сообщить о нарушении
Текущая страница: 118 (всего у книги 133 страниц)
Ей было очень любопытно его слушать: никто из встреченных ею за всю жизнь людей не рассуждал подобным образом. Но при этом Латаан говорил таким тоном, словно насмехался над ней, отчего внутри поднималось жгучее раздражение, и все желание беседовать с ним и дальше пропадало. Лиара лишь кивнула, таким образом, показывая, что с нее объяснений достаточно, и Латаан замолчал. А в ее голове осталось гораздо больше вопросов, чем ответов, вопросов, казавшихся ей очень важными, тех, что требовалось обдумать позже.
Вот только все в этом городе было любопытно, настолько необычно и странно, что у нее буквально не было возможности задержаться на какой-то мысли, как сразу же возникали новые и новые вопросы. Они проходили по просторным широким улицам, по бревенчатому настилу под ногами, усыпанному цветами, и Лиара крутила головой по сторонам, рассматривая город.
Здания вокруг были не слишком высокими, не больше двух этажей, приземистыми и широкими. Их стены под стрехами украшала затейливая резьба с незнакомыми Лиаре символами, плавно изгибающимися, мягкими, будто множество перетекающих друг в друга капель. Стены домов, казалось, по большей части состояли из этих странных бумажных раздвижных панелей, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что несущей конструкции, укрепленной толстыми, гладко отполированными деревянными столбами, тоже достаточно. Эти окна-двери располагались довольно высоко над уровнем настила городских улиц, и часто дома опоясывали неширокие длинные балконы как раз на уровне окон.
Во многих домах окна были раздвинуты целиком или частично, и сквозь них просматривались внутренние помещения. Лиара с интересом заглянула туда, стараясь сделать это так, чтобы не было видно Латаану. Внутренние помещения были сильно приподняты над уровнем земли, видимо, так жители спасались от речной сырости и сквозняков. Полы устилали толстые циновки из ароматных трав, а в комнатах практически ничего не было: лишь невысокие столики, плетеная мебель, кое-где – разноцветные подушки. Облокотившись на эти подушки, отдыхали хозяева домов: высокие, стройные, равнодушные ко всему эльфы. Кто читал книгу, кто негромко наигрывал на музыкальных инструментах, кто пил чай или рисовал акварелью. Лиаре вдруг подумалось: если все жители этого города проводят весь день в праздности, то на что же живет Иллидар? Вряд ли Речному Дому было что продавать: он расположился посреди реки, отрезанный от всего остального мира Мембраной, и ничего на продажу, кроме рыбы в реке под ним у него просто физически быть не могло. За счет чего же тогда существовали его жители?
Но этот вопрос задавать Латаану она не стала. Во-первых, больше не хотела выслушивать его покровительственный тон, во-вторых, сам по себе вопрос запросто можно было счесть грубостью, особенно от чужачки, которую пограничник явно подозревал в связях с наследником Лесного Дома. Потому свои вопросы она оставила при себе.
Навстречу им шли и другие жители города. По большей части все они выглядели так, будто просто гуляют, наслаждаясь цветением весенних деревьев. Во всяком случае, никто никуда не спешил, да и в руках у них не было таких привычных для людских городов узелков с вещами или сумок. Заложив руки за спину, одетые в легкие светлых цветов одежды Первопришедшие, прогуливались по тонущим в лепестках улицам, с таким видом, словно ничто кроме этих самых лепестков их больше не интересовало. Женщины носили странные платья-накидки, струящиеся с их тела множеством складок и тонких слоев ткани, которые длинными шлейфами волочились за ними по земле. Лиара вдруг тихонько охнула, приглядевшись: одежда на их плечах слегка меняла цвет сама по себе, словно световая рябь бежала по ткани.
На небольшом перекрестке, к которому они подошли, в самом его центре росло приземистое, все искривленное дерево. Его ветви почти непроницаемой для света плоской крышей оплели всю площадь, с них свисало множество длинных странных нитей бледно-лилового цвета, образующих почти что лабиринт вокруг толстого ствола дерева, едва просматривающегося из-за них. На свету все эти нити переливались фиолетово-розовыми сполохами, загадочно мерцали, и у Лиары дух захватило от такой красоты. Рядом с деревом стояла эльфийская женщина. Она была высокой и стройной, с длинными распущенными пепельными волосами и глазами точно в цвет фиолетовых нитей дерева. Женщина улыбалась и тянула к ним руки, медленно водя пальцами по нитям, словно лаская их. И ее одежда странным образом прямо на глазах Лиары изменила цвет, став сначала розоватой, затем молочно-золотой, такой мягкой, что от нее буквально исходило сияние. Заслышав их шаги, женщина обернулась, и ее брови удивленно взлетели, а платье вдруг резко стало густо-зеленым, как травы в самой середине лета. Лиара только покачала головой: таких чудес от эльфов она уж точно не ждала. Если даже ткани они смогли придать индивидуальный характер…
Все обитатели Иллидара реагировали на Лиару подобным образом. Она представляла себе, насколько сильно бросается в глаза издали в своей простой коричневой куртке из шерсти и точно таких же штанах. Рядом с ней шагал Латаан в мягком сером камзоле, клиньями спускающемся до середины бедра. У камзола был ворот стоечкой, плавно переходящий в широкие отвороты бортов на груди, аккуратно скрепленные пуговицами. Штаны на нем были чуть темнее камзола, тоже серыми, узкими, а ноги эльфа до колен обтягивали тонкие сапоги из мягкой кожи на высокой шнуровке. Также были одеты и многие встреченные ими мужчины, разве что цвета камзолов варьировались от песочного до светло-зеленого. И ни у одного из них одежда не меняла цвет, как у женщин.
Первопришедшие смотрели на Лиару странно. В их глазах было удивление, смешанное с непониманием и замешательством, никакой агрессии, скорее интерес к диковинному зверю, которого они никогда раньше не видели. Этот взгляд было не так сложно выдерживать, как полные настороженности и внутренней готовности к атаке взгляды людей, однако она все равно ощущала себя очень неловко. Возможно, даже более неловко, чем когда смотрели люди. Потому что здесь она чувствовала себя именно редким животным, выставленным напоказ, а не живым существом. К тому же, никто из Первопришедших ничего не спрашивал у провожающего ее Латаана. Они просто замирали на месте и следили за ней, совершенно беспардонно, разглядывая ее с ног до головы. И хорошего настроения это уж точно никак не прибавляло.
Потерпи. Еще немного, ты дойдешь до дворца, найдешь мать, узнаешь у нее все, что тебе так хотелось знать, и уйдешь отсюда к Раде. Странным образом все ее нетерпение и жгучее желание наконец-то увидеть родную мать, о которой она так тосковала все эти годы, просто улетучилось, сменившись стремлением поскорее покинуть Иллидар. Теперь Лиару гораздо больше интересовал один вопрос: кто такая Великая Мать, и как связано с этим то, что она была оставлена в мелонском приюте. Почему-то теперь все ее переживания и тяга к семье были перечеркнуты этим простым интересом, и ее собственная мать казалась совершенно чужой, незнакомой, просто женщиной, что подарила ей жизнь. Может быть, это было связано с отношением Первопришедших к ней, которого с сегодняшнего утра она уже насмотрелась достаточно. Может быть, благодаря Раде, Алеору, Улыбашке и Каю одиночество, что терзало ее долгие годы, наконец-то отпустило ее, и она обрела уют в кругу людей, которых считала своими друзьями. Может, дело было и в чем-то другом, но Лиаре не слишком-то хотелось думать об этом. Сейчас ее за пятки кусало время: каждая минута, проведенная здесь, равнялась пяти минутам за границей Мембраны. И где-то там, возле покрытого дождем окна, в сырой унылой осени при свете зажженной даже днем лампы ее ждала Рада. Рада, которая любила ее, которая целовала ее, которая наконец-то сказала ей об этом.
В груди опять стало жарко, и Лиара рассеяно улыбнулась, прекратив обращать внимание на взгляды встреченных эльфов. Все ее самые заветные мечты сбывались, сбывались рядом с этой необыкновенной, совершенно невозможной, неописуемой женщиной, состоящей из одних противоречий, но при этом такой цельной и живой, каких она никогда не встречала и не видела. Весь мир лежал в чаше ее ладоней, и Рада подносила его ей со своей вечной чуть лукавой улыбкой и бесконечной нежностью на дне синих глаз. Она подарила мне все, и мне теперь ничто не страшно. У меня есть за что бороться, у меня есть ради чего жить. Ради ее улыбки и ее смеха, ради лучиков солнца в прохладных колодцах ее зрачков. Разве нужно человеку что-то еще?
Впереди над чуть закругленными коньками черепичных крыш вырастал дворец. Солнце нестерпимо блестело на выбеленных стенах его четырех уровней, поднимающихся к самому небу. Он вовсе не походил на все те постройки, что называли дворцами в людских селениях. И в нем не было ничего, что напоминало бы крепость, что, на первый взгляд, было удивительно для нее. Лиара привыкла к тому, что дворцы знати всегда окружала толстая и высокая стена, что сами дворцы изобиловали узкими прорезями бойниц и густой сетью переходов, способных запутать любого осаждающего. Здесь же не было ничего подобного: лишь раздвижные окна-двери, легкие подвесные балконы с ажурной резьбой на колоннах, изящные линии изогнутых крыш. Война никогда не ступала в Иллидар, и ему не нужно было защищаться от всего остального мира. Может быть, поэтому Первопришедшие с такой бдительной тщательностью и берегли свой город от любого проникновения извне.
Наконец, они с Латааном вышли на небольшую площадь перед дворцом. Со всех сторон дворец окружали пушистые купы цветущих деревьев, и он словно вырастал из мягкого основания их крон. Лиара во все глаза смотрела на стены, не веря тому, что видела. Все пространство древесного каркаса, выбеленного так, что глазам больно было смотреть, покрывала тончайшая резьба по дереву. При порывах ветра цветущие деревья слегка колыхались, и тень бежала по резьбе, создавая эффект объема и движения. Казалось, что листья, вырезанные на толстых бревнах стен, колеблются под ветром, а птички перелетают с ветки на ветку.
Вход во дворец – большие ворота из небесно-голубого дерева, испещренные резьбой и сейчас закрытые, - охраняли двое высоких Первопришедших. Их грудь закрывали длинные легкие кольчуги из металла столь тонкого, что он казался прозрачным, на головах лежали обручи с широкой носовой стрелкой. В руках стражники держали нагинаты, почти что мечи с односторонней заточкой, насаженные на длинную рукоять, хотя здесь это оружие казалось излишним. Ничто не угрожало покою Иллидара, и Лиара подумала, что нагинаты – скорее, дань традиции, чем насущная необходимость.
Глаза обоих стражей моментально впились в Лиару, и на лицах их тоже промелькнуло удивление, сменившееся такой привычной маской холодной неэмоциональности. Однако она сразу же ощутила странную волну содрогающегося пространства, на миг окружившую стражей и опавшую. Видимо, они послали сигнал куда-то внутрь дворца, и ей оставалось лишь гадать, что это был за сигнал.
Площадь перед дворцом была достаточно широкой, пересекали они ее долго, а взгляды стражей буквально пронзали Лиару насквозь. Смотреть на них было неприятно, и она бросила еще один взгляд на стены, едва не споткнувшись на ходу. Пляска резьбы на каркасе дворца вовсе не была плодом ее воображения или эффектом от танцующей на стенах тени деревьев. Листья действительно легонько трепетали под задувающим с востока ветром, и птички действительно перепрыгивали с места на место. Большой камышовый кот с длинным хвостом приподнял уши, глядя на Лиару, вновь плавно двинулся по вырезанным на поверхности дерева лозам и скрылся за углом здания. Лиара даже помотала головой, пытаясь понять, не чудится ли ей все это. Такого не могло быть, резьба не могла оживать под порывами ветра. И все же – она жила.
Тем временем Латаан остановился напротив входа во дворец и слегка кивнул преграждающим его стражам:
- Я привел женщину, называющую себя Лиара Морин. Она утверждает, что ищет свою мать, имени которой не помнит. Возможно, на нее захочет взглянуть госпожа Элморен.
Глаза обоих стражей вновь впились в Лиару, и она почти что силой заставила себя стоять прямо и смотреть им в ответ. От этих тяжелых взглядов веяло зимней стужей и хотелось спрятаться, но деваться ей было некуда. К тому же, стражи выглядели так, как будто знают больше того, что рассказал Латаан. Конечно! На пристани был второй эльф, который сразу же направился в Иллидар, когда мы причалили. Наверное, он уже доложил о прибытии Алеора, а это значит, что они знают, что я путешествую с ним. На коже проступил едва заметный зуд: желание отмыться от всех этих домыслов и подозрений, в которые ее насильно втягивали Первопришедшие, и Лиара инстинктивно потерла руки. Ее движение не укрылось от глаз стражей, и взгляды их стали еще холоднее, хотя казалось, что такого уже просто не может быть.
Стражи молчали, словно ожидая чего-то еще. Молчал и Латаан, спокойно глядя на них. Лиара затопталась на месте, не понимая, что происходит, не нужно ли ей тоже что-то сказать. Взгляд сам собой то и дело сползал на живые стены дворца, по которым порхали бабочки, перепрыгивали птички, ползали какие-то маленькие ящерки. Это постоянное движение на краю зрения начало нервировать ее.
Потом из глубины дворца вновь пришла странная рябь, от которой бесшумно содрогнулось пространство, и один из стражей кивнул головой, отступая в сторону и распахивая левую створку дверей.
- Вы можете пройти. Вас ожидают.
Лиара поспешила следом за Латааном, стараясь не обращать внимания ни на взгляды стражи, ни на странное движение на стенах дворца.
Внутри дворец оказался еще более диковинным, чем снаружи. Большое помещение со всех сторон окружали раздвижные панели из полупрозрачной бумаги. Однако зал все равно оставался достаточно просторным, чтобы в нем одновременно разместилось до полусотни людей, не испытывая никакого дискомфорта. Здесь ровным счетом ничего не было: лишь несколько шелковых ширм были отодвинуты к прозрачным стенам. Лиара загляделась на эти ширмы: изображения на них представляли собой пейзажи, вытканные тончайшим шелком. На одной на фоне синеющих в отдалении горных склонов качался на ветру крохотный голубой цветочек горечавки, на другом – по напитанной солнцем воде заводи, казавшейся золотой, медленно плыли белые кувшинки.
Полы зала покрывала все та же мягкая циновка, полностью скрывающая шаги вошедших. Потолок же заплетали ползучие растения и цветы. Лиара заморгала, разглядывая большие разноцветные соцветия диковинных цветов, разбросавших во все стороны нежные бархатистые лепестки и источающих сладковатый аромат. В этом зале цветы были по большей части белыми и светло-розовыми, хоть встречались и бледно-лиловые оттенки. Таких цветов она никогда не видела и названия их тоже не знала.
Странным образом в зале было светло, несмотря на отсутствие светильников и перекрывающие обзор бумажные стены. Впрочем, стены эти буквально светились от солнца, и Лиара предположила, что скрытые за ними помещения хорошо освещаются, потому и здесь тоже не темно. Слева от Лиары по бумажным стенам скользнула высокая тень, потом из-за них вышел еще один эльф, безмолвно направившись им навстречу. Возраст по его лицу определить было невозможно, но при взгляде в его глубокие, бесстрастные глаза Лиаре вдруг подумалось, что он должен быть гораздо старше Латаана. Возможно, даже старше Алеора.
Эльф был одет в белоснежные одежды, очень похожие на женские, которые она уже сегодня видела, но цвета не меняющие. При этом на нем эти одежды смотрелись как-то более сдержано, чем на гуляющих по улицам Иллидара женщинах. Оглядев их своими прозрачно-зелеными глазами, эльф негромко проговорил:
- Госпожа Элморен ожидает вас в своих покоях. Следуйте за мной.
Лиара двинулась за уже развернувшимся и зашагавшим вперед провожатым, и только потом поняла, что Латаан направился в противоположную сторону. Он не сказал ей ни слова, не подал ни одного знака, даже не обернулся на прощание. Просто вышел через входную дверь и плотно прикрыл ее за собой.
Странным образом его уход одновременно принес Лиаре облегчение и новые тревоги. В его обществе она хотя бы не чувствовала себя настолько чужой здесь. Латаан встретил ее еще в Рамаэле, и он словно бы был тоненькой ниточкой обратно, в привычный ей мир людей, и теперь эта ниточка оборвалась захлопнувшейся за его спиной дверью. Но и хорошее в этом нашлось: больше никто не буравил ей спину своими холодными глазами, никто не говорил с ней так, будто она совершила что-то дурное.
Ее новый проводник не произнес ни единого слова. Он лишь шел впереди, не оборачиваясь, будто ему было совершенно безразлично, следует она за ним или нет. Но Лиара почему-то была абсолютно уверена: если она решит развернуться и дать деру, ее проводник отреагирует с быстротой гадюки, и ее сразу же схватят. И тогда уже разговор с ней будет совершенно иным. Впрочем, особой охоты сбегать у нее не было, она мечтала лишь о том, как бы поскорее и без проблем покинуть этот странный край.
