Текст книги "Хроника"

Автор книги: Салимбене Пармский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 96 страниц)

О пожаре в обители братьев-проповедников в Вероне

Также в вышеозначенном году сгорела обитель братьев-проповедников в городе Вероне, и они потерпели ущерб сверх всякой меры. Ибо сгорели у них книги и утварь.

О пожаре в дормитории братьев-миноритов в Лионе

Такое же бедствие постигло и братьев-миноритов в Лионе после Рождества Христова, вечером в день святого /f. 428c/ Стефана [26 декабря], когда папа Иннокентий IV со своими кардиналами жил там. Ибо некий брат Петр из Беллависты, старенький уже, занимался подготовкой проповеди к завтрашнему дню, и когда он задремал, то вспыхнул огонь; и если бы он закричал, то помощь подоспела бы. Но он пошел на кухню за ведром воды, желая незаметно для других загасить пламя, а когда вернулся, то обнаружил, что огонь так распространился, что сгорел весь дормиторий со всеми книгами. И в том самом году я был там вместе с братом Иоанном Пармским, генеральным министром[2272]2272
  В апреле 1249 г.; ср. выше, с. 338, 351.


[Закрыть], которого папа хотел отправить к грекам.

О дожде, пролившемся с ясного неба

Также в том же, а именно в 1283, году, когда я жил в монастыре в Реджо, в день Всех Святых [1 ноября], выйдя после заутрени из церкви, я вошел в монастырский двор и стоял там на лужайке под открытым небом, и на меня лился сильный дождь, а наверху в этот самый час я видел ясное, чистое и усеянное звездами небо. В другой раз я видел то же самое в следующем году, днем, только звезд разглядеть не смог.

И о сильных раскатах грома, которые были слышны в предпоследний день февраля

В лето Господне 1284, в XII индикцион, в предпоследний день февраля [28 февраля], были слышны ужасающие раскаты грома, какие обычно бывают в день святых мучеников Гервасия и Протасия [19 июня], а также Иоанна и Павла [26 июня], и шел дождь с градом.

О том, что жители Пармы построили каменный мост Госпожи Эджидии

В том же году жители Пармы построили красивый каменный мост через реку Парма, в том месте, где в прежние времена был деревянный, называвшийся мостом Госпожи Эджидии[2273]2273
  Ср. выше, с. 78, лист 236d; этот лист Салимбене писал в августе 1283 г., и уже тогда строили каменный мост.


[Закрыть]. А госпожа Эджидия была из семьи Палуде, и она когда-то построила оный деревянный мост из-за городских ворот, которые пармская коммуна отдала /f. 428d/ господину Бонаккорсо де Палуде, и из-за этого он стал вассалом пармской коммуны, потому что та владела этими воротами и получала доход от господина Бонаккорсо. Но по прошествии времени из-за разделения на партии и раздоров, возникших между Церковью и Империей, жители Пармы снесли эти ворота до основания в знак ненависти к сторонникам Империи.

В этом году начали строить новую колокольню кафедрального собора в Парме

Также в этом году в Парме начали строить новую и красивую колокольню кафедрального собора там, где прежде была старая.

И было великое изобилие пшеницы. Вина же было мало, но было оно доброе

Также в этом году было великое изобилие пшеницы. Вина же было малое количество в сравнении с прошлым годом.

Был также большой урожай плодов

Количество же и урожай плодов был большим, по слову Писания, Лев 26, 4: «И дерева полевые дадут плод свой». Сотворил Бог милость, потому что многие предшествующие годы деревья не приносили плодов из-за гусениц[2274]2274
  Ср. выше, с. 554–555.


[Закрыть]. Об этом говорит Господь, Иоил 2, 25: «И воздам вам за те годы, которые пожирали саранча, черви, жуки и гусеницы, великое войско Мое, которое послал Я на вас».

О том, как в морском сражении сын короля Карла был захвачен войском Педро, короля Арагона

Также в этом году случилось много такого, что (увы!) не достойно рассказа, однако не должно и замалчиваться. Ибо в отсутствие короля Карла его сын[2275]2275
  Карл II.


[Закрыть], которому он отдал княжество Апулию, отправился воевать с войском Педро Арагонского и вступил с ним в морское сражение, и был побежден вместе со своим войском, и заключен в темницу. Короля же Арагонского при этом не было, а был его адмирал со своими людьми. А король Карл, вернувшийся в Неаполь через несколько дней после пленения сына, созвав совет, сказал, что сын его глуп, туп и безрассуден, и что он поступил /f. 429a/ неразумно, когда отправился воевать, не а посоветовавшись с отцом, и поэтому он не хочет заботиться о нем, как если бы он никогда и не родился. И он лишил его наследства, и отнял у него княжество, и отдал его сыну плененного сына[2276]2276
  Карлу III Мартеллу.


[Закрыть], а того он лишил княжеского достоинства и в знак проявления радости и отсутствия печали и в честь только что возвеличенного внука устроил в городе рыцарский турнир, и таким образом «показывал ... вид, что хочет идти далее» (Лк 24, 28). Однако по прошествии времени он сам оказался в трудном положении, вплоть до того, что (речь идет о денежных средствах) просил помощи у друзей в городах Ломбардии. Поэтому и жители Пармы дали ему в качестве дружеской помощи две тысячи золотых флоринов, то есть тысячу имперских либр. Думаю, что и другие города протянули ему руку помощи. Между этими двумя королями, то есть между Карлом и Педро Арагонским, происходили тяжкие распри за обладание королевством Сицилии. Конца этому не видно и по сей день. Ныне, когда мы пишем это в сентябре месяце, в день Воздвижения Креста Господня [14 сентября], идет год 1284; и те, кто любит короля Арагонского, говорят о нем много хорошего; а кто любит короля Карла, делает то же самое.

О том, что в этом году начался раскол в городе Модене, и образовались в нем, кроме партии сторонников Империи, еще две партии, долго находившиеся в изгнании. И много раз моденцы, находившиеся в городе, сражались с изгнанниками, и изгнанники всегда одерживали победу

Также в этом самом году произошел раскол в городе Модене, и причиной этого раскола послужило несколько убийств[2277]2277
  «Господа Арманно ди Мунари и Амадоро Боскетти были убиты Гвидотто Савиньяно и некоторыми другими, и произошло это в июне месяце». См.: Annales Veronenses de Romano. Ed. cit. P. 427.


[Закрыть], совершенных коварно, постыдно и позорно, и за которыми не последовало ни наказания, ни судебного разбирательства. Жили вне города [в изгнании] члены семьи делла Роза да Сассуоло и семьи да Савиньяно и Гардзони со своими сторонниками[2278]2278
  Они были изгнаны из города своими противниками 30 июля.


[Закрыть], как /f. 429b/ пополанами, так и рыцарями. И они владели Сассуоло, Савиньяно-суль-Панаро и Монтебарандзоне. И за короткое время они захватили всю территорию вверх от дороги. Они также укрепили Сассуоло, включая все дома этой земли, и окружили его рвами. И они рыскали по Моденскому епископству, все круша, поджигая и грабя из-за того, что жившие в городе не хотели их туда впустить. И они отправили к жителям Пармы гонцов с заявлением, чтобы те приняли ключи от их замков и от всех имевшихся у них крепостей и были их хозяевами. Те же, что жили в городе, отправили в отставку подеста, который у них был из Пьяченцы, из семьи Паластрелли, дав ему его жалованье, и сделали подеста некоего пистойца, и разрушили дома и дворцы изгнанников. А когда жители Пармы прислали к ним своих посланцев, желая склонить их к миру, то, пока посланцы шли по городу, прося моденцев сделать то, что способствует миру, те с оружием в руках стояли по кварталам у входов в свои дома, скрежетали зубами при виде пармских посланцев и говорили: «Что мы стоим? Давайте бросимся на них и разорвем их на части, ибо они – разрушители города». И так они положили пятно на избранных (Сир 11, 33), потому что жители Пармы, напротив, долгое время сражались ради спасения Модены, защищая ее от болонцев. А посланцами, которых Парма отправила к моденцам, были капитан народа[2279]2279
  Милетто деи Гриффи из Брешии. См.: Annales Parmenses maiores. P. 696.


[Закрыть] и господин Эджидио де Милледучи, знаток законов, и /f. 429c/ многие другие, которые потом доложили все это жителям Пармы во дворце в присутствии всего генерального совета. И смеялись пармцы, услышав такое, и не было среди них ни одного, кто из-за этого сказал бы о моденцах дурное слово. Ибо они хорошо знали, что не они разрушили Модену, а причиной ее разрушения была война между семьей Боскетти и семьей да Савиньяно. И начальниками в городе Модене и капитанами были и остаются семьи Рангони, Боскетти и Гвиди.

И сначала, когда возникла эта война, жившие в городе моденцы заготовили много оружия и всего того, что необходимо для военных действий, и нагрузили телеги продовольствием, баллистами и оружием, и повели многочисленное войско против изгнанных моденцев, думая всех увлечь за собой. И подошли они к Сассуоло со всем этим снаряжением и начали сражаться с людьми из Сассуоло. А Сассуоло – это замок в десяти милях от Модены, стоящий на берегу реки Секкья. Кроме того, изгнанные моденцы были в Савиньяно. И когда господин Манфредино получил известие из Сассуоло, что там начинается сражение с его сторонниками и что те отважно дерутся с врагами, ожидая помощи, он сказал своим приверженцам, воззвав к их мужеству: «Кто мне друг, пусть присоединяется ко мне и покажет это на деле, и сегодня же мы отважно сразимся за наши души и души наших друзей». И последовали за ним все от малого до самого большого[2280]2280
  Ср. 1 Цар 5, 9; Цар. 25, 26; Иер 42, 1: «от малого до большого».


[Закрыть], кто только мог сражаться, кроме оставленной в Савиньяно стражи, и они мужественно и яростно обрушились на городских моденцев, /f. 429d/ и «поразили их» и перебили «острием меча» (4 Цар 10, 25), и многих[2281]2281
  Это сражение произошло 7 августа; было захвачено в плен более 400 человек (Sagacius de Gazata. Col. 11).


[Закрыть] захватили, и отняли у них все продовольствие и военное снаряжение. А те, увидев отважное нападение своих противников и сограждан, пустились в бегство, бросая оружие, снаряжение, доспехи и все, что у них было, и желая только спасти свои души.

А жители Пармы, услышав обо всем этом, отправили к реджийцам восемь официальных посланцев, которые все «не раз и не два» (4 Цар 6, 10) были подеста в разных краях, и они от имени пармской коммуны просили реджийцев не совершать глупостей, подобных тем, что совершили моденцы, и не допускать разрушения своего города; и они пробыли в Реджо несколько дней, и я их видел и посещал, потому что жил тогда в реджийском монастыре. А посланцами этими были господин Маттео да Корреджо, господин Бонаккорсо да Монтеккьо, господин Роландо Путаджо, господин Роландо Адегери, господин Уголино Росси, господин Эджидиоло ди Марано и еще двое из пополанов, имена которых не приходят мне на память. Им в ответ реджийцы сказали, что пусть они заботятся о своем городе, о Парме, и пекутся о ее безопасности, а они сами вполне могут уберечь свой город Реджо от разрушения. Потому так сказали реджийцы, что и в Парме и в Реджо было некое тщеславие и взаимная ревность[2282]2282
  Ср. с. 411.


[Закрыть], как если бы они говорили друг другу: «Врач! Исцели самого себя» (Лк 4, 23). Ибо в Реджо, кроме партии сторонников Империи, которая давно была изгнана вон из города и жила, блуждая и скитаясь, возникли две партии, отколовшиеся от партии сторонников Церкви, из которых одна называла себя Высшей, а другая считалась Низшей[2283]2283
  Ср. с. 671.


[Закрыть]. /f. 430a/ В Высшей партии города Реджо главными и капитанами были господин Аццо де Манфреди, и господин Антонио де Роберти и его сын Томмазино, и господин Маттео да Фолиано, и господин Якопо Ротелья, и господин Гвидо да Триполи, и их приверженцы. А в Низшей партии главными были господин Роландино да Каносса, и господин Франческо да Фолиано и его брат, настоятель из Карпинети[2284]2284
  Бернардо да Фолиано.


[Закрыть], и господин Гвидо да Альбарето и его сын Аццолино и другой его сын господин Роланд, каносский аббат, и Скарабелло[2285]2285
  О нем см. ниже, с. 670, 694.


[Закрыть], и Манфредино ди Гверчо, и господин Уго ди Коррадо со своим сыном Коррадино, и господин Якопино Панчери со своим сыном Томмазино, и господин Бартоломео Панчери со своим сыном Заккарией, и господин Гульельм деи Лупичини, аббат [монастыря] святого Проспера, заключивший мир с семьей Боярди и оставшийся в своем монастыре, и господин Гарсендонио деи Лупичини. Этот последний изменил своей партии, покинув ее, и прилепился к господину Маттео да Фолиано, и породнился с ним, получив его дочь и выдав ее замуж за своего сына Уголино[2286]2286
  Ср. с. 689, 694.


[Закрыть]. Также были там господин Гвидо деи Лупичини и многие другие со своими приверженцами.

А в Парме было такое разделение. Господин Обиццо, пармский епископ, был капитаном одной партии, куда входили его приверженцы. А господин Уго Росси, его двоюродный брат, потому что они были сыновьями двух сестер, и оба они были племянниками господина нашего папы Иннокентия IV[2287]2287
  Об Обиццо и его матери см. с. 69. Уго Росси был сыном Бернардо ди Роландо Росси, женатого на сестре папы Иннокентия IV; см. с. 218, 395.


[Закрыть], входил в другую партию. Кроме того, вместе с господином Уго Росси были члены семьи да Корреджо и много других жителей Пармы, достойных упоминания. Здравомыслящие люди должны всей душой отвергать и презирать такие тщеславные и честолюбивые устремления, ибо Апостол говорит, 1 Кор 1, 10: «Умоляю вас, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, чтобы все вы говорили одно, и не было между вами разделений».

И вот реджийцы, видя и сознавая, что они дали жителям Пармы в лице их посланцев невежливый ответ, ведомые раскаянием, но и не без давления необходимости, выбрали неких посланцев, отправили их в Парму и добились от ее жителей всего, о чем хотели просить; и заставили их поклясться спасением их души, что они будут выполнять все, о чем их просят, а именно: если какая-нибудь реджийская партия коварно изгонит другую, то они [пармские жители] всегда будут помогать несправедливо изгнанным, и многое другое, касающееся успешного сохранения мира. /f. 430b/ Посланцами же, которых реджийцы отправили в Парму, были поименно: господин Роландино да Каносса, господин Гвидо да Триполи и некий судья, господин Пьетро да Альбинеа, человек красноречивый, произносивший у них все речи. Они, находясь в своей гостинице в борго Санта-Кристина и услышав о пармском пророке Асденти[2288]2288
  См. прим. 2210.


[Закрыть], послали за ним, желая посоветоваться с ним о своем положении. Его они попросили, ради спасения души его, не утаивать ни одного слова о будущем, которое Господь располагал сотворить. Он им ответил, что если бы они соблюли себя в мире до Рождества Христова, то избежали бы гнева Божия; в противном случае выпьют они «чашу ярости» Божией (Ис 51, 17), как уже выпили ее моденцы. Они ответили ему, что будут блюсти себя в мире наилучшим образом, ибо предполагали для сохранения мира и дружбы заключить взаимные брачные союзы. А он им сказал, что все это совершалось ими обманно и что под покровом мира скрывалась некая отрава. И вот реджийские посланцы вернулись, и отказались реджийцы от бракосочетаний, и больше занимаются изготовлением военного снаряжения, чем сохранением взаимного мира, так что исполняются на них слова Михаила Скота, сказанные в его стихах, предрекавших будущее: В Реджо раздор, и о нем мое недоброе слово[2289]2289
  Это – 22-я строка из стихов, приведенных на с. 394.


[Закрыть].

О некоторых городах Ломбардии, связанных узами взаимной любви

В эти дни города эти, а именно: Пьяченца, Парма, Кремона, Реджо, Модена, Болонья, Феррара, Брешия, – были соединены и связаны важным договором о дружбе и узами любви. Ибо все они были сторонниками Церкви. Сторонники же Империи уже давно были изгнаны из этих городов и скитались по свету без надежды на воз/f. 430c/вращение, которое зависело от сторонников Церкви. Только Мантуя была исключена из этого соглашения из-за господина Пинамонте, правившего в ней. Итак, вышеназванные города, услышав, какая беда случилась у моденцев, выбрали каждый официальных представителей и послали их в Реджо для проведения там переговоров об этом, чтобы любым возможным способом привести город Модену к миру; и хотя они трудились над этим много дней, никакого способа найти не смогли. И были там представители обеих моденских партий – внешней [партии изгнанников] и внутренней [городской партии]. Наконец представители решили, и предписали, и постановили следующее: ни одной из партий [Модены] не предоставлять ни совета, ни поддержки, ни помощи, ни благоприятствования; во-первых, потому, что ради собственного блага и сохранения мира они не хотели вступать с ними в соглашения; во-вторых, потому, что они не могли нанести обиду какой-либо партии моденцев, чтобы это не обидело их собственных граждан, потому что все они были из числа сторонников Церкви; и, наконец, для того, чтобы у Реджо и других городов не оставалось надежды получить у них помощь для своей партии, если бы они совершили подобное безрассудство. Тогда моденцы, видя, что они остались «в руке произволения» своего (Сир 15, 14) и покинуты всеми своими друзьями, в которых они были уверены, отправили гонцов во Флоренцию и в другие города Тосканы нанять солдат[2290]2290
  В лат. оригинале – conducere soldadherios; здесь Салимбене употребляет «техническую» терминологию, связанную с военным делом: conducere «нанимать, заключать контракт» (отсюда ит. condotta «договор государства с наемным войском» и condottiere «наемник»); soldadherii «наемники» – военнослужащие, получающие жалованье, слово, этимологически связанное с названием монеты solidus; наемное войско противопоставляется здесь, как и во многих других местах, войску феодалов или коммун.


[Закрыть] и собрать войско, пригодное для того, чтобы одна партия разогнала и сокрушила другую. Так обстоят дела сегодня, в восьмидневие от Рождества Пресвятой Девы [15 сентября]; конец их неведом; однако, «если будет жизнь спутником», мы сможем их увидеть.

О том, как реджийцы отрешили от должности своего подеста, господина Тобию Рангони из Модены и предоставили ему идти своей дорогой, и выбрали на должность подеста своего капитана

Тогда же реджийцы отрешили от должности своего подеста, господина Тобию Рангони из Модены, и предоставили ему идти своей дорогой и возвратиться в свой город Модену, дав ему с почтением и достоинством его жалованье. Были три причины этого отрешения, а именно: он был новичком /f. 430d/ в управлении (ибо никогда прежде, кроме этого случая, он не был подеста) и жестоко и несправедливо восставал против некоторых людей, карая их и заковывая в цепи за малейшую провинность. А это не нравилось реджийцам. Об этом говорит Мудрец в Притчах, 28, 16: «Неразумный правитель много делает притеснений, а ненавидящий корысть продолжит дни». Второй причиной было то, что говорил он до того невнятно, что вызывал смех у слушателей, когда, например, желая сказать в совете: «Вы выслушали предложение», – говорил: «Вы выслушали приложение». Так и осмеивали его за то, что он не умел говорить. К тому же он был заикой. Однако большего осмеяния заслуживают те, кто таких, ничего не стоящих людей, выбирает в начальники. Это есть знак того, что подобное подобному радуется[2291]2291
  Макробий. Сатурналии. VII, 7, 12.


[Закрыть] и что руководствуются личными привязанностями и не заботятся об общей пользе. Поэтому о таких говорит Мудрец в Притчах, 29, 8: «Люди развратные возмущают город, а мудрые утишают мятеж». Также о дурных правителях он говорит там же: «Когда господствует нечестивый, народ стенает» (Притч 29, 2). То же, Еккл 10, 5–6: «Есть зло, которое видел я под солнцем, это – как бы погрешность, происходящая от властелина: невежество поставляется на большой высоте, а богатые сидят низко». Третьей причиной было то, что он всеми силами старался произвести в Реджо раскол, чтобы привлечь реджийцев на сторону своей, внутригородской, партии в Модене. Взвесив все это, реджийцы отстранили его от власти и выслали его, предоставив возвращаться к своим. И исполнилось Писание, гласящее, Ис 32, 5–6: «Невежду уже не будут называть почтенным, /f. 431a/ и о коварном не скажут, что он честный. Ибо невежда говорит глупое, и сердце его помышляет о беззаконном, чтобы действовать лицемерно». После этого реджийцы выбрали на должность подеста своего капитана[2292]2292
  Россо ди Стефано. См.: Milioli А. Liber de temporibus. Cap. 306. P. 566.


[Закрыть], увеличив ему жалованье, потому что он – человек разумный и ревностный, и думается, что его благими делами и добросовестностью спасен город Реджо. К нему можно отнести то, что говорит Исаия, 32, 8: «А честный и мыслит о честном и твердо стоит во всем, что честно». Родом он был из Читта-ди-Кастелло.

О пармском пророке по имени Асденти, с которым советовался пармский епископ и к которому приходят многие другие вопросить о будущем

В эти дни пармский епископ господин Обиццо пригласил на обед пармского пророка по имени Асденти и подробно расспрашивал его о будущем. Тот сказал в присутствии многих слушателей, что за короткое время жители Реджо и Пармы претерпят много бедствий; и предсказал также смерть верховного понтифика папы Мартина IV, определив и точно указав время всех этих событий, чего я излагать не хочу; и что на смену папе Мартину должны прийти три верховных понтифика и поочередно умереть, и что один из них будет законным, а два будут избраны незаконно. И о расколе в Модене он сказал до того, как это произошло. И не иначе, как этот пророк имеет разум, просвещенный для понимания слов Мерлина, и Сивиллы, и аббата Иоахима, и всех, кто как-нибудь предсказывал будущее[2293]2293
  Почти то же самое см. с. 560.


[Закрыть]. А человек он любезный, смиренный и приветливый, и нет в нем ни тщеславия, ни суетного желания славы; и он ничего не говорит с уверенностью, но только так: «Так мне кажется», или: «Так я понимаю эти письмена». И когда кто-нибудь, читая ему, что-нибудь пропускает, он тотчас улавливает это и говорит: «Ты вводишь меня в заблуждение, ибо что-то ты опустил». И многие из разных частей света /f. 431b/ приходят к нему, чтобы вопросить его. И он точно предсказал пизанцам бедствие, за три месяца до него: ведь некий пизанец, чтобы вопросить его, нарочно пришел в Парму из Пизы уже после двух столкновений с генуэзцами. Ибо пизанцы и генуэзцы сходились в морском сражении трижды. Один раз в 1283 и дважды в 1284. И в первых двух столкновениях среди убитых и захваченных в плен насчитывают шесть тысяч пизанцев. В числе последних был заключен в генуэзскую тюрьму граф Фазио и многие другие, достойные упоминания. И когда еще происходило между ними жестокое сражение на море, некий генуэзец проник на какой-то пизанский корабль и нагрузил на себя множество серебряных пластин; и когда он захотел перепрыгнуть на свой корабль, то не достиг его, ибо оружие у него было из железа, да еще он был нагружен серебром, и упал он и ушел «в глубину, как камень» (Исх 15, 5), вместе с серебром и железом и, наверное, со множеством преступлений. Все это я слышал от лектора из Равенны, который был генуэзцем и недавно приходил из Генуи.