сообщить о нарушении
Текущая страница: 114 (всего у книги 133 страниц)
В последнее время, правда, большая часть того, что она слышала из сказаний, оказалась не соответствующей действительности, но Лиара упрямо верила в то, что хоть что-то должно было быть в них правдой. На этот раз Рада одобрительно кивнула, хоть во взгляде ее и было недоверие.
- Бреготт – совсем другое дело. Все эти долгие века они стоят одни против Хмурых Земель и Темной Страны, и другие людские государства не слишком-то стремятся им помогать. Пограничные заставы Мелонии – одно название, там дермаков не видели со времен Танца Хаоса, если не раньше. Зато Бреготту помогают гномы на юге, ильтонцы юго-запада, те же лесные эльфы, с которыми у них союз. Бреготт еще держится старых договоров, чтит данные обещания, но кроме них больше никого и нет. Остальные – под пятой Церкви, и влияние ее все больше разрастается, - Рада поморщилась. – Я верую в Грозара, но то, что творят его жрецы – отвратительно.
- Да, - тихо кивнула Лиара, придвигаясь к ней поближе, когда проходящий мимо матрос бросил на них тяжелый взгляд, пробурчал что-то себе под нос и отвернулся.
Тяжелая рука Рады слегка сжала ее бок и придвинула ее к себе чуть ближе, а тихий голос проговорил прямо куда-то ей в висок:
- Не бойся ничего, искорка. По одному – они лишь стая трусливых псов, а сбиться вместе и попытаться наброситься на нас им не позволит страх перед Алеором. Мы здесь в безопасности, и я всегда буду рядом, чтобы защитить тебя. Так что не беспокойся об этом.
Но Лиара все равно беспокоилась. Все эти взгляды нервировали ее, и она совершенно не понимала, чем же вызвала к себе такое отношение. Знала, но не понимала. И на палубе этого корабля ей совсем не хотелось доставать из чехла арфу и петь хоть одну, даже самую простенькую человеческую песню.
Чем дальше они плыли на юг, тем сильнее становилась и тревога в ее груди. Все то время, что присутствие Рады не заставляло кипеть кровь в ее жилах, она думала о том, что ждет ее впереди, в Иллидаре. Городе речных эльфов, укрытом от смертных Мембраной, городе, куда не пускали никого, кроме Первопришедших, и городе, куда ей нужно будет идти совсем одной, потому что никто из спутников не сможет переступить через эту преграду. И это тоже казалось ей смутно неправильным.
Почему Первопришедшие так отгораживались от всего остального мира, не позволяя ему приближаться к себе? Ведь Высокие в Лесном Доме этого не делали, а там тоже была Мембрана, но проницаемая для смертных. Можно было списать все на ненависть людей к Первопришедшим, но ведь ненависть не рождалась на пустом месте, а взаимная подозрительность имела свойство лишь усиливаться со временем. Так неужели же такие мудрые бессмертные существа, как Первопришедшие, видевшие мир еще до прихода людей, участвовавшие в его создании и формировании, были не в состоянии договориться со смертными и решить с ними какие-то проблемные вопросы? Ведь это было не так сложно, и примером тому могла служить, например, многолетняя дружба Рады с Гарданом.
Чем дольше Лиара думала об этом, тем больше страшил ее Иллидар. В детстве, когда она старательно собирала каждую ниточку, каждый обрывок песни или сказки про великие государства эльфов, с чего и началась ее любовь к музыке, эти государства казались ей прекрасными и волшебными садами, где все цветет, а жители добры и приветливы, где ее обязательно ждут и бесконечно любят. Но чем больше она узнавала об эльфах, тем меньше ей хотелось иметь с ними дело. Алеор и Рада в счет не шли – они явно были чем-то вроде изгоев среди своего народа, которых соплеменники были вынуждены терпеть из-за их имен и происхождения. А вот остальные эльфы вызывали в ней поначалу настороженность, а теперь и некоторое желание держаться подальше от них. И что будет, если Лиара найдет там свою мать? Какой эта мать окажется? Такой же надменной, холодной и чопорной, как все остальные Первопришедшие, не желающей и слышать о мире за границей Мембраны? Воображение Лиары рисовало ее самые добрые руки, самые теплые глаза, самый уютный дом где-то на краю мира, и теперь ей стало по-настоящему страшно, что это все – могло быть лишь ее воображением и ничем больше. И с каждой милей, что отмерял корабль на пути на юг, этот страх становился все сильнее.
Даже Рада почувствовала его в ней, как-то раз нахмурившись и долго пристально разглядывая ее. В конце концов, она негромко спросила:
- Что-то происходит, искорка? День ото дня ты как будто темнеешь.
- Я просто… - говорить об этом было тяжело, но Рада была единственным человеком, кому Лиара могла бы сказать все, даже самое сокровенное. Потому она собралась с силами и едва слышно призналась: - Я просто боюсь не найти в Иллидаре своей матери. А еще больше боюсь найти ее.
- Почему? – нахмурились брови Рады.
В груди теснило. Все это было очень трудно объяснить, так сложно облечь в слова десятки этих совершенно разных чувств, тревог и страхов, но Лиара постаралась это сделать, почти что утыкаясь носом Раде в плечо и пряча лицо в ее теплой шерстяной куртке.
- А что, если моя мать окажется такой же надменной и холодной, как Алеор в те моменты, когда он говорит со смертными? Она ведь Первопришедшая, она же может быть такой.
Некоторое время Рада молчала, явно подбирая слова, а Лиара лишь наблюдала за тем, как тянутся мимо борта корабля длинные побуревшие берега, поросшие прошлогодней травой. Пустынные равнины Лонтрона под стальным тяжелым небом навевали уныние, но смотреть здесь просто было больше не на что.
- Послушай, искорка, эльфы – такие, какие они есть, и изменить их ты уж точно не сможешь, - зазвучал, наконец, голос Рады над ее головой. – И все же, рано гадать об этом, пока еще ничего не случилось, правда? Может, твоя мать и такая, а может, и нет. Я все думаю о том, почему она оставила тебя в Мелонии одну, в приюте, при том, что ты – чистокровная. Для этого у нее должна была быть очень веская причина, ведь обычно Первопришедшие до безумия дорожат своими детьми. Я думаю, это было сделано для твоей безопасности, и явно потому, что она любила тебя. Разве может быть другая достаточно веская причина для такого поступка? Тебе просто нужно пойти туда, найти ее и поговорить с ней. И не гадать о том, что тебя там ждет, ведь это не приносит тебе ничего, кроме тревоги. Так что не переживай ни о чем. Скоро мы причалим в Рамаэле, и ты пойдешь на ее поиски. И все выяснится. Не рви себе сердце раньше времени.
Ее тихий голос успокаивал, и Лиаре очень-очень хотелось верить ей, верить, что так оно и будет. Но сомнения все равно пробивались сорной травой со дна ее души, и ничего поделать с ними она никак не могла.
Полторы недели день и ночь под полными ветра парусами и на веслах «Быстрый» упорно карабкался вверх по течению Тонила со всей возможной скоростью, на которую был способен. С присутствием на борту пассажиров эта спешка была связана ровно в той же степени, в которой капитан Вилней хотел поскорее избавиться от их общества. Но подгоняли его не только они. Подступала зима, и ветры с востока день ото дня становились все более злыми, недовольными, холодными. Облака все ниже и ниже нависали над равнинами вокруг, полные тяжелых дождевых капель, а, возможно, и первого снега. По ночам ветер становился таким пронзительным, что от воя снастей, похожего на голодный волчий плач, Лиару пробирала дрожь. Подмораживало, и на утро палуба была покрыта тонким слоем инея, который первым же делом принимались счищать матросы, вовсю кляня погоду. Берега стояли замерзшие, унылые, покорные судьбе и ветрам, а река в них ворчала, недовольно плеская стальными волнами и плюясь белой пеной. Все выглядело так, будто вот-вот должны были уже ударить морозы, и Лиара начинала нервничать, успеют ли они добраться до Рамаэля, пока река не встанет, или нет? Впрочем, кроме нее никто об этом, похоже, не волновался. Разве что Улыбашка начала прикашливать и возить носом, то и дело ворча о сквозняках и «проклятущем бхарском ветродуе».
А еще Лиара все гадала: коли пришла зима, то каким образом Алеор собирался перевалить через горы? Ведь бездна мхира лежала там, за Эрванским кряжем, который отсюда еще даже и видно не было, и горы эти недаром назвали Первой Преградой, недаром возле них никто не селился, и за все эти долгие тысячи лет после Первой Войны и заселения Срединного Материка дороги через них в Западный Этлан до сих пор проложено не было. Говорили, что горы эти непроходимы даже летом, в теплую спокойную погоду, а теперь приближались первые морозы, и Лиара даже думать не хотела, что их ждет там, на заснеженных поднебесных перевалах. Или эльф хотел зимовать в Рамаэле?
Впрочем, спрашивать об этом у него самого она не рискнула. Алеор не часто высовывал нос из своей каюты, а если и выходил наверх, вид у него был крайне раздраженным, полным какого-то странного ожидания, почти собачьей тоски. То ли ему уже до смерти наскучило проводить дни на палубе корабля, то ли в печенках сидело отношение команды, то ли он тоже думал о грядущей перспективе зимовать в городе Первопришедших, но в любом случае не выглядел расположенным к разговору. Рада тоже ничего не знала, лишь пожав плечами на заданный Лиарой вопрос. Зато Улыбашка расплылась в широченной улыбке и подмигнула Лиаре в ответ.
- Зачем, ты думаешь, светозарная, он нас-то с Каем с собой взял? Не просто же на прогулку ножки размять. Горы – наша стихия, так что доверься нам, мы дорогу отыщем.
К этому она ничего не прибавила, так что Лиара так для себя и не поняла: пойдут ли они верхом через перевалы, или гномиха с ильтонцем поведут их другими, лишь им одним известными тропами в сердце горы.
Одиннадцатый день пути встретил их проливным дождем со снегом и таким промозглым ветром, что выходить на палубу они не решились. Завернувшись в пледы, Рада с Лиарой кое-как умостились на узкой койке возле крохотного круглого окошка, а Улыбашка сидела напротив них, скрестив толстые короткие ноги, разложив на койке перед собой свои ножи и тщательно затачивая их куском точильного камня. Между койками оставалось место лишь на узкий откидной столик, на котором сейчас были расставлены дымящиеся парком кружки с горячим чаем. Стряпня кока «Быстрого» была получше чем то, чем кормил своих людей Вакита на «Блуднице», а в такую мерзкую погоду запас кипятка у кока просто не иссякал.
Лиара задумчиво смотрела в окно, когда вдруг наверху послышались громкие крики, топот ног матросов, какая-то беготня. Прозвучал приглушенный толстой палубой и шумом дождя голос капитана, корабль начал медленно разворачиваться носом вправо.
- Чего это они там? – недовольно заворчала Улыбашка, хмуро поглядывая на потолок каюты, словно могла сквозь него увидеть то, что творилось на палубе. – Решили к берегу приставать что ли?
- Пойду посмотрю, - отозвалась Рада, накидывая на голову плед и поднимаясь с койки.
Дверь за ней закрылась, а Лиара выглянула в маленькое окошко, пытаясь разглядеть хоть что-то за вереницами капель, сбегающими по нему вниз. Через мутное стекло с разводами воды было видно разве что стальные волны, сегодня особенно высокие из-за ветра, да правый берег Тонила, который теперь быстро приближался.
- Не дай Грозар, этот ишмаилец решил пристать к берегу и переждать дождь. У меня уже в печенках сидит его проклятый корабль! Ни минуты лишней на его борту проводить не хочу! – забурчала под нос Улыбашка.
В этом Лиара была с ней полностью согласна. Не то, чтобы она была против того, чтобы и дальше делить одну койку с Радой, но путешествие по воде явно затянулось. Чего стоили только долгие недели, проведенные на борту «Блудницы», а ведь там на обратном пути у нее была возможность быть рядом с Радой, да и места там было больше, и команда приятная. А здесь сидеть было уже просто невмоготу.
Из-за двери в каюту послышался громкий топот, и Рада нырнула обратно, плотно прикрывая за собой дверь от сквозняка. Плед на ее голове и плечах был мокрым, но при этом она широко и довольно улыбалась.
- Все! Приехали, считай! Сейчас обходим Иллидар: он прямо посреди реки расположился, но Мембрана не пропускает корабли. В трех километрах выше по течению – Рамаэль, капитан надеется причалить там уже после полудня.
- Слава тебе, Загриен Каменоступый! Наконец-то уже я слезу с этой проклятой плавучей доски! – Улыбашка вздохнула и принялась аккуратно прятать наточенные ножи в ножны на поясе и внутренние карманы одежды.
С каждой минутой ожидание становилось все более невыносимым. Они собрали свои нехитрые пожитки, подготовили теплые плащи, учитывая непогоду за окнами, и принялись ждать. Теперь, когда пристань была уже так близко, Лиара буквально не могла усидеть на одном месте, то и дело ерзая и поглядывая в мокрое окно. Только видно там ничего не было, и ей казалось, что корабль ползет медленно, будто улитка, словно Вилней специально решил напоследок еще помучить их ожиданием.
Да и тревога в груди стала еще сильнее. Буквально несколько часов, и она отправится в Иллидар, одна, на поиски своей матери. Лиаре даже не верилось, что это наконец-то случится. Столько лет она ждала, что мать заберет ее из забытого богами приюта в глуши Мелонии, столько молилась о том, чтобы хоть одним глазком увидеть ее. И вот теперь до нее оставалось буквально несколько часов и какие-то три километра пространства, и Лиара все гадала, какой она увидит ее? Расчетливой и холодной? Доброй и мягкой? Узнает ли ее собственная мать? Или ее уже давно нет в живых? Все эти вопросы теснились в груди, и неторопливое движение речного корабля лишь только подстрекало ее нетерпение.
В конце концов, когда наверху послышались крики матросов, а ход корабля замедлился, Лиара уже была не в состоянии терпеть.
- Я пойду на палубу, - негромко сообщила она, накидывая на голову глубокий капюшон купленного в Алькаранке шерстяного плаща.
- Я с тобой, - кивнула Рада, подхватывая вещи и пропуская Лиару мимо себя к двери.
- Да там же дождь проливной, куда вы поперлись-то? – удивленно вскинула брови Улыбашка. – Вы сейчас за три минуты промокните до нитки и будете еще час топтаться на борту, пока они сгрузят наших лошадей и скинут сходни.
- Я уже не могу тут сидеть! – поморщилась Рада. – Так что предпочитаю мокнуть.
- Ну смотри, белобрысая, твое дело, - беззлобно пожала плечами Улыбашка.
Гномиха оказалась права во всем, кроме дождя. Он стал поменьше, теперь накрапывая бесконечной чередой мелких ледяных капелек, которые все-таки через полчаса промочили насквозь теплый плащ Лиары, заставив ее обхватить себя руками, чтобы сберечь последние остатки тепла. Только все это с лихвой компенсировалось видом, открывшемся их глазам сразу по левому борту «Быстрого».
Странный город раскинулся вдоль по берегу Тонила, и Лиара все смотрела и смотрела на него, и никак не могла взять в толк: то ли город это, то ли просто длинная пристань. Берег реки был искусственно углублен внутрь, образуя глубокую чашу, по краю которой шла полукругом длинная деревянная пристань, сложенная из ровных бревен, аккуратно подогнанных друг к другу. Возле нее были пришвартованы странные ладьи, совершенно не похожие на людские корабли, к которым привыкла Лиара. Они были узкими, длинными и легкими, с крутыми бортами, больше похожими на борта морских кораблей, с треугольным парусом на одной единственной мачте в центре, с небольшой постройкой для команды на корме. Виднелось здесь и несколько людских речных кораблей, выглядящих странно громоздкими и неповоротливыми на фоне изящных ладей.
Вдоль всей пристани шел ряд высоких шестов, на каждом из которых висел большой масляный фонарь. Они горели даже сейчас, несмотря на то, что время только шло к обеду, но с реки наползало густое марево воды, и издали пристань можно было рассмотреть лишь по этим фонарям.
За пристанью расположились здания, сложенные из белого камня с изящными высокими двускатными кровлями. В каждом из них было не больше двух этажей, каждый стоял на небольшом расстоянии от другого, чтобы не возникало ощущение давки и тесноты. Напротив центральной части пристани располагалось большое здание из все того же белого камня. В нескольких окошках на верхнем этаже даже днем теплился свет, а над высоким крыльцом с кованными ажурными перилами по бокам лестницы болталась какая-то табличка. Лиара напрягла глаза и прочитала надпись: «На околице». Судя по всему, это тоже была гостиница, а название говорило о характере ее содержателя даже больше, чем вид. Естественно, околицей здесь могли называть Рамаэль лишь по сравнению с Иллидаром, а значит, гостиницу содержал Первопришедший.
