сообщить о нарушении
Текущая страница: 119 (всего у книги 133 страниц)
За одной из прозрачных стен оказался узкий коридор между точно такими же стенами. Проводник повел ее туда, потом свернул вправо. Лиара тихонько выдохнула, увидев, наконец, вполне обычную несущую стену с толстыми балками, обитую тонкими панелями из светлого дерева. До этого ей казалось, что внутренняя часть дворца держится вообще ни на чем, и никаких колонн или крепежей для нее она не увидит, только эти бумажные раздвижные стены. В дальнем конце коридора виднелась широкая изящная лестница, плавно изгибающаяся вверх. Судя по всему, лестница была винтовой. Лиара попыталась себе представить ее расположение, но сделать это было очень сложно из-за огромного количества бумажных перегородок, мешающих сориентироваться. По ее прикидкам, она должна была находиться в самом центре нижнего этажа, но это могло быть и не так.
Следом за проводником она поднялась по плавно изгибающимся ступеням, придерживаясь рукой за тонкие перила из темного дерева. Глядя в его спину, Лиара все гадала: мог ли проводник наврать и вести ее прямиком в ловушку? Слишком просто все складывалось, слишком легко она попала на аудиенцию к этой госпоже Элморен, которую Латаан посчитал возможной кандидатурой в матери Лиары. С другой стороны, не просто же так он это сделал? Значит, у него должны были быть причины так считать? И вряд ли к этим причинам можно было отнести лишь ее внешность.
Мысли лихорадочно метались в голове Лиары, словно пойманные в ловушку птицы. В этом дворце стояла полная тишина, лишь изредка прерываемая приглушенными голосами, которые доносились откуда-то издалека, но откуда именно, понять было невозможно из-за перегораживающих все бумажных стен, в которых звук мешался и путался. Если бы здесь играла музыка, если бы смеялись дети, если бы кряхтели усталые слуги или топали сапогами стражники, Лиаре было бы гораздо легче. Тут же не происходило ровным счетом ничего, и тишина нервировала ее, такая непривычная и странная.
Вскоре лестница вывела их на второй этаж. Изящные повороты бежали выше, но проводник шагнул сюда, и Лиара поспешила следом за ним. Здесь полы тоже устилали циновки, но бумажных стен было уже не так много. Теперь они стали элементом декора, изящно вписанные через равные промежутки в деревянные стены из светлого дерева. Со всех сторон лестницу окружало открытое пространство, и она уходила вверх, казалось, просто вися в воздухе. Со всех сторон виднелись коридоры, и в один из них проводник кивком головы позвал за собой Лиару.
Тревога еще больше усилилась, и она внутренне собралась в кулак. Здесь тоже стояла тишина, приглушенный свет проникал, казалось, отовсюду и ниоткуда сразу. Почему-то Лиаре пришло в голову сравнение с Гранью; во всяком случае, ей думалось, что мир за ней должен выглядеть также странно и непривычно. А потом проводник остановился перед одной из бумажных панелей и замер. Вновь пространство поколебала волна, сразу же с другой стороны ей пришла ответная. Аккуратно взявшись пальцами за край рамы, проводник беззвучно отодвинул ее в сторону и указал Лиаре войти внутрь. Глубоко вздохнув, она шагнула в помещение.
Здесь все было совсем иначе. Большая комната была ярко освещена весенним солнцем за окном, чьи лучи беспрепятственно лились внутрь сквозь балкон и распахнутые наружные двери. Вдоль стен стояли расписные ширмы, изукрашенные затейливыми мелкими узорами птичек и цветов, у окна виднелся приземистый гладко отполированный стол из темного дерева, тоже застеленный циновками. Все стены были из дерева, и по ним кое-где взбирались тонкие гирлянды мелких белых цветочков, таких же как внизу, но совсем крохотных. А на странном приземистом кресле без ножек, почти как постаменте, у стола сидела женщина. Она вскинула глаза на Лиару и застыла, и время для них обеих остановилось.
Лиара едва слышала, как тихо за ее спиной задвинулась на место входная дверь. Звуки приглушенных голосов, долетающие снизу, с городских улиц, смех, шум ветра в деревьях, - все это ушло прочь. Женщина смотрела на нее и в нее, и в ее глазах было что-то такое, такое знакомое… Два штормовых моря, перетекающие под густой сенью ресниц, древних моря, в которых волнами была вечность, и солнечные ветра гнали и гнали эту вечность вдаль.
Что-то изменилось, что-то сместилось внутри самой Лиары, что-то накренилось так, что она пошатнулась, роняя на пол свои вещи. Сквозь толстый слой пыли, что лежал на всех ее воспоминаниях из детства, протиснулась первая густая капля расплавленного золота, обжигая ее изнутри. Серые глаза-море, улыбка теплых губ, две руки, что сажают ее в седло высокого-высокого коня… Лиара с трудом удержалась на ногах, приложив руку к лицу, словно это могло как-то помочь. Иллидар, залитый лучами закатного солнца. Повсюду глубокие сугробы, из которых прорастают тонкие серебристые цветы, словно звезды, мерцающие в темноте. Ночь Зимы, доченька…
Ноги подломились, и Лиара тяжело рухнула на мягкие циновки, не в силах стоять. Одна капля за другой все быстрее и быстрее протискивались через плотные барьеры ее сознания, похожие на грязный войлок. Ладьи под голубыми парусами, что разрезают усыпанные лепестками воды могучей реки… Хоровод золотых огней в небе – день рождения наследника трона – придворные Садовники устроили ему праздник… Белоснежные лебеди, которым обвивают венками из цветов тонкие шеи и отпускают их в небо в праздник первого дня осени… Мать, смеющаяся мать, обнимает ее за плечи и подает ей венок, руки Лиары не слушаются, они маленькие и толстенькие, с непослушными пальчиками и перетяжками на запястьях. Она хохочет и роняет венок в воду, а отец со смехом наклоняется со ступеней пристани и достает его оттуда…
- Что происходит? – язык едва ворочался во рту, а мысли расползались в стороны, как разбегающиеся муравьи, и Лиаре никак не удавалось собрать их. – Что со мной?..
- Так возвращается память, - прозвучал рядом такой знакомый голос, такой знакомый, что в этот момент плотину внутри Лиары прорвало, и все хлынуло водопадом, обрушилось на нее горным потоком, становясь на место и распускаясь перед внутренним взором, словно бутон цветка.
Она вспомнила все. Она сидела на полу комнаты своей матери, в той самой комнате, что когда-то так любила, в комнате, где так часто играла. Она помнила свое детство, отца, что всегда улыбался ей и целовал ее в маленький нос-конопушку, помнила мать, которая обнимала ее и читала ей сказки на этом балконе. Она помнила лицо Владыки Себана, который приходился ей дальним-дальним родственником, настолько дальним, что к наследованию трона она отношения не имела, однако должна была жить во дворце. Помнила она долгие зимние ночи, когда сквозь пушистый снег цвели цветы и плодоносили деревья, помнила весну, яркую и солнечную, как сейчас, свои игры с теми совсем немногочисленными детьми, что еще были в то время в Иллидаре.
А еще Лиара вспомнила свой отъезд. Сумрачное лицо отца, то, как он запахивал ее в свой плащ, чтобы стражи не заметили, как он выносит ее в ночь. Помнила, как он шагал сквозь пространство, прижимая ее к груди, и все вокруг нее текло прочь, и сама она растекалась в ослепительном сиянии света. Помнила мать, что приняла ее из рук отца и посадила в седло высокого серого жеребца, как отец в последний раз поднял руку на прощание, и лицо его исказилось от тоски. Помнила, как отмеряли длинные ноги жеребца километры, и как леса неслись мимо, сливаясь в одно пятно. И как мать, рыдая, отдавала ее в руки подозрительно косящихся на нее женщин в забытом Богами городке Деран в самой глуши Мелонии.
- Зачем? – выдохнула Лиара, чувствуя, как слезы сами собой хлынули из глаз. Воспоминания вернулись резко, перетрясли ее всю с ног до головы, и теперь она с невероятным трудом формулировала даже такой простой вопрос. Казалось, что тело было измождено до предела, будто она не была в грезах как минимум несколько недель. Лиара вскинула на свою мать глаза, всем телом переживая и ее, и свою собственную тоску от того расставания, и вновь повторила, едва дыша: - Зачем?
Мать была точно такой же, какой Лиара помнила ее в детстве, и – немного иной. Годы печали и разлуки наложили на нее свой отпечаток: покрыли сеточкой тонких морщин уголки глаз, затемнили лицо, иссушили тело. Теперь она выглядела более худой, чем раньше: щеки глубоко ввалились, на лице острее прорезались скулы и подбородок. Но она все же была и точно такой же. Спадала на плечи густая грива длинных каштановых кудрей, таких редких среди эльфов, кудрей, в которые отец Лиары так любил вплетать первые весенние цветы. Глаза-море смотрели из-под тонких с легким изломом бровей, глаза, благодаря которым Лиаре так нравились морские волны, благодаря которым она так мечтала однажды увидеть северное море, и Рада подарила ей это. Мать улыбалась ей печально и так светло, и в глазах ее застыли крохотной россыпью росы слезы. На ее плечах был темно-серый наряд, не менявший своего цвета, - Лиара смутно помнила, что так одевали женщин, которые по законам Иллидара считались преступницами. Руки матери сжали самый край ее одежды, сжали до белизны костяшек, словно она из последних сил сдерживала себя.
- Прости меня, доченька! – с трудом выговорили губы матери, сломавшиеся от горя, и она вдруг согнулась пополам, спрятав лицо в ладонях и содрогаясь всем телом в рыданиях.
Координация движений после резко снятого с памяти блока еще не восстановилась до конца, и двигать руками и ногами было странно тяжело. Но Лиара все равно поползла по циновкам к матери, изо всех сил заставляя свое тело повиноваться. Воспоминание о мягких циновках под коленями было таким странно знакомым: словно случилось с ней буквально вчера. Вспоминала не Лиара, а само ее тело, впитывая ощущения, как губка. И при этом плотной стеной Лиару отделяло от этого времени прошлое.
Неслушающимися руками она неловко обняла мать, и та обняла ее в ответ. Так они и сидели вдвоем, прижавшись друг к другу как можно плотнее, обнимая друг друга как когда-то давно, много лет назад. Для нее же прошло всего два года, вдруг мелькнуло в голове у Лиары, и эта мысль отчего-то согрела ее. Даже за эти два года мать осунулась и не постарела – эльфы никогда не старели, - но выглядела изможденной и потерявшей все свои силы и надежду.
- Матушка, - негромко проговорила она, - где отец, матушка?
- Артаин за морем, дочка, - сквозь слезы с трудом проговорила мать. Лиаре пришло в голову, что она, наверное, очень долго сдерживала свои чувства, не давая им воли, и теперь все это прорвалось наружу неостановимым водопадом слез. – Из-за того, что мы сделали, Себан выслал его во внешний мир подумать на четыре десятилетия. Отправил его на север Тарна. Письма оттуда почти не доходят…
- Из-за того, что вы сделали? – сморгнула Лиара. – То есть отца наказали за то, что вы вывезли меня из Мембраны?
- Да, и за то, что отказались говорить Себану о том, где именно мы укрыли тебя, почему мы это сделали, - мать кивнула, слегка приходя в себя и осторожно ладонями стирая слезы со своих щек. – Ты была слишком маленькой и не знала этого, но детям Первопришедших запрещено покидать Эллагаин. Во внешнем мире они растут гораздо быстрее, они забывают, кто они, перестают быть Первопришедшими в душе и образе мыслей.
- Чушь какая! – фыркнула Лиара.
Мать удивленно взглянула на нее, потом вдруг лицо ее осветилось. Две ладони, такие долгожданные, такие любимые ладони коснулись ее щек и аккуратно обняли ее лицо. Губы матери дрожали, а в глазах ее отражались яркие лучи весеннего солнца. Она не только постарела, с тревогой отметила Лиара. Одиночество подломило когда-то одну из самых красивых женщин Эллагаина Аваиль Элморен, и тень Тоски легла на ее прекрасные черты. Пока еще это была лишь едва заметная тень, но Лиара нахмурилась. Только самые сильные эльфы были в состоянии побороть Тоску совсем, а мать всегда была мягкой, спокойной, нерешительной, во всяком случае, Лиара помнила ее такой. Она во всем полагалась на отца, а сейчас отца услали за море, и она осталась совсем одна. Неужели Себан не видит, в каком она состоянии? И если видит, то почему ничего не делает? – нахмурилась Лиара.
Руки матери дрожали на ее щеках, сухие и чуть-чуть шершавые, а полные любви глаза все выискивали и выискивали что-то на ее лице.
- Как ты выросла, моя девочка! – тихонько заговорила мать, с дрожащей нежностью оглаживая кончиками пальцев ее лицо. – Какой красавицей ты стала! Всего два года назад я оставила в Мелонии маленькую девочку, худющую, с огромными глазами и торчащими коленками, и вот ты вернулась ко мне красивой молодой женщиной. Я не смогла увидеть, как ты растешь, пропустила, как ты развиваешься, как учишься. Святая Владычица, сколько всего важного я пропустила в твоей жизни, сколько раз меня не было рядом, когда я была нужна тебе! – голос ее вновь сорвался, но на этот раз мать справилась с собой и вновь через силу улыбнулась ей, отчего лицо ее на миг осветилось. – Но, доченька моя, как же хорошо видеть тебя сейчас! Какой же красивой ты стала! Какой взрослой, сильной и мудрой! Как жаль, что отец не видит тебя!..
- Мама, но зачем все это нужно было? – Лиара подалась вперед, глядя ей в глаза настойчиво и требовательно. – Зачем вы прятали меня в Мелонии? Почему пошли на такой риск, ради чего?
Несколько секунд мать молчала, вглядываясь ей в лицо, потом тяжело вздохнула и покачала головой:
- Думаю, теперь уже не имеет никакого смысла молчать об этом, раз ты вернулась в обществе князя Ренона. – Лиара недоверчиво вздернула бровь, глядя на нее и не совсем понимая, что мать имеет в виду. – Ты помнишь Ильвадана, доченька?
Лиара покопалась во вновь обретенной памяти. Сейчас это уже было не так странно, как поначалу. Воспоминания отстоялись в ее голове, словно взбаламученная вода, почти все заняло свои места, хоть теперь старые воспоминания из ее детства здесь, в Эллагаине, казались ярче тех, что относились к мелонскому периоду. Но Лиара думала, что со временем и это придет в норму.
Буквально из глубины выплыл образ какого-то смешливого молодого эльфа, что часто поднимал ее на руках, подкармливал всякими сладостями, подолгу что-то ей рассказывал. Лиара не помнила, в чем там именно дело, но ей казалось, что остальные эльфы не слишком любили Ильвадана, только она никак не могла взять в толк почему. Взглянув на мать, Лиара негромко спросила:
- Я помню, что Ильвадан проводил со мной много времени, но я не помню, кто он.
- Ильвадан – троюродный брат твоего отца, но не это важно, - мать смотрела на нее настойчиво, просяще, словно от того, как Лиара воспримет ее слова, зависела ее жизнь. Тоска гораздо сильнее взяла ее, чем я думала вначале. Себан должен был вмешаться! Лиара решила, что с этим разберется позже. Сейчас важно было другое. – Самое важное в том, что у Ильвадана есть дар читать в нитях Марн. И он увидел кое-что о тебе. – Мать понизила голос, склоняясь к самому уху Лиары и едва слышно прошептала туда: - Он увидел, что если я не отвезу ребенка в Мелонию и не оставлю там, это приведет к катастрофическим разрушениям и непредсказуемым последствиям для всего мира. Мы думали, что ты Аватара, девочка моя, - Лиара вздрогнула всем телом: слова матери буквально повторяли ее собственные мысли. Мать отстранилась, и голос ее вновь стал громким и веселым: - Но это, очевидно, не так. И раз ты вернулась вместе с Алеором Реноном, значит, все сложилось именно так, как и должно было! Себан, правда, не слишком доволен сложившейся ситуацией, но против он не встанет, ведь ему это тоже выгодно. И я очень рада за тебя, моя девочка! – Мать искренне улыбнулась ничего не понимающей Лиаре. – Хоть его кровь не так чиста, как наша, но я думаю, что он хорош душой и телом и подойдет тебе! Наверное, в этом и был смысл пророчества Ильвадана – чтобы вы встретились и полюбили друг друга.
- Мы с Алеором?! – Лиара поняла, что голос сорвался на фальцет. Лицо матери вытянулось.
- Разве нет? Разве не как своего жениха ты привезла его в Эллагаин, доченька? Как же тогда ты вообще встретила его, как оказалась здесь?
