сообщить о нарушении
Текущая страница: 108 (всего у книги 133 страниц)
- Ты совершенно прав, друг мой, - в тон ему ответила Рада, запуская руку за пазуху и выуживая оттуда трубку. - Мы живы, мы на корабле Равенны, и мы плывем в Аластар.
- А Сагаир? – в голосе Алеора послышалось напряжение, а глаза вмиг стали ледяными.
- Сбежал, - отозвалась Рада, и эльф со стоном откинулся на кровать. Его кулак сжался и в бессильной ярости ударил по простыни. Рада скептически оглядела это, набивая трубочку. – Да не переживай ты так! Этот – как заноза в заднице, рано или поздно все равно нас найдет, и ты успеешь еще разок помять ему бока.
- Я ждал этого шанса полторы тысячи лет. И упустил его. – Голос Алеора звучал глухо, часто моргая, он смотрел в потолок.
- Упустил этот, не упустишь следующий, - постаралась подбодрить его Рада. – Поверь мне, этот гаденыш все равно вернется, ему теперь просто некуда деваться, как бежать за нами, как собака.
- Почему? – с невольным интересом взглянул на нее Алеор.
- Потому что мы смогли дать ему отпор. А еще потому, что теперь я знаю правду о себе. Он рассказал мне все, думая, что я в его руках и уж точно никуда не сбегу. Вот только придурок он редкостный, как выяснилось. – Рада хмыкнула. В глазах Алеора загорелся искренний интерес, а это означало, что на поправку он пойдет гораздо быстрее.
- Что за правда? – настороженно спросил эльф, пристально разглядывая ее.
- Правда в том, что я твоя сестра, - просто сказала она, посмеиваясь и глядя ему в глаза. – Что из близнецов, которых родила наша мать, погиб только один, а вторую – меня, - Сагаир украл и спрятал от тебя. А потом разбудил, когда ты уже не мог ничего заподозрить. Так что мы с тобой, Алеорушка, наследники Ирантира и Дети Солнца, в прямом смысле уж точно, а в переносном – покажет время. Вот так.
Некоторое время Алеор молча смотрел на нее, переваривая все сказанное, затем вдруг громко фыркнул и проговорил:
- У тебя есть выпить? И трубка бы не помешала. Я валяюсь здесь уже… сколько я здесь валяюсь?
- Неделю, - подсказала Рада.
- Неделю, - со вздохом повторил эльф. – Сколько времени потрачено даром! А ведь все это время я мог бы тянуть южное латайское и рисовать кровью Сагаира герб Лесного Дома на парусах «Блудницы».
- У меня есть только пойло из Северных Провинций, которое дал мне Гардан, - пожала плечами Рада, протягивая ему флягу. – А что касается твоих художеств, то вряд ли бы их здесь хоть кто-нибудь оценил. Равенна трясется над своим кораблем, как жрица над кадилом, даже несмотря на то, что скоро ей придется его отдавать.
- Ладно, давай сюда свое пойло. Сойдет.
Алеор поморщился, привставая, бросил взгляд на свое плечо и скривился:
- И кто это такой одаренный вышивал на мне крестиком?
- Как умела, так и вышила, - буркнула Рада.
- И что ты пыталась изобразить? – усмехнулся эльф, держа в руках открытую флягу с ромом и иронично глядя на нее. – Пейзаж с синицами?
- Пей давай, - помрачнела Рада, чувствуя, что, наверное, чересчур рано порадовалась его приходу в себя.
Мог бы и еще недельку полежать без чувств, а то и до самого Аластара. Никому уж точно от этого плохо бы не было. Проклятый древолюб!
========== Глава 49. Нехоженые тропы ==========
Корабль разрезал своим широким носом волны, подчиняясь воле восточных ветров и двигаясь гораздо быстрее, чем они плыли сюда. Это казалось Лиаре очередной прихотью любящих шутить над смертными Марн, и она порой горько качала головой. Если бы так же быстро они плыли на восток, то и Раду выручили бы раньше. Впрочем, рассуждать о замыслах правящих в небесной выси Марн, что плели судьбы всего живого, было чревато бедами и напастями, а потому Лиара гнала прочь такие мысли. Теперь Рада была с ней, теперь все было хорошо, и остальное не имело значения.
Громадное облегчение от схлынувшего прочь напряжения теперь было ее постоянным спутником, медленно затухая день ото дня. Грезы смыли прочь всю ее тревогу, всю ее усталость и невыносимое стремление вслед за Радой, и Лиаре осталось лишь золотое сияние в каждой клетке ее тела, теплый покой, какой бывает, когда слишком долго бежишь на пределе сил, а потом останавливаешься и успокаиваешься с чувством выполненного долга. Все это время она была напряженно звенящей, натянутой до предела струной, и теперь наслаждалась буквально каждым мигом тишины, каждой секундой путешествия, сумев, наконец, оценить красоту раскинувшейся вокруг них и принявшей в себя стихии.
Погода стояла совсем осенняя. Низкие облака плыли почти что над самой водой, и стальные недовольные волны подпрыгивали снизу, словно звери, пытаясь ухватить их подбрюшья белоснежными лапами пены. Порой накрапывал мелкий серый дождь, и тогда воздух становился влажным, таким мокрым, что его почти что можно было выжимать, а горизонт расплывался, таял в сером мареве, и казалось, будто корабль плывет сквозь густой серый туман. Иногда резкие порывы восточного ветра разгоняли прочь мокрую морось, тучи недовольно поднимались повыше, теряя в весе и становясь чуть светлее, и тогда корабль мчался по волнам будто бешеный, взлетая вверх-вниз и разбрасывая во все стороны тучи брызг. В такие моменты становилось совсем холодно, и Лиара поплотнее заворачивалась в теплый шерстяной плед, что выдала ей Улыбашка, или уходила в трюм, где в своем гамаке дремала в непогоду Рада.
Все реже они собирались на палубе по вечерам возле никогда не гаснущего фонаря, чтобы разделить чарку рома и поделиться друг с другом песнями из дальних краев. Лиара берегла свою арфу от потоков дождя и сырости, а в холодную погоду пальцы сводило так, что перебирать тонкие струны было просто невозможно. Осень уверенно входила в свои права, выгоняя из воздуха последние остатки тепла, грозясь скорыми снегопадами, пробираясь за шиворот и рукава ледяными пальцами пронзительных ветров.
Только Лиаре не было холодно сейчас, и осень, что вздувала беспокойное море и швыряла его волны к таким же недовольным серым тучам, стала для нее самой желанной, самой драгоценной и волшебной порой за всю ее жизнь.
Между ними с Радой происходило что-то такое заветное, такое сокровенное, что Лиара даже самой себе боялась вслух признаться в том, что это. Ничего не было сказано напрямую, ни одного слова не прозвучало, однако тонкие невидимые нити туго сплели их, связали, стянули, словно они стояли где-то в теплой полутьме, неотрывно глядя друг другу в глаза и ни на что больше в этом мире не обращая внимания. И не было больше никого, кроме них двоих.
С того самого первого разговора, который так грубо и неожиданно прервала Улыбашка, прошло уже больше недели, а это чудо не прекращалось, становясь лишь сильнее и чуднее день ото дня. В первые дни, готовясь отойти в грезы по вечерам, Лиара до смерти боялась, что с завтрашнего утра все это прекратится, и больше не будет для них двоих этой умопомрачительной мягкой нежности, в которой они купались с головой. И каждое утро, открывая глаза, она видела улыбку Рады и ее взгляд, пронзительный, родной, полный такой… любви, что хотелось то ли плакать, то ли смеяться, то ли все вместе. А в груди росло и росло что-то золотое, огромное, прорастая сквозь спину двумя крыльями, что, казалось, уже закрывали полнеба. Ушли прочь тревоги и боль, страх, отчаяние, все ушло прочь, оставив лишь густое теплое биение чего-то иного, чего Лиара никогда не знала. И весь мир изменился вокруг нее, оставшись точно таким же, как и был. Только теперь все было по-другому, и каждый раз, когда она широко распахивала глаза и глядела, глядела на него, пытаясь понять, что же изменилось, и не понимая этого, ей чудилась чья-то проказливая и при этом бесконечно добрая улыбка.
И волны остались теми же, и ветер надувал все те же паруса того же корабля, и люди вокруг нее все так же переругивались, громко смеялись или работали плечом к плечу, вот только все это теперь несло в себе что-то иное. Может, крохотное золотое семечко, посаженное прямо на дно их существа? Лиаре казалось, что она почти видит это семечко, видит, как оно медленно прорастает сквозь все эти бесконечные черные слои усталости, неведения, неверия, обыденности, пробиваясь к солнцу, на свет. В ком-то оно росло быстрее, в ком-то так медленно, что и вовсе было незаметно, и порой ей казалось, что этот процесс бесконечен и уходит своими корнями куда-то в глубочайшую темную толщу прошлого, укрытого пылью перемолотых жерновами времен.
Почему так происходит? Потому что я люблю и придумываю себе все это? Или потому, что я действительно вижу, вижу что-то иное в них? На этот вопрос она тоже ответить не могла. Великая Мать, что пришла к ней во время битвы с Сагаиром, любовь, что наконец-то взорвалась ослепительным цветом распустившегося весеннего сада в ее сердце, или что-то иное заставляло ее чувствовать мир иначе? Лиара не знала этого, лишь молча наблюдала широко раскрытыми глазами за миром, который теперь казался мягким, словно теплая лапка пушистого котенка с растопыренными пальчиками.
Она долго думала о том, чтобы поговорить об этом с кем-то, хоть даже и в слова не могла уложить все те странные вещи, что волнами перекатывались прямо через ее грудь. Наконец она все-таки решилась и, как-то под вечер, уведя Раду на нос корабля, запинаясь и с трудом подбирая слова, постаралась объяснить ей все, что с ней происходило. Естественно, что про нее саму Лиара не упомянула ни слова: ничего еще не сказано было между ними, и обе они с превеликой осторожностью хранили этот золотой миг до того момента, когда рядом не будет никого чужого и лишнего. Лиара поняла это по глазам Рады и молча приняла ее выбор. Ей и самой не хотелось слышать самые заветные слова здесь, среди выдубленных ветрами и работой матросов, запаха пеньки и смолы. А потому она только припрятала поглубже за пазуху тот перстень, что купила для Рады, а вместе с ним на самое дно своего сердца – все те золотые слова, что так хотела ей сказать. Но спросить про Великую Мать и то странное волнение в груди стоило, и Лиара все-таки смогла внятно объяснить Раде, что она ощущала.
- Знаешь, а у меня это немного по-другому, - нахмурила брови Рада, задумчиво глядя на нее и непроизвольно потирая кулаком грудь. – Я чувствую боль, резкую боль между лопаток в спине и постоянное жжение, как будто раскаленный штырь туда воткнули.
- О… - расстроено протянула Лиара. Ей так хотелось услышать, что Рада испытывает то же самое.
- Только это не все, - продолжила Рада, кажется, не заметив ее тона. – Я еще кое-что чувствую. – Она вдруг запустила руку в волосы, ероша их так, как делала всегда, когда испытывала смущение. – Я как будто… ну не знаю, как сказать… Я как будто чувствую твои эмоции. Ну, когда тебе грустно, или когда ты о чем-то думаешь, и вообще… - Она неопределенно пожала плечами, бросила на Лиару короткий взгляд. – Такое может быть? Такое бывает?
- Не знаю, Рада, - честно призналась Лиара. Все внутри нее ликовало, пело от счастья, и Лиара широко улыбнулась. – Но я тоже чувствую тебя, твои эмоции, всю тебя. И еще – это странное золото, эту тишину.
- Вот как!.. – Рада смущенно хмыкнула в кулак, но Лиара видела, что ей приятны эти слова. – Ну что ж, значит, мы не сошли с ума. Осталось только понять, отчего такое бывает.
А еще она признала, что мир вокруг них будто бы изменился, оставаясь тем же самым, и это тоже обнадеживало. Если это не было связано с их чувствами друг к другу, то это могло означать, что действительно произошло что-то волшебное во время той битвы на корабле, когда через них обеих напрямую лила невероятная мощь, посланная Великой Матерью. Что мир изменился, изменился по-настоящему, раз и навсегда.
Этот вопрос настолько растревожил душу Лиары, что в конце концов она решила спросить об этом и еще кого-нибудь кроме Рады. Кого-то, кто бы чувствовал энергии мира так же остро, кто мог бы подтвердить ее догадку, а в случае, если бы та не оправдалась, не стал бы высмеивать ее. Идеальным кандидатом на это виделся ей Кай; характер у ильтонца был ровным и спокойным, все время он держал себя дружелюбно и мягко по отношению к окружающим, и Лиара чувствовала, что доверяет ему, пусть даже они и не были близко знакомы.
После излечения Алеора Кай быстро пришел в норму и полностью восстановил свои силы. Свои дни он проводил на палубе вместе с эльфом, беседуя с ним или играя в литцу, древнюю эльфийскую стратегическую игру, шкатулку с которой прихватил с собой в путешествие. Выглядели при этом Алеор и Кай как старые друзья, знающие друг друга долгие годы и получающие искреннее удовольствие от общения. Впрочем, Кай вел себя ровно и открыто со всеми, кто хотел общаться с ним. Не раз Лиара видела его в компании отдыхающих от работы моряков, которые расспрашивали его про Латайю или про него самого. Ильтонец охотно шел на контакт, хоть и держался с таким спокойным достоинством, что никто из моряков не набивался ему в друзья и не приглашал на чуть более активные возлияния рома, чем разрешала на борту «Блудницы» Равенна.
Лиара выждала момент, когда Кай остался один, стоя у борта корабля, облокотившись об ограждение и разглядывая бесконечную серую зыбь, и подошла к нему. Рада, позевывая, удалилась подремать в трюм всего полчаса назад: качка и дождь всегда навевали на нее сон, а потому делать Лиаре одной на палубе было особенно нечего.
- Ты не будешь против моего общества, Кай? – негромко спросила она, подходя к нему и останавливаясь в паре шагов, чтобы не нарушать уединение ильтонца.
Он обернулся к ней, вырываясь из своих мыслей, и улыбнулся той спокойной теплой улыбкой, которая предназначалась всем окружающим. Нефритовые глаза при этом чуть сощурились, рассматривая Лиару. Кай явно был заинтригован тем, что впервые за все это время она выказала желание поговорить с ним наедине, но при этом старался не слишком явно выражать свой интерес.
- Я буду рад, Светозарная, - негромко ответил он, кивая, и Лиара подошла, встав справа от него и тоже облокотившись на бортовое ограждение. Теперь громадный ильтонец возвышался над ней почти что на метр, и чтобы посмотреть ему в лицо, ей приходилось выворачивать голову. – У нас с тобой как-то не выдавалось раньше возможности поговорить, но я был бы рад узнать о тебе чуть больше и из первых уст.
- Я тоже, Кай, - искренно улыбнулась в ответ Лиара. Рядом с его огромными каменными руками она чувствовала себя в полной теплой безопасности, словно котенок, свернувшийся в клубок в корнях векового дуба, пронзенного солнечными стрелами. Неожиданно для самой себя, она призналась: - Честно говоря, я никогда в жизни до встречи с тобой не видела ильтонца! Только слышала о них из сказок и легенд.
- Мы редко покидаем пределы Латайи, - отозвался Кай, глядя на серые волны. – К тому же, со смертными иметь дело достаточно сложно. Они очень быстро думают, легко раздражаются по любому поводу, все время стремятся обмануть и вывернуть любое слово и действие к своей выгоде. Так что в людских землях мы почти что и не бываем, а ты ведь из Мелонии, как я слышал? – в голосе его прозвучал невысказанный вопрос, и Лиара утвердительно кивнула головой.
- Да, с северо-запада Мелонии, из провинции Карамон.
- Я нахожу довольно странным то, что Первопришедшая называет своей родиной человеческие земли, но когда имеешь дело с Алеором и его друзьями, странности становятся обычным делом, - с тонкой улыбкой заметил Кай. Лиара ощутила, что почти что жмурится от удовольствия. Ильтонец говорил с ней так деликатно, словно берег ее, как тонкую вазу из южного фарфора, давая возможность отвечать, если захочется, или сохранять молчание, если нет. Не в пример большинству людей, которые сразу же задавали вопросы в лоб, заставляя отвечать на них, даже если говорить не хотелось.
- Моя мать оставила меня в приюте, когда мне было восемь лет, - сказала она, думая о том, насколько уютно ей говорить с Каем. Обычно она с трудом сама налаживала контакт с незнакомыми людьми. – Через десять лет мне пришло время покинуть приют, и я направилась в Латр на ее поиски, а нашла Раду.
- Это довольно странно, - задумчиво нахмурился Кай. – Первопришедшие очень дорожат своими детьми, особенно чистокровными, к которым ты, судя по всему, относишься. Предполагаю, что у нее должен был быть очень весомый повод, чтобы оставить тебя в том приюте.
- Думаю, что мы скоро выясним это, - пожала плечами Лиара. – Алеор обещал, что по дороге за Семь Преград, мы заедем в Иллидар. Там я постараюсь разыскать ее.
- Надеюсь, у тебя все получится, Светозарная! – серьезно взглянул на нее Кай. – Если уж ты отправилась в такой дальний путь ради этого и пережила столько испытаний, значит, они, скорее всего, окупятся сполна.
- Благодарю тебя, Кай! – улыбнулась она. – Правда, я отправилась не столько на поиски матери, точнее, это была не основанная причина. Я просто познакомилась с Радой и поняла, что хотела бы следовать за ней.
