сообщить о нарушении
Текущая страница: 129 (всего у книги 133 страниц)
- Мой дорогой друг, - Алеор бросил на него странный взгляд, полный ироничного, жестокого веселья, - они все, все до единого, должны мне столько жизней, что и сосчитать невозможно. Если ты помнишь, когда-то я разнес в клочки Гортенберг, камня на камне там не оставив, и избавил их от этой проблемы на долгие столетия вперед. Что же касается нынешней ситуации, то я им жизнь спасаю. – Алеор аккуратно огляделся, подался вперед и очень тихо произнес. – Пока Себан упрямится и играет со мной в кошки-мышки, Эвилид уже вполне могут захватывать контроль над Черным Источником. И как только это случится, Этлан обречен. И виноват в этом буду совсем не я. Так что этот длинномордый мокроголовый придурок, играя со мной в свои игры, ставит под удар не только существование всего зримого мира, но и существование своего горячо любимого Речного Дома. – В голосе его прозвучала тщательно сдерживаемая ярость. – Со мной такие шутки шутить не надо, особенно, когда я занят делом. Мне казалось, что он уже успел уяснить это за те полторы тысячи лет, что мы с ним знакомы. А коли нет, так ему и платить за это.
- Алеор, но ни лонтронцы, ни эльфы в этом не виноваты, - Улыбашка говорила осторожно, глядя на Ренона то ли удивленно, то ли испуганно, будто впервые видела его. – Эта дрязга – между тобой и Себаном, а пострадают-то невинные!
- Не бывает невинных, Улыбашка, - тяжело проговорил Алеор, бросив на нее короткий взгляд и вновь занявшись своей тарелкой. – Одни терпят самодурство своего Владыки, считая себя лучше всех, а его волю – единственной, достойной претворения в жизнь, отчего ставят свой народ под удар войны. Другие – слишком тупы, чтобы понимать, какая участь ждет их в результате их собственного свинства и неуважения к обычаям других. Я лишь столкнул их в одном месте, чтобы они внимательно посмотрели друг другу в глаза и, может быть, что-нибудь поняли. Если они извлекут из этого урок, значит, я даже принес им пользу.
- Имеешь ли ты на это право, Алеор? – Рада нахмурилась, глядя на него. – Ты ведь не бог, чтобы играть их судьбами.
- Я просто сделал так, чтобы вернуть Лиару. – Взгляд эльфа, брошенный на Раду, был холоднее горных снегов. – Все остальное они сделают или не сделают сами. Не мне отвечать за их поступки, не мне платить за их глупость. У меня есть цель, и к этой цели я пойду так, как считаю нужным. В отличие от всего этого сброда, я в состоянии сам расплатиться по счету, когда он мне придет, и не визжать при этом, что со мной поступили несправедливо, или, что мной управляли.
На этом разговор сам собой увял. Только сейчас Рада наконец-то поняла, в какой жесткой ярости находился эльф все это время, и с каким трудом он сдерживал эту ярость, не выпуская ее на волю. Возможно, Первопришедшим действительно очень повезло, что здесь оказались лонтронцы. С ними-то войны они еще могут избежать, а вот с Алеором – вряд ли смогли бы, подумалось ей.
Настал канун Ночи Зимы. Ради этого события наемники даже просохли, сплавали на другой берег реки и умудрились отыскать молоденькую разлапистую сосну, которую и привезли с собой на ладье и установили прямо посреди площади перед гостиницей. Украсить ее особенно было нечем, потому дерево просто обвили нашедшимися у кого-то кусками разноцветной ткани, сладостями и обрывками бумажек. За гостиницей на расчищенном от снега пятачке запалили три громадных костра, подвесив над ними свиные туши, и запах жарящегося мяса поплыл в морозном воздухе под тяжелыми серыми облаками, которыми было затянуто все небо. А праздник разошелся с новой силой.
Почему-то в этот день тоска взяла Раду особенно остро, пережав все ее нутро в одной когтистой лапе. Ночь Зимы была одним из самых любимых праздников в Мелонии и по всему людскому миру, этот день нужно было проводить в кругу семьи и друзей, веселиться и петь. Только вот дети Рады были очень далеко от нее, почти что на другой стороне известного мира, и она совсем не была уверена, что отважится однажды вновь увидеть их. Раз уж она так сдалась Сету, что он не пожалел усилий и послал за ней едва ли не лучшего из своих людей, то и возвращаться к детям было опасно: она могла навести на них беду. И Лиары не было с ней в этот день, единственной женщины, единственного человека, который заставил все ее сердце мучительно раскрыться в одном невыносимом стремлении, а весь мир – вспыхнуть распустившейся весной и счастьем, о котором она никогда даже и не мечтала.
За дверью ее комнаты слышались голоса, смех, топот, музыка, но Раде не хотелось выходить. Она тихонько сидела у стола, сложив руки в замок и глядя прямо перед собой, а перед внутренним взором проходил весь этот год, такой бурный, такой сложный, такой невыносимо красивый. Вся ее жизнь изменилась в одночасье, все стало иным, словно по щелчку чьих-то пальцев, все повернулось так, как она и сама не могла бы ожидать.
- Я молю только об одном, Великая Мать! Позволь мне еще хотя бы раз увидеть ее! Позволь мне посмотреть в ее глаза, потому что мне трудно без нее, очень трудно. – Рада поняла, что шепчет это вслух, но это показалось ей очень правильным. Уткнувшись головой в столешницу, она тихо пробормотала. - Все было не просто так, каждый шаг, каждое слово, каждый жест. Я знаю, что ты приведешь ее ко мне, я знаю, что ты не оставишь нас, потому что мы слишком далеко ушли, чтобы остановиться сейчас.
В ее спине вновь начало жечь, сильно и яростно, словно тот раскаленный прут кто-то качал из стороны в сторону. Рада поморщилась, повела плечами, чтобы размять их, хоть и прекрасно знала, что это никак не поможет. Что-то это жжение означало, но что – она пока понять не могла, как бы ни крутила в голове, как бы ни поворачивала так и эдак. Что-то происходило с ней, и это явно было связано с Великой Матерью, а коли так, то и думать об этом лишний раз не стоило. На все воля твоя. Я лишь полностью отдаю себя тебе и следую туда, куда ты меня поведешь.
Зимой темнело рано, и сумерки опустились на укрытые снегом равнины уже через несколько часов после обеда. Во тьме костры горели еще ярче, выбрасывая в воздух целые снопы искр. Шипел на углях капающий с туш жир, в воздухе стоял запах мяса и хлеба, запах людей, перебродившего вина, застарелого перегара и дыма. Рада тоже присоединилась к попойке, надеясь хоть как-то расслабиться, отвлечься, но все было не то, все было чужим. Виски не лезло в глотку, пьяные небритые рожи лонтроцев опостылели. Она поискала друзей, но и в их обществе тоже было не слишком весело. Алеор ухмылялся этой своей жестокой улыбкой, то и дело недобро косясь на Гиэлата, глядящего в ответ, между ними висело такое ощутимое напряжение, словно вот-вот они должны были броситься друг на друга с ножами. Кай извинился перед всеми, сказав, что не слишком любит шумное веселье, и ушел в свою комнату читать. А Улыбашка просто мрачно напивалась, ожидая развязки напряженного конфликта между Алеором Реноном и Владыкой Себаном.
- По-любому сегодня что-то будет, - угрюмо сообщила она Раде, высунув из бокала покрасневшее лицо и не слишком внятно выговаривая слога. – Вот попомни мои слова, белобрысая, сегодня что-то будет. И к тому времени я хочу быть уже в стельку пьяной, чтобы не участвовать во все этом.
Напиваться с ней или тем более с Алеором у Рады никакого желания не было, а потому она только потуже застегнула теплую дубленку из числа заказанных для них Алеором в Речном Доме, нахлобучила на голову меховую шапку и вышла из гостиницы в морозную ночь.
Ноги сами понесли ее на север вдоль берега реки, а жжение в спине буквально гнало вперед, словно кто-то тыкал между лопаток раскаленным острием копья. Ночь выдалась морозной и ветреной, небо было темным, и порывы ветра взметали из под ног снежную порошу, которая пребольно секла лицо. Вскоре пьяные вопли и смех остались далеко позади, и теперь Рада слышала лишь тихий плеск реки слева от себя да свист ветра в обледеневших ветвях деревьев.
И зачем я только вышла морозиться в такой час? Тоскливо выдохнув, она подняла голову к небу. Сквозь разрывы туч ей подмигивали крохотные острые осколки звезд, выглядывал желтым глазом обломок месяца, подсвечивая края облаков хищно-желтым ледяным сиянием. Изо рта вырывались клубы пара, а ногам в сапогах стало зябко. Поискав глазами, Рада приметила торчащий из земли ствол упавшей ивы и направилась к нему. Разгрести насыпанный снег было несложно, он еще не успел намертво вмерзнуть в ствол и покрыть его толстой коркой. А потому она уселась на холодное бревно и полезла за пазуху за трубкой, только потом запоздало осознав, что на таком ветру вряд ли справится с огнивом.
- Ну что за мерзячий день, а? – в сердцах спросила она у темного ночного неба. – Самый растреклято мерзячий день за всю мою жизнь!
Впрочем, делать-то все равно было нечего, а идти обратно не хотелось. Нахохлившись и спрятав руки в карманы дубленки, Рада мрачно уставилась в ночь перед собой. Рядом с ней тихо перешептывались волны, и пригоршни снега засыпались ей за шиворот, только одна мысль о возвращении заставляла ее вздрагивать всем телом и ворчать сквозь зубы. Улыбашка была совершенно права: Алеор, похоже, дозрел, словно гнойник, и теперь по всем законам его должно было прорвать прямо посреди празднования Ночи Зимы. Оставалось надеяться только, что он еще недостаточно дозрел, чтобы выпустить Тваугебира и перерезать к бхаре всех жителей Рамаэля вместе с его незадачливыми гостями. Но в любом случае, ей уже все настолько опостылело, что даже если бы он это сделал, она бы и с места не поднялась.
Вдалеке, в той стороне, откуда тянулась по сугробам неровная цепочка ее следов, на фоне темного неба виднелось светлое пятно костров лонтронцев. Изредка ветер доносил отдельные приглушенные расстоянием выкрики и пьяный смех. Раде подумалось, что они действительно все вели себя как свиньи, ввалившись в дом к Первопришедшим с таким видом, будто те им что-то должны. Чего стоил только тот парень, которого сегодня с утра вывернуло прямо на барную стойку перед лицом позеленевшего от ярости Гиэлата. Рада сумрачно сплюнула в снег.
Я же вроде никогда не была ханжой, так что же теперь?
Может, просто умнеешь? – ответил внутренний голос. Она невесело ухмыльнулась.
Должно же это когда-то было случиться! Вот ведь Алеор обрадуется-то!
Вдруг слух уловил странный звук, идущий откуда-то со спины, и Рада обернулась. Ей показалось, или она слышала всхлип? Ветер как раз дул в противоположную сторону, и вряд ли этот звук пришел со стороны костров, если только…
- Лиара! – закричала она не своим голосом, вскакивая с бревна и сломя голову бросаясь сквозь сугробы навстречу маленькой, дрожащей фигурке, что ковыляла по снегу, изо всех сил обхватывая себя руками.
Спина горела огнем, ноги заплетались, Рада почти падала в сугробах, цепляясь за укрытый снегом и невидимый для глаз сор, вынесенный на берег осенним половодьем, но все это было неважным. Она не верила даже тогда, когда дрожащая, посиневшая от холода искорка оказалась прямо в ее объятиях, судорожно цепляясь за нее мокрыми руками.
- Грозар Громовержец! Что с тобой случилось?! Откуда ты?!
Рада отпустила ее и, не тратя времени, принялась раздеваться. Лиара только стучала зубами, глядя на нее огромными глазами и не в силах вымолвить ни слова. Всю ее тряс озноб, одежда на ней была мокрой и рваной, кудряшки обвисли, заиндевели, став седыми от холода.
- Надевай скорее! – Рада, едва не выронив дубленку от спешки, принялась заворачивать в нее Лиару. Ветер моментально вцепился в ее тело, злой и кусачий, выстудив обжигающее прикосновение стального прута прямо в середине ее спины. Но все это было неважно, все это было так не нужно, так малозначимо! – Искорка ты моя! Зоренька ты моя ясная! Сейчас, потерпи немного, я отнесу тебя в тепло! – лихорадочно бормотала Рада, подхватывая ее на руки и прижимая к себе так крепко, как только могла.
Сейчас Лиара показалась ей совсем маленькой, буквально крохотной и невесомой. Она все еще ничего не могла сказать, конвульсивно дрожа в руках Рады и цепляясь за нее посиневшими, скрюченными от холода пальцами. Выдохнув, Рада побежала сквозь сугробы обратно по собственным неровным следам, побежала так быстро, как только могла.
Мысли метались в голове, как бешеные. Нужно было немедленно отнести ее в тепло, натаскать горячей воды и согреть ее. Можно было еще напоить чем-нибудь крепким, чтобы прогреть изнутри, обложить ее грелками с горячей водой. Эльфы ведь не болеют, правильно? Значит, она не может схватить какую-нибудь лихорадку от переохлаждения! Великая Мать, как хорошо! Слава тебе!..
- Р-ра-д-да… - зубы Лиары стучали так сильно, что Рада не сразу поняла, что она говорит.
- Потерпи, моя родная! – зашептала она, задыхаясь от бега. Ноги горели огнем, грудь жгло, но Рада упрямо ломилась вперед через сугробы, чтобы как можно скорее доставить ее в тепло. – Сейчас! Осталось совсем чуть-чуть, и я согрею тебя!
- Нет!.. – голос Лиары стал сильнее и настойчивее, она завозилась на руках Рады, и та была вынуждена притормозить бег, чтобы не уронить ее в снег. – Нет! П-постой!
- Что? – Рада застыла, глядя в ее изможденное лицо с синими губами. Только глаза и горели на нем, обжигающие глаза, словно два солнца. Невыносимая нежность затопила все существо Рады. Как давно она не видела этих глаз!
- М-меня будут искать, - губы Лиары дрожали, голос срывался, но она изо всех сил пыталась говорить. – Я с-сбежала. Меня не д-должны ви… видеть! Мы должны уехать… как можно с-скорее!
- Кто будет искать? Себан? – Рада ощутила такую лютую ненависть, когда Лиара кивнула, что перед глазами потемнело. – Да я его голыми руками разорву за то, через что тебе пришлось пройти!
- Н-нет! – почти простонала Лиара, изо всех сил сжимая пальцами ее рубашку. – П-пожалуйста! Меня не должны видеть! Как можно скорее, уйдем отсюда!
- Хорошо, зоренька, как скажешь! – Рада вновь поковыляла вперед, прижимая ее, чтобы той было хоть чуть-чуть теплее. – Значит, мы сейчас же уйдем отсюда! Никто тебя не увидит! Никто больше не заберет тебя у меня!
После этих слов хватка Лиары на ее рубашке ослабела, да и сама она как-то расслабилась, успокоилась, хоть ее и продолжало колотить от холода. Рада быстро прикинула в уме, как незаметно пронести ее внутрь гостиницы. Ведь повсюду были эльфы подавалы, и они сразу же углядят, кто у Рады на руках, и все поймут. Оставался черный ход, через который на задний двор, где горели костры, входили и выходили Усмирители. Но все равно нужно было как-то укрыться в толпе, чтобы ее не заметили.
Когда до ближайшего костра оставалось не больше двадцати метров, но его лучи еще не высветили Раду из темноты, она остановилась, чтобы перевести дыхание, мучительно соображая, что делать дальше. Нужно было отвлечь, как-то отвлечь эльфов. Любым способом.
Мимо Рады по снегу ковылял какой-то парень, нетвердой походкой возвращаясь из кустов в сторону костра. Рада приняла решение мгновенно и окликнула его:
- Эй, друг! – наемник притормозил, покачиваясь и щурясь на пьяные глаза в попытке рассмотреть ее. – Да ты! Послушай! – Ты же понимаешь, что ты сейчас делаешь, да? – вкрадчиво спросил внутренний голос, но Рада послала его ко всем бесам бездны мхира. Вмиг пересохшими губами она проговорила: - Я только что слышала, как Гиэлат, содержатель гостиницы, шептался со своим приятелем, что они собираются отравить Алеора за то, что тот привел вас сюда. Мне кажется, с этим нужно что-то сделать. Ты бы сказал ребятам…
- Бхара! – взревел пьяный лонтронец, срываясь с места и ковыляя в сторону гостиницы. – Ах ты бхара проклятая! Мужики! Эти бессмертные гады собрались отравить Алеора!
Его крик услышали не сразу, но услышали. Чувствуя, как бешено колотится в груди сердце, Рада отступила на несколько шагов назад, в густую тень, до которой не дотягивались языки костра. Один за другим пьяные вусмерть наемники подрывались от костров, вытаскивая оружие и нетвердой походкой направляясь в гостиницу. Пьяный смех и пение сменились дружным ревом, недовольным гулом, который становился все громче, громче. Первые наемники уже ворвались внутрь гостиницы, оттуда послышался резкий вскрик, что-то затрещало, ломаясь.
Прижав к себе Лиару, Рада бросилась в обход здания гостиницы, молясь про себя, чтобы друзья поняли, что происходит, и успели выйти наружу. Лиара на ее руках все еще мелко вздрагивала, но уже не так сильно, как раньше. Ее нужно было вывезти отсюда любой ценой. В чем-то Алеор был прав: Первопришедшие сами навлекли на свою голову несчастья, и Рада сейчас, видя состояние искорки, больше не сомневалась ни в чем.
Второй крик послышался из глубины здания, там глухо грохнуло, словно что-то взорвалось, задрожали стекла. Рада едва успела отскочить, когда что-то круглое с грохотом проломилось в крошеве осколков через разноцветное стекло на втором этаже и с приглушенным криком рухнуло в снег прямо перед ней. Это что-то сразу же вскочило на ноги и оказалось Улыбашкой, как праздничное дерево увешанной тюками.
Глаза у гномихи были огромные, как две плошки, похоже, она моментально протрезвела после того, как поднялся шум. На плечах она держала столько узлов, что любой другой человек на ее месте и разогнуться бы не смог. Судя по всему, это были все их вещи.
- Это что, Лиара? Хвала Богам! Бежим! – не своим голосом взвыла гномиха, бросаясь в сторону пристани. – Эти бхары подпалили кухню! А Первопришедшие бьют тревогу! Сейчас сюда сбежится весь Речной Дом!
- Поделом им! – прорычала Рада, прижимая к себе Лиару и устремляясь следом за гномихой, с удивительной прытью на своих коротких ножках рванувшей к пристани.
