Текст книги "13 кофейных историй (СИ)"
Автор книги: Софья Ролдугина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 138 (всего у книги 139 страниц)
Невольно я отступила на полшага назад, становясь плечом к плечу с Паолой Мариани. Сейчас мне как никогда не хватало трости. От криков, от духоты комната словно бы начала медленно вращаться, и пол слегка накренился под ногами...
Всё кончилось внезапно.
Роджер Шелли сделал три размашистых шага, заключил искажённое лицо Эсме Грунинг в рамку ладоней – и поцеловал ядовитый, кривящийся, злой рот.
– Тихо, – сказал Роджер, отстранившись, и вернулся на своё место.
Он вытер губы тыльной стороной ладони, не отрывая взгляда от вытертых половиц. Служанка обвисла в дядиных руках и больше не пыталась не то что вырываться – даже шевелиться.
– Сначала мисс Грунинг, разумеется, честно помогала подруге избавиться от ненужного украшения, – заговорил Эллис в наступившей тишине. От вкрадчивых интонаций мороз пробегал по коже, и я с трудом заставляла уже себя смотреть на друга: казалось, что он сходит с ума прямо у меня на глазах, из-за всех этих людей вокруг, из-за мрачного, давящего на рассудок дома, из-за самого воздуха. – Но когда она поняла, что это за кольцо, то в голове у неё помутилось. Она схватила первый попавшийся нож и ударила по руке мисс Миллз. Безымянный палец отлетел целиком, а на среднем и указательном плоть была содрана до кости. Мисс Миллз не ожидала удара; она сама протянула мисс Грунинг руку, надеясь на помощь, и перепугалась настолько, что перестала соображать. Она выбежала из кухни. Верно, мисс Грунинг?
Служанка слабо дёрнулась и ответила глухо, глядя себе под ноги:
– Да. Только я тоже испугалась – кровь кругом... Я побежала за Джудит, но она заперлась в комнате. Я стучала – она не открыла. А потом слышу звук такой, будто падает что-то большое...
– И вы испугались ещё сильнее, – кивнул Эллис безжалостно. – Поэтому вы вернулись на кухню, бросили отрубленный палец в печь, кровь на полу притёрли шалью, которую миссис Шелли забыла на стуле, очень удачно, между прочим, мы чуть не пошли по ложному следу. Ну, а кольцо вы отмыли и спрятали – сперва в карман передника, затем в цветочный горшок, благо он попался вам как раз по пути из кухни в гостиную, куда вы отправились, чтоб доложить любимому мистеру Шелли, что мисс Миллз якобы пропала... Так, а теперь, Хоукс, подойдите-ка сюда.
Выражение лица у усача сделалось подозрительным, но детектив широко улыбнулся и повёл рукой, указывая направление. Дольше игнорировать просьбу начальника "гусь" не отважился и прошёл в комнату.
– Сюда, сэр?
– Да, да, – закивал Эллис – и кинул на пол что-то маленькое и блестящее. Оно прокатилось совсем чуть-чуть, поближе к камину, и остановилось. – А теперь поднимите, пожалуйста.
Приглядевшись, я охнула и машинально прижала пальцы к губам: то было злополучное обручальное кольцо.
С недоумением покосившись на детектива, усач послушно наклонился, подобрал сверкающую безделушку, затем выпрямился... Точнее, попытался – и ударился головой о сильно выступающую каминную полку.
– Чтоб его... Простите, сэр! – "Гусь", судя по перекошенному лицу, едва сдержал крепкое словцо. – Что за дурацкая штуковина!
– Эта "штуковина" – убийца Джудит Миллз, – с готовностью объяснил Эллис. И оглянулся на второго "гуся": – Запишем потом как следственный эксперимент. Примерно так всё и произошло. Мисс Миллз заперлась в комнате – сперва потому что испугалась, вероятно, ей казалось, что обезумевшая подруга гонится следом с ножом. Затем мисс Миллз увидела вещи, вытащенные из тайника. Кто знает, о чём она подумала... Может, побоялась наказания, ведь прежде её уже прогоняли за воровство, и дом Шелли стал для неё последней надеждой. Но, так или иначе, служанка принялась подбирать с пола сокровища. Но, увы, когда дошла до револьвера – ударилась головой о полку над камином. Вероятно, крайне неудачно. Несчастная женщина сразу почувствовала дурноту – настолько сильную, что даже прилегла на гостевую кровать, где и впала в беспамятство. Несколько дней мистер Шелли пытался вылечить мисс Миллз, даже доктора пригласил, но тщетно. Она скончалась – не по чьему-то злому умыслу, а из-за череды дурацких случайностей. И, право, если бы кое-кто не приказал прибраться в комнате, уничтожив следы крови на каминной полке, я бы покончил с этим делом гораздо раньше, – ворчливо заключил Эллис.
Поначалу я даже не поняла, отчего стало так легче дышать, не сумела сразу осознать смысл слов детектива. Но и сказаны они были не для меня. И первым понял, откликнулся именно Роджер Шелли.
– То есть Эсме не виновата?
Эллис многозначительно усмехнулся – видимо, как и я, заметил короткое и личное "Эсме" вместо положенного "мисс Грунинг".
"А ведь у неё были причины влюбиться в Роджера, – пронеслось у меня в голове. – Если он так обращался с нею, так выделял среди других... Понимает ли он это? Пожалуй, да".
– Ну, говорить о полном отсутствии вины я бы не стал. Отрубленный палец есть отрубленный палец, – цинично развёл руками детектив. – Но если отвечать по сути – да, мисс Грунинг не грозит ни виселица, ни тюрьма. Самое большое – штраф, и то сомневаюсь, что в Управлении заинтересуются дракой двух отнюдь не образцовых служанок из-за колечка, которое к тому же нашлось. Так что не переживайте, никто её у вас не отберёт. Будете жить по-прежнему под одной крышей, словно ничего и не случилось.
Роджер, только минуту назад посветлевший лицом от счастья, вновь задумался. Эсме Грунинг следила за ним с опаской и с любовью; мучительная смесь чувств так ясно читалась в её глазах, что мне стало неловко наблюдать.
– Несправедливо, – произнёс он наконец и поднял взгляд на служанку. – Мисс Миллз всё-таки умерла, пусть и из-за случайности, но есть в её смерти доля вины мисс Грунинг. И нечестно будет всё оставить по-прежнему; мне кажется, когда дурные поступки остаются безнаказанными, они ведут к ещё большей беде. А потому, мисс Грунинг... – он запнулся, набирая воздуха, но продолжил фразу твёрдо и спокойно. – Вы уволены.
Я думала, что служанка потеряет сознание, однако она оказалась гораздо крепче благовоспитанных леди. Только глаза у неё почернели из-за расширенных зрачков, а лицо стало белым, как полотно.
– Вы уволены, – повторил Роджер Шелли, глядя на неё без тени слабости или неуверенности. – Завтра вы зайдёте ко мне в кабинет за расчётом и получите четыреста семьдесят хайрейнов. Я откладывал их для другой цели, но уже неважно... С этими деньгами вы исчезнете с глаз моих на четыре года. Куда угодно, но чтобы я не увидел вас за это время ни разу. Когда вам исполнится двадцать один год, если будете ещё что-то чувствовать ко мне – возвращайтесь, а до тех пор делайте, что угодно. Подумайте, как распорядиться временем и деньгами, чтобы наша встреча была... – Роджер захлебнулся вздохом, сглотнул, но заставил себя договорить фразу: – Чтобы наша встреча была другой. Ступайте, мисс Грунинг. Кольцо я эти четыре года поберегу.
Эллис пристально посмотрел на него, а затем сказал без улыбки:
– А вы жестокий человек, Роджер Шелли.
Повар, за последние минуты постаревший лет на десять, разжал руки. Мисс Грунинг вывернулась из его хватки и, вытирая слёзы и всхлипывая, выбежала из комнаты.
– Догнать? – мрачно спросил усач, Хоукс, почёсывая ушибленный затылок.
– Не стоит, – качнул головой Эллис. – Это не наше дело. Да и вообще, пора бы возвращаться в Управление, раз уж я наглядно объяснил, что никакого убийства не было. Так что ступайте первыми, джентльмены, а я немного задержусь, чтобы попрощаться с хозяевами дома.
Вскоре в комнате остался только один человек – Баррисон, повар. "Гуси", по пути обсуждая отчёт, направились сразу к выходу из дома – прямо по чёрной лестнице для прислуги. Роджер взялся сопроводить нас с Паолой Мариани обратно в гостиную, но на полдороги мы столкнулись с миссис Прюн, и он разговорился с нею; речь звучала тихо, неразборчиво и обеспокоенно.
– Леди Виржиния, отойдём в сторону, – шепнул вдруг Эллис. – Хочу шепнуть вам пару слов перед уходом, но не здесь.
Мы спустились на этаж ниже, правда, до гостиной так и не дошли – остановились около красивой ниши, выкрашенной в нежно-зелёный цвет, напротив запертой комнаты. Паола деликатно потерялась где-то на полпути, у лестницы, и теперь видела нас краем глаза – но не слышала.
Детектив прикусил губу – так, что остались на несколько секунд белёсые отметинки – и взъерошил себе волосы. Я не торопила его, чувствуя, что ему нужно собраться с мыслями. Наконец он выпрямил плечи и произнёс на выдохе:
– Я хотел бы извиниться, Виржиния.
Всё расследование не удивило меня так, как эта короткая фраза.
– Святые Небеса, за что? – воскликнула я. И, спохватившись, понизила голос: – За безобразную сцену с мисс Грунинг? Оставьте, мне случалось видеть вещи и похуже. Конечно, я не совсем понимаю, зачем я понадобилась вам именно сегодня...
Эллис испытующе взглянул на меня исподлобья:
– А что, если я скажу, что просто хотел видеть рядом друга? Не только сегодня, а вообще, с самого начала, когда я понял, что придётся снова иметь дело с этим проклятым домом.
– И с его обитателями? – совсем тихо спросила я.
Детектив кивнул, механически проводя рукой по стене; кончики пальцев окрасились в болотно-зелёный цвет, напоминающий одновременно о гниении – и о весне где-то в мрачном месте.
– Шелли – хорошие люди. Но когда я слишком долго нахожусь рядом с ними, мне начинает казаться, что я такой же, что я медленно схожу с ума. А вы, Виржиния, самый здравомыслящий человек, которого я знаю, – улыбнулся он. – Ваше присутствие – как глоток свободы от... от этой семьи, частью которой я не желаю быть.
Я вспомнила недавний сон и обхватила себя руками, подавляя зябкую дрожь, а затем спросила осторожно, глядя не на Эллиса, а на силуэт Паолы у лестницы:
– А у вас есть основания думать, что вы могли бы быть её частью?
Он колебался всего секунду – и, когда поймал мой взгляд, выглядел спокойнее, почти как прежде, до расследования смерти Джудит Миллз.
– К сожалению, да. Вы же знаете историю моего рождения, – не удержался Эллис от кривой усмешки. – Когда я впервые попал в дом Шелли, то был поражён сходством с миссис Шелли и с Роджером. Я говорю не только про черты лица, руки или приметную седину. Манера вести себя... Вы тоже заметили?
– Немного эксцентричная, – сдержанно согласилась я, стараясь обойти опасную тему.
Он поморщился и махнул рукой:
– Говорите уже прямо: миссис Шелли – совершенно сумасшедшая, Роджер – на грани, а я... Ну, благоразумным джентльменом меня не назовёшь. И история миссис Шелли, – вдруг перескочил он на другую тему и вздохнул резко и неглубоко. – У неё, то есть тогда ещё у леди Миранды Клиффорд был жених. Непорядочный человек, очень. И когда помолвку разорвали, он отомстил. Результатом этой мести стал ребёнок, мальчик, которого леди Миранда выносила, но вытерпела подле себя только полгода и отдала в приют. Точнее сказать, бросила на служанку, а уж та уверяла хозяев, что о младенце теперь есть кому позаботиться.
– И он?.. – я осеклась.
О чём я хотела спросить? Считает ли Эллис себя тем, нежеланным ребёнком? Или предпочитает думать, что сын Миранды Клиффорд умер?
– Не знаю, – резко ответил Эллис, передёрнув плечами. – И никто не знает. Я задавал вопросы мистеру Шелли... Всё сходится, кроме сроков. У нас с Роджером разница в пять лет. Год после разрыва помолвки, два года взаперти, новая помолвка и через год – появление Роджера. Не сходится. Не сходится, Виржиния, хотя сходится всё остальное.
Я не знала, что ответить, но просто так стоять истуканом было невыносимо – и тогда я положила ему руку на плечо, словно хотела обнять, как младшего брата, которого у меня никогда не было... И не могло быть.
– Соболезную.
– Спасибо, – выдохнул Эллис шелестяще. – Когда всё это начиналось, Виржиния, я хотел показать вам эту семью, которая могла быть моей – и которую я не хочу. Чтобы вы поняли, и, наверное, одобрили меня. Сказали: "Я вас понимаю, Эллис". Потому что какой же дурак на самом деле предпочтёт приют возможности обрести родную кровь... Но те, кого я люблю, кем я дорожу – там, в приюте. Это они – моя семья. А здесь я начинаю сходить с ума, в слишком буквальном смысле, Виржиния.
И тогда я наклонилась к нему почти вплотную и прошептала, немного сжав пальцы на плече:
– Я вас понимаю, Эллис. У вас есть семья – и кто сказал, что она ненастоящая? И друзья тоже есть.
– Спасибо, – повторил он и наконец улыбнулся. – И простите, правда, что ли. Я действительно не думал, что всё это закончится таким фарсом, когда рассказывал о Шелли впервые.
Наверное, мы бы долго ещё простояли так, но тут издали донёсся приглушённый крик:
– Детектив Норманн! Детектив Норманн! – И тише, словно в сторону: – Да куда он делся-то?
– Хоукс, болванище, – поморщился Эллис. – Что ему понадобилось, интересно. Виржиния, я пойду проверю, что там стряслось, а потом, пожалуй, поедем отсюда. Мне не с руки сразу возвращаться в Управление, но и здесь быть дольше я уже не могу. Так что буду вам безмерно благодарен, если вы пригласите меня сегодня в "Старое гнездо".
– Разумеется, – кивнула я, сообразив, что это хороший шанс помирить их с Мадлен. – Ступайте, а я пока придумаю благовидный предлог и попрощаюсь с миссис Шелли.
Он махнул рукой и, немного сгорбившись, побежал к лестнице. Там остановился, чтобы обменяться репликами с Паолой Мариани. Я замешкалась, заметив крохотную чёрную нитку на своём рукаве, а буквально через мгновение из ниоткуда появился Роджер – и, распахнув дверь в ближайшую комнату, втолкнул меня туда:
– Простите, пожалуйста! – громким шёпотом взмолился он с ходу, становясь спиной к выходу и перекрывая мне путь. – И не бойтесь, я ничего дурного не сделаю, только выслушайте меня, пока не поздно.
– Отойдите немедленно, – произнесла я холодно.
Комната оказалась тёмной, большой и почти пустой. То ли гостиная, которую никогда не использовали, то ли кабинет, откуда вынесли письменный стол и полки. Правда, я приметила на полке увесистый канделябр... Не трость, разумеется, но тоже сойдёт.
– Не отойду, – ответил Роджер упрямо, наклоняя голову. – Это ради Эллиса.
Затрудняюсь предположить, чем бы это закончилось, если б в комнату, легко отодвинув его, не вошла Паола Мариани. Свой изящный, расшитый бисером ридикюль она держала полуоткрытым, и между завязками виднелось нечто подозрительно похожее на рукоять револьвера.
– Леди Виржиния? – негромко обратилась ко мне Паола, вставая аккурат между мною и Роджером. – Вам нужна помощь?
Я отчего-то сразу очень хорошо вспомнила – и прочувствовала – что дядя Рэйвен нанял эту женщину следить за мною и охранять меня. А случайных людей у него в подчинении не бывало.
– Нет, всё хорошо, – улыбнулась я, не сводя взгляда с Роджера. – Только подойдите ближе ко мне. А вы говорите, мистер Шелли. И пусть присутствие миссис Мариани вас не смущает. Я выслушаю вас либо так, либо уже никогда.
Он сомневался несколько секунд, глядя то на меня, то на Паолу... Но затем всё же прикрыл дверь плотнее и заговорил:
– Что ж, тогда не буду тянуть время и перейду к главному. Леди Виржиния, убедите Эллиса признать, что он мой брат.
Признаться, я оторопела. Паола же и бровью не повела, но глубже запустила руку в ридикюль; что-то выразительно щёлкнуло.
– Почему вы решили, что Эллис – ваш родственник? – спросила я ровным голосом, совладав с собою. – Право, глупая фантазия. Прошу извинить, мистер Шелли, но у меня появились срочные дела. Увы, вынуждена уйти прямо сейчас.
Роджер шагнул назад, спиной подпирая дверь. Лицо у него стало совершенно несчастное.
– Ну зачем вы так говорите, леди Виржиния, – сказал он с таким искренним, мучительным непониманием, что мне стало стыдно. – Я же слышал, о чём вы говорили с Эллисом. И о чём он спрашивал моего отца тогда, в первый раз – тоже.
– Тогда ваша просьба бессмысленна вдвойне, – возразила я, стараясь говорить рассудительно и спокойно. Теперь уже, вероятно, благодаря присутствию Паолы Мариани, он не казался мне опасным. Но всё же беседа тяготила невероятно, и хотелось закончить её, оборвать – пусть даже и неподобающе резким словом. – Вы ведь не могли не услышать, что сроки не сходятся почти на год.
Но Роджера было не переупрямить.
– Шесть месяцев там, шесть месяцев здесь... Если дважды округлить в неправильную сторону, то как раз и выйдет год, – сказал он и прикусил губу, точь-в-точь как детектив чуть раньше. – Прошу вас, леди Виржиния. Эллис нужен мне, мне нужен брат, особенно сейчас. Он не просто так попал к нам в дом, его что-то привело... Судьба, провидение, называйте, как хотите. Он ведь спас меня, леди Виржиния. В ту ночь, двенадцать лет назад, в наш дом забрался не обычный вор, – зашептал Роджер, и глаза у него стали блестящими. Я не видела в них безумия – только убийственную тоску и страх. – Это был... первый жених моей матери. Он кричал на неё, требовал отдать медальон и спрашивал о ребёнке. О мальчике, отданном в приют для детей, рождённых от насилия. Я всё слышал, потому что спрятался в той же комнате, под столом. И знаете, какой момент я запомнил лучше всего? Когда моя мать взяла кочергу и ударила этого человека. Много-много раз, пока вся комната не стала красной.
Роджер умолк и оттянул пальцами воротник, ловя воздух открытым ртом.
Это пора было прекращать, и я решилась.
– Довольно, – сказала я, повысив голос. – Неужели вы не понимаете, мистер Шелли? Даже если Эллис – действительно ваш брат, он имеет все основания отказаться от такой семьи. Ваша мать сначала избавилась от ребёнка... Нет, я не осуждаю её, да помогут ей Небеса справиться с её горем и жить долго и счастливо. Но фактов не изменить: от ребёнка избавились. А теперь вы эгоистично требуете старшего брата, чтоб он пришёл и стал вам опорой, жертвуя собою. Эллис и так сделал для вас слишком много! Он трижды отводил беду от этого дома, пожирающего своих обитателей. Он даже пошёл на ложь, чтобы спасти миссис Шелли от обвинений в убийстве, я верно понимаю?
– Да, – откликнулся Роджер потерянно. Ресницы у него намокли и слиплись; он часто моргал, но выглядел отчего-то намного спокойнее, чем обычно.
– Так отпустите его, – попросила я. – Позвольте ему жить свободно, без прошлого, настоящего или нет. И себя тоже отпустите. Эллису не нужна другая семья – ни вы, ни миссис Шелли. Так освободите и себя, и его.
– Мы не нужны ему, – произнёс Роджер немного удивлённым голосом – но уже не печальным.
– Не нужны.
– И, значит, мы все свободны друг от друга.
– Думаю, да, – улыбнулась я.
И в тот самый момент, когда мне показалось, что уж теперь-то всё будет хорошо, за дверью упало что-то металлическое – и раздался перестук каблучков, удаляющийся всё быстрее.
Лицо у Роджера лишилось последних красок; он распахнул дверь и рухнул на колени, слепо шаря по полу. Затем поднял что-то, несколько секунд разглядывал, а потом снова отбросил – и сорвался с места. Паола, деликатно оттеснив меня, вышла из комнаты первой и быстро отыскала тот самый металлический предмет.
– Медальон, – задумчиво протянула она, взвешивая безделушку на ладони. – С секретом. Внутри – чёрный локон, очень мягкий... Вы знаете, что это, леди Виржиния?
О, да, я догадывалась.
В груди у меня похолодело.
– Вещь, которая принадлежит миссис Шелли. Куда подевался мистер Шелли?
– Побежал наверх, похоже, – предположила Паола, пожав плечами. – Я слышала шаги на лестнице. Думаете, стоит догнать его?
"Их", – поправила я мысленно и молча направилась к лестницам. Сердце у меня сжималось от дурных предчувствий.
Наверх мы взлетели, неприлично придерживая юбки. Третий этаж – пусто; сверху доносились какие-то звуки – неразборчивая речь, стук. Паола огляделась и указала ступени в конце узкой холодной галереи.
– Выше – комнаты прислуги, – объяснила она. – Но мисс Грунинг там сейчас нет, она внизу, подвернула лодыжку на ступенях и разрыдалась. "Гуси" её утешают, вероятно, до сих пор, и детектив Норманн тоже с ними. Миссис Прюн в гостиной, остаётся только миссис Шелли.
Не раздумывая больше, я ринулась к винтовой лестнице.
Уже на самом верху, на ступенях, обнаружилась розовая туфелька, больше похожая на девичью, чем на вдовью. Паола осторожно переставила её в сторону, к стене, и только затем пошла дальше. Четвёртый этаж был маленьким и тёмным – зал и четыре комнатки под самой крышей. У дальней двери стоял Роджер и колотил кулаками по косяку.
– Мама, открой, пожалуйста! Ты мне нужна, очень! Нет, мне не тяжело, пожалуйста, открой!
В комнате что-то грохнуло, и раздался звон стекла. Паола изменилась в лице.
– Миссис Шелли внутри? Она слышала наш разговор?
– Да, да! – лихорадочно воскликнул Роджер и толкнулся плечом в дверь. – И это комната мисс Миллз... Открой!
– Тогда выламываем, – не колеблясь, сказала Паола.
"Спуститься вниз? – пронеслась мысль у меня в голове. – Позвать на помощь?"
Я спустилась на две ступени, снова взбежала наверх... Паола одновременно с Роджером ударила в дверь плечом – резким и сильным мужским движением. Слабая щеколда вылетела из паза...
Они не успели совсем немного.
Комнату я узнала тотчас – ту самую, из первого сна о Джудит Миллз. Только теперь крышка сундука у стены была закрыта, а окно – разбито, и под ним стоял колченогий стул. На полу валялась вторая розовая туфелька, издали похожая на куклу. Роджер медленно, деревянно подошёл к окну и выглянул вниз. Затем так же неловко вернулся и остановился, не доходя до меня всего полшага.
– Вы не виноваты, леди Виржиния, – сказал он очень тихо. – Я не считаю, что вы виноваты... Она сказала: "Как хорошо, что я ему не нужна. Можно не терпеть больше".
Роджер Шелли остался в комнате Джудит Миллз, на колченогом стуле у окна, с нелепой розовой туфелькой на коленях. Мы с Паолой спустились в холл; она подала мне одежду и помогла застегнуть пуговицы.
Через час мы вернулись в особняк на Спэрроу-плейс. Никто не сказал ни слова. Что же до Эллиса, то в кофейню он не пришёл.
Но впасть в тоску мне не позволил человек, от которого можно было бы меньше всего ожидать этого. Сэр Клэр Черри позволил мне насладиться изысканным одиночеством и самобичеванием вечером десятого февраля, а утром одиннадцатого бесцеремонно постучался в спальню и непреклонным голосом велел спускаться к завтраку. Я думала, что не сумею ни кусочка проглотить, но оказалась совершенно бездушной особой: вскоре аппетит возобладал над высокими чувствами. Клэр проследил за тем, чтобы дети вовремя покончили с десертом, и сделал Паоле знак увести их.
– А теперь, дорогая племянница, к делу, – сказал дядя таким тоном, что возражений не нашлось бы даже у самой строптивой особы. – Вы обещали мне договор. Он готов?
– Сперва нужно дождаться мистера Спенсера, такие важные бумаги без свидетелей не подписывают, особенно учитывая непростую предысторию паба, – откликнулась я, не раздумывая. Клэр неприятно рассмеялся:
– Прекрасно. А я-то думал, что вы решили сменить амплуа и отдаться роли трагической героини, аллегории вины и скорби. Я знаю, что произошло, леди Виржиния, – добавил он, смягчившись. – Мистер Норманн вчера любезно рассказал мне. Итак, внемлите словам старого мудрого человека, в кои-то веки... Во-первых, вы не несёте ответственности за поступки других людей. Если кто-то подслушал не предназначенный для него разговор и сделал странные выводы – это лишь его выбор, к которому вы не имеете отношения. Понятно – или стоит повторить, как глупенькой девице из пансиона?
Злость оказала ещё более благотворное влияние, чем завтрак. Я ощутила прилив сил – впервые со вчерашнего дня.
– Нет, благодарю.
– Тогда продолжим, – кивнул Клэр. – Во-вторых... Вы готовы сейчас отказаться от того, что раньше сказали мистеру Шелли?
Я прислушалась к себе – и качнула головой.
– Нет.
Дядя Клэр немного помолчал, разглядывая меня, затем улыбнулся:
– Оживайте, дорогая племянница. У вас завтра важный день, постарайтесь прийти в чувство. И во сколько, говорите, приедет мистер Спенсер?
– Около трёх часов, – ответила я, придвигая чашку.
К сожалению, кофе остыл... Но кто помешал бы мне попросить Юджинию принести ещё?
– Вот и замечательно, – расцвёл Клэр, поднимаясь. – Тогда я пока оставлю вас, мне нужно кое-что подготовить для сделки со своей стороны... И, к слову, пока я не забыл... Впрочем, не стоит.
Тут уже я заинтересовалась не на шутку:
– Нет, прошу, договаривайте. Бессердечно с вашей стороны – поманить тайной и затем многозначительно умолкнуть.
Клэр, который уже стоял у двери, скривился.
– Тайна... Ничего особенного, на самом деле. Просто несколько ночей подряд мне снится один и тот же сон. Я играю в покер с... с одним человеком, которого никогда не встречал в действительности. Но карты постоянно меняются, и я не могу выиграть! Какое-то наваждение... Что думаете, дорогая племянница?
Я едва сдержала смешок. У Сэрана оказалось своеобразное представление о благодарности.
– Но это ведь сон, дядя, – произнесла я тоном чопорной девицы из пансиона. – И если карты меняются, то могут меняться и правила. Так почему бы вам не выиграть?
Клэр ничего не ответил, но взгляд у него просветлел.
Что ж, хотя бы здесь мои советы небесполезны.
Время лечит всё.
Утром двенадцатого февраля я, конечно, не чувствовала особенного веселья. Но смех Юджинии уже не казался мне кощунством, а милая поздравительная песенка братьев Андервуд-Черри даже заставила улыбнуться. Судя по тому, каким гордым выглядел Клэр, в стороне от выступления своих обожаемых внуков он не остался и, возможно, готовил его вместе с Паолой.
А затем, в суматохе и с изрядным опозданием, я прибыла в кофейню.
И – оторопела. Сколько же здесь собралось людей – и внутри, и вокруг!
И герцогиня Дагвортская – в умопомрачительной розовой накидке, и смешливая Глэдис с супругом, разглядывающая гостей в лорнет, и даже Эмбер, румяная и особенно красивая сегодня. Пришёл незваным сэр Аустер, поставщик цветов для "Старого гнезда", и принёс две корзины живых роз; явились Дагвортские близнецы, одетые совершенно одинаково, и Луи ла Рон, и чета Скаровски... Заглянули сёстры Лоринг, ныне одетые по городской моде и потому совершенно неузнаваемые, и леди Клампси с сэром Хоффом – они болтали так дружелюбно, словно бы и не было у них привычки браниться при встрече. Пришли леди и лорд Корнуэлл, и отец Александр, и сестра Мэри, окружённая стайкой приютских девочек и мальчиков, и Натаниэл Брэдфорд – Доктор Мёртвых, и Мэтью Рэндалл, которого я никак не ожидала увидеть, и даже Салливан Рой, который много-много лет продавал уже фрукты для кофейни, но до сих пор не всегда решался поздороваться со мною, и виконтесса Анна Хаббард, моя спутница в путешествии на "Мартинике", и супруги Уэст...
Поодаль, в толпе тех, кто не смог войти в "Старое гнездо", я заметила пёстрый платок гипси на плечах у Зельды Маноле. Померещился мне в какой-то момент и приметный зелёный цилиндр, точь-в-точь как у Кира Эйвонского – но, без сомнения, именно что померещился.
Дядю Рэйвена я едва отыскала внутри. Точнее, он сам подловил меня в зале кофейни, пока я металась от одного столика к другому, принимая поздравления, комплименты и подарки, восхищаясь цветами и стихами, болтая, болтая без умолку.
– Я рад, что этот год мы с вами провели вместе, моя прекрасная невеста, – улыбнулся он, глядя на меня поверх синих стёклышек очков. – Надеюсь не расставаться и впредь – по крайней мере, надолго.
– И не ссориться, – серьёзно ответила я.
– О, разумеется. Думаю, это был хороший урок – и для меня, и для вас, – согласился дядя Рэйвен. – Кстати, вы так осматриваетесь, словно кого-то ищете. Я угадал?
– Да, Мадлен куда-то пропала, – призналась я, невольно вновь оборачиваясь – не мелькнут ли в толпе рыжие кудряшки? – Наверное, отдыхает. Столько гостей! Хорошо, что мы наняли на сегодня ещё пять служанок кроме мисс Астрид!
Выражение лица у дяди Рэйвена стало... сложным.
– Если вы потеряли мисс Рич, то вам стоит поискать там, – произнёс он, указывая на отгороженный от зала столик, где обычно сидел Эллис, дожидаясь меня.
Протиснувшись сквозь толпу так быстро, как только было возможно, я заглянула за расписную ширму – и сделала шаг назад.
Лучший детектив Бромли всё-таки пришёл; однако теперь он был не один. Рядом сидела Мадлен, непривычно тихая и строгая, и держала его за руки. А Эллис рассказывал что-то очень тихо, но торопливо, взахлёб, уставившись в одну точку.
Пожалуй, сегодня им было не до меня; но это даже к лучшему.
К вечеру окрестности кофейни стали похожи на городскую площадь во время праздника. Мальчишки и девчонки из приюта святого Кира Эйвонского немыслимым образом превращали чопорных гостей в своих беспечных ровесников, вовлекая в игры то братьев Дагворт, то истосковавшегося по детскому смеху полковника Арча... Моё присутствие словно бы и не требовалось. В какой-то момент я заметила за одним из столиков Элейн Перро; она сидела бок о бок с миссис Прюн, и они раскладывали на скатерти две колоды, сравнивая картинки. Рядом стоял Клод Перро, положив супруге руку на плечо.
– Если вы устали, – раздался у меня над ухом вкрадчивый шёпот, – я готов отвезти вас домой.
Губы мои тронула улыбка.
– Мистер Маноле, – сказала я, не оборачиваясь. – Вам не кажется, что вы позволяете себе слишком много? Мы не одни.
– Я позволяю себе слишком мало, – возразил он с усмешкой. – Вы хотите остаться или вернуться?
Я обвела взглядом кофейню, полную шумного веселья, и оживлённые улицы, и пологие скаты крыш, и небо...
– Вернуться.
Мы проехали по городу, тёмному и притихшему – долго, куда дольше, чем обычно занимает дорога. Мне было хорошо. Несмотря ни на что, жизнь продолжалась и сулила много радостей – и бед, конечно, но сейчас они не пугали. Несчастья проверяют людей на прочность и порою открывают двери, которые в добрые времена заперты на засов.
Особняк на Спэрроу-плейс выглядел одиноким и опустелым. Почти всю прислугу я отпустила, а Паола Мариани с мальчиками и Юджи отбыли в кофейню вместе с Клэром. Мимолётная тень грусти накрыла меня... а потом издали долетел удивительный тонкий аромат.
– Что это? – нахмурилась я, оглядываясь на Лайзо. Он стоял, опираясь спиною на дверной косяк, и искоса посматривал на меня. – Цветы? Откуда?
– А ты поднимись и проверь, – посоветовал он с улыбкой.
Я шла на аромат, как зачарованная королевская дочь из сказки – вверх по лестнице, затем направо и вперёд, вперёд, пока не оказалась перед дверями собственной спальни. Распахнула их – и дыхание перехватило.
Эмильские фиалки... Они были везде – на полу, на стенах, на подоконнике, на балдахине кровати, на столике и на полках. Живые, в корзинах, и лепестки россыпью, и венки, и крошечные букеты. Аромат кружил голову, пропитывал кожу и волосы, не оставляя места ничему, кроме бесконечного, колдовского счастья.
