Текст книги "Лучшее в Королевствах. Книга III"

Автор книги: Элейн Каннингем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 168 (всего у книги 284 страниц)

Глава 22

— Н-да, нехорошо для тебя складываются обстоятельства, — сменивший Эрнесто тип, даже для моего зрения весьма похожий на Рашида и его родителя внешне, вроде как искренне мне сочувствует.

— Господин Бахебри, я крайне ограничен во времени. Пожалуйста, давайте соблюдать действующее законодательство.

— А ты сейчас о чём? — он заинтересованно поднимает левую бровь, демонстрируя полнейшее спокойствие.

Но именно что демонстрируя. Я не знаю, откуда это всё только что взялось, но мне сейчас виден полный расклад и по его высшей нервной деятельности, и по его мыслительным процессам.

Это смешно и парадоксально — но в полную меру, только что без пробуксовки, заработало расширение, которым регулярно пользуется Мартинес. Я периодически глядел ей "через плечо" в виртуале, когда она показывала команды его инициации.

Странно. У меня работать по идее не должно — нужен имплант.

— Хочешь мне что-то сказать? — дружелюбно улыбаясь, предлагает южанин.

Глаза его при этом остаются холодными, как у змеи.

Меня же догоняет вторая порция удивления: сидит он там же, где до него сидел сотрудник дяди Эрнандес.

Но я его почему-то вижу! Отчётливо. Хотя и только правым глазом.

— Я уже сказал вам, что хотел. — На всякий случай опускаю веки, чтобы не выдать себя взглядом.

Мало ли. Вдруг работающие у кого не надо приложения и по глазам видны.

Чёрт. И во внутренний интерфейс не напишешь — во-первых, Мартинес его подвесила к чёртовой матери перегрузом; во-вторых, никто не отменял запрета мне там высказываться сейчас.

Какое-то время молчим. Он изучает меня, не скрываясь и видимо считая, что я его не вижу (вполне логично с тем количеством диоптрий, которое записано в моей медкарте).

Я же изучаю его через работающий нейропродукт: ощущение, как резкость бинокля навёл.

Ух ты.

Если бы не новые впечатления прямо сейчас, а также связанный с ними эмоциональный шок, возможно, я бы и правда занервничал: наверняка все приёмы риторики и такой вот коммуникации у этого Бахебри отработаны до автоматизма.

Но дело в том, что я сейчас купаюсь в откровенном эмоциональном шоке — и мне чисто технически не до острого восприятия в его сторону.

Это как резко восстановить зрение, в момент, будучи перед этим полуслепым.

Вслед за чисто физиологическим наслаждением улучшенного восприятия меня закономерно тюкает в темя паника, но чуть по другому поводу.

А что если так шикарно концентратор работает лишь в этом здании? И, выйдя отсюда, я опять превращусь в того самого натурала? Который не видит, весьма неизбирательно слышит, не имеет перед глазами панели интерфейса об эмоциональном спектре собеседника...

Не хотелось бы лишиться текущей полноты восприятия.

— Вы заметили, что вместо конструктивного опроса свидетеля вы сейчас всеми силами пытаетесь раскачать меня эмоционально?

— Ты о чём, э?! — играет он убедительно, без базара.

Только вот прибор не обманешь.

"Достоверность сказанного 35%".

Параллельно программа иконкой показывает оптимальную тактику: застегнутый на замок рот.

Ну я и молчу. Кроме прочего, на текущем заряде буста для мозга я уже сообразил: разрешение на беседу даётся свидетелем адресно и на конкретный номер жетона.

Если по-простому — я согласился общаться с Эрнесто, но не давал разрешения себя опрашивать этому Бахебри.

Память Вити Седькова услужливо подсказывает: в других местах соблюдение процессуальных норм может и не быть скрупулёзным, но не здесь. Суд есть суд.

— А в какой роли вы сейчас здесь присутствуете? — как говорится, вежливость — самое главное оружие такого, как я.

— Я веду твой опрос по факту... — он коротко пересказывает вступительное слово Эрнесто. — Кстати, нажми подтверждение. — Последняя фраза сказана будто бы на автомате и между делом.

Словно само собой разумеющееся.

"Попытка манипуляции. Собеседник не считает собственное утверждение обоснованным. Достоверность 15%".

"Подтвердить/отказаться".

Уверенно нажимаю в судебном интерфейсе вторую клавишу:

— Офицер, я не вижу здесь своей опекунши. Сказать вам номер процессуальной статьи, которая прямо запрещает меня опрашивать в её отсутствие без моего согласия?

"Гнев. Раздражение. Досада. Негативный спектр 50%.Принудительная эмоциональная коррекция: активирована блокировка мимики".

Какое-то время меряемся взглядами.

— Давай начистоту. У тебя очень может быть кусочек информации, который нужен мне. — Его зрачки пусты и прозрачны, как стеклянная чисто вымытая чашка. — Перед входом на твоих глазах произошло федеральное преступление, вот только что. Всё бы ничего — но ты был последним, с кем оба погибших имели ярко выраженный конфликт накануне. От полицейского офицера в такой ситуации зависит очень немало, — он опирается руками на стол и наклоняется вперед. — Я могу создать тебе очень много проблем, настолько серьёзных, что свою любимую опекуншу ты будешь несколько лет наблюдать только по видеосвязи и с луны. Одной из. Это ещё в лучшем случае. Веришь?

— Вы не боитесь, что я сейчас пишу нашу беседу?

— Чем? — он подаётся вперёд ещё сильнее. — Ты же натурал?

"Сканирование... Производится ваше сканирование... Производится ваше сканирование...Гнев. Раздражение. Досада. Разочарование.Вероятное объяснение: нарушение ожиданий вашего собеседника.ВНИМАНИЕ. Ваш собеседник активировал ментальный буст".

В дополнение к тексту рядом с головой южанина в моём интерфейсе появляется немного карикатурное, но узнаваемое изображение головного мозга человека, который из жёлтого постепенно начинает окрашиваться в красный цвет.

— Чего замолк?

— Я же вам уже ответил. Зовите сюда мою опекуншу — поговорим при ней.

Самое интересное, что память предшественника уверенно утверждает: если даже мы с ним сейчас начнём воевать вручную, с учётом всех обстоятельств это не будет моим преступлением.

Слишком много параграфов нарушает этот Бахебри.

Интересно, что ж его так припекает? И откуда он взялся?

Ну да, явно из родни Рашида — видно безо всяких приборов. Но не сильно ли это даже для них авантюрно?

Тика Хамасаки — не Наталья Седькова. Последствий можно и не расхлебать.

Или я чего-то не понимаю?

— Нажми подтверждение, — не меняя выражения лица, с олимпийским спокойствием он пытается меня продавить на психику.

Демонстративно скрещиваю руки на груди и забрасываю ногу за ногу.

Ещё одна часть смешного и парадоксального. Всё то же приложение с медицинским уклоном имеет несколько занимательных подкатегорий. Если вдруг будем драться — техника пишет, у него без шансов.

"Подавляющее преимущество личной нейросети".

Если не углубляться в дебри, я и без всяких приложений вижу, хвала улучшившемуся зрению: тип — не боец.

Да, он наглый, при власти (какой-то), очень опытный на своём поле — но не боец.

И ему зачем-то очень-очень нужно, чтобы я нажал эту дурацкую кнопку согласия на собственный опрос.

Интересно, он абсолютно искренне считает меня идиотом?!

Было у отца, моего настоящего, там.

Какие-то рьяные финансовые полицейские ещё во времена самого одиозного начальника налогового комитета (на букву А) делали у них выемку документов.

Точнее сказать, приехали её делать. Предъявили предписание — решение суда, что ли — всё как надо. Не знаю, как оно там называлось правильно.

Начальник охраны почитал ту бумажку — и глумливо вернул её обратно:

— У вас исполнителем следственных действий здесь женщина записана. Её ведите.

Менты сделали точно такое же лицо, как сейчас Бахебри: не создавайте себе проблем, дорогие подследственные, а быстро расписывайтесь на постановлении и гоните свои бумаги. Мы типа работаем. А если будете упираться — поговорим с вами иначе, не обрадуетесь.

В итоге оказалось, развод чистейшей воды. Начальник охраны батиной компании объяснял потом — это типа как по доверенности жениться.

Легитимность такая же. Менты местами на понт брали: если бы проканало — они молодцы.

Вот у этого южанина, если я правильно понимаю ситуацию, примерно аналогичный прикол. Интересно, на что он рассчитывает?

Не знаю, конечно, как там у Вити Седькова было бы с силой духа здесь и сейчас, но мозги предшественника однозначно исключают добровольное надевание хомута на самого себя.

А ещё, что интересно, до меня наконец доходит, что именно я чувствую словно легкими прикосновениями через концентратор.

Кого.

Тика Хамасаки. Она тоже здесь — по крайней мере, виртуально. Если припомнить, что и браслет у меня от неё, то ничего удивительного.

— На что вы рассчитываете? — исчерпав изобретательность, задаю вопрос в лоб.

— Так. Понятно. Ладно, по-хорошему не вышло... — тип начинает вылезать из-за стола.

***

На самом деле, конечно, хотелось крушить все вокруг себя или как минимум громко орать.

Сейчас неважно, действительно ли имел место сбой техники в здании или вообще — подсуетился кто-то третий со стороны (и задержка неслучайна).

Главное: оформление допуска займёт ещё как минимум минут семь.

Тика в реале вздохнула, а в виртуале принялась лихорадочно перебирать варианты. Понимание не наступило: на что рассчитывает этот отпрыск семейства юристов в стратегической перспективе — неясно (спасибо офису, наконец запустили нормальное оборудование и софт. Есть опознание лица, совпало по базе).

С другой стороны, до неизбежного его наказания в будущем ещё нужно дожить. А что он сейчас собрался проворачивать с Седьковым-младшим — только богу известно.

Страшно.

Виктор, между прочим, умница. Выбрал абсолютно верную тактику и её сейчас держался. Кстати, уровень его слияния с нейропродуктом тоже, если верить цифрам...

Нет, оборвала саму себя японка. Это потом. Всё второстепенное — потом. Порадоваться можно и позже.

Семь минут ожидания допуска на опрос — слишком много, она чуть не пробормотала это под нос.

В любой другой обстановке японка бы ещё подумала, идти ли напролом, но прямо тут противная сторона действовала слишком нагло. Речь, ни много ни мало, уже о том, а значит ли вообще в этом мире что-то сама её фамилия.

Или это тоже следствия развода с мужем?

Очень хотелось припустить бегом.

Хамасаки-старшая молча развернулась на каблуках и стремительно направилась на улицу.

— Что? — Дальхис, опиравшаяся задом на капот, поднялась и сделала несколько шагов навстречу. — Проблемы?

— Да. — Тика коротко слила ей в интерфейс содержание последней пары минут своей жизни.

— А пацан неплохо держится, — мать Айи уважительно присвистнула.

Затем перешла в ускоренный режим:

"Коротко сформулируйте проблему?".

"Я какое-то время без надёжных кадров — новый офис. Смешная ситуация, но тупо не могу попасть к Виктору сквозь закрытую дверь. Разбор нарушения закона, наказание виновного — всё это будет потом. А сейчас он сидит с этой обезьяной, которая непонятно на что рассчитывает".

"Проблема только в силовой поддержке?" — в реале Дальхис не мигая смотрела на собеседницу.

"Да. Хоть мужа проси".

"Почему нет? Иногда приходится выбирать, какой приоритет важнее".

Тика коротко ткнула большим пальцем за спину, в сторону ещё дымящегося пятна на площади:

— А это, думаете, чья работа?

"Чтобы меня подставить" — добавила она в виртуале.

"Если бы вы могли сейчас на свою силовую поддержку рассчитывать, что бы сделали?" — Эскобар ускорила субъективное время до максимума.

"Вначале — вошла бы внутрь этой опросной. И обеспечила бы исполнение закона в адрес своего воспитанника. А так мне защищённая дверь не по силам".

"ЭЦП для межкорпоративных документов с собой?" — параллельно мать Айи принялась раздавать слонов паре машин, стоявших чуть дальше на парковке.

Из них посыпались молодые и поджарые латиносы, словно горох из дырки в мешке.

"Не поняла?" — Тика к своему стыду действительно не успевала соображать на этой скорости.

"Электронная цифровая подпись. Договор со мной, найм меня — под ваше крыло. Конкретная задача, параметры на усмотрение нанимателя. МОЯ РАБОТА — ВАША КРЫША И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ!".

Японка с опозданием поняла, что её новая подруга насчёт "подписи с собой" шутит:

"Да, конечно. Биометрия, фиксатор активен и расширение работает. Всегда".

"Ну мало ли. Вдруг у вас в семье опасаются подтверждения рукой трупа — и вы с собой такого не носите. А держите где-нибудь в офисе, на стационарном блоке".

Упс. Оказывается, латиноамериканка не шутила.

Можно было бы, конечно, ответить, что у бизнеса Хамасаки нет специфики делопроизводства Эскобар — но дареным баранам зубы не считают.

"Договор?" — Тика занесла в виртуале аналог своей подписи и печати в одном лице.

— Hermanos! — Дальхис ну о-о-очень громко выдала голосом несколько команд по-испански.

В интерфейсе было видно, что она дублирует их рисунком из концентратора Тики. Целью была проставлена та самая пресловутая дверь опросной.

"Я даже испугаться не успела" — призналась японка одновременно с тем, как её свежеоформленное на работу подразделение рвануло в направлении первого этажа здания суда.

"Вот договор, хоть прочтите, что ли" — раздав команды, Эскобар направилась следом за своими.

Документ упал в интерфейс Хамасаки-старшей, которая ещё на половину секунды зависла возле машины.

"Мама, иди вместе с ней! 😡" — мгновенно среагировала Миру. — "Неудобно же, если они без тебя всё сделают! Там твоё имя нужно будет, когда дверь сломают! Это всё-таки федеральный суд! Они не титульные!".

Айя Мартинес и Ана Эрнандес, одноклассницы дочери, не дожидаясь приглашения либо разрешений только и мелькнули в дверном проёме следом за Дальхис.

Глава 23

— По-хорошему не вышло... — откровенный мудила, являющийся полицейским по какому-то недоразумению, начинает вылезать из-за стола. — Знаешь, в твоём расчёте на титульное прикрытие есть только одна ошибка. Небольшая — но мне её вполне хватит.

— Это вы так планируете на меня жути нагнать?

— А что, тебе разве ещё не страшно? — он вроде как лениво (но достаточно наигранно — для активного расширения) потягивается.

— Нет. У вас изначальная ошибка в математике.

Бахебри покачивается на носках туфель, изображает зловещую улыбку. Затем выдерживает чеховскую паузу и садится на свой стол, болтая в воздухе правой ногой:

— Ну давай ещё чуток поговорим. Перед тем, как. — Многозначительное движение бровями. — Знаешь, Виктор, а я ведь не очень люблю делать людям больно! Мой тебе дружеский совет: не нужно изображать из себя того, кем ты не являешься. — Участие так и сквозит в каждом звуке.

Приложение дисциплинированно сообщает о том, что его уровень тревожности почему-то непропорционально повышается, причём в связи с его собственной речью.

По мне, слегка странно: судя по контексту происходящего, тревожиться же должен я, не он?

В принципе, я тут же и начинаю, хотя и совсем не там, где он рассчитывает: загадка. От него проблем не вижу ни в каком потенциале, а пугает больше всего именно неизвестность.

Размышляя логически, на юридические его выпады можно облокотиться: я искренне верю в могущество опекунши и с этой стороны спокоен. Если сравнивать административный ресурс Хамасаки и этого джентльмена — лично я однозначно поставлю на первую.

Если же он сейчас полезет драться — это будет вообще смешно. В мире, где даже перворазрядник по боксу — академик (если оценивать комплексно и учитывать практику мозгов), наглому пустышке типа него не стоит рассчитывать на многое в случае с тем, кто этого перворазрядника по определению сильнее.

— Давай сыграем в игру, вопрос против вопроса. В чём по-твоему ошибаюсь я? В свою очередь, честно обещаю максимально раскрыть тебе твои перспективы перед тем, как... — он картинно спохватывается и вроде как спонтанно осекается. — Перед тем, как мы перейдём к определённым полицейским методам дознания, которые тебе могут не понравиться.

— Хороший ход. На фоне неуверенности в себе всегда нужно передавать инициативу оппоненту. Это азы теории — от защиты работать проще, — говори, что думаешь, когда не знаешь, что сказать.

— Чьи слова? — южанин продолжает жизнерадостно улыбаться.

— Из одного вида спорта, вы его не знаете. Ваша ошибка: угроза, как и любой инструмент, работает только в своём диапазоне.

А вот теперь он искренне заинтересовывается, даже коррекцию мимики отключает.

Ну, мне-то что. Солдат спит — служба идёт. Память предшественника, кроме прочего, на фоне ментального буста утверждает, что подобная беседа ограничивается по времени аппаратно.

Даже если мы ляжем спать здесь оба, через какое-то время дверь сама автоматически разблокируется. Максимум — полтора-два часа, искусственный интеллект не спит.

Судя же по присутствию в канале моего концентратора Тики Хамасаки, я после этого смогу спокойно помыть руки и пойти по своим делам.

— Успел нахвататься по верхам от своих черножопых подружек? Считаешь, что можешь потягаться с полицией?

Его тирада сопровождается сообщением расширения:

"Попытка вызвать агрессию. Сознательное намерение нарушить ваш эмоциональный фон"

— Я б на вашем месте не говорил от имени всей полиции — вас оттуда скоро вышибут, обещаю. А насчёт чья жопа чернее, я бы поспорил. — Демонстративно рассматриваю его с головы до ног. — По крайней мере, если судить по лицу. Вы более темнокожий, хотя и более европеоид, парадокс. С другой стороны, ладони у вас и правда белее, хм, а рожа на пару тонов темнее рук. Чем объяснить?

В последнюю секунду удерживаюсь, чтобы не начать рассуждать о зависимости цвета задницы от цвета лица.

— Ваша угроза, если она относится к моему стратегическому будущему, тупо несерьёзна, — продолжаю. — Есть такое понятие, потенциал личности. Он поддаётся оцифровке — количественному анализу. Я его уже сделал и имею своё представление о том, кто в этом несовершенном мире весит больше — вы или Хамасаки. Вы просто путаете миры, Бахебри.

— Да ну? — ирония получается на троечку.

— Угу. Это там, откуда вы родом, власть — источник денег. Да и там, откуда я, тоже, чего уж... Мне тут сказали, что смена собственника холдинга при смене кабинета министров — в вашем мире вполне себе нормальная вещь.

— Про...

— А здесь наоборот. — О, мне удалось его зацепить. Перебиваю и перекрываю громкостью исключительно под влиянием советов такого интересного приложения. — Здесь же, в Федерации, наоборот, деньги — источник власти. Теперь сами скажите себе с этой позиции: кто победит даже на месячном отрезке времени? Заштатный опер из задрипанного отдела, который быстрее штатных патрульных первым прибегает на уличное происшествие? Сорри за тавтологию. — О, у него даже глазки засверкали. Это я удачно попал, расширение рулит. — И который, к слову сказать, даже не в состоянии отличить труп от пострадавшего, которого увезли в реанимацию. Два трупа, если считать профессионально точно — завуч тоже выжил.

Ну а чё, Эрнесто чётко описал перспективы и Трофимова, и Серёжи Фомичёва. А Бахебри наоборот попытался соврать.

— Или второй вариант. — Под влиянием вереницы подсказок интерфейса тоже выхожу из-за стола и сажусь напротив. — Мне приходилось слышать, что очень важные и могущественные люди становились беспомощными на коротком отрезке времени. Пальцы в двери там, гвозди в коленную чашечку, горящая спичка в уретру — ну не готовились они работать против таких инструментов. Соответственно, на каком-то пятиминутном периоде объективно проиграли таким, как вы.

Его лицо расплывается в довольной улыбке:

— Продолжай. Похоже, ты неглупый мальчик.

— Но и здесь несовпадение. Я понимаю угрозу силой, но когда на то есть базис сильной стороны. А когда личинка мухи угрожает боевой пчеле, — пренебрежительно окидываю его взглядом с головы до ног и развожу руками. — О, вспомнил правильное слово: личинка мухи называется опарыш...

Индикатор его агрессивности резко скачет втрое вверх.

— Суммируем. На длинном отрезке времени вам, Бахебри-сан, имеет смысл беспокоиться о своей сохранности гораздо больше, чем мне.

Не говорить же вслух, что я лично видел, чем заканчиваются даже не конфликты, а лишь намёки на них — с семейством Эскобар — прямо на трассе. Не думаю, что Хамасаки чем-то принципиально от Дальхис в таком вопросе отличаются.

— На коротком отрезке я и вовсе сделаю из вас отбивную, хотя для вас это и не самоочевидно, — завершаю спич. — А потом вы проследуете в тюрьму или на шахтерскую планету, тарахтеть кандалами. Сами в тюрьме, поди, пока ещё не сидели? — изображаю максимум душевного участия. — Говорят, на шахтерских планетах нет отдельной резервации для бывших сотрудников. Циничная общага, где бывшему легавому о-о-очень несладко.

Отец рассказывал, что почему-то именно фраза о тюряге в собственный адрес без исключений и на ровном месте выбивает из колеи абсолютно любого полицейского опера, сто раз из ста. По крайней мере, там, где жили мы.

Реакция же Бахебри меня и вовсе удивляет: он вдруг серьёзнеет, черты лица заостряются. Дальше он снимает пиджак, аккуратно кладёт его на стол и спрыгивает на пол.

Затем вдруг краснеет и с нечленораздельным криком бросается на меня.

"УГРОЗА! АКТИВИРОВАТЬ БУСТ?!"

Нет.

Смахиваю уведомление вниз.

На досуге надо будет, конечно, поиграться со своими новыми возможностями — ну а вдруг и я теперь могуч, как накануне Толстый. Которому попадаешь в голову — а он не падает.

Но в такой узкой и практической ситуации полагаться следует лишь на то, что наработано тобой лично на практике и до автоматизма. Не на незнакомый программный продукт, который ты секунду назад в глаза впервые увидел.

Выдерживаю паузу в половину секунды. Затем подтягиваю колено к груди и, когда он приближается, просто выпрямляю ногу.

Не понял. Он что, думал, что я так и буду сидеть и ждать? Или что я побоюсь ударить полицейского при исполнении, ещё и первым?!

Во время нашего тактильного контакта, точнее, через долю секунды после соприкосновения, мой интерфейс вспыхивает первой, но не последней гроздью сообщений.

Бахебри тем временем предсказуемо улетает спиной назад, через стол и дальше, к стене вместе со стулом.

Мне же становится ещё более не по себе. Как говорит Мартинес, когда я чего-то не понимаю, я этого боюсь: на что он всё-таки рассчитывает? Ну не может же всё быть настолько идиотским, как в плохом детективе столетней давности?

Фоном (опять благодаря концентратору) мелькает мысль: а ведь Айя чертовски права. Неизвестность реально способна испугать намного больше, чем...

В который раз за последнюю пару дней додумать хорошую мысль до конца не получается, теперь даже несмотря на нейрокоррекцию: дверь в опросную звонко падает на пол плашмя сразу после того, как стул и Бахебри звонко финишируют у стены.

Судя по грохоту, весила конструкция не один центнер.

***

"Я не могу сообразить, на что он рассчитывает" — Тика абсолютно не к месту обхватила себя за плечи руками.

Так и стала за спинами латинос, муравьями припавших к швам дверного косяка и к самой двери.

Дальхис, которую она без ограничений пустила в концентратор Виктора по собственному каналу, на мгновение обернулась и беззвучно сжала губы в узкую полоску:

"Я пока тоже. Но это же и неважно? 🙋‍♀️".

"Он ведёт себя так, как будто у него в рукаве есть какие-то козыри. Чего он добивается?" — имелся ввиду южанин.

Латиноамериканка поняла с полуслова.

Разговор полицейского с подопечным Хамасаки уже давно вышел за рамки, в которых можно было бы попытаться поискать некое логическое объяснение.

"Есть и второй вариант" — чуть помедлив, предположила Эскобар. — "Рискованная ставка на все деньги. По лицу его, если что, самое оно. Весьма на то похоже. Правда, в этом случае я тоже не знаю, что этот черножопый рассчитывает поиметь с нашего парня".

Занятно. Мать Айи, похоже, имеет какое-то своё мнение насчёт дочери и ухажёра, раз говорит "нашего".

У двери выпрямился субтильный брюнет и вопросительно посмотрел на шефиню.

— Что? — Дальхис подошла к своим людям вплотную.

— Чисто открыть не выйдет, по крайней мере, быстро.

— А вообще можете снести её ко всем родимцам?

— Да, но не забывайте, где мы находимся. Наверняка останутся данные на всех тех, кто сейчас здесь присутствует. Искусственным интеллектом личности же легко устанавливаются.

И непонятно, чем и кому оно может аукнуться в будущем, если такие же залёты с парнями ещё раз произойдут — вслух сказано не было, но явно подразумевалось.

— Тика, ваше решение. — Латиноамериканка умела, когда нужно, загибать круто. — Если скажете — дверь сейчас уберём. Однако основные последствия лягут на вас, это в соответствии с контрактом. Мы сумеем вывернуться, если что-то пойдёт не так, но закону может потребоваться виноватый.

— Прошу как можно скорее дать мне возможность попасть внутрь к своему опекаемому, неважно каким способом. Если дверь при этом будет повреждена, весь возможный ущерб должен быть отнесён на мой счёт. — Японка заговорила громко, специально выражаясь прямо и недвусмысленно. — Любой вид ущерба. Имеет место преступное бездействие государства, я вынуждена защищать конституционные права несовершеннолетнего доступным способом. Сказано официально, — в воздухе зажглась уже знакомая цифровая подпись.

В интерфейс Дальхис упал соответствующий документ.

Миру, Ана и Айя стояли чуть в стороне и явно что-то бурно обсуждали в виртуале.

В самом коридоре на десяток метров в обе стороны не было ни души, лишь кто-то в штатском задумчиво глядел сюда от самой развилки, практически, из холла.

Субтильный перевёл вопросительный взгляд на Мартинес-старшую. Та коротко кивнула в ответ и выбросила вперёд указательный палец.

Латиносы снова стали похожи на муравьёв. В течение пары секунд весь периметр дверного косяка оказался утыкан какими-то непонятными бляшками.

"¡Atención!" — появилось в интерфейсе у всех без исключения.

В следующий момент бляшки хлопнули и дверь вместе с рамой без затей провалилась в помещение.

Первой к удивлению присутствующих внутрь рванула баскетболистка. Она буквально размазалась в воздухе, опередив даже пару очень непростых ребят из эскадрона.

Следом за ней, буквально на расстоянии шага, прилипла Мартинес-младшая. Дальхис, не скрывая изумления, попыталась прймать дочь за шиворот, но не преуспела: пальцы вхолостую схватили воздух. Выругавшись в реале, бегущую следом Миру она для надёжности подняла в воздух и, словно баскетбольный мяч, бросила Тике: "Следите сами!".

Внутри Рыжий и Бахебри ожесточённо сопели и катались по полу, оказываясь сверху по очереди с переменным успехом.

***

— Что ты видел?

Дальхис, Тика и девчонки тупо сняли меня с дознавателя в десять рук и отнесли в угол.

Сейчас они стоят шеренгой и форменным образом меня допрашивают, причём строго наказали говорить голосом и в интерфейс не думать соваться.

— Вначале неожиданно запустилось вот это приложение, — на автомате тянусь к гаджету активации.

— НЕТ! — рука Айи пребольно хватает меня за запястье. — Голосом! Рыжий, не тупи!

Странно. Обычно она себя так не ведёт даже на эмоциональных пиках.

— В систему вообще не лезешь, — хмуро добавляет Эрнандес. — Если хочешь кто-то показать, двигай пальцем здесь, — она подвешивает в воздухе панель управления.

Упираю ноготь в нужную виртуальную кнопку:

— Вот это. Причём я специально ничего не нажимал, но оттуда сразу уведомления посыпались.

— КАКИЕ УВЕДОМЛЕНИЯ?! — Дальхис и Тика, не сговариваясь, подаются вперёд.

Естественно, против воли и на рефлексе опускаю взгляд на две пары молочных желез. Ну а чё, там есть на что смотреть и у одной, и у второй, особенно с такими разрезами.

— Идиот. — От Мартинес тут же прилетает беззлобный подзатыльник.

Надеюсь, что беззлобный.

— Не лезь в сиськи моей матери, — вроде как на тон спокойнее предлагает Айя. — На вопрос лучше отвечай.

— Анекдот тянет вам рассказать! — огрызаюсь под влиянием эмоций. — О козлах, петухах и новичке в тюремной камере!

Впрочем, всё равно не поймут: наши фразеологизмы нужно знать, чтобы оценить, а местными я не владею.

Витя Седьков был чертовски далёк от подобного арго.

— Он нервничает, эй, сбавьте обороты, — Дальхис берёт бразды в свои руки. Потом обнимает меня за плечо и, копируя аналогичное движение опекунши накануне, касается губами моего виска. — Рыжий, ты молодец. Я видела и весь ваш разговор, и всё то, что было потом. Сейчас очень важно понять конкретно, какие именно детали этот, — кивок в сторону Бахебри, — успел обнаружить у тебя при вашем тактильном контакте.

Полицейского пара немногословных латинос несколько секунд тому упёрла лицом в пол, стукнув при этом локтём в затылок. Лоб южанина о покрытие загудел так, что даже мне стало нехорошо.

Сам дознаватель, кстати, не двигается и не шевелится.

Ещё один земляк Мартинес, стоящий в дверном проходе, что-то экспрессивно произносит по-испански.

— У нас минута. Сюда уже бегут, — переводит специально для меня мать Айи.

— Да ему твои буфера вон, мозги отшибли, — ворчит Эскобар-младшая родительнице без пиетета, демонстративно прослеживая за тем, куда направлен мой взгляд. — Как нырнул в твоё декольте — так там и плавает. Кобелина.