Текст книги "Хроника"

Автор книги: Салимбене Пармский

О перенесении праха святого Франциска и о чудесах, явленных при этом

В лето от Воплощения Господня 1230 в Ассизи собрался в торжественной обстановке генеральный капитул братьев-миноритов. На этом капитуле 25 мая состоялось перенесение праха блаженного Франциска; и брат Иаков из Изео, который имел сильные повреждения в области паха и детородных органов, полностью исцелился. И много других чудес, достойных упоминания, сотворил в этот день Господь через раба и друга Своего Франциска. Их ты можешь найти в его «Легенде»[328]328
  Эти сведения Салимбене заимствовал из: Bonaventurae Legenda s. Francisci. Cap. 15, § 7 // Bonaventurae Opera. Ed. Peltier. XIV. P. 345. Там же: «Miracula s. Francisci». Cap. 8, § 2. P. 359. См. также: Analecta Franciscana. X. P. 555–678; Истоки францисканства. Указ. изд. С. 655, 691. О «Легенде св. Франциска» см.: Святой Франциск Ассизский. Сочинения. М., 1995. С. 21.


[Закрыть].

О кончине блаженного Антония Падуанского

В лето от Воплощения Господня 1231, в IV индикцион, в 14-й день июня месяца, в пятницу, блаженнейший отец наш и брат Антоний, испанец по происхождению, вступив на путь, уготованный всякой плоти, в келье обители братьев-миноритов города Падуи, в котором Всевышний через него прославил Свое имя, счастливо переселился в жилище духов небесных[329]329
  Правильнее считать 13 июня, так как на 14 июня 1231 г. приходилась суббота, а не пятница. В «Житии св. Антония», гл. 3, § 31, сказано, что Антоний скончался 13 июня, в пятницу. См.: Acta Sanctorum. Iun. II. P. 708. День памяти св. Антония 13 июня. О жизни и сочинениях св. Антония Падуанского (1195–1231) см.: Задворный В. А. Жизнь и сочинения святого Антония Падуанского; Горелов А. С. Теологическое наследие святого Антония Падуанского // Святой Антоний Падуанский. Проповеди. М., 1997. С. 6–54.


[Закрыть]. Он состоял в ордене братьев-миноритов и был товарищем блаженного Франциска. О нем, если жизнь позволит, мы расскажем более подробно и обстоятельно в другом месте[330]330
  В сохранившейся «Хронике» это обещание Салимбене не выполнено.


[Закрыть].

О том, что Бонаккорсо де Палуде при Манказале победил и обратил в бегство маркиза Кавалькабо

В лето от Воплощения Господня 1232, в субботу 16 октября Бонаккорсо де Палуде и люди из семьи да Сессо при Манказале победили и обратили в бегство маркиза Кавалькабо.

О пармских епископах, бывших во дни мои

В лето Господне 1233 строили дворец пармского епископа, расположенный перед фасадом кафедрального собора; в то время пармской /f. 236c/ церковью управлял епископ Грациа из Флоренции[331]331
  Скорее всего, из Ареццо. См.: Allodi. Serie cronalogica dei vescovi di Parma. I. P. 370.


[Закрыть]. В самых различных местах своего епископства он воздвиг немало дворцов. Поэтому-то жители Пармы и считали его хорошим епископом, ибо он не разбазаривал епископское имущество, а скорее собирал его и хранил. Он был другом моего отца, господина Гвидо де Адам, и разговаривал с ним из окна своего дворца, и посылал ему подарки, как я не раз видел своими глазами. Он любил брата моего Гвидо, но после того как Гвидо вступил в орден братьев-миноритов, он перестал заботиться о нем. До этого епископом был господин Обиццо из генуэзской Лаваньи; он был, как говорят, прекрасным человеком и честным, и был дядей господина нашего папы Иннокентия IV. Но я не припоминаю, чтобы я его когда-либо видел. После Грации епископом был некий Григорий, римлянин, который жил недолго и умер в Мантуе еретиком, преданным анафеме. Ибо когда ему во время болезни принесли причаститься тела Христова, он не пожелал его принять, говоря, что нисколько не признает такого вероисповедания. Его спросили, зачем он принял епископство. На это он ответил, что принял сан ради богатства и почестей; так он и скончался, не причастившись. После него епископом был магистр Мартин родом из Колорно, из не очень известной семьи. После него – Бернард Вицио, о котором, помнится, я говорил выше, как и о последующих. После Бернарда был господин Альберт ди Сан-Витале, племянник папы Иннокентия IV. Затем был избран по церковному праву и доброму согласию магистр Иоанн ди донна Рифида, архипресвитер кафедрального собора, но появился господин Обиццо, епископ Триполитанский, также племянник вышеупомянутого папы, брат вышеупомянутого Альберта, и устранил его, и он до сих пор жив и удерживает епископство, «пока не будет взят от среды удерживающий теперь» (2 Фес 2, 7). Сегодня, когда мы об этом пишем, идет год 1283, день святого Лаврентия, вторник. А что будет с епископами пармскими впредь, один Бог ведает. /f. 236d/

О родне господина Гиберто да Дженте

Итак, в вышеупомянутом году, а именно в 1233, господин Эджидиоло ди донна Аньезе из Пармы был в Реджо подеста; и в этом году впервые там была отчеканена местная монета; и господин Николай, епископ Реджо, был еще жив. Я видел этого господина Эджидиоло, поскольку мы из одного и того же города. Что касается имени, то их у него было два. Его звали «ди донна Аньезе» или по матери или по жене, ибо она была влиятельной госпожой, и даже некий мост в Парме получил название и стал называться мостом госпожи Эджидии де Палуде, поскольку она распорядилась построить его; и теперь жители Пармы делают его еще лучше, чтобы он был из камня[332]332
  Каменный мост в Парме начали строить в 1283 г. и закончили в 1284 г. См. ниже, с. 575; Annales Parmenses maiores // MGH SS. Т. 18. P. 698.


[Закрыть], а не из дерева. Этот господин назывался также да Дженте, так как, когда он был в заморских краях, то в дружеской беседе, упоминая о войсках, часто повторял: «Так делали у нас в роду»[333]333
  В лат. оригинале: «Gens nostra ita fecit». Лат. «gens» – «род», «племя», «народ», отсюда прозвище «de Gente», ит. «da Gente».


[Закрыть]. Об этом я узнал от господина Герарда Рангони из Модены, который был братом-миноритом. Далее, у господина Эджидиоло да Дженте было два брата. Первым из них был господин Тедальдо; когда я был маленьким, я видел его уже очень дряхлым и состарившимся днями старцем, и у него было семь сыновей, за одним из которых, господином Манфредо, была замужем моя сестра Каракоза, которая по смерти мужа своего похвально закончила жизнь в пармском монастыре ордена святой Клары. Вторым был господин Беретта, прекрасный рыцарь, храбрый и сильный воин; он был такого высокого роста, что женщины и мужчины дивились на него. Кроме того, господин Эджидиоло был отцом господина Гиберто да Дженте, о котором мы расскажем в своем месте[334]334
  См. ниже, с. 485–490.


[Закрыть]. И когда господин Эджидиоло в упомянутом году был подеста в Реджо, /f. 237a/ началось движение, называемое «Аллилуйей».

О времени «Алмлуйи»

На какое-то время наступила «Аллилуйя»[335]335
  О движении «Аллилуйя» см.: Карсавин Л. П. Очерки религиозной жизни в Италии XII–XIII вв. СПб., 1912. Гл. 14: «Аллилуйя и флагелланты»; Гуковский М. А. Итальянское возрождение. Л., 1990. С. 32.


[Закрыть]. Так потом назвали это время, время спокойствия и мира, когда совсем было отброшено оружие войны, время удовольствия и радости, веселья и ликования, славы и торжества. И конные и пешие, горожане и поселяне, «юноши и девицы, старцы и отроки» (Пс 148, 12) распевали кантилены и божественные лауды. Сие благочестивое движение было во всех городах Италии. И я видел, как в моем городе Парме каждый квартал хотел иметь свое знамя по случаю устраиваемых шествий, и на знамени своем изображение мученичества своего святого; например, изображение того, как сдирали кожу с блаженного Варфоломея, было на знамени того квартала, где находилась его церковь. Так было и у других. Кроме того, из селений в город приходили со знаменами большие группы мужчин и женщин, отроков и отроковиц, чтобы слушать проповеди и славить Бога. И пели голоса «Бога, а не человека» (Деян 12, 22), и ходили люди во спасении, так что, казалось, исполнилось известное пророчество: «Вспомнят, и обратятся к Господу все концы земли, и поклонятся пред Тобою все племена язычников» (Пс 21, 28). И были у них в руках ветви и зажженные свечи. И проповедовали вечером, и утром, и в полдень согласно пророчеству: «Вечером и утром и в полдень буду умолять и вопиять, и Он услышит голос мой, избавит в мире душу мою от восстающих на меня, ибо их много у меня» (Пс 54, 18–19). И останавливались в церквах и на площадях и воздевали руки к Богу, чтобы восславить Его и благословить во веки веков; и не могли прекратить прославление Бога, так как были опьянены любовью к Богу. И блажен был тот, кто мог делать больше добра и славить Бога. И в них не было никакого гнева, никакого волнения, никакого спора, никакой неприязни. Все они делали /f. 237b/ мирно и благожелательно, так что, казалось, исполнилось известное пророчество, Ис 65, 16: «Потому что прежние скорби будут забыты и сокрыты от очей Моих». И неудивительно. Ибо они испили от вина сладости Духа Божия, вкусив который, «теряют вкус к плоти»[336]336
  Часто встречаемое изречение Бернарда Клервоского. См. прим 230.


[Закрыть]. Посему проповедникам дается совет, Притч 31, 6–7: «Дайте сикеру погибающему и вино огорченному душею; пусть он выпьет и забудет бедность свою и не вспомнит больше о своем страдании». К вышесказанному подходит то, что говорит Иеремия в Плаче, 3, 40–41: «Испытаем и исследуем пути свои, и обратимся к Господу. Вознесем сердце наше и руки к Богу, сущему на небесах». Воистину так они и делали, как я видел своими глазами, и выполняли то, что предписывает Апостол, 1 Тим 2,8: «Желаю, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения». И так как говорит Мудрец в Притчах, 11, 14, что «при недостатке попечения падает народ», то, чтобы ты не подумал, что они будут без руководителя, расскажем о руководителях этих сходок.

О брате Бенедикте, начавшем славить Бога во время «Аллилуйи»

Итак, вначале пришел в Парму брат Бенедикт, которого называли братом Корнетта[337]337
  Прозвище Корнетта (от ит. cornetta – «рожок, корнет», в совр. ит. «корнет-а-пистон»), видимо, было дано брату Бенедикту от той трубы, которую он носил с собой. Так же он назван и в «Пармских анналах». См.: Annales Pannenses maiores // MGH SS. Т. 18. Р. 668.


[Закрыть], человек простой и необразованный, но весьма безупречной и честной жизни. Я его видел и близко его знал сначала в Парме, а затем в Пизе. Ведь он был из долины Сполето, то есть из римских краев. Он не состоял ни в одном ордене, но жил сам по себе, стараясь быть угодным лишь Богу. Он был хорошим другом братьев-миноритов. Он казался как бы вторым Иоанном Крестителем, который предъидет пред Господом, «дабы представить Господу народ приготовленный» (Лк 1, 17). Он носил [круглую] армянскую шапочку, у него была длинная черная борода, и была еще бронзовая или медная небольшая труба; когда он в нее трубил, она звучала ужасающе, но не без приятности. Подпоясан он был кожаным поясом[338]338
  Библейское выражение. Ср. 4 Цар 1, 8. Оно встречается и в Евангелии от Матфея (об Иоанне Крестителе), 3, 4 и у Марка 1, 6.


[Закрыть]; одеяние /f. 237c/ на нем было черное, как киликийский мешок[339]339
  Киликийский мешок – вретище, власяница из грубой козьей шерсти.


[Закрыть], и длинное, до пят. На его облачении, сшитом наподобие накидки, спереди и сзади был большой крест, широкий, длинный и красный, спускавшийся от шеи до пят, как обычно бывает на священнических ризах. Вот в таком одеянии он ходил со своей трубой и проповедовал в церквах и на площадях и славил Бога, а за ним следовала великая толпа отроков, часто с ветвями и зажженными свечами в руках. Я со стены епископского дворца, который в то время строился, много раз видел его, проповедующего и славящего Бога. И начинал он восхваление свое такими словами, произнося их на простонародном языке: «Да будет славен, благословен и возвеличен Отец!» И отроки громко повторяли сказанное им. А затем он повторял те же самые слова, прибавляя: «Сын!» И отроки подхватывали и пели те же слова. Потом он в третий раз повторял те же слова, прибавляя: «Дух Святой!» И заканчивал словами: «Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!» Затем он трубил [в свою трубу] и приступал к проповеди, говоря какие-то хорошие слова во славу Божию. И только в конце проповеди славил Святую Деву так:

 
Радуйся, Богородица, – кроткая благочестивица,
о, благодатная Дева пресветлая!
Господь с тобою, и ты пребудь со мною!
Благословенна в женах ты, зане родила ты
людям мир и ангелам славу!
И благословен плод чрева твоего,
Который, дабы мы соделалисъ сонаследниками Его,
осенил нас благодатию и т. д.
 

Об обычных проповедниках, которые во времена «Аллилуйи» стали знаменитыми, и прежде всего о тех, которые вышли из ордена братьев-проповедников. О брате Иоанне из Виченцы и о канонизации блаженного Доминика

Теперь расскажем об обычных проповедниках, которые в то благочестивое время стали знаменитыми, и прежде всего о двух братьях из ордена проповедников, а именно: о брате Иоанне /f. 237d/ Болонском, который был родом из Виченцы[340]340
  Иоанн Виченцский во времена «Аллилуйи» проповедовал мир в Тревизо, Фельтре, Беллуно, Канильяно. О нем пишет хронист Роландин Падуанский, сообщая, что в Падуе его ждали, как «ангела мира» (Rolandini Patavini Chronica // MGH SS. Т. 19. Р. 58). О его проповеднической деятельности см. также: Godi А. Annales Vicentini. Ed. Muratori // MGH SS. T. 8. P. 80; Карсавин Л. П. Очерки религиозной жизни в Италии XII–XIII вв. С. 529 и сл.


[Закрыть], и о брате Якобине Реджийском, родом из Пармы. Блаженный Доминик[341]341
  См. прим. 126.


[Закрыть] тогда еще не был канонизирован, а был сокрыт под землею, как поется в секвенции:

 
Семя скрыто под землею,
И звезда объята тьмою,
Но Творца веление
Прах Иосифа прославит
И звезду сиять заставит
Людям во спасение.
 

И обнаружили, что святой Доминик сокрыт под землею 12 лет, и о его святости не было никакого упоминания, но стараниями вышеупомянутого брата Иоанна, который в то благочестивое время в Болонье был наделен благодатью проповедовать, канонизация Доминика свершилась[342]342
  Перенесение праха Доминика братом Иоанном было осуществлено 24 мая 1233 г.; 13 июля 1234 г. папа Григорий IX объявил о канонизации Доминика и о причислении его к лику святых. См.: Potthast А. Regesta Pontificum Romanorum. Berolini, 1874. № 9489.


[Закрыть]. Помощь в этой канонизации оказал епископ Моденский, впоследствии названный кардиналом Гульельмом, и был он из Пьемонта; я видел в церкви братьев-миноритов, как он читал проповедь и служил мессу в Страстную пятницу в Лионе, когда там были папа Иннокентий и курия. Он-то, будучи другом братьев-проповедников, прельстил их, сказав: «Раз у братьев-миноритов есть свой святой, так пусть же и у вас будет свой святой, даже если вам придется сделать его из соломы». А сей брат Иоанн был малообразованным и тщился творить чудеса. Большую проповедь он произнес в то время между Кастеллеоне и Кастельфранко.

О брате Якобине из Пармы, прозванном Реджийским, и о его деяниях

А брат Якобин Реджийский, родом из Пармы, был человеком образованным, лектором богословия и даровитым, красноречивым и изящным проповедником; он был живым, радушным, милосердным, общительным, любезным, благородным и щедрым человеком; и однажды мы были товарищами в путешествии от Пармы /f. 238a/ до Модены и были вместе днем и ночью; и хотя это было во время большой войны, тем не менее у меня был свой попутчик, а у него свой. Сей Якобин в то упомянутое благочестивое время имел великую благодать проповедничества и совершил много благих дел. Действительно, в вышеупомянутом году в городе Реджо начали строить церковь Иисуса Христа братьев-проповедников, и в день святого Иакова [25 июля] был заложен первый камень, освященный господином епископом Николаем. Для выполнения названной работы приходили жители Реджо, мужчины и женщины, как малые, так и великие, как конные, так и пешие, как селяне, так и горожане, и на своих спинах, облаченных в беличий мех и тафту, они приносили камни, песок и известь; и счастлив был тот, кто мог принести больше. И они сделали все фундаменты для домов и церкви, и возвели часть стен, а на третий год закончили всю работу. И брат Якобин надзирал за правильным выполнением работ. Сей брат Якобин произнес большую проповедь между Калерно и Сант’Иларио в Пармском епископстве в нижней части дороги. На этой проповеди присутствовало великое множество мужчин и женщин, отроков и отроковиц из Пармы и Реджо, с гор и из долин, или равнин, и из разных деревень. И некая бедная женщина, будучи на сносях, родила там мальчика. Тогда по молитвам и просьбе брата Якобина многие принесли этой бедной женщине всякое добро. В самом деле, одна женщина дала ей сандалии, другая – рубашку, третья – одежду, а четвертая – пеленки. И нагрузили этим ослика, и сверх того мужчины дали ей сто имперских солидов. И тот, кто находился там и был очевидцем, рассказывал мне обо всем этом много времени спустя, когда я вместе с ним проходил /f. 238b/ через эту местность. Кроме того, об этом же я узнал и от других.

О том, что брат Герард из Модены явился после смерти своей брату Якобину из Пармы

Когда сей брат Якобин болел, находясь в болонском монастыре, и сидел в полдень в больничном покое и бодрствовал, ему явился брат Герард из Модены из ордена братьев-миноритов в день смерти своей и дружески с ним заговорил, сказав: «Я в славе Божией, к которой Христос тебя скоро призовет, дабы ты получил от него полную награду за твой труд, и ты будешь вечно пребывать с Тем, Кому ты преданно служил». Сказав это, брат Герард исчез. А брат Якобин поведал братьям своим о своем видении, и возрадовались они. И случилось с братом Якобином так, как сказал брат Герард, ибо через несколько дней он опочил во Господе. Прах его предали погребению в Мантуе.

А брат Иоанн из Виченцы, о котором мы упоминали выше, встретил последний день своей жизни в Апулии.

О брате Варфоломее из Виченцы

Во время того благочестия, названного «Аллилуйей», у братьев-проповедников в Парме был также брат Варфоломей из Виченцы, сделавший много добра, чему я был очевидцем; и был он человеком добрым, скромным и честным. И спустя много времени он стал епископом в своих краях и построил замечательный монастырь для своей братии, у которой прежде там не было обители.

О проповедниках ордена братьев-миноритов и прежде всего о брате Льве, которому явился хозяин некоего приюта по своей смерти

А у братьев-миноритов был брат Лев из Милана, знаменитый и великолепный проповедник и великий гонитель, опровергатель и победитель еретиков. Он в течение многих лет был провинциальным министром в ордене братьев-миноритов, а позже – архиепископом Миланским. Сей Лев был великого /f. 238c/ сердца человек и такой отваги, что однажды он один со знаменем пошел впереди войска миланского, выступившего против императора, и, перейдя по мосту через реку, долго стоял один со знаменем в руках, но миланцы за ним не последовали через реку, ибо видели, что войско императора приготовилось к сражению. Вот этот-то брат Лев выслушал исповедь хозяина некоего миланского приюта, мужа известного и считавшегося человеком великой святости. И поскольку наступили последние дни его земного страдания, то есть он умирал, Лев заставил его пообещать, что после своей кончины тот явится к нему и расскажет о своем состоянии. И тот охотно пообещал. Вечером по городу разнесся слух о его кончине; брат Лев попросил двух братьев – особых товарищей, которые при нем состояли, так как он был еще провинциальным министром, – провести этот вечер с ним в уединенном месте сада в каморке садовника. Когда они бодрствовали втроем, на брата Льва напала сонливость, и, желая соснуть, он попросил товарищей разбудить его, если они что-нибудь услышат. И вот вдруг они услышали, что тот человек приближается со стенаниями и сильными рыданиями, и увидели они, что он падает с неба, словно огненный шар; и обрушился он на крышу каморки, как коршун на утку. От этого шума и от толчка братьев пробудился Лев. Поскольку тот [упавший с неба] часто и жалобно повторял: «Увы! Увы!» – брат Лев спросил у него, как он себя чувствует. Тот ответил, что он проклят за то, что он в пылу негодования позволял детям, рожденным от тайного сожительства и подброшенным в приют, умирать /f. 238d/ некрещеными, ибо видел, что из-за таких подкидышей приют впадает в затруднения и несет большие расходы. И когда брат Лев спросил его, почему он не признался в этом грехе на исповеди, тот ответил, что то ли потому, что забыл, то ли потому, что не думал, что в этом нужно исповедоваться. На это брат Лев ему сказал: «Поскольку тебе нечего делать у нас, уходи от нас и ступай своей дорогой!» И тот удалился, стеная и вопя. Да, сей брат Лев в то благочестивое время, названное позже «Аллилуйей», много потрудился и совершил немало добрых дел.

Об одном проповеднике из Падуи, предсказавшем падение некоей башни, и так оно и случилось. О другом, предсказавшем подобное, и о том, что так оно и произошло

Был другой брат-минорит из Падуи, который в то благочестивое время совершил много добрых дел. Когда он на каком-то празднике произносил проповедь в Комо, а некий ростовщик строил каменную башню, брат, которому мешали крики работавших, сказал собравшемуся народу: «Предсказываю вам, что к такому-то времени эта башня упадет и разрушится до основания». Случилось так, как предсказал брат, и это посчитали за великое чудо. Об этом говорит сын Сирахов, 37, 18: «Душа человека иногда более скажет, нежели семь наблюдателей, сидящих на высоком месте для наблюдения». То же, Притч 17, 16: «Кто высоким делает свой дом, тот ищет разбиться». Сродни этому и другие примеры пророчеств предсказавшего падение башни: о детеныше сверчка, и о трех тыквах, и о мышке в тыкве. Все это он говорил случайно и неожиданно, и потому его назвали прорицателем.

В то упомянутое благочестивое время был также брат Герард из Модены из ордена братьев-миноритов, совершивший много замечательных дел и добрых поступков, как я видел собственными глазами. До этого, когда он жил в миру, он назывался Герардо Малетта. Он происходил от влиятельных и богатых родителей, а именно, от Боккобадати. Сей Герард был одним из первых братьев ордена миноритов, /f. 239a/ но не из а числа двенадцати[343]343
  Имеются в виду первые братья меньшие, собранные Франциском еще до того, как папа Иннокентий III одобрил Устав ордена. Имена первых братьев меньших перечислены в сочинении: «Speculum s. Francisci». Venetiis, 1504, f. 87 и в «Analecta Franciscana». III. P. 640 sq.


[Закрыть]. Он был близким другом блаженного Франциска и иногда бывал его спутником. Был он весьма воспитанным человеком, милосердным и щедрым, благочестивым и добродетельным, и очень услужливым, сдержанным в речах и во всех делах своих. Был он малообразованным, но говорил хорошо и был замечательным и приятным проповедником. У него было желание исходить весь мир. Это он просил брата Илию, генерального министра ордена братьев-миноритов, чтобы меня приняли в орден, и тот внял ему в Парме в лето Господне 1238. Однажды я был его товарищем в путешествии.

О том, что жители Пармы во время того благочестия поставили брата Герарда из Модены своим подеста, предоставив ему полную власть в своем городе

В то упомянутое благочестивое время жители Пармы предоставили Герарду полную власть в Парме[344]344
  См.: Annales Parmenses maiores // MGH SS. T. 18. P. 668, где приведены изданные Герардом многочисленные статуты: Statuta communis Parmae. I, 1. Р. 3, 5, 10, 42 sqq., 198–200, 271, 290, 292 sqq., 301 sqq., 312–314, 320.


[Закрыть], лишь бы он был у них подеста и привел к согласию враждующие стороны. И ему удалось привести к миру несогласных. Тем не менее при составлении какого-то мирного соглашения он подвергся навету, приведя в сильное раздражение господина Бернардо ди Роландо Росси, родственника господина нашего папы Иннокентия IV, из-за того, что не в полной мере удовлетворил каких-то его друзей. Ведь брат Герард был очень привержен императору. И однако, как говорит Господь, Мал 2, 6: «В мире и правде он ходил со Мною и многих отвратил от греха».