сообщить о нарушении
Текущая страница: 95 (всего у книги 133 страниц)
Третьим препятствием была скорость. Словно сами небеса ополчились против них, не позволяя быстро догнать Раду. Восточные ветра, что раньше так радовали Лиару, воображающую, как они несут ее все дальше и дальше от дома навстречу приключениям и совершенно новой жизни, теперь били им прямо в нос, и матросам приходилось постоянно поворачивать паруса, ловя воздушные потоки, чтобы хоть как-то продвигаться вперед. Равенна выбивалась из сил, во всю глотку погоняя моряков и то и дело сама влезая на мачты, но пока что побороть ветра и заставить их служить себе ей никак не удавалось.
Лиаре казалось, что корабль вообще не двигается, застряв на месте и качаясь на волнах, и от этого сердце болезненно сжималось. Они должны были как можно скорее догнать Раду, а не стоять на месте, едва отплыв от Алькаранка. Радовало только одно: скорее всего, у Сагаира были те же самые трудности, а, значит, он не выигрывал у них по времени больше тех часов, что уже успел присвоить, отплыв гораздо раньше них.
Ее мысли то и дело обращались к тому, что у Алеора, оказывается, был брат, и Лиара все думала, каково это: когда твой единокровный родственник оборачивается против тебя и всего мира в лютой ненависти, примыкая к твоему врагу. А еще о том, что Алеор назвал его достаточно сильным, чтобы составлять реальную угрозу. Глаза ее все шарили и шарили по зыбчатой морской дали, на которой не было видно ни единой черной точки, похожей на корабль второго Тваугебира. И Лиара тщательно перебирала все свои воспоминания, каждое сказанное Радой слово, стараясь понять, почему же именно на нее была нацелена вся ненависть Сета, такая яростная, что он послал за ней одного из лучших своих людей. И никак не могла.
Но самой большой проблемой всего этого плавания стала молодая пиратка, благодаря которой они и отправились в путь. Казалось, проблем у нее было по горло, как и дел, которые нужно было сделать, и Равенна только и делала, что управляла кораблем, помогала матросам и работала с ними на равных, не жалея сил. Да вот только даже сидя на носу, как можно дальше от нее, завернувшись с головой в шерстяной плед и отвернувшись спиной от палубы, Лиара все равно чувствовала ее взгляд: голодный, тяжелый, горячий взгляд хищника, наметившего жертву. И этот взгляд не нравился ей.
Он походил не только на то жадное пламя, что плескалось в глазах Заины, когда она заманивала Раду в свой дом и опаивала ее своей так называемой брагой. Лиара вспомнила и другие случаи, когда на нее смотрели также. Даврам Натар из таверны «Домик у дороги», что позволял ей выступать в своем заведении, когда она еще жила в Деране. Заезжие купцы, чьи липкие взгляды подолгу задерживались на ней. Тот человек из каравана гномьего купца, что гнался за ней по лесу и погиб в результате из-за того, что она не сдержала свою силу и вынуждена была противостоять ему. Эти взгляды оставляли на ее памяти ожоги: горячие, саднящие, не до конца зажившие ожоги, заставляющие ее саму сжиматься в комочек и пытаться спрятаться от чужих глаз, укрыться где-нибудь, где никто не будет желать ее. И теперь также смотрела Равенна.
И почему только люди смотрят друг на друга именно так? Откуда этот голод, эта жажда, это подавляющее волю и парализующее тело желание в их глазах? Ведь оно превращает их в зверей, теряющих разум и начинающих делать ужасающие вещи! Лиара поежилась, поплотнее укрывая свои плечи пледом. Слепое стремление обладать, желание сожрать, присвоить, подмять под себя и выпить целиком. Ей по глупости почему-то казалось, что женщины в этом плане безопаснее мужчин, и что в их обществе она может чувствовать себя защищенной. Вот только горячий взгляд пиратки скользил по ее спине, словно ладонь, ненужный, непрошенный, чужой, и Лиара чувствовала себя куском мяса, выставленным на прилавке, продажной девкой из дешевого борделя, но никак не желанной и нужной, как это было, когда смотрела Рада. В твоих глазах мне тихо, словно в колыбели. В твоих глазах мне надежно и тепло. Я знаю, что ты никогда не обидишь меня, что никогда не причинишь мне вреда, и вижу ту бережность, ту потрясающую мягкость твоих сильных, привычных к мечу рук, которой ты окружаешь меня и защищаешь от всего мира. И я не променяю это ни на что иное, что только есть во всем мире.
- Не желает ли миледи перейти в каюту? – послышался за ее спиной бархатистый мурлыкающий голос Равенны. Лиара вздрогнула всем телом от неожиданности и обернулась через плечо. Равенна стояла рядом, сложив на груди руки и выпрямившись, и в глазах ее бродила медовая улыбка. – В течение всего дня она пустует, и там есть хорошая кровать, гораздо лучше, чем все эти гамаки в трюме, на которой вы смогли бы хорошо отдохнуть.
Предложение было высказано самым спокойным и невинным тоном, но Лиару вновь обожгло, словно кто по лицу хлыстом хлестнул. И вроде и пиратка была хороша: красивая, опасная, молодая и горячая, как огонь, а только при одной мысли о ней все внутри Лиары болезненно сжималось.
- Благодарю вас, мне ничего не нужно, - пробормотала она, поспешно отворачиваясь и утыкаясь взглядом в свои ладони, конвульсивно стиснувшие края пледа, что укрывал ее, создавая хлипкую стену между ней и Равенной.
Лиара надеялась, что на этом их разговор и завершится, только пиратка, судя по всему, и не собиралась уходить. Послышались негромкие шаги, Равенна привалилась спиной к борту справа от Лиары, опершись об него локтями и позволяя ветру свободно рассыпать ее густые алые кудри. Белая рубашка только подчеркивала ее дочерна загорелую кожу, длинную красивую шею, сильную линию скул. Ярко-синий кушак перетягивал ее талию, а черные штаны облегали ноги, выставляя напоказ молодое поджарое тело, в котором не было ни капли жира, лишь живая сила, упругая энергия дышащей жизни. Вот только она была так же чужда Лиаре, как и ярость, застывшая в глазах Алеора, или холодное презрение, с которыми обычно смотрели друг на друга люди. Может быть, дело во мне? – на миг задумалась она, глядя на спокойную морскую гладь, медленно перекатывающиеся стальные волны с белыми шапками пены. Может быть, мне просто не хочется всего того, что хочется другим? Может быть, это все – свойства моей эльфийской крови? Только вот внутри билось и пульсировало что-то живое, что-то мягкое и нежное, словно щенок начинающее улыбаться и скулить от счастья, подпрыгивая на месте, когда на Лиару обращались теплые синие глаза Рады. Глаза, в которых золотыми облаками переливалась нежность.
- Какую странную компанию вы выбрали для путешествия, миледи, - обратилась к ней Равенна, щуря глаза, будто пригревшаяся у камина кошка. Зрачки у нее были тоже совсем кошачьи: большие и темные, гипнотизирующие. – Ильтонский ведун, гномиха-наемница, Тваугебир. И Рада Черный Ветер, которую вы все собираетесь догнать. Это ваша судьба столь любопытна, или всем бессмертным Марны плетут особую Нить?
Вопрос был задан легким тоном, но за ним крылся подвох, и Лиара чувствовала его каждой клеточкой своего тела. Что бы она ни ответила, пиратка все равно вывернет это в свою пользу. Если не для того, чтобы получить саму Лиару, то для того, чтобы извлечь всю возможную выгоду из ее слов. Лиаре вспомнились слова Алеора о том, что они не должны доверять ни единой живой душе, и то, как украли Раду. Ведь она тоже, скорее всего, не ждала этого, раз по своей воле пошла вместе с эльфом, который потом пленил ее и увез на восток. Алеор уже сказал Равенне все, что ей нужно знать о нашем путешествии. А он уж точно лучше меня знает, кому можно доверять, а кому нет.
- Я не благородных кровей, а потому называть меня «миледи» смысла нет, - набравшись храбрости, она подняла голову и спокойно взглянула в лицо Равенны. Тень удивления промелькнула в глазах той, моментально сменившись все тем же обычным прищуром. – Что же касается моей судьбы, то она ничем не лучше и не хуже судеб всех остальных бессмертных, которые плетут Единоглазые Марны. Все происходит по их воле в этом мире, и не нам размышлять об этом.
Лиара постаралась, чтобы ее голос звучал никак: ни холодным, ни гневным, ни извиняющимся, вообще никаким. Обидь пиратку – наживешь врага, оттолкни – ей захочется еще больше, а будешь вежливой – не отвяжешься никогда. Лиара помнила глаза того человека, что гнался за ней через лесную чащу, помнила, почему так случилось.
… Пыльная дорога, караван, усталые люди верхом на лошадях. Пыль на платье и лице, глаза чешутся от нее, и Лиара то и дело проводит рукой по лицу, чтобы хоть как-то снять зуд. Ей не страшно: люди говорят с ней, они спокойны, и она отвечает им. Ощущение чужого взгляда, тяжелого, требовательного. Она не хочет оборачиваться, что-то внутри нее знает, что смотреть в ответ нельзя. А внутри начинает расти напряжение, и ей приходится, буквально через силу, вскинуть глаза и поймать чужой взгляд. И в этот миг захлопываются дверцы капкана.
Она много думала потом, как это получилось, сжавшись в комочек в корнях старого дерева, обхватив себя руками и всхлипывая. Она не хотела никого убивать, не хотела никому зла, и знала, что если бы тогда не обернулась, не поймала тот взгляд, люди проехали бы мимо. Люди ничем не отличаются от стаи собак. Пока ты спокоен, стая пройдет стороной, и не заметив тебя, но стоит тебе испугаться, все они моментально набросятся. С тех пор Лиара приказала себе не реагировать ни на что, не смотреть никому в глаза, не пререкаться и не спорить, а просто уходить, избегая неприятностей. И сразу же нарушила все свои обещания, познакомившись с Радой и став ее спутницей. Внутри разлилось приятное тепло. Об этом-то как раз я и не жалею. Теперь все иначе, с тобой все иначе.
И сейчас тон Лиары подействовал. Пиратка моргнула, разглядывая ее и слегка поутихнув. Во всяком случае, бешеный натиск ее желания, обрушивающийся на Лиару как водопад, стал меньше, легче, потерял интенсивность. Но так просто Равенна тоже сдаваться не собиралась. Быстро зацепившись за то, что ей и хотелось услышать в ответе Лиары, она спросила:
- Так как же тогда вас зовут? Нам же надо как-то разговаривать, пока мы с вами, сударыня, на одном корабле в открытом море.
Возможно, Лиара и купилась бы на это, да вот только маленькая первая победа уже была одержана ей, и огонь пиратки слегка поутих. Если ее способ работал, значит, имело смысл использовать его и в дальнейшем, чтобы однажды он стал ее защитой, гораздо более надежной защитой, чем молнии с неба или открытая ненависть.
- Меня зовут Лиара. Что же касается разговоров, то я предпочитаю тишину.
Она смотрела на пиратку просто и открыто, без ненависти, без агрессии, без попытки защититься или оттолкнуть. И та внезапно заморгала, слегка сбитая с толку, а глаза ее совсем потухли, и тяжесть спала с плеч Лиары, позволив наконец-то спокойно вздохнуть. Сама же Равенна отлепилась от парапета и кивнула:
- Что ж, в таком случае, не буду вам мешать, Лиара.
Пиратка ушла, еще раз обернувшись и пристально взглянув на нее через плечо. А в груди у Лиары растеклось теплое удовлетворение. Она не питала иллюзий: Равенна была не из тех, кто отступал легко, но, все же, начало было положено. Если она смогла дать отпор один раз, то и потом могло получиться. Да, с женщинами, скорее всего, было проще договориться, они не были столь настойчивы, как мужчины, но и с ними была своя трудность: изворотливость, которой мужчины были, по большей части, начисто лишены. А это означало, что Равенна попробует снова, уже с другой стороны.
Только теперь у Лиары была ее первая маленькая победа, свернувшаяся калачиком в груди и довольно мурчащая, будто крохотный теплый кот. Я буду учиться, - твердо пообещала она себе, улыбаясь огромному морю вокруг и медленно летящим по небу облакам. Я научусь защищать себя так, чтобы не причинить никому боли. В конце концов, они ведь не виноваты в том, что хотят заполучить меня, как и я не виновата в том, что являюсь предметом их желания. Но мне бы очень хотелось знать, Великая Мать, как так происходит? Почему людей захлестывает эта отупляющая жажда, превращающая их в зверей и лишающая всего самого светлого, что есть в них? В чем причина этой жажды, и как с ней бороться? А волны лишь молчали, тихо перекатываясь и перекатываясь, вылизывая солеными языками борта корабля, и ветер тихонько насвистывал в снастях, ведь ему не было никакого дела до глупостей, что крутились в головах у живых.
Первый день на корабле тянулся невыносимо долго. Поначалу Лиаре казалось, что они догонят Раду совсем скоро, буквально в течение нескольких часов, но ветер и волны, и пустой горизонт, на котором не было ничего, кроме бескрайнего моря, очень скоро убедили ее в обратном. Тянущее чувство тревоги сменилось тупой усталостью, и Лиару грело лишь легкое прикосновение чего-то невообразимо нежного в груди. Словно кто-то тихонько шептал на ухо: «Не бойся, я здесь, с тобой, я не оставлю тебя».
Весь день, до самого вечера, она провела одна на носу корабля. Иногда ей приходилось подвинуться или отойти, чтобы не мешать матросам работать, но в целом, за исключением утреннего визита Равенны, ее никто не трогал. Алеор с Каем не поднимались с нижней палубы, а Улыбашка сладко спала на корме, оглашая корабль громким храпом и никак не реагируя на матросов, которые то и дело сновали мимо нее, занимаясь привычной для них работой.
Несколько раз Лиара видела и Гардана, который драил палубу или помогал более опытным матросам с парусами, но поговорить с ним у нее так и не получилось. Да она и не рвалась это делать: в конце концов, они с наемником едва знали друг друга, и не ей было выспрашивать о его делах. Даже несмотря на то, что именно он вез оказавшегося Провидцем Далана в Дер, и именно через него передавала свои приказы Марна. Лиаре подумалось, что его и без того целыми днями одолевают вопросами на эту тему, а она сама прекрасно знала, как тяжело объяснить человеку, никогда не чувствовавшему этого и изначально не верящему в саму возможность контакта между человеком и обитателями тонких миров, как приходит откровение и сила. Потому решила, что если наемник захочет поговорить, то придет сам, а она его своим вниманием донимать не будет.
Ближе к вечеру, когда солнце опустилось им за спины и зависло над самым краем моря, то и дело подглядывая рыжим глазом через затянувшие небо тяжелые облака, Улыбашка наконец-то проснулась. Позевывая и почесываясь, она побродила по кораблю, хмуро оглядывая матросов, приковыляла к Лиаре и решительно опустилась рядом с ней на палубу, поджав под себя короткие ноги.
- Вроде, попустило меня, - сообщила гномиха, подозрительно оглядывая корабельные снасти, так, словно те могли причинить ей какой-то вред или вновь вызвать тошноту. – А ты как все это распрекрасное путешествие переносишь?
- Да просто жду, - пожала плечами Лиара, не зная, что ответить на этот вопрос. Ей было зябко и неуютно, но обществу Улыбашки она была рада. Первое удивление у Равенны прошло, и Лиара вновь начала чувствовать ее взгляд лопатками, а это означало, что не за горами вторая попытка пиратки познакомиться поближе. Оставалось надеяться, что присутствие рядом с Лиарой Улыбашки слегка поумерит ее пыл.
Улыбашка бросила на нее внимательный взгляд и нахмурила свои кустистые брови, отчего вид у нее стал слегка угрожающим. Лиара внезапно поняла, что так привыкла к ее шраму через щеку, что даже не обращает на него никакого внимания, в отличие от матросов, которые то и дело с опаской косились на гномиху.
- Да не переживай ты, догоним мы ее, - квадратная ладошка с толстыми короткими пальцами похлопала ее по плечу, и в этом жесте было что-то умиротворяюще теплое. – Сама же знаешь, какая каша тут заварилась со всеми пиратскими кораблями и прочим. И наш древолюб не упустит возможности подраться, тем более, с сильным противником, да и Раду не позволит никому забрать. Так что просто подожди, и совсем скоро мы их нагоним.
- Я жду, Улыбашка, - кивнула Лиара, улыбаясь гномихе. Лицо той слегка расслабилось, и она кивнула в ответ, а потом доверительно наклонилась к Лиаре, шепча громким хриплым шепотом:
- Кажись, сейчас тебе лучше несколько о других вещах думать. Я хоть и болезная, да не слепая. Эта драная кошка Равенна глаз с тебя не сводит с самой первой минуты, как увидела. А потому держись поближе ко мне, Светозарная. А то, когда мы вернем Раду, лишится наша пиратка всех своих острых зубок и коготков, а нам ведь еще обратно с ними плыть на запад.
Лиара только благодарно кивнула Улыбашке. Ей было так трепетно дорого, что друзья защищают ее, как могут, от навязчивого внимания капитанши «Блудницы». Вот видишь, теперь ты называешь их не спутниками, а друзьями. И все это подарила тебе Рада, взяв тебя на службу. Глаза вновь тревожно вернулись к горизонту, и дальше они с Улыбашкой сидели уже в тишине, рассматривая бесконечную зыбь.
