Текст книги "А небо по-прежнему голубое (СИ)"

Автор книги: Кэрри Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 77 страниц)

Несмотря на то, что Артур старался нас помирить, мы разругались в пух и прах. Да и не мирятся после подобных обвинений. Я тоже много чего наговорила ей, много вещей, за которые сейчас мне очень стыдно. С тех пор мы больше не общались. Мой отец уже давно умер, и я попросту сбежала на родину матери, во Францию, струсив перед собой и перед своими страхами.

Всю свою жизнь я пыталась избежать привязанностей, особенно видя пример Молли перед глазами. Люди уходят, все они однажды оставляют тебя, рано или поздно. Эту истину я усвоила с детства. Погибшая мать. Отец в периодических запоях. Фабиан и Гидеон. Молли. Все, к кому я испытывала сильные чувства, рано или поздно покидали меня, причиняя боль. В какой-то момент я решила, что куда безопаснее будет отгородиться от людей, от контактов с ними, от привязанностей. Если никого не любишь, тебе никогда не причинят боль.

И снова я ошиблась.

Знакомство с тобой, детка, было самым неожиданным и лучшим, что я могла себе представить. Ты понравилась мне с первого взгляда, и, пусть я сначала пыталась держаться от тебя подальше, долго мне это делать не удалось. Как видишь, я и сейчас не могу от тебя отказаться. И мне страшно, что однажды я неизбежно потеряю ещё и тебя. Именно поэтому я не делилась с тобой своими тайнами, не пыталась сблизиться ещё теснее – хотя куда уж дальше, да? Не удалось.

Прости меня, милая, прости. Я заблуждалась всю свою жизнь. Ты помогла мне взглянуть на это иначе. И я безумно тебе благодарна за это. Больше я никогда не стану избегать тебя. Прости меня, если сможешь. Я попытаюсь научиться доверять тебе.

За окнами уже давно сгустились сумерки, слова Чарити растаяли в воцарившейся тишине, кабинет погрузился во мрак.

========== Глава 4 ==========

Подробности – Хогсмид – Нападение

22 сентября 1993 года – 6 ноября 1993 года.

История Чарити произвела на Гермиону неизгладимое впечатление. Девочка и подумать не могла о такой причине отчуждения мадам Бэрбидж, не могла представить себе до конца весь ужас Первой Магической войны, через который пришлось пройти приятельнице. Глядя на её усталые, подозрительно повлажневшие глаза, на морщинки, на дрожащие, сплетённые между собой пальцы, она испытывала острое чувство сострадания и бессилия. Если бы она могла как-то разделить с Чарити все навалившиеся на неё страдания, если бы она могла помочь…

– Прости, что я заставила тебя снова пережить этот кошмар, – охрипшим от волнения и долгого молчания голосом проговорила Гермиона, не в силах поднять взгляда на Чарити. Ею владели стыд и робость. Если бы не её глупое любопытство…

– Не вздумай винить себя, детка, – уверенно сказала Чарити. – Что было – то было, и ни к чему ворошить прошлое. Я давно смирилась с произошедшим. Глупо лить слёзы, если они ничем не помогут, правда? – Пальцы волшебницы коснулись рук Гермионы, и девочка робко подняла глаза на приятельницу. – Ты помогла мне выбраться из скорлупы. Кто знает, сколько бы ещё я сидела и винила себя в случившемся, избегала людей и боялась смотреть правде в лицо?

– Ты из-за этого тогда так разговаривала с миссис Уизли? В августе, – уточнила Гермиона.

– Да, детка, – кивнула Чарити. – Снова наговорили друг другу невесть что. Молли боится, что я и тебя собью с истинного пути, что я подвергну тебя опасности, как и её братьев… Ну, да ладно, не будем о грустном. Знаешь, – она вдруг улыбнулась, но то была горькая улыбка, – если хочешь, я могу показать тебе пару фотографий… Вообще-то я не из сентиментальных личностей, льющих слёзы и умильно воркующих над старыми альбомами, но я просто не имею права не показать тебе эти кадры.

Говоря это, Чарити уже залезла на табуретку и принялась искать наугад что-то на верхних полках. Наконец, вспомнив о волшебной палочке, небрежно заткнутой за пояс, волшебница прошептала: «Акцио!», – и нужная коробка опустилась точно ей в руки.

– Вот она, – прошептала Чарити, ставя коробку на стол и стряхивая с неё пыль. – Давно же я её не трогала…

– Может, лучше и дальше не трогать её? – спросила Гермиона с затаённой надеждой: почему-то она страшилась того, что Чарити может ей показать.

– Гермиона, для меня это очень важно, – непререкаемым тоном заявила Чарити и открыла коробку.

Она оказалась доверху забита пачками писем, перевязанными цветными лентами, сломанными перьями и фотографиями, пожелтевшими от времени. Чарити благоговейно изъяла каждую вещицу и разложила стопки на столе, после чего коснулась первой из них, перевязанной голубой лентой.

– Это письма, рассортированные по годам, когда я их получала, – пояснила Чарити. – Большинство из них – это простые записки, и я храню их просто на память. Так, а вот и фотографии…

Рука Чарити слегка дрогнула на стопке движущихся кадров, после чего волшебница выудила одну колдофотографию и стряхнула с неё налёт пыли.

– Посмотри внимательно и скажи, узнаёшь кого-нибудь?

Гермиона взяла протянутую фотографию и принялась всматриваться в плохо различимые лица людей. Их было немного: супруги – муж и жена, – мужчина, косящийся в сторону юной девушки, обнимающей свою подругу, и двое юношей, высоких и плечистых, стоящих по бокам от родителей. В задорно смеющейся девушке с копной непокорных коротких кудрей Гермиона с удивлением узнала Чарити.

– Верно, – кивнула приятельница, слегка улыбнувшись. – Быстро же ты меня нашла.

– А это, значит, миссис Уизли? – спросила Гермиона, уже зная, что её предположение верно.

– Именно.

– А это – её родители, мистер и миссис Прюэтт… И…

– Да. Фабиан и Гидеон. – Голос Чарити дрогнул. – А вот этот мужчина…

– Твой отец, – догадалась девочка.

– Это было в августе, перед нашим седьмым курсом. Отец нехотя согласился сняться для фотокарточки, его уговорили мистер и миссис Прюэтт. В тот день он даже не пил. Наверное, поэтому я так запомнила эту дату. Двадцать второе августа.

Гермиона провела кончиками пальцев по веселым улыбающимся волшебникам, из которых пятеро сейчас уже мертвы. Словно разгадав ей мысли, Чарити вздохнула и прошептала:

– Даже не верится, что в живых остались только мы с Молли. И всё равно друг для друга как мертвецы. Жизнь – странная и сложная штука, да, детка?

Следующие фотографии – их было немного – охватывали все школьные курсы. Везде – одни и те же лица: Молли, Чарити и братья Прюэтты – запечатлённые в летние дни сразу после сдачи экзаменов. Весёлые, светлые, счастливые лица не знающих о грядущих событиях людей.

– А эта карточка особенно мне дорога, – пробормотала Чарити, достав последнюю оставшуюся колдографию.

На ней танцевали какой-то простой деревенский танец парень и девушка, в которых, если присмотреться, можно было узнать Чарити и одного из братьев Прюэтт. Оба казались безумно счастливыми и беспрестанно улыбались, рядом можно было разглядеть неясные силуэты зрителей.

– Это был деревенский карнавал в Чепстоу. Мы ездили туда вчетвером, без родителей, чтобы отдохнуть и как следует повеселиться. К нам тогда присоединился Артур Уизли, и Молли весь вечер только с ним и танцевала. А моим кавалером вызвался быть Фабиан. Мы танцевали до самого утра, я стёрла все ноги… – Чарити мечтательно улыбнулась, глядя на танцующую пару. – Он прекрасно танцевал, а я узнала об этом только в тот вечер.

– Ты любила его? – проницательно заметила Гермиона.

Да и разве нельзя не догадаться? У Чарити голос менялся, едва она упоминала о Фабиане, улыбка становилась печально-нежной, взгляд – совершенно иным. Волшебница обернулась к Гермионе, явно не решаясь что-либо произнести вслух.

– Знаешь, детка, я никогда не позволяла себе думать о Фабиане и Гидеоне как о возможных возлюбленных. Нас всегда связывали исключительно дружеские отношения, хоть Молли и не раз подшучивала над нами и прочила меня кому-нибудь из них в жёны. Я знала все секреты мальчишек – даже сейчас не могу звать их иначе, – знала об их привязанностях, мечтах, увлечениях. Наша тройка казалась невосприимчивой к любовным связям и прочим романтическим штучкам. По крайней мере, я так полагала. Всё изменил случай. Знаешь, детка, я сама нередко удивлялась тому, как часто порой обычный случай может полностью повлиять на наше представление о человеке. Вроде бы ничего не значащая деталь, а только заметишь, осознаешь её – и картинка кардинально меняется. Так же вышло и с Фабианом. Он всегда был рядом, всегда был готов помочь, я безоговорочно ему доверяла, но считала лишь другом и полностью была уверена в том, что и он ко мне относился так же. В тот день, на дежурстве, он признался мне в том, что собирается жениться – вернее, сделать предложение одной особе, в которую он влюблён уже долгий промежуток времени. Имени он так и не назвал, хоть я и пытала его весь вечер. Сказал, что хочет сделать сюрприз и ждёт нужного момента… А момент так и не настал. Я слишком поздно поняла его неумелый намёк, слишком поздно осознала, кого он имел в виду. Слишком поздно осознала, что для меня он всегда был больше, чем «просто другом». Только когда увидела его тело рядом с телом брата, когда поняла, что навсегда их обоих потеряла. Мы могли бы быть счастливы, не будь этой войны, не будь мы оба так глупы: я – слепа, он – нерешителен…

Прерывисто вздохнув, Чарити достала одну из последних колдографий братьев Прюэтт. Это были молодые люди приятной внешности, с широкими улыбками и горящими глазами. Глядя на их лица, Чарити произнесла:

– Фабиан научил меня одной важной вещи, мудрости, если можно так выразиться. Как бы ни было нам плохо, как бы ни издевалась над нами судьба, какие бы бури не закрывали горизонт жизни, важно помнить, что где-то чуть выше, чуть дальше нас ждёт награда за всё пережитое. Ведь даже если погода сегодня пасмурная, там, за облаками, небо по-прежнему голубое. И когда тучи рассеются, мы сможем в этом убедиться. Главное – не сдаваться.

Последние слова Чарити звучали в ушах Гермионы, когда она засыпала, вернувшись в спальню тем же вечером, и ещё долгое время после памятного разговора. С того момента в их дружбе появилось больше доверия, теплоты, искренности. Чарити медленно оттаивала и всё чаще улыбалась открыто, а не горько или язвительно, постепенно становясь той мисс Бэрбидж, какой её полюбила Гермиона: жизнелюбивой, открытой, яркой.

А между тем учёба шла своим чередом. Хагрид, окончательно потерявший веру в себя после инцидента с Малфоем, теперь старательно избегал опасных волшебных существ, и потому весь класс должен был мучиться, ухаживая за флоббер-червями. Существ скучнее их было просто не найти, зато они никого не могли поранить, так или иначе.

Уроки прорицаний выводили Гермиону из себя. Сидя в душном, пропитанном благовониями классе и отчаянно разыскивая в узорах из чаинок зловещие предзнаменования, она то и дело ловила себя на мысли о том, что было бы неплохо отказаться от курса прорицаний. В самом деле, как оказалось, предмета бесполезнее не отыскать. Лучшая ученица Хогвартса и отличница по всем предметам не справлялась с курсом профессора Трелони, что являлось серьёзным ударом по её самолюбию. Сама Сивилла Трелони каждый раз с лёгким ехидством комментировала неправильные гадания Гермионы, громко на весь класс расписывая каждую ошибку мисс Грейнджер.

– Увы, милочка, прорицания никогда не будут осознаны вами в полной степени. Ваше сознание навсегда закрыто для вещей, находящихся за рамками понимания и разума. Вы слишком ограничены, – то и дело с притворной жалостью восклицала мадам прорицательница, и Лаванда с Парвати смотрели на однокурсницу с видом превосходства. Гермионе же остро хотелось обругать преподавателя последними словами, и это пугало её. Обычно Гермионе не составляло труда держать себя в руках. Но Сивилла Трелони с её заунывным голосом и неправдоподобными гаданиями выводила её из себя.

– Милая, это абсолютно нормально, – посмеиваясь, объясняла Чарити. – Каждый ученик через это проходит. У меня тоже были нелюбимые учителя. А Сивилла… Знаешь, она любого выведет из себя. Не задумывайся об этом.

Хоть уроки прорицаний и не нравились Гермионе, зато нумерология, магловедение, руны и другие добавочные уроки помогали девочке поверить в себя, в свои силы и с головой уйти в учёбу. Гарри в последнее время пропадал на тренировках – с началом октября приближался первый матч сезона: Гриффиндор-Слизерин, и команда работала на износ. Это был последний год капитана сборной Гриффиндора – Оливера Вуда, – и ему безумно хотелось победить в этот раз. Фред и Джордж наряду с остальными членами команды дружно костерили капитана, но, в то же время, нехотя отмечали правоту его действий и критики.

– Надеюсь, мы возьмем чёртов Кубок, и Оливер наконец-то от нас отстанет, – раздражённо буркнул Фред вечером в четверг, когда сборная вернулась после очередной тренировки.

Он и Джордж устало развалились на диване, откинув головы на его мягкую спинку. Гермиона сидела в соседнем кресле: она и Рон вместе доделывали уроки, коих у Гермионы было в два раза больше, и заодно дожидались возвращения Гарри. Он завалился в Общую гостиную вместе с командой: все ребята промокли до нитки, но, судя по улыбкам, были уверены в том, что изматывающие тренировки не напрасны.

– Что это творится со всеми? – поинтересовался Гарри, усаживаясь рядом с друзьями и обозревая взбудораженную Общую гостиную. Действительно, гриффиндорцы взволнованно переговаривались и что-то громко обсуждали – громче обычного, если такое вообще можно себе представить.

– Объявили дату первой вылазки в Хогсмид, – сообщила Гермиона деланно равнодушным тоном, понимая, что Гарри не слишком приятно слышать это известие: ему-то нельзя будет отправиться в волшебную деревушку. – На Хэллоуин.

– Правда? – тут же откликнулся Фред, выпрямившись.

– Правда, – одновременно с Гермионой ответила Анджелина, как раз отошедшая от доски объявлений, где висела заметка о вылазке в Хогсмид. – Кэти, Алисия, вы идёте? – Она скрылась в другой части комнаты, усевшись рядом с подругами.

– Отлично, – ухмыльнулся Джордж. – Нам как раз стоит кое-что прикупить, да, Фред?

– Именно, – кивнул Фред. – У меня закончились драже-вонючки.

– А ты, Гарри, случайно, никогда не пробовал драже-вонючки? – прищурился Джордж. – Если что, мы можем обеспечить тебе незабываемый жизненный опыт в магазине «Зонко»…

– Я не иду, – мрачно сказал Гарри. – Дурсли не подписали разрешение, и меня не выпустят из замка.

– Но ты ведь можешь попросить профессора Макгонагалл, – неуверенно предложила Гермиона, оторвавшись от работы по рунам. – Она наверняка войдёт в твоё положение, и…

– Макгонагалл? – выпучил глаза Фред. – Грейнджер, ты в своём уме? Она-то подавно не позволит Гарри пойти в Хогсмид. Неужели ты не знаешь нашу блюстительницу правил?

– Проще воспользоваться одним из тайных ходов, – прибавил Джордж, хитро поглядывая на заметно оживившихся Гарри и Рона. – Мы могли бы подсказать…

– Ни за что, – отрезала Гермиона. – Это слишком опасно. Неужели вы не слышали о том, что Сириуса Блэка недавно видели в Хогсмиде? А ведь он…

– Охотится на Гарри, – скучающе протянул Фред, снова откидываясь на спину. – Похоже, какого злодея ни возьми, ему нужен именно Гарри.

– Ты бьёшь все рекорды популярности, приятель, – подмигнул Джордж.

Гермиона неодобрительно посмотрела на близнецов. Как они могут шутить над этим? Гарри же не виноват в этом «повышенном внимании» сил зла к своей персоне. Она сердито взглянула на Фреда и Джорджа, те обезоруживающе улыбнулись, и девочка не смогла не улыбнуться в ответ, но тут же поджала губы, стыдясь своей улыбки. Как будто этим она лишь поощряла близнецов острить по поводу Гарри. Кстати, о Гарри…

– Просто подойди к профессору Макгонагалл и объясни ей ситуацию, – снова заговорила Гермиона. – Она обязательно войдёт в твоё положение.

– Ага, конечно, – буркнул Рон. – Но всё-таки попытка не пытка…

Он прервался, заметив вальяжно прошествовавшего к креслу Гермионы Живоглота. В зубах у кота был зажат дохлый паук, которого питомец мисс Грейнджер смачно пережёвывал, улёгшись у ног Гермионы. Рона перекосило от отвращения.

– Он что, специально ест это у нас на глазах? – недовольно спросил приятель.

– Приятного аппетита, Глотик, – нараспев протянул Фред, поглаживая кота, кое-как до него дотянувшись.

– Умница, Глотик, – похвалила питомца Гермиона. – Настоящий охотник. А ты, Гарри, когда примешься за уроки?

– Прямо сейчас.

Зевнув, Гарри притянул к себе сумку с учебниками, оставленную в кресле перед тренировкой, и достал астрономическую карту, над аналогом которой сейчас корпел Рон, от усердия высунув язык. Друзья уселись рядом, обмениваясь комментариями по поводу той или иной зарисовки положения планет. Джордж и Фред снисходительно посматривали на третьекурсников, рассуждая о том, что в их годы не тратили время на скучные карты, а использовали его с пользой.

– Это как же, интересно? – не выдержала Гермиона, подняв голову от почти законченного эссе по рунам.

– О подобном времяпрепровождении приличным девочкам вроде вас, мисс Грейнджер, лучше не знать, – подмигнул Фред, отчего Гермиона залилась краской.

– Может быть, когда-нибудь наша тайна и станет достоянием гласности… – протянул Джордж, мечтательно закатив глаза. – Но мы пока что не готовы посвятить в неё кого бы то ни было.

– Мне кажется, эта ваша тайна связана с чем-то незаконным, – настороженно сообщила Гермиона.

– Определённая доля риска присутствует, – согласился Джордж, поднимаясь с места и направляясь в сторону спален.

– Но он полностью окупится в будущем, – прибавил Фред. – А теперь нам пора на боковую. Чёртов Вуд вымотал меня настолько, что я, наверное, засну прямо здесь.

Зевнув, парень поднялся с места, намереваясь проследовать за близнецом, и в этот момент Живоглот, сидевший между диваном и креслом Гермионы, неожиданно зашипел и бросился на сумку Рона.

– Нет, Глотик! Назад! – вскрикнула Гермиона.

– Пошёл вон! – вопил Рон, отчаянно тряся сумкой. Но Живоглот крепко вцепился в материю когтями и нипочём не желал отпускать добычу. Судя по истошному писку, в сумке спряталась страдалица-Короста. Вся Общая гостиная с интересом наблюдала за сражением: Рон тряс сумку всё сильнее, кот не желал сдаваться.

– Рон! Немедленно отпусти Глотика! – приказала Гермиона, вскочив с места. – Ты делаешь ему больно! – взвизгнула девочка, когда кот, наконец, отпустил сумку и шлёпнулся на пол.

– Больно? Гермиона, ты в своём уме?! – Рон гневно уставился на Гермиону, пыхтя от злобы. Девочка, в свою очередь, смотрела ему в глаза с не менее разъярённым видом.

– Эй, Рон, Короста рвёт когти, – прокомментировал ситуацию Фред.

Крыса, в самом деле, выскочила из сумки и с бешеным визгом ринулась в сторону ближайшего укрытия – шкафа в углу комнаты. Живоглот тут же припустил следом за ней, ловко увернувшись от Джорджа, бросившегося было наперерез коту. К счастью, Короста ловко шмыгнула в щель под шкафом, и Живоглот остался не у дел. Подоспевшая Гермиона схватила кота и оттащила его прочь.

– Держи своего кота подальше от моей крысы! – Рон, видно, не на шутку рассердился.

– Но, Рон, он ведь… – начала было Гермиона.

– Ты вечно его выгораживаешь, – обиженно буркнул приятель. – Однажды он съест Коросту. Этого ты добиваешься, да? Этого ждёшь? Наверное, поэтому ты и купила его. Что ж, удачи тебе. Не сомневаюсь, ты будешь только рада успехам своего котяры. «Ах, Глотик, молодец!», – издевательски передразнил друг.

Прижав обезумевшую от страха крысу к груди, Рон скрылся в спальне мальчиков. Гермиона растерянно глядела ему вслед, машинально поглаживая кота.

– Прости, Глотик, но он, видимо, прав, – несчастным голосом пробормотала девочка. – В самом деле, сдалась тебе эта крыса? Уверена, в Хогвартсе найдётся много достойных мышей, и Миссис Норрис поделится с тобой добычей. Пожалуйста, хватит кидаться на Коросту… – Гермиона осеклась и подняла взгляд, обнаружив, что за её беседой с Живоглотом наблюдает Фред. По его лицу расползлась насмешливая улыбка. – В чём дело?

– Не думаю, что твоя педагогическая беседа возымеет эффект, – посмеиваясь, заявил Фред. – Животные не особо разбираются в нормах морали.

– Ты, похоже, тоже, – обиженно буркнула Гермиона. – А Живоглот – умный кот, я в этом уверена, и он понимает каждое моё слово. Поверь, животные – не такие глупые существа, какими ты привык их считать, Фред, – уже мягче прибавила девочка.

Парень с любопытством посмотрел на Гермиону, потом перевёл взгляд на Живоглота, чьи желтоватые глаза пристально за ним следили. Судя по сосредоточенному виду, Фред всерьёз размышлял над словами Гермионы. Наконец, он пробормотал:

– Ну, конечно же. Допустим, я тебе поверил. Посмотрим, окажутся ли правдой твои слова, и перестанет ли Живоглот кидаться на беднягу-Коросту. Ладно, Грейнджер, спокойной ночи, – устало сказал Фред, ероша макушку и поднимаясь в спальню.

– И тебе, – откликнулась Гермиона, глядя вслед парню.

– Не расстраивайся из-за Рона, – оторвал девочку от размышлений голос Гарри. – Он слишком любит Коросту, пусть и не признаётся в этом.

– Я понимаю, Гарри, – сердито проговорила Гермиона. – Но это не даёт ему права срываться на Глотика. Я, конечно, постараюсь запирать его в спальне, но Парвати и Лаванда вечно снуют из комнаты в гостиную и обратно и держат дверь нараспашку. Неудивительно, что Живоглот сбегает.

– Я попытаюсь с ним поговорить, – примирительно пообещал Гарри, поднимаясь с места и собирая учебные принадлежности Рона. – Спокойной ночи, Гермиона.

Приятель ушёл, а Гермиона всё сидела в гостиной, дописывая очередную работу – на этот раз по нумерологии. Внутри всё клокотало от обиды. И вместе с тем девочка понимала, что оправдывать Живоглота тоже нельзя. Всё-таки это – животная физиология, инстинкты. Неужели кота можно винить в том, что в нём природой заложено ловить мышей? Жаль, что Рон этого не понимает.

Весь следующий день Рон намеренно игнорировал Гермиону, памятуя о вчерашней ссоре насчёт домашних животных. На вопрос девочки о состоянии Коросты он лишь буркнул: «Дрожит от страха. Надеюсь, ты довольна этим». Такое поведение приятеля обижало Гермиону, и она, насупившись, решила следовать примеру Рона и общалась исключительно с Гарри. На уроке трансфигурации она и Рон уселись по разные стороны Гарри, явно недовольного таким положением дел. Как и положено настоящему другу, он пытался помирить Рона и Гермиону, но не добился в этом деле существенных успехов. Тем более что его явно занимал предстоящий разговор с профессором Макгонагалл с просьбой позволить ему посетить Хогсмид без разрешения. Честно говоря, Гермиона сомневалась в том, что декан позволит Гарри покинуть замок, особенно в столь опасное для приятеля время, и была согласна с позицией профессора Макгонагалл, которая ответила Гарри отказом. Этот отказ сплотил Гермиону и Рона, одинаково сочувствовавших Гарри.

Весь вечер все, кто знал о беде Гарри, пытались предложить свою помощь. Фред и Джордж снова было заикнулись насчёт тайных ходов, но Гермиона тут же приструнила их. Дин Томас, умевший подделывать любой почерк, подал идею подделать подпись дяди Вернона, но профессор Макгонагалл уже знала о том, что разрешение не подписано.

– Ничего страшного, Гарри, – неубедительно бормотала Гермиона, повязывая шарф. – Вот поймают Блэка, и тебе позволят выйти из замка.

– А мы принесём тебе что-нибудь, – пообещал Рон. – Да, Гермиона? – Ради такого случая он полностью забыл о ссоре с Гермионой.

– И, потом, сегодня ведь Хэллоуин, в школе будет праздник, – вспомнила Гермиона, радостно улыбнувшись.

– Точно! – Рон хлопнул Гарри по плечу. – Наверняка будет очень интересно, праздничный ужин, танцующие скелеты…

– Угу, – буркнул Гарри, прощаясь с друзьями, спешащими к выходу.

Все гриффиндорцы, начиная с третьего и заканчивая седьмым курсом, выстроились в пары. Рон встал рядом с Гермионой с самым безмятежным видом. Неужели забыл о ссоре насчёт домашних питомцев? Всё это время Гермиона закрывала кота в специальной корзинке, в которой его доставили в школу, чтобы исключить возможность нападения на Коросту в отсутствие хозяев. Помахав на прощание Гарри, друзья направились следом за однокурсниками в сторону волшебной деревни.

– Куда пойдём сначала? – спросил Рон, привставая на цыпочки, чтобы разглядеть за спинами однокурсников Хогсмид. – Я, например, хочу в «Сладкое королевство»…

– Пойдём, – согласилась Гермиона. – Но потом обязательно сходим посмотреть на то самое старое здание, где был штаб гоблинов…

– Ладно-ладно, – поспешно вставил Рон, и друзья рассмеялись.

Если сначала Гермиона и не видела ничего интересного в кондитерской, то после визита в «Сладкое королевство» она полностью изменила своё мнение о волшебных сладостях. Сколько всего там было! Рон с гордым видом рассказывал Гермионе о различиях сортов сливочной помадки, о свойствах драже «Берти Боттс», о перечных чёртиках и мятных шариках, и о многом-многом другом. Гермиона позволила приятелю поразглагольствовать, понимая, что ему нечасто удаётся блеснуть знаниями. Тем более что ей было действительно интересно – как дочери профессиональных дантистов. Будет что родителям рассказать…

Набрав полные карманы сладостей и взяв бесплатные образцы нового сорта сливочной помадки попробовать Гарри, друзья вышли из ароматной кондитерской и направились по главной улице Хогсмида в сторону «штаба гоблинов». Гермиона с интересом оглядывалась по сторонам, примечая интересные и своеобразные детали архитектуры, вывески лавок и магазинчиков товаров для взрослых волшебников, странные названия улиц. Всё здесь было безумно интересно Гермионе, она буквально впитывала в себя все впечатления. Хогсмид показался ей типичной деревушкой с той лишь разницей, что жили здесь исключительно волшебники.

На перекрёстке друзья столкнулись с Фредом, Джорджем и Ли. У всех троих под мышками топорщились фирменные пакеты лавки волшебных штучек «Зонко».

– Точно, «Зонко»! – Рон хлопнул себя по лбу. – Скорее, Гермиона, пошли!

– Я не уверена, что там будет интересно… – начала было Гермиона – они ведь так и не дошли до интересующего её здания, – но тут девочку нахально перебили.

– В «Зонко» может быть неинтересно? – изумился Ли Джордан.

– Гермиона, в своём ли ты уме? – присоединился к его изумлению Джордж.

– «Зонко» – это самое потрясающее место на свете! – восхищенно прибавил Фред.

– Вот и я о том же, – присоединился Рон. – Пойдём, Гермиона!

– Может, найдешь какую-нибудь забаву для Живоглота, – соблазняя, протянул Фред.

– Ладно, – наконец, решилась Гермиона.

– Вот и славно, – хором заявили Фред и Джордж.

Пятёрка направилась к другой улице, где располагался магазин волшебных штучек и приколов. Ещё издали была заметна его яркая вывеска и был слышен громкий звон. Из магазинчика сыпались толпы счастливых покупателей.

– Похоже, продукция пользуется спросом, – пробормотала Гермиона, оглядываясь на Лаванду и Парвати, покинувших магазин.

– Именно, Грейнджер! – ликующе заявил Фред. – Так, мелкотня, быстро заходим и пробиваемся в левый угол. Там собраны самые потрясные товары.

Как и в случае со «Сладким королевством», Гермиона была вынуждена признать свою неправоту по поводу магазина. Здесь было много всего интересного. Волшебные игрушки и приколы девочка вообще видела в первый раз и потому с любопытством осматривалась по сторонам. На этот раз в роли гидов выступили Фред, Джордж и Ли, любезно отвечавшие на любой вопрос Гермионы. Даже Рон, осмелев, интересовался по поводу той или иной штучки.

– Похоже, вы – настоящие специалисты по части волшебных приколов, – выдохнула Гермиона, когда друзья, отоварившись, вышли из магазина на улицу.

– А то! – ухмыльнулся Джордж.

– Недаром же пропадаем здесь с третьего курса, – прибавил Фред. – Нам есть чему поучиться у «Зонко»… – Он осёкся и замолчал.

– Может, сходим в «Три метлы»? – предложил Ли, потирая замёрзшие руки. Погода для октября стояла довольно прохладная, в воздухе чувствовалось приближение первых заморозков. – Заодно хоть согреемся…

– Пойдёмте! – на этот раз Гермиона сама согласилась, проявляя готовность.

Мальчишки удивлённо на неё посмотрели.

– Что, правда?

– Серьёзно?

– Болваны, – буркнула девочка. – Лучше замолчите и покажите, где тут находится «Три метлы».

– Так точно, капитан, – хихикнул Ли.

Паб «Три метлы» оказался уютным местечком, коим заведовала мадам Розмерта – симпатичная моложавая дамочка с копной светлых волос и умопомрачительной фигурой. Пока она принимала заказ, Рон молча рассматривал хозяйку паба, слегка приоткрыв рот, что не укрылось от внимания близнецов.

– Кажется, кое-кто запал на мадам Розмерту, – хохотнул Фред, толкая брата локтём в бок.

Рон гневно уставился на него.

– Я вовсе не запал на неё, – сердито пробубнил мальчишка. – Просто она… она…

– Просто Ронни на неё запал, – присоединился к близнецу Джордж.

– А что, мадам Розмерта – очень интересная дама, – вмешался Ли, подмигивая Рону. – Так и представляю себе ваш роман…

– Да её же в Азкабан упекут за совращение малолетних, – расхохотался Фред и осёкся, вспомнив, что в их мужском кружке присутствует представительница прекрасного пола. – Пардон, – прибавил он, шутливо отсалютовав Гермионе, смотревшей на него с крайне неодобрительным видом.

– Юной особе вроде мисс Грейнджер не подобает выслушивать ваши похабные инсинуации, мистер Уизли, – копируя назидательный тон профессора Макгонагалл, заявил Ли, и весь стол содрогнулся от хохота, даже Гермиона позволила себе короткий смешок: уж больно похоже Ли спародировал декана Гриффиндора.

– Прости, Гермиона, правда, – улыбнулся Джордж. – Мы порой забываем, что ты – не Анджелина или Алисия.

– А в их присутствии вы тоже позволяете себе так «шутить»? – неодобрительно спросила Гермиона.

– Некоторые девушки знают толк в плохих шутках, – подмигнул Фред, отчего Гермиона снова невольно покраснела.

– Ну, всё, Фред, хватит смущать Гермиону, – вмешался Джордж. – Пора переключиться на её спутника: мадам Розмерта прямо по курсу.

Гермиона облегчённо выдохнула, когда внимание близнецов переключилось на Рона, всё это время не сводившего взгляда с хозяйки паба, расхаживавшей по помещению на высоких каблуках. Наконец, она вместе с подносом направилась к их столику, и Рон взволнованно затеребил ворот мантии.

– Не дрейфь, приятель, и спроси у неё, не будет ли она против встретиться с тобой как-нибудь, – шутливо наставлял брата Фред.

– Отстаньте, – буркнул Рон, насупившись.

– Ваш заказ, молодые люди: пять бутылок сливочного пива, – объявила мадам Розмерта приятным грудным голосом, расставляя бутылки на столе. Вблизи Гермиона ясно различила, что хозяйка паба отнюдь не так молода, какой кажется. Наверняка она одного возраста с Чарити, а, может быть, даже старше её. А все представители мужского пола одинаковы: ведутся на фигуру и смазливую мордашку.