Текст книги "Хроника"

Автор книги: Салимбене Пармский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 96 страниц)

Как на восьмой день после дня блаженного Антония падуанцы освободили свой город от господства Эццелино

И поскольку они взяли город и одержали эту победу на восьмой день после дня блаженного Антония, отсюда идет обычай падуанцев устраивать большее празднество в восьмой, а не в первый день[1697]1697
  День св. Антония – 13 июня. Значит, день освобождения Падуи – 20 июня (дни было принято считать, включая день отсчета).


[Закрыть]. И, таким образом, к этому месту подходит то, что, как мы читаем в конце Книги Есфири, сказано Ассуером: «Этот день печали и скорби Всемогущий Бог превратил для них в радость. Поэтому и вы имейте этот день среди прочих праздничных дней и празднуйте его со всяческим весельем»[1698]1698
  Это место переведено по Вульгате (см.: Vulg., Hester. 16, 21–22). В синод. пер. Ассуер в Книге Есфири – Артаксеркс. Упоминаемая заключительная часть Книги Есфири в синод. пер. отсутствует.


[Закрыть] и прочее, относящееся к этой теме, вплоть до конца книги. Однако не так поют болонские сторонники Церкви, которые не хотят слышать упоминания об этом святом в Болонье, потому что в лето Господне 1275 в день этого святого в битве у моста Сан-Прокуло они были повержены (убиты, обращены в бегство, захвачены в плен, помещены в темницу) изгнанными болонцами, которые зовутся Ламбертацци, и жителями Фаэнцы, и жителями Форли. В предыдущем же году, а именно в 1274, эти самые болонские Ламбертацци были изгнаны сторонниками Церкви из Болоньи в первый день июня, так как они затеяли перед этим междоусобную битву. Читаем, что об этом сказал Давид, 2 Цар 11, 25: «Различным бывает исход сражения[1699]1699
  В синод. пер. эта часть стиха отсутствует.


[Закрыть], ибо меч поядает иногда того, иногда сего». Верно сказал об этом и поэт: И победитель бывает порой побежден побежденным[1700]1700
  Cato. Dist. II, 10.


[Закрыть].

О том, что сделал господин Филипп, легат в Германии, после смерти ландграфа

Тогда легат, хотя он и раньше был славным и знаменитым, после взятия Падуи /f. 376b/ стал еще более знаменит. Он в прошлые времена был легатом в Германии[1701]1701
  Он был послан в Германию примерно в августе 1245 г., после Лионского собора, чтобы провести выборы нового правителя. Ср.: Chron. Reg. Colon. Cont. Т. V. P. 288; Epist. Pont. Rom. sel. // MGH SS. Т. II. P. 94. № 1. Обязанности легата были возложены на него только 4 (5) июля 1246 г. См.: Epist. Pont. Rom. sel. // MGH SS. Т. II. P. 153 sqq. № 201, 203; Reg. imp. Т. V, 3. P. 1545 sqq.


[Закрыть] при ландграфе, который после низложения Фридриха стал императором[1702]1702
  На самом деле королем (rex), в 1246 г. См. прим. 757.


[Закрыть]. Во время его легатства в Германии было три провинции, и в них некоторые простые монахи, пренебрегая порядками ордена, не хотели подчиняться министрам[1703]1703
  Имеется в виду орден миноритов. Речь идет о провинциях в Страсбурге, Кельне, Саксонии, Австрии (Богемии).


[Закрыть]. И когда они пришли посоветоваться с легатом, он схватил их и передал в руки министров, чтобы те учинили над ними суд и наказали по справедливости, в соответствии с требованием устава ордена. Однако случилось так, что ландграф умер[1704]1704
  16 февраля 1247 г. в Вартбурге.


[Закрыть]. Легат же, находившийся в другом городе[1705]1705
  Филипп, который 28 января 1247 г. присутствовал при осаде города Ульма (Reg. Imp. Т. V. № 10186), по-видимому, остался в Верхней Германии.


[Закрыть], услышав о смерти ландграфа и опасаясь Конрада, сына Фридриха, который приказал как следует охранять Германию, велел одному из своих приближенных в течение многих дней никому не отпирать его покои, так как он предполагал бежать, чтобы не оказаться в плену. И, переменив одежду и взяв с собой только одного товарища, он тайно и скрытно прибыл в обитель братьев-миноритов. И, призвав гвардиана, спросил у него наедине: «Ты узнаешь меня?» Тот ответил: «Ничуть». А легат ему: «Я тебя хорошо знаю. Предписываю тебе послушание, чтобы то, что я тебе скажу, оставалось только в тебе и ты никому этого не открывал, пока я не дам тебе на это разрешения, и чтобы ты разговаривал с кем бы то ни было только в моем присутствии, и не на твоем тевтонском наречии, но всегда на латыни. Ландграф мертв, а я – легат, поэтому ты дашь мне и моему товарищу одежды ордена и без промедления поможешь мне бежать, и проводишь в безопасную обитель, чтобы меня не схватил Конрад». Что дальше? Все это было выполнено с послушанием и охотой. И когда гвардиан хотел их вывести из города, он обнаружил, что и одни ворота, и другие, и третьи заперты. Но у /f. 376c/ третьих ворот они с увидели, как через щель под ними пролезает наружу большая собака, и им показалось, что они могут выбраться тем же способом. Когда они попытались это сделать, легат из-за своей тучности не смог пролезть. Тогда гвардиан поставил ногу на его зад и надавил, прижав его к земле, и таким образом тот пролез наружу[1706]1706
  Вскоре после смерти Генриха Распе, ландграфа Тюрингского, Филипп вернулся в Италию. 18 апреля он уже не исполнял функций легата. Ср.: Epist. Pont. Rom. sel. // MGH SS. Т. II. P. 245. № 326.


[Закрыть]. И когда все четверо[1707]1707
  Четвертым был товарищ гвардиана, который по обычаю братьев-миноритов сопровождал его.


[Закрыть] выбрались, они пустились в путь и в тот же день к обеду пришли в какой-то город, где находился монастырь с шестьюдесятью братьями-миноритами; когда насельники монастыря спросили гвардиана, кто эти братья, которых он привел с собой, он ответил: «Это выдающиеся ломбардцы. Ради любви к Богу проявите любовь и учтивость и окажите им услугу, а себе – честь. Ведь честь – не только тем, кому она оказывается, но скорее – оказывающему, и того по праву считают учтивым, кто охотно и радостно, без ожидания вознаграждения, щедро оказывает услугу незнакомым людям». Итак, гвардиан этого монастыря пришел вместе с десятью братьями и разделил с ними трапезу в покое для гостей с величайшим дружелюбием и утешительной беседой, очень успокоив столь важных гостей. Когда же легат понял, что он находится в надежной обители и избежал всех опасностей, он разрешил гвардиану – товарищу, который привел его, – по окончании трапезы открыть, кто он. Тогда пришедший гвардиан, его товарищ по путешествию, сказал братьям: «Знайте, дражайшие, что этот брат, с которым вы разделили трапезу, – легат господина нашего папы; и я потому привел его к вам, что ландграф умер, и здесь, в обители, мы не боимся Конрада. Товарищ же, который пришел со мной, до сего часа ничего этого не знал». Братья, услышав такое, затрепетали, «как тростник, колеблемый в воде» (3 Цар 14, 15). Легат сказал им: «Не бойтесь[1708]1708
  Выражение, часто встречающееся в Библии – ср.: 1 Цар 12, 20; Мф 28, 5, 10; Лк 12, 32 и др.


[Закрыть], братья! "Знаю /f. 376d/ вас: вы имеете в себе любовь к Богу" (Ин 5, 42)[1709]1709
  в Вульгате: «dilectionem Dei поп habetis in vobis» и в синод. пер.: «... вы не имеете в себе любви к Богу».


[Закрыть]. Вы усердно служили нам. Вы проявили любовь и учтивость, и дружелюбие. Да воздаст вам Господь! Я был другом ордена блаженного Франциска и останусь им во все дни моей жизни». И на самом деле так и было. Ведь он передал братьям-миноритам церковь святого Петра в Равенне[1710]1710
  В 1261 г.


[Закрыть]. Он милостиво позволял нам все, о чем мы просили его[1711]1711
  Когда Салимбене находился в Равенне, где он жил, с перерывами, с 1264 по 1269 г.


[Закрыть], – право проповедовать, исповедовать и решать все вопросы, которые от него зависели.

О тяжелых наказаниях, которые архиепископ Равеннский назначал своим прислужникам, плохо исполнявшим свои обязанности

Он имел ужасную и свирепую челядь; но все они почитали братьев-миноритов, как апостолов Христовых, зная, что их господин сердечно любит нас. Это были добрых сорок вооруженных человек, которых он всегда возил с собой, чтобы они охраняли его жизнь; и они боялись его, как диавола. Даже Эццелино да Романо они боялись не намного больше. Ибо он их очень сурово наказывал. Когда однажды он отправился из Равенны в Ардженту – это архиепископский замок, – он велел связать веревкой и опустить в воду кого-то из своих, и так, привязанного к кораблю, его тащили по воде лагуны, как какого-нибудь осетра. А тот всего лишь забыл взять соль. В другой раз он велел еще кого-то привязать к большому шесту и поворачивать около огня. Когда же кое-кто из челяди при виде жестокого зрелища из жалости и сострадания начал его оплакивать, он сказал им: «Несчастные, уже плачете». И велел отодвинуть его от огня. Однако тому досталось много тревог и ожогов. А некоего Аманата, тосканца, своего гастальда, он заковал в цепи, и того в темнице загрызли крысы. Ему он вменял в вину расточение хозяйского добра. /f. 377a/ И много других жестокостей совершил он по отношению к своим приближенным, чтобы за себя отплатить и их наказать, да и другим внушить страх. И поэтому Бог попустил, чтобы он был схвачен Эццелино[1712]1712
  30 августа 1258 г. Ср. Rolandin. XI, 9. Р. 131; Ann. S. Iustinae Patav. P. 171; Ann. Piacent. Gib. P. 509.


[Закрыть], хотя все еще был легатом. Тот тщательно охранял его и, куда бы ни шел, брал его с собой, чтобы охранять надежнее. Однако обращался с ним почтительно и с уважением, несмотря на то, что тот отобрал у него Падую. Но Кто освободил из темницы Манассию[1713]1713
  Манассия – царь Иудейский, см. 4 Цар 21, 1–18.


[Закрыть] и возвратил на царство, Тот и его освободил, следующим образом. Некий реджиец по имени Герард деи Кампсори из Реджо вызволил его из темницы Эццелино[1714]1714
  Уже после пленения и смерти Эццелино (в октябре 1259 г.) Филипп по-прежнему удерживался Паллавичини в Брешии, откуда он бежал в конце 1259 г.


[Закрыть] и по веревке спустил с верхнего этажа, и так он ускользнул из рук Эццелино во имя Господа. И, не забыв об этом добром поступке, или, скорее, о такой услуге, он отплатил тому добром, сделав его кардиналом Равенны. Брату же Энверарду из Брешии из ордена братьев-проповедников, выдающемуся лектору, он дал епископство Чезены[1715]1715
  Он был епископом Чезены в 1266–1274 гг.


[Закрыть], потому что тот был из его челяди и был пленен вместе с ним. Этот брат Энверард освободился из темницы после смерти Эццелино, когда были освобождены и отпущены все другие пленные, которых этот проклятый Эццелино держал взаперти.

Этот архиепископ имел двух племянников, а именно Франциска и Филиппа; но Филипп был его сыном, и было ему 25 или 30 лет[1716]1716
  По-видимому, Салимбене видел его в то время, когда находился в Равенне.


[Закрыть], он был видным и красивым, как второй Авессалом; и господин Филипп, архиепископ Равеннский и легат римской курии, любил его, как свою душу, по слову Апостола, Еф 5, 29: «Никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее». Итак, всякий, кто хотел наполнить руки этих двух, мог иметь /f. 377b/ пребенды и все, что только попросит у архиепископа. И сделались они весьма, весьма богатыми[1717]1717
  Ср. Быт 30, 43: «И сделался этот человек весьма, весьма богатым».


[Закрыть]. Он имел также миловидную дочь, которую хотел отдать в жены господину Якопо ди Бернардо, но тот не захотел ее взять, то ли потому, что она была незаконнорожденной, то ли потому, что он не хотел получать приданое из церковного имущества, то ли потому, что собирался стать братом-миноритом и умереть в ордене блаженного Франциска, как оно и случилось.

Как архиепископ Равеннский дал мне мощи пророка Елисея, которые я отнес в Парму

Этот архиепископ временами бывал то задумчив и печален, то яростен и «сын Велиала», так что было «нельзя говорить с ним» (1 Цар 25, 17). Но ко мне он всегда был благосклонен и дружелюбен, и учтив, и щедр. И он дал мне мощи блаженного Елисея[1718]1718
  Мощи св. Елисея были обретены в 1231 г. в Равенне.


[Закрыть], о котором читаем в книгах Царств; эти мощи находились некогда в городе Чезареа около Равенны, в монастыре святого Лаврентия, в каменной нише королевской часовни. И я отнес эти славные мощи и положил в главном алтаре братьев-миноритов Пармы, и они находятся там и по сей день, с такой эпитафией, помимо поставленной мной прежде свинцовой таблички:

 
Милостью Божией здесь лежат Елисеевы мощи:
В этот святой саркофаг их Салимбене принес.
 

Головы же Елисея я не смог получить, так как братья-отшельники без позволения забрали ее и унесли.

Сам же архиепископ больше заботился о войнах, нежели о святых мощах. Как-то, когда он был легатом[1719]1719
  Это произошло в 1265 г. Тогда Филипп не был легатом. Он был вторично назначен на эту должность только 8 июля 1267 г. и исполнял обязанности легата до мая 1268 г.


[Закрыть], он прибыл в Фаэнцу, а я жил там. И, так как ему нужно было войти в монастырь ордена святой Клары, потому что аббатиса давно хотела поговорить с ним, он послал за братьями, чтобы они сопровождали его и ради уважения к нему, и ради почета. Больше всех людей в мире он любил почести, насколько я мог судить о нем, и лучше всех людей в мире он умел повелевать и вести себя, как барон, – это я слышал от других, и мне самому тоже так показалось. Итак, нас было десять братьев, сопровождавших его. И после того, как мы /f. 377c/ отогрелись (был субботний день месяца января, утро дня святого Тимофея[1720]1720
  24 января 1265 г.


[Закрыть]), он облачился в священнические одежды, чтобы вступить в монастырь достойно и почетно. И, когда он надевал рясу и она оказалась чересчур узкой в рукавах, он рассердился. Епископ Фаэнцы[1721]1721
  Иаков III ди Петрелла.


[Закрыть] сказал ему: «Мне она не узка, я ее свободно надеваю». Архиепископ сказал: «Как? Это твоя ряса?» «Моя», – ответил епископ. «А моя где?», – спросил архиепископ. И обнаружилось, что один из слуг отвез ее в Равенну. И архиепископ сказал: «Поистине я весьма удивляюсь своему терпению; однако я накажу его, хотя сейчас и не могу этого сделать, поскольку он отсутствует. Что откладывается, то не устраняется». И я сказал архиепископу: «Имейте терпение, отче, „терпение же должно иметь совершенное действие“ (Иак 1, 4), и Мудрец говорит в Притчах 25, 15: „Кротостью склоняется к милости вельможа, и мягкий язык переламывает кость“. „Ибо гнев человека не творит правды Божией“, – говорит блаженный Иаков (1, 20). Потому говорит сын Сирахов, 3, 17: „Сын мой! веди дела твои с кротостью, и будешь любим богоугодным человеком“». Тогда архиепископ сказал: «А Мудрец в Притчах говорит, 13, 25: „Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его“. Поэтому, как говорит Господь, Иов 41, 3: „Не пожалею Я для него слов сильных и сложенных для молений“[1722]1722
  В синод. пер. этой фразы нет.


[Закрыть]. Также сын Сирахов, 30, 1: «Кто любит своего сына, тот пусть чаще наказывает его, чтобы впоследствии утешаться им, и не задабривать, жертвуя насущным»[1723]1723
  В синод. пер. последняя часть стиха отсутствует.


[Закрыть]». Я, видя, что архиепископ вполне готов был наказать согрешившего, сказал: «Давайте оставим, отче, эту тему и поговорим о другом. Вы будете служить?» А он: «Нет. Я хочу, чтобы мессу служил ты». И я ответил ему: «Я повинуюсь вам и отслужу мессу». Тогда архиепископ сказал: /f. 377d/ «Хотите, чтобы я предсказал вам будущего папу?» (папский престол пустовал после смерти папы Урбана IV[1724]1724
  Годы понтификата Урбана IV: 1261–1264.


[Закрыть], который был из Труа). И мы ответили: «Да, отче. Скажите нам, кто будет папой». И он сказал: «Папа Григорий IX очень любил орден блаженного Франциска. Скоро придет Григорий X, который будет всем сердцем любить братьев-миноритов». Он думал, что говорит о себе самом, так как очень стремился обрести папский престол и надеялся на это, потому что любил братьев-миноритов и потому что тот толедский магистр некромантии предсказал, что он будет великим в Церкви Божией, и так как он видел, что он велик и что среди кардиналов были разногласия при выборе папы и иногда говорили кое-что о нем, связанное с этой темой. Тогда я сказал ему в ответ: «Отче, с Божия соизволения вы будете этим Григорием X. И вы любили нас и еще более будете любить». Однако этого не случилось, ибо тогда папой стал не Григорий X, но Климент IV, и этот самый архиепископ Равеннский не получил папского престола, в чем проявилось, что это «зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего», Рим 9, 16. Также Ин 3, 27: «Не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с неба».

Итак, после того как архиепископ, который был и легатом, произнес вышеизложенные слова, он добавил: «Вот те, кто должен войти в монастырь: все братья, которые находятся здесь. Из моих же пусть никто не входит, кроме епископа Фаэнцы и архидиакона Равенны, и подеста этой земли». Подеста Фаэнцы в это время был господин Ламбертино де Самаритани из Болоньи, и был он сыном сестры аббатисы из Фаэнцы. Аббатиса же была родом из Фаэнцы и, если хотела, привлекала к себе словами и дарами сердца всех людей. Ведь господин Октавиан, /f. 378a/ кардинал, был ей столь близким другом, что охотно выслушивал ее просьбы. И вот, когда мы пришли к порогу церкви, мы встретили там брата из мирян с дымящимся кадилом. И, когда он совершил каждение перед легатом, тот взял из его рук кадило и стал кадить перед каждым братом, входившим в церковь, приговаривая на местном наречии: «De l’incenco a li frati me’. De l’incenco a li frati me’. De l’incenco a li frati me’», – что означает: «Каждение братьям моим!» После этого мы подошли к лестнице, и во время восхождения, а потом спуска, и когда мы выходили, он опирался на меня ради почести и пользы, и я поддерживал его под правую руку, а архидиакон Равенны – под левую. И церковь находилась на верхнем этаже; и весь монастырь, все монахини, числом семьдесят две, собрались там. И была торжественно отслужена месса, и, когда, исполнив все намеченные дела, мы вышли из монастыря, мы обнаружили уже разожженный очаг. И тотчас пробил девятый час. И, разоблачаясь, легат сказал: «Я вас всех приглашаю отобедать вместе со мной». Я думаю, он произнес, по крайней мере, раз десять на тосканском наречии: «Mo’ ve c’envito e si ve revito». Что означало: «Я вас приглашаю и еще раз приглашаю на обед». Однако братья были столь робки и боязливы, что я смог привести с собой только двух. Остальные пошли обедать в обитель братьев. Когда же я пришел во дворец епископа, легат мне сказал: «Сегодня день субботний[1725]1725
  24 января 1265 г.


[Закрыть], и епископ и подеста хотят есть мясо. Отпустим их и пойдем в дворцовый зал, где у нас будет обильный обед». /f. 378b/ И он удержал меня и усадил возле себя за столом, и многократно повторял мне, что он очень огорчен, ибо я не оказал ему чести и не привел с собой других братьев, которых он всех пригласил. И я не осмелился ему сказать, что они не захотели прийти, так как он очень огорчился бы, но я сказал ему, что в другой раз у него будет весь монастырь. Он очень радовался оказанным ему почестям. Позже к нам присоединился архидиакон и устроился в стороне, за столом, находящимся ниже. Он был моим другом, и я его хорошо знал, и он послал мне подарок.

О синоде, созванном господином легатом в Равенне в Урсианской церкви в связи с угрозой татар

Этот архиепископ Равеннский, господин Филипп, по желанию господина нашего папы Александра IV, поскольку вновь пошли слухи о татарах, собрал в Равенне, в Урсианской церкви, которая является архиепископской церковью, синод всех своих викарных епископов[1726]1726
  28 марта 1261 г.


[Закрыть], чтобы обсудить и решить с ними вопрос о благе христиан и о том, чтобы их церкви и пребенды были наготове для помощи христианскому миру против татар, если господин наш папа поручит это, и чтобы тем временем они молили Бога удалить от них и от христианского люда все варварские народы. В этом синоде участвовали пресвитеры и архипресвитеры, и каноники, и великое множество других клириков. Архиепископ послал гонцов также ко всем гвардианам ордена братьев-миноритов провинции Болоньи с сообщением, что они должны принять участие в этом синоде вместе со своими лекторами; и они также прибыли. Но брат Бонаграциа, который был министром[1727]1727
  Провинции Болоньи; генеральным министром он стал только в 1279 г.


[Закрыть], пожелал, чтобы туда отправился только брат Альдевранд из города Фьеньяно, который прежде был министром в Болонье, а в то время – лектором в Модене (я даже сопровождал его до Феррары[1728]1728
  Очевидно, от Модены.


[Закрыть] ), и с ним были брат Клар из Флоренции и брат Манфред из Тортоны, оба выдающиеся клирики /f. 378c/ и выдающиеся ученые. Брат же Бонаграциа, хотя и был министром, не хотел идти туда, но все свои полномочия передал брату Альдевранду.

Как многие обвинители поднялись против братьев-миноритов и проповедников, упрекая их в четырех действиях, за которые должны были получать «благодарность» они

Тогда собравшиеся клирики восстали против братьев-миноритов и проповедников, говоря, что те не проповедуют десятину, выслушивают исповеди, которые должны были бы выслушивать они, берутся за совершение погребений умерших и исполняют обязанность проповедничества, которую должны исполнять они, и что лишение всех этих четырех обязанностей отнимает у них возможность получать деньги.

Как господин Обиццо, епископ Пармский, равно как и архиепископ Равеннский господин Филипп защитили «в подходящее время» братьев-миноритов и проповедников

Тогда поднялся господин Обиццо из церкви святого Виталия, епископ Пармский и племянник покойного господина нашего папы Иннокентия IV (вечная ему память), и наилучшим образом защитил братьев-миноритов и проповедников, говоря, что обвинения, выдвинутые против этих двух орденов, на которые ссылались клирики, представляют для них не помеху, а скорее помощь, дабы они более умело распоряжались тем, что у них есть. И многими доводами он прекрасно защитил братьев-миноритов и проповедников и опроверг клириков, так что стал им ненавистным и, как полагали, злейшим врагом. Архиепископ же, видя, что братья-минориты и проповедники из-за четырех упомянутых действий подвергаются многочисленным нападкам, тут же начал их защищать, говоря: «Жалкие и безумные, не для того я собрал вас, чтобы вы поднялись против этих двух орденов, которые даны Церкви Богом, вам в помощь и для блага христианского народа и всех, кто должен быть спасен, но собрал я вас, чтобы мы решили что-нибудь с татарами, как мне и другим митрополитам поручил господин наш папа»[1729]1729
  Ср. письмо папы Александра IV от 17 ноября 1260 г. Potthast. № 17965.


[Закрыть]. Чувствуя, что они все еще не успокоились, он, разгневавшись, продолжил свою речь и сказал[1730]1730
  Ср. Чис 23, 7: «И произнес притчу свою и сказал...»


[Закрыть]: «Жалкие и безумные, кому я доверю исповеди мирян, если их не будут выслушивать братья-минориты /f. 378d/ и проповедники? Вам я не могу с чистой совестью их поручить, так как, когда приходят к вам и просят исцеления, желая исповедаться, вы даете яд. Ибо вы водите женщин для исповеди за алтарь и там их познаете: об этом и говорить грешно и еще того хуже – делать. Поэтому Господь жалуется на вас через пророка Осию, 6, 10: «В доме Израиля Я вижу ужасное; там блудодеяние у Ефрема». Потому вы и досадуете, если братья-минориты и проповедники выслушивают исповеди, что не хотите, чтобы узнали о ваших дурных делах, о которых Господь сказал иудеям, Ин 3, 19–21: «Дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы, а поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны». Также Апостол сказал ефесянам, Еф 5, 11–13: «Не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но и обличайте. Ибо о том, что они делают тайно, стыдно и говорить. Все же обнаруживаемое делается явным от света, ибо все, делающееся явным, свет есть»». И добавил архиепископ: «Итак, могу ли я поручить присутствующему здесь пресвитеру Герарду выслушивать исповеди женщин, когда мне известно, что дом его полон сыновей и дочерей? Кому, как не ему, могут подойти слова пророка: „Сыновья твои, как масличные ветви, вокруг трапезы твоей“ (Пс 127, 3). И если бы пресвитер Герард был единственным и не имел товарищей в подобных трудах!» Когда архиепископ произнес все это, устыдились все, кто знал за собой вину в таких делах. И исполнилось то, о чем говорится в Писании, Еккл 7, 3: «Сетование лучше смеха; потому что при печали лица сердце делается лучше»[1731]1731
  Сам Салимбене на заседании синода в Равенне не присутствовал.


[Закрыть].