Текст книги "Столетняя война. Том III. Разделенные дома (ЛП)"

Автор книги: Джонатан Сампшен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 77 страниц)

В июне 1372 года коннетабль послал Оливье де Клиссона осадить Монконтур, бывший единственным значительным английским гарнизоном к северу от Пуатье, в то время как он и герцог Беррийский провели мощную военную демонстрацию под стенами города. Монконтур удерживал сэр Джон Крессвелл с гарнизоном из шестидесяти человек, преимущественно англичан. Перспектива его потери была достаточно серьезной, чтобы спровоцировать англичан на попытку его освобождения. Поскольку Бертран Дю Геклен и Людовик Бурбонский рыскали возле Пуатье, помощь пришлось попытаться оказать из Ниора, единственного крупного гарнизона, который находился достаточно близко. Уолтер Спридлингтон, капитан Ниора, сумел собрать полевую армию в несколько сотен человек и на короткое время организовал контр-осаду Монконтура. Вскоре после этого французы начали яростный штурм замка. После того, как они захватили внешний двор, Крессвелл попросил условия для капитуляции. Его людям разрешили уйти с оружием (но не с имуществом) в Пуатье. Захват Монконтура стал известен благодаря знаменитому инциденту, который проиллюстрировал пресловутую щепетильность низкородного коннетабля в отношении своей рыцарской чести. Один человек из гарнизона насмехался над ним во время осады за то, что он сражался против принца, когда (как ошибочно утверждалось) его выкуп за пленение при Нахере остался неоплаченным. Этот человек опозорил герб Бертрана, вывесив его перевернутым на крепостной стене. Когда он попал в руки коннетабля после захвата внешнего двора замка, его повесили на стенах со шлемом на шее[206]206
  Chron. Bourbon, 87–9; Froissart, Chron. (SHF), viii, 51–3; 'Chron. Pays-Bas', 261.


[Закрыть].

Примерно на второй неделе июня 1372 года граф Пембрук отплыл из Плимута в Ла-Рошель. Его сопровождали сэр Джон Деверо и несколько гасконских сеньоров. Они везли с собой казну с 12.000 фунтов стерлингов наличными, которых хватило бы на оплату армии в 3.000 человек в течение более чем четырех месяцев. Учитывая важность миссии Пембрука и информацию, которой располагало английское правительство о силе вражеских сил на море, войска Пембрука были чрезвычайно уязвимы. Фруассар говорит, что кораблей было около четырнадцати, что согласуется с другими свидетельствами. Большинство из них были совсем небольшими. В приказе о реквизиции было указано, что суда, выделенные Пембруку, не должны превышать пятидесяти тонн грузоподъемности. Эскорт состоял всего из трех больших боевых кораблей с боевыми башнями. Для защиты этих судов у Пембрука было восемьдесят английских латников и восемьдесят лучников, плюс свиты гасконских сеньоров, а также небольшая компания, которой было поручено охранять наличность, – всего менее 200 человек. Очевидно, он не ожидал встретить на своем пути больше, чем простых пиратов[207]207
  PRO E403/446, mm. 3, 4, 12 (20, 29 апреля, 29 мая); PRO C61/85, m. 8; Froissart, Chron. (SHF), viii, 294.


[Закрыть].

Гавань Ла-Рошель расположена в глубоком заливе, выходящем в океан между островами Ре и Олерон. Подходы к порту были сужены песчаными отмелями вблизи берега, которые становились опасными во время отлива, создавая трудности для тяжело груженых английских коггов с их глубокой осадкой и невозможностью маневрировать. Эскадра Пембрука вошла в залив во второй половине дня 22 июня 1372 года. Когда корабли проходили к югу от острова Ре, они увидели весь кастильский флот, стоящий на якоре у устья гавани: двенадцать галер и по меньшей мере восемь карраков. Амбросио Бокканегра привел их через Бискайский залив, чтобы блокировать гасконские порты от флота Пембрука, как только стало известно о его планах. Они ждали его в течение нескольких недель. Когда Пембрук прибыл, прилив был еще высок, но начинал спадать, и кастильские корабли стояли поперек гавани.

Несмотря на недостаточность своих сил, Пембрук, похоже, решил попытаться прорваться мимо кастильской эскадры в безопасную гавань. Солдаты вооружились, а несколько оруженосцев из свиты Пембрука были посвящены в рыцари на палубе его флагманского корабля. Латники были распределены по бортам больших кораблях, лучники же расположились на носах. Когда они подплыли к входу в гавань, кастильцы построились в боевой порядок, подняли на мачтах свои знамена и вышли навстречу. Вероятное место сражения находится примерно в двух милях к западу от гавани, у мыса, на котором сейчас стоит современный порт Ла-Паллис. Англичане оказались между противником и песчаными отмелями и были атакованы кастильцами в лоб. Кастильские корабли возвышались над гораздо меньшими английскими судами. Их верхние палубы были заполнены арбалетчиками, и дождь стрел обрушился на незащищенных английских солдат и моряков. Кастильские галеры были оснащены тяжелыми стационарными арбалетами и камнеметами, которые стреляли свинцовыми пулями и бросали огромные каменные ядра, чтобы проломить доски палуб английских кораблей. Английские лучники, со своей стороны, не произвели особого впечатления на кастильских арбалетчиков и экипажи, которые находились выше них и были хорошо защищены деревянными укреплениями и большими щитами-павезами. После нескольких часов ожесточенного боя англичане потеряли два своих корабля. Наступила ночь, и кастильцы отошли. Английская эскадра встала на якорь в неудобном месте на ночь, отрезанная от открытого моря окружавшим их кастильским флотом. В Ла-Рошели старшим английским офицером был английский сенешаль Сентонжа сэр Джон Харпеден. Он предпринимал отчаянные усилия, чтобы найти подкрепление для крошечной армии Пембрука до того, как утром возобновится сражение. Он умолял жителей города предоставить ему людей и корабли. Но у английского правительства было мало друзей в Ла-Рошели. Владельцы кораблей не хотели рисковать своими судами и жизнями против опытного кастильского военного флота. В конце концов, Харпедену удалось собрать отряд гасконских воинов из близлежащих гарнизонов. Они захватили четыре барки и вскоре после рассвета сумели добраться до кораблей Пембрука. Тем временем были срочно отправлены гонцы к капталю де Бюшу и сэру Томасу Фельтону с просьбой привести подкрепление из дальних мест.

С восходом солнца 23 июня англичане оказались прижатыми ветром и поднимающимся приливом к песчаной отмели, не имея возможности двигаться, а кастильцы находились с подветренной стороны от них. Утром кастильцы снова сомкнули ряды и пошли в атаку. И снова, похоже, преимущество было на стороне карраков, а не галер. Пембрук поставил свои самые большие корабли и недавно прибывшие из города барки перед своей линией и разместил на них всех своих лучников. Кастильцы сосредоточили всю силу своей атаки на этих судах. По меньшей мере четыре кастильских судна прицепились крючьями к флагманскому кораблю Пембрука и осыпали стрелами ряды защитников. В конце концов им удалось залить палубы английских кораблей маслом и поджечь его горящими стрелами. Пембрук отбивался в течение нескольких часов с горсткой латников и несколькими лучниками, но по мере распространения пламени их сопротивление стало ослабевать. Лошади в трюмах начали биться в агонии, вырываясь из стойлов, в которых они находились, и ломая переборки трюмов. Люди бросались в море, спасаясь от огня. Пембрук сдался и был переправлен на кастильское судно. Все знатные гасконцы также были захвачены в плен. Другие большие английские корабли постигла та же участь. Сэр Джон Харпеден, находившийся на одной из барок из Ла-Рошели, был захвачен вместе с несколькими рыцарями, вышедшими с ним из города. Как только большие и лучше вооруженные английские корабли были захвачены, кастильцы быстро расправились с теми, что поменьше. К середине дня все было кончено. Кастильцы завладели уцелевшими английскими кораблями, укомплектовали экипажами те, которые могли быть использованы, а остальные сожгли. Казна Пембрука была захвачена в целости и сохранности. В общей сложности было взято в плен около 160 человек, в том числе семьдесят рыцарей. Лишь горстке людей удалось сбежать после битвы, и среди них был находчивый Джон Деверо. Но кроме них в живых почти никто не остался. Корабли Бокканегро оставались на якоре всю следующую ночь, и звуки веселья разносились по заливу. А на следующий день они отчалили с приливом и поплыли в Кастилию, чтобы соединиться с Оуэном Лаугохом[208]208
  Chron. premiers Valois, 232–4; Froissart, Chron. (SHF), viii, 37–43, 293–300, 303; 'Chron. Pays-Bas', 259; Ayala, Crón., ii, 31–2; Gr. chron., ii, 164–5; Walsingham, Hist. Angl., i, 314.


[Закрыть].

Морское сражение у Ла-Рошели иногда рассматривается с точки зрения преимущества боевой галеры над парусным кораблем как орудием войны. Есть некоторые свидетельства того, что и сами англичане придерживались такого мнения. Но это мнение трудно обосновать. Главную роль в сражении с обеих сторон сыграли парусные корабли, и именно высота их бортов и численность победили. Англичане потерпели поражение главным образом потому, что решили послать в Гасконь небольшую, слабо защищенную эскадру, рассчитывая на удачу, благодаря которой их корабли уже не раз пересекали Бискайский залив без потерь. Глупость этого решения должна была быть очевидна. Настоящими уроками битвы стали важность хорошей разведки и превосходство опытных профессиональных адмиралов. Стратегическое суждение Бокканегро было безупречным. Его корабли оказались в нужном месте в нужное время, чего почти никогда не удавалось достичь французским и английским адмиралам.

Вечером 24 июня 1372 года, сэр Томас Фельтон и капталь де Бюш прибыли в Ла-Рошель с большим количеством войск, которые они набрали с удивительной быстротой в Сентонже и Борделе. Они нашли город в полном смятении. Кастильский флот ушел. Никто, казалось, не понимал, что произошло. В конце концов явился один из гасконских соратников Джона Харпедена, который сумел убедить своего пленителя дать ему условно-досрочное освобождение и вернулся в город. От него все и узнали о самом серьезном стратегическом поражении, которое англичане потерпели в войне[209]209
  Froissart, Chron. (SHF), viii, 43–4, 300.


[Закрыть].

Французский флот Оуэна Лаугоха и Ренье Гримальди прибыл в баскский порт Сантандер в конце июня 1372 года, незадолго до триумфального возвращения Амбросио Бокканегро из Ла-Рошели. Вежливые условности, которые обычно преобладали между английскими и французскими дворянами, не понравились кастильцам. Французы были потрясены, увидев знаменитых рыцарей, таких как граф Пембрук и его спутники, с цепями на шее, "как собаки на поводке". "Они не знают элементарной вежливости, – заметил Фруассар, – совсем как немцы". Пленников отвезли в Бургос, чтобы показать Энрике II. Он был таким же грубым человеком, как и его адмирал, и не собирался отпускать пленных даже за выкуп, пока их удержание было выгодно с политической точки зрения. Гасконский рыцарь Флоримон де Леспарр был освобожден довольно быстро благодаря просьбам Мэтью Гурнея, который, сражался на стороне Энрике II в 1360-х годах. Большинству других пришлось ждать много лет.

Судьба графа Пембрука была особенно плачевной. Его отправили в мрачную крепость Куриэль над рекой Дуэро, к востоку от Вальядолида. Там он содержался в ужасных условиях в течение шести месяцев, которые подорвали его здоровье. В конце концов, в 1374 году он был передан Бертрану Дю Геклену вместе с двадцатью шестью другими пленниками, в счет частичного погашения долга перед ним кастильского короля. Пембрук согласился заплатить коннетаблю выкуп в размере 130.000 франков (около 22.000 фунтов стерлингов). Его английские друзья договорились, что большая сумма наличными и векселями будет передана на хранение итальянскому банкиру в Брюгге и выдана агентам коннетабля при условии, что граф будет доставлен в Кале к Пасхе 1375 года. Но граф уже явно находился при смерти. Его везли на север в носилках "короткими переходами, как только можно было", но он умер за шесть дней до Пасхи, когда кортеж достиг Амьена. Дю Геклен так и не получил своих денег.

Пуатевский дворянин Гишар д'Англе освободился из Кастилии по другой сложной коммерческой сделке. Он был обменян Энрике II на кастильские владения французского кондотьера Оливье де Мони, печально известного с подачи Чосера как Mau Nid (Гнездовье Зла), которого поэт обвинил в том, что он заманил короля Педро I на смерть. Оливье обменял Гишара на Матье, сеньора де Руайе, одного из заложников по договору в Бретиньи, который все еще находился в Англии. Друзья де Руайе вошли в соглашение с Оливье де Мони, по которому, если тот смог бы по обмену освободить из неволи сеньора де Руайе, то получил бы в супруги его дочь. Де Мони удалось договориться с англичанами об обмене и он сочетался браком с представительницей богатого и знатного рода. Что касается сэра Джона Харпедена, то он оставался в плену до 1378 года. Согласно распространенной в Англии легенде, которая, безусловно, является апокрифической, он заслужил свободу, вызвавшись отстаивать божественность Христа в единоборстве с двумя эфиопскими язычниками. Люди более скромного происхождения умерли в плену или были освобождены много лет спустя, когда стало очевидно, что они больше не стоят своего содержания. Через восемь лет после битвы при Ла-Рошели все еще оставались пленные моряки из западной Англии, которые, по мнению их друзей и семей, гнили в кастильских тюрьмах[210]210
  Chron. premiers Valois, 235; Froissart, Chron. (SHF), viii, 47–9; Ayala, Crón., ii, 32; Anonimalle, 71. Даты: BN Clair. 9, p. 511; 95, p. 7379. Флоримон: PRO C61/100, m. 6; E101/179/14, m. 13. Пембрук: Ayala, Crón., ii, 32, 66; Inv. Arch. Bruges, ii, 240–7; Letters B. du Guesclin, nos. 633, 635, 660, 725, 921; Col. doc. Murcia, viii, no. 117; *Hay du Chastelet, 454, 456–57; Walsingham, Hist. Angl., i, 319–20; Higden, Polychron., viii, 383; Royal Wills, 95. Гишар: Froissart, Chron. (SHF), viii, 165–6; Anselme, viii, 9–10. Харпеден: Anonimalle, 115–16. Моряки: Cal. Inq. Misc., iv, no. 126.


[Закрыть].

В Аквитании битва при Ла-Рошели оказала сокрушительное воздействие на офицеров принца и их союзников. Без казны Пембрука или полководца его политического статуса было далеко не ясно, удастся ли собрать армию для сопротивления грядущему вторжению. Сэр Джон Деверо, единственный заметный дворянин выживший в битве, был назначен капитаном Ла-Рошели с таким большим гарнизоном, какой только можно было собрать. Сэр Джон Крессвелл и сэр Томас Перси приняли командование в Пуатье. Капталь де Бюш остался в поле, сохранив преимущества мобильности, но какие силы были под его командованием, неясно. Признаки дезертирства среди доселе верных подданных принца теперь зловеще множились. 9 июля 1372 года Бертран Дю Геклен и Оливье де Клиссон встретились с видными церковниками и дворянами провинции в Лудуне, чтобы обсудить условия, которые будут им предложены в случае перехода на сторону короля Франции. Два французских полководца увидели перспективу бескровного завоевания провинции и заключили перемирие со всеми пуатевинцами. Условия перемирия не сохранились, но, похоже, им была предоставлена защита от конфискации, если они обещали не браться за оружие в интересах принца. На юго-восточной границе Аквитании последствия уничтожения флота Пембрука были столь же драматичными. Людовик Анжуйский ускорил свои приготовления, чтобы воспользоваться замешательством защитников герцогства. Собрав относительно скромные силы в Муассаке и Ажене, он вторгся в долину Гаронны в начале июля, не встретив никакого сопротивления. Эгийон, расположенный в месте слияния Гаронны и Ло, и Порт-Сент-Мари, речной порт на Гаронне ниже Ажена, оказывали ему сопротивление в 1369 и 1370 годах, но сдались в 1372 году, очевидно, без боя. По меньшей мере, шесть других мест последовали их примеру[211]211
  Froissart, Chron. (SHF), viii, 50, 53, 54, 56; Rec. doc. Poitou, iv, 185–6, 185n1; Letters B. du Guesclin, no. 474. Anjou: *L. Menard, iii, 4; Petit Thalamus, 388.


[Закрыть].

* * *

В Вестминстере английская политика претерпела ряд обескураживающих изменений, когда Эдуард III и его министры, не имея точной и свежей информации о планах своих врагов, пытались найти ответ на эти события. Они очень быстро узнали, что французский флот отплыл из устья Сены, но, похоже, не поняли, насколько он был мал и что он направлялся в Кастилию, а не в Англию. До появления первых сообщений о нападение на Гернси английское правительство, похоже, даже не знало об участии в этой экспедиции Оуэна Лаугоха. Имевшиеся обрывки информации, выглядевшие более угрожающими из-за своей неполноты, вызвали в Англии панику, совершенно несоразмерную с непосредственной угрозой. Начиная с 9 июня королевским чиновникам в Хэмпшире, на острове Уайт и в западной Англии посыпались приказы. Их предупреждали, что французы и их союзники вскоре обрушатся на них "большим флотом из кораблей и галер, набитых воинами", чтобы вторгнуться в королевство и искоренить английский язык. Во всех приморских графствах южной Англии были созданы береговые караулы. Приказ организовать людей для службы в береговой охране и подготовить сигнальные костры на вершинах холмов, который до этого распространялся только на юго-восток Англии, был распространен на все южное и западное побережье вплоть до Бристольского канала. Уэльс был признан целью французской экспедиции, как только стало известно об участии в ней Оуэна, и все укрепленные места там было приказано укомплектовать и оборудовать для отпора десанту[212]212
  Foed., iii, 942, 944, 947, 947–8, 953; PRO E403/446, m. 20 (17 июня), m. 21 (22 июня); John of G. Reg. (1372–76), no. 253; CPR 1370–74, 238.


[Закрыть].

22 июня, когда Оуэн Лаугох повернул на юг к Бискайскому заливу, а кастильский флот вступил в двухдневное сражение с эскадрой графа Пембрука, Эдуард III решил собрать все суда, которые готовились для его перехода в Бретань, в Даунсе у Сэндвича. Он решил отложить свою континентальную кампанию и вместо этого использовать корабли для прочесывания Ла-Манша с целью обнаружения и уничтожения вражеского флота. Основные войска, готовившиеся к вторжению во Францию, включая свиты принца и графа Кембриджа, были вызваны в Сэндвич, с провизией на четыре месяца, но без своих лошадей. Многие другие, готовившиеся к посадке на корабли в Саутгемптоне для перехода в Бретань вслед за авангардом, были перенаправлены к королю. Джон Гонт, граф Солсбери и сэр Хью Калвли были отвлечены от своих иберийских фантазий и получили те же приказы. Из арсенала в Тауэре было вывезено не менее двадцати девяти железных ручных пушек (gonne или handgonne), стреляющих свинцовыми пулями, для установки на палубах кораблей. Возросший масштаб операции, необходимость передислокации кораблей и топорное мышление английской административной машины вынудили Эдуарда III к обычным досадным задержкам. Лучшее, что можно было сделать, это подготовить людей в Сэндвиче к новому предприятию на второй неделе августа[213]213
  PRO E101/31/33 (письмо от 22 июня); John of G. Reg. (1372–6), no. 63; Reg. Appleby, no. 301; Cambridge, UL Ms. Dd. III.53, fols. 47, 54vo; PRO E101/31/33; E101/32/21; E159/153 (сводки, адресованные баронам), Mich., mm. 2, 5, 15d, Easter, m. 13d; E403/446, m. 25 (14 июля); C76/55, m. 28; Tout (1934)[2], ii, 265. Ср. авансы, выплаченные за службу на море компаниям, ранее предназначенным для Франции: PRO E403/446, mm. 22, 23, 25, 28, 29 (29 июня, 3, 14, 15 июля, 2, 5 августа). Небольшой отряд, ожидавший в Плимуте перехода в Португалию, вместо этого присоединился к королевскому флоту: PRO E364/11, m. 5 (Грин).


[Закрыть].

Хуан Фернандес Андейро, не обращая внимания на катастрофу при Ла-Рошели и нарастающую истерию в Вестминстере, прибыл к португальскому двору в соборный город Брага в начале июля 1372 года в сопровождении одного из оруженосцев Джона Гонта. Ситуация, в которой они оказались, была бы чрезвычайно многообещающей, если бы у Англии были успехи в войне. Мирный договор Португалии с Кастилией, хотя ему едва исполнился год, уже выглядел плохо выполнимым. В течение шести месяцев после его подписания Фернанду I отказался от своего обещания жениться на дочери Энрике II Элеаноре и тайно вступил в брак со своей любовницей, Леонорой Телеш де Менезеш, распутной и властной разведенной женщиной, чей дядя Жуан Афонсу был главным советником короля. Этот неравный брак был плохо воспринят в Португалии и вызвал враждебность со стороны знати и беспорядки на улицах Лиссабона. Но брак Леоноры с первым мужем был должным образом аннулирован королевским указом в конце 1371 года, и вскоре после этого Фернанду I официально провозгласил свой брак. Новая королева Португалии и ее престарелый и властолюбивый дядя теперь стали самыми влиятельными фигурами в португальской политике. Они заполнили двор, королевский Совет, а также главные замки короны своими родственниками и друзьями и проводили активную антикастильскую политику. Эта придворная камарилья проявляла особую благосклонность к изгнанным сторонникам короля Педро I Кастильского, которые теперь все чаще собирались на задворках португальского двора. 10 июля 1372 года два английских посла заключили официальный военный союз с Португалией, который предусматривал совместное вторжение в Кастилию[214]214
  John of G. Reg. (1372–6), no. 955; Lopes, Crón. D. Fernando, 197–204, 209–21, 227–30, 235. Альянс: *Russell, 557–61.


[Закрыть].

Примерно в середине июля в Вестминстер поступило сообщение о том, что гарнизон Бешереля заключил соглашение об условной капитуляции. Сэр Джон Перт выполнял свой долг до конца, а его люди были вынуждены есть своих лошадей и охотиться на крыс в подвалах замка. В конце концов, Перт согласился сдаться, если король или один из его сыновей не явится с отрядом помощи к назначенному сроку. Эта новость вызвала очередную панику в Вестминстере и возвращение к планам, которые были отброшены во время предыдущей паники всего за три недели до этого. Армия все-таки должна была высадиться в Бретани. Король призвал своих министров к новым усилиям в надежде успеть вовремя освободить осажденный гарнизон. Договор между Эдуардом III и герцогом Бретани, который так долго готовился, был скреплен в часовне Святого Стефана в Вестминстере 19 июля. 25 июля состоялось спешно созванное заседание Совета в Вестминстере, на котором были утверждены последние планы. Сэр Джон Невилл, который должен был командовать передовым отрядом, был немедленно отправлен в Саутгемптон. Там начался отчаянный поиск кораблей для него. Флот из барок, который готовился в Плимуте и Дартмуте, был направлен в Солент. Туда же была направлена эскадра зафрахтованных торговых судов, которые недавно прибыли в Сэндвич из Голландии и Зеландии. Когда этих сил оказалось недостаточно, адмиральские клерки были снова отправлены в порты западной Англии для поиска судов, которые ускользнули от предыдущих реквизиций. Сам король собирался последовать за Невиллом, как только флот и армия, собравшиеся в Сэндвиче, будут готовы[215]215
  Бешерель: Anonimalle Chron., 68, 70; Froissart, Chron. (SHF), viii, 177–8 (ошибочно датируя это событие 1374 годом). Королевская армия: PRO E101/30/13, m. 7 (выдача снаряжения на корабли для экспедиции короля в Бешерель); C76/55, m. 27 (набор каменщиков); E403/446, m. 27 (24 июля) (набор рудокопов); E403/446, mm. 27,33 (24 июля, 16 августа); E364/19, m. 4 (Eyrmin, 2nd account); Lettres de rois, ii, 180. Договор: Foed., iii, 9 53–6. Армия Невилла: Cambridge, UL Ms. Dd. III.53, fol. 47, 47–47vo; PRO E403/446, m. 27 (24 июля); C76/55, mm. 30, 24; E403/446, m. 21, 25, 33, 34, 38 (21 июня, 15 июля, 16, 29 августа).


[Закрыть].

* * *

Герцог Бурбонский вышел в поле вместе с Бертраном Дю Гекленом и маршалом Сансером в первой половине июля 1372 года, вероятно, из Буржа. К концу месяца к ним присоединился герцог Беррийский. Общая численность их армии оценивалась примерно в 3.000 латников и 800 арбалетчиков. Первой задачей армии перед вторжением в Пуату было взятие города-крепости Сен-Север на реке Адур в южной части Берри, который был занозой для герцогов Беррийского и Бурбонского и их подданных в течение нескольких лет и представлял серьезную угрозу в тылу армии. Французы подошли к городу примерно в середине июля. Вспомогательные силы были направлены для блокады Ла-Сутеррен, расположенного в тридцати пяти милях от Сен-Севера в Нижнем Берри. Капитан обеих крепостей, сэр Джон Деверо, в это время находился в Ла-Рошели. В его отсутствие командование Сен-Севером принял Джон Фотерингей, печально известная личность из прошлого, добившаяся краткой славы и значительного состояния в качестве капитана гарнизона рутьеров Крей в конце 1350-х годов. На этот раз он командовал гарнизоном из 140 рутьеров разных национальностей, включая многих местных жителей. Примерно 30 июля 1372 года, после двухнедельной осады, Сен-Север был взят штурмом в ходе операции, которая надолго запомнилась как образец подобного рода действий. Французы сначала подкопались под внешнюю стену в нескольких местах, затем они разделили линию стен на три сектора и, по мере обрушения минных подкопов, начали одновременный штурм всех трех секторов с помощью штурмовых лестниц. Защитники внешней стены были подавлены слишком быстро, чтобы успеть отступить в цитадель. Почти половина из них погибла в бою, еще больше было перебито при попытке бегства в поля. Остальные были брошены на милость завоевателей в соответствии с безжалостными законами войны. Отношение французов к рутьерам ужесточилось с 1350-х годов. Они вешали каждого из них, кроме тех, кого считали солдатами на службе Эдуарда III, а не вольными разбойниками. Статус Фотерингея был, в общем-то двусмыслен, но он ранее перешел дорогу маршалу Сансеру и был предан смерти вместе с остальными. Еще один английский разбойник был пощажен только по приказу герцога Бурбонского, который узнал в нем человека, служившего ему в Англии во время его пребывания там в качестве заложника в 1360-х годах. Вспоминая об этих событиях много лет спустя, будучи уже стариком, знаменосец герцога Бурбонского считал, что только четверо из защитников Сен-Севера ушли оттуда живыми[216]216
  Chron. Bourbon, 32–5, 87–8; Istore, ii, 119; 'Chron. Pays-Bas', 261; Cuvelier, Chanson, i, 419–31; Froissart, Chron. (SHF), xii, 106 (воспоминания о Баскоте де Молеоне). Собственный рассказ Фруассара, ibid., viii, 54–60, ненадежен. Даты: AN KK 251, fol. 89vo. Verse: Cuvelier, Chanson, i, 416 (ll. 21193–5). Ла-Сутеррен: Istore, ii, 120.


[Закрыть].

^{4. Завоевание Пуату, апрель-сентябрь 1372 года}

Капталь де Бюш находился в Сен-Жан-д'Анжели на севере Сентонжа. Как только он узнал, что французская армия покинула Бурж, он созвал военный Совет. Кризисный момент явно наступил. Собравшиеся капитаны решили созвать всех имеющихся в наличии людей из Пуату и Сентонжа, чтобы противостоять захватчикам. Впечатляет, что даже в это время и не имея больших шансов на успех, капталю удалось собрать под свои знамена большинство самых известных представителей пуатевинской знати. Но многие все же постарались остаться в стороне. К концу июля под командованием капталя находилось около 900 латников и 500 лучников, многие из которых были вызваны из гарнизонов. Фруассар говорит, что армия капталя планировала атаковать французские осадные линии под Сен-Севром. Сэр Джон Деверо, чей гарнизон удерживал это место, и сэр Томас Перси, один из кузенов которого находился там, были главными сторонниками этого плана. Этот план отвечал решительному характеру самого капталя, и он согласился с ним. Но эта попытка стоила ему всей кампании. Армия капталя была собрана в бенедиктинском аббатстве Шарру на юге Пуату. Пока она там находилась, французские командиры отказались от осады Ла-Сутеррен и двинулись прямо в Пуату. Поход возглавили коннетабль и герцог Бурбонский. Около 1 августа 1372 года они прибыли в Шовиньи, город-крепость, охранявший мост через реку Вьенну. Расположенный на возвышенности над мостом и защищенный обводом стен и не менее чем пятью замками, Шовиньи был одним из самых укрепленных мест на восточной границе Пуату. Но его гарнизон, после непродолжительного сопротивления, сдался около 5 августа, когда французы уже готовились к штурму. После того как французы захватили мост в Шовиньи, они смогли разместить основную часть своих сил между армией капталя в Шарру и столицей провинции Пуатье[217]217
  Froissart, Chron., (SHF), viii, 56–7; Chron. Bourbon, 35–6; AN KK 251, fols. 97, fol. 97vo; Chronographia, ii, 391; Chron. premiers Valois, 237; Istore, ii, 120.


[Закрыть].

Пуатье находился в состоянии брожения, а его гарнизон был слишком мал для обороны. Последние остатки администрации принца рухнули. Сборщик налогов принца собрал содержимое провинциальной казны, 30.000 флоринов золотом  и драгоценностями в сундук и скрылся. Профранцузски настроенные горожане, которых теперь, должно быть, было значительное большинство, передали Бертрану Дю Геклену, что они готовы открыть ему ворота, если он прибудет не мешкая. Дю Геклен собрал кавалерию численностью около 300 человек и быстрым маршем отправился в Пуатье, проскакав всю ночь. Мэр города Жан Рено и другие руководители делали все возможное, чтобы остановить волну дезертирства. Они срочно обратились за помощью к капталю. Но тот не хотел ослаблять свою небольшую полевую армию и смог выделить не более ста человек. Они поскакали на север под командованием внебрачного сына Гишара д'Англе Жана. Это была неравная гонка. Дю Геклен прибыл к воротам Пуатье, вероятно, утром 6 августа, когда Жану д'Англе до них оставалось еще несколько миль. Дю Геклен начал переговоры с представителями горожан стоящими на стенах. В эпической поэме о жизни Бертрана Дю Геклена, этой любопытной смеси фактов, вымысла и впечатляющих образов, описывается, как коннетабль стоит под стенами с горсткой сопровождающих, а один из его пажей держит шлем, показывая готовность к штурму, и предлагает городу выбор между капитуляцией и ужасами разграбления. Горожане попросили время на размышление. К этому времени даже мэр Жан Рено и его коллеги признали поражение. Осторожничая до конца, они решили не сдаваться столь малым силам, опасаясь, что город будет отбит капталем до прибытия основной французской армии и сказали констеблю, что откроют ворота, как только увидят на горизонте знамена герцога Беррийского. Они также поставили условие, что французы не должны уходить, не разобравшись с английским гарнизоном. Как только это решение было принято, горстка английских солдат, находившихся в городе, бежала в цитадель. Тех, кто не успел, схватили и вывели за ворота. 7 августа 1372 года герцог Беррийский, выехав из Шовиньи и с большей, чем обычно, скоростью, прибыл в город. Он торжественно принял ключи у мэра, после чего проехал по улицам под крики "Монжуа!" собравшейся толпы. Вскоре после этого цитадель была атакована с улиц и после полуторадневного сопротивления сдалась на капитуляцию. Внутри французы нашли всего восемнадцать человек, великолепный церемониальный меч и печати герцогства Аквитания. В Париже Карл V приказал отслужить мессу в Нотр-Дам[218]218
  Rec. doc. Poitou, v, 416–17; Froissart, Chron. (SHF), viii, 60–2; Istore, ii, 119–20; Chron. premiers Valois, 237–8; Gr. Chron., i, 166; Chron. Bourbon, 36, 89–90; Cuvelier, Chanson, i, 443–7. Рено: Rec. doc. Poitiers, iv, 233–4, 237–8. Даты: Cuvelier, Chanson, i, 446 (l. 22765); AN KK251, fol. 89vo.


[Закрыть].

Известие о падении Пуатье вызвало смятение в армии капталя. Командиры провели еще один военный совет. Они решили разделить армию на две небольшие группы и держаться за оставшееся небольшое количество укрепленных мест, пока к ним не придет помощь из Англии. Пуатевинские отряды отошли на северную границу и заперлись в городе-крепости Туар. Остальная часть армии капталя, состоящая из англичан и гасконцев, отошла на запад к Сентонжу и побережью. Эти действия, по-видимому, были предприняты с целью удержания территории, через которую в Пуату могли бы прибыть подкрепления по суше из Бретани или по морю из Англии. Но на западе англичане встретили значительное сопротивление. Жители обнесенных стенами городов не хотели, чтобы их дома превратились в поле боя. Они хотели сдаться превосходящей армии, которой, несомненно, была армия Дю Геклена. Жители Ла-Рошели сразу же объявили бы себя сторонниками Карла V, если бы им не угрожал англо-гасконский гарнизон в цитадели. Уолтер Хьюитт, прибывший к Ниору с передовым отрядом из 200 человек, обнаружил, что цитадель на берегу Севра удерживает гарнизон Уолтера Спридлингтона. Но ворота самого города были закрыты у него перед его носом. Горожане, по их словам, намеревались принять французов, как это сделал Пуатье. Капталь, прибывший к Ниору вскоре после Хьюитта, был не в настроении вести переговоры. Он со своими людьми смог войти в цитадель с внешней стороны через калитку и ворвался в город, убив большое количество жителей на улицах и приказав казнить главарей. Большой гарнизон был оставлен для удержания Ниора и дороги из Пуатье, в то время как остальная армия заняла окрестные крепости. Сэр Томас Перси направился в Ла-Рошель. Капталь занял Сен-Жан-д'Анжели. Хьюитт отправился на юг залива Ла-Рошель и занял крепость Субиз в устье Шаранты[219]219
  Froissart, Chron. (SHF), viii, 62–5; Istore, ii, 121; Chron. premiers Valois, 241.


[Закрыть].

* * *

Оуэн Лаугох и валлийские и французские войска, отплывшие с ним из Арфлёра, все еще стояли в Сантандере, пока предпринимались попытки найти деньги для их оплаты и подкрепления для вторжения в Уэльс. Уполномоченный французского правительства Жан де Райе набрал значительную сумму, собрав различные долги, с короля Кастилии задолжавшего Людовику Анжуйскому, и продав оставшуюся часть кастильских владений Бертрана Дю Геклена. Но главным препятствием на пути этого предприятия оказался Энрике II. Он был встревожен интригами Андейро в Португалии и отправил туда своего посла, якобы для подтверждения мирного договора, но на самом деле, чтобы выяснить, что происходит. Посол, Диего Лопес де Пачеко, был почтенным человеком, португальцем по происхождению, который до того, как сделать карьеру в Кастилии, служил министром у деда Фернанду I. Он должен был находиться там в то время, когда Андейро завершал свои дела в Браге. Вдобавок к слухам из Португалии пришли первые сообщения о наращивании военно-морских сил Эдуарда III в южной Англии, которые достигли Парижа к последней неделе июля, а Бургоса – к началу августа. При обоих королевских дворах считали, что целью Эдуарда III является Ла-Рошель. В сложившейся ситуации Энрике II не хотел отпускать свой галерный флот и французские вспомогательные войска в Уэльс в экспедицию сомнительной стратегической ценности. Что касается его подданных, то никто из них не хотел ехать в какой-то Уэльс. По их словам, они предпочли бы сражаться в Гранаде "или Персии", чем в Уэльсе. В начале августа 1372 года Энрике II лично отправился в Сантандер, чтобы посоветоваться с Оуэном Лаугохом и французским флотоводцем Мореле де Монмором. Он сказал им, что выполнит свои обязательства перед Карлом V и предоставит в их распоряжение флот из сорока кастильских парусников, но их целью будет Ла-Рошель, а не Уэльс. Вскоре после этого Энрике II перенес свою штаб-квартиру поближе к португальской границе в Замору, чтобы подождать развития событий[220]220
  BN Clair. 9, p. 511; 95, p. 7379; Ayala, Crón., ii, 34, 36–8; Lopes, Crón. D. Fernando, 231–3; Mandements, no. 905; Chron. premiers Valois, 235.


[Закрыть].