Текст книги "А небо по-прежнему голубое (СИ)"

Автор книги: Кэрри Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 74 (всего у книги 77 страниц)

– Не трогайте его!

Один из нападавших, будто видя в темноте, ухватил Гермиону за предплечье и одним рывком поставил на ноги. Его пальцы поползли от плеча к вороту, где коснулись кожи шеи, отчего девушка поёжилась и гневно пихнула державшего её пяткой, угодив тому в голень.

– Свежая, нежная плоть, да ещё и с характером… – прошептали ей на ухо, после чего одним небрежным движением пихнули куда-то в сторону, к остальным. – Обыскать палатку!

Егеря шарили по помещению, пока один из них связывал Гермионе руки, а потом вытолкнул её наружу. Яркий солнечный свет резанул по глазам, заставив зажмуриться, но сзади ждать не стали и толкнули вперёд. Позади слышалось пыхтение Рона и Гарри.

– Значит, школьники? – издевательски допрашивал их тот самый егерь, что лапал Гермиону. – Решили попутешествовать? Вернон Дадли, Пенелопа Кристалл и Барни Уизли, – презрительно фыркнул он. – Вяжи их к этим, Струпьяр.

«Этими» оказались Дин Томас и гоблин – кажется, его звали Крюкохват, насколько помнила Гермиона. Они путешествовали с Тедом Тонксом, Дирком Крессвелом и ещё одним гоблином: троих убили, об этом рассказывали в эфире «Поттеровского дозора».

Сердце у Гермионы отчаянно билось где-то под горлом, в ушах шумело, от страха внутри всё сводило жуткой судорогой. По мере осмотра их палатки подручные главного из егерей нашли меч Годрика Гриффиндора, что навело их на некоторые мысли. Конечно, легенда, выдуманная ребятами от отчаяния, сама бы развалилась при первой же проверке, но лицо Гарри, по которому ничего нельзя было узнать, пока ещё являлось гарантией спасения. И точно, они нашли публикацию в «Пророке».

– Эй, погляди-ка, – Сивый (так его называл один из подручных) присел на корточки перед съёжившейся Гермионой и помахал у неё перед глазами газетной страницей. – Подружка Поттера уж больно на тебя смахивает.

– Нет! – выпалила Гермиона в отчаянии. – Это не я!

Но обман и без того был бесполезен. Егеря уже пригляделись к Гарри и нашли на его постепенно теряющем опухлость лице проступающий след от шрама. Добавить к этому очки, меч, публикацию в «Пророке» и двух друзей – и даже не блещущие умом егеря сразу догадались, в чём дело. После непродолжительных споров было решено доставить их сразу же в особняк Малфоев.

То, что происходило дальше, походило на сплошной кошмар. Трансгрессировав в поместье, больше напоминавшее собой дворец, егеря добились встречи с самим семейством Малфоев. Люциус, Нарцисса, Драко – все они вглядывались в раздутое лицо Гарри Поттера, пытаясь понять, он это или нет. Торопиться вызывать своего повелителя они не решались – на карту поставлено многое, и рисковать никто не собирался. Гермиона почти ничего не видела: все пленники были привязаны друг к другу одной верёвкой, и потом, когда Гарри повернули к хозяевам поместья, остальные были отделены им. Затаив дыхание и молясь о лучшем исходе, Гермиона прислушивалась к происходящему. Люциус, судя по всему, подтащил Драко к пленникам, чтобы тот опознал Гарри, и девушка была крайне удивлена, не услышав, как он ликующе выдаёт своего давнего недруга. Неужели в Малфое-младшем проснулась совесть? Или же он уже и не рад тому, что перешёл на тёмную сторону, как его родители?

На какой-то миг Гермиона даже поверила, что всё может разрешиться благополучно – но это было до того, как в зал вошла Беллатриса Лестейндж. Повёрнутая лицом прямо ко входу, девушка первым же делом ощутила острый, как бритва, хищный взгляд тёмной волшебницы, задержавшийся на её лице. Вне всяких сомнений, от неё стоит ожидать чего-то жуткого.

С приходом Беллатрисы дело разрешилось само собой. Едва прослышав о поимке Поттера, женщина хотела вызвать своего повелителя, когда взгляд её зацепился за меч в руках у одного из егерей. Гермионе оставалось только гадать, насколько сильными были те заклятья, которыми она приложила помощников Фенрира Сивого, чтобы отобрать ценное оружие. Голос бывшей заключённой Азкабана дрожал, когда она спросила:

– Откуда у вас этот меч? Где вы его взяли?!

Судя по панике, она явно была напугана, но Гермиона, находившаяся в не меньшем ужасе, плохо соображала. Видимо, меч почему-то настолько испугал Беллатрису, что та даже не торопилась прикасаться к Чёрной метке и вместо этого твердила Нарциссе о какой-то грозящей им опасности. Наконец, прозвучал приказ отвести пленников в подвал, и Гермиона уж было выдохнула, когда Беллатриса произнесла:

– Всех… кроме грязнокровки.

Протестующий вопль Рона заглушили точным ударом в челюсть, верёвки разрезали, и Гермиону вытолкнули на середину зала, прямо к Беллатрисе, поигрывавшей волшебной палочкой в исходящих нервной дрожью пальцах. Остальное чистокровное семейство отступило к камину, явно не собираясь приниматься участие в чём бы то ни было. Стараясь держать себя в руках, Гермиона привычно вздёрнула подбородок, не сознавая, какой ужас выдают её глаза. Она слышала, как егеря уводят пленников в коридор, но не смела обернуться. Беллатриса же тем временем разглядывала потенциальную жертву, прищурившись. Тёмные волосы беспорядочной копной падали ей на глаза, придавая ещё более безумный, вызывающий дрожь вид.

– Подружка Поттера, – процедила Беллатриса. Её голос обдавал ледяным холодом, лишал желания сопротивляться, оставляя только дрожь. – Отвечай, где вы взяли меч?

Почему ей так важно это знать?

– Что, язык откусила? – колко рассмеялась мадам Лестрейндж. – Давай побыстрее разделаемся с этим вопросом, и тогда ты пострадаешь не так сильно, как могла бы.

– Мы… мы его нашли, – наконец, выдохнула Гермиона.

– Ложь! – От уверенного вида Беллатрисы не осталось и следа: глаза расширились, голос сорвался на визг, палочка в пальцах заходила ходуном. – Вы выкрали его из моего сейфа! Как вы туда проникли?

Гермиона невольно отступила, пошатнувшись, и тут же вспомнила, о каком сейфе идёт речь. Кажется, об этом говорили бегавшие от егерей отец Тонкс и его компания: после того, как Джинни с ребятами попыталась украсть меч, Снейп передал его на хранение в банк. Но если настоящий меч в итоге оказался в озере, то как могло получиться, что его похитили из сейфа? Как Беллатрисе могло в голову прийти то, что школьники сумели обойти охрану банка и пробраться внутрь, да ещё и ограбление совершить!

Думать хладнокровно и логически было крайне трудно, и Гермиона всё ещё не могла понять, что говорить и как себя вести.

– Ты усложняешь мою задачу, – процедила Беллатриса. – Говори правду, иначе…

– Мы ничего не крали! – воскликнула Гермиона.

Она пыталась тянуть время, лихорадочно размышляя. Если кто-то в обход приказания Снейпа поместил в сейф поддельный меч, значит, он там и остаётся, а хвалёные волшебники не в силах даже понять разницу между обычной подделкой и гоблинской работой. Беллатриса тоже не видит разницы; возможно, тогда её удастся убедить в том, что меч, который нашли в палатке – фальшивка, а настоящий так и лежит в её сейфе?

Однако дальнейшие мысли вылетели из головы, когда разъярённый голос Беллатрисы вновь резанул по барабанным перепонкам:

– Ты лжёшь, паршивая грязнокровка! – а затем последовал резкий, наискось взмах волшебной палочкой, и неизвестное, явно невербальное заклинание обожгло Гермиону ударом хлыста. Не выдержав острой, неожиданной боли, девушка вскрикнула. – Ещё раз спрашиваю: где вы взяли этот меч?

– Нашли! – лихорадочно зашептала Гермиона, содрогнувшись. – Мы его нашли, правда, нашли…

– В моём сейфе!

И снова взмах, уже большей силы, заставивший Гермиону, до того старавшуюся стоять неподвижно, упасть на колени. Со связанными руками ей было трудно удержать равновесие. Подошедшая в два шага Беллатриса отвесила девушке звучную пощёчину и брезгливо вытерла руку о юбку шуршащего платья.

– Как вы туда проникли? КАК ВЫ ТУДА ПРОНИКЛИ?!

– Мы не грабили ваш сейф! – закричала в ответ Гермиона. Её всю трясло, она даже не чувствовала бегущих по щекам слёз. – Мы вас не грабили, это правда! Меч ненастоящий!

Новое заклинание достигло своей цели быстрее, чем девушка успела сделать вдох. Оно порождает волну ослепляющей боли где-то внутри, под кожей, оно словно ломает кости, хруст отдаётся в голове. Уже не в силах сдерживаться и мыслить логически, не в состоянии думать о чём-либо, кроме как об этой невыносимой боли, Гермиона закричала, чувствуя, как этот крик раздирает горло.

– ГЕРМИОНА! – послышалось откуда-то издалека.

– Отвечай на вопросы! – визжала Беллатриса. – Как вы проникли в сейф? Что ещё украли оттуда?

После каждого вопроса следовала новый виток боли, не дававшей даже секундной передышки. Всё происходящее сливалось в кровавое марево, бредовую галлюцинацию, в которой Гермиона не могла ничего делать, кроме как выплёскивать свою боль в криках и отчаянно, исступлённо твердить лишь одно:

– Ничего! Мы ничего не крали! Мы не забирались в ваш сейф! Мы этого не делали!

– Вам помог этот гоблин? ЭТО ОН ВАМ ПОМОГАЛ, ДРЯНЬ?!

– Мы даже не знаем его! – рыдала Гермиона. – Это фальшивый меч, простая подделка!

– ЛОЖЬ!

Похоже, Беллатриса в ходе допроса решила использовать на ней весь арсенал своих пыток. Адская боль, завладевшая телом и сознанием, неожиданно схлынула, как отбегают волны на побережье, давая сделать несколько осторожных, болезненных вдохов. Гермиона обнаружила себя лежащей на полу, откуда ей были видны три фигуры, застывшие невдалеке у камина. Перед глазами мелькали ботинки ходившей кругами Беллатрисы и подол её чёрного платья, а на паркете роскошной залы разбегались крошечные кровавые ручейки. Если бы Гермиона могла хоть что-то почувствовать, она бы ощутила, как саднят многочисленные порезы, без разбору оставленные на щеках, руках и ногах – везде, где режущие заклинания вспарывали одежду вместе с кожей. Не в силах пошевелиться, Гермиона прикрыла глаза, надеясь, что хотя бы это позволит продержаться. В тот же момент её будто окатило ледяной волной: острый, не дающий дышать холод точно заморозил кровь в венах, не давая ей циркулировать, покрыл лёгкие, и без того разрывающиеся, коркой льда. Гермиона так и задохнулась на вдохе, замороженная изнутри, не чувствуя абсолютно ничего. Если Беллатриса сейчас вздумает пнуть её, она разобьётся на сотню осколков, буквально разобьётся!..

Но этого в её планах не было. Женщина, сделав ещё пару кругов, во время которых Гермиона так и лежала, застыв, вновь взмахнула палочкой, и внутри вспыхнуло пламя, настоящее, бешеное, ревущее пламя, пожирающее всё на своём пути, сметающее ледяной плен. Извиваясь в агонии, Гермиона кричала и кричала, и ей вторили вопли Рона:

– ГЕРМИОНА!

Сколько прошло времени с тех пор, как они сидели в палатке, слушая «Поттеровский дозор», и улыбались, различая знакомые голоса? Сколько времени прошло с нападения егерей, с начала этой безумной пытки?

Едва шевеля разбитыми губами, Гермиона упрямо твердила правду:

– Мы нашли меч, мы его не крали, это подделка, мы нашли его, нашли в лесу, подделка, мы ничего не крали.

За каждым утверждением следовало новое, ещё более изощрённое заклинание. Тело девушки то плавилось, то кипело, то покрывалось коркой льда, то извивалось в немыслимых позах, как туловище шарнирной марионетки. Удивительно, как сознание ещё сохранилось где-то внутри – наверное, это ещё одна магическая уловка, не дающая жертве преждевременно сойти с ума.

Родители Невилла тоже прошли через всё это? Значит, ей недолго осталось терпеть пытку?

Словно читая мысли, Беллатриса наклонилась ближе, к самому лицу рыдающей Гермионы, обдавая тяжёлым дыханием.

– Нет, мы ещё не закончили, мерзавка. Далеко не закончили.

В следующий момент она азартно выкрикнула:

– Круцио!

И Гермионе впервые в жизни пришлось ощутить на себе излюбленное заклинание Беллатрисы Лестрейндж.

Все испытания до него были лишь цветочками. Рассудок помутился, Гермиона дрожала, извивалась, не в силах осознать, что это её панический крик рвёт барабанные перепонки всех присутствующих, что это её тело изломанными линиями гнётся в разные стороны, будто сделанное из податливой глины, из которой мадам Лестрейндж может вылепить всё, что угодно.

«Пусть всё это закончится, пожалуйста, пусть всё закончится, я же говорю правду, правду!»

Кажется, она выкрикивала эти слова вслух, потому что кошмар наяву резко оборвался. Отголоски боли в измученном пытками теле почти не ощущались после стольких заклятий, в ушах звенело, веки будто бы налились свинцом, и открывать глаза каждый раз становилось всё труднее. В конце концов Гермиона просто прикрыла их, не желая ничего видеть. Изнурённое сознание находилось на грани помешательства, она уже ничего не различала и не понимала: кто она? Зачем она здесь? Чего от неё хотят?

– Она говорила правду, – рискнула подать голос Нарцисса Малфой – только Гермиона уже не могла этого слышать и понимать.

– Нет, – отозвалась Беллатриса. Ярость теперь не выплёскивалась из неё, но слышалась в голосе, прячась под вновь обретённым хладнокровием. – Вшивая тварь. Придётся ещё кем-нибудь заняться. Но сначала…

Снова открыть глаза Гермиона сумела лишь от нового витка удушающей боли. Из-за слёз она не сразу сумела понять, что происходит: оказалось, она была пригвождена к полу телом Беллатрисы, которая, удерживая сопротивлявшуюся жертву, что-то вырезала кинжалом на её руке. Поначалу Гермиона ничего не чувствовала, кроме зудящего ощущения в левой руке, но по мере спада марева, затуманившего сознание, боль возвращалась по нарастающей, и, наконец, вынудила девушку снова завизжать от ужаса. Остриё кинжала вновь и вновь врезалось в кожу, проникая так глубоко, что, казалось, танцевало на кости, а Беллатриса с азартом шептала себе под нос:

– Каждую грязнокровку следует заклеймить. Поганое отродье должно знать своё место. Давно нужно было это сделать. Шлюшка Поттера и Уизли, я всё равно выбью из тебя правду, мы ещё не закончили, нет, не закончили. Может, Сивый сумеет быстрее разговорить тебя? Ему нравятся такие, вроде тебя.

В последних попытках сопротивляться тело выгибалось дугой под колючий хохот Беллатрисы. Гермиона открывала рот, силясь закричать, но с распоротых кончиком кинжала губ не срывалось ни звука; она даже не чувствовала металлического привкуса на залитых кровью зубах и языке и почти не дышала – каждый рваный вздох отзывался в саднящих лёгких и рёбрах, кажется, сломанных.

Беллатриса уничтожила её. Раздавила.

Буква за буквой сознание ускользало куда-то за грань, унося с собой способность сопротивляться, кричать, понимать, чувствовать, оставляя лишь благословенную пустоту. В голове не осталось никаких мыслей: значит, именно так наступает безумие? Значит, именно так сходят с ума? Что ж, это ещё вполне милосердно.

– Возможно, она говорила правду, Белла, – снова заговорила Нарцисса, сдерживавшая дрожь отвращения, стоило её сестре закончить с жертвой. – Нужно позвать гоблина: уж он-то точно распознает подделку.

– Драко! Приведи гоблина. – Беллатриса тут же бросила приказание, словно кость собаке, и поднялась на ноги, при этом небрежно пнув истерзанное тело.

Гермиона прикрыла глаза, проваливаясь в состояние, близкое к забвению. Она не могла знать того, что происходило дальше: как гоблин солгал, признав меч Годрика Гриффиндора подделкой; как Гарри и Рон ворвались в залу и вынуждены были замереть, потому что Беллатриса воспользовалась Гермионой как щитом, едва не вспоров ей горло; как завязалась потасовка, как Добби уронил люстру и помог пленникам сбежать. Всё это ей лишь предстояло узнать.

– Эй, тише, всё в порядке!

Знакомый до боли голос и тепло чьих-то рук на плечах заставили Гермиону открыть глаза. Тяжело дыша, она глотала слёзы, снова пережив кошмар произошедшего в виде обрывочных видений сна. Яркий солнечный свет ослепил её, и девушка снова прикрыла веки, позволяя уложить себя обратно. Горячие пальцы между тем отвели прядь волос с её лба и коснулись линии скулы – бережно, почти невесомо, боясь причинить боль. Гермионе с трудом удавалось дышать: всё тело ныло и болело, казалось, каждая клеточка заново срасталась внутри. Тем не менее, она постаралась снова открыть глаза и даже улыбнулась, с тоской глядя на причудившегося ей Фреда Уизли.

– Такой реальный, – только и сумела произнести девушка, подразумевая при этом и приснившийся ей кошмар, и плод воспалённого воображения.

Воображаемый Фред, сидевший на краю кровати, покачал головой и, наклонившись, бережно поцеловал её в лоб, затем запустил пальцы в спутанные волосы Гермионы, пропуская пряди, а свободной рукой поправил одеяло. Это не могло быть просто фантазией.

– Я и правда здесь, – произнёс Фред вполголоса, и Гермиона, не выдержав, сморгнула слёзы. – Ну-ну, ты чего? Всё уже позади.

Юноша оттёр солёные капли с её щёк и ободряюще улыбнулся.

– Мой маленький герой.

– Мне было так страшно, – хрипло прошептала Гермиона. Горло до сих пор саднило от криков, да и губы болели из-за порезов. – Я… я почти ничего не помню, кроме боли и пыток, и того, что она постоянно спрашивала про меч из сейфа, и не верила, когда я говорила ей правду!..

– Я слышал, – вздохнул Фред, прерывая девушку. – Всю ночь тут сидел. Успокаивал, как мог. С тобой, оказывается, трудно сладить.

«Неужели это всё правда?»

– Почему ты здесь? И вообще где мы?

Гермиона потянулась и тут же болезненно сморщилась, вытащила руку из-под одеяла и протёрла глаза, а потом позволила Фреду сжать холодные пальцы.

– Начну с того, что мы сейчас у Билла и Флёр в их доме, коттедж «Ракушка» на окраине Тинворта, – заговорил Фред. – Мы с ребятами как раз прятались тут – об этом расскажу чуть позже, – когда сюда трансгрессировал Добби с Олливандером, Дином и Полумной. Они были в таком ужасном состоянии, что мы сразу поняли: что-то неладно. А потом появились вы с Гарри и Роном. Рон нёсся с тобой, когда я перехватил тебя у него на пороге и сам отнёс наверх. Флёр подоспела с настойками и подлатала тебя. Ты проспала остаток дня и всю ночь – ну, как проспала: тебя явно мучили кошмары, а я никак не мог их отогнать, оставалось лишь сидеть рядом. Сейчас тебе уже лучше, Грейнджер? – Гермиона слабо улыбнулась в ответ на прозвище, и Фред просиял. – Вот, теперь узнаю тебя. – А потом серьёзно прибавил: – Ты держалась молодцом. Немногие бы вынесли то, что тебе пришлось пережить. Если бы я был там…

– То меня бы там не было, – перебила Гермиона.

– Я бы не допустил…

Не выдержав, он прижался лбом к её лбу, и девушка буквально задохнулась от щемящей нежности.

– Мне правда жаль, что так вышло, Фред, – прошептала она в его губы, осторожно подняв всё ещё слабую руку и перебирая заметно отросшие волосы молодого человека. – Я не хотела убегать, не хотела врать тебе, не хотела ссориться…

– Забудь, – припечатал Фред и через пару рваных вдохов отстранился. – Хочешь, принесу тебе поесть?

Чувствуя себя в безопасности, находясь под опекой Фреда, Гермиона очень быстро пошла на поправку и встала на ноги. Бульоны и настойки Флёр, а также свежий морской воздух и близость любимого человека ускорили выздоровление. Через пару дней они уже гуляли вместе по побережью, позволяя своенравным волнам мочить их ноги, забирались на скалы и сидели там, неподалёку от коттеджа, разглядывая линию горизонта, подставляя лица солнцу и ветру.

Убедившись, что нервное и физическое здоровье Гермионы пришли в норму, Фред был вынужден рассказать ей ужасную новость. В тот вечер они привычно прогуливались вдоль кромки воды по мокрому песку, липнущему к обуви, и Фред остановился, заставив Гермиону повернуться к нему.

– Я должен кое-что рассказать тебе, – наконец, произнёс он в ответ на её непонимающий взгляд. – Ты готова?

Дождавшись утвердительного кивка, Фред продолжил под подозрительным взглядом девушки:

– В первые дни после свадьбы, когда в Министерстве установились новые порядки, мы узнали кое-что. В частности, про твою подругу, Чарити Бэрбидж. Па подслушал разговор в лифте, где кто-то из Пожирателей хвалился тем, что присутствовал в тот день в поместье Малфоев. Это было в середине августа. Они поймали её и притащили туда, а Сама-знаешь-кто вместе с остальными издевался над ней. Кажется, они что-то говорили про публикацию в «Пророке», из-за которой всё и произошло. Мне очень жаль, Гермиона…

Фред замолчал, заметив невыразимый ужас в глазах Гермионы, застывшей на месте. Наконец, она вздохнула и попыталась вырваться, но он не дал ей этого сделать и крепче прижал к себе, позволяя выплакаться. Гермиона дёргалась и кричала на него, умоляя отпустить, а затем, сдавшись, вцепилась руками в его плечи, содрогаясь от рыданий, позволяя гладить себя по волосам и спине. Фред молчал, не говоря никаких ободряющих, утешающих слов, точно его и не было здесь, но позволить ей справиться со всем свалившимся на неё горем в одиночку не мог. Она и так уже вынесла пытки Беллатрисы в полном одиночестве, и сейчас ей как никогда нужен был кто-то рядом, способный если не разделить боль с нею, то хотя бы поддержать в трудный момент.

Как так могло получиться? Как могла Чарити попасться Пожирателям? Почему никто не знал об этом? Всё это время она была мертва, всё это время, пока Гермиона смела надеяться, что сумеет её увидеть, что она просто где-то скрывается… Это была самая жестокая, самая болезненная потеря из всех. Будто из сердца, из тела вырвали кусок и безжалостно растоптали у неё же на глазах, заставляя смотреть и ощущать всё так ярко, так остро… Хотелось закричать от выворачивающей наизнанку боли, хотелось разорвать себя, задохнуться рыданиями – всё это навалилось будто бы лавиной, не давая дышать.

Чарити, её первый настоящий друг, такая сильная и отважная, такая жизнелюбивая, показавшая ей мир волшебства, поддерживавшая в самые трудные моменты, всегда верившая в её силы, всегда хотевшая помочь, справедливая, любящая, живая…

Каждое воспоминание о ней причиняло жгучую, невыносимую боль. Приходилось стискивать зубы, чтобы не расплакаться вновь, приходилось хранить эту боль внутри себя, стараясь ослабить, перебороть – но не забыть и не избавиться, нет, это невозможно, совершенно невозможно.

Но времени лелеять страдания не было – у Гарри после расспросов Крюкохвата и Олливандера появился новый безумный план: в самом деле нагрянуть в «Гринготтс», залезть в сейф Беллатрисы и найти там крестраж – он обязательно должен находиться там, иначе и быть не может. Гермионе пришлось включиться в процесс размышлений и отодвинуть на второй план всё, что могло бы от этого отвлечь. Предстояло воспользоваться Оборотным зельем – на её окровавленном свитере осталось несколько волос мадам Лестрейндж, и примерить на себя роль приспешницы Волан-де-Морта должна была именно Гермиона.

Фред если и знал, что что-то затевается, предпочитал помалкивать. Однажды он предложил Гермионе послушать новый эфир, который они готовили достаточно долгое время. Дело было поздней ночью, когда обитатели коттеджа уже спали в своих постелях. Кутаясь в одеяло – ночи на побережье были сырыми и прохладными, – Гермиона осторожно спустилась в подвал, защищённый не пропускающими звуки заклинаниями, где вовсю трудились недавно прибывшие Ли и Джордж, до того где-то прятавшиеся. Фред часто навещал их – большее количество людей крохотный коттедж молодожёнов попросту не мог вместить. Эфир уже начался, и ребята бодро переговаривались, озвучивая последние новости. Прислонившись плечом к дверному косяку, Гермиона с улыбкой следила за радиоведущими, представляя, будто сейчас нет никаких ужасов войны, и она просто стала свидетелем невинной проказы главных шутников Хогвартса.

– Итак, ребята, смеем вас уверить, что наш герой по-прежнему полон сил и готов надрать зад безносому любителю змей…

– Так что не теряйте духа и верьте: нам недолго осталось ждать финального сражения.

– Вполне возможно, оно затмит судьбоносную встречу Дамблдора с Грин-де-Вальдом, так и знайте!

– И на этой ноте мы вынуждены с вами попрощаться. Крутите ручки, пароль «Выдра», скоро услышимся!

– «Выдра»? – переспросила Гермиона, стоило ребятам завершить эфир и снять наушники.

– Ну да, – беспечно отозвался Фред со своего места. – Твой Патронус, не забыла?

– Ну всё, начинается, – зевнул Джордж и пихнул Ли локтём в бок. – Пошли собирать вещи, приятель. Ждём тебя наверху, – бросил он брату, проходя мимо него и Гермионы.

Едва дверь за ними закрылась, девушка вопросительно уставилась на Фреда.

– Вы куда-то уходите? – с дрожью в голосе спросила она.

– Придётся, – ответил Фред, собирая радиостанцию. – Нас, бывает, отслеживают, а рисковать безопасностью я не намерен. Мы часто перемещаемся, почти всю Англию объехали, вот и повод попутешествовать, – усмехнулся он. – Эй, ты чего?

Гермиона порывисто обняла его, не в силах совладать с собой, и ощутила, как юноша коснулся её виска осторожным поцелуем.

– Пообещай мне, что будешь осторожен и не станешь ни во что ввязываться, – пробормотала она ему в ключицу.

– Только если ты пообещаешь мне то же самое, – усмехнулся Фред поверх её макушки. – Вы ведь тоже что-то затеваете, правда?

– Тебя не проведёшь, – смутно улыбнулась Гермиона.

– Мы друг друга стоим, верно? – Фред обнял её ещё крепче, и они стояли так неизвестно сколько, потому что с лестницы их уже нетерпеливо окликнул Джордж, стараясь не разбудить остальных обитателей дома. – Проводишь нас?

Это всё напоминало тот день, когда Фред и Джордж триумфально покинули школу в период правления Амбридж. То же ощущение приближающейся пустоты, угрозы, тоски. Ребята с рюкзаками и чемоданом, куда помещалась радиостанция, вышли на крыльцо коттеджа, где Гермиона в последний раз поцеловала Фреда на прощание и пожелала им удачи. Обхватив себя руками за плечи, она следила за тем, как три фигуры с рюкзаками на плечах шагают прочь за ограду и откуда исчезают, переносясь на многие мили прочь от Тинворта – и от Гермионы.

И в присутствии Фреда, и в его отсутствие Гермиона, Гарри и Рон тратили много времени на разработку плана совместно с Крюкохватом. Они безвылазно сидели в спальне гоблина, обдумывая все детали грядущего ограбления, понимая, что если им всё удастся, это будет первая кража такого масштаба в замке, куда до них смог проникнуть разве что Волан-де-Морт.

В один из вечеров в «Ракушку» нагрянул Римус Люпин с радостной вестью: у них с Нимфадорой родился сын, названный Тедди. Римус предложил Гарри стать его крёстным, с чем парня весь вечер все поздравляли. Гермиона давно не видела бывшего учителя таким весёлым и помолодевшим. Он даже поблагодарил Гарри за то, что тот вовремя надоумил его не присоединяться к ним, как будто и не было меж ними той ссоры на площади Гриммо.

Знаменательный день приближался, и ранним утром первого мая Гарри, Рон, Гермиона в облике Беллатрисы Лестрейндж и Крюкохват покинули гостеприимный коттедж «Ракушка» и трансгрессировали в Лондон, в Лютный переулок, откуда и начинался их путь к банку. Гарри с Крюкохватом на его плечах спрятались под мантией-невидимкой, а Гермиона изменила внешность Рона с помощью заклинаний, превратив его в бородатого волшебника, играющего роль её помощника.

Конечно, вжиться в роль мадам Лестрейндж было почти невозможно, и потому, стоило Гермионе что-либо сделать или сказать, на неё начинали смотреть с подозрением, и только Гарри, применявший Империус, помог не сорвать операцию раньше срока.

Миновав полуразрушенный Косой переулок и магазин близнецов Уизли, тоже значительно пострадавший от рук Пожирателей, они вошли в банк, где после проверки всё-таки были допущены к семейному сейфу Лестрейнджей. Даже не верилось в то, что им всё удалось так сравнительно легко. Стоило ожидать подвоха – и он встретил их там, откуда его, естественно, никто не ждал. На пути следования тележки, катившей по подземельям, оказался волшебный водопад, смывающий все заклинания, отчего внешний вид Гермионы и Рона вернулся в норму, а сопровождающий компанию гоблин очнулся от Империуса, под который его снова пришлось поместить. С его помощью удалось проникнуть в громадный, битком набитый богатствами сейф Лестрейнджей, где ребята застыли, пытаясь отыскать предмет, похожий на крестраж. Наконец, он нашёлся – золотая чаша Пенелопы Пуффендуй, за которой и потянулся Гарри, попутно свалив золотое блюдо. Тут же оно начало размножаться, рассыпаясь двумя, тремя и ещё большим количеством своих копий.

– Заклятие Умножения! – в панике воскликнула Гермиона: одно из блюд обожгло ей щиколотку, она невольно отступила и обрушила стопку монет, из которых тотчас же образовался целый сугроб, пышущий жаром.

В сейфе и без того было тесно от обилия сокровищ, так они ещё и увеличивались в количестве, заполняя собой всё свободное пространство. Нельзя было повернуться, чтобы не задеть какой-либо предмет. С металлическим звоном они множились и множились, обдавая жаром, прожигая одежду, обжигая кожу. Гермиона отчаянно пыталась уменьшить урон, используя заклинание Импервиус, но ничего не получалось. Нечего сказать, заклятия Умножения и Пылающей руки отлично действовали.

Гермионе пришлось отдать Гарри меч из бисерной сумочки и левитировать друга к потолку – иной возможности достать злополучную чашу у них не было. Между тем заколдованные сокровища уже давили их своей тяжестью, от жары пот катился градом, от боли темнело в глазах. К тому же за дверью, охраняемой ревущим слепым драконом, послышался шум – то явно набежали гоблины-охранники, а значит, у них нет никакой возможности выбраться отсюда. Запертые в чужом сейфе, погребённые под грудами волшебных богатств…

Наконец, Гарри сумел достать крестраж, и в тот же миг двери сейфа распахнулись, а пышущая огнём волна сокровищ хлынула наружу, в прохладу подземелья. Предавший их Крюкохват, размахивая мечом, бросился к своим соплеменникам с таким видом, будто не участвовал во взломе сейфа, и у ребят не оставалось иного выхода. Отбиваясь заклинаниями, они следом за Гарри рванули к дракону, освободили его от кандалов и забрались на его чешуйчатую шею. Какое-то время слепое существо не могло понять, что свободно, но потом расправило крылья и, перетоптав половину гоблинов, пробило стены подземелья, пробралось в мраморный холл банка и, разрушив купол, вырвалось наверх, навстречу свободе, ветру и солнцу. Гарри, Рон и Гермиона из последних сил держались на его спине, стараясь не упасть с головокружительной высоты, которую набрал их крылатый спаситель. Ветер свистел в ушах, обожжённые до мяса конечности зудели и ныли, отдаваясь слепящей болью, но ребята были так счастливы, что сумели сбежать, провернув ограбление, пусть и не идеальное, что кричали в голос, не заботясь о том, что дракон может сбросить их – для него пассажиры были легче пушинки, он даже не чувствовал их на себе.

Летели довольно долго, цепляясь обожжёнными пальцами за крупную чешую кожи, пока волшебное существо не начало снижаться над озером. Пришлось прыгать вниз, прямо в воду, а потом, выбравшись на берег неподалёку от жадно пьющего дракона, друзья спешно переоделись в сухую одежду из предусмотрительно взятой с собой сумочки Гермионы. Там же и перекусили, залечив раны и ожоги чудодейственной настойкой бадьяна. Пережитое казалось удивительным, фантастическим сном: чтобы школьники сумели ограбить самый защищённый магический банк! Понятное дело, им просто сыграли на руку некоторые обстоятельства, да и не всё прошло гладко, но главная радость всё же была – они достали ещё один крестраж, а значит, ещё на один шаг приблизились к тому, чтобы разделаться с Волан-де-Мортом. Правда, меча всё-таки лишились, но, может быть, найдётся ещё какой-нибудь способ уничтожить заколдованные предметы.