Текст книги "Лучшее в Королевствах. Книга III"

Автор книги: Элейн Каннингем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 284 страниц)

Глава 22

– …такая вот жопа. – Резюмирует Кимишима-младшая примерно через полтора часа наших с ней интересных разговоров. – Я бы на твоём месте начала с ноля. Или ты будешь, как моя бабушка всю жизнь.

– А что у нас с бабушкой не так?

– А она смарт использует в функции телефона. Всё. – Тихо ржёт Цубаса, прижимаясь ко мне только для того, чтобы согреться.

– Ну, я всё-таки не такой консервативный. Но я тебя понял… Возможности концентратора по образованию нейронных связей я не использую и на пятнадцать процентов. Слушай, а какой максимально известный процент слияния?

– Мне достоверно известно о сорока пяти. – Чуть подумав, говорит красноволосая. – Эта цифра официально называлась в Академии, предыдущей. Но есть такая тонкость. Каждая новая модель в среднем добавляет по одной функции. И очень многие не стремятся выбирать специализацию сейчас.

– Её потом нельзя будет переиграть? Выбрав, какую фишку качаешь, ты потом не сможешь развиваться в чём-то ином?

– Не совсем так. Развиваться сможешь. Но без концентратора, самоходом… Как в прошлом веке.

– Ну, и в прошлом веке люди как-то добивались вершин в любых областях, – пожимаю плечами. – Без техники.

– Бл#, как бы тебе объяснить… Асада, вот ты готов сейчас выбрать одну бабу на всю жизнь? Да, другие тоже возможны, но именно эта – та, с кем ты раз и навсегда в том плане что она главная жена?

– Спаси бог!

– А почему? – моя одноклассница красноречиво поднимает брови и покровительственно смотрит на меня.

– Во-первых, возраст. Во-вторых, ещё вся жизнь впереди, а выбор на гормональном пике по определению не может быть точным… – ещё минуты полторы излагаю резоны.

– Хватит, – перебивает она меня. – Вот ты типичный мужик. Можешь час болтать, но не сказать главного.

– Вообще-то, у нас это говорят о женщинах!

– Шучу, хе-хе. Купился! – вполголоса ржёт собеседница.

Которая в отличие от меня, кажется, спать не хочет.

– Если короче. У тебя в любой момент могут открыться новые возможности, я имею ввиду других тёлок. Которые будут намного привлекательнее, чем любая нынешняя пассия, которую ты выберешь. – Обобщает все аргументы Цубаса.

– Восхищён твоей проницательностью и способностью к обобщениям, – два раза бесшумно хлопаю в ладоши.

– Вот с концентраторами то же самое. – Не обращая внимания на меня, продолжает она. – Все ждут прорыва, который вот-вот должен произойти. Когда количество выбираемых для прокачки характеристик не ограничивается.

– Если дождаться возраста твоей бабушки, можно уже и не успеть в этот поезд.

– Точно. Нельзя заступать за линию. Пока что, нейро-дегенеративные процессы необратимы лет с сорока пяти в среднем. Соответственно, качаться ты заканчиваешь в сорок, это край. Но по факту, у многих уже семья, дети, не до роста…

– Так а чего ты меня терроризируешь? Мне только шестнадцать. Твоими словами, у меня тридцать лет до крайнего срока!

– Чтоб быть готовым в двадцать семь закончить за год новый институт, который только откроется в те годы, к двадцати семи надо профессионально уметь учиться. Согласен?

– М-м-м. Да.

– Но институт – это только твои аналитические приёмы, – продолжает Цубаса. – То есть, чистые мозги. А в случае с концентратором, там ещё и техника управления нейронными связями. О, ты сейчас поймёшь. Можно быть здоровым, как буйвол – но в тебя всё равно не попасть кулаком.

– Другой функционал. Чтоб попасть по мне, надо прокачивать не силу. Ну или не только её.

– Именно. Тут то же самое. Чтоб поймать капэдэ концентратора в идеальной для тебя области, надо иметь не только мозги. А ещё и каналы коммуникации, вкупе с этими самыми приёмами. Генерации нейронных связей.

– Сложно как-то…

– Я уже поняла. Ты в нашей младшей школе не учился, в яслях – тоже. У вас там на севере что, техники такой нет?

– А чёрт его знает. Я ж тебе рассказывал. Себя помню только тут.

– Завтра в ясли пойдём, – резюмирует Кимишима со вздохом. – Если ты согласен. Самый простой и бесплатный способ твоё слияние хотя бы до нескольких процентов поднять. Дальше ты уже сам сможешь. Точно не передумаешь?

– Техника в руках дикаря – груда металлолома. Грубо отказываться от преимуществ цивилизации, – пожимаю плечами. – К тому же, мало ли, вдруг там мне что-нибудь в расширенном формате определят.

– Интересно, а чего твои родители этого не сделали, – задумчиво ступает на тонкий лёд ненужного маршрута далеко не глупая Цубаса.

– Они делали. У меня нейро-карта сменилась. Личная. А после этого я просто все эти процессы саботировал. Да и родители где-то меня считали тормозом, местами просто махнув рукой. Слушай, ты бы не могла не ворочаться?! Кстати, как насчёт спать? Я уже мёртвый…

– Судя по кое-чему выпирающему, ещё вполне живой, – ехидно замечает Цубаса. – Кстати, об этом тоже хотела поговорить. Сейчас, до выборов, это не то чтобы проблема, просто шататься по заведениям, по которым обычно шатаются пацаны, тебе лишний раз точно не стоит. Согласен?

– Мозгами – да, – не спешу влезать в кабалу односторонних обязательств. – Но кто из парней в этом возрасте мозгами думает все сто процентов времени?

– Вот. Я о том же. Интим – дело серьёзное, тут я тебя понимаю. У тебя это точно такая же физиологическая потребность, как и пожрать или посрать. Извиняюсь, – кажется, она совсем не испытывает неловкости и говорит об этом как о каком-то дежурном рабочем вопросе. – А если физиологическая потребность не реализовывается, это в итоге чревато разного вида декомпенсациями. Согласен?

– Ничего себе, ты умная. – Фыркаю. – Я, конечно, такие слова тоже знаю; но то я.

– Я училась в Информационной Академии, – спокойно парирует она. – Кое в чём понимаю. Вот давай договариваться. В свете оговоренных совместных задач, можем вместе решить, что ты завяжешь свою елду на время узелком? Если тебе так нужна это физиология, я не против. Давай внесем и её, как совместную задачу; и будем совместно эту задачу решать. Удовлетворить тебя я могу… – Дальше она называет два способа, от которых у меня почти что глаза на лоб вылезают.

Неожиданно.

– …и давай, если это действительно нужно, это будет нашим совместным решением, – по-деловому продолжает она. – Есть, конечно, потенциально ещё два способа, но мне бы очень не хотелось переходить к ним в деловом формате. – Она говорит так, как будто на колхозном совещании обсуждает сбор урожая картошки.

– Даже не знаю, что сказать.

– Я потому и обозначила. Если эта задача стоит, давай её решать вместе, – она требовательно смотрит на меня. – Но поставить эту задачу должен ты, как инициатор процесса. Потому что у меня в этом процессе нет ни личной мотивации, ни потенциальной заинтересованности. Особенно последними двумя способами. По крайней мере, пока что, – поправляется она. – Хотя ты мне и нравишься. Именно поэтому я обсуждаю первые два способа.

– Знаешь, наверное, нет у нас такой задачи. – Выдыхаю через пару секунд. – Тот случай, когда мои гайдзинские мозги работают по вашим японским канонам.

– Что за законы? – заинтересованно вскидывается Цубаса.

– Ну это же у вас процесс важнее результата. Только за результат сейчас ратуешь ты, а я почему-то подумал, что меня не устроит сам процесс.

– Как хочешь, – с тщательно скрываемым облегчением пожимает плечами она. – Хотя я б всё нормально сделала, с технической точки зрения. Но раз ты не настаиваешь, набиваться на лишнюю работу не буду. Мне оно вообще ни разу не интересно… Пока что.

* * *

Начальник образовательного процесса Академии Тамагава, Юто Кавасима, был несказанно удивлён, когда без пяти восемь утра к нему зашёл Масахиро Асада.

– Внимательно тебя слушаю, – Кавасима даже привстал из-за стола, указывая посетителю на ближайшее место вплотную. Обычно сюда садились начальники отделений.

– Я по поводу долга. Мне нужно оплатить две с половиной сотни тысяч иен. Я могу задать откровенный вопрос, как ученик учителю?

– Да, – не раздумывая, кивнул педагог. – Останется между нами.

Такой формат общения был одним из стандартов Тамагава. Учащиеся должны были ощущать себя членами большой семьи и, если Академия могла, она всегда неформально шла навстречу.

Видимо, у молодого якудзы было о чём говорить в такую рань, за час до начала свои занятий.

– У меня есть некоторые сложности в семье. Они не могут быть предметом нашего разговора! – Асада поднял ладонь в ответ на невысказанный вопрос. – Срок оплаты вы вчера не обозначили. Спрашивать у отца, получал ли он ваше уведомление, я сейчас не могу. Вместе с тем, я очень не хочу, чтоб о моей семье думали плохо. Какой обычный порядок возмещения подобного ущерба, не дадите консультацию? Чтоб избежать любого недопонимания между нами.

– Интересно. – Начальник образовательного процесса озадаченно протёр очки. – Я оценил твою откровенность… Мы с твоими родителями принадлежим к разным партиям в муниципалитете, если ты не в курсе. Но сразу оговорюсь: всё сказанное здесь останется между нами. Чтоб и у тебя, в свою очередь, не было разных мыслей лично в мой адрес: ты согласен, что я вчера мог разобраться и намного более жёстко?

– При личной заинтересованности в том, и в ущерб объективности.

– Да. Но тем не менее?

– Согласен. При желании, могли.

– Ну тогда слушай. Обычно порядок такой…

* * *

Там же. Через пять минут.

– … Я не хочу вас просить.

– Асада, я очень хорошо тебя понимаю. Но наша принадлежность к разным командам не исключает простой человеческой порядочности. Ты хотел откровенности? Получи. Я не в восторге от тебя, как от человека. Ещё более не в восторге я от рода занятий твоего отца и всей его «Семьи», – последнее слово педагог буквально выплюнул. – Но это никак не влияет на моё отношение к тебе, как к ученику.

– Совсем-совсем? – где-то даже весело переспросил белобрысый.

– Хм. Ты прав. Эмоционально, ты мне не очень приятен. Но это никак не скажется на моей позиции, как учителя. В твоём случае, можем сделать так. Сумму я удерживаю из семестровой оплаты за твоё обучение. Но у тебя тогда получается неоплаченным последний месяц.

– До которого ещё, считай, квартал? – мгновенно сориентировался гайдзин.

– Да. И пойми меня правильно. Я поддержу любого учащегося Тамагава, в его искреннем стремлении учиться дальше и возмещать ущерб. Меня впечатляет, что белобрысое недоразумение вроде тебя вносит настолько свежую струю, причём, с благими намерениями. Раньше ты не бросался на защиту других столь рьяно, хе-хе. Ещё и так сломя голову… А хочешь ещё откровенность?

– Буду благодарен.

– Я искренне считаю, что твои бывшие одноклассницы поступили с тобой крайне некрасиво. Но думаю я об этом не вслух, потому тебе это ничего не даёт. Могу лишь морально поддержать по эпизоду: мне бы не хотелось, чтобы из-за четырёх туп… недальновидных особ ты, поддавшись слабости, сменил нравственные ориентиры.

– «Защищай слабых…». Тут можете не волноваться.

– Если бы вы всегда делали, как говорите! – неожиданно разозлился Кавасима. – Это – лозунг для деклараций, действуете вы иначе!

– Извините. Я не в курсе дел семьи. Правда. – Асада осторожно пресёк готовый вырваться наружу поток эмоций.

– Да. Да. – Педагог с силой выдохнул три раза, успокаиваясь. – Мои извинения, сорвался не в твой адрес. К тебе не относится… Суммирую. Мне бы очень хотелось, чтобы та смена вектора твоего развития, которую я наблюдаю сейчас, осталась в силе.

– Спасибо.

– Я не очень люблю тебя и твою «родню», и я сейчас не о родителях – но сделаю всё, чтоб и ты мог развиваться по любому из достойных путей. Это – моя единственная причина текущего разговора с тобой. Как ответ преподавателя на твою попытку откровенного разговора,

– Спасибо. Всё справедливо. Три месяца – этого достаточно.

* * *

Кавасима был доволен.

С одной стороны, быть благородным просто приятно, и для кармы тоже полезно. Помочь не такому уж и плохому пацану – в принципе, дело богоугодное.

С другой стороны, в предвыборном штабе конкурентов явно имел место какой-то разлад. Вон, даже белобрысый пришёл договариваться… О смешной сумме, которую раньше, по слухам, мог за пару недель спустить в различного рода интересных заведениях.

Разумеется, Начальник образовательного процесса Академии Тамагава никак не собирался использовать полученную информацию для политической деятельности. Это было бы просто непорядочно, да и карма такого не прощает.

Но если предположить, что та же карма всегда воздаёт за сделанное, получается, что центробежные явления имеют место не то что в самой Организации Асады-старшего, а даже и в его собственной семье.

Любому японцу – более чем яркий сигнал об изменениях.

Усилься эти процессы дальше, всё это обязательно будет всплывать там или тут. И это очень многое скажет избирателям о реальной расстановке сил в конкурирующих партиях.

Сам факт того, что противоречия в том лагере будут углубляться (если), просто должен быть подан по нужным каналам надлежащим образом. Хотя это уже вопрос маркетологов.

Наверняка это только первая ласточка. Наверняка у бандитов будет происходить и что-то ещё, в результате чего вопросов об иерархии между конкурентами у избирателей возникнуть не должно.

Сам Юто Кавасима был всего лишь младшим членом избирательного штаба конкурирующей партии и, по совместительству, с этого сезоны планировал наконец заполучить депутатский портфель.

Интересно, что у них там в семье?

* * *

Мао Курата, подруга Ю Асады, специально оставила однокурсницу ночевать сегодня у себя.

Во-первых, хотелось наладить действительно неформальный контакт. Во-вторых, была одна идея.

– Можно воспользуюсь твоим смартфоном? На моём банк что-то заглючил, и колл-центр висит. Мне срочно надо денег себе перевести на карту. Я своё приложение у тебя активирую? – с этими словами Мао, не давая подруге возможности отказаться, протянула той её же гаджет в универсальном защитном чехле.

Сама Ю принимала душ. Новости о её младшем брате достигли самой Кураты хоть и обходными путями, но вовремя. Не может у сестры не быть доступа к кое-каким директориям на гаджете родного брата.

Хотя, конечно, на вид их в родстве не заподозришь, заметила про себя представитель младшей ветви Семьи Ходзё.

– Да, конечно! – предсказуемо не отказала подруга, прикладывая палец к датчику.

– Спасибо! – искренне поблагодарила Мао. – Сейчас поглядим, что у тебя за братец, – пробормотала она вслух сама себе, увлекаясь, после того, как закрыла за собой две двери.

Через две минуты, действительно выполнив кое-какие банковские переводы через личный аккаунт, принимавшая подругу в качестве гостя Мао удивлённо присвистнула:

«Сестра, надо посоветоваться. Пожалуйста, набери меня, как сможешь? Такое дело…»

Глава 23

Ватару Асада проснулся, словно от неожиданного толчка.

Растерянно оглядевшись по сторонам, он сел на диване в кабинете. Рядом никого не было.

Тут же зазвонил смартфон.

– Кто?! – сердито ответил он, даже не взглянув на экран.

– Брат, ты что, отрываешься от реальности? – прохохотала трубка голосом начальника и лучшего друга в одном лице. – Или тебе много кто кроме меня может позвонить в такое время?

– Извини, не проснулся ещё…

– Я вижу. Твоя секретарша включила расширение через твой комплект. Я потому и набрал тебя, что ты просыпаться начал.

– Она и тебе доступ к телеметрии дала, что ли?

– Да. И попросила присмотреть за тобой. Что и делаю.

– Хорошо, что она твоя сестра… – сварливо выдал Ватару. – Посмотрел бы я, как бы она проделывала тот же фокус, если бы вы не были родственниками.

Он не стал упоминать, что Мивако, перед тем, как уложить его, спорила с ним, наверное, часа полтора.

Это было парадоксально; но на категорическом семейном отношении к первой жене и детям в первом браке больше настаивала она, а не он сам.

Он допускал варианты. Скрепя сердце, наступая самому себе на горло, но варианты были.

Секретарша же, если вести речь о серьёзных отношениях, настаивала именно на том, что первая жена с детьми никуда не денутся. Просто семья расширится.

– Погоди, проснусь. – Ватару перетёк в сидячее положение и ненадолго задумался.

– До чего додумался? – Гэнки не стал давать другу времени на раскачку. – Ты имей ввиду. Я спать не ложился из-за этого. Ждал пока ты глаза откроешь. Чтоб уточнить, как оно всё. В принципе.

– Знаешь, наверное, нормально. С одной стороны, Мивако права. Мужчина, бросающий на пике успеха тех, кто был с ним с самого начала, на нормальное будущее в жизни после такого может не рассчитывать. – Принялся рассуждать вслух Асада-старший, рыская глазами по кабинету в поисках одной вещи.

– Не говоря уже о том, что есть ещё и выборы. И твоих мордобоев с женой не потерплю не то что я, а… ты понял.

– А какое тебе дело до моей жены? – снова вернул сварливость в интонации финансист.

– А никакого. Не было бы. Если бы моя сестра не шла за тебя замуж. Ты же не думаешь, что я отпущу младшую за мужика, который может бросить свою первую жену и детей?!

– Похоже на вмешательство в личный приват, – неловко пошутил Асада, воодушевляясь при виде того, что искал.

– Оно и есть, вмешательство. У нас нет привата на этом уровне. – Не поддержал остроты товарищ. – Чтоб ты не надувался, как бык при поносе: если бы на твоём месте был я, и ты узнал, что я со своей женой… из-за девки на четверть века моложе… Ты бы что делал?

– Вначале попытался бы с тобой поговорить. Потом дал бы по морде. Наедине, чтоб никто не видел. Ну или, по крайней мере, попытался бы дать, – уточнил Ватару.

– Вот видишь. Так ты ещё и младше по иерархии…

– А при чём тут это? Принципы есть принципы! – по инерции вспыхнул возражением финансист. – Бл#дь, о чём мы спорим, – спохватился он тут же.

Оябун весело заржал.

– Слушай, Гэнки. Такое дело, – Асада деловито скручивал крышку с найденной в столе квадратной бутылки. – У меня, кажется, некоторый отпуск сейчас начнётся.

– Решил алкоголя принять? – мгновенно догадался товарищ. – Как обычно? – добавил он уже менее одобрительно.

– Каждый раз, когда я выпиваю, я искренне планирую: эта бутылка последняя, – честно ответил Асада. – И категорически не собираюсь продолжать. Оно просто потом само…

– Иногда мне кажется, что это не Масу с севера подобрали после землетрясения, – проворчал кумитё. – Судя по тому, что только ты можешь начать квасить в пять утра. И зависнуть в этом состоянии на неделю.

– Так уж и неделя? – неловко спохватился Ватару, с сожалением глядя на только что наполненный стакан.

– Личный рекорд – девять дней. – Безжалостно парировал друг. – Ладно. Срочного вроде ничего нет, время есть. Ты в офисе всё это время будешь? Никуда не вылезешь?

– А когда я в таком состоянии куда-то выходил? – поразился финансист. – Доставка до дверей работает. В таком виде на люди нельзя. Мне в таком виде тоже никто не нужен…

– «В общем, ждите меня дня через три-четыре», – озвучил за собеседника оябун. – Ладно. Только все счета и карты заблокируй? На это время? На всякий случай.

– По работе ещё перед сном всё задвинул, как обычно.

– А я не про работу. Я и про твою личную долю. У тебя сейчас две бабы, а ты сам будешь дня три валяться. Считай, что это приказ.

– С удовольствием, – кивнул Ватару, одним движением отсекая через нейроконцентратор весь мир от любых финансовых потоков, к которым был доступ лично у него.

Оставляя себе только текущий счёт с несколькими сотнями тысяч иен, на дежурные расходы.

– Вы же без меня протянете?

– Нал же есть, – пожал плечами Гэнки Томиясу. – На операционное хватит. Ты так говоришь, как будто это всё первый раз…

Двое товарищей деликатно помолчали пару мгновений.

Вообще-то, бывали раньше моменты, когда непредусмотренный планом выход из строя главного финансиста, пусть и на время, доставлял немало проблем операционной деятельности организации.

Но Гэнки рубить сплеча не стал, и со временем обе стороны приспособились к подобным деликатным моментам.

Справедливости ради, запои у Ватару Асады случались не чаще трёх раз в пару лет, и длились теперь строго не более недели.

Оябун себе объяснял слабость товарища вообще просто: работа нервная, без отпусков, с кучей ответственности. Когда организм товарища перегревался сверх нормы, он сам сигнализировал: и Ватару устраивал себе короткий, до недели, отпуск прямо там, где его настигала пагубная страсть.

Сейчас это вообще случилось в офисе. Хоть и невовремя – выборы на носу; но тут ничего не поделаешь. Старый друг есть старый друг. Главное – что алкогольные излишества Асады за пределы его кабинета не выходили никогда.

– Давай. Встретимся через три дня, – услышал кумитё весёлые слова товарища.

На фоне звона одного стакана о бутылку.

– И надо ж тебе именно сейчас было, ч-чёрт, – проворчал старший товарищ в потухший экран. – Ни раньше, ни позже. А с другой стороны, две жены тебе через денёк-другой сами глаз на жопу натянут. Когда Мивако твою первую в офис приведёт, хе-хе. Тебя реанимировать и в чувство приводить. Может, и хорошо, если он перед выборами отдохнёт и оклемается, – закончил Томиясу уже сам себе.

* * *

– Поиздевалась над пацаном? – тихо, но дружелюбно фыркнула Мию, когда Цубаса утром вышла на кухню. – Во сколько ты от него ушла?

– Да пёс его знает, – зябко поёжилась младшая, оглядываясь по сторонам и целеустремлённо направляясь в сторону ближайших войлочных тапочек, стоявших у холодильника. – Часов около пяти, наверное. Я на комм не смотрела.

Маса, в своей перманентной наивности, действительно всё больше ассоциировался у красноволосой с полевым сусликом.

Разумеется, она тут же занозилась в душе на его отказ от её физиологической помощи. Но не говорить же ему об этом вслух?

– Что-то было? – как будто нейтрально спросила старшая сестра, но со вполне понятным контекстом.

– П-хы, не-а. Сопел два часа и ворочался. Но так и не решился. – Честно ответила Цубаса. – Отказался.

– Так вот чего ты оттуда столько не шла, – догадалась Мию. – Рассчитывала, что передумает?

– Ну. А оказался кремень, – чуть сконфужено призналась младшая. – Знаешь, мне кажется, он – гайдзин в некоторых вопросах гораздо больше, чем может показаться.

– Язык чистый, без акцента и искажений лексики, – тут же отреагировала старшая, разрезая омлет на две половины и придвигая посудину с одной из порций красноволосой. – Я думала, он с детства у нас рос.

– Я тоже так думала. Но не всё так просто. В некоторых вопросах, он не наш. Знаешь вот чувствую, а сказать не могу, – Цубаса, с благодарностью кивнув, впилась зубами в жаренное яйцо и овощи. – В общем, если брать нравственный императив, то он не наш. Ну, в этих вопросах так точно.

– Тормознутый? – сообразила Мию.

– Скорее, консервативный. И с идеологией оттуда. Кажется. – Младшая неопределённо ткнула пальцем в сторону окна. – Даже о временных жёнах как будто не слышал. Ну и по мелочи…

– Тяжело такому мужику жить будет, – вздохнула старшая. – Ветром твёрдых часто ломает…

– А мы на что? – резонно возразила Цубаса, заканчивая свою часть омлета и быстро выхватывая вилок цветной капусты с тарелки сестры. – Мы им займёмся. Он вчера так девок защищать полез… – она в третий раз пересказала сестре одну и ту же историю, которую та опять стоически выслушала.

– А чего он так рано ушёл сегодня? Даже раньше отца?

– Говорит, надо в Академию, о чём-то там переговорить до того, как народ наберётся. А потом он в какой-то зал хочет, перед занятиями. Какая-то физическая подготовка, я не вникала.

* * *

Утро не задалось.

Члены спортивной команды регби и американского футбола договорились встретиться у метро. В Академию идти вместе, заодно обсудить кое-что по дороге.

Пока староста Уэда, прибывший первым, ждал остальных, он не раз и не два ловил на себе насмешливые взгляды других учащихся. Досадно, что многие были представительницами слабого пола.

– Интересно, а случайно мы ему продули? Или есть какая-то закономерность? – поднял один и тот же вопрос по третьему разу Муроя по пути в школу.

– Сэя свалил. Дважды. – В который раз коротко напомнил Уэда.

– А тогда чего он скрывался всё это время, если такой гений? Может, чит какой всё же был?! – Арисака, проворонивший белобрысого на своём посту у дверей, изо всех сил стремился восстановить реноме.

Оттого старательно искал подводные камни, не заморачиваясь их возможным полным отсутствием.

– Нет. Сенсэй лично присутствовал при проверке. Никаких отклонений не обнаружено. Ни левых расширений, ничего. Натурал. – Хмуро сказал Итакура, пострадавший вчера вместе со всеми.

И с силой пнул валявшуюся на асфальте пустую банку из-под колы.

– Долбаная жизнь… – зашипел Камада, бешено сверкая глазами в адрес Итакуры.

Банка оказалась непустой. Остатки напитка в ней присутствовали и, после хорошего пинка, частично облили Камаду, шагавшего чуть сбоку

– Бл#, ты смотри, что делаешь! – продолжил закипать он.

– Извини, – заржал Итакура. – Клянусь, нечаянно.

– Тогда что, просто какая-то случайность? – Примиряюще поднял руку староста, вклиниваясь между двуми готовыми сцепиться парнями. – Ну не мог же он, голыми руками, нас, да неслучайно?..

– Впятером точно должны запинать. Если по второму разу. – Хмуро согласился Камада, успокаиваясь. – Тем более что Икемацу нам более чем чётко условие поставила. Или мы его месим – или одно из двух.

– Интересно, а ей какая печаль? – задумчиво сказал Арисака, обходя ещё одну банку из-под колы на всякий случай по неширокой дуге.

– Ей – никакой. Но она по матери не Икемацу, а Ходзё. – Пояснил Итакура, знавший чуть больше других в силу рода занятий матери.

– И что?

– А те уже три муниципалитета рядом подмяли. И метят в префектуру. Мало ли, какие там расклады… Мы всего просто можем не видеть. А Икемацу кроме танцев ещё какие-то интересы имеет. Семейные.

– Политика – это скучно. – Вздохнул Уэда. – Ладно, давайте тогда месим его сегодня? Только надо как-то спланировать, что ли? Чтоб не как в лаборатории… – На правах старосты, он принялся формулировать вслух новый план.