Текст книги "Лучшее в Королевствах. Книга III"

Автор книги: Элейн Каннингем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 179 (всего у книги 284 страниц)

— Получается, рейтинг тебе поднят за счёт… — она потянулась в интерфейсе к нужному приложению.

— Ещё нет. Я пока лишь номинальный собственник, значение подросло не полностью. Сейчас издам решение ключевого акционера о назначении Виктора Седькова консультантом совета менеджеров — и уже за эту должность рейтинг апнется до конца. Секунду. Вот.

* * *

ИНТЕРЛЮДИЯ

Глава 15

Подумав ещё немного, Тика снова вызвала сына Сергея.

— Да? — тот катался по кабинету в кресле, удерживая на коленях активно вырывающуюся дочь Дальхис.

Последняя не на шутку сражалась, пытаясь избавиться от щекотки подмышками из заведомо более проигрышного положения спиной к парню.

Кажется, понятно, каким образом ему помогла часть эскадрона. Интересно, у них что, такой бардак? Девчонка тоже может приказывать?

— Слушай, а как ты так легко убедил сотрудников самой компании тебе помогать? Они так легко согласились?

Что ни говори, даже точечное отключение конкретных гаджетов либо изменение и приостановка индивидуальных протоколов коррекции — это инженерная задача. Старшеклассник бы тупо не потянул из-за набора знаний, пусть и с полным допуском ко всем трём этажам HamQualCon.

— Так здесь же только дежурная смена, — он наконец отпустил младшую Мартинес, которая мгновенно выскочила из кадра. — Спросил, кто у них старший. Попросил убедиться в моём новом статусе по своим каналам. Показал часть вашей записи, где дед едет на красный свет и утверждает, что так и надо, я сейчас образно. После этого предложил показать мне, что делать — чтобы технически все операции произвести собственноручно, под запись.

— Чтобы вся ответственность была на тебе, — понимающе завершила японка.

— Угу. Ну а чё, это сейчас у нас лес рубят — щепки летят. А вдруг, как оно всё закончится, начнут виноватых искать? Нафига парней подставлять?

— Неожиданно.

— С чего это? — сын Сергея обиделся. — Лично мне этот ваш самый пожилой юрист федерации и так наобещал полный короб удовольствия, причём ни за что. Мне уже терять нечего. А их зачем впутывать?

— Я согласна, что ты поступил разумно и этично! — поторопилась оговориться она. — Просто удивлена подобной предусмотрительности.

— Да я вроде не идиот.

— Виктор, на всякий случай, чтобы в дальнейшем я была готова к подобным сюрпризам. Какой у тебя следующий план, после этого всего? — она неопределённо описала круг указательным пальцем.

— Стратегически — вступать в наследство в разделительных сегментах.

— А здесь? Ты же понимаешь, что тамошние твои решения и планы — не моё, как ты сам говоришь, собачье дело. Там могу только вежливо интересоваться. Но вот в федерации хотелось бы понимать, чего следует ожидать.

— А здесь, к сожалению, сейчас придётся побыть вторым номером.

— Это как?

— От защиты, ход у противоположной стороны. Если мне не изменяют мозги, очень многие сейчас зашевелятся, во всех смыслах. Не буду даже перечислять.

— Это понятно, можно без деталей.

— Ну, сам я никому специально проблем создавать не планирую — кроме тех, кто первым принялся кусать нас за пятки по беспределу.

— Поняла.

— А отвечать будем в зависимости от того, что предпримут "доброжелатели".

— Я знаю, что ты знаешь, но не могу не сказать. Ставлю твой браслет под свой круглосуточный фокус: обо всех новостях буду узнавать вместе с тобой.

— Да без проблем, — легко отмахнулся подросток. — От вас у меня секретов нет.

— Интересно. — Мягко улыбнулась она. — Даже у Миру есть.

— Миру ещё маленькая, — серьёзно выдал Виктор. — И не во всём зрелая эмоционально.

— А ты?

— А я взрослый и умею видеть главное: вы меня искренне любите.

— Кх-гхх!!!

— Ну, точнее сказать, проецируете на меня своё отношение к моему отцу. Хотя в деталях это одно и тоже.

— Не могу удержаться. Что же тогда, по-твоему, любовь?

— Дофига что. В нашем с вами контексте сейчас — искреннее, самоотверженное и бескорыстное желание, чтобы другой человек был счастлив. Плюс готовность жертвовать своими интересами ради этого.

— Бл*, — Тика даже обратилась к лексикону дочери, откидываясь на спинку кресла и забрасывая каблуки на стол. — Херасе.

— Ничосе. Чё это с вами.

— Да так. Можешь считать минутным озарением. Скажем, иногда диагноз со стороны, хотя ты с ним и согласна, выполняет роль обуха по голове. — Она чуть помолчала и повторила. — Хотя ты с ним полностью согласна и где-то в глубине души давно это всё понимала.

— Хотите откровенно?

— Конечно.

— Любовь Тики Хамасаки к Сергею Седькову — несомненно великое чувство и лично я очень завидую, что Сергеем Седьковым так увлеклась подобная женщина. — Он почему-то заговорил о ней в третьем лице. — Но Тика Хамасаки увлеклась. Расслабилась и не хочет собираться. К моему огромному сожалению, это большое и светлое чувство у неё давно вышло за допустимые рамки.

— Херасе.

— Любовь Тики Хамасаки, такая слепая, нелогичная и сметающая все барьеры — это как раз ладно. Вполне по-русски, если говорить об этнопсихологии. Проблема знаете в чём?

Она промолчала.

— Это чувство вышло за, вернее, давно покинуло рамки созидания. Сейчас это большое и светлое чувство для Тики Хамасаки является саморазрушительным. Точка.

Какое-то время они помолчали оба.

— Скажи что-нибудь ещё, — без тени эмоций предложила японка.

— А всё. Нужно просто жить дальше, а вы тупо хороните себя заживо. Можете ответить на один вопрос?

— Смотря на какой.

— Абсолютно безобидный, в рамках приличий, из разряда, какого цвета карандаш у вас в руке.

— Да. Спрашивай.

— М-м-м, технически это будет два вопроса.

— Говори.

— Тика, если бы сейчас была возможность спросить Сергея Седькова с того света, его ответ имел бы для вас значение? Точнее, личное мнение, которое касается вас?

— Да.

Пацан, несмотря на возраст, походя и неожиданно зацепил очень глубоко. Или не походя?

Захотелось сказать столько, что даже зубы заныли.

Короткое "да" на удивление вместило в себя это всё.

— Второй вопрос. — Рыжий как ни в чём ни бывало катался в кресле по комнате. — Если бы сейчас спросили Сергея Седькова, что он выбрал бы, каким бы был его ответ? Выбирать из двух опций: Тика Хамасаки после его смерти справилась с собой и смогла быть счастливой и жить дальше, это раз. Два: Тика Хамасаки не пережила его смерти и очень быстро зачахла. Через весьма непродолжительное время, по меркам нейрокоррекции, её не стало.

В голове возникло странное ощущение, что зашевелилось что-то в середине мозгов. Она изо всех сил бахнула в невидимой части интерфейса по кнопке нейрокоррекции, удерживаясь от любой мимики, и не спеша набрала воздух для ответа:

— Ес…

— А мне отвечать не надо! — сын Сергея неожиданно замахал обеими руками. — Вы себе ответьте на этот вопрос! Впрочем, если хотите, я конечно могу выступить в роли жилетки, но…

Она мгновенно вспыхнула, наливаясь возмущением (и злостью?! Да ну?!).

— Всё, мне пора! — ненатурально заторопился воспитанник, явно уловив всё по её глазам. — Продолжим завтра, у меня ещё куча дел!

Дальше Рыжий самым нахальным образом отключился.

Следующие несколько десятков минут Тика абсолютно неконструктивно вычеркнула из жизни: вначале ревела навзрыд и сморкалась в собственный рукав, потом умывалась, потом выпила литра полтора сладкого эскобаровского органика.

Почти через час Хамасаки-старшая одобрительно кивнула самой себе по поводу того, что всё это время вот уже почти четыре тысячи секунд живёт без нейрокоррекции.

— Спасибо. — Серьёзно сказала японка в пустоте собственному отключенному браслету. — Правда спасибо, — повторила она, глубоко вдыхая и широко расправляя крылья носа.

* * *

ИНТЕРЛЮДИЯ

Глава 16

За Рыжего Айя не переживала — не тот противник, да ещё и на кулаках. Потому продолжила говорить с матерью, правда, с ускорением и через концентратор:

— У тебя получится по нашим каналам провентилировать вопрос с его гражданством теперь?

— Думаю, можешь выдыхать. Оно и само решится, без нас с тобой.

— Да ну нафиг! Скажешь хоп как выскочишь. Мам, ты меня сейчас специально бесишь?

— У тебя истерика задним числом: мозги отключились. Правда не понимаешь?

— Ну давай, успокой меня, о мудрейшая Дальхис. Чего именно я не понимаю?

— Опуская процедурные подробности, задай самой себе вопрос: зачем титульным владелец такого актива — да иностранец? Ещё и несовершеннолетний?

— Хм. Ну мало ли.

— Упираешься исключительно из вредности. С точки зрения бизнеса, Виктор сейчас в более чем привилегированном положении — он вообще неконтролируемый. Даже по конституции, которая написана никак не в наших нетитульных интересах.

— Одни права, никаких обязанностей, что ли?

— Примерно, если оставить его и дальше иностранцем, как оно есть сейчас. Самое большое, что чисто теоретически может ему светить, начни он выделываться в новой роли — это назначение представителя государства в управление.

— Усекла. А ведь случайные кирпичи под порывами ветра падали на головы и не таким, как этот гипотетический представитель государства… А пока длится замена выбывшего управляющего по процедуре, пока то да сё — в общем, их раз в неделю можно косить, как грибы. И управлять конторой самому, — завершила мысль Айя задумчиво. — Если совсем уж припрёт.

— Точно. Есть важный нюанс, которого кроме нас никто не понимает. Даже пара нюансов, — кивнула мать.

— За Виктора по твоему примеру и другие серьёзные люди из нетитульных могут вписаться, как за себя? — сориентировалась Мартинес-младшая.

— Да. Второе: местные заплывшие жиром патриархальные расклады абсолютно отвыкли от жизни и не учитывают достижений цивилизации. — Дальхис откровенно намекнула на авиакрыло дронов-камикадзе, но вслух произносить не стала.

Дочь отлично поняла между строк:

— К тому же, среди рисков нет ни конфискаций, ни национализаций — вне зависимости от нашей, к-хм, аргументации контра.

— Точно. Ну и на закуску, персонально для тебя: если хотите (обязательно спроси его!), я прямо завтра, точнее, уже сегодня с утра, могу подать в Labor Department заявку на его рабочую визу от нас.

— На должность? — машинально и почти равнодушно поинтересовалась Айя.

— Будет советником кого-нибудь с нашего первого уровня, с соответствующим отчислением по налогам и со всеми вытекающими для рейтинга последствиями.

— Запасной вариант?

— Да. От такой рабочей визы до гражданства всего один год. Хотя я более чем уверена, что Тика и сама знает, что теперь делать — когда ключевую цифру он сам сделал.

— Поняла. Спрошу его сама.

Тем временем Рыжий, отступая назад и удерживая кулаки у живота, изображал головой и верхней частью тела маятник, периодически бросая что-то японцу.

Сопровождение отца одноклассницы от якудзы в своих машинах явно напряглось, но прямо в конфликт не лезло: высыпавшая на улицу группа латиносов многозначительно продемонстрировала часть арсенала и на пальцах показала, что тоже будут участвовать, если число дерущихся изменится.

Разговор с матерью неожиданно обернулся терапией, стимулом и толчком в одном лице. Мартинес-младшая даже в лице изменилась за мгновение.

— У тебя всё в порядке?! — мгновенно отреагировала на перемену Дальхис.

— Да. Дошло кое-что, сейчас производительности не хватает. Мам, дай на секунду свою думалку!

Эскобар-старшая без слов подвинулась в собственном интерфейсе, предоставляя дочери доступ к личному расширению, прокачанному до более высокого уровня.

Обычно подобные вольности не допускаются от слова совсем, но между очень близкими своими и в особых случаях можно. Хотя, теоретически, это всё равно что одолжить что-нибудь сверхинтимное.

С другой стороны, она по-любому должна успеть увидеть и процесс решения, и условия задачи, и результат.

В следующий момент мать удивилась: ребёнок, словно усевшись за руль чужого гоночного болида, молнией стартовал с места и исчез вдалеке в мгновение ока, если выражаться фигурально и по аналогии.

* * *

Отец Миру в итоге не удержался — полез с кулаками. Насколько могу понять, исключительно от тоски и безнадёги своего положения: HamQualCon ему ну очень нужна обратно. Причём чем быстрее, тем лучше.

Я не сильно хорошо разобрался в нём, как в человеке, но, насколько успел заметить, дешёвая манипуляция — едва ли не ключевой его инструмент. По крайней мере, со мной.

Отказал ему практически сразу, однозначно и без вариантов. И в связи с кое-какими личными подозрениями конкретно в его адрес (где-то переходящими в потенциальные претензии), и по соображениям обычной человеческой порядочности: не годится распоряжаться тем, что тебе не принадлежит.

По мне, компания — собственность Тики. Да, она подарила её Сергею Седькову, точнее, записала на него. Но когда умирает мужчина, которому делала подарок его женщина, этот подарок — чей угодно, только не её мужа. Хе-хе и к-хм, как говорит Мартинес.

По-хорошему, логичнее всего было бы поднять вопрос о передаче моего акционерного пакета Тике обратно.

Я и собирался это сделать, даже заикнулся — пока не увидел её глаза. Увидел и понял, что ничего хорошего на данном этапе в таком жесте нет.

Тонет она. Самым банальным образом погружается в трясину собственных установок. Я не психиатр и не психотерапевт, чтобы её терапевтировать — но на уровне животного инстинкта совершенно ясно: именно сейчас поднимать вопрос о возврате ей доставшихся мне по наследству акций будет неправильно.

Во время последнего разговора сообразил по её глазам: пока всё делаю верно. Даже у такой мадам может, оказывается, не хватать точек опоры в жизни. Психологически.

Кто бы мог подумать.

На каком-то этапе наших занимательных танцев с японцем Мартинес отлепляется от стены и несётся к нам, размазываясь в воздухе. Расширения, которые у неё работают сейчас, явно не из общего открытого списка или, как минимум, не бесплатные.

Попасть по мне отец Миру не может (мало каши ел), а я самым низменным образом обуреваем недостойными колебаниями.

Да, с учётом моего прогресса на нейрониве уже давно можно было бы выписать ему на орехи. Но что-то удерживает на уровне подсознания.

"Гаси его, быстро!" — молнией сверкает во внутреннем чате сообщение от одноклассницы, моментально убивая мою нерешительность. — "Тащим в корпус! Там допрос надо, срочно!".

Ну, если так ставят вопрос.

Якудза, сопровождавшие Хадзимэ, банально не успевают ничего предпринять: я аккуратно выполняю пожелание Айи. Великий бизнесмен оказывается на удивление слаб на голову: не в смысле ума, а в том плане, что хватает одного удара для того, чтобы он без затей повалился на асфальт.

Странно. Я почему-то думал, что у такого важного человека расширения должны стоять не хуже, чем у Лысого. Рашид в голову держал не в пример лучше.

Подхватив Хамасаки-старшего вместе с Мартинес под руки, разворачиваемся и тащим тело к дверям.

— Уверена? — спрашиваю с опозданием и явно ради проформы.

Насколько я успел заметить, моя подруга никогда и ничего не делает просто так. Если она вдруг решила гасить человека из таинственного первого списка на виду у города — значит, у неё есть очень серьёзная причина.

— Да. — Необычайно лаконично для себя отвечает латиноамериканка.

Из японских машин на стоянке горохом высыпают земляки пострадавшего. Размахивая руками, что-то выкрикивая, часть из них бросается к нам, а вторая половина — ко входу. Вероятно, чтобы отрезать нам дорогу.

Латинос эскадрона тут же реагируют на изменения обстановки. Первая группа сменивших охрану, покинув здание, выскакивает наружу и через мгновение между ними и якудзой только что щепки не летят.

А из окон второго этажа, изумляя лично меня решительностью, начинают стрелять их товарищи, причём в автоматическом режиме (или как там это по-военному называется).

Так вот что у них за чехлы были за спинами. Я, в принципе, так и заподозрил — но подумал, чисто попугать. Что-то ненастоящее.

Оказывается, не только попугать и вполне себе не игрушечное.

Жалко, что я не военный: интересно, сколько стволов стреляет? Три? На слух не могу определить, а разглядеть с этого ракурса не получится.

Пара японцев, бежавших к нам, спотыкается о невидимый барьер и падает, тут же пуская вокруг себя красноречивые лужи.

Ещё через мгновение стремительной птицей с неба на парковку падает что-то продолговатое (разглядеть деталей не хватает зрения, да и темнота) — и сразу две пустые машины японцев вспухают, как в своё время транспорт Фархата Али.

— Это мама. Не переживай. — Мартинес деловито сопит, помогая затаскивать Хадзимэ внутрь.

Её земляк, оставшийся у входа и не принимающий участия в общей свалке, закрывает за нами дверь и блокирует её запорами изнутри.

Надеюсь, он понимает, что делает — поскольку снаружи осталась ещё часть латиносов.

_______

— Рыжий, у него была договорённость с твоим отцом. — Мартинес изрядно удивляет меня холодным тоном и каким-то нездоровым блеском глаз.

Если я верно оцениваю такое её непривычное состояние, она сейчас в ярости. С чего бы?

Наш с ней закрытый внутренний чат молчит.

Хадзимэ, пришедший в себя только что, был без разговоров зафиксирован в отдельном кабинете (руки и ноги Айя скотчем примотала к ножкам и подлокотникам кресла).

— Что… — начинает было японец.

Мартинес подлетает к нему и без разговора въезжает справа по щеке открытой ладонью. Видимо, на расширениях — потому что голову азиата бросает в сторону, как кувалдой.

— Рыжий, он не шевелился насчёт этой компании до самого последнего момента, — продолжает одноклассница. — Я не сообразила, что это значит, пока он только что сюда не подъехал. Формально собственность этой конторы, — она пару раз хлопает по стене, — предоставляет ну о-очень много бонусов своему владельцу. Ты же оценил, когда отключал деда Тераяма от розетки?

— Да, бонусы оценил. Но пока не понимаю, к чему ты клонишь.

Японец приходит в себя после "пощечины" и ошалело смотрит на нас.

— Тормоз. Представь, что у тебя несколько концентраторов, объединённых в сеть. На них и онлайн банк подвешен, и твой кабинет в электронном правительстве, и слепки допуска в компании, и вообще всё.

— Очень хорошо представил.

— Один из концентраторов на время у тебя изъят. Лежит посередине школьной столовой на раздаче, подходи — бери, кто хочешь.

— А я…

— А ты в это время, как ни в чём ни бывало, занимаешься своими делами. Если речь о нём, — кивок на Хамасаки-старшего, — то не было попыток даже очевидное нейтрализовать. Например, отключить возможности отсюда влиять на остальной комплекс. Пусть незаконно, если с точки зрения лицензии телекоммуникации — но тем не менее.

— Всё равно пока не понимаю.

— Сейчас поймёшь, — хмуро обещает Айя.

Затем подходит к связанному японцу и сжимает пальцы на его запястье.

— Что… — начинает снова Хадзимэ.

На сей раз его не бьют. Латиноамериканка запускает одно очень интересное расширение (вижу "зрением"), по ряду примет напоминающее этого самого пресловутого инквизитора.

— Без врача, — ворчит одноклассница. — Но хрен с ним, и так сойдёт. Ты его отовсюду отрубил?

Как только мы заперлись здесь, она решительно распорядилась, чтобы я поотключал всё на свете у отца Миру, чтобы снаружи по нейро-признакам его было не отличить от трупа.

— Да. Если даже он будет куда-то тянуться, я увижу и скажу тебе. Хотя ему и нечем.

— Не надо ничего говорить, просто рви контакт. И слушай внимательно. — Затем она обращается к Хадзимэ. — Какие договорённости были у тебя с Сергеем Седьковым?

Происходящее очень похоже на гротеск и дичь в одном флаконе, но я вместо удивления дисциплинированно поддерживаю линию подруги.

Почему-то уверен, она знает, что делает.

По телу японца пробегает судорога. Этот самый инквизитор?

— Был проект слияния части ГЕНЕТИКСА с моими структурами, — замороженным голосом отвечает титульный.

— С какими именно компаниями?

— Неважно. Мне принципиально, чтобы с любым резидентом федерации. Устроило бы даже с HamQualCon.

— Логика? — Мартинес, насколько могу видеть, делает одновременно сразу несколько дел.

Во-первых, "держит" Хадзимэ приложением. Там не один десяток параметров: нагрузка и на мозги, и физическая, по-любому.

Во-вторых, из своего электронного блокнота какой-то думалкой (это в-третьих) она формирует порядок собственных логических выводов. Думает под бустом, иначе говоря.

Кроме того, автономным расширением на силу через кисть на всякий случай фиксирует собеседника (как будто он может вскочить и куда-то убежать!). Это, наверное, четвёртый пункт.

— Логика простая, — всё так же отстранённо отвечает Хамасаки-старший. — Ради суки Тики Седьков, хотя и светлая голова, был готов абсолютно на всё. Пытался договориться со мной, чтобы я развод ей дал, общению с дочерью потом не препятствовал, через суд дочь себе не пытался забрать при расставании и так далее.

— Это возможно?

— Более чем. Наши суды в этой ситуации вполне могли оставить Миру мне, прецедентов хватает.

— И что потом?

— А я бы запретил Тике видеться с дочерью — пусть повертится.

— Какой был план на тему поглощения ГЕНЕТИКСА HamQualCon'ом?

— Это не поглощение, — качает головой Хадзимэ. — Седьков-старший был готов отдать разработчика редактора цепочки, чтобы я снял свои супружеские претензии. Исключительно его инициатива, он просто кроме меня никому говорить не стал о наших переговорах.

— Что случилось потом?

— На каком-то этапе я понял, что он полностью верит в наши договорённости и ничего с моей стороны не ждёт. Плохого.

— В каком виде существовали эти договорённости?

— Только джентльменское рукопожатие. Не в реальности, разумеется — мы общались только по сети.

Понятия не имею, какое влияние на Хадзимэ могут оказать слова ещё одного человека, потому свой вопрос пишу Айе в закрытом чате.

Она кивает, не глядя на меня, и тут же озвучивает:

— Почему Сергей Седьков умер?

— Процесс передачи нужных мне прав в Разделительных сегментах запустился. Физически, его жизнь уже не была важна для результата.

В следующую секунду оказывается, что Мартинес не зря держит свою руку на чужом запястье:

— Ответ неполный и неточный. Повторяю вопрос: почему умер Сергей Седьков?

— Я разместил заказ на него у хатикю-сан. Заказ был с открытой датой, исполняется по моей команде. Им прошла команда от китайцев якобы от моего имени: очень удачная подделка сообщения.

— Как это технически возможно? Сигнал члена совета директоров HAMASAKI INCORPORATED настолько легко подменить или имитировать?

Хадзимэ слегка морщится:

— Я был здорово пьян, в онсене, сразу с тремя девушками. Формально, концентратор находился на мне и команду отдавал я. Но на самом деле был под частичным контролем и даже без оного на утро ничего не смог бы вспомнить.

— Почему? — хладнокровием Мартинес можно забивать гвозди.

— Был пьян, сказал же уже. Потом, правда, разобрался.

— Что выиграли китайцы от убийства Седькова-старшего?

— Время. Очень удачный момент: нужная мне часть ГЕНЕТИКСА находится на этапе передачи в HamQualCon. Сам HamQualCon подарен Тикой Седькову. Седьков, в свою очередь, по факту сосредоточивает все бразды в своих руках, на короткое время — но ничего не успевает сделать: откидывает копыта и отправляется на тот свет. Всё резко запуталось и осложнилось.

— Ты бы его всё равно убил потом?

— Конечно, — равнодушно отвечает Хамасаки-старший. — Но сперва вернул бы законными способами своё. HamQualCon.

— Почему ты ничего не делал на эту тему последнее время?

Как по мне, вопрос слишком общий и для подобного допроса ну совсем не годится.

Очевидно, этот инквизитор, благодаря целому комплексу контроля, позволяет опрашивать ещё и не так (и получать ответы нужной степени точности).

— Надо дождаться, пока завершатся процедуры. Вход структур ГЕНЕТИКСА в юрисдикцию субъекта федерации — не баран чихнул, — японца неожиданно тянет на метафоры. — Потом, после, можно просто убрать Тику. Я специально тянул с разводом — получу всё, как единственный наследник.

— Уже не получишь, — угрюмо бормочет Мартинес.

_______

— Каким образом ты такими нейропродуктами орудуешь? — спрашиваю одноклассницу сразу по окончании очень интересного разговора на территории моей нынешней собственности (если по документам).

Хадзимэ, лишённый концентратора и даже тени возможности выхода в сеть, решительно оставлен ею на какое-то время примотанным к креслу.

— Это не продукт, — ворчит Айя хмуро. — Только панель управления загружена. Всё остальное не у меня, а в облаке и дома. Если бы не здесь с тобой находились сейчас, ничего бы не вышло технически.

— Что сама посоветуешь мне в отношении него? — дёргаю головой назад.

За затылком находится плотно прикрытая дверь.

— Он на утро не должен помнить того, что было.

— Я имел в виду чуть другое.

— Наши сейчас отвезут его твоей опекунше: беседу я писала, сам понимаешь какой фрагмент через маман тут же передала Тике.

— Да я видел, только в деталях не понял.

— Ну вот. Правило простое: её проблема — ей и решать.

— А если… — неопределённо перебираю пальцами в воздухе. — Раз проблему всё равно решать?

— Не тебе, — Мартинес уверенно качает головой. — И не мне. Я согласна, технически тебе даже удобнее. Но это не наша с тобой юрисдикция, если по-человечески. Даже несмотря на твой рейтинг.

— Ладно. — Разворачиваюсь и, кое-что решив для себя, направляюсь обратно. — Свои грехи я потом сам перед ней отмолю. Не нужно вешать на бабу мужские проблемы. Тем более что её решение я и сам отлично знаю, без её вербальных подтверждений.

— НЕ ВЗДУМАЙ! — одноклассница срывается с места и загораживает мне вход. — У мамы, кроме прочего, договор! Ты меня подставишь!

— Не понял? — озадачен замираю на месте.

* * *

Смешно и нелепо, но какое-то время ушло на тупое бодание с Виктором. Он всерьёз разнамерился порешить Хадзимэ прямо тут после услышанного — она это отлично увидела по его лицу. Также, чудесно было понятно, что Рыжий не будет сейчас заморачиваться чепухой типа заметания следов: тупо сделает по-своему, не отходя от кассы, как он говорит — а размышлять о законности и следах будет потом.

Справедливости ради, возможно, у него был готов какой-то личный способ спровоцировать что-нибудь типа сердечного приступа через чужой концентратор — но тогда этот самый гаджет на отца Миру сперва надо было напялить.

А лично у неё душа ну вот совсем к этому не лежала.

В процессе дискуссии она наплевала на пиетет. Врубив расширение на силу, Айя тупо отволокла Седькова ближе к выходу, к импровизированной оранжерее в холле — и проветриться, и место прикольное.

Именно в этот момент к ней обратился один из hermanos:

— На улице началось.

После того, как кое-кого из якудзы подстрелили свои, она добросовестно отправила доклад маме (с указанием всех обстоятельств и с видеоотчётом).

Юридическое сопровождение действий шло онлайн и в режиме реального времени, потому всерьёз Айя не переживала. Во-первых, действия охраны в своём праве; во-вторых, бывают ситуации, когда не до нюансов.

Стрелявших, если что, потом всё равно можно будет выкупить и забрать на родину. Операция не то чтоб стандартная, но и не редкость, если до подобного доходит.

Парни чудесно знали, на что идут, к тому же не бесплатно. А ради Виктора она лично была готова и не на такое.

— Что там? — Рыжий сощурился, пытаясь разглядеть сквозь темноту, что происходит снаружи.

— Какие-то дебилы с предписанием от военной прокуратуры требуют предъявить им Хадзимэ Хамасаки. Сама ничего не понимаю, — недовольно проворчала старшеклассница.

Во время замеса снаружи остались свои, часть. Благодаря понятной "помощи" со второго этажа, они благополучно переместились под козырёк перед выходом, целые и невредимые, а между группировками воцарилось некое затишье.

Японцы, кстати, тут же абсолютно логично занялись оказанием помощи своим пострадавшим, хотя медицину и не вызвали.

На тему возможных осложнений с законом Айя по ряду причин не сильно переживала и основания для такого спокойствия у неё были.

— А с каких кочерыжек на эту тему парится в военная прокуратура? — следом за ней озадачился и Рыжий. — Ну пошли с ними пообщаемся, что ли?

Снаружи разговор не задался. Виктор, решительно задвинув hermanos себе за спину, без затей потребовал у нарушителей юрисдикции какие-нибудь законные основания для подобных предъяв.

Тип в никак не полицейской форме протянул ему всё ту же бумагу, которую она уже видела по их внутренней сетке:

— … и дополнительно электронное подтверждение.

Рядом с карманом военного активировалась голограмма.

— Да и фигурку свою себе туда же засуньте, — недипломатично пожал плечами Рыжий. — Дайте сканер. — Мазнув ладонью по датчику, он выполнил процедуру идентификации по биометрии и продолжил. — На мой рейтинг посмотрите? Во-первых, вам и разговаривать со мной в такой атмосфере не по чину — давайте соблюдать закон. Только через суд! Во-вторых, военная прокуратура в данном вопросе — чистейшей воды произвол.