры наироскошнейшей ткани – темно-синей с серебристыми птицами, гладкой и плотной, словно впитывающей свет… «Вот бы платье такое!» – мелькнула жадная мысль, и я невольно подалась вперед, спускаясь вниз на ступень. Наряд был в восточном стиле, то ли никконском, то ли чжанском – словом, похожим на длинный, пышный халат с огромными рукавами. Светло-серый пояс – узкий, не больше, чем с ладонь, – перетягивал его чуть выше талии. Между разошедшимися полами «халата» виднелось нечто вроде широких, как юбка, молочно-белых штанов в складку. За таким изобилием ткани я не сразу сумела разглядеть обувь Эллиса – деревянные сандалии, у которых вместо каблука или платформы были два чудных брусочка, сразу прибавляющих к росту добрых десять сантиметров.
Волосы Эллис выкрасил в черный цвет – ни одной седой пряди не осталось.
Честно говоря, закрой он лицо – и я бы его ни за что не узнала.
– У вас… интересный костюм, – выдавила я из себя наконец и нервно сжала край своего длинного рукава.
– У вас тоже, – странным голосом ответил Эллис и шагнул ближе, прищуриваясь. Деревянные сандалии звонко стукнули по паркету. – Вам идет, Виржиния. А кого вы изображаете?
– Леди Метель, – я медленно поправила белую меховую накидку на плечах. Собственно, она одни плечи и закрывала, чтоб мне не мучиться на балу от жары, но глупый кусок меха никак не хотел держаться и постоянно сползал. В остальном мой костюм был удобным – многослойные, но легкие юбки, не стесняющие движений, двойные рукава – практично-узкие под … – Я хотела надеть на бал дядин подарок, никак не могла придумать, с чем его лучше сочетать. Перебрала всех исторических персонажей, от Королевы-Невесты до Анны Воительницы, а потом так вышло, что мы с мистером Маноле разговорились, и он предложил самый простой вариант – нарядиться зимой. Я, разумеется, не стала буквально следовать совету, но творчески усовершенствовала его.
– Вижу, – все тем же странным голосом ответил Эллис. – Белый парик – тоже идея Лайзо?
– Нет, – я улыбнулась. – Вы не поверите – Георга. Он стал рассказывать, как наряжалась на маскарад у герцогини Дагвортской леди Милдред, и упомянул между делом, что бабушка надела рыжий парик, чтобы не быть узнанной сразу. А я подумала, что моя стрижка тоже весьма приметна, вот и раздобыла это, – я потрогала один из белоснежных локонов. – Через Эрвина Калле. В парике немного жарко, но красота требует жертв… А вы кого изображаете, Эллис?
Детектив погрустнел.
– Никконского духа… как же их называют? – он почесал лоб. – А, аякаси, кажется! Ну, или что-то вроде. Их там много, в никконских сказках. Зельда говорила, кого именно я изображаю, но из памяти выпало. У меня есть еще с собой птичья маска, с клювом, и на ней написано, кто я. Но, к сожалению, по-никконски, так что ни вы, ни я, прочесть это не сможем, – широко улыбнулся Эллис. – Ну и к бесам эту никконскую культуру, как вы думаете, а?
Я подавила горестный вздох. Видимо, у Эллиса из головы к тому же вылетели и мои объяснения, как этикет требует отвечать на подобные вопросы. «Загадочный никконский дух» – этого было бы вполне достаточно, а всякие исторические детали лучше подошли бы для флирта со скучающими леди. Признаваться же в том, что ты сам не знаешь, что означает твой костюм – верх глупости.
– Что ж, мы хотя бы одеты в одной цветовой гамме, – попыталась я мыслить оптимистично. – У меня – белое и синее, у вас – синее и серебряное.
– Вот видите, мы прекрасно подходим друг к другу! – жизнерадостно заключил Эллис и протянул мне руку: – Идемте, леди. Карета ждет.
– Мне захватить несколько хайрейнов мелочью? – обреченно спросила я, памятуя о привычке детектива жить за чужой счет. Жаль, конечно, что сегодня не получится поехать на электромобиле. Но какой был бы смысл в маскараде, если б я прибыла на знакомой почти всем аристократам Бромли машине? Да и Лайзо едва ли не на коленях умолял дать ему выходной в ночь на Сошествие…
– Нет, не стоит, – улыбка Эллиса стала ослепительной. – Сегодня я плачу, – и, прежде чем я успела подумать: «Не к добру!», добавил: – Из денег, выделенных маркизом Рокпортом на операцию по поимке преступников. Здорово, правда?
Я сочла за лучшее благовоспитанно промолчать.
К моему удивлению, на подъездной аллее действительно ждала карета. Не автомобиль, не кэб, не повозка – а самая настоящая карета, запряженная четверкой лошадей, причем недурных. Мысленно подсчитав, сколько может стоить такое удовольствие, я вздохнула и посочувствовала дяде Рокпорту. Точнее, его карману.
Был у кареты, кроме дороговизны, и еще один недостаток – скорость передвижения. Привыкнув к тому, как лихо раскатывает Лайзо на автомобиле, я теперь всю дорогу мучалась сомнениями: а вдруг опоздаем? Бал начинался в девять, выехали мы за час, а Хэмпширский дворец располагался на почти противоположной стороне Бромли – за парком Черривинд, на стыке Ист-энда и Вест-энда… Но карета споро катилась по брусчатке, едва припорошенной снежком – свежим еще, не успевшим превратиться в грязную кашу под копытами лошадей и колесами автомобилей. Дороги поначалу были пусты; лишь изредка попадался какой-нибудь скрипучий кэб. Но чем ближе мы подъезжали к дворцу, тем чаще встречали следующие в том же направлении экипажи. Когда нашу карету, оглушительно урча, обогнал очередной автомобиль, Эллис надвинул на лицо птичью маску.
