Текст книги "Столетняя война. Том III. Разделенные дома (ЛП)"

Автор книги: Джонатан Сампшен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 77 страниц)

^{28. Операции рутьеров, осень 1383 года}

Бертуке д'Альбре так и не удалось завершить свой грандиозный план завоевания. Он попал в плен во время стычки летом 1382 года, и, хотя, судя по всему, его довольно быстро выкупили, его здоровье было подорвано. Он умер в сентябре следующего года. Его смерть лишила англичан союзника, обладавшего большой хитростью и организаторскими способностями, и поставила крест на перспективах возвращения Бержерака. Преемником Бертуки стал до сих пор малоизвестный капитан-рутьер из Ландов по имени Рамоне де Сорт. Рамоне называл себя племянником Бертуки. На самом деле он был сыном одного из соратников старого воина с ранних лет его карьеры. Бертука назначил его своим лейтенантом в Керси после отъезда в Англию в 1381 году и на определенном этапе сделал его наследником всего своего имущества за пределами Борделе. То, что после его смерти его выбор был в целом уважаем его соратниками, является данью силе личности Бертуки и прочности созданных им союзов. Рамоне стал главным капитаном шестнадцати замков рутьеров в Керси и по меньшей мере двух в Перигоре. В конечном итоге он, похоже, занял место Бертуки даже в Оверни, хотя лично командовал там только одной крепостью. Ясно только то, что Рамоне де Сорт, хотя и сражался ради прибыли, как и все ему подобные, считал себя английским партизаном, как и Бертука. Он подписывался в документах как "капитан короля Англии". В договорах о выкупе он оговаривал свои обязательства перед Ричардом II и заявлял, что будет волен снова начать войну, если представитель короля прикажет ему это сделать, а его люди шли в бой с кличем "Святой Георгий!"[971]971
  Бертука: PRO E403/490, m. 15; C61/97, m. 4. Отцом Рамоне, вероятно, был человек с тем же именем, который служил секундантом Бертуки на поединке в 1361 году: см. BN Coll. Doat 196, fol. 121–126vo. Происхождение Рамоне: Lacoste, iii, 270–2; Cat. Arch. Navarra (Comptos), xv, nos. 905, 907, 910; BN Coll. Doat 198, fols. 331–332; Jurades de Bergerac, i, 85–7, 102–3 (Банн, Иссижак); Livre de vie, 415. В октябре 1384 года английская канцелярия рассматривала Рамоне де Сорта как капитана гарнизонов на границах Керси и Рурэга, но не Оверни: Foed., vii, 447. К 1389 году он был признан одним из главных капитанов в Оверни, вместе с капитанами Карла и Аллеза: Foed., vii, 640. Он лично командовал при Рокенату: BN Coll. Doat 203, fols. 281–282vo. Английское подданство: Inv. arch. Aurillac, ii, 11; BN Coll. Doat 203, fols. 281–282vo; BN Coll. Doat 194, fols. 54–55; Froissart, Chron. (SHF), xiv, 222.


[Закрыть].

Было ли это делом рук Рамоне или нет, но его появление на сцене совпало с очередным увеличением размаха и смелости операций рутьеров. В сентябре 1383 года объединенные компании из Карлá и Вентадура предприняли дальний рейд по долине реки Алье, и дошли до Ниверне, более чем в 150 милях к северу от их базы. В какой-то момент поступило сообщение, что они направляются через плоскогорье Морван в Бургундию. Попытки компаний расширить свое влияние на север обычно срывались из-за бдительности офицеров герцога Бурбонского в Бурбонне, сильной местной сплоченности дворянства Пуату и непроходимого барьера реки Луары. В последующие годы были предприняты другие попытки проникнуть к северу от реки, но ни одна из них не увенчалась успехом. Однако на юге и западе дела у компаний шли намного лучше. Примерно в октябре 1383 года Рамоне де Сорт сам возглавил большой рейдерский отряд в походе из Керси на юг и осадил Пенне д'Альбижуа, важный королевский замок в ущелье реки Аверон. Осада с привлечением сил такого масштаба была чем-то новым в истории вольных компании, которые традиционно избегали сложных и длительных операций. Через несколько недель Рамоне захватил Пенне и сделал его базой для новых рейдов вглубь Тулузена. Из Лимузена англо-гасконские компании продвинулись на юг к Бержераку и на запад в Сентонж. Перро де Беарн на некоторое время обосновался в большой крепости семьи Гонто в Бироне, к югу от Дордони. В Сентонже его подчиненные и союзники захватили по меньшей мере шесть крепостей вдоль реки Шаранта, парализовав главный судоходный путь региона, что явно было согласованной кампанией по завоеванию[972]972
  Набеги на север: *Flandin-Bléty, 312; Inv. AD Côte d'Or, i, 425; ii, 260; AD Côte d'Or B1461, fols. 134vo, 138, 138vo, B5504; B5505, B5508. Пенне: AN JJ141/33; *Hist. gén. Lang., x, 1708–10; Lacoste, iii, 276. Участие Рамоне подтверждается договором о капитуляции в 1385 году: BN Fr. 7619, fols. 361–366vo. Бержерак: Inv. AC Périgueux, 88; Jurades de Bergerac, i, 76, 107–8; BN Coll. Doat 201, fols. 212–212vo (Бирон). Сентонж (Тонне-Шарант, Тайбур, Бур-Шарант, Жарнак, Эгр, Вертей, Монлье, Аршьяк, Бутвиль, Ле-Фаон, Ла-Троншад): AN JJ124/111; Liv. mirac. Ste.-Catherine, nos. 57, 71; Foed., vii, 446–7; Reg. St.-Jean d'Angély, i, 308, 316, 319, 322, 324; Froissart, Chron. (SHF), xi, 208–10, 252; Chron. Bourbon, 136. Бутвиль был оккупирован по меньшей мере с 1379 года.: Barbot, i, 223–5. Вертей был занят в 1383 году: AN JJ126/200. Тонне-Шарант в начале 1383 года: 'Compte Clos des Galées', 68–9; Doc. Clos des Galées, i, nos. 1195, 1208; Cochon, Chron.


[Закрыть].

* * *

Поскольку деятельность компаний ограничивалась южными и центральными провинциями, она не оказывала большого влияния на политиков в Париже, где принимались основные стратегические решения по ведению войны. Единственными влиятельными фигурами, проявлявшими реальный интерес к этой проблеме, были герцог Бурбонский, чьи владения находились на передовой линии их операций, и маршал Сансер, который провел большую часть своей карьеры в этом регионе. К югу от Дордони контроль над гасконской границей и оборона от компаний оставались в ведении герцога Беррийского как королевского лейтенанта в Лангедоке. Его внимание, как правило, было занято чем-то другим, а оборона не осуществлялась из-за скудости ресурсов. В 1383 году в Лангедоке были вновь введены налог на продажи и подымный налог, но анархия и разбойничьи нападения продолжали снижать доходы. Число налогооблагаемых домохозяйств в трех сенешальствах составляло 31.000 на момент отъезда герцога Анжуйского, что само по себе означало сокращение более чем на 60% с 1370 года. В 1387 году эта цифра составляла всего 23.000 и продолжала снижаться. Большая часть собранных средств была присвоена военными казначеями в Париже для финансирования последовательных попыток вторжения в Англию или присвоена придворными казначеями герцога Беррийского для финансирования его роскошного образа жизни. В 1370-х годах налогоплательщики Лангедока покрывали почти все расходы на кампании против английских владений в Гаскони. В 1380-х годах они не могли даже покрыть расходы на собственную оборону и внутреннее управление. Эти проблемы могли бы поставить а тупик и более умного и усердного человека, чем герцог Беррийский. Однако герцог не был ни способным, ни прилежным. Он был плохим администратором, не разбирающимся в финансах и не интересующимся военным делом, проведшим в Лангедоке всего двадцать три месяца из тех девяти лет, когда он был там лейтенантом Карла VI. Герцог Беррийский предпочитал жить в Париже[973]973
  *Hist. gén. Lang., x, 1440–3; Preuves Polignac, ii, 133; Arch. Montpellier, ii, no. 242; 'Délibérations Albi', xlviii, 453–4. Маршрут герцога Беррийского: Lehoux, iii, 460–74.


[Закрыть].

Корень проблемы заключался в раздробленности обороны в то время, когда компании научились координировать свои действия и концентрировать силы. Никто из Совета герцога Беррийского в Тулузе не обладал достаточным авторитетом, чтобы руководить обороной территории, простирающейся от Роны до Атлантики и от Дордони до Пиренеев. Поэтому местным чиновникам пришлось выполнять эту работу по частям. Они должны были находить людей и деньги для выполнения этой задачи в своих округах, в общинах, которые они защищали. Поскольку именно эти общины больше всего страдали от деятельности компаний, они редко были в состоянии заплатить много. История этих лет – это бесконечные споры с городами и местными ассамблеями, которые приводили к набору крошечных армий для сугубо местных операций, как правило, не более чем на несколько недель. Когда капитан Пенне д'Альбижуа обратился за помощью к сенешалю Тулузы во время осады 1383 года, никто не шелохнулся. Даже в пределах одной провинции город Клермон не захотел прийти на помощь Сен-Флур или Каору, а Фижак или Мартель – на помощь Каору. Было предпринято несколько попыток объединить ресурсы провинций Центрального массива и ни одна из них не увенчалась успехом. В июне 1381 года герцог Беррийский уговорил провинциальные Штаты Оверни создать лигу с четырьмя соседними провинциями, чтобы собрать объединенную армию в 500 человек на четыре месяца. Эта затея провалилась из-за партикуляризма различных провинциальных ассамблей. Руэрг, которому было предложено принять участие в лиге, отказался от этого, а Жеводан, Веле, Виваре и Валентинуа хоть и согласились, но внесли менее 10% от требуемой суммы. Еще одна попытка была предпринята в конце 1382 года. На этот раз Руэрг согласился участвовать в расходах, но предприятие вновь не увенчалось успехом. В октябре 1384 года была сформирована новая Лига с тем же составом участников, но на этот раз активное сопротивление оказала Овернь, представители которой расценили это как попытку заставить их финансировать оборону других провинций. Чтобы заставить их изменить свое мнение, их пришлось бросить в тюрьму. И ни в одном из этих случаев не было и намека на то, что взносы на оборону должны делать налогоплательщики трех сенешальств Лангедока или Казначейство короля в Париже[974]974
  Hist. gén. Lang., x, 1708–10 (Пенне); Preuves Polignac, ii, 75–7; *Comptes Rodez, ii, 514–20; Inv. AC Montferrand, i, 426.


[Закрыть].

Министры французского короля в Париже осознали всю серьезность ситуации только после того, как объединенные компании Оверни и Керси начали прорываться в равнинные провинции. Потеря Пенне-д'Альбижуа и крепостей Шаранты стала шоком для Парижа. Но до середины 1380-х годов политика правительства не менялась. В 1385 году герцог Бурбонский был назначен королевским лейтенантом во всем регионе к северу от Дордони с полномочиями, равными полномочиям герцога Беррийского к югу от реки. Политическое положение герцога Бурбонского и его репутация военачальника сделали возможными первые эффективные коллективные усилия против компаний за многие годы. Примерно две трети расходов герцога были покрыты королем. Дальнейшие финансовые взносы на оборону были введены на всей подконтрольной ему территории. Большая часть баронов Бурбонне, Лимузена, Пуату и Сентонжа привели в его армию свои отряды. Включая пажей, корпус генуэзских арбалетчиков и валлийский легион Джека Уина, численность армии герцога Бурбонского должна была составить более 3.000 человек – самое большое войско, сражавшееся на гасконской границе со времен герцога Анжуйского. Герцог провел пять месяцев, с июня по ноябрь 1385 года, в долине Шаранты и добился почти полной зачистки гарнизонов рутьеров в Сентонже. Ле-Фаон, к западу от Ангулема, был взят штурмом. Небольшие форты Аршья́к и Ла-Тронш были разрушены, а их гарнизоны преданы смерти. Бур-Шарант сдался после того, как осаждающие подкупили часть гарнизона и отравили его водопровод. Нижний город Монлье был подвергнут обстрелу из камнеметов, а защитников цитадели заставили сдаться, угрожая "повесить их за шею". Большой каменный мост через Шаранту в Тайбуре был взят штурмом в ходе комбинированной атаки с суши и воды, и все его защитники были перебиты. Гарнизон близлежащей цитадели сдался через три дня. Вертей, одна из сильнейших крепостей региона, которую защищал гарнизон из почти ста человек, была оставлена после того, как люди герцога обстреливали ее более двух месяцев и подорвали стены. К концу кампании только одна англо-гасконская компания успешно противостояла французской армии, это был гарнизон огромной крепости Бутвиль, XII века постройки. Это место и небольшой город Жарнак на реке Шаранта к северу от него были единственными уцелевшими опорными пунктами компаний к северу от Жиронды. Герцог Бурбонский оставил для охраны границ Пуату, Перигора и Лимузена постоянные полевые войска численностью около 600 человек под командованием группы рыцарей из его личной свиты. После его отъезда граница с Гасконью была поручена маршалу Сансере. Ему было суждено служить постоянным военным губернатором в Сентонже и Ангумуа до 1389 года с постоянной армией, численность которой варьировалась от 1.400 человек до более чем 2.000. Эти шаги эффективно блокировали экспансию англо-гасконских компаний на север[975]975
  Titres Bourbon, ii, no. 3602; Froissart, Chron. (SHF), xi, 207–12, 237, 251–3; Livre fais Bouciquaut, 44–5, 47–9; Chron. Bourbon, 136–54; Christine de Pisan, Livre des fais, i, 156–7. Взносы: Inv. AC Montferrand, i, 424, 427 (Овернь); BN PO Châteaumorand/2. Участники: Troubat, 134–5. Уэльс, Бутвиль: *Rec. doc. Poitou, v, 254n1. Осада Вертея началась до 28 августа (BN Fr. 20389/52) и закончилась в начале ноября. (BN Clair. 163/86). Жарнак: AN JJ135/89. Постоянные войска в поле: BN Fr. 20389/43, 50. Сансер: BN Fr. 7858, fols. 297–306vo; Fr. 32510, fols. 288vo–290, 301–303vo.


[Закрыть].

Оборона Лангедока оказалась более сложной проблемой. Весной 1384 года сенешали Тулузы и Каркассона обратились в королевский Совет через голову герцога Беррийского с просьбой о помощи против компаний, которые к этому времени проникали в регион из Альбижуа на севере и Бигорра на юге. Королевский Совет назначил Гоше де Пассата, протеже герцога Бурбонского, служившего в то время одним из капитанов телохранителей короля, временным генерал-капитаном Лангедока. Гоше де Пассат прибыл на юг в июне 1384 года и разместил свой штаб в Гайяке в Альбижуа. Там он объединил усилия с сенешалями Тулузы, Каркассона и Руэрга и занялся зачисткой компаний вокруг Альби. Его усилия в Альбижуа дали неоднозначные результаты. Большинство компаний этого региона уже согласились оставить свои опорные пункты за деньги. Самое большее, что можно сказать, это то, что присутствие его армии обеспечило соблюдение договоренностей. Но Гоше не удалось выполнить свою главную задачу – захватить Пенне-д'Альбижуа, единственную крепость в регионе, которая отказалась заключить сделку с местными общинами. В руках лейтенантов Рамоне де Сорта она оказалась неприступной, и Гоше пришлось отказаться от осады через несколько дней. В конце концов, в следующем году Пенне-д'Альбижуа был выкуплен у гарнизона Рамоне де Сорта с большими затратами. Гоше де Пассат отправился в Тулузу в конце 1384 года и в течение следующего года вел боевые действия по всей обширной территории лейтенантства герцога Беррийского, от Ажене до Пиренеев. Гоше был компетентным командиром, но не обладал статусом герцога Бурбонского и практически ничего не получал из королевской казны. В результате он полностью зависел от местных пожертвований и местных рекрутов. Но никто из них не хотел воевать за пределами своих родных провинций. Поэтому Гоше приходилось собирать и финансировать новую армию в каждом регионе и никогда не удавалось набрать более чем от 400 человек. К моменту его отзыва ситуация в Лангедоке была хуже, чем когда-либо[976]976
  Froissart, Chron. (SHF), xii, 183–203; Gall. Reg., iii, no. 13779; 'Délibérations Albi', xlviii, 430–1, 437, 438–9, 441–2; BN Coll. Doat 202, fols. 148–151vo; Mascaro, 'Libre', 84. Пенне: Hist. gén. Lang., ix, 922–3; Cabié (1901)[2]; BN Fr. 7619, fols. 361–366vo. O Пассате: Contamine (1972), 583–4; Troubat, 735.


[Закрыть].

После сильного давления со стороны королевского Совета герцог Беррийский был вынужден вновь посетить вверенную ему провинцию в августе 1385 года. Кроме одного короткого визита, он отсутствовал там в течение трех лет. Характерно, что его реакцией на нарастающий кризис, который он обнаружил в Лангедоке, стало перекладывание проблемы на кого-то другого. В октябре 1385 года герцог назначил своего племянника Жана III, нового графа Арманьяка, генерал-капитаном Лангедока и всех областей к югу от Дордони. Герцог передал ему все свои гражданские и военные полномочия и поручил набрать постоянное войско из 700 человек для обороны провинции, а в случае вторжения англичан из Гаскони – еще больше. За эту службу Арманьяку была обещана большая ежемесячная плата, а также еще большая пожизненная пенсия, чем та, которой он уже пользовался. В начале 1386 года герцог Беррийский снова удалился на север, оставив Жана III на произвол судьбы. К сожалению, граф Арманьяк был очень близок по мировоззрению к капитанам-рутьерам, против которых он выступал. Он был прирожденным авантюристом: амбициозным, агрессивным, непокорным и коварным человеком, а его назначение было серьезным просчетом. Арманьяк, судя по всему, собрал большую часть из 700 человек и разместил их в гарнизонах на северных границах Лангедока и в пиренейском графстве Бигорр. Но, сделав это, он пожаловался, что казначеи в Париже не выплачивают ему пенсию, и расценил это как предлог, чтобы больше ничего не делать. Деньги, собранные на жалованье солдатам, он присвоил. В результате большинство солдат дезертировали, а те, кто находился в Руэрге и Веле, остались на своих постах, но без оплаты и надлежащего снаряжения. Некоторые из них были вынуждены продать или заложить своих лошадей, чтобы прокормить себя.

Англо-гасконские компании не преминули воспользоваться своим шансом. Резко увеличилась дальность и частота их набегов. Советники герцога Беррийского в Тулузе сообщали, что наступление активно продвигает новый сенешаль Гаскони сэр Джон Харпеден, и есть некоторые свидетельства того, что так оно и было. В Ажене Дюрфоры из Дюраса, которые были главными союзниками англичан, рыскали по стране с отрядом из 500 человек, в то время как Харпеден вел переговоры с другими сеньорами и распространял прокламации, приглашая всю провинцию к покорности королю Англии. К осени 1386 года англо-гасконские компании установили контроль над большей частью Ажене и соседней провинцией Керси. Французская королевская администрация практически прекратила свое существование в обеих провинциях. Каор и Монтобан, как сообщалось, были на грани подчинения англичанам. Эта ситуация быстро распространилась на сенешальства Тулузы и Каркассона. Один из капитанов рутьерской конфедерации в Карла́, Бур де Монсак, действовал там весной 1386 года. К сентябрю он создал округа по сбору выкупов вплоть до ворот Тулузы. Все это катастрофически сказалось на поступлениях от налогов для французских провинциальных казначеев. Сборщики налогов не могли выезжать на дороги без большого вооруженного эскорта. Сбор налогов полностью прекратился в Керси и почти полностью в Руэрге. В апреле 1386 года в Лангедоке была фактически отменена талья, введенная для финансирования вторжения в Англию. По всей провинции доходность от налогов упала на четверть[977]977
  *Hist. gén. Lang., x, 1705–8, 1711–16, 1721–3; Doc. Agenais, no. 24; *Froissart, Chron. (KL), xviii, 551–2; Doc. Durfort, ii, no. 1296. Маршрут герцога Беррийского: Lehoux, ii, 150n2, iii, 463–8. О Бур де Монсаке: см. Preuves Polignac, ii, 131. Эскорт: Mon. hist., no. 1661. Талья: *L. Menard, iii, 88–9.


[Закрыть].

В городах привычные структуры власти распались. Люди мигрировали в другие места. Вахты на стенах больше не велись. Командиров гарнизонов ловили на попытках продаться врагу. Об атмосфере подозрительности, страха и неуверенности в маленьких городках региона можно судить по признанию Жана Фоссанаса, гасконца, который был захвачен в плен во время стычки и обвинен в измене. Фоссанас, вероятно, был крестьянином по происхождению. Он нашел работу в качестве слуги в Эспьене в Ажене, одном из замков, принадлежавших компаниям Номпара де Комона и капталя де Бюша, которые поручали ему выполнять различные задания связанные со шпионажем. Его наглядные рассказы о предательстве и шпионаже по-своему более откровенны, чем воспоминания более ярких личностей, чье хвастовство заполняет страницы хроник Фруассара. По словам Жана Фоссанаса, сначала определялся город как цель для захвата и туда посылался человек, который исследовал стены в поисках неохраняемых мест и не заделанных отверстий. Так в одном городе на стене рядом с церковью было обнаружено многообещающее место, но его оценили как слишком высокое. Еще трое мужчин проникли в этот город под видом наемных рабочих, чтобы посмотреть, как можно захватить ворота. Еще трое были отправлены в другой город, который возможно проще было бы захватить. Сам Фоссанас ездил проверять ворота Турнона, значительного города, обнесенного стеной. Этот город считался рутьерами весьма перспективным для захвата. В нем нашли трех жителей, готовых предать город за 1.500 франков и право взять себе лучшие особняки. Была назначена дата нападения. Но тут было получено письмо от человека из Лектура, который предлагал помочь компании войти в его город, когда наступит его очередь дежурить в ночном дозоре. Он даже не просит денег, а просто хотел, чтобы ему позволили занять хороший дом по своему выбору и "поступить по-своему" с двумя согражданами, которые когда-то перешли ему дорогу. Тогда компании Номпара де Комона и сеньора Дюраса направились к Лектуру, где были найдены две подходящие точки для проникновения в город. Для участия в этой операции было отряжено двести человек из объединенной компании, к тому же, на помощь были призваны другие компании рутьеров с юга. Подкрепление ожидалось даже из Лурда, главного англо-гасконского гарнизона в Пиренеях. Из одного из гарнизонов графа Фуа в Альбижуа приехал специалист по сложным эскаладам. Но попытка провалилась в последний момент, потому что все собаки в городе начали лаять при приближении штурмового отряда. На этом краткая автобиография Жана Фоссанаса заканчивается. Мы ничего не знаем о его судьбе. Возможно, он был одной из многих незначительных фигур иррегулярной войны, которые не стоили выкупа и были безвестно повешены в полдень на воротах какого-нибудь южного города[978]978
  *Hist. gén. Lang., x, 1713–14; BN Coll. Doat 201, fols. 197–203vo (Фоссанас).


[Закрыть].

Положение в Лангедоке было передано герцогу Беррийскому в его парижском особняке в череде панических донесений от его советников в Тулузе. По их словам, гасконская граница, которая всего несколько месяцев назад находилась в западном Ажене, теперь была всего в пяти милях от Тулузы. Председатель Совета герцога Беррийского лично отправился в Париж, чтобы рассказать о событиях и подать прошение об отставке. Герцог отмахивался от просителя и говорил, что он слишком занят, чтобы решать этот вопрос на месте. Он обвинил во всем графа Арманьяка. А Арманьяк, в свою очередь, в сентябре 1386 года тоже покинул Лангедок, чтобы принять участие во вторжении в Англию, взяв с собой большую часть рыцарства юга. Он не принял никаких мер по защите провинции в свое отсутствие и не оставил никого, кто мог бы представлять его интересы, кроме двух членов его собственного Совета в Родезе, которые не хотели ничего слышать и отказывались отвечать на письма. Советников герцога Беррийского можно было бы простить за то, что они преувеличили свои рассказы о бедственном положении, но мрачная картина, нарисованная в их отчетах, подтверждается другими свидетельствами. Известно, что Каор платил patis Рамоне де Сорту, чьи компании могли продавать добычу на городских рынках и свободно проходить в город и обратно по знаменитому укрепленному мосту через реку Ло. В ответ на возмущение министров короля горожане заявили, что ситуация в регионе не оставляет им другого выхода. У жителей Монтобана, окруженного четырнадцатью гарнизонами рутьеров, выбора было не больше, чем у каорцев. Они не только платили patis гарнизонам Рамоне, но и заявили, что не допустят в свою цитадель ни герцога Беррийского, ни Гоше де Пассата[979]979
  *Hist. gén. Lang., x, 1711–16, 1722–3. Председатель Совета: BN Fr. 26021/911. Сеньоры юга в армии вторжения: BN Coll. Doat 203, fols. 32–36. Каор: Lacoste, iii, 284–6. Монтобан: Hist. gén. Lang., ix, 926, *x, 1740.


[Закрыть].

* * *

В 1387 году граф Арманьяк предпринял попытку набрать армию рутьеров, которая в чем-то напоминала провальную затею его отца в 1379 году. На этот раз целью был не граф Фуа, а король Арагона. Несколькими годами ранее Арманьяк выкупил у принцессы Изабеллы Мальоркской довольно сомнительные притязания ее семьи на корону Арагона. Это была чистейшая авантюра с обеих сторон. Изабелле нечего было продавать, поскольку она уже продала все свои права покойному герцогу Анжуйскому. А Арманьяк, со своей стороны, хоть и пообещал ей взамен пенсию, титул и долю в добыче, но все это при условии, что предприятие увенчается успехом. Но эта сделка дала графу то, что он хотел, – юридическое и политическое прикрытие того, что в действительности было откровенно грабительской экспедицией. 5 января 1387 года умер король Педро IV Арагонский. Арманьяк, только что вернувшийся из грязи и разочарований Слейса, разработал план, который должен был одновременно служить его собственным интересам и интересам Лангедока. Он предложил избавить юг Франции от англо-гасконских компаний, выкупив их из крепостей в Центральном массиве за счет местных налогоплательщиков и направив в Арагон. Предварительные переговоры были проведены с капитанам конфедерации в Карла весной 1387 года. Была получена поддержка от авиньонского Папы, который также был заинтересован в избавлении от разбойников на юге. Вскоре после этого Арманьяк обнародовал свои планы на ряде провинциальных ассамблей. Характерно, что весь проект был задуман и осуществлен без раскрытия конечной цели предприятия и без упоминания герцога Беррийского, который находился в Париже, занятый другими делами. Герцог, конечно, не одобрил бы этот проект, если бы узнал, что Арманьяк планирует делать со своей армией из рутьеров. Новый король Арагона, Хуан I, был убежденным франкофилом, женатым на французской принцессе. В тот самый момент, когда граф Арманьяк разрабатывал свой план по созданию армии из разбойников для захвата королевстве Арагон, Совет французского короля планировал отправить посольство к Хуану I в Барселону с предложениями о более тесном союзе[980]980
  BN Coll. Doat 202, fols. 292–293; Preuves Polignac, ii, 131–2, 133–4, 140–4; *Hist. gén. Lang., x, 1728–9; Inv. AC Montferrand, i, 431. Папские эмиссары: Comptes Rodez, ii, 328. Арагонские претензии: Durrieu (1885), 31–2; Lecoy, ii, 271–2. Союз: Le Fèvre, Journal, 332.


[Закрыть].

В начале июля 1387 года во францисканском монастыре под стенами города Родез состоялось большое собрание, на котором председательствовал граф Арманьяк в компании с папскими легатами. Присутствовали делегаты от всех трех сенешальств Лангедока и пяти периферийных провинций – Оверни, Веле, Жеводана, Керси и Руэрга – беспрецедентное сотрудничество, за все время правления на юге герцога Беррийского. Вскоре было достигнуто соглашение. Граф обязался гарантировать эвакуацию гарнизонов тридцати крупных крепостей, контролируемых шестнадцатью капитанами-рутьерами в Оверни, Керси и Нижнем Лимузене. Это составляло примерно три четверти компаний, действовавших в центральной Франции, включая почти все те, что были связаны с Карла. Он обещал получить от рутьеров обязательства, подкрепленные, по возможности, письменными клятвами, не вести больше войны во Франции, Дофине, Провансе или владениях авиньонского Папы. Затем объединив их в большую армию он выведет рутьеров из Франции к 1 ноября 1387 года. Взамен общины юга согласились выплатить ему единовременную сумму в 250.000 франков, что стало крупнейшим единовременным платежом за эвакуацию компаний. Кроме того, папские легаты предложили субсидию от духовенства из епархий юга. В конвенциях, согласованных в Родезе, ничего не говорилось о цели похода армии Арманьяка. Даже рутьерам, которые должны были принять в нем участие, ничего не сказали. Им пришлось довольствоваться информацией о том, что они должны будут служить в "кампании, которую намерен предпринять его светлость, которая будет достойной и почетной для него и выгодной для его компаньонов, но которую он пока не может раскрыть, опасаясь, что известия подорвут это предприятие". В Париже министры короля насторожились, а герцог Беррийский потребовал заверений, что рутьеров выведут из Франции через Рону, а не через Пиренеи. Герцога успокоили ложью, а Совет послал эмиссара изучить условия соглашений Арманьяка с компаниями. Папа же, похоже, догадался, что затевается и отказался от своей поддержки предприятия и отменил субсидию от духовенства[981]981
  Preuves Polignac, ii, 130–45; Cal. Pap. R. Letters, iv, 256; BN Coll. Doat 193, fols. 148–150vo, 194, fols. 288–289, 180–180vo.


[Закрыть].

План эвакуации рутьеров графа Арманьяка сочетался с предложениями о том, чтобы силой справиться с их гарнизонами, расположенными ближе к гасконской границе. Либо они отказывались участвовать в этом предприятии, либо предполагалось, что они настроены враждебно. В конце лета, после того как делегаты из Родеза разъехались по домам, началось скоординированное французское наступление на гасконской границе к северу и югу от Дордони. В Сентонже маршал Сансер захватил Жарнак, единственный на тот момент удерживаемый англичанами город на Шаранте, и двинулся на Блай и Сент-Эмильон, основные английские опорные пункты на северном берегу Жиронды. Хотя маршалу не удалось взять ни один из этих городов, но пока сэр Джон Харпеден спешно перебрасывал подкрепления к Жиронде, Арманьяк во главе большой армии из кавалерии и конных арбалетчиков вторгся в Ажене через долину Ло. Граф захватил большинство гарнизонов в долине Ло, прежде чем англичанам удалось организовать слаженную оборону, а затем проник вниз по течению Дордони в южный Перигор. За несколько недель у англо-гасконцев было отбито в общей сложности двадцать восемь замков и обнесенных стенами городов и деревень. Это было значительное достижение, но единственное за четыре года, в течение которых Арманьяк фактически был губернатором Лангедока[982]982
  PRO E101/183/13 (3); E101/184/1, fols. 10vo–11, 11vo, 12, 12vo, 23; BN Coll. Doat 201, fols. 212–212vo перечисляет завоевания Арманьяка.


[Закрыть].

Соглашения, которые Арманьяк заключил в Родезе, были сопряжены с рядом трудностей. Прежде всего, они полностью зависели от дипломатических способностей и деловой хватки графа. Он должен был выкупить компании из их крепостей и выплатить им военное жалование, и все это из своего фиксированного гонорара. Финансовая сторона предприятия никогда не была продумана как следует. Три сенешальства Лангедока были самыми богатыми на юге и, несмотря на события последних трех лет, наименее пострадавшими от войны. Однако, чтобы добиться их согласия, Арманьяк ограничил их вклад в предприятие поступлениями от подымного налога в размере двух с половиной франков. Позже этот налог был повышен до трех франков, теоретический доход составил 69.000 франков, что равнялось примерно четверти единовременного взноса Арманьяка. Основное же бремя легло на две провинции – Овернь и Руэрг, которые должны были собрать по 50.000 франков с гораздо меньшего и более бедного населения. Штаты Руэрга отказались вносить более 9.000 франков. Общины Веле были вынуждены пожертвовать хоть что-то. В Оверни, в которой насчитывалось менее 3.000 налогооблагаемых домохозяйств, требовали подымный налог в размере 22 франков, что было неслыханной ставкой, которая была воспринята с негодованием, когда об этом объявили провинциальным властям в Клермоне. В итоге подымный налог был установлен в размере пятнадцати франков, но даже его оказалось невозможно собрать[983]983
  Preuves Polignac, ii, 132–3, 145–8; BN Coll. Doat 203, fols. 295–309vo; *Monicat, 229–30; Inv. AC Montferrand, i, 431–2, 432, 433.


[Закрыть].

Трудоемкие переговоры Арманьяка с капитанами должны были завершиться к сентябрю 1387 года. На самом деле они затянулись более чем на год. Капитаны постоянно меняли свое мнение и ссорились между собой. Многие из них были подданными или сторонниками Гастона Феба, графа Фуа, который активно выступал против этого предприятия и убедил некоторых значительных лидеров рутьеров не участвовать в нем. В итоге Арманьяку удалось договориться с семью главными капитанами, на долю которых приходилось двадцать два из тридцати замков, названных в конвенции в Родезе. Среди них были Рамоне де Сорт, Мериго Марше и капитаны Карла и Аллеза. По общему признанию, это были самые важные капитаны рутьеров в Керси и Оверни. Но в их число не вошли шесть важных компаний, которые по какой-то причине не были включены в конвенцию в Родезе, в том числе большой гарнизон Ле-Сайан к северу от Сен-Флур, как и важные группы гарнизонов в Нижнем Лимузене, контролируемые Перро де Беарном и Жоффруа Тет-Нуаром, которые поддерживали тесные отношения с Гастоном Фебом и отказались от участия. Как бы демонстрируя свою независимость, в феврале 1388 года Перро добился величайшего успеха в своей карьере, захватив Монферран, один из трех главных городов Оверни. По словам Фруассара, это было сделано компанией из Шалюссе, усиленной отрядами из многих других гасконских компаний в Оверни. Горстка людей вошла в город в базарный день под видом торговцев и глубокой ночью открыла ворота для шестидесяти своих товарищей. Было сыро, ветрено и люто холодно. Капитан города послал своего сына совершить обход, но уличный патруль подкупил его, чтобы он отпустил их спать. Когда через три дня рутьеры покидали город, потребовалось 400 лошадей, чтобы перевезти награбленное у жителей имущество. Ни один город сопоставимого значения не доставался рутьерам в течение более чем двадцати лет[984]984
  Froissart, Chron. (SHF), xiv, 138–41, 210, 205–24. Договоры с капитанами: Мериго Марше отвечал за Шарлю-Шампаньяк и Шатонеф-де-Сен-Некер. (BN Coll. Doat 203, fols. 106–108vo), но не за Сент-Экзюпери в Оверни, который принадлежал его супруге. (Froissart, Chron. (KL), xiv, 175); Раймон-Гийом де Каупен отвечал за Карла, Мюрат-Лагассе и Валкайлес (Doc. Carlat, i, 290–5); Гарланский бастард за Аллез (ibid., i, 295–8); Шопен де Бадефоль для Турланда (ibid., i, 298–301); Гийом де Кларен и Роберт де ла Лат за Оргей и Пенне (BN Coll. Doat 193, fols. 65–67vo). Замки, за которые ответил Рамоне, не указаны в договоре с ним (BN Coll. Doat 193, fols. 148–150vo) но включал в себя Рокенату в Оверни (BN Coll. Doat 203, fols. 281–282vo); и шестнадцать замков в Керси (BN Coll. Doat 198, fols. 331–332). В их число, по-видимому, входили двенадцать, перечисленных в конвенциях Родеза: Ле-Рок де Вердей, Вайрак, Пинсак, Костерасте, Ла-Гарень, Сабадель, Монвалан, Кресс, Паларе, Лурессак, Греалу, Фрайсине.


[Закрыть].

Большинство капитанов рутьеров обещали графу Арманьяку соблюдать перемирие на время сбора денег для выплаты им жалованья. Но сбор денег занял гораздо больше времени, чем они ожидали. Со временем срок перемирия истек, и капитаны, которые не могли больше сдерживать своих людей, просто отказались от него[985]985
  См. e.g., BN Coll. Doat 193, fols. 221–3; Coll. Doat 203, fols. 216–233vo.


[Закрыть]. Вскоре бедственное положение не укрепленных деревень сельской местности стало таким же сильным, как и до собрания в Родезе. Лимож был городом Святого Марциала, апостола Лимузена III века, чьи мощи, хранившиеся в большом бенедиктинском аббатстве в верхнем городе, выставлялись в дни церковных праздников. 30 июня 1388 года, в день памяти святого, истеричные толпы паломников хлынули в церковь аббатства, молясь об избавлении от физических и душевных страданий войны в напряженной атмосфере, усиленной чумой, неурожаем и бессвязными сообщениями о далеких переговорах о перемирии. Когда мощи святого, заключенные в эмалированную раку, были подняты над головами собравшихся, жертвы произвола рутьеров, некоторые из которых были полностью обнажены, вышли вперед чтобы провозгласить какое-то новое чудо благодаря его заступничеству и представить восковые фигурки, в качестве подношения в святилище, изображавшие: пленников Перро де Беарна, брошенных в глубокие ямы в Шалюссе; людей, закованные по рукам и ногам рутьерами Тет-Нуара в Вентадуре; странников, захваченных бандитами, когда те проезжали по дорогам без конвоя; священника, похищенного в долине Роны вооруженными людьми, возвращавшимися из Кастилии; бесчисленных жертвы, которых держали в темницах неделями, месяцами и даже годами, чтобы заставить их родственников заплатить выкуп. Все они были изображены освобожденными силой Святого Марциала, их ножные оковы были разбиты, двери темниц открыты, стражники парализованы. Беспомощность и отчаяние целого поколения отразились в этих наивных представлениях и историях о чудесах, собранных в одном месте в один день. Такие ситуации повторялись в течение длительного периода во время празднований других популярных святых, когда все больше паломников и верующих становились жертвами войны[986]986
  Mirac. S. Martialis, passim; Liv. mirac. Ste.-Catherine, nos. 28–9, 32, 57–8, 71, 73, 78.


[Закрыть].