Текст книги "А небо по-прежнему голубое (СИ)"

Автор книги: Кэрри Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 77 страниц)

– Говорю вам, Крам выиграет!

– То, что он словил снитч на Чемпионате, ещё ничего не значит!

– А я бы на Флер поставил, даже если она не выиграет – хороша, чертовка!

– Если выиграет Диггори, я съем всю вашу коробку Канареечных помадок.

Выслушивать эти оживлённые споры просто не было сил, и Гермиона невольно закрыла уши руками, открыв их только когда на поле перед началом лабиринта вышли участники и Людо Бэгмен. В судейской коллегии произошли некоторые изменения: из-за исчезновения мистера Крауча его место занял сам Министр магии Корнелиус Фадж. Перси, как рассказывала миссис Уизли, подвергся допросам: оказалось, инструкции, что якобы посылал ему начальник, на самом деле ему не принадлежали. Персиваля просто водили за нос, а это значило, что ему придётся распрощаться с карьерой в Министерстве.

Лабиринту, в который полагалось войти чемпионам, не было видно конца-края: он простирался на всё обозримое пространство огромной живой изгородью высотой в метров шесть, не меньше. Небо над ним приобрело иссиня-чёрный цвет и казалось натянутым покрывалом. Сейчас было довольно прохладно, и дышалось легко.

После речи Людо Бэгмена чемпионы поочерёдно, согласно полученным ими очкам, вошли в лабиринт и исчезли.

– Ну, вот, снова ничего не увидим, – разочарованно протянул кто-то сверху.

Но Гермиона была рада ничего не видеть. Она понимала, что и чемпионам проще оставаться наедине, чтобы трибуны не сводили их с ума своими рёвом и выкриками. Однако уже через полчаса стало понятно, что сидеть просто так – неимоверно скучно. Порадовавшись, что догадалась взять с собой блокнот, девушка вывела нём: «Что ты думаешь обо всём этом?» и, поставив подпись, заколдовала листок и отправила адресату – Чарити Бэрбидж. Ответ пришёл почти незамедлительно.

«Я хочу, чтобы всё поскорее закончилось, детка».

Точно в этот момент над лабиринтом рассыпался сноп красных искр, и патрулировавшие границы профессора МакГонагалл и Стебль поспешили на выручку пострадавшему. Прикрыв глаза, Гермиона молилась, чтобы это оказался не Гарри – и не Виктор. Её мольбы частично сбылись: преподаватели на наколдованных носилках вынесли раненую Флер.

– Быстро к врачу! – объявила профессор МакГонагалл, и несчастную девушку унесли в шатёр дежурившей неподалёку мадам Помфри.

– Ну дела, – покачал головой Рон.

– Первая жертва, – прошелестела бледная как полотно Джинни.

– Хорошо бы, если и последняя, – прибавил Дин Томас.

Но их ожидания не оправдались: спустя час снова появился сноп красных искр; на поляну вынесли Виктора Крама. Взвизгнув, Гермиона поспешила спуститься с трибуны и побежала в шатёр мадам Помфри. Её запросто пропустили: все знали, что она была «дамой сердца» Виктора Крама. Вслед ей нёсся усиленный заклинанием голос Людо Бэгмена, весёлый до тошноты:

– Какой поворот событий! В лабиринте остались лишь два претендента – и оба от школы Хогвартс!

Внутри шатра мадам Помфри отпаивала уже пришедшую в себя Флер. Она дрожала и молчала, отхлёбывая какой-то горький, судя по её недовольному личику, напиток. Крама пронесли чуть дальше, за занавеску, и уложили на кровать. Мадам Помфри поспешила отойти, но перед этим вверила Флер заботам Гермионы.

– Потом навестишь своего возлюбленного, – сообщила медсестра, скрывшись за занавеской.

Смирившись и нервничая, Гермиона присела рядом с Флер. Та вдруг отставила пустой кубок и посмотрела на соседку.

– На меня напали, – сообщила она каким-то странно-потусторонним голосом. – Викто’г К’гам напал на меня. Это было больно. Очень больно.

– Нет, это неправда! – ужаснулась Гермиона. – Он не мог!

– Он мог! – возразила Флер. – Он подка’гаулил меня за углом и оглушил. Голова… ‘гаскалывается. – Она вздохнула и прикрыла глаза. – Зачем я только вызвалась участвовать? Подве’гла опасности Габ’гиэль… Там так ст’гашно… Так ст’гашно…

Язык девушки заплетался – верный признак того, что скоро она заснёт. И точно, девушка опустилась на кушетку и прикрыла глаза. Гермиона внимательно разглядывала её, сейчас кажущуюся хрупкой и более человечной, чем обычно. В школе Флер вечно задирала нос и ходила с надменным выражением на прекрасном лице, но сейчас, как и на втором испытании, она пасовала перед проверкой на прочность.

«Не может быть, чтобы Виктор напал на неё, – думала Гермиона, со страхом косясь в сторону шторки, за которой над её молодым человеком колдовала мадам Помфри. – Это невозможно! Виктор бы никогда… Никогда…»

– Можете зайти, мисс Грейнджер, – позвала девушку мадам Помфри. – Мистеру Краму ничего не угрожает.

Гермиона заглянула за шторку. Такой же бледный, как и Флер, Виктор лежал на больничной кушетке, но, в отличие от неё, не спал. Хотя, судя по всему, был близок к тому, чтобы заснуть. Собравшись с силами, Гермиона присела на край и сжала руку Виктора, тот поднял на неё слегка замутнённый взгляд.

– Послушай меня, Гермивонна…

– Виктор…

– Послушай. Я творил ужасные вещи там, в лабиринте. Он действительно меняет людей. Я… мне ещё никогда не было так страшно. Я не хотел, но меня будто заставили. Я не хотел причинить боль Флер! – Он почти умоляюще посмотрел ей в глаза. – Гермивонна, я ненавижу себя за то, что подчинился чьей-то злой воле. Я…

– Тише, – девушка приложила пальчики к его губам, заставляя замолчать. – Всё будет хорошо. Я верю тебе, Виктор.

Только тогда он спокойно прикрыл глаза, всё ещё не отпуская её руку, и через несколько минут крепко заснул. Свободной рукой Гермиона убрала падавшие ему на лоб волосы, провела кончиками пальцев по исцарапанной щеке. Наклонилась, собираясь то ли поцеловать, то ли просто внимательнее к нему присмотреться, но их прервало появление родителей. Смутившись, Гермиона спешно выдернула руку и поспешила покинуть палатку, но её остановил резкий, скрипучий голос мистера Крама:

– Вы хорошая девушка, мисс Грейнджер, – сообщил он с ужасающим акцентом. – Мы с Неведой вам очень благодарны.

На большее его словарного запаса не хватило, и он, как и жена, склонился над сыном. Гермиона же вышла на свежий воздух и направилась обратно к трибунам. Судя по скучающим лицам, пока что ничего интересного не произошло. Рон подтвердил это, когда девушка села на своё место.

– Ну, как там твой Вики? – спросил он насмешливо. – Всё в порядке?

– В порядке, – отрывисто кивнула Гермиона, и приятель, догадавшись, что она не хочет сейчас разговаривать, отвернулся.

Время тянулось с ужасающей медлительностью. Даже судьи уже поглядывали на часы, что было верным символом того, что чемпионы уже давно должны были вернуться. Трибуны шумели, показывая тем самым своё нетерпение. Прошло не меньше двух часов с начала Турнира. Гермиона нервно кусала губы, всматриваясь в монохромную зелень изгороди, скрывавшей всё происходящее внутри лабиринта.

Зажгли фонарики, заиграл оркестр, чтобы как-то оживить публику. Рон стонал и вслух мечтал о сытном ужине, Лаванда и Парвати склонили головы друг дружке на плечи, дремля, Джинни что-то обсуждала с Невиллом, и, как ни удивительно, Дином Томасом. Наверху Фред и Джордж пели гимн школы – на этих оболтусов ничто не повлияет! Сама же Гермиона куталась плотнее в благоразумно захваченный с собой плащ, её нервы уже были на пределе. Почему так долго? Почему Гарри всё никак не возвращается?

Но вот раздался хлопок, и на поляну перед входом в лабиринт упали два мальчишки с ярко сверкавшим кубком голубого стекла. Оркестр, прервавшись от неожиданности, снова заиграл бодрую мелодию, Людо Бэгмен принялся что-то вещать, торопясь к героям, которые почему-то не вставали. Рон и Гермиона, равно как и остальные, приподнялись со своих мест, чтобы лучше разглядеть происходящее.

– Итак, наши герои вернулись! Но кто же победитель? Кто стал обладателем нашего Кубка Турнира Трёх Волшебников?

Первые ряды трибун начали о чём-то перешёптываться. Со своего места вскочил встревоженный профессор Дамблдор и ринулся к лежавшим на траве чемпионам. Ни Гарри, ни Седрик не вставали, и в этом было что-то плохое. Профессор МакГонагалл приказала оркестру замолчать, и в тишине отчётливо прозвучали слова директора:

– Седрик Диггори мёртв.

– Как мёртв? – переспросил Рон, беспомощно глядя на Гермиону. – Они там что, совсем рехнулись?

– Дайте пройти. – К месту трагедии торопился отец Седрика, Амос Диггори. Спустя секунду над полем пронёсся его надломленный вопль, от которого всех вокруг пробрала дрожь:

– Седрик! О, нет… Мой мальчик… мой мальчик… – Далее следовали истерические всхлипывания.

Воздух неожиданно стал каким-то вязким и давящим, а тишина – жуткой. Лаванда и Парвати, прижавшись друг к другу, беззвучно плакали, Джинни вцепилась в Невилла, а Рон крепко сжал руку Гермионы, зовя её спуститься вниз.

– Это невозможно, невозможно… – качала головой Гермиона.

Амос Диггори надрывался над телом сына, и его горе эхом витало над притихшими трибунами. Профессора и судьи столпились над Гарри, потом его вывел профессор Грюм. Хромая, они скрылись в направлении школы.

– Что же делать? Что же…

С края трибуны им махала встревоженная миссис Уизли. По её щекам катились крупные слёзы.

– Пойдёмте в больничное крыло, – только и сказала она надтреснутым голосом. Билл придерживал мать за плечи.

Всё дальнейшее было для Гермионы как во сне: вот они ожидают Гарри в лазарете, вот он, измождённый, приходит вместе с Сириусом в облике пса, вот спор с Фаджем, не верящим в то, что – Мерлин всемогущий! – Тёмный Лорд возродился. Рона, Гермиону и Джинни напоили каким-то снадобьем и отправили в башню факультета. Все ученики сидели в Общей гостиной непривычно притихшие, сбившиеся в кучки по курсам. Ни о каком сне и речи не шло, и профессор МакГонагалл не разгоняла ребят, лишь сказала им, что сейчас настало очень трудное время для всех.

А на следующее утро в Большом зале за завтраком – хотя никому кусок в горло не лез – профессор Дамблдор обратился ко всем ученикам с речью в память о Седрике Диггори. В зале находились ученики всех школ и факультетов, объединённые общей трагедией.

– Седрик был прекрасным юношей – умным, воспитанным, трудолюбивым. Он являлся ярким олицетворением своего факультета. Все мы знали его как человека открытого и дружелюбного, полного планов и амбиций, жаждущего жизни. В этом году, сегодня, он должен был выпуститься из Хогвартса и вступить в новую взрослую жизнь. К сожалению, всё это – семнадцать лет жизни светлого, невинного Седрика Диггори – оказалось перечёркнуто одним лишь небрежным взмахом волшебной палочки. Палочки тёмного мага, чьё имя вам всем, опять же, к сожалению, прекрасно известно – Волан-де-Морта. – Зал испуганно встрепенулся. – Министерство не желает, чтобы я посвящал вас в это, но я не могу промолчать, ибо тогда подвергну вас всех такой же опасности. Итак… Трудно поверить, но когда-то этот тёмный маг был таким же учеником, как и вы все, как Седрик. Его звали Том Реддл. Я говорю вам всё это потому, что хочу предупредить: он вернулся, а с ним вернулись те тёмные времена, что когда-то пришлось всем нам пережить. Печально, что это возвращение ознаменовалось убийством невинного ученика нашей школы. Ещё я хочу вам напомнить: целью Турнира Трёх Волшебников было укрепление магического сотрудничества между волшебниками разных стран, и я надеюсь, что вы не утратите связавшие нас узы и взаимопонимание. Сейчас, перед лицом надвигающей опасности, это как никогда важно. Также я хочу сказать, – взгляд директора задержался на учениках Шармбатона и Дурмстранга, – что каждый гость этого зала будет с радостью принят в наших стенах. Сейчас мы сильны настолько, насколько едины и слабы настолько, насколько разобщены. Только доверием и взаимопомощью мы можем противостоять Волан-де-Морту. Будьте осторожны, не поддавайтесь на провокации и сохраняйте в себе человечность и милосердие – это самое важное, что я могу вам всем посоветовать. Помните: Волан-де-Морт легко калечит жизни, разрушает семьи. Помните: на месте Седрика может оказаться каждый из вас. Пусть же его смерть не будет напрасна: сплотитесь перед лицом надвигающейся опасности и не забывайте о Седрике Диггори, ученике седьмого курса факультета Пуффендуй школы чародейства и волшебства «Хогвартс». – И в такт его словам все факультетские знамёна окрасились в цвета Пуффендуя. Дом Пенелопы Пуффендуй давно мечтал об этой чести – но не такой ужасной ценой. Все студенты со значками барсука на груди были как один печальны, многие плакали, не скрываясь.

И казалось, что призрак Седрика Диггори витает под потолком, теряясь в угрюмо-сером, нависшем над учениками небосводе.

В то утро профессор Дамблдор говорил и о Гарри, о его роли во всём произошедшем. Сам он сидел за столом своего факультета и казался выпавшим из реальности. После все направились во двор – провожать гостей. Оправившаяся после произошедшего, но всё ещё печальная Флер поделилась планами получить работу в Гринготтсе – для неё это был шанс «улучшить свой англесский». Попрощавшись, она вместе с другими учениками уселась в карету, и та вскоре с разбега взвилась ввысь, в тёмное небо, и скрылась за нависшими тучами.

– Гермивонна, можно тебя на пару слов? – Подошедший сзади Виктор Крам нерешительно потянул её за рукав в сторону.

– Да, конечно.

Они отошли подальше, и Виктор осторожно положил руки на её плечи. Обоим было не по себе: они знали, что скоро предстоит прощание, и страшились его.

– Я счастлив нашему знакомству, – заговорил Крам, вглядываясь в лицо Гермионы. Слова явно давались ему с трудом. – Вот мой адрес. Напиши мне обязательно. Если с твоими планами на лето ничего не изменится, то приезжай к нам. Мои родители совершенно тобой очарованы. Я познакомлю тебя с Веселинкой, и… – Он прервался: Гермиона, привстав на цыпочки, обвила его шею руками и в первый раз сама его поцеловала. Неожиданно он растерялся, но потом крепко обнял её и прижал к себе.

– Я буду очень скучать, – прошептала Гермиона, сжимая вверенную ей бумажку с адресом. – Жди моего письма.

Когда они вернулись к друзьям, Рон решился попросить у своего кумира автограф, и тот, удивившись, расписался на листке пергамента, после чего вместе со всеми своими соучениками направился на корабль. Чуть раньше Виктор пояснил, что судном всегда управляли сами студенты, в то время как Каркаров сидел в своей каюте. Корабль распустил паруса и, покачиваясь на волнах, пересёк Чёрное озеро, после чего скрылся в его глубоких водах.

Вот всё и закончилось.

На следующий день, выдавшийся солнечным и тёплым, все ученики покинули Хогвартс. Гарри, Рон и Гермиона заняли одно купе и большую часть пути проделали в одиночестве. Гермиона рассказала друзьям о поимке Риты Скитер и продемонстрировала им банку. Она сама не знала, что ей делать с пойманной журналисткой, но пока что на волю отпускать её не собиралась.

В разгар беседы о методах собирания сплетен Ритой Скитер в купе нагрянули Малфой, Крэбб и Гойл. На этот раз молчать никто не собирался, а потому Гарри, Рон и Гермиона незамедлительно наставили палочки – правда, не все успели сказать вслух заклинания: неожиданно раздался треск, как будто кто-то поджёг петарды или хлопушки. Когда дымок развеялся, на пороге купе проявились Фред и Джордж Уизли, с кончиков палочек которых слетали искры на искалеченных разнообразными заклятьями слизеринцев.

– Мы решили, что неплохо бы было проследить за этой троицей, – объявил Джордж. – У них вечно что-то тёмное на уме.

– И, как видно, правильно сделали, – прибавил Фред, небрежно прислонившийся плечом к косяку. – Ну, что, вытащим это отсюда?

После они уселись играть в карты и играли до самого прибытия. Фред и Джордж рассказали троице, что за тайны скрывали весь этот год: оказалось, Людо Бэгмен отдал им выигрыш после ставки на Крама на Чемпионате лепреконским золотом, которое тут же исчезло, а долг возвращать не собрался, так как сам был в силках у гоблинов.

– Он разорился на азартных играх, – сообщил Джордж.

– И сбежал сразу после Турнира, – продолжил Фред.

Так что на одну тайну стало меньше.

По прибытии Гермиона и Рон первыми вышли из купе, а Гарри задержался с близнецами. Собрались на платформе кучкой и вместе перешли барьер, за которым их ожидали – на отдалении друг от друга – Вернон Дурсль, миссис Уизли и родители Гермионы. Девушка попрощалась с матерью семейства Уизли и с ребятами, отметив странную перемену в настроениях близнецов, и поспешила к родителям, тут же заключившим свою дочь в крепкие объятия. Только теперь всё пережитое с новой силой нахлынуло на Гермиону, и она едва сдержала набежавшие на глаза слёзы. Столько всего случилось, осталось в памяти, изменилось…

– Пора домой, Гермиона, – сказал отец, в то время как мать поцеловала дочь в макушку. – Пора домой.

Четвёртый курс обучения подошёл к концу, и Гермиона чувствовала, что дальше всё будет ещё сложнее.

Комментарий к Глава 4

*По канону Гермиона поймала Риту Скитер в больничном крыле после третьего испытания, но я решила немного изменить этот момент:)

========== Часть пятая. Орден Феникса (1995 – 1996 год). Глава 1 ==========

Сорванные планы – Площадь Гриммо, 12 – Каникулы – Новый учебный год

1 июля 1995 года – 1 сентября 1995 года.

Дорогая Гермиона!

Я неимоверно рад тому, что ты всё-таки решилась приехать. К сожалению, порталом сейчас нет возможности воспользоваться ввиду их ограничения на нашей территории, но магловские способы передвижения ещё никто не отменял. Ты могла бы сесть на самолёт (да, я узнал, как правильно называются эти ваши огромные стальные птицы), а я встречу тебя в Софии, откуда нам придётся трансгрессировать. Наша семья живёт недалеко от столицы, в магическом поселении, расположенном у северного подножия горного массива Витоша. Здесь у нас очень красиво, и, я думаю, тебе там понравится.

Мои родители отзывались о тебе с безграничным теплом, а Веселинке уже не терпится тебя увидеть. Сообщи о дате вылета и прибытия как можно скорее.

Ожидаю твоего ответа,

Виктор.

Огромная косматая сова меланхолично чистила и приглаживала свои взъерошенные после длительного перелёта перья, намереваясь приступить к награде в виде плошки с водой и совиных печений только в приемлемом внешнем виде. Доставленное ею письмо было прочитано Гермионой несколько минут назад и сейчас лежало, благоразумно спрятанное между страницами книги. Сама же Гермиона, собиравшаяся незамедлительно написать ответ, выскочила из комнаты, заслышав внизу взволнованный оклик матери:

– Дорогая, к тебе… гостья.

Этой гостьей мог быть лишь один человек, потому Гермиона и торопилась вниз, перескакивая через несколько ступенек и даже оставив столь долгожданное письмо от Виктора Крама.

Сейчас шла вторая неделя жаркого июля, заставившего пожухнуть все растения в саду миссис Грейнджер и тем самым уничтожившего плоды её долгих трудов. Сама миссис Грейнджер сдаваться не собиралась и как раз сегодня в очередной раз увлечённо перекапывала грядки на заднем дворе. Как видно, звонок застал её врасплох, так как она стояла в прихожей в не слишком презентабельном виде: волосы убраны под рваную широкополую шляпу, старые клетчатая рубашка и бриджи запачканы в грязи, на руках – резиновые перчатки. Вдобавок прихожую наполняли ароматы удобрений, от которых Гермиона тут же звонко чихнула, едва не споткнувшись при прыжке через последние ступеньки. Джин Грейнджер неодобрительно покачала головой на такое поведение дочери и указала рукой в сторону кухни.

– К тебе пришла мисс Бэрбидж, – пояснила мама. – Она на кухне, отказалась от чая и пирожков. Думаю, вам нужно поговорить наедине. – Поправив шляпу, она встревоженно посмотрела на дочь. – Что-то случилось?

– Не думаю, – улыбаясь, ответила Гермиона. Уж она-то знала, по какому поводу пожаловала её приятельница.

– Ладно, – растерянно отозвалась миссис Грейнджер. – Если что, ты знаешь, где меня найти.

Едва ли не подпрыгивая от нетерпения, Гермиона ворвалась на залитую солнечным светом кухню. Чарити сидела, небрежно облокотившись на спинку стула, и нервно теребила длинную цепочку старинных часов. Никто бы не смог признать в этой даме волшебницу, вид у неё был самый что ни на есть магловский: джинсы и рубашка, рыжеватые кудри – в живописном беспорядке. Заметив Гермиону, мадам Бэрбидж слегка улыбнулась.

– Чарити! – счастливо взвизгнула Гермиона и кинулась обнимать её. Волшебница позволила себе ответить таким же объятием, после чего попросила девушку присесть. – Что-то случилось? Я думала, ты приедешь чуть позже, но это даже лучше, что ты приехала сейчас. Мне как раз пришло письмо от Виктора, и нужно купить билеты, и ещё…

– Погоди, детка, – перебила её Чарити. – Нам нужно поговорить.

– О чём? – Гермиона мигом настроилась на серьёзный лад, хоть радостная улыбка ещё скрывалась в уголках губ при мысли о письме, дожидавшемся её наверху. – Ты не сможешь помочь мне попасть в Болгарию? Или…

– Ты не поедешь в Болгарию, Гермиона.

Эти слова казались приговором и оттого нелепо звучали в светлой кухне. Подавшись вперёд, Чарити внимательно смотрела на Гермиону, на лице которой было написано непонимание и разочарование.

– Но… как? – растерянно спросила девушка. – Мы же столько всё планировали, и родители согласились, что я якобы еду к семье Рона… Что-то пошло не так?

– Всё пошло не так ещё с двадцать четвёртого июня, – отрывисто бросила Чарити.

Дата последнего испытания Турнира Трёх Волшебников, казалось, навечно осталась в памяти Гермионы как один из самых страшных дней её жизни. Вздохнув, она непонимающе взглянула на приятельницу.

– Это как-то связано с… с возвращением Ты-знаешь-кого?

– Я всегда знала, что ты умная девочка, – слегка усмехнулась Чарити. – Мне очень жаль нарушать твои планы на летний отдых, я знаю, как ты ждала эту поездку, но у нас нет иного выхода. Сейчас выезжать из страны очень опасно. Думаю, Виктор просто не знает об этом, иначе бы он не приглашал тебя. Тебе придётся извиниться и отклонить его приглашение. Совершишь визит позже, как всё уляжется. Возможно, в следующем году. Хотя кого я обманываю… – Волшебница прервалась и глубоко вздохнула.

– Всё настолько серьёзно? – с дрожью в голосе спросила Гермиона, и её приятельница кивнула.

Обсуждать магические дела и возрождение сильнейшего тёмного мага всех времён на кухне дома семьи Грейнджер казалось дикой нелепостью. Гермиона даже не заметила, как её руки принялись дрожать, и, чтобы занять себя, поднялась с места и налила стакан воды. Чарити между тем снова заговорила:

– Оставаться здесь для тебя нет возможности, а потому ты сегодня же отправляешься со мной. Советую собрать поскорее вещи, детка. Я пока поговорю с твоими родителями.

Гермиона с неосознанной силой сжала свой стакан.

– Куда же мы отправимся? В «Нору»? Или к тебе? И что насчёт моих родителей? Если мне здесь оставаться опасно, разве нет такой же опасности и для них? Или они поедут со мной?

– Слишком много вопросов и слишком мало действий, Гермиона, – строго сказала Чарити. – Собирай вещи. Разговоры оставим на потом.

– Сначала скажи, что будет с моими родителями, – не согласилась девушка, со стуком опустив стакан на столешницу.

– С ними всё будет в порядке, детка. А теперь собирай вещи, – напряжённым голосом потребовала Чарити. – Обещаю, с ними ничего не случится, – прибавила она, и только после этого Гермиона вняла её словам и торопливо поднялась в спальню.

В голове её бился рой разнообразных мыслей и предположений. Что происходит? Если бы Тот-кого-нельзя-называть начал творить разбои и нападения, об этом уже давно писали бы газетах. Но сейчас всё спокойно. Возможно, слишком спокойно. Куда они поедут? Почему в такой спешке? Как же родители? Почему Чарити не может рассказать всё как есть, без этих своих загадок и тайн?

Ещё несколько часов назад Гермиона и подумать не могла о том, что размеренное течение жизни в коттедже семьи Грейнджер будет так стремительно нарушено визитом Чарити Бэрбидж. Пока сова на подоконнике продолжала наводить марафет, Гермиона принялась опустошать комод. Дрожащие руки с привычной педантичностью складывали вещи в аккуратные стопки, в то время как ум сосредоточенно размышлял над сложившейся ситуацией. Внизу послышались какие-то звуки – скорее всего, это отец вернулся с рыбалки, если так можно назвать пятичасовое сидение с книгой и удочкой возле пруда каждое воскресенье. Чарити обещала поговорить с родителями… Но о чём?

За ровными стопками вещей последовали книги. Укладывая всё необходимое в кажущийся бездонным чемодан, Гермиона лишний раз порадовалась тому, что так и не убрала полезное заклинание Незримого расширения, наложенное Чарити ещё два года назад. Самой бы ей не удалось выполнить его так безупречно, хоть девушка и пыталась пару раз в Хогвартсе.

Захлопнув крышку, Гермиона бросилась было вниз, но её остановило негодующее уханье совы, ожидавшей ответа на доставленное ею письмо. Чтобы не открывать снова чемодан, девушка вырвала лист из записной книжки и черкнула пару строчек обычной магловской ручкой.

Произошли некоторые изменения в планах – вмешались непредвиденные обстоятельства. Не могу написать подробно, но постараюсь сделать это в ближайшее время. Прости, мне очень жаль.

Гермиона.

Возмущённая такой небрежной отпиской на доставленное письмо, сова гневно ухнула и целую минуту отказывалась подавать лапку. Не выдержав, Гермиона резко отчитала пернатое создание, и птица наконец-то позволила привязать письмо, после чего с самым оскорблённым видом покинула пределы спальни мисс Грейнджер. Девушка с треском захлопнула за крылатым почтальоном окно, обернулась и заметила Чарити, стоявшую на пороге её комнаты.

– Только ты могла прочитать нудную нотацию невинной птахе, – пробормотала волшебница. – Вещи собраны? Тогда давай спускаться. К сожалению, магией нам пользоваться категорически нельзя, а потому обойдёмся собственными силами.

Вдвоём они кое-как стащили тяжёлый чемодан вниз, и только тогда Гермиона вспомнила, что не захватила Живоглота. Она уже ринулась было разыскивать его в саду – коту очень нравилось нежиться в высушенной летним зноем траве, – но Чарити остановила её, продемонстрировав корзинку у входной двери.

– Как тебе удалось поймать его без жертв? – удивилась Гермиона. – На тебе ведь ни царапинки!

– Просто нужен правильный подход, – усмехнулась Чарити. – Мне пришлось пожаловать твоему наглецу куриное филе, которое я нашла в холодильнике.

В подтверждение её словам из корзинки доносилось удовлетворённое мурлыкание.

– Мама будет в ярости, – прошептала Гермиона, нервно хихикнув.

– Я, кстати, уже поговорила с твоими родителями, – заявила Чарити. – Для них ты снова гостишь у семьи Уизли. Мне даже не пришлось прилагать особых усилий, чтобы уговорить их. К тому же они вспомнили, что буквально вчера получили выигрыш за участие в конкурсе от журнала «Умелый садовод» – путёвку на двоих на Мальорку. Так что в ближайший месяц их не будет дома.

– Чарити… – Гермиона в изумлении покачала головой.

– Поблагодаришь потом, – отмахнулась волшебница. – Нам с тобой уже пора уходить. Я буду ждать тебя на улице, а ты пока попрощайся с родителями. Только быстро.

Девушка торопливо выскочила на задний двор и тут же угодила в объятия матери, что-то напевавшей себе под нос. Она чмокнула дочь в макушку и пробормотала ей на ухо:

– Дорогая, желаю тебе хорошо провести время у своих друзей. Напиши нам, как приедешь к ним, ладно? И поблагодари от моего имени мистера и миссис Уизли. Они такие чудесные люди!

Следом Гермиону обнял и отец, всё ещё сжимавший мокрую удочку.

– Поверить не могу, что твоя мама сумела выиграть приз от редакции журнала! – восхищённо воскликнул он.

– Вот больше не будешь говорить, что мой сад – это бесполезная трата времени, – поддразнила мужа Джин Грейнджер.

– Ничего, может, и я смогу выиграть в каком-нибудь конкурсе – по рыбалке, например, – гордо объявил отец.

– Я сто лет не была на Мальорке! – Мама мечтательно прикрыла глаза. – Роб, помнишь, мы ведь там медовый месяц проводили…

– Потому что рейс на Сицилию отменили, – буркнул отец, всё же улыбаясь.

Если бы Гермиона не была уверена в том, что Чарити не применяла никаких заклинаний, она бы точно подумала, что родителей – обоих сразу – хорошенько пристукнули Конфундусом. Непривычно было видеть их такими воодушевлёнными и даже счастливыми. И как только Чарити сумела провернуть всю эту афёру с выигрышем? Мама точно не могла ничего выиграть, ведь результаты конкурса объявили ещё неделю назад. А впрочем, какая разница? Если это поможет родителям быть в безопасности…

– Ладно, милая, – мать снова поцеловала Гермиону в лоб. – Увидимся на зимних каникулах.

– Приятной поездки, Гермиона.

На прощание крепко обняв обоих родителей, девушка поспешила выйти к калитке, куда Чарити уже дотащила корзинку и чемодан. Солнце сейчас клонилось к черте горизонта, предвещая скорое наступление сумерек. На вечернюю прохладу и надеяться не стоило: её не было всё начало июля. Соседи предпочитали проводить время за закрытыми дверями в прохладе комнат, даже детвора не горела желанием носиться по улицам, сейчас кажущимся опустевшими.

– И куда мы? – спросила Гермиона, взяв в руку корзинку с Живоглотом.

– На остановку, – сообщила Чарити, прикрыв глаза ладонью от яркого закатного солнца. – Наш пункт назначения – Лондон, и будет лучше, если доберёмся без помощи магии или магического транспорта. Ни к чему привлекать к себе лишнее внимание. Так, чего стоим? В путь.

Они на удивление быстро дошли до остановки, с которой Гермиона когда-то добиралась в Лондон вместе с Чарити, чтобы в первый раз посетить Косой переулок. На краткий миг девушка позволила себе удариться в детские воспоминания, но из размышлений её вывел голос Чарити.

– Шевелись, детка, не то мы тут состаримся.

Им удалось кое-как втиснуться в автобус вместе с чемоданами и занять места ближе к выходу – благо что пассажиров почти не было, что неудивительно: в такую-то жару совершать длительные поездки на общественном транспорте! Самоубийство!

Примерно это сказал им водитель, обливавшийся потом в форменной одежде. Несмотря на то, что в автобусе были открыты все окна, жара от этого не уменьшилась. Чарити обессилено откинулась на спинку сиденья и, кажется, задремала. Гермиона же пристально следила за маршрутом, гадая, какой будет нужная остановка. На подъезде к Лондону она разбудила свою соседку, и та сообщила, приглаживая волосы:

– Нам выходить на Ричмонд-роад. Это через две остановки.

Автобус завёз их в какой-то старинный лондонский квартал, где раньше Гермионе бывать ещё не приходилось. Расплатившись за проезд, она и Чарити вышли на улицу, залитую закатными лучами солнца, и направились дальше по прямой.

– Та-а-к, – неопределённо тянула Чарити, оглядываясь по сторонами. – Вот сквер, значит, нам направо… То есть налево… А теперь в этот переулок…