Текст книги "А небо по-прежнему голубое (СИ)"

Автор книги: Кэрри Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 76 (всего у книги 77 страниц)

Вокруг действительно кипела битва – незаметно пробраться на подмогу Лаванде никак не удастся. Гермиона прекрасно понимала чувства Рона, но не могла отпустить его туда, не могла потерять его. К тому же им нужно было спешить для того, чтобы наконец закончить этот ужас, обрушившийся на Хогвартс. Только так можно было спасти всё, что у них ещё оставалось.

– Пожалуйста, Рон, – умоляюще прошептала Гермиона, обхватив лицо друга ладонями, чувствуя, как по щекам бегут слёзы. Гарри с трудом удерживал над всеми ними спасительную мантию-невидимку. – Нам нужно сделать это вместе. С Лавандой всё будет хорошо, обещаю!

– Если б это был Фред, ты бы не ушла! – выкрикнул Рональд, и его слова обожгли Гермиону, как пощёчина.

Взгляд его панически обшаривал каждый дюйм развороченного холла, Рон был готов сорваться с места сию же минуту, но под влиянием уговоров подруги, лихорадочно шептавшей о необходимости идти дальше, сдался и позволил увести себя прочь от Лаванды и боя. Пригнувшись, втроём они миновали разломанные в щепки двери замка и выскочили на улицу, где творился хаос ещё больший, нежели в замке. Вдалеке полыхал стадион, где проходили школьные матчи по квиддичу – его зарево казалось далёким маяком; поблизости же метались полчища пауков, великаны, дементоры, повсюду тела раненых и погибших, Пожиратели и ученики, смешавшиеся воедино, и над всем этим – практически уничтоженный магический купол, защищавший школу от полного уничтожения.

К тому моменту, как ребятам удалось добраться до Гремучей ивы, им пришлось уносить ноги от пауков и великанов и столкнуться с дементорами – благо их выручили подоспевшие Эрни, Симус и Полумна. На какой-то миг показалось, что кошмар беспросветен, что им никогда, ни за что не удастся победить, что всё кончено… Сейчас эти мысли казались полным кощунством. У них ещё есть шансы – несмотря на потери, несмотря на то, что школа почти разрушена, несмотря ни на что! Полумна верно сказала – они здесь, они живы, бой продолжается. Ничто ещё не кончено.

Ничто.

Уклоняясь от колючих веток-плетей, Гарри, Рон и Гермиона сумели пробраться к подножию Гремучей ивы и найти тот нарост, что открывал подземный ход в Визжащую хижину. Земля содрогалась у них под ногами, когда они ныряли в узкий проход, и над головами, когда они ползли по тоннелю к месту, где трусливо прятался Волан-де-Морт. Гермиона слышала позади себя тяжёлые вздохи и всхлипы Рона, с трудом удерживаясь от того, чтобы обернуться. Его слова до сих пор жгли её – жгли, потому что были правдой. Несмотря на желание помочь Гарри, на свой долг, на всё, она бы осталась и сделала всё, чтобы найти Фреда и хотя бы помочь ему добраться в безопасное место. Но позволить Рону уйти в этот момент было равнозначно смертному приговору. Чистое самоубийство. Да и потом, Трелони не даст свою любимую ученицу в обиду, она сумеет ей помочь…

А потом на ум пришла целая армия пауков, ворвавшаяся в Хогвартс в тот самый момент, когда они сбегали оттуда, и Гермиона задохнулась от ужаса. Что же она натворила?! Могла ли Лаванда выжить в таких обстоятельствах? Могли ли они потерять немного времени, но спасти её?

«Я должна была отпустить его, – думала Гермиона, кусая губы. – Он никогда не простит меня за это. Я и сама не прощу. Ни за что».

Тем временем им удалось пробраться в Визжащую хижину и найти змею – Нагайну ограждала защитная сверкающая сфера, которую, казалось, невозможно пробить, – а также стать свидетелями казни Снейпа. После разговора о Бузинной палочке Волан-де-Морт натравил свою питомицу на Снейпа, а затем ушёл, став новым обладателем смертоносного оружия. У Гарри было всего несколько минут, чтобы приблизиться к Снейпу в безотчётной попытке закрыть рваную рану на его шее, спасти его и услышать последнюю просьбу – собрать его воспоминания. Гермиона и Рон с ужасом следили за происходящим. Хоть ненавидеть Снейпа уже давно вошло у них в привычку, причём обоснованную годами сложных отношений, сейчас они оба, да и Гарри, с трудом сдерживали слёзы. Бледный, похожий на сломанный манекен, кем бы он ни был – он не заслужил такой смерти. Никто не заслужил.

А между тем зазвучал голос – высокий и холодный, он хлынул в сознание всех, кто находился в хижине, множился, отражаясь от стен, вызывал тишину и безотчётную панику. Хотелось заткнуть уши руками и ничего не слышать, спрятаться от жёстких, удушающих слов. То был Волан-де-Морт, и он требовал от Гарри Поттера прийти к нему в Запретный лес, давал ему на это час. Час этот был к тому же передышкой для всех сражавшихся, но если «герой» не воспользуется шансом, пощады не будет никому.

Не нужно быть гением, чтобы понять: Гарри действительно хочет сделать это, и он сделает, бесполезно отговаривать, бесполезно упрашивать. Но сначала…

Сначала нужно вернуться в замок.

Хогвартс встретил их необычайной тишиной вне замка. Тут и там вились дымки, поднимаясь от земли в пока ещё тёмное небо, валялись груды камня, некогда бывшие стенами школы, под ногами расползались сгустки волшебных растений. Приходилось пролазить под трупами гигантских пауков и обходить павших великанов; ближе к крыльцу уже сновали помощники мадам Помфри и просто неравнодушные, помогавшие вытаскивать из-под завалов и заносить в замок пострадавших и погибших. Прячась под мантией, ребята прошли сквозь разрушенный вход в холл.

В вестибюле близ Большого зала царила ужасающая разруха: разломанные перила и выщербленные ступени широкой мраморной лестницы, разлетевшиеся по полу драгоценные камни из разбитых часов факультетов, сгустки ядовитых растений, почти разрушенные огромные деревянные двери. Из самого же зала уже доносились возгласы и причитания, и у Гермионы буквально зашевелились волосы на затылке. Она и хотела, и страшилась войти, боясь увидеть то, что окончательно подкосит её. Тем не менее, выбора у неё не было.

Девушка даже не увидела – ощутила, как Рон рванулся из-под укрытия мантии и поспешил к тому месту, где видел Лаванду в последний раз. Макушка его скрылась меж завалами; Гарри и Гермиона не пошли за ним следом, лишь проводили взглядами – сочувствующим и отрешённым.

Большой зал показался им совершенно другим, неузнаваемым местом – факультетские столы оттащили к стенам помещения, на полу разложили носилки, на возвышении тут же расположилась мадам Помфри, перевязывая раненых. Тела погибших укладывали посреди зала под сдавленные стоны и всхлипывания выживших, разбившихся по группкам. Не в силах пошевелиться, Гермиона стояла и смотрела невидящим взглядом, обхватив себя руками за плечи, смаргивая набегавшие слёзы – мёртвых было так много, слишком много…

– НЕТ!

Вскинув голову, она увидела самое худшее, чего так страшилась – семейство Уизли, окружившее чьё-то тело. Это рыдала миссис Уизли, с такой силой вцепившаяся в плечи обнимавшего её супруга, что не оставалось сомнений: кто-то погиб.

Нет, нет, н е т…

Едва дыша, судорожно удерживаясь на краю сознания, Гермиона поспешила к семейству Уизли. Первой её заметила Джинни; полный паники взгляд едва не парализовал Гермиону, давая понять: это случилось. Не мог быть таким взгляд у человека, если бы оставалась хоть какая-то надежда.

Всё, что замирало и билось внутри Гермионы с раздирающим грудную клетку напряжением, резко оборвалось, рухнуло куда-то вниз, в падении своём отдаваясь болью в висках, в пальцах, судорожно вцепившихся в разодранный джемпер. Шаг, ещё шаг – медленные, неверные, затем срыв на бег, и Джинни уже отчаянно обнимает Гермиону, содрогаясь всем телом. Гермиона только и могла, что обнимать подругу в ответ, поверх её головы глядя на пятна тел, окружённых семейством Уизли.

Тел?

– Они этого не заслужили, – хрипло прошептала Джинни куда-то в плечо Гермионе. – Это не должно было случиться, особенно сейчас.

Гермиона беспомощно, немо кивала в ответ, а перед глазами у неё стоял только образ Фреда, словно отпечатавшись, – яркие голубые глаза и рыжие волосы, россыпь веснушек, порывистые движения, отличавшие близнецов, и в ушах словно бы звучал ставший родным голос. Хотелось оттолкнуть Джинни и сбежать, спрятаться и реветь навзрыд, громко, уткнувшись лбом в колени, не думать и не знать ни о чём, не мучиться, не жить…

«Нет, нет, нет, пожалуйста, этого не может быть!..»

«Я хочу его увидеть».

«Я должна».

Увидеть его тело сейчас значило бы признать, что всё кончено, а она осознать-то этого не могла!..

Несколько неуверенных шагов к телам, вокруг которых горевало семейство Уизли – и Гермиона осознала, что это не Фред. Ошеломительная, горячая радость, хлынувшая по жилам, заставившая вновь ожить, сменилась неподдельным ужасом – ведь на месте близнецов Уизли лежали Римус и Нимфадора. Счастливые родители, чьим сыном, улыбавшимся с фотографии, они так гордились. Они должны были сейчас быть в числе выживших, помогать уносить раненых и разгребать завалы, делать что угодно – просто жить…

Гермиона пошатнулась, снова потрясённая, снова бессильная, и словно через плотную завесу, будто бы окружившую её, услышала встревоженный голос Джинни, окликнувший Рона. Сигнальным маячком в мозгу зажглась мысль: Рон нуждается в помощи, нуждается в ней. В следующий момент обе девушки уже торопливо протискивались ему навстречу – его рыжая голова мелькала в самой гуще толпы. Пробравшись ближе, они увидели то, чего так опасалась Гермиона: Лаванда Браун, не подававшая признаков жизни, лежала на носилках, к которым наклонился Рон. Тот метнул затравленный взгляд в адрес сестры и подруги; пальцы его отчаянно сжимали ладонь Лаванды, будто это не она, а Рональд находился при смерти, и всё его спасение только и заключалось в том, чтобы держаться за эту последнюю ниточку.

– Что с ней? – спросила Джинни чуть дрогнувшим голосом.

– Оборотень. Её всё-таки укусили. – Хоть Рон и не смотрел в её сторону, Гермиона всё равно ощущала, что именно её винят в случившемся, и не могла не признать справедливость невысказанных обвинений. – Мадам Помфри сказала, что её срочно нужно переправить в Мунго, но сейчас такой возможности нет… – Он истерически хмыкнул и полностью сосредоточился на Лаванде.

Гермиона рискнула тронуть его за плечо:

– Рон, я, правда…

Вместо ответа приятель небрежно стряхнул её руку и пробубнил глухо:

– Уйди, Гермиона.

Яснее выразиться было невозможно, и девушка послушно отошла, не зная, что же ей теперь делать. Джинни уже исчезла – видимо, присоединилась к группам учеников, что разбирали завалы и разыскивали тела, и после недолгого замешательства Гермиона сорвалась с места, прочь из Большого зала, полного боли и ужаса от потерь. Ей было дурно и не хватало воздуха, слова Рона жгли калёным железом, а известие о смерти Римуса и Тонкс и вовсе подкосило настолько, что, казалось, весь привычный мир теперь разрушен. А сколько ещё людей не пережило эту ночь? Сколько ещё людей погибло, сражаясь с армией Волан-де-Морта, что отсиживался всё это время в лесу?

«И что с Фредом? Жив ли он?»

– Гермиона!

Полумна, больше похожая на привидение, поначалу двоившееся перед глазами, помахала рукой перед лицом у Гермионы, и та кивнула, очнувшись.

– Нам нужна помощь, чтобы проверить верхние этажи и перенести всех пострадавших в Большой зал. Ты в порядке? У тебя кровь…

Лёгким движением Полумна стёрла кровавую дорожку с виска Гермионы и небрежно вытерла пальцы о кофту; у неё самой всё лицо пестрело царапинами и кровоточащими ранками, на которые она не обращала внимания. Тёмно-багровые пятна виднелись даже на светлых волосах, выделяясь в слипшихся прядях.

– Я… да, конечно, – кивнула Гермиона, заставляя себя изгнать из головы предательские мысли о том, что кто-то ещё из её близких знакомых мог стать жертвой битвы. Ни к чему представлять худшее сейчас, когда так нужно верить хоть во что-то светлое.

Дальнейшие минуты напоминали кошмарный сон: вместе с Дином, Полумной, Майклом Корнером и ещё несколькими учениками Гермиона разбирала завалы, проверяла пульс у тех, кого им удавалось найти, и помогала перемещать пострадавших на носилки. По замку гулом отдавались крики, стоны и имена тех, кого потеряли, кого искали. Не было ни одного тихого, не затронутого битвой уголка. И эта атмосфера безнадёжности, отчаяния, кромешной тьмы не хуже дементора вытягивала все силы.

Им удалось найти множество человек, нуждавшихся в помощи, и примерно столько же тех, кому помощь уже не требовалась, когда Гермиона, не выдержав, отделилась от группы и замерла в крытой галерее, теперь уже почти полностью разрушенной. За неровно отбитыми колоннами виднелся заваленный грудами камня и щебня дворик, где раньше бил фонтан и так приятно удавалось посидеть, наслаждаясь солнечным днём. Девушка вцепилась дрожащими пальцами в остатки крошившегося подоконника и зажмурилась, запрокинув голову. Когда-то давно (целую битву назад) они с Фредом иногда сидели здесь – ещё до того, как он покинул школу. Сюда же она приходила несколько раз с Чарити. А теперь это место разрушено, как и что-то очень важное в ней самой.

«Чарити бы не пережила, если бы увидела, во что превратился замок…»

Неожиданный звук – чей-то топот по гулкому пустующему коридору – заставил Гермиону обернуться, и она увидела бегущую девчонку, по виду – первокурсницу. Невысокая и совсем ещё кроха, с растрёпанными рыжими волосами, она резко остановилась и бросила на девушку настороженный взгляд.

– Ты что тут забыла? Эй!

Словно испугавшись, первокурсница вновь пустилась в бег и вскоре исчезла за поворотом. Ей же не положено здесь находиться! Всех первокурсников должны были эвакуировать ещё в начале подготовки к обороне замка. Значит, она каким-то образом сумела проскочить и теперь вот прячется по закоулкам Хогвартса. Но зачем?

Повинуясь инстинктам, Гермиона поспешила за неизвестной девчонкой, но догнать её явно не представлялось возможным. Быстрые шаги ещё слышались эхом, уходя вниз по лестнице, и Гермиона торопилась следом, но безуспешно. Выскочив в холл, она обнаружила, что первокурсница уже исчезла. Что ж, ладно, это не её забота.

Навстречу уже шла Джинни – медленно, едва ли не шатаясь от усталости. Молча присела вместе с Гермионой на ступеньки, тяжело дыша. На лице, покрытом пылью и кровью, едва различались дорожки слёз – Джиневра всегда умела держать свои эмоции под контролем.

– Рон по-прежнему не отходит от Лаванды, – наконец, произнесла она почти равнодушно; только вот Гермиона знала, что равнодушия тут нет ни на кнат. – Ты не видела Фреда или Джорджа?

– Нет… – растерянно выдохнула Гермиона. – Я… я думала, ты их встретишь. Они бы наверняка догадались появиться в Большом зале…

– Только если с ними ничего не случилось.

Гермиона потрясённо уставилась на подругу – та отрешённо смотрела куда-то вдаль.

– Эй! Ты не имеешь права так говорить!

– Да что ты? – Теперь Джинни повернулась к Гермионе, но легче от этого никому не стало. – Неужели не видишь, во что превратилась школа? Что тут происходит? Будь с ними всё в порядке, они бы обязательно нашли нас.

– Может, у них есть дела поважнее? – огрызнулась Гермиона.

Джинни глубоко вздохнула, а когда заговорила, голос её предательски дрожал.

– Я тоже очень хочу верить в то, что они живы, но посуди сама: уже час как затишье, а от них никаких вестей. Под завалами их тоже никто не находил, правда, но не могли же они исчезнуть? Мне тоже тяжело, Гермиона, и я волнуюсь за них, но, честное слово, за это время я столько всего увидела, что у меня уже нет никаких сил верить в благополучный исход.

– Джинни!

– Мне, правда, очень страшно, – продолжала девушка, – и я надеюсь, что они вот-вот появятся с каким-нибудь дурацким оправданием… – тут у Джинни вырвался смешок, и Гермиона тоже прерывисто вздохнула: это было бы так похоже на Фреда и Джорджа…

Всё нарушил голос, многократно усиленный, вновь вторгшийся в замок и объявивший, что Гарри Поттер мёртв. Волан-де-Морт говорил о трусости того, на кого все так надеялись, о том, как Гарри молил его о пощаде – и о том, что даст шанс всем тем, кто примкнёт к нему. Шанс на новое будущее в мире, где магглам нет места. Всех же, кто окажет сопротивление, несмотря на явное превосходство Пожирателей, ждёт смерть.

– Нет! – воскликнула Джинни, вскочив на ноги. – Это неправда! Гарри не мог умереть!

Теперь она куда больше напоминала Джинни Уизли, хоть и смотрела в панике и растерянности на Гермиону, не зная, что делать. Сама же Гермиона, всё это время слушавшая холодный надменный голос, прижав ладони к губам, в неверии качала головой.

– Это ложь, Гарри не мог… – эхом вырвалось у неё, и она так же непонимающе уставилась на подругу.

Между тем из Большого зала уже выходили люди – первыми шагали преподаватели. Вид Минервы МакГонагалл, будто бы разом постаревшей, но далеко не сломленной, заставил девушек выйти следом за всеми, чтобы воочию убедиться в том, что Волан-де-Морт затеял какую-то новую игру.

Пришедшие Пожиратели выстраивались в длинную тёмную шеренгу напротив разрушенных дверей школы, пока ученики и преподаватели выходили наружу, не в силах поверить в собственное поражение. МакГонагалл первой увидела тело Гарри на руках у Хагрида, и её крик будто бы разом подкосил всех. Джинни так крепко вцепилась в предплечье Гермионы, что оно онемело, хоть девушка этого и не ощутила. Во все глаза она смотрела на сломленного, рыдающего от горя Хагрида, державшего на руках Гарри Поттера. Неподалёку от Волан-де-Морта, стоявшего чуть впереди в сопровождении сверкающей сферы со змеёй, Беллатриса Лестрейндж торжествующе смеялась, упиваясь всеобщим отчаянием. Но понемногу гневные выкрики перебили её смех, на Пожирателей посыпались проклятия, пресечь которые смогло лишь вмешательство Тёмного лорда.

– Нет, нет, нет, нет, нет! – в неверии шептала Гермиона.

Вид мёртвого друга никак не желал укладываться в голове, она попросту не могла этого принять. Гарри не мог сдаться, не мог умереть, только не сейчас, только не так…

В какой-то момент протиснувшийся в первые ряды Рон с силой сжал руку Гермионы, и когда она к нему повернулась, лишь немо покачал головой.

– Это какая-то уловка, наверняка так и есть, – едва смог выдавить он, во все глаза глядя на Хагрида.

То, что случилось потом, заняло не больше пяти минут, но это были едва ли не самые долгие пять минут в жизни Гермионы. Затаив дыхание, она, как и все, следила за противостоянием Невилла и Волан-де-Морта, за тем, как приятель посмел дать отпор тёмному волшебнику, доказывая верность Хогвартсу, поднимая боевой дух уцелевших, а затем и вовсе, улучив возможность, обезглавил мечом Гриффиндора лишённую защиты змею, тем самым уничтожив последний крестраж. Всё это происходило в один момент с бунтом великанов, кинувшихся на Грохха, с появлением фестралов и Клювокрыла, пришедших на помощь брату Хагрида.

Обезумевшая от страха толпа ринулась в поисках укрытия обратно в замок, и Гермиону просто-напросто смело общей людской волной, в которой исчезли только что стоявшие рядом Рон и Джинни. Под ногами скрывались оглушённые, обездвиженные Пожиратели, а толпа всё неслась по ступеням в вестибюль. Мелькали эльфы-домовики, кентавры, совершенно незнакомые волшебники (то были домовладельцы из Хогсмида и родственники тех, кто защищал замок, тоже подоспевшие на помощь), и в общей толкотне было очень легко стать чьей-то жертвой, в том числе и случайной.

Тесно сжатая со всех сторон, Гермиона едва могла дышать; всё, что ей оставалось – это изо всех сил вцепиться в волшебную палочку и постоянно вертеть головой в ожидании нападения. На мгновение даже показалось, что поблизости мелькнул Фред – рыжий и взволнованный; Гермиона могла поклясться, что перехватила его взгляд, ощутила на себе, как прикосновение, и безотчётно окликнула юношу, но в давке её оттеснило совсем далеко от него, если то и в самом деле был Фред Уизли.

В какой-то миг толпа будто расступилась, и стало ясно, почему: Джинни в одиночку отражала атаку Беллатрисы Лестрейндж, и всё это происходило в непосредственной близости. Едва Гермиона успела наудачу метнуть проклятие – оно прошло совсем рядом с головой Пожирательницы, – как к Джинни на помощь подоспела Полумна, и девушки уже вдвоём пытались сдержать натиск агрессивного нападения. Где-то неподалёку мелькнула вспышка, задевшая ногу Гермионы, но боль уже почти не ощущалась из-за прилива адреналина. Девушка ринулась на помощь подругам, привлекая к себе внимание Беллатрисы. От дрожи сводило пальцы, всё тело словно бы натянулось звонкой струной, а в крови бурлило острое желание поквитаться с обидчицей. Перед глазами у Гермионы мелькали обрывки пыток, которым её подвергла приспешница Волан-де-Морта, и сейчас она была готова в отместку применить любое Непростительное, не задумываясь о последствиях.

– Осквернительницы магии, предатели крови! – то и дело восклицала Беллатриса, сея Убивающие заклятья с поразительной, отточенной годами лёгкостью. – Куда вам со мной тягаться? Вы всё равно скоро все будете уничтожены…

Очередное Убивающее едва не задело голову Джинни, пройдя буквально в нескольких дюймах, в то время как все проклятия, сыпавшиеся в тройном размере, Беллатриса ловко от себя отводила, хохоча. В этот же момент послышался крик Молли Уизли, и она оттолкнула девушек, сама занимая их место в бою. Смех угас после первого же серьёзного выпада с её стороны, и Беллатриса поняла, что имеет дело с на удивление сильным соперником. Их схватка вылилась в настоящее противостояние не на жизнь, а на смерть; обе волшебницы виртуозно владели палочками и применяли заклятья с таким пылом, что пол у них под ногами пошёл трещинами. Беллатриса дразнила Молли, яростно скалясь, и в какой-то момент, ощутив свою победу, залилась громким, торжествующим хохотом – и в тот же миг её настигло очередное заклинание миссис Уизли, ударившее в точности над сердцем.

Всё это время Гермиона будто не видела ничего вокруг, кроме этой схватки, и только сейчас заметила, как Волан-де-Морт отшвырнул своих противников – МакГонагалл, Кингсли и Слизнорта – и направил палочку прямо на Молли, готовясь нанести удар. Сама не понимая, она закричала, и будто в ответ ей весь зал поделился на две части Щитовыми чарами. Чарами, которые применил ни кто иной, как Гарри. Гарри, живой и невредимый, прятавшийся под мантией-невидимкой всё это время.

Дальнейшее напоминало странный, причудливый сон. Все, кто присутствовал в Большом зале, затаили дыхание, неотрывно следя за противостоянием Гарри Поттера и Волан-де-Морта. Эти двое в самом деле будто бы остались совершенно одни, кружа по залу друг напротив друга, ведя бой сначала словами, не на палочках. Гермиона с замиранием сердца слушала правду – ту правду, что резала острее ножа. Правду о том, что Дамблдор спланировал свою смерть с помощью Северуса Снейпа, кто лишь играл роль предателя всё это время и был тайным шпионом Дамблдора, и что настоящим владельцем пресловутой Бузинной палочки всё это время был Драко Малфой, ни о чём даже не подозревавший. Мало кто мог понять истинный смысл всего, о чём они говорили, прежде чем зачарованный потолок Большого зала озарился золотистыми лучами рассвета, и случилось то, чего все так давно ждали – последнее сражение, финальный аккорд долгих лет борьбы со злом в лице Волан-де-Морта. Всего два заклятья, неравные по своей силе – Убивающее и Разоружающее, – столкнулись на середине пути и навсегда поставили точку в этой кровавой битве.

Поначалу Большой зал содрогнулся от ликования, от криков радости, от поздравлений и рукоплесканий, от простого человеческого счастья и облегчения. Это потом пришло понимание того, что не все застали знаменательный момент, что многих уже нет в живых и многие находятся в ужасном состоянии. Рон и Гермиона успели лишь обнять друга, и того уже унесла жадная до героя толпа, а сами они, послушные её потоку, пробились прочь в вестибюль и впервые за эти страшные часы остались почти наедине.

– Мне… мне очень жаль, что с Лавандой случилось такое… – неловко прошептала Гермиона, глядя на разом повзрослевшего приятеля.

Рон поморщился и вместо ответа позволил подруге стиснуть себя в объятиях.

– С ней всё будет хорошо, – наконец, промолвил он куда-то в волосы Гермионе. – Мадам Помфри сказала, что в Мунго есть опытные специалисты, они обязательно ей помогут. Не говори ничего сейчас, пожалуйста.

Они так и стояли неизвестно сколько, просто прижавшись друг к другу, медленно осознавая, что всё теперь кончено, что не нужно больше бороться, что можно просто жить и не бояться за себя и близких. Впрочем, Гермионе было за кого тревожиться – она по-прежнему ждала, что Фред вот-вот ворвётся в вестибюль, живой и здоровый, с извечной его мальчишеской усмешкой…

Наконец, Рон отстранился и украдкой, чтобы Гермиона не заметила, вытер глаза пыльным оборванным рукавом. Они поняли друг друга без слов: теперь обоим требовалась передышка, немного тишины и одиночества, чтобы справиться со всем, что на них навалилось за это время. Откуда-то издали Рона окликнул Невилл, и приятель торопливо ушёл на зов, оставив Гермиону одну.

Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Близ обрушенной груды осколков, бывших горгульей, что восседала под высоким потолком холла, виднелся рыжий отблеск, и Гермиона торопливо направилась к нему, присела и дрожащими от волнения руками схватила пострадавшую за руку. То была та самая девчонка-первокурсница, маленькая, рыжая и мёртвая. До Гермионы не сразу дошло, что пульса нет, и она продолжала лихорадочно трясти ребёнка, прислушиваясь к сердцебиению и пытаясь её разбудить. Холодная, недвижная, точно фарфоровая кукла, девочка покоилась у неё на руках – ещё одна из жертв битвы, её последняя жертва.

Не вполне понимая, что делает, Гермиона поднялась с колен, по-прежнему сжимая ребёнка в руках, непроизвольно убаюкивая и стараясь защитить от всего, даже от взглядов, которые будут ждать её в Большом зале, куда нужно отнести тело. Тело…

Присутствие Полумны она ощутила скорее как поступь одного из школьных призраков – да Лавгуд его и напоминала своей бледностью и отрешённостью. Её как будто не коснулось всё случившееся: взгляд по-прежнему слегка расфокусирован, точно она высматривает мозгошмыгов и прочую ересь, движения замедленные и плавные, и даже голос звучит как-то потусторонне.

– Энни Мурроу, первый курс Гриффиндора, – произнесла Полумна, из-за плеча Гермионы разглядывая помертвевшее веснушчатое лицо девочки. – Она была очень храбрая для первокурсницы. Я видела несколько раз, как она кралась к домовикам на кухню, чтобы добыть еду для тех, кого задерживали на отработки эти Кэрроу. Невилл пару раз брал вину за это на себя, чтобы она не пострадала.

Прохладные руки Полумны соприкоснулись с руками Гермионы.

– Давай я отнесу её, – предложила девушка, догадавшись, как нелегко это будет сделать кому-то другому. – Вот так…

С излишней осторожностью Гермиона передала девочку Полумне, и та, прижав ребёнка к груди и так же рассеянно покачивая, точно убаюкивая, направилась в сторону Большого зала своей странной, чуть танцующей походкой. Девушка застыла на месте, смотря вслед ушедшей, затем отвернулась, направив взгляд в сторону разбитых дверей замка, за которыми вовсю сияло солнце и рождался новый, свободный день. Где-то там настигали бежавших Пожирателей, там искали пропавших и выживших, там остались разбушевавшиеся великаны и кентавры. Зачарованная тенями, мелькавшими на свету, ушедшая в свои мысли, Гермиона не сразу услышала оклик – скорее, почувствовала, что нужно отвернуться. Взгляд её медленно вернулся к входу в Большой зал, и оттуда вдруг появился пока ещё неясный силуэт.

Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Они неотрывно смотрели друг на друга пару секунд, а затем медленно, будто неуверенно двинулись навстречу, сойдясь почти на середине вестибюля. Обнять Фреда было сродни возвращению домой, и Гермиона сильно прикусила нижнюю губу, борясь с подступившими слезами горечи и облегчения; прерывисто дыша, она путала пальцы в рыжих волосах, уткнувшись в родное плечо и позволив сжать себя так сильно, что, казалось, вот-вот треснут рёбра. На какое-то мгновение всё будто утратило смысл – да и было ли что-то важнее того, что он жив, что они оба живы, что у них есть такая непозволительная роскошь – быть вместе после всего, что обрушилось на Хогвартс?..

Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Комментарий к Глава 2

Заранее прошу прощения за ошибки и опечатки, если они встретятся.

========== Эпилог ==========

2 мая 1998 года.

Гермиона открыла глаза.

Небо было по-прежнему голубым – таким, каким и должно оставаться вне зависимости от обстоятельств, как нечто постоянное в изменчивом мире. Будто бы ничего не произошло, будто бы ничто не способно измарать его пронзительную голубизну. И пусть дальше от земли поднимаются дымки костров, пусть дальше траву марают брызги крови, а в воздухе вперемешку с тошнотворными запахами разносятся возгласы как ликования, так и печали – небеса будут такими же недосягаемыми и равнодушными к людским бедам.

Если подумать, то нужно радоваться тому, что всё кончено, что битва выиграна и исход её в пользу светлой стороны… Да вот только не получается, когда находишься в центре развалин знаменитой школы чародейства и волшебства, видишь искалеченных или погибших людей, слышишь стоны их родных и близких. Когда ощущаешь свою вину за то, что сейчас не они, а ты жив и стоишь здесь, совершенно посторонний чужому горю, неспособный ему помочь. После этого чувствуешь себя не победителем, а проигравшим.

А сколько искалеченных судеб ждёт там, под сводами замка? Всего одно событие, одна ночь – и всё непоправимо изменилось. Трагедия затронула абсолютно всех – и посторонних, малознакомых людей, и друзей. Гарри, Невилл, Полумна, Лаванда, Рон, Джинни, Фред и Джордж, Римус и Нимфадора, и та маленькая девочка – и многие, многие другие. Стоило лишь подумать об этом, и горячие слёзы вновь жгли веки, хотелось зареветь в голос от осознания: всё действительно кончено, эти люди не будут прежними, этих людей уже не будет!..

Они победили, но потеряли слишком многое. Всё, что им остаётся – это пепел прошлого, угасающий на развалинах замка и их прежней жизни. Воспоминания, превратившиеся в ворох выцветших фотографий, нелепые и сожжённые наступившим рассветом.

Ей бы хотелось ощутить ликование, но внутри пока что гнездилось одно опустошение. Более точного слова, чтобы описать её состояние, не нашлось бы ни в одном справочнике из библиотеки Хогвартса. И бороться с этим не хотелось. Оставалось лишь ждать. Это пройдёт. Всё проходит. Со временем.

И вот сейчас она стоит неподалёку от замка, возле развалин ведущей к нему дороги, прижавшись спиной к Фреду, чьи руки бережно обнимают её за плечи. Они есть друг у друга, но позади у них осталось всё, что им пришлось пережить – осколки прошлого, из которого теперь предстоит собирать новое будущее, восстанавливать его по крупицам.