Текст книги "Столетняя война. Том III. Разделенные дома (ЛП)"

Автор книги: Джонатан Сампшен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 77 страниц)

Кастильский военно-морской союз в сочетании с постепенным возрождением морской мощи Франции в течение следующего десятилетия изменил стратегический баланс в пользу Франции. Кастильцы не только угрожали способности Англии более или менее свободно перебрасывать армии в любую точку протяженного атлантического побережья Европы, как она это делала после битвы при Слейсе в 1340 году. Постоянная угроза приморским графствам Англии глубоко изменила отношение англичан к войне, заставив английские правительства сосредоточить больше своих финансовых и военных ресурсов на обороне страны и существенно ограничив их возможности по защите Аквитании или отправке больших экспедиционных армий во Францию.

* * *

Рождественские празднества при французском дворе в 1371 году были особенно пышными и более чем обычно значимыми в политическом плане. На них присутствовали все ближайшие советники короля, его брат герцог Беррийский, герцог Бурбонский, коннетабль Бертран Дю Геклен и большинство капитанов, вынесших на своих плечах все тяготы войны. Планы, сформулированные небольшими группами советников в течение последнего месяца, теперь были представлены тем, кто должен был их осуществить, что было частью формальных консультаций, от которых зависело средневековое правительство даже в эпоху самодержавия. Главной военной операцией, запланированной на 1372 год, должно было стать отвоевание Пуату, проект, который был близок сердцу короля с первых месяцев войны, так как Пуату имел древние связи с королевским домом. Он был официально добавлен к владениям герцога Беррийского еще в ноябре 1369 года, вместе с соседними провинциями Ангумуа и Сентонж, в надежде на их скорейшее отвоевание у англичан. Эти области составляли сердце английской Аквитании, где правительство принца держало значительные гарнизоны и пользовалось поддержкой почти всего дворянства. Пуату невозможно было захватить путем тайных переговоров с местными баронами и последующих ограниченных военных операций, как это было сделано в Керси, Руэрге или Лимузене. После затишья в последних трех лет налоговые поступления в казну короля теперь шли рекой. Предполагалось вторгнуться в Пуату с полевой армией численностью около 4.000 человек. Командовать ей должен был герцог Беррийский в знак уважения к его рангу и его положению номинального владыки региона, который предстояло завоевать. Но реальными лидерами должны были стать коннетабль, герцог Бурбонский и маршал Сансер[186]186
  Chron. Bourbon, 29–32, 86–7; AN 185A/22, 185B/50.


[Закрыть].

Герцог Анжуйский не присутствовал на празднествах и не был участником этих решений. Но Карл V намеревался максимально усилить давление на английскую администрацию, добившись от герцога одновременного вторжения в Аквитанию из Лангедока – первой значительной операции с 1370 года. Король вел прямые переговоры с делегацией городов сенешальства Тулузы в Париже через голову своего брата и убедил делегатов санкционировать специальный военный налог в размере 350.000 турских ливров. В январе 1372 года эта договоренность была ратифицирована в присутствии герцога Анжуйского Генеральными Штатами Лангедока. Они предоставили герцогу подымный налог в размере трех франков с домохозяйства (позже увеличенный до четырех) сроком на год и габель на тот же срок при строгом условии, что доходы будут потрачены исключительно на ведение войны. Это было почти таким же тяжелым бременем для налогоплательщиков, как и в первые два года войны[187]187
  Inv. AC Toulouse, 470; *Hist. gén. Lang., x, 1462–4 (Art. I). Повышение (июня 1372): *L. Menard, iii, 4, 5; Dognon, 612.


[Закрыть].

Армия в 4.000 человек была не слишком большой силой для повторного отвоевания Пуату даже при условии проведения крупной отвлекающей кампании в долине Гаронны. Успех зависел от того, чтобы не дать англичанам послать крупномасштабные подкрепления в Аквитанию или организовать крупное вторжение во Францию с севера. За последние несколько месяцев Карл V вернулся к проекту вторжения в Англию, хотя он уже не представлял себе, если вообще представлял, что эту страну можно завоевать, но он верил, что высадка десанта на английском побережье заставит английские войска завязнуть в обороне своей родины и помешает его противнику отправить экспедиционные армии на континент.

Первоначально французский король возлагал свои надежды на шотландцев. Король Шотландии Давид II неожиданно умер в возрасте сорока семи лет в феврале 1371 года, и его преемником стал дружелюбный, но не склонный к военным действиям племянник Роберт II Стюарт. Французский король сделал серьезную заявку на поддержку Шотландии в первые несколько месяцев нового правления. В июне 1371 года он принял в Венсене шотландское посольство, прибывшее известить его о вступлении Роберта II на престол и возобновить давний договор о дружбе между двумя странами. Посольство возглавлял опытный и преданный епископ Уордлоу из Глазго. В его состав входил Арчибальд Дуглас, давний друг Франции, сражавшийся в составе французской армии в битве при Пуатье. Вероятно, именно Дуглас был ответственен за тайное соглашение, заключенное с советниками Карла V в Венсене 30 июня 1371 года. В этом документе Карл V согласился организовать аннулирование англо-шотландского перемирия Папой Римским. И как только это будет достигнуто, французский король предоставит 100.000 ноблей (33.000 фунтов стерлингов), чтобы Роберт II мог заплатить выкуп за своего предшественника, прежде чем начать войну с Англией. Карл V был готов отправить в Шотландию на два года 1.000 французских воинов и выплатить жалование 1.000 шотландцам для их содержания. Уполномочил ли Роберт II Дугласа заключить такое соглашение, совершенно не ясно, но он точно не ратифицировал его, когда послы вернулись в Шотландию осенью. В итоге проект ни к чему не привел. Шотландский король согласился подтвердить союз с Францией, но только на самых общих условиях. Он не обещал воевать с англичанами, если только они не будут настолько глупы, что откажутся от перемирия[188]188
  Acts. Parl. Scot., i, 559–60; Parl. Recs. Scot., 122–3; Foed., iii, 925–6.


[Закрыть].

Отвергнутый шотландцами, Карл V обратился к возможности разжигания восстания в Уэльсе, плану, который уже однажды потерпел неудачу в 1369 году. И снова орудием осуществления планов Карла V стали убедительный Оуэн Лаугох и его соратник по оружию Джек Уин. После фиаско 1369 года Оуэну удалось расширить свое влияние в Уэльсе. Периодические обвинительные акты свидетельствуют о существовании небольших ячеек сторонников Оуэна в северном Уэльсе, некоторые из которых посылали ему деньги и рекрутов. Многие другие, должно быть, ускользнули от внимания офицеров принца Уэльского. Оуэн содержал свою в основном валлийскую компанию из примерно 200 человек, нанимаясь на работу в качестве наемника везде, где мог ее найти. Осенью 1371 года он был одним из нескольких капитанов-наемников разных национальностей на службе у немецкого города Мец. Однако в конце 1371 года он был отозван во Францию. Вероятно, Оуэн был в числе советников короля на Рождество. В предстоящей кампании ему предстояло принять командование небольшой армией, которая должна была отплыть в Уэльс, как только для нее будут найдены суда. Когда кастильские послы прибыли в Париж, вероятно, в декабре, со своими опасениями английского вторжения и предложениями военно-морской помощи, Карл V воспользовался этой возможностью. Послы Энрике II получили быстрые и щедрые заверения в том, что Карл V в случае необходимости направит в Кастилию французскую армию, чтобы сорвать любое вторжение ланкастерцев. Взамен он получил обещание, что двенадцать кастильских галер и восемь парусных караков будут срочно отправлены на соединение с французским флотом в Арфлёре, и их первой задачей будет сопровождение армии Оуэна в Уэльс, возможно, уже в феврале или марте 1372 года[189]189
  Russell, 186; *Hay du Chastelet, 316–17. Оуэн собирал свой отряд в Париже в конце января 1372 года: BN Clair. 114/69. О его деятельности с 1369 г.: Carr (1975), 163–5; Carr (1991), 60, 61–2; *J. François and N. Tabouillot, Histoire de Metz, iv (1775), 270–5; *Calmet, iii, 391; Chron. premiers Valois, 230.


[Закрыть].

Карл V был хорошо информирован о том, что происходит в Англии. "Знатные люди, расположенные к нам, которым мы полностью доверяем", которых король назвал источником своих сведений, могли быть людьми, приближенными к английскому двору, или просто англоязычными шпионами, посланными за информацией в Вестминстер. Каким бы ни был источник, через несколько дней после роспуска Большого Совета Эдуарда III французский король получил более или менее точные отчеты о его работе, несмотря на все предосторожности английского короля. К концу января 1372 года он знал о планах своего врага высадить армию в Бретани. Либо тогда же, либо вскоре после этого он узнал о миссии графа Пембрука в Аквитанию[190]190
  Mandements, nos. 854–8, 905; Froissart, Chron. (SHF), viii, 36.


[Закрыть]. В результате его план отвлекающей высадки в Уэльсе стал более амбициозным. Примерно в марте 1372 года численность десанта была увеличена втрое, а план радикально изменен. Согласно новому плану, Оуэн должен был сначала отплыть со своим отрядом в северную Кастилию, где к нему присоединятся обещанные кастильские корабли и 1.000 солдат, набранных из числа французских наемников на службе Энрике II. Преимущество этого плана заключалось также в том, что флот мог подойти к архипелагу Силли на пути в Уэльс с юга с помощью преобладающих западных ветров вместо того, чтобы с трудом подходить в нему галсами с востока  с риском столкнуться с английским флотом.

Задача убедить Энрике II сотрудничать в реализации этих планов была возложена на посланного из Парижа эмиссара, бургундского рыцаря Жана де Рье. Он был ветераном кастильских войн, чьи знания о стране восходили к осаде Альхесираса в 1344 году. Жан хорошо знал Энрике II и присутствовал на переговорах по военно-морскому договору 1368 года. Это было как нельзя кстати, поскольку ему предстояло выполнить исключительно сложную миссию. Энрике II нужно было убедить расстаться с большинством иностранных наемников, с помощью которых он держался на троне. Самих наемников нужно было убедить покинуть страну, где они жили за счет подаренных им земель, и отправиться в опасное путешествие в один из беднейших регионов Европы. Если это окажется слишком сложной задачей, Жану де Рье было поручено настаивать на том, чтобы вместо этого отряд Оуэна усилили кастильскими войсками. В любом случае, в Кастилии пришлось бы потратить большие суммы денег на транспортировку, экипажи и солдат. Карл V надеялся, что Энрике II сможет сам покрыть эти расходы, при необходимости зачтя их в счет сумм, которые он задолжал Карлу V и Людовику Анжуйскому за их прошлую поддержку. Но если  Энрике II не захочет платить, Жан был уполномочен получить деньги у ростовщиков в качестве кредита французскому королю или, в крайнем случае, взять до 60.000 франков из доходов от кастильских владений Бертрана Дю Геклена, которые коннетабль собирался продать. Примерно в марте 1372 года Жан де Рье уехал из Парижа в Кастилию[191]191
  *Hay du Chastelet, 316–17. O Жане де Рье: H.-P.-A. Terrier de Loray, 'Jean de Rye', Méms. Acad. Sci. de Besançon, cxxxvii (1889–90), 150–69; G. Daumet, 'Jean de Rye au siège d'Algesiras', Bull. Hispan. Fac. Lettres Bordeaux, xii (1910), 265–74; Foed., iii, 851.


[Закрыть].

* * *

На фоне этой бесперспективной для установления мира ситуации, 1 марта 1372 года, кардиналы Кентерберийский и Бове открыли давно запланированную дипломатическую конференцию под стенами Гина. Ни одна из сторон не была представлена людьми, которые были особенно близки к Советам королей. Инструкции Карла V для его собственных представителей были рассчитаны на то, что ничего важного не произойдет. Им было велено маневрировать, чтобы заставить англичан пойти на сделку, и ограничиться простыми заявлениями о доброй воле, не выдвигая никаких собственных предложений. Любое предложение об арбитраже должно было быть отвергнуто. Если англичане пожалуются на отказ от договора в Бретиньи, французы должны были ответить теми же юридическими аргументами и контр-обвинениями, которые Карл V использовал во время язвительных дипломатических обменов, предшествовавших началу войны в 1369 году. Что касается английских послов, то они, по словам французского источника, говорили "более любезно, чем обычно", но маловероятно, что их инструкции были более сговорчивыми. Обе стороны сразу же обменялись несовместимыми взглядами на правовую основу притязаний Эдуарда III на французскую корону. Есть некоторые свидетельства того, что они договорились о предложении, которое должно было быть представлено королям, о приостановке войны на время жизни Эдуарда III, интересная идея, которую по крайней мере один, а возможно и оба короля отвергли. Конференция закрылась через пять недель в начале апреля[192]192
  'Anglo-French negotiations', 69–74; PRO E364/5, mm. 3 (Скроуп), 3d (Brian), 5–5d (Savage); Chron. premiers Valois, 224–6; Anonimalle, 70.


[Закрыть].

* * *

Положение герцога Иоанна IV в Бретани быстро ухудшалось зимой 1371–72 года. Осада Бешереля все еще продолжалась. Между Парижем и Ванном произошла череда безрезультатных посольств, в которых каждая сторона высказывала претензии, накопившиеся за последние три года, а Иоанн IV пытался предотвратить вмешательство Франции в дела своего герцогства. Но как бы отчаянно он ни нуждался в военной помощи, герцог не был готов принять ее на унизительных условиях, предложенных министрами Эдуарда III. Сдача двенадцати крепостей англичанам дискредитировала бы его в глазах подданных. Иоанн IV также считал, как оказалось, справедливо, что англичане, по крайней мере, так же хотели закрепиться в Бретани, как и он хотел заручиться их поддержкой, и что ему предложат более выгодные условия, если он будет их сдерживать. Невилл и Барри, которые должны были прибыть в Ванн примерно в начале декабря 1371 года с предложениями английского Совета, были вынуждены обратиться за более удобными инструкциями. Общие черты соглашения наметились только в феврале 1372 года, после того как Большой Совет принял решение о вторжении в Бретань, а министры Эдуарда III стали согласовывать сроки. Послам Эдуарда III было разрешено отказаться от всех своих наиболее невыполнимых требований, а герцогу была обещана помощь из 600 человек для защиты герцогства от французов с полным контролем над их действиями. Требование о сдаче портов и замков было отменено. Вместо этого англичане согласились сдавать герцогу по первому его требованию любые места, которые они займут в ходе кампании. Более того, Иоанну IV пообещали вернуть графство Ричмонд и полностью освободить от долгов перед Эдуардом III. В обмен на все это герцог должен был разрешить английскому королю высадиться в герцогстве и использовать его как базу для вторжения во Францию. От самого Иоанна IV ожидалось, что он выделит для этого предприятия 1.000 своих солдат. После четырех месяцев пребывания в Бретани Невилл и Барри вернулись в Англию. Примерно 28 марта они отчитались перед Советом[193]193
  Jean IV, Actes, nos. 195, 196, 211; Morice, Preuves, ii, 34–7; BL Cotton Julius B.VI, fols. 10vo–13vo (вероятно, проекты статей соглашения, упомянутые в инструкциях Иоанна IV от 25 февраля Томасу Мельбурну: Foed., iii, 936); PRO E364/5, m. 3d (Невилл); E403/446, m. 3 (23 апреля).


[Закрыть].

Министры Эдуарда III в это время были озабочены проблемами судоходства и береговой обороны. Островное положение Англии ставило ее в уникальную зависимость от возможности развернуть очень большой флот транспортных судов и кораблей сопровождения, которые должны были быть реквизированы у коммерческих судовладельцев. Ограничивающими факторами при планировании любой заморской экспедиции были наличие кораблей и моряков, а также продолжительность морского перехода. Доставка армии в Бретань на расстояние более чем 200 миль по морю была гораздо более сложной задачей, чем переход через Ла-Манш в Кале, о чем Эдуард III, возможно, помнил по своей первой кампании там за тридцать лет до этого. В 1342 году для перевозки армии численностью около 7.000 человек на полуостров было задействовано не менее 440 судов. Большинству кораблей пришлось совершить переход дважды, и даже в этом случае около 1.400 человек остались на английском берегу. Весь процесс занял три месяца с момента сбора кораблей. Армия 1346 года, численность которой, вероятно, составляла около 14.000 человек, переправилась на Котантен за один переход, но для этого ей потребовалось около 750 кораблей. Перевозка армий в Гасконь была еще более сложным делом. Англичанам никогда не удавалось переправить через Бискайский залив за один раз более 3.000 конных воинов, даже когда они контролировали все его побережье[194]194
  Sumption, i, 398–9, 403, 455, ii, 154. Армия 1346 г.: A. Ayton and P. Preston, The Battle of Crécy, 1346 (2005), 167–8, 181–6, 189, 242–51.


[Закрыть].

Согласно жалобам Палаты Общин в конце 1372 года, растущие трудности, с которыми англичане столкнулись при транспортировке своих армий на континент, были вызваны серьезным упадком торгового флота. Документальные свидетельства, хотя и неполные, подтверждают это. В 1347 году Эдуард III задействовал 737 кораблей для эпической осады Кале – самый большой английский флот, о котором имеются достоверные свидетельства за весь средневековый период. Из них 682 судна были реквизированными торговыми судами, а остальные либо принадлежали королю, либо были зафрахтованы за границей. Для сравнения, в начале 1370-х годов адмиралы, приложив немало усилий и поскребя по сусекам, смогли реквизировать примерно треть от этого числа, от 200 до 250 океанских судов. Более того, их средняя грузоподъемность, хотя и была больше, чем в первые годы правления Эдуарда III, все еще была слишком мала для эффективного использования в качестве военных транспортных судов. Судовладельцы Венеции, Генуи и бискайских портов Кастилии регулярно использовали для торговли суда в 300 тонн и выше. Но торговый флот, доставивший Джона Гонта в Кале в 1369 году, который при 255 судах был самым большим из всех, собранных англичанами в этот период, включал всего восемь судов грузоподъемностью более 200 тонн. 70% реквизированных торговых судов были грузоподъемностью менее 100 тонн[195]195
  Parl. Rolls, v, 261 (20). Флот 1347 г.: Lettres de rois, ii, 86–92. 255 Английские купеческие суда были реквизированы в 1369 г. (PRO E101/36/14); 218 в 1373 (BL Add. Mss. 37494, fols. 17–20vo, 35vo–37vo); и 194 зимой 1374–1375 гг. (PRO E101/33/27, 31). Эти цифры не включают королевские или иностранные корабли. Тоннаж (1369): PRO 101/36/14.


[Закрыть]. Сравнительно небольшие размеры английских кораблей создавали особые проблемы в эпоху полностью конных армий. Необходимо было перевозить большое количество лошадей: как правило, одну на лучника и три на каждого латника[196]196
  Wardrobe Book of William de Norwell, ed. M. Lyon et al. (1983), 386–92 for 1338–40; PRO E101/393/11, fols. 79–116vo for 1359–60. Более щедрые пособия для рыцарей, баннеретов и графов были отменены после 1369 г., например, в армии Ноллиса из 2.000 лучников и 2.000 латников в 1370 г., у которой было место для перевозки 8.000 лошадей: PRO E101/30/22; Issue R. Brantingham, 244, 248, 268–70. В 1378 году Джон Невилл из Раби привел 280 латников и 280 лучников в Гасконь, для которых ему было выделено место для перевозки 1.114 лошадей.: PRO E403/468, m. 15 (28 мая); E364/23, m. 3d (Тривет); E101/38/19.


[Закрыть]. Их приходилось размещать под палубой в разборные деревянные стойла. Английские корабли были предназначены для перевозки сыпучих грузов в глубоких трюмах и имели очень ограниченную площадь палубы, что делало их особенно непригодными для перевозки людей и лошадей. В первые годы правления Эдуарда III средняя вместимость английских кораблей составляла не более восемнадцати-двадцати человек с лошадьми на судно. В более поздние годы века она составляла от двадцати до тридцати человек с лошадьми, в зависимости от протяженности морского перехода. Это означало, что для перевозки одного человека и его лошадей требовалось от четырех до шести тонн грузоподъемности[197]197
  До 1360 года: Sumption, i, 178 (двенадцать человек на корпус, не считая пажей и варлетов). В апреле 1375 г. 194 корабля доставили в Бретань около 2.000 латников и 2.000 лучников с лошадьми: см. PRO E101/33/27, 31; E403/454, m. 23 (20 сентября). Если предположить, что у каждого латника был один паж или варлет, это предполагает среднюю грузоподъемность 30,9 всадника на судно. Данные о тоннаже для этой экспедиции не указаны. Вместимость была ниже на более длинном пути в Гасконь. В 1370 году 80 кораблей вместимостью 6.344 тонны доставили Джона Гонта в Гасконь с 300 латниками и 500 лучниками, все с лошадьми: PRO E364/5, m. 5d (Ланкастер) и PRO E101/30/29, mm. 4–6. Это соответствует 0,17 всадника на тонну грузоподъемности. Соответствующие цифры для сил, возглавляемых Уолтером Хьюитом в Гаскони в том же году, таковы: 14,3 контрактных солдата (скажем, 20 всадников) на судно или 0,25 всадников на тонну: Issue R. Brantingham, 119–20, 482, PRO E101/30/29, mm. 3–4. Войска Гонта, набранные из людей более высокого ранга, путешествовали с большим комфортом и, возможно, имели больше слуг и клерков. В августе 1378 г. 34 корабля, в том числе 12 больших голландских судов, доставили в Гасконь 280 латников и 280 лучников, в среднем 16,5 контрактных солдат на судно, скажем, 24,7 всадников, включая пажей и варлетов: см. PRO E101/38/19 (корабли) and E364/15, m. 4d (Невилл), E364/23, m. 3d (Тривет) (войска). Все эти расчеты осложняются неопределенностью в отношении количества пажей и варлетов (которые не фигурируют в платежных ведомостях), сомнительной точностью средневековых цифр тоннажа, пропуском цифр тоннажа для транспортных судов и использованием некоторых кораблей в качестве эскорта, а не транспорта. Предполагается, что суда с незарегистрированным или неопределенным тоннажем соответствуют среднему значению. Невозможно рассчитать пропускную способность на коротком переходе в Кале из-за неопределенности количества переходов, выполненных каждым судном.


[Закрыть] и большая часть этой нагрузки приходилась на лошадей. Можно было перевозить в шесть раз больше людей, если лошади не требовались или их можно было найти в пункте назначения[198]198
  Во время экспедиции Джона Гонта в Сен-Мало (1378 г.) 102 корабля и транспортные суда перевозили 4.980 контрактных солдат (всего, скажем, 7.500 человек) с небольшим количеством лошадей, если они вообще были, в среднем 48,8 контрактных солдата (всего, скажем, 73,2 всадника) на судно: PRO E403/465, m. 20 (5 апреля), E403/468, m. 15 (28 мая); E101/37/25. Цифры тоннажа не могут быть рассчитаны из-за большого количества используемых барж, тоннаж которых не регистрировался. В июле 1381 г. 41 большой корабль общей вместимостью 4.800 тонн (считая вместимость двух барж по 100 тонн каждая) перевез в Португалию 2.997 контрактных солдат без лошадей (всего около 4.500 человек), в среднем 73,1 контрактный солдат (скажем, всего 110 человек) на судно или 0,94 человека на тонну, включая пажей и варлетов: PRO E101/39/17.


[Закрыть].

Наем экипажей оказалось столь же критичным, как и сбор кораблей. Средневековые торговые суда были трудоемкими в управлении и обслуживании. Из-за нехватки рабочей силы англичане были вынуждены отказаться от прежней практики отправлять корабли в море с двойными экипажами, работающими посменно. Но, если обобщить, даже при одном экипаже на каждые четыре тонны грузоподъемности требовался как минимум один человек. На небольших судах это соотношение было выше. В отличие от солдат, которые набирались почти полностью из добровольцев, моряки, служившие на реквизированных судах, были людьми мобилизованными. Их собирали специальными командами, двигавшимися вдоль побережья от порта к порту, и принудительно забиравшими людей на службу из прибрежных деревень и городов. Административные записи 1370-х годов полны проклятий в адрес измученных чиновников, жалующихся на медленные и неадекватные результаты, достигнутые этими командами. Несмотря на все их усилия, отдача уменьшалась вместе с состоянием английского торгового судоходства в целом. Более 13.300 английских моряков служили на флоте в 1347 году. Однако наибольшее число моряков, собранных единовременно, составило чуть более 5.000 человек в 1369 году[199]199
  Коэффициенты экипажей: PRO E101/36/14 (1369); E101/30/29 (1370); E101/32/22 (1372); BL Add. Mss. 37494, fols. 17–20vo (1373); PRO E101/37/25 (1378); E101/38/19 (1378–9); E101/39/2, mm. 1–2 (1380); E101/39/17, m. 2 (1381); E101/40/19 (Portugal, 1386); E101/40/21 (Thames, окт., ноября 1386); E101/40/40 (1388). Число экипажей 1347 г.: Lettres de rois, ii, 86–92.


[Закрыть].

Английские судовладельцы неоднократно обращались в Парламент с просьбой найти решение их бед, и почти на каждой сессии Палата Общин принимала их сторону. Судовладельцы указывали на реквизицию судов и принудительный наем экипажей как на главную причину разрушения их состояния. По их словам, это привело к упадку английского торгового флота и отказу от мореплавания все большего числа молодых людей. Эти утверждения слишком упростили сложную проблему, поскольку несомненно действовали и другие факторы, включая общее сокращение внешней торговли Англии и разрушительное воздействие Черной смерти на английские прибрежные общины. Однако диагноз Палаты Общин в Парламенте вполне правдоподобен. В среднем большой океанский торговый корабль представлял собой инвестицию в размере около 500 фунтов стерлингов, которые должны были окупиться за относительно короткий срок службы деревянного судна. Корабли забирались для службы королю без арендной платы или какой-либо другой формы компенсации, часто на длительный срок. В 1369 и 1370 годах они служили не менее четырех месяцев, а в 1372 году – шесть. Это было тяжелым ежегодным налогом для судовладельцев Англии, что в долгосрочной перспективе снижало их прибыль и препятствовало инвестициям в новые суда. Экипажам кораблей, в отличие от судовладельцев, платили, но ставка была низкой. Более того, пока система не была изменена в 1373 году, оплачиваемое время отсчитывалось только с даты отплытия. Недели, а иногда и месяцы, которые моряки проводили в порту в ожидании приказов, в принципе, не оплачивались. В 1372 году одна группа из 620 моряков западной Англии пожаловалась, что они простаивали без зарплаты с апреля по июль в ожидании приказов. Мы знаем об этом, потому что король сделал им выплату ex gratia (из милости), что отражено в счетах. Но такое отношение к морякам было довольно распространенным, и другие в их положении не получали и этого. Существует множество анекдотических свидетельств сопротивления военной службе среди моряков, которые все чаще сбегали из портов по мере приближения королевских сержантов и иногда пытались отбиться от них своими силами. В 1372 году офицеры адмиралов столкнулись с серьезным сопротивлением в портах. Хотя свидетельства скудны, кажется, что на западе Англии было что-то похожее на забастовку. К концу марта, после двухмесячных усилий, из портов от Темзы до Бристоля, похоже, было собрано менее пятидесяти кораблей. Сообщалось, что капитаны и экипажи самовольно уходили в море, чтобы ловить рыбу или перевести товары[200]200
  Parl. Rolls, v, 245 (32), 261 (20), 284–5 (28–9); vi, 133 (50), 179 (47), 200 (33). Pay: PRO E403/444, mm. 23, 24 (31 января, 10 февраля); E403/446, m. 38 (29 сентября). Реквизиции 1372 г.: PRO E101/32/22; PRO E403/444, m. 24 (10 февраля); E403/446, m. 38 (30 сентября); Foed., iii, 938. В Уэльс и на северо-запад также были отправлены реквизиторы: см. PRO E403/444, m. 23 (4 февраля); но никаких записей об их работе не сохранилось.


[Закрыть].

С предыдущего года предпринимались решительные усилия, чтобы получить полностью укомплектованные галеры из Генуэзской республики, единственного источника таких кораблей, который еще не был связан обязательствами с Францией. В начале 1371 года Эдуард III принял на службу итальянца по имени Якопо Прована, который предложил договориться с генуэзцами. Весной он покинул Англию, взяв с собой огромную сумму в 9.500 фунтов стерлингов, чтобы покрыть авансы корабельным мастерам. Прована был из тех темных авантюристов, к которым часто обращалось английское правительство, чтобы компенсировать свое невежество в итальянских делах. Но он был совсем не идеальным выбором, так как происходил из пьемонтских дворян и был чужаком в бурной и политике генуэзских кланов. Кроме того, он имел несчастье начать свою деятельность сразу после переворота, который привел к власти в городе новое плебейское правительство. А Прована поддерживал контакты с изгнанной патрицианской оппозицией. В декабре 1371 года он заключил во Флоренции договор с двумя видными патрицианскими политиками из Генуи, Антонио Фиески и Марко Гримальди, которые находились в состоянии войны с действующим правительством республики. Они обещали предоставить от восьми до десяти военных галер на четыре месяца летом 1372 года. Прована обещал им щедрые авансы и плату за мобилизацию в дополнение к значительной ежемесячной арендной плате, когда они достигнут Англии. Возможно, часть этой суммы даже была выплачена. Но соглашение так и не было реализовано, вероятно, из-за провала планов Фиески по захвату власти в Генуе. К марту 1372 года должно было стать ясно, что генуэзцы не придут. Англичане обратились за помощью в Байонну. В конце месяца туда был послан агент, чтобы срочно нанять для короля карраки и океанские барки[201]201
  CPR 1370–74, 68; PRO E403/441, m. 22 (5 февраля); E30/264; E364/19, m. 4 (Eyrmin). Переворот: Stella, Ann. Gen., 164, 165–6.


[Закрыть].

Примерно в конце апреля 1372 года английскому правительству стало известно, что французы и их кастильские союзники готовят крупную военно-морскую кампанию. Точный характер их планов был еще неясен, но предполагалось, что будут проведены крупномасштабные рейды на побережье южной Англии. 26 апреля были разосланы приказы о наборе людей для службы в береговой охране и установке маяков на вершинах холмов, а корабли Пяти портов были отправлены патрулировать побережье Кента. Все это серьезно усугубляло трудности адмиралов в поиске судов для трех континентальных кампаний. 10 и 11 мая текущие требования к имеющимся судам были рассмотрены на двухдневном заседании Совета в Вестминстере, на котором присутствовали все главные советники короля. Специальные меры по обороне побережья, которые до сих пор ограничивались Кентом, были распространены на Суррей и Сассекс, также было решено попытаться сконцентрироваться на отправке меньших сил, запланированных для континента. Граф Пембрук сразу же отправился в Плимут. Его потребности в перевозках были весьма скромными, около пятнадцати судов, но они так и небыли удовлетворены до конца июня. Еще восемь или десять кораблей потребовались для перевозки небольшого отряда, предназначенного для Португалии. Авангард из 600 человек, обещанный Иоанну IV Бретонскому, собирался под командованием стюарда двора Эдуарда III, сэра Джона Невилла, старшего брата посла. Для их перевозки потребовалось бы от тридцати до сорока кораблей. К сожалению, кораблей не хватало даже для этих скромных задач, не говоря уже о 6.000 человек, которых король предполагал вести в Бретань. Было приказано провести новый раунд реквизиции и посланы агенты для найма кораблей на континенте в Голландии и Зеландии. Король все еще сохранял надежду, что основная экспедиция может отправиться в середине июня[202]202
  Береговая оборона: PRO C76/55, m. 40; Foed., iii, 940; PRO D364/6, m. 3 (Tiddescombe); E403/446, mm. 9, 11 (15, 29 мая); CCR 1369–74, 436. Совет: PRO E403/446, m. 10 (15 мая). Пембрук: PRO E403/446, mm. 4, 12 (29 апреля, 29 мая). Португалия: PRO E403/446, m. 20 (18 июня); E364/11, m. 5 (Грин). Невилл: PRO E101/68/5 (111); cf. E403/446, m. 9 (15 мая); PRO E101/32/22. Другие корабли: PRO C76/55, m. 41; E403/446, mm. 9, 25 (14, 15 мая, 15 июля). Июньская посадка: PRO E403/446, mm. 9, 10 (15 мая).


[Закрыть].

* * *

10 мая 1372 года Оуэн Лаугох опубликовал в Париже манифест, в котором объявил о своих амбициях собственному народу и, заодно, своим английским врагам:

В то время как короли Англии в прошлом, движимые невоздержанностью и жадностью, неправомерно и без причины вероломно убили или предали смерти моих предков королей Уэльса и изгнали их силой из их королевства и подчинили королевство, которое по праву принадлежит мне как их потомку и ближайшему кровному родственнику, я обратился к различным христианским государям, заявляя о своей правоте и смиренно умоляя их о помощи. Недавно я предстал перед моим самым могущественным и уважаемым господином Карлом, милостью Божьей королем Франции и дофином Вьенны, и доказал ему свое право, и он, сжалившись над моим достоянием и учитывая великую несправедливость, которую короли Англии причинили моим предкам и которую нынешний король по-прежнему причиняет мне… поддержал меня своими людьми и кораблями, чтобы вернуть мое королевство.

Французский король, по словам Оуэна, уже взял на себя обязательство потратить 300.000 франков на латников, лучников, корабли и снаряжение для поддержки его предприятия, которые должны были быть погашены из доходов Уэльса после завоевания. Но контраст между этим напыщенным заявлением и скудными силами, находившимися в распоряжении Оуэна, был разительным. В дополнение к своему собственному отряду, насчитывавшему 200 человек, Оуэну было придано французское подразделение из 165 человек под командованием одного из камергеров Карла V, Мореле де Монмора, и флот из восьми галер и четырех баланжье под командованием адмирала Ренье Гримальди из Монако[203]203
  Froissart, Chron. (KL), viii, 435–6; *Moranvillé (1888), 264; Gr. chron., iii, 165; BN Clair. 9, p. 84; 95, p. 7379; Doc. Clos des Galées, i, no. 907.


[Закрыть].

В последнюю неделю мая 1372 года крошечный отряд людей Оуэна Лаугоха отплыл из Арфлёра в Кастилию. Они обогнули полуостров Котантен, повернули на юг и в конце месяца обрушились на остров Гернси, высадив все свои силы возле Сент-Питер-Порта. Гернси был плохо подготовлен к вторжению. Замок Корнет, самое значительное место на острове, находился в ужасающем состоянии, его башни обвалились, а ворота, порткулиса и подъемный мост были сломаны. Борегард был современным замком в юго-восточной части города, который недавно был построен в качестве цитадели. В 1372 году в обоих замках были номинальные гарнизоны. Пришлось обратиться за помощью к Джерси. Сэр Эдмунд Роуз только что стал капитаном замка Горей на Джерси, самого сильного укрепления на Нормандских островах. Он срочно переправился на Гернси со своим гарнизоном, а также привел с собой восемьдесят человек, взятых из гарнизона в Сен-Совере, который все чаще использовалась в качестве резерва солдат для поддержки военных авантюр Англии в западной Франции. Роуз повел свои войска против захватчиков, которых поддерживали около 800 островитян. Примерно в пяти милях от Сент-Питер-Порта Роуз потерпел кровавое поражение, а большая часть его отряда с Джерси была перебита. Сам Роуз бежал с поля боя вместе с оставшимися в живых и укрылся в руинах замка Корнет. Здесь он противостоял армии Оуэна, несмотря на полуразрушенные оборонительные сооружения, пока враги не ушли на свои корабли, чтобы продолжить плавание[204]204
  Chron. premiers Valois, 230–1; 'Chron. Pays-Bas', 259; Froissart, Chron. (SHF), viii, 45–6. Даты: Doc. Clos des Galées, i, 916. Оборона островов: PRO E364/14, m. 6 (Appelby); C47/10/9 (20); E364/17, m. 1 (Роуз); Issue R. Brantingham, 138.


[Закрыть].

Тем временем на границах Пуату проводилась весьма эффективная операция французских сил. Бертран Дю Геклен и герцог Бурбонский с конца марта расположили свой штаб в крепости Шинон на северной границе Пуату. Они имели в своем распоряжении рейдовый отряд численностью около 1.000 человек и отряд генуэзских арбалетчиков. В их подчинении также находились большие французские гарнизоны в Шательро и Ла-Рош-Позе на северной границе. Дю Геклен стал совершать стремительные рейды на большие расстояния, которые стали характерными для его метода ведения войны. Первый из них, вверх по речным долинам восточной границы Пуату, был проведен с такой скоростью, что войска не смогли ни фуражироваться, ни питаться должным образом и потеряли много лошадей. В результате этой кампании французы контролировали все основные переправы через реки в Пуату с востока, за исключением Шовиньи. Цели Бертрана Дю Геклена были в равной степени дипломатическими и военными. Его агенты и агенты герцога Беррийского действовали в Пуату в течение нескольких месяцев, делая заманчивые предложения в обмен на обещания подчинения. Пуатевинская аристократия отвергла все их предложения, но города, которые никогда не были так преданы принцу, колебались. Пуатье становился все более уязвимым в результате французских завоеваний на восточном направлении. В городе враждовали две партии, относительная сила которых колебалась в зависимости от военной ситуации. Мэр Жан Рено, городские чиновники и самые богатые горожане были верны принцу, но большинство церковников и некоторые ведущие купцы открыто заявили о своем предпочтении королю Франции. И к этому времени их, вероятно, поддерживала большая часть населения[205]205
  Mandements, nos. 819, 872, 878, 880; 'Compte inédit de B. du Guesclin', 263; AD Côte d'Or B11749; Letters B. du Guesclin, no. 456, 467; Chron. Bourbon, 87–8; Chron. premiers Valois, 229–30; Froissart, Chron. (SHF), viii, 51, 60–1; AN KK 251, fols. 75, 96vo; BN Fr. 7615, fols. 449–451 (сентября 1371).


[Закрыть].

До прибытия графа Пембрука из Англии оборона Аквитании находилась в руках Жана де Грайи, капталя де Бюша, и сенешаля Бордо, сэра Томаса Фельтона. Капталь, принявший на себя командование военной операцией, имел много преимуществ для выполнения этой задачи. Его семья никогда не отказывалась от поддержки английской династии даже в самые мрачные дни 1330-х годов. Он был мужественным и опытным полководцем с европейской репутацией. Но как военачальник он сформировался в период гасконских компаний 1350-х годов, как и многие его современники, и не был особенно искусным стратегом или полевым командиром. Кроме того, в его распоряжении было очень мало войск, не более нескольких сотен, да и те, скорее всего, были неоплачиваемыми. Главной же проблемой капталя была неопределенная лояльность городов, из-за чего приходилось отряжать большое количество людей для службы в четырех главных гарнизонах в Пуатье, Туаре, Ниоре и Ла-Рошели. Реакция капталя на французские набеги весной была, возможно, вполне понятной: отсидеться в обнесенных стенами городах и замках, пока из Англии не придут обещанные субсидии, и беречь силы для отражения главного французского вторжения, которое, как было известно, уже готовилось.