Текст книги "Хроника"

Автор книги: Салимбене Пармский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 96 страниц)

О жестокостях Эццелино да Романо, и как он в один день велел сжечь одиннадцать тысяч падуанцев

Далее. В остальной части Марки – в Падуе, Виченце и Вероне – правил брат этого Альберико, господин Эццелино. Он был истинно орудием диавола и сыном беззакония. Однажды[1573]1573
  В 1256 г.


[Закрыть] на поле Святого Георгия в Вероне, где я как-то был[1574]1574
  Неизвестно, когда.


[Закрыть], он велел сжечь одиннадцать тысяч падуанцев в одном большом доме, в котором он держал их, плененных и закованных[1575]1575
  Rolandinus Patavinus (IX, 8; X, 11) передает, что Эццелино поместил 11 тысяч падуанцев в тюрьмы, где одни были повешены, другие сожжены, третьи обезглавлены, и лишь 200 из них возвратились в Падую (MGH SS. Т. XIX).


[Закрыть]; и, пока они горели, он со своими рыцарями устроил вокруг них турнир, сопровождаемый пением; он был наихудшим человеком в мире. Я действительно не верю, что от начала мира вплоть до наших дней был еще столь же дурной человек. Все так трепетали перед ним, как трепещет «тростник, колеблемый в воде» (3 Цар 14, 15), и не без причины. Живущий сегодня не был уверен в завтрашнем дне. Отец искал гибели сыну, а сын – отцу или кому-либо из своих близких, чтобы понравиться Эццелино. Он уничтожил в Тревизской марке всех самых влиятельных и лучших, и могущественных, и богатых, и знатных, и он делал женщин неспособными к деторождению и заключал их с сыновьями и дочерьми в темницы, и они там погибали от голода и горя. Он убил многих монахов и многих долго держал в темницах, как из орденов братьев-миноритов и проповедников, так и из других орденов. И исполнилось то, о чем говорит Писание, Дан 7, 25: «Будет ... угнетать святых Всевышнего» и т. д. Ни Нерон, ни Деций, ни Диоклетиан, ни Максимиан не были подобны ему в злодействе, и ни Ирод, ни Антиох, которые были худшими в мире людьми[1576]1576
  Нерон, Деций, Диоклетиан, Максимиан – римские императоры, известные своими гонениями на христиан. Ирод – царь Иудейский, приказавший уничтожить в Вифлееме всех младенцев мужского пола, чтобы погубить недавно родившегося Иисуса Христа (см.: Мф 2, 16–19). Антиох – имеется в виду Антиох IV Эпифан, сирийский царь из династии Селевкидов (175–164 гг. до P. X.), проводивший политику насаждения эллинской культуры и культов греческих богов в своем царстве; это привело к восстанию в Иерусалиме в 170–168 гг. до P. X., закончившемуся жестокой расправой с жителями города и разграблением Иерусалимского храма (см.: 1 Мак 1).


[Закрыть]. Поистине эти два брата были двумя демонами, и о любом из них я мог бы написать большую книгу, если бы было достаточно /f. 362a/ времени и у меня был бы пергамен. «Да изгладятся они из книги живых и с праведниками да не напишутся» (Пс 68, 29), поскольку сказано, Иер 17, 13: «Господи, ... все, оставляющие Тебя, посрамятся; „отступающие от Меня будут написаны на прахе, потому что оставили Господа, источник воды живой“». Так вот, умирая[1577]1577
  Он умер в 1260 г.


[Закрыть], Альберико покаялся наилучшим образом. Эццелино же никогда не обратился к Богу, так что исполнилось слово Господа, что «один берется, а другой оставляется», Мф 24, 40. В этом проявилось великое милосердие Божие, ибо Он принял даже такого человека в смерти его.

После Эццелино власть в Вероне перешла к некоему Мастино, и был он веронцем; но через какое-то время его жизнь оборвалась от руки убийц[1578]1578
  26 октября 1277 г.


[Закрыть]. А граф ди Сан-Бонифачо, который должен был править в Вероне, скитался, как я сам видел, по свету. И он был полностью на стороне Церкви, добрый и святой человек, мудрый и добродетельный, и сильный, и хорошо владеющий оружием, и опытный в военном деле. И отец его господин Риччардо, и сам господин Лодовико, и старший сын Винчигуерра.

Далее. В Римини правил господин Малатеста, который всегда верно и честно защищал интересы Церкви. В Форли правил господин Гвидо, граф ди Монтефельтро; он был мужем воинственным, опытным в военном искусстве и в сражениях одержал много побед над болонцами, которые были на стороне Церкви. В течение многих лет, во время большой войны, он правил в Форли, но в конце концов и он, и жители Форли перешли на другую сторону, потому что папа Мартин IV проявил упорство и решительность в этой войне, желая одержать полную победу над Форли. Поэтому, когда /f. 362b/ господин Бернард, кардинал римской курии, прибыл легатом в Романью, и жители Форли сдались ему[1579]1579
  В 1283 г.


[Закрыть], он отправил господина Гвидо, графа ди Монтефельтро, в ссылку, сначала в Кьоджу, затем в Ломбардию, в город Асти. Тот смиренно подчинился и жил там.

В Равенне правил со стороны Церкви господин Паоло Траверсари, человек знатный, богатый и могущественный, благородный и мудрый. С другой стороны, со стороны Империи, – некий Анастазио. Затем, после правления Паоло Траверсари[1580]1580
  Умер в 1240 г., 10 августа.


[Закрыть], в Равенне правил господин Томмазо да Фолиано из Реджо, которого папа Иннокентий IV сделал графом Романьи за то, что он держал его сторону, и был он женат на внучке господина Паоло, а именно на дочери его сына[1581]1581
  Гульельмо.


[Закрыть], по имени Траверсария; папа узаконил ее право на наследование. После смерти господина Томмазо ее взял в жены Стефан, сын короля Венгрии[1582]1582
  Андрея (Андраша) II. Годы правления: 1205–1236.


[Закрыть], и правил в Равенне. После его смерти объявился некий Гульельмо из Апулии[1583]1583
  Примерно в 1265 г.


[Закрыть], приведший с собой какую-то женщину; он называл ее своей женой и дочерью господина Паоло Траверсари из Равенны, которую император держал в Апулии в качестве заложницы. И он правил много лет, имея полную власть над всеми владениями господина Паоло Траверсари. И считали, что как муж, так и жена достигли всего этого путем лжи и обмана; и он не был на стороне Церкви, и поэтому был изгнан вместе со своей женой из Равенны и из владений, которые он занял[1584]1584
  Это случилось в 1275 г., но в 1279 г. Гульельмо возвратился в Равенну.


[Закрыть].

В Фаэнце со стороны Церкви правили Альбергетти, которые назывались также Манфреди. Среди них выделялся господин Уголино Буццола и его сын, брат Альберик из ордена «веселых братьев»[1585]1585
  «Веселые братья», fratres gaudentes – братство, затем орден рыцарей Девы Марии. «Веселыми братьями» их прозвали в народе, как отмечает Салимбене, за их эгоизм и лицемерие. Они приняли это название, которое стало как бы их официальным наименованием (хотя в папских буллах оно не встречается ни разу). Папа Урбан IV в 1261 г. утвердил этот орден на следующих условиях: братья обязуются не принимать на себя никаких общественных должностей, кроме как по поручению Церкви, освобождаются от повинностей и податей. Привилегированное положение ордена (среди членов которого было много состоятельных людей) не могло не раздражать коммуны; отсюда – обвинение в эгоизме. Обвинение в лицемерии, очевидно, было вызвано деятельностью «веселых братьев» во Флоренции в 1266 г., направленной на выполнение поручения папы: под видом примирения гвельфов и гибеллинов обеспечить уничтожение партии последних. Данте в своей «Божественной комедии» поместил нескольких «веселых братьев» в ад: среди лицемеров – выполнявших поручение папы Лодеринго дельи Андало (которого Салимбене называет основателем ордена) и Каталано («Ад», XXIII); среди изменников – Альберико из рода Альбергетти («Ад», XXXIII, 109 и сл.).


[Закрыть]. Со стороны Империи – господин Аккаризио и его сын, /f. 362c/ господин Гвидо де Аккаризи.

О Тебальделло, который дважды предал свой город Фаэнцу

Впоследствии сторонников Церкви в Фаэнце связывали с именем Дзам-брази, и было их двое из этого рода, а именно брат Дзамбразин, который был из ордена «веселых братьев» и сейчас таковым является, и Тебальделло, его незаконнорожденный брат. И считалось, что он – человек храбрый, благородный и богатый, так как брат его Дзамбразин, законный сын, поровну разделил с ним наследство. Он дважды предал свой город Фаэнцу: в первый раз он сдал ее жителям Форли[1586]1586
  В 1274 г. партия Ламбертацци, изгнанная из Болоньи, вместе с жителями Форли овладела Фаэнцей, изгнав оттуда сторонников Церкви.


[Закрыть]; я как раз в то время жил там; во второй – он вернул его Церкви[1587]1587
  В 1280 г., 12–13 ноября.


[Закрыть]. И вскоре он погиб во рву города Форли[1588]1588
  В 1282 г., 1 мая.


[Закрыть], захлебнувшись вместе со своим боевым конем и многими другими людьми.

В Имоле со стороны Церкви главными были Нурдули. Со стороны же Империи – Угуччоне деи Биньели, которого король Карл, в ходе столкновения с принцем Манфредом[1589]1589
  В 1266 г.


[Закрыть], пленил и велел казнить. Его место в Имоле занял его брат Джованни деи Биньели. Кроме того, в горах главным среди сторонников Империи был Пьетро Пагано, славный, знаменитый, опытный в военном деле; он жил в замке, который назывался Сузинана[1590]1590
  В окрестностях Флоренции.


[Закрыть]. У него была хорошая жена, госпожа Диана, и хорошая сестра, госпожа Галла Плачидия. Обе они были моими духовными дочерьми. В Конио правил граф Бернардино, влиятельный и могущественный, и сторонник Церкви. Граф же Руджеро да Баньякавалло был главным среди сторонников Империи в Равенне; это был проницательный человек, хитрый и ловкий, и лицемер, и коварная лиса. Он был моим знакомым. У него была одна-единственная дочь и не было сыновей; когда он умирал, то сказал, что хочет выдать ее замуж за человека, который держал бы его сторону. /f. 362d/ Когда брат Гирардин Гуаленго сказал ему, что сейчас не время для шуток, он ему ответил: «Почему? Разве я уже не человек?» Брат сказал ему: «Господин, конечно, вы – человек, но в момент смерти вы должны всем простить и не должны держать ничью сторону, кроме Бога, как говорит Пророк: „Господь есть часть наследия моего и чаши моей, Ты держишь жребий мой“ (Пс 15, 5)». Также в Романье со стороны Империи имел влияние граф Таддео ди Бонкомпаньо. Он был стар и вступил в орден братьев-миноритов. Также какое-то время был сторонником Империи господин Якопо ди Бернардо, но после того как император обезглавил его сына, он перешел на сторону Церкви и впоследствии вступил в орден братьев-миноритов.

Как в Романье, так и в Ломбардии было много знатных и могущественных людей и со стороны Империи, и со стороны Церкви, которые были бы достойны упоминания, если бы были добрыми и любили и себя, и Бога.

В Болонье сторонников Церкви называли Джереми, а сторонников Империи – Ламбертацци. Среди них был выдающийся человек, господин Кастеллано дельи Андало, но он умер жалкой смертью, поскольку в междоусобном сражении он был взят в плен болонскими сторонниками Церкви[1591]1591
  В 1274 г., в мае.


[Закрыть]; они поместили его, заковав, во дворце коммуны. И Джереми изгнали Ламбертацци из Болоньи[1592]1592
  2 июня.


[Закрыть], и те отправились тогда жить в Фаэнцу; и с течением времени они были изгнаны также и из Фаэнцы, когда Тебальделло вернул ее Церкви[1593]1593
  См. прим. 1586.


[Закрыть]. Этот город, а именно Болонья, в конце концов «выпил чашу ярости» Божией, «выпил до дна» (Ис 51, 17), чтобы невзначай он не захотел хвастаться своей правотой и насмехаться над другими городами, которые уже ранее выпили из чаши ярости Божией, Его ярости и негодования. Если же в городе были убийцы, и не превосходил /f. 363a/ их

[О причине разрушения Болоньи и о том, что не следует брать проценты или дары, и о других грехах]

………………………………………………………………. /f. 364a/ В Кремоне сторонников Церкви звали Капеллини или Капеллетти. Тех же, кто был на стороне Империи, звали Барбарази. В «Книге равеннских архиепископов» я читал многократно, то есть «не раз, и не два» (4 Цар 6, 10): «Придут бритобородые. Будут очень свирепствовать»[1594]1594
  Салимбене пытается найти связь между фамилией Барбарази (Barbarasi) и словами в тексте «Книги равеннских архиепископов» barba rasi (по-итальянски barba «борода», rasi «бритые»).


[Закрыть]. И не ясно, надо ли относить это к ним или к тем, кто придет позже. Во всяком случае, они очень свирепствовали, когда ввели императора в Ломбардию и в Кремону, когда изгнали из Кремоны сторонников Церкви, когда с их помощью император и его окружение долго вели войну в Ломбардии; и они «умножили зло на земле» (1 Мак 1, 9), которое и до сих пор не кончается и, кажется, не кончится. В Парме, после разрушения Виттории и бегства Фридриха, любого, кто не был твердым сторонником Церкви, называли ди Малафучина, что означало «из дурной мастерской», как если бы он имел поддельные фальшивые деньги, и его распознавали, как пестрого быка. Об этом Мудрец говорит, Притч 27, 19: «Как в воде лицо – к лицу, так сердце человека – к человеку». В чем причина? Послушай, Сир 13, 31–32: «Сердце человека изменяет лицо его или на хорошее, или на худое. Признак доброго сердца и доброе лицо найдешь нелегко и с большим трудом»[1595]1595
  В синод. пер. стих Сир 13, 32 выглядит следующим образом: «Признак сердца в счастье – лицо веселое, а изобретение притчей соединено с напряженным размышлением».


[Закрыть]. Об этом говорит Иоанн, 3, 31: «Сущий от земли земной и есть и говорит, как сущий от земли». Об этом Ис 29, 4: «С земли будешь говорить, и глуха будет речь твоя из-под праха». Также и Господь говорит, Лк 6, 45: «От избытка сердца говорят уста». Об этом говорится, 1 Ин 4, 5: «Они от мира, потому и говорят по-мирски, и мир слушает их». Подобным образом те, что были сторонниками Империи в то время, /f. 364b/ не могли удержаться и не говорить о ней, и их тотчас узнавали по их речам, как было сказано Петру, Мф 26, 73: «Точно и ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя». Так было в то время с теми, кто говорил в защиту Империи.

О том, что пармцы заключили между собой мир после смерти императора, но недолго длился этот мир

По прошествии времени пармцы, которые жили в Борго Сан-Доннино и были сторонниками Империи, попросили пармцев, своих сограждан, которые жили в городе и были сторонниками Церкви, чтобы те, ради любви к Богу и блаженной преславной Деве Марии, удостоили их принять в город, потому что они хотели заключить с ними мир. Ведь император уже умер. И те заключили с ними мир и впустили их в город[1596]1596
  20 мая 1253 г. См.: Affo. Storia della cittae di Parma. III. P. 396 sqq., № 84; ср.: Annales Placentini Gib. P. 507; Annales Parmenses maiores. P. 676.


[Закрыть], как я видел своими глазами. А эти, видя свои разрушенные дома (ведь так прежде и они поступали с теми, кто был на стороне Церкви, когда их изгоняли), захотели свести счеты и стали оскорблять сторонников Церкви. И видя, что Уберто Паллавичини правит в Кремоне и во многих других городах, они замыслили передать ему власть в Парме, к чему он стремился всеми силами, и хотели вообще изгнать сторонников Церкви и нанести им такой удар, чтобы они никогда больше не могли вернуться в Парму. Зная об этом, пармцы трепетали, «как тростник, колеблемый в воде» (3 Цар 14, 15), и многие начали припрятывать, что у них было самого ценного. Я тоже спрятал свои книги, поскольку я в то время жил в Парме. Многие пармцы, которые были сторонниками Церкви, даже собирались добровольно покинуть Парму, чтобы, когда придет Паллавичини, он не смог обмануть их и захватить их имущество. Но «Господь возбудил несогласие» (2 Пар 20, 22) и злобу одних против других, по слову Писания, Сир 27, 32: «Уловлены /f. 364c/ будут сетью радующиеся о падении благочестивых, и скорбь измождит их прежде смерти их». Также Притч 29, 8: «Люди развратные возмущают город, а мудрые утишают мятеж». А также: «При умножении нечестивых умножается беззаконие; но праведники увидят падение их» (Притч 29, 16).

О Джованни Барисселло, который был «мудрый бедняк, и ... спас своею мудростью ... город» (Еккл 9,15)

Итак, пока в Парме множились слухи о готовящемся прибытии Паллавичини, а он вопреки ожиданиям так и не пришел, потому что начинал плести другие сети (ведь он предполагал прежде захватить Колорно и Борго Сан-Доннино, как он и сделал[1597]1597
  Борго Сан-Доннино был захвачен 1 апреля, Колорно – 1 или 2 августа 1266 г. (ср.: Annales Parmenses maiores. P. 680).


[Закрыть], чтобы впоследствии войти в Парму с большим триумфом; когда он захватил и занял эти города, пармским сторонникам Церкви, если бы они покинули Парму, некуда было бы деться; вот так они получили «шах и мат», потому что вскормили змею на своей груди; об этом говорится, Сир 11, 29: «Не всякого человека вводи в дом твой, ибо много козней у коварного»), неожиданно объявился некий муж, который жил в Парме в Кодепонте, между церковью святой Цецилии и церковью святой Марии ордена тамплиеров. Он был портным и звался Джованни Барисселло, и был сыном некоего земледельца из рода Тебальди, которого пармцы называют Медзадро (Испольщик. – Прим. пер.); и он взял в свои руки крест и Евангелие и ходил по Парме к домам сторонников Империи, кого он подозревал, что они хотят отдать Парму Паллавичини, и заставлял их клясться на верность предписаниям господина нашего папы и сторонникам Церкви, И с ним было пятьсот хорошо вооруженных людей, которые сделали его своим капитаном и следовали за ним, «как за» вождем и «предводителем» (Суд 11, 3)[1598]1598
  Этих слов в синод. пер. нет.


[Закрыть]. И многие присягнули Церкви и предписаниям верховного римского /f. 364d/ понтифика, отчасти по доброй воле, отчасти из страха, потому что видели перед собой вооруженных. Кто же не хотел присягать, те уходили от незваного гостя из Пармы и шли в Борго Сан-Доннино, чтобы поселиться там.

О добре, которое пармцы сделали для жителей Борго, и о многократной неблагодарности последних. О разрушении Борго Сан-Доннино смотри ниже, лист 410

Ведь всякий раз, когда в Парме происходил раскол между гражданами, те, которые покидали ее, имели наготове крепость. И жители Борго радовались, если в Парме происходили раздоры. И они были бы еще более рады, если бы увидели ее совершенно разрушенной. Ведь жители Борго никогда не любили Парму, более того, когда Парма вела войну, все наемные солдаты из Ломбардии собирались в Борго Сан-Доннино, чтобы выступить против Пармы, и жители Борго охотно принимали их ради разрушения и поражения Пармы.

Пармцы сделали жителям Борго много добра, как я видел своими глазами, поскольку жил там один год, а именно 1259; в этом году в Италии был величайший мор среди мужчин и женщин, и Эццелино да Романо был схвачен кремонцами и теми, кто был вместе с ними в том же войске. Первое добро заключалось в том, что они ежегодно давали им из Пармы правителя, а именно подеста, и всегда выплачивали половину его содержания. Второе – что в Борго можно было вести всю торговлю начиная от реки Таро, которая находится на расстоянии пяти миль от Пармы, и пармцы ничего не имели против этого; таким образом, они имели десять миль Пармского епископства, а пармцы – только пять. Третье добро состояло в том, что пармцы были их защитниками, если на них нападали жители Пьяченцы или Кремоны, или еще кто-нибудь. Четвертое добро, оказываемое им пармцами, состояло в том, что, хотя в Борго было только два знатных дома, а именно неких Пинкилини и Верцоли, а прочие были простолюдины и /f. 365a/ богатые крестьяне, пармцы отдавали им в жены своих женщин знатного происхождения, а этого не следует недооценивать. Я видел там, думаю, примерно двадцать пармских матрон в алых, отделанных беличьим мехом нарядах. Несмотря на все оказанные им блага, жители Борго оказались неблагодарными по отношению к пармцам. И поэтому справедливо и по заслугам пармцы впоследствии разрушили Борго Сан-Доннино, когда выпал подходящий случай[1599]1599
  В 1268 г.


[Закрыть]. Ибо Мудрец в Притчах говорит, 17, 13: «Кто за добро воздает злом, от дома того не отойдет зло».

Итак, Джованни Барисселло, когда ходил по Парме, заставляя клясться подозреваемых, пришел к дому господина Роландо ди Гвидо Бови, который жил в Кодепонте, рядом с церковью святого Гервасия. И, вызвав его из дома, сказал ему, чтобы тот немедленно, без какого-либо промедления, присягал Церкви, если хочет уцелеть, а иначе пусть убирается из Пармы. А вышеупомянутый рыцарь, господин Роландино ди Гвидо Бови, был сторонником Империи и много раз получал от императора должность подеста; и, видя, что собралось такое множество народа, требующего и угрожающего, он сделал то, о чем говорит Мудрец, Притч 22, 3: «Благоразумный видит беду, и укрывается». И еще, Ис 32, 2: «И каждый из них будет как защита от ветра и покров от непогоды». Итак, он поклялся, сказав: «Я клянусь следовать и подчиняться предписаниям римского понтифика и быть на стороне Церкви в течение всей моей жизни, к стыду самой жалкой и самой дерьмовой партии, какая только есть под небом». Он говорил это о своей партии, а именно партии Империи, потому что они позволили, чтобы он был подвергнут унижению такими людьми. И пармцы, бывшие на стороне Церкви, полюбили его за эти слова, и он не потерял уважения оттого, что так поклялся.

Об освобождении Колорно и о погибшем там господине Манфредино да Каноли, который был капитаном

Итак, /f. 365b/ пармцы захотели в то время вернуть Борго Сан-Доннино, но не смогли, потому что Паллавичини и пармцы, которые ушли из Пармы, заняли его и тщательно охраняли[1600]1600
  Пармцы отступили от Борго Сан-Доннино в апреле 1267 г.; вторично они пытались взять Борго, защищаемый Паллавичини, в июне-июле 1268 г., но тщетно. См.: Annales Parmenses maiores. P. 680 sq.; Annales Placentini Gib. P. 521, 529.


[Закрыть]. Ведь это была крепость, окруженная прочными стенами, а также имеющая большие рвы в предместьях и вокруг. Колорно же они вернули очень быстро[1601]1601
  3–4 августа 1266 г., через два дня после того, как он был захвачен Паллавичини (Annales Parmenses maiores. P. 680).


[Закрыть]; и многие сторонники Империи пали, сраженные мечом. Среди них были Франческо, сын господина Джованни де Пиццолезе, и господин Роландино Гогго из Пармы, и господин Манфредино да Каноли из Реджо, которого Паллавичини сделал капитаном. Он был из рода Манфреди из Модены и был столь красив, что не уступал в этом Авессалому, сыну Давидову[1602]1602
  Ср. 2 Цар 14, 25: «Не было во всем Израиле мужчины столь красивого, как Авессалом».


[Закрыть]. Много там было и других убитых, которые были бы достойны упоминания, но я умалчиваю о них и опускаю их имена ради краткости, а также потому, что спешу перейти к дальнейшему повествованию.

Итак, Паллавичини мешкал с приходом в Парму, потому что не мог этого сделать, ибо гражданам стали известны его козни и хитрости, и они поэтому хорошо защитились от него. «Ибо меньше поражают те стрелы, о которых знаешь заранее, и мы с большим терпением переносим беды мирские, если ограждаемся от них щитом предвидения». Эти слова принадлежат Григорию[1603]1603
  См. прим. 976.


[Закрыть]. Таким образом, с Паллавичини случилось то, о чем говорит Мудрец в Притчах, 26, 27: «Кто роет яму, тот упадет в нее, и кто покатит вверх камень, к тому он воротится». То же содержится в Сир 27, 28–29 и далее, Сир 27, 29–31: «И кто ставит сеть, сам будет уловлен ею. Кто делает зло, на того обратится оно, и он не узнает, откуда оно пришло к нему; посмеяние и поношение от гордых и мщение, как лев, подстерегут его». Все это по прошествии времени случилось с Паллавичини. Об этом Мудрец сказал в Притчах, 28, 10: «Совращающий праведных /f. 365c/ на путь зла сам упадет в свою яму; а непорочные наследуют добро». Все это случилось с Паллавичини.

О благодеяниях, оказанных пармцами Джованни Барисселло

Итак, Джованни Барисселло был «мудрый бедняк», который «нашелся» в Парме и «спас своею мудростью этот город» (Еккл 9, 15). Пармцы, узнав об этом благодеянии, не остались ему неблагодарными, поскольку Апостол говорит: «Будьте дружелюбны» (Кол 3, 15); наоборот, они воздали ему многими благодеяниями. Во-первых, они сделали его богатым, а до этого он был беден[1604]1604
  Ср.: Statuta communis Parmae I, 1, где записано решение, принятое в 1266 г., об уплате господину Джованни Барисселло, жившему в Кодепонте, 25 имперских либр «в качестве возмещения за поддержку, средства и труды, которые он предоставляет в знак любви и ради служения сторонникам Церкви в Парме».


[Закрыть]. Во-вторых, они дали ему жену из знатного рода, а именно из рода Корнаццано. В-третьих, он без всяких выборов всегда участвовал в Совете. Ибо он имел природный ум и дар красноречия. В-четвертых, он мог собирать и вести за собой сообщество людей, которое именовалось его именем, но только при условии, чтобы это делалось всегда к чести и пользе города и коммуны Пармы. Это сообщество существовало много лет. Его хотел уничтожить некий выходец из Модены, который был пармским подеста, а именно господин Манфредино делла Роза[1605]1605
  Он был подеста Пармы в январе–июне 1269 г. См.: Annales Parmenses maiores. P. 682.


[Закрыть], который именовался также да Сассуоло, как его отец; как будто ревнуя пармцев, он не желал, чтобы они назывались именем такого человека. Ведь моденцы и пармцы любят друг друга искренней, большой и горячей любовью. Итак, господин Манфредино велел, чтобы Джованни Барисселло занимался своими делами и своим домом и распустил это сообщество и свиту, которую, как известно, он набрал, ибо Манфредино, будучи пармским подеста, хотел править Пармой по своему усмотрению. Тот смиренно подчинился и в тот же день, отправившись к своему дому, взял иглу и нитки и на глазах пармцев начал шить одежду, как будто говорил известные слова Иакова, Быт 30, 30: «Когда же я буду работать для своего дома?» И Сир 18, 6: «Когда /f. 366d/ человек окончил бы, тогда он только начинает, и когда перестанет, придет в изумление». Отец вышеупомянутого подеста был моим знакомым, а мать – моей духовной дочерью, как и жена его. Пармцы всегда любили Джованни Барисселло, а он сам всегда имел пристанище и пользовался уважением в Парме[1606]1606
  В 1298 г. он был схвачен и замучен до смерти. См.: Annales Parmenses maiores. P. 723.


[Закрыть].