Текст книги "А небо по-прежнему голубое (СИ)"

Автор книги: Кэрри Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 77 страниц)

– Это всё Майкл, – сердито отозвалась Джинни, теребя кончик пера. – Обвиняет меня в том, что я веду себя «слишком агрессивно» на занятиях ОД. Именно так он оценил то, что я обратила в пыль тот стол на одном из прошлых занятий. А потом, представь себе, он приревновал меня к Невиллу только потому, что я стояла с ним в паре! Припомнил мне потом и то, что я была с ним на Святочном балу, и наши прогулки, и прочее. Ох, Гермиона, прости мне мою бестактность: болтаю о своём парне, в то время как твой так далеко… – Тем не менее, в карих глазах девушки ясно читался намёк на лукавство.

– Ты имеешь в виду Виктора? – отстранённо спросила Гермиона. – Я не считаю его своим парнем.

– Но ведь вы же встречались, целовались и всё такое…

– Возможно, простое увлечение, – пожала плечами девушка. – Я ведь не такой большой эксперт в отношениях, как ты, – съязвила Гермиона.

Джинни, как бы ни хотела узнать подробности, намёк поняла и благоразумно сменила тему, но затронутый ею вопрос взволновал Гермиону, и волновал он её уже очень давно. Обычно она попросту гнала прочь все эти мысли, напоминая себе, что не имеет достаточного опыта, чтобы судить об отношениях, связывавших её и Виктора, что он уже и думать о ней забыл или считает её «простым увлечением». От него уже давно не было никаких известий, хотя в газетных статьях иногда можно было наткнуться на его фамилию во время освещения какого-либо матча. Неразбериха в личной жизни могла бы помешать учёбе, чего Гермионе очень уж не хотелось, а потому она не позволяла себе (возможно, не только поэтому, а ещё и из-за собственных страхов) думать о Викторе и полностью сосредоточилась на учебном процессе.

Когда в гостиной появились вернувшиеся после тренировки, проходившей в жуткий ливень, близнецы, Гермиона поспешила их окликнуть, ради этого даже оставив своё вязание (теперь она практиковалась в вязке шарфов).

– Что угодно нашей старосте? – ехидно спросил Джордж, переступая с ноги на ногу, из-за чего в его ботинках хлюпала вода.

– Зачем вы заставили Рона клюнуть на вашу шуточку со спором? – осведомилась Гермиона, смерив его недовольным взглядом.

– А, так ты уже знаешь… – Джордж бросил выразительный взгляд в сторону сестры, ответившей ему независимым пожатием плеча. – Ну, мы ведь не могли дать Рону скидку просто так. У нас каждый кнат на счету.

– Неужели ты чем-то недовольна, Грейнджер? – весело спросил Фред, убирая короткую прядь мокрых волос со лба.

– Неужели? – переспросила девушка. – С вашей стороны было очень подло ставить Рона в неловкое, даже унизительное положение от поражения, которое я была вынуждена ему нанести.

– То есть ты полагаешь, что нам был заранее известен исход? – удивился Джордж. – И что именно поэтому мы подтолкнули Рона к «поединку»? – Последнее слово он выделил насмешливым тоном.

– Да, – кивнула Гермиона, непроизвольно крепче сжав спицы.

– Честно говоря, нам казалось, что Рону по силам тебя победить. По другой причине мы бы, конечно, не осмелились таким образом бросить вызов тебе через него, – хмыкнул его брат.

– Сомневаюсь.

– Ты слишком самоуверенна, Грейнджер, – буркнул Фред. – Это может выйти тебе боком.

– Это как же? – удивилась девушка, обменявшись взглядами с Джинни, которая с усмешкой прислушивалась к спору.

– А так, что раз на раз не приходится. – Фред наклонился ближе, опираясь на метлу. – Может, Рону и не по силам тебя одолеть, но всегда найдётся тот, кому это удастся.

– Ты, что ли?

– Возможно.

От подобного заявления Гермиона опешила. Фред выглядел вполне серьёзно, говоря это, и она уже пожалела о том, что завела разговор. Мерлинова борода, почему же нельзя было просто промолчать? Они ведь совсем неверно истолковали её слова! Она вовсе не хотела казаться непобедимой! Просто… Чёрт возьми! Она же выставила Рона практически беспомощным! Нет, он мог бы её одолеть, он делал это уже! Гермиона вздохнула, осознав свою ошибку, но отступать было уже поздно.

– Ты это серьёзно, Фред? – старательно скрывая замешательство, спросила девушка.

– Представь себе, – кивнул юноша. – Нет, ты, конечно, очень умная и способная волшебница и всё такое прочее, но, думаю, хоть раз, но ты допустишь промах. Рону не повезло, но повезёт мне. Проверим на следующем занятии? – Он позволил себе усмешку. – Или боишься?

Джинни незаметно, как ей показалось, подтолкнула подругу, и Гермиона ответила согласием, принимая вызов.

– Что это на него нашло? – спросила она, когда близнецы уже ушли, оставив после себя лужицы на ковре в тех местах, где стояли.

– Оскорблённое самолюбие, – усмехнулась Джинни. – Ох, как мне это знакомо, Майкл точно такой же.

Остаток времени до возвращения запоздавших Гарри и Рона Джинни рассуждала в формате монолога о Корнере, попутно заверяя Гермиону в том, что шарфик у неё получается достаточно милый, если исключить большие пробелы в рядах петель.

– Подаришь Фреду после победы: пригодится, чтобы чуточку придушить попранную гордость, – съязвила девушка, почему-то в этот раз решившая не вставать на обычно занимаемую ею сторону близнецов.

Следующего занятия Гермиона ждала с трепетом: всё-таки поединок с Фредом Уизли вещь не самая обычная. Гарри и Рон выразили своё удивление, но девушка, чтобы пощадить чувства приятеля, не рассказала об истинной причине и сказала лишь, что они с Фредом просто решили посоревноваться.

В заветную среду все участники ОД собрались в Выручай-комнате, и, пока остальные ученики занимались отработкой уже пройденных чар да оттачивали навыки их использования, Фред и Гермиона облюбовали угол подальше от других, намереваясь проверить свои силы. Почему-то они не привлекли к себе оживлённого интереса, хотя Гермиона в глубине души страшилась обратного, ведь обычно Фред и Джордж были в центре всеобщего внимания. Наставив друг на друга волшебные палочки, они отступили на положенное для дуэли количество шагов и обменялись взглядами. Зрителей, к счастью, не было, лишь поблизости занимались Джинни с Майклом да Джордж с Анджелиной.

Фред с усмешкой что-то произнёс, но из-за фонового гама Гермиона не сумела расслышать его слова, лишь пристально смотрела на него, следила за каждым движением. Рукава форменного свитера небрежно закатаны до локтей, волосы растрёпаны, и сам он – воплощение сдержанной энергичности, невидимой, но прекрасно ощущаемой даже на расстоянии.

Словно по сигналу оба дуэлянта взмахнули волшебными палочками, но Фреду удалось опередить Гермиону на какую-то долю секунды, и вот она уже упала на пол, поражённая заклятием. В следующий момент перед её приоткрывшимися глазами появилась физиономия Фреда с выражением на ней крайней озабоченности.

– Ты как, в порядке? – спросил он сиплым от волнения голосом.

Гермиона неуверенно кивнула и принялась моргать, так как перед глазами всё плыло.

– Надеешься, что я исчезну, если будешь моргать с такой частотой? – пошутил Фред.

Упавшие на лицо волосы оказались осторожно убраны назад и заправлены за уши, и сама Гермиона вдруг обнаружила, более-менее приходя в себя, что её оппонент сидит перед ней на корточках, придерживая её за спину в сидячем положении, а окружающие удивлённо на них таращатся.

– Лучше помоги мне встать, – пробормотала девушка, мучительно признавая поражение.

Фред поспешил исполнить её просьбу и поставил старосту на ноги, не прекращая, однако, приобнимать – теперь уже за талию. Тепло его руки ощущалось даже через одежду. Старательно игнорируя этот факт в надежде, что Фред сам отпустит её, Гермиона принялась разглаживать одежду, а когда делать это стало уже попросту неприлично, взглянула на Фреда и похолодела, заметив его усмешку.

– Доволен победой над самодовольной старостой? – неприязненно спросила девушка, по-своему это истолковав и резким движением убирая его руку. – Что ж, я признаю своё поражение. А теперь мне нужно идти.

Не дожидаясь ответа, Гермиона покинула Выручай-комнату и, спустившись на два этажа, остановилась возле одного из оконных проёмов, вдыхая свежий воздух, в котором явственно чувствовалось приближение зимы. Это помогло успокоиться и взять себя в руки. Почему проигрыш так на неё подействовал? Неужели она в самом деле тщеславна настолько, что сама мысль о поражении так ужасна? Или ужасает поражение, нанесённое именно Фредом? Но с чего бы это? Как будто ей так важно его мнение. Или действительно важно?

Тишина коридора и разрозненные мысли были нарушены посторонним голосом.

– Вот ты где, Грейнджер. – Следом – шаги, выдающие приближение. – Так и знал, что далеко не сбежишь.

– Я вовсе не сбегала, – ответила Гермиона, не оборачиваясь и спиной ощущая, что Фред остановился рядом и теперь внимательно её разглядывает. Смотреть в одну точку дольше было уже невозможно, и потому ей пришлось обернуться и встретиться с улыбкой юноши – открытой и достаточно благожелательной, ничуть не ехидно-насмешливой.

– Неужели так расстроилась из-за проигрыша? – спросил Фред снисходительно. – Или дело в чём-то другом? – Он нахмурился, и Гермиона тут же отрицательно покачала головой.

– Нет, всё в порядке. Просто я не ожидала этого. Того, что проиграю. Наверное, ты был прав: я действительно слишком самонадеянна. – Она отвела было глаза, но следующие слова Фреда заставили её снова на него посмотреть.

– Мне кажется, у каждого есть право на ошибку, безупречных людей нет. И в том, что в этот раз тебе не удалось устоять, нет ничего ужасного. Честно говоря, тебя стоило проучить, но это не означает того, что я горжусь тем, что сделал, или думаю о тебе плохо из-за поражения. Ты талантливая волшебница и замечательная староста, Грейнджер, так что мелкие промахи значения совсем не имеют.

Против воли Гермиона улыбнулась, чувствуя почему-то облегчение. Фред не считает её проигрыш своим достижением, он не считает её слабой или неспособной, самонадеянной и самодовольной. Даже наоборот, оказывает поддержку в данный момент. Ей редко приходилось сталкиваться с поражениями, но почему-то поражение, нанесённое именно Фредом, чуть было не подкосило её. Неужели ей так важно его одобрение? Важно не ударить перед ним в грязь лицом? О, Мерлиновы панталоны…

– Так что не придумывай ничего ужасного, – констатировал Фред, стоявший, прислонившись плечом к стене рядом с Гермионой. – В конце концов, не каждая бы смогла мне противостоять так, как решилась ты, – поддразнил он с привычной кривоватой усмешкой.

– И кто-то ещё говорил о моём самодовольстве! – негодующе воскликнула Гермиона, тем самым вызвав громкий смех своего собеседника.

– О, ну, теперь я точно уверен в том, что ты в порядке. Пойдём, нам нужно возвращаться в Выручай-комнату, иначе остальные не поймут, куда и зачем мы исчезли. – Не спрашивая разрешения, Фред взял девушку под руку и повёл по направлению к лестнице на верхние этажи. – К слову, наш поединок не собрал большую толпу наблюдателей, если тебя волновало, как другие воспримут твоё поражение, – небрежно заметил он, верно разгадав скрытое волнение спутницы. Гермиона в который раз поразилась тому, каким чутким бывает Фред, когда того хочет.

И как вообще можно считать их с Джорджем одинаковыми? Наедине их различия так явно бросаются в глаза, что различить их не составляет особого труда. Неудивительно, что все свои шуточки с переменой мест они проделывают только в обществе друг друга: так гораздо проще спрятать индивидуальность. Но сейчас Гермиона готова была поклясться, что видит настоящего Фреда, такого, какого иногда ей уже счастливилось видеть – серьёзного, понимающего и почему-то кажущегося родным и близким. Иногда такое чувство уже посещало её, когда они сидели в библиотеке на её третьем курсе, или танцевали на Святочном балу, или прятались в шкафу. Это одновременно удивляло и пугало. Удивляло, потому что Гермиона могла назвать себя последним человеком, который бы знал настоящего Фредерика Уизли. Пугало, потому что к Виктору она прежде чувствовала лишь малую толику того, что испытывала теперь к одному из старших братьев Рона. Крам был кем-то вроде неё самой, а потому и казался родным и знакомым. Фред же оставался загадкой, и именно это интриговало девушку.

Между тем они уже поднялись на восьмой этаж, в коридор, где располагалась Выручай-комната. Рука Гермионы по-прежнему лежала на согнутой в локте руке Фреда, ощущая тепло его кожи, на которой, что вдруг бросилось девушке в глаза, была та же россыпь веснушек, что и на физиономии. «Неужели он покрыт веснушками с ног до головы?» – мелькнула мысль, заставившая Гермиону смутиться. Прежде у неё не было поводов задумываться об этом, особенно в таком контексте. Фред же как будто не заметил смущения своей спутницы, входя в комнату, где велись занятия ОД.

В шумной толпе и сутолоке никто будто и не заметил их отсутствия. Воспользовавшись этим, Фред повернулся к Гермионе, уже намеревавшейся отойти от него, чтобы не привлекать к их возвращению лишнего внимания.

– Знаешь, Грейнджер, – говоря, юноша наклонился к ней, – в том споре именно я поставил на твою победу.

– Это значит, что Джордж не верит в мои силы? – ехидно спросила Гермиона.

– Это значит, что в твои силы верю я. Имей это в виду.

И, прежде чем девушка успела хоть что-либо ответить, Фред уже растворился в толпе. Несколько секунд Гермиона просто смотрела ему вслед, замечая мелькавшую рыжую макушку поверх остальных голов и не осознавая, что на губах её при этом бродит задумчивая полуулыбка. А когда Фред всё же обернулся, вскользь бросая взгляд на всех, кто находился в комнате, всё внутри Гермионы напряглось и замерло, и сама она не заметила, что непроизвольно затаила дыхание.

И для кое-кого это не осталось незамеченным, что подтвердил раздавшийся позади мисс Грейнджер вопрос:

– Где это вы были?

Не нужно быть Трелони, чтобы догадаться о внимательности Джинни Уизли. Повернувшись к ней, Гермиона обнаружила очень заинтересованный и чересчур серьёзный взгляд рыжей девчонки, что насторожило её.

– Мы просто вышли, чтобы отдышаться после нашего поединка, – пояснила девушка. – Что-то не так?

– Пожалуй. – Кивнув, Джинни оценивающе осмотрела подругу, тем самым заставляя её занервничать. – Ты ведь проиграла Фреду, верно? И, тем не менее, вся сияешь, как новенький галеон. Что-то мне не кажется, что можно настолько радоваться собственному проигрышу, – насмешливо заметила девчонка.

– Но я вовсе не рада, – пробормотала Гермиона и только теперь почувствовала, что в самом деле улыбается. Она тут же поспешила принять более серьёзное выражение лица, но это ей удалось с большим трудом. Джинни вопросительно на неё посмотрела, и Гермиона против воли призналась: – Мы просто очень мило побеседовали с Фредом. – О подробностях она умолчала: это казалось ей слишком личным.

Джинни немного помолчала, а потом, прищурившись, с мрачным видом констатировала:

– Ты запала на моего брата.

– Что? – в искреннем изумлении спросила Гермиона. – Думай, о чём говоришь!

Сердце вдруг остановилось, как и дыхание; староста оцепенела, и ей показалось, будто Уизли-младшая выкрикнула крамольные слова на всю Выручай-комнату; отчего-то стало очень страшно, и Гермиона попросту продолжала таращиться на свою подругу. Не выдержав, Джиневра расхохоталась.

– Да ладно, успокойся, – усмехнулась она. – Кто в здравом уме мог такое представить? Ты не из тех, кому нравятся парни вроде Фреда. Просто ваше совместное отсутствие могло навести на некоторые мысли…

Мир снова пришёл в движение, сердце несколько раз бешено ударилось о грудную клетку, и его биение принялось постепенно утихать, а дыхание – выравниваться. Никто из окружающих ничего не заметил и не услышал в невероятном гаме, и, уж конечно, своё предположение Джинни высказала в шутку. Но шутки шутками, а Гермиона до сих пор стояла как оглушённая, невольно задумавшись над словами подруги.

«Да, мне действительно не очень нравятся позёры и хулиганы вроде Фреда; по складу характера мне гораздо ближе не легкомысленные оболтусы, а серьёзные, умные и рационально мыслящие люди. Так было всегда. Именно поэтому мы с Виктором стали встречаться – мы разглядели друг в друге схожесть интересов, характеров и взглядов на мир. И всё-таки нельзя отрицать, что Фред по-своему привлекает меня… Привлекает?! – мысленно воскликнула девушка и тут же была вынуждена возразить самой себе: – Пожалуй, это действительно так. Почему-то мне важно его одобрение, в его обществе я чувствую себя как-то иначе. А ещё он подчас ужасно меня раздражает. Но списывать это на увлечённость? Вот уж глупости».

Успокоившись и слегка расслабившись, Гермиона нашла в себе силы парировать насмешку Джинни:

– На такие мысли оно могло навести только тебя.

– Ну-ну, – недоверчиво пробормотала Джинни и отошла к Майклу Корнеру, нетерпеливо дожидавшемуся её.

Это дало Гермионе передышку, и она принялась осматриваться по сторонам, якобы интересуясь происходящим. Взяв себя в руки, девушка сменила Рона, тренировавшегося с Невиллом во время её отсутствия, и остаток занятия прошёл в обычном режиме. После же, по дороге к башне факультета, староста сама заговорила с Джинни, не в силах унять любопытство, перед этим, естественно, подгадав момент, чтобы их никто не подслушал.

– С чего ты вообще решила, что я могла «увлечься» Фредом? – спросила Гермиона с хорошо сыгранным безразличием, якобы между делом.

– Ну-у… – задумчиво протянула Джинни. – Ты действительно казалась такой счастливой тогда, хотя буквально несколько минут назад Фреду удалось выиграть ваш поединок. Странно, не находишь? – лукаво спросила она.

– Ты о том, что Фред выиграл? – в свою очередь невинно спросила староста.

– Да нет же! Учитывая то, что Фред старше и куда хитрее и ловчее, это было достаточно предсказуемо…

– А разве не ты утверждала совсем другое?

– Я лишь даю объективную оценку способностей моего старшего брата.

– Весьма для него лестную, между прочим! – насмешливо отозвался шедший позади Фред.

Они с Джорджем нагнали девушек и шли теперь рядом с ними.

– Он не заслуживает таких похвал, Джинни, – возразил Джордж. – Ты его переоцениваешь.

– А вот Грейнджер недооценила, – вмешался Фред. – Так ведь? – осведомился он у Гермионы, по-дружески подтолкнув её плечом. – Но в любом случае наша староста сражалась вполне достойно, – милосердно похвалил юноша. – А неудача может настигнуть каждого. Так что всё пучком, Грейнджер.

Подмигнув смутившейся девушке, Фред направился вперёд вместе с Джорджем, но спустя пару шагов обернулся и широко улыбнулся, показав Гермионе большой палец, и она против воли улыбнулась в ответ.

– И ты ещё спрашиваешь, откуда у меня взялись такие предположения, – пробормотала Джинни, возведя взгляд к каменному потолку. – Эй! – Она дёрнула подругу за рукав. – Ты на себя посмотри! Вся светишься от простого знака внимания с его стороны.

– Что? – Гермиона мигом вспыхнула, молясь, чтобы шагавшие впереди близнецы не расслышали слов своей младшей сестрицы.

– Что слышала, – буркнула Джинни. – Если Фред тебе действительно нравится, Гермиона, то я могу сказать одно: тебе очень не повезло.

– Он вовсе мне не нравится, – возразила Гермиона сердитым шёпотом. Нельзя дать Джинни понять, что в чём-то она права. – Ты просто воображаешь себе невесть что из-за чувств к Майклу. «Розовые очки» и так далее в том же духе.

– Хм-м… – неопределённо пробубнила Джиневра. – Может, это действительно так.

– Это так, – продолжила убеждать и подругу, и себя Гермиона. – Сама посуди: как мне мог понравиться такой парень, как Фред? Ты ведь только что говорила, что «я не из тех девушек…»

– Ладно, убедила, – согласилась Джинни после некоторых раздумий. – В самом деле, это довольно глупо, если учесть, что ты капитально влюблена в своего Крама…

Только теперь Гермиона со стыдом поняла, что ни разу за последнее время не вспоминала о Викторе. Фред занимал её мысли гораздо, гораздо чаще. Было от чего паниковать.

– А с чего ты решила, что, влюбись я во Фреда, мне бы не повезло? – осторожно спросила девушка спустя пару минут, поворачивая в галерею третьего этажа. – Решила податься в гадалки вроде Трелони?

– Скажешь тоже. У тебя бы просто не было шансов, – жёстко констатировала Джинни. – Я знаю его как саму себя и точно могу тебе сказать: ты абсолютно не в его вкусе. К тому же он вроде как собирался мириться с Анджелиной… Таким образом, тебе бы пришлось мучиться от осознания того, что вам никогда не быть вместе, ну и прочая трагическая лабуда. – Она отмахнулась от собственных объяснений, как от мухи, и Гермиона фальшиво засмеялась, чтобы не вызвать подозрений с её стороны. – Чёрт, мне же ещё сочинение писать! – простонала Джинни и умоляюще взглянула на подругу. – Поможешь, а?

– Куда ж я денусь? – вздохнула Гермиона, готовясь выслушивать недовольство Джинни по поводу домашнего задания Амбридж всю дорогу до гостиной факультета.

Исправляя ошибки Джиневры и подсказывая ей в том или ином случае, Гермиона иногда бросала беглые взгляды в сторону близнецов (преимущественно её интересовал, конечно же, Фред), с ужасом понимая, что их младшая сестра была права. Она действительно влюблена – нет, слишком громко сказано; скорее увлечена – этим рыжим оболтусом, и у неё действительно нет никаких шансов. И как это вообще произошло? С Виктором не было ничего подобного (или, может, она попросту забыла свои чувства за столько времени?) Да даже думать обо всём этом страшно!

Именно поэтому она раз за разом гнала прочь эти мысли, старательно убеждая себя в том, что если увлечённость и присутствует, то она явно никак не перерастёт во влюблённость. Только по ночам Гермиона позволяла себе задумываться о своём отношении к Фреду, в каждом случае выставляя свой к нему интерес как проявление дружеской привязанности и не более. Ей ведь не хотелось виснуть на нём, обнимать, целовать, как, по идее, должно было хотеться каждой влюблённой девушке. Наоборот, рядом с ним ей было как-то неловко и даже боязно, с трудом удавалось сосредоточиться на чём-то или же попросту дышать или смеяться нормально, так как постоянно казалось, что она делает что-то не так. Вот то ли дело Анджелина, Алисия или Кэти! Они без смущения общались с Фредом и Джорджем, подшучивали над ними и позволяли себе поведение свободное и ничем не ограниченное. С ними, наверное, ему куда как интереснее и проще.

«Хотя почему меня это волнует? Не волнует вовсе!»

И всё же каждый раз, когда Фред был рядом с какой-нибудь подружкой, Гермионе хотелось или подойти к ним, или запустить каким-нибудь заклятьем, причём не всегда безобидным. Это пугало её, и, что самое ужасное, она ни с кем не могла поделиться своими мыслями и страхами без опасения быть неправильно понятой или осмеянной.

Между тем время летело со стремительностью снитча. Отвыл своё Хэллоуин, в чей канун продажи товаров Фреда и Джорджа были неимоверно высоки и спровоцировали целые лавины шуточек, за которые Амбридж и её Инспекционная дружина (кучка любимчиков-слизеринцев) безжалостно лишали все факультеты накопленных баллов. Заочная месть осуществлялась на занятиях ОД: ученики с небывалым рвением отрабатывали заклинания, выкладываясь на полную. Из-за тренировок всех сборных собираться удавалось редко, поэтому работали на пределе сил и возможностей. Гермиона подчас с трудом сдерживалась от того, чтобы усмехнуться в жабье лицо Амбридж, осматривавшей их класс на уроках Защиты от Тёмных Искусств. Гарри и Рон, похоже, испытывали те же «трудности».

С ноябрьской прохладой всю школу захватило ожидание первого матча, нёсшее за собой новые проделки и пакости слизеринцев, намеревавшихся, как обычно, вывести из строя команду соперников. И если умудрённые опытом члены сборной Гриффиндора игнорировали насмешки, на Рона они действовали очень сильно. На каждую остро́ту он реагировал именно так, как того добивались слизеринцы: краснел, злился и становился всё более неловким и взвинченным день ото дня.

Теперь Гермиона поняла, насколько правы были Фред и Джордж, говоря о «слабых нервах» младшего брата. И она, и Гарри как могли поддерживали Рона, но приятель последнее время пребывал в самом мрачном расположении духа, и даже новый товар близнецов – доработанные Ядерные шипучки – не смог поднять его настроение.

Накануне матча Рон и Гермиона сидели в Общей гостиной без Гарри: тот решил выспаться перед игрой и давно ушёл в спальню вместе с Роном, который по причине бессонницы спустился вниз. Сейчас он просто сидел, уставившись взглядом в камин, пока Гермиона рядом с ним с преувеличенной сосредоточенностью вывязывала петли на очередном аксессуаре для домовиков. В какой-то момент она осознала, что следует как-то поддержать приятеля, пусть он в последнее время и ершился, никого к себе не подпуская и не прося сочувствия, а потому, отложив вязание, подсела ближе к Рону. Тот на это никоим образом не среагировал, что заставило Гермиону привлечь к себе внимание, взяв его за руку. Рон дёрнулся и удивлённо на неё посмотрел.

– Чего тебе? – буркнул он.

– Не волнуйся насчёт завтрашней игры, – начала Гермиона. – У тебя всё обязательно получится. Ты ведь столько тренировался! Твоему упорству можно только позавидовать.

– Ещё бы не быть упорным, Гермиона, когда эти, – он оглянулся на братьев, сидевших в другом конце гостиной, – только и ждут очередной ошибки, чтобы сострить по этому поводу. Тебе не понять, каково это – быть последним и ни на что не способным, жалким придурком. Так что можешь оставить меня одного; я не нуждаюсь в твоём сочувствии.

Гермиона в самом деле смотрела на приятеля с грустью и толикой жалости. Она всегда подозревала его неуверенность в себе, взращённую комплексами и насмешками старших братьев, и не могла простить этого Фреду и Джорджу, по чьей вине Рон теперь болезненно реагировал на любую неудачу. Возможно, это удел всех старших братьев – дразнить младших, но в данном случае такое поведение перешло все границы и вылилось в Рональда Билиуса Уизли, сидевшего рядом с разбитым и жалким видом. Гермионе очень хотелось обнять его и заверить, что он гораздо сильнее и способнее, чем кажется окружающим – и самому себе, но она боялась, что он оттолкнёт её и окончательно замкнётся в себе. Поэтому ей только и оставалось что сидеть молча, продолжая легко поглаживать его ладонь, которую Рон ещё не выдернул из её руки.

Неизвестно, как долго они так сидели, но к тому моменту как часы пробили полдвенадцатого, близнецы поднялись с места и направились мимо них в спальню. У дивана, где сидели Рон и Гермиона, они задержались и, переглянувшись, пожелали младшему брату удачи, на что тот ответил мрачным взглядом и замечанием: «Очень смешно».

– Нет, Рон, мы серьёзно, – возразил Фред.

– На прошлых тренировках ты показывал высший класс, – подхватил Джордж.

– Помнишь тот раз, когда ты отбил удар Алисии?

– Мы были готовы признаться, что ты – наш брат.

– Так что без паники, – хором констатировали загонщики.

Они намеревались было продолжить путь, но тут Фред заметил Гермиону и то, как она сжимала руку его младшего брата, что вызвало у него усмешку.

– Какая трогательная забота, Грейнджер, – шутливо заметил он. – Знаешь, я бы тоже не отказался от такой поддержки перед матчем.

Мигом побагровевший Рон выдернул свою ладонь из пальцев Гермионы, воскликнув:

– Это вовсе не то, о чём ты думаешь, Фред!

– Ну да, коне-е-ечно, – протянул Фред, подталкивая Джорджа локтём. – Нам пора, Джордж, не будем мешать голубкам.

– Да пошли вы! – выругался Рон, поспешив следом за ними с твёрдым намерением разубедить братьев и не замечая того, как обидел своим поведением Гермиону.

Вздохнув, девушка поднялась с места и отправилась в спальню. Ей стало неприятно от того, каким образом была истолкована её поддержка. Она и подумать не могла о таком подтексте. Нет, Рон для неё всегда был другом и только другом. Слишком уж разными были их характеры, разными в плохом смысле. Количество противоречий, вынуждавших их зачастую ссориться – не слишком серьёзно, правда, – не давало шансов на зарождение каких-либо романтических чувств, что вообще было бы очень ожидаемо для посторонних. Видимо, Рон был того же мнения, раз так поспешно стал отнекиваться от того, что показалось его братьям.

А ведь Фред первым обратил на это внимание. Неужели он думает, что она, Гермиона, влюблена в его младшего брата? Да нет, быть того не может! Он же с ума сведёт её насмешками!

Словом, из-за этого инцидента остаток ночи до матча Гермиона проворочалась без сна на кажущейся раскалённой постели. Сонная и недовольная, она направилась на стадион, спеша занять место на трибуне рядом с кем-нибудь из знакомых. Внутри у неё было странное предчувствие, подтвердившееся с началом игры. Слизеринцы начали петь гимн собственного сочинения, и он был просто отвратительно мерзок и направлен на выведение из строя Рона Уизли – вратаря, от которого зависело количество пропущенных Гриффиндором голов. Он был самым слабым звеном, и поэтому все усилия приятелей Малфоя сосредоточились именно на нём. Гермиона нервно кусала губы и сжимала пальцы в кулаки, следя за игрой, за тем, как Рон пропускает мячи, вызывая тем самым хохот в зелёной части трибуны и повергая свой факультет в уныние. Девушку душила ярость. Как смел Малфой так поступить? А ведь это его придумка, как пить дать. И ведь никто не имеет права заставить слизеринцев прекратить петь, поскольку кричалки не запрещены, а их содержание преподавателям попросту не слышно.

Наконец, Гарри прекратил это унижение, поймав заветный снитч. Галдёж болельщиков Слизерина был прерван радостными воплями гриффиндорцев, приветствовавших своих победителей. Куча мала, в которую превратилась ликующая команда, кое-как спустилась на землю, не думая распадаться на разрозненные элементы. Только одна фигура отделилась от остальных и направилась к замку. В ней безошибочно узнавался Рон Уизли, и Гермиона сбежала с трибуны, намереваясь догнать его, но толпа сокурсников оттеснила её, унося вниз, к месту приземления сборной.

Там уже творился настоящий хаос: мадам Трюк выговаривала Крэббу за то, что он сбил Гарри с метлы после завершения игры (на этом моменте Гермиона не сдержала гневного и испуганного восклицания), но все игроки были целы и невредимы и эмоций не прятали. Алисия и Кэти поздравляли Гарри, а Анджелина обнимала одного из близнецов – то ли Фреда, то ли Джорджа. От осознания того, что это мог быть Фред, Гермионе стало трудно дышать, и она быстро отвернулась, не желая видеть происходящее. Рон уже давно куда-то исчез, и девушка хотела было отойти от команды, чтобы, прорвавшись сквозь толпу болельщиков, поспешить в замок, но тут до неё донеслись мерзкие слова, сказанные знакомым лениво-презрительным голосом:

– …мы ещё хотели добавить пару куплетов про вашу никчёмную семейку, Уизли, да тогда бы пришлось петь до вечера…