Текст книги "Столетняя война. Том III. Разделенные дома (ЛП)"

Автор книги: Джонатан Сампшен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 77 страниц)

Летний сезон французские войска был в основном заняты кропотливыми и непродуктивными осадами горстки крепостей на западе Франции, где английские гарнизоны и остатки Великой компании 1367–68 гг. продолжали удерживать французскую территорию. Замок Тюри-Аркур на реке Орн к юго-западу от Кана с лета 1370 года занимали два сторонника Карла Наваррского, кузены Жан Ле Муан и Эсташ Рифлар де Полле. Жан де Полле называл себя офицером короля Англии, которым он, конечно, не был, по крайней мере, в формально. Гарнизон, который, вероятно, был ответвлением гарнизона Сен-Совера, представлял собой смешанный сброд англичан, нормандцев и наваррских рутьеров, и, хотя он был невелик, он опустошал большую часть Нижней Нормандии с лета предыдущего года. Одним из первых публичных действий Карла Наваррского в качестве вассала короля Франции стали переговоры о его капитуляции 12 апреля 1371 года. Условия ясно показывали, что, хотя замок находился в осаде в течение нескольких месяцев, его возможности к обороне ни в коем случае не были исчерпаны. Англичане из гарнизона не соглашались на капитуляцию без безопасного прохода в Сен-Север или Бешерель и выплаты задолженности по patis и выкупам. Эту задолженность, составлявшую 14.000 франков, в конечном итоге пришлось погашать многострадальным налогоплательщикам пяти епархий Нижней Нормандии[151]151
  Doc. norm., no. 467, 597, 667; BN PO 2320, Pollehay/3. O Рифларе де Полле: Compte r. Navarre, 170–1; BN PO 245, Beaumanoir/3; Mon. hist., no. 1493; BN Fr. 26011/1282; Chron. premiers Valois, 212–13.


[Закрыть].

Примерно в апреле 1371 года Дю Геклен обратил свое внимание на замки-близнецы Конш и Бретей на окраине Па д'Ош. Эти места номинально принадлежали Карлу Наваррскому, но во время гражданских войн 1360-х годов были переданы им знаменитому гасконскому капитану Эдуарда III Жану де Грайи, капталю де Бюш и ими по-прежнему командовали его капитаны. Когда в начале апреля 1371 года их призвали к капитуляции, они ответили, что не будут выполнять ничьих приказов, кроме капталя. Им было предоставлено шестинедельное перемирие, в течение которого они могли получить указания своего господина. Французы надеялись, что капталь де Бюш сдаст замки, ведь ранее он попал в плен, командуя армией Карла Наваррского в битве при Кошереле в 1364 году, и был отпущен Карлом V без выкупа. При французском дворе существовало мнение, что это не позволит ему воевать непосредственно против короля. Капталь с этим не был согласен и отказался сдать ни одну из крепостей. Во второй половине мая у стен обеих крепостей произошла безрезультатная перестрелка. В начале июня коннетабль приступил к осаде Конша, выкопав траншеи вокруг его стен, построив в важных местах каменные бастиды, и укрепив церкви и другие здания по периметру замка. Более вялая осада велась вокруг замка Бретей. Обе осады прерывались частым отвлечением на другие фронты, и оба замка продержались до начала следующего года. Гарнизон Конша сдался в начале февраля 1372 года после того, как осаждавшие получили подкрепление и пороховую артиллерию. Осажденным были предоставлены почетные условия капитуляции и позволено уйти с миром. Гарнизон Бретея заключил еще более выгодную сделку. Им разрешили остаться в замке от имени капталя де Бюша при условии, что они обязуются не вести войну против короля Франции и его подданных. Это была весьма небольшая награда за почти год усилий[152]152
  Chron. premiers Valois, 212–13; Chron. norm., 201, 203; Christine de Pisan, Livre des fais, i, 87–8. Конш: BN PO 526, Brun/4; PO 1646, de Lannoy/15; 1699, de Lestandard/11, etc.; BN Clair. 32, p. 2416; 36, p. 2725; 45, p. 3337; 46, p. 3413; 47, p. 3491; 55, p. 4197; 63, p. 4899; 69, pp. 4537, 5359, etc.; *Hay du Chastelet, 359–61; Letters B. du Guesclin, no. 441–2. Бретей: BN Fr. 26010/1240, 1275; 2342, du Port/3, 4, 5. Артиллерия: Mandements, no. 797; BN PO 1726, de Lions/11, 13, 14, 15.


[Закрыть].

* * *

Карл V ловко противостоял козням короля Наварры. Но трагедия его правления заключалась в том, что он так и не смог сделать то же самое с герцогом Иоанном IV Бретонским. Французский король жил в постоянном страхе, что Иоанн IV присоединится к своим старым покровителям и впустит английские армии во Францию через открытые границы герцогства. Опасения короля оказались в общем ошибочными. На самом деле главная цель герцога заключалась в том, чтобы не участвовать в войне и не мешать ни одной из сторон. У него не было никакого желания снова становиться английским клиентом, если только это не было необходимо. Карл V никогда не понимал этого и не осознавал, насколько сложным было положение Иоанна IV. Он был шокирован решением герцога позволить армии графов Кембриджа и Пембрука высадиться в Сен-Мало и пересечь Бретань на пути в Аквитанию весной 1369 года[153]153
  Morice, Preuves, ii, 36–7.


[Закрыть]. Он был в ярости от короткого романа Иоанна IV с королем Наварры. Эти действия заклеймили Иоанна IV при дворе короля Франции как врага до конца царствования Карла V. В результате произошло то, чего Карл V больше всего боялся. Это был серьезный просчет.

Во многом он объясняется присутствием при дворе Карла V и в его армии влиятельных бретонцев, людей, которые никогда не признавали законность герцогства Иоанна IV. Дело Карла Блуа было мертво, но пройдет еще много лет, прежде чем его сторонники будут готовы забыть об этом. Жанна де Пентьевр жила в Париже, но сохранила огромные владения своей семьи в северной Бретани. Она все еще была властью в герцогстве и центром притяжения для бывших сторонников ее мужа. Ее дочь была замужем за Людовиком Анжуйским, чьи владения граничили с Бретанью на юго-востоке и который при любой возможности создавал трудности для Иоанна IV. Именно Людовик и его теща, а также францисканцы из Гингама, в церкви которых был похоронен погибший герой, были главными движущими силами в попытке продвижения канонизации Карла Блуа в течении десятилетия после его смерти. Святость политических деятелей и военачальников была деликатным вопросом в эпоху, когда верили, что Бог вершит политические судьбы людей, как показали мифы вокруг Жанны д'Арк в следующем столетии. Иоанн IV рассматривал культ своего старого врага с сопутствующими ему восхвалениями и историями о чудесах как прямой вызов его авторитету.

Другие были готовы бросить ему более прямой вызов. Бертран Дю Геклен был сторонником Карла Блуа. Он всегда отказывался приносить оммаж Иоанну IV за свои земли в Бретани. В его свите и многочисленных бретонских компаниях, сражавшихся за Карла V в походах в Аквитанию, было много людей, воевавших за Карла Блуа и решивших сделать карьеру за пределами Бретани после его смерти. Иоанн IV мог бы попытаться лавировать между Англией и Францией, но ведущие дворянские дома Бретани, Лаваль, Бомануар, Роган и Ре, которые признали герцогом Карла Блуа при его жизни, никогда не были благосклонны к Иоанну IV, как его собственные сторонники. Все они отвергли нейтралитет и сражались в войсках короля. Карл V использовал эти естественные противоречия внутри бретонской аристократии. Он осыпал врагов Иоанна IV милостями, льстил олигархии городов, играл на традиционно роялистских настроениях епископов. Многие из них стали приближенными и друзьями короля. Возможно, именно они были настоящими авторами его бретонской политики[154]154
  Urban V, Lettres (Франция), nos. 2843; Mon. proc. canonisation, 2–4; Morice, Preuves, i, 1667–8, 1676–8; *Hay du Chastelet, 304; Jean IV, Actes, nos. 196, 211 (pp. 221–3); Jones (1970), 53–4; Froissart, Chron. (SHF), viii, 289.


[Закрыть]. Иоанн IV, со своей стороны, использовал оборонительную тактику и не мог позволить себе отказаться от остаточных связей с англичанами, пока его враги были так сильны при дворе короля Франции.

По иронии судьбы самым упорным и опасным из бретонских врагов герцога был человек, чей отец был казнен за измену Филиппом VI и чья семья была так же тесно связана с англичанами, как и сам Иоанн IV. Оливье де Клиссон, которому тогда было тридцать пять лет, был человеком буйного характера, которому было суждено стать одной из ключевых фигур во французской политике конца XIV века. Оливье был ведущим территориальным магнатом Нижнего Пуату, придатка герцогства Бретань, простиравшегося на юг от устья Луары до залива Бурнеф. Его наследственные владения включали большой замок Клиссон, который до сих пор стоит на дороге из Нанта в Пуатье, и крепость Шамптосо, охранявшую восточную границу герцогства на Луаре. После казни отца он воспитывался в Англии и получил свой первый опыт войны в английских войсках. Он потерял глаз, сражаясь вместе с сэром Джоном Чандосом при Оре, и служил под началом принца Уэльского при Нахере. В течение первого года войны Клиссон старался поддерживать обе стороны, что, возможно, было благоразумно для человека, чья владения лежали на границах расширенного герцогства Аквитания. Вся эта двусмысленность прекратилась в конце 1369 года, когда стало ясно, что англичане находятся в затруднительном положении. Оливье де Клиссон решил, что его амбициям лучше послужит союз с французским королевским домом. Карл V привлек его к себе на службу хорошо продуманными денежными выплатами и милостями и польстил его тщеславию рядом важных поручений и дипломатических миссий. По мере того, как Клиссон все теснее отождествлял себя с королем, его отношения с Иоанном IV ухудшались. Трудно сказать, что было причиной, а что следствием. Возможно, действовали и другие, более личные факторы: неясная ревность при бретонском дворе, усугубляемая буйным характером Клиссона и его известной вспыльчивостью. Еще ходили упорные слухи, что Клиссон ухаживал за супругой Иоанна IV. Очевидно лишь то, что эти два человека стали не только политическими противниками, но и злейшими личными врагами. Их длительная вражда, продолжавшаяся в той или иной форме на протяжении трех десятилетий, стала источником серьезной нестабильности в политике Бретани, а затем и Франции[155]155
  Foed., iii, 431, 465–6; CCR 1354–60, 481; Froissart, Chron. (SHF), vi, 165; Chandos Herald, Prince Noir, ll. 2124–30, 2327; Secousse, Preuves, 380–1 (исповедь Жака де Рю).


[Закрыть].

В 1370 году Клиссон приступил к созданию коалиции против Иоанна IV среди его врагов внутри герцогства. Первым его шагом было назначение его самого лейтенантом Жанны де Пентьевр в Бретани. Вскоре после этого он стал лейтенантом Карла V в Нижнем Пуату. Летом 1370 года он получил контроль над большой крепостью Жослен в центральных нагорьях Бретонского полуострова. Жослен недавно перешел как приданное супруги к графу Алансонскому. Карл V, заметив, что контроль над этим местом крайне необходим, заставил графа Алансонского обменять его на два королевских кастелянства в Нормандии и денежную ренту, а затем пожаловал эту крепость Оливье де Клиссону. Затем в октябре 1370 года Клиссон пошел еще дальше, заключив замечательный личный союз с Бертраном Дю Гекленом. Эти два человека договорились защищать интересы друг друга от всех других, кроме короля Франции, приходить друг другу на помощь в случае опасности и делить поровну все свои военные доходы. В соглашении не было упомянуто имя Иоанна IV, но оно было явно направлено против него и, похоже, спровоцировало окончательный разрыв между герцогом и Клиссоном. Иоанн IV вызвал Клиссона в свой суд для ответа за его грубую нелояльность, а когда тот не явился, постановил конфисковать все его владения в герцогстве. Офицерам герцога так и не удалось взять под контроль сам замок Клиссон, но они заняли Шамптосо и разместили в нем гарнизон. Клиссон подал апелляцию в Парижский Парламент, оспаривая тем самым молчаливо признанный иммунитет, которым Бретань долгое время пользовалась от юрисдикции судов короля Франции. Когда его адвокат попытался вручить вызов в суд Иоанну IV, герцог приказал утопить его в Луаре с этой повесткой на шее. После этого примирение стало невозможным[156]156
  Jeanne de Penthièvre, Actes, no. 322; Mandements, no. 702, 712, 814; Morice, Preuves, i, 1640, ii, 70–3; Letters B. du Guesclin, no. 357; Jean IV, Actes, no. 170–3; *Gr. chron., iii, 216–17; Songe du vergier, i, 266.


[Закрыть].

Присутствие английских гарнизонов в Бретани дало Дю Геклену и Клиссону множество поводов для развязывания войны в герцогстве Иоанна IV. Этот процесс в конечном итоге разрушил хрупкий баланс, с помощью которого Иоанн IV стремился дистанцироваться от обеих сторон в большой войне. В декабре 1370 года Клиссон во главе французской армии прошел через весь Бретонский полуостров, преследуя бегущие остатки армии Роберта Ноллиса. Гарнизон Понторсона, которым непосредственно управлял Бертран Дю Геклен, перекрыл границы герцогства. Иоанн IV полностью потерял контроль над Нижним Пуату, который фактически стал частью французского пограничья напротив Аквитании. Прибрежная крепость Колле в заливе Бурнеф, единственное важное место в регионе, которое еще не находилось в руках союзников Карла V, была отбита у английского гарнизона французскими войсками и удерживалась от имени короля, несмотря на протесты Иоанна IV. Отступление англичан побудило многих бретонцев, до сих пор верных Иоанну IV, отождествить себя с возрождающейся властью французской короны и присоединиться к натиску на английские интересы в Бретани[157]157
  Jean IV, Actes, nos. 195 (p. 210), 196 (p. 211), 211 (p. 222–4); Jones (1970), 54n1.


[Закрыть].

В начале 1371 года Оливье де Клиссон решил осадить английскую крепость Бешерель. Это был заранее продуманный ход. Гарнизон Бешереля доставлял всем огромные проблемы в Бретани. Поэтому предприятие Клиссона поддержали не только традиционные союзники короля Франции в герцогстве, но и многие из тех, кто был твердым сторонником Иоанна IV. Но Иоанн IV, хотя и возмущался поборами командира гарнизона Латимера с окружающих крепость земель, как никто другой, понимал, что настоящей целью Клиссона является он сам. Три года он избегал принятия какого-либо решения, но когда ему пришлось выбирать между оккупацией Бешереля французским гарнизоном под управлением Оливье де Клиссона и владением крепостью английским министром, он решил, что второе – меньшее зло. Герцог запретил операцию против Бешереля, но его возражения были отклонены. Осада Бешереля была больной темой в отношениях между Иоанном IV и Карлом V более года. Армия Оливье де Клиссона подошла к крепости примерно в апреле 1371 года. Ее защищал гарнизон из примерно 300 вольных разбойников под командованием заместителя Латимера, сэра Джона Перта. Позже его обвинили в жадности и коррупции в Палате Общин, и вполне возможно, что именно по его вине запасы в замке были на исходе, когда началась осада. Но какими бы ни были его недостатки, он искупил их умением защищаться. Перт неоднократно предпринимал вылазки на осадные линии и, как правило, выигрывал бой. Он, конечно, не получал помощи ни от Латимера, ни от кого-либо другого из Англии. В конце июля 1371 года все же была предпринята попытка создать армию помощи из других английских гарнизонов на западе Франции. Считается, что для этой затеи было собрано около 700 человек. Но план по оказанию помощи Бешерелю был сорван Дю Гекленом, который отвлек большое количество войск от осады Конша и Бретея, набрал еще больше в Нижней Нормандии, а затем вторгся в герцогство. На короткое время в первой половине августа 1371 года коннетабль лично принял командование осадой Бешереля. За неимением средств для вмешательства англичане были бессильными зрителями этих событий. Эмиссар из осажденного гарнизона проник сквозь осадные линии Клиссона и добрался до Англии в июне 1371 года во время сессии Парламента в Уинчестере. Он привез письма, адресованные лично королю и каждому из его советников, с мольбой о помощи. Но казна была пуста и они отказали ему наотрез и отослали прочь[158]158
  Morice, Preuves, i, 1356–7, 1654–7, 1662–3; Istore, ii, 116; Anonimalle, 68; Chron. premiers Valois, 214–15; Istore, ii, 116; Rot. Parl., ii, 324–5 (22, 23); Letters B. du Guesclin, nos. 421; 425; *Hay du Chastelet, 362–7.


[Закрыть].

* * *

Большую часть 1371 года Джон Гонт провел в прибрежных провинциях герцогства своего брата, пытаясь навести хоть какой-то порядок в его управлении, и не предпринимал никаких крупных военных операций. Его относительная пассивность объяснялась тяжелыми финансовыми проблемами герцогства, всю глубину которых все еще не осознавали министры его отца в Вестминстере. Английский экспедиционный отряд, прибывший в Аквитанию вместе с Гонтом и Хьюиттом в 1370 году, получил жалование за первые шесть месяцев своей службы с июня 1370 года. С тех пор они ничего не получали. Обращения Джона Гонта к правительству, вероятно, были более вежливо рассмотрены в Англии, чем обращения капитана Бешереля, но он получил тот же ответ. К весне 1371 года он начал беспокоиться, что люди начнут содержать себя за счет грабежа владений принца, тем самым ускоряя темпы дезертирства среди местного дворянства. Чтобы выплатить им хотя бы часть причитающегося, он занял много денег за свой счет. Он требовал наличные деньги у своего казначея в Англии и собирал в герцогстве те доходы, которые мог. Штаты Пуату утвердили налог с продаж в размере 5% в год, но, судя по всему, собрано было не так много, и нет никаких свидетельств о подобных субсидиях в других частях герцогства. По условиям своего назначения принцем Уэльским Джон Гонт согласился служить лейтенантом своего брата в течение ограниченного периода времени и только при условии выплаты жалованья ему и его людям. Поэтому 21 июля 1371 года он созвал советников принца в Бордо и объявил о своей отставке. Затем он официально передал свои полномочия в руки офицеров принца. Эта акция в Бордо была задумана главным образом для того, чтобы произвести впечатление в Англии. Джон Гонт дал понять, что он будет продолжать делать все возможное для защиты герцогства, пока остается там. Но его основными заботами в течение лета стали его планы относительно короны Кастилии, о которых будет сказано в следующей главе, и его подготовка к возвращению в Англию[159]159
  PRO E364/5, m. 5d (Ланкастер); John of G. Reg. (1372–6), nos. 9, 1038; *Lacour, 60–1.


[Закрыть].

Единственная заметная военная операция, проведенная англичанами в Аквитании в 1371 году, была связана с сенешалем Пуату, сэром Томасом Перси. Он, вероятно, был ближайшим преемником военных традиций Одли и Чандоса. Отпрыск знаменитого Нортумберлендского клана, он был единственным членом своей семьи, сделавшим карьеру, сражаясь во Франции. В августе 1371 года Перси осадил Монконтур, одно из нескольких мест на северной границе в Пуату, которые французские капитаны укрепили и снабдили гарнизоном, чтобы они служили передовыми базами для проникновения в Пуату. Монконтур был небольшим городком, над которым возвышалась массивная крепость, построенная великим строителем замков Фульком Нерра, графом Анжуйским, в XI веке. Перси прибыл к замку в начале августа с армией, набранной из близлежащих гарнизонов и свит пуатевинских баронов, а также с батареей камнеметов. Карл V и его командиры предприняли серьезные усилия для освобождения от осады этого места. Но их основная проблема, как и проблема Джона Гонта, заключалась в острой нехватке денег. Было подсчитано, что для операции потребуется 2.000 человек, а денег на их оплату не было. Коннетабль, который в это время находился под Бешерелем, оставил вокруг замка заслон из солдат и вместе с Оливье де Клиссоном и остальной армией двинулся на юг. Маршалы сняли людей из гарнизонов по Луаре и северного Пуату, чтобы подкрепить его. Но они опоздали. Примерно в середине сентября 1371 года Монконтур был взят штурмом войсками Перси. Весь французский гарнизон был перебит, кроме капитана и еще пяти или шести человек. Когда коннетабль достиг города через четыре дня после его падения, он обнаружил, что его защищает большой английский гарнизон. Дю Геклен приказал начать штурм, но его офицеры переубедили его. Так как у них не было с собой арбалетчиков, задача была безнадежной. Поэтому французы развернулись и ушли[160]160
  Froissart, Chron. (SHF), viii, 17–18, 20–1; Chron. premiers Valois, 220–1; Chron. norm., 202; Mandements, nos. 813–15; *Moranvillé (1888), 255–6; Morice, Preuves, i, 1666–7; BN PO 789, Clisson/7, 40. Сборы перед маршалами в Туре, 5–7 сентября: BN Clair. 167/155, 156, 177/94, etc.; BN PO 47, Amboise/18; 398, de Blainville/31; 423, du Boschet/6; 1522, Heuse/29; 1699, de Lestandart/6; 1831, Macquerel/8, 10; 1917, Melun/247; etc. Крессвелл: BN PO 2881, Cressovalle/2.


[Закрыть].

23 сентября 1371 года Джон Гонт прибыл в Ла-Рошель, чтобы отправиться домой, в сопровождении большей части армии, которую он привел с собой из Англии. Его отъезд должен был привести к выводу по крайней мере трети английских войск, служивших в то время на юге Франции. Гонт принял все возможные меры для обороны Аквитании в его отсутствие. В каждую провинцию герцогства были назначены лейтенанты, все они были видными местными дворянами, что заметно отличалось от практики принца назначать на такие должности англичан. Большая часть имеющихся ресурсов была сосредоточена на обороне Пуату. На северной границе было создано несколько полуавтономных капитанств под командованием наемников, которые согласились охранять границу в обмен на прибыль, которую они могли получить от окружающих земель. Компания в составе Томаса Перси, сенешаля Сентонжа Джона Харпедена и пуатевинского дворянина Рено де Вивонна взяла на себя ответственность за крепость Ла-Рош-сюр-Йон и большую часть северо-западной границы. Эти люди должны были покрывать все свои расходы и выплачивать ренту в размере 500 марок в год из конфискации имущества изменников в их области и прибыли от набегов на Анжу и Нижнее Пуату. Монконтур оборонялся за свой счет другой компанией, организованной Уолтером Хьюиттом. Остальные замки пограничья были переданы другим капитанам практически на тех же основаниях. Гарнизоны были оставлены в основных уцелевших крепостях Гаронны и Дордони. Остальная часть герцогства была оставлена на произвол судьбы[161]161
  PRO E364/5, m. 5d (Ланкастер); Froissart, Chron. (SHF), viii, 21, 32; John of G. Reg. (1372–76), no. 5; BN PO 2881, Cressovalle/2 (Крессвелл в Монконтуре).


[Закрыть].

С жителей Лиможа было достаточно. Пока Джон Гонт ждал в Ла-Рошели попутного ветра, делегация горожан явилась к Карлу V в Париж, чтобы убедить его овладеть их городом и восстановить порядок в регионе. Маршал Сансер собрал 200 человек и отправился в Лимож так быстро, что не было времени даже провести смотр отряда. 14 ноября 1371 года Лимож официально подчинился королю Франции. Однако прошлый опыт заставил горожан опасаться слишком полного подчинения и они не позволили Сансеру и его людям сразу же войти в ворота. Сначала маршал от имени короля должен был подтвердить все древние привилегии горожан и предоставить новые, а затем в течение зимних месяцев выбить англо-гасконских рутьеров из замков, блокировавших дороги и речные пути вокруг города. В результате маршал официально вступил во владение городом только 26 апреля 1372 года. Но даже тогда жители Лиможа не стали снимать герб принца Уэльского со своих ворот. Они просто поместили над ними герб короля Франции. В течение многих лет этот символ оставался последним свидетельством официального английского присутствия в Лимузене[162]162
  Ann. Limoges de 1638, 277; Arch. hist. Limousin, xii, 23–4; *Moranvillé (1888), 256–7; Doc. Limoges, i, 338–45; Arch. hist. Limousin, iii, 313–15. Замки вокруг Лиможа: Mandements, no. 844, 846; BN Fr. n.a. 8604/32; BN PO 2209, Passac/3, 4; BN Fr. n.a. 8604/32; Gregory XI, Lettres (Франция), nos. 550–2, 602; Arch. hist. Limousin, iii, 314.


[Закрыть].

* * *

Тремя десятилетиями ранее, когда Эдуард III только начал свою великую авантюру во Франции, Бенедикт XII, самый проницательный из авиньонских Пап, в пророческих тонах предупредил его о ее конечном результате. Король Франции, сказал он, сражается в своей собственной стране в окружении своего собственного народа, он может проиграть множество сражений, не проиграв войну, понести огромные потери и все же оправиться. Но Эдуард III, сражаясь с экспедиционными армиями на чужой земле, мог выигрывать битву за битвой и в итоге потерять все, что имел во Франции[163]163
  Benoit XII (Benedict XII), Lettres closes et patentes intéressant les pays autres que la France, ed. J.-M. Vidal and G. Mollat (1950), no. 2871.


[Закрыть]. Как и все авиньонские Папы, Бенедикт XII был связан с Францией крепкими узами чувств, политического расчета и финансовых интересов. Но была и более бескорыстная причина того внимания, которое они уделяли англо-французской войне. Несмотря на явную симпатию авиньонских Пап к Франции, папство оставалось единственной организацией с международным престижем, способной продвинуть крупную мирную инициативу. 1370-е годы были последним периодом европейской истории, в котором папству предстояло сыграть эту роль.

Когда в 1369 году война возобновилась, правящим Папой стал Урбан V. Урбан V был избран в Авиньоне, но вернулся в Италию в июне 1367 года в сопровождении некоторых кардиналов и костяка администрации. Эксперимент провалился по ряду причин: постоянные войны между крупными городами папского государства, растущая угроза со стороны Бернабо Висконти, амбициозного деспота Милана, нищета и анархия Рима и Витербо, где проживал Урбан V. Эти факторы могли бы побудить его покинуть Италию, даже если бы англо-французская война не разгорелась в его отсутствие. Но когда он все-таки объявил о своем намерении вернуться во Францию, хорошо информированные современники полагали, что главной причиной его решения было искреннее желание примирить Эдуарда III и Карла V и наивная вера в то, что он сможет это сделать. Французское правительство, которое было несказанно встревожено отъездом Урбана V и делало все возможное, чтобы отговорить его, было вне себя от радости. Они послали флот галер, чтобы сопроводить Папу обратно через Средиземное море в Марсель. В конце сентября 1370 года, когда Роберт Ноллис жег деревни к югу от Парижа, а принц Уэльский возвращался после разгрома Лиможа, Урбан V прибыл в Авиньон[164]164
  Vitae paparum, i, 375–6, 413; Salutati, Ep., i (1891), 141–2; Walsingham, Hist. Angl., i, 313; Mandements, nos. 741, 763, 935; *Prou (1887), 170–1.


[Закрыть]. Сразу после приезда он начал планировать новый раунд миротворчества. Он написал письма двум королям и назначил посредников, но ему не удалось продвинуться в выполнении своей задачи. Переезд подорвал его и без того слабое здоровье. Он заболел в ноябре и умер 19 декабря 1370 года.

Преемником Урбана V, избранным 30 декабря 1370 года, стал Пьер Роже II де Бофор, принявший имя Григорий XI. Григорий XI был племянником предыдущего Папы Пьера Роже, который был канцлером Франции, а затем десять лет правил в качестве Папы Климента VI (1342–52). Новый Папа имел много общего с Климентом VI: умный, культурный, обаятельный, он производил впечатление даже на своих врагов своими благородными манерами. Канцлер Флоренции Салутати, недруг папства, назвал его "осторожным и мудрым, скромным, набожным, милосердным, очаровательным и, что подобает такому великолепному правителю, полностью заслуживающим доверия и надежным". Эти гениальные качества были засвидетельствованы другими людьми, и Григорий XI, несомненно, обладал ими. Но они не мешали ему быть решительным политиком и проницательным дипломатом. В политике Григория XI преобладали две главные навязчивые идеи. Первая – это непоколебимое стремление вернуть папство в Рим, как это пытался и не смог сделать его предшественник. Для этого ему необходимо было укрепить Папское государство в центральной Италии и защитить его от экспансивных устремлений миланских Висконти, а позже – от самоуправляющихся городов его собственных владений. Это означало, что в его время бюджет папства в значительной степени был направлен на ведение череды дорогостоящих войн в Италии.

Второй навязчивой идеей Григория XI была его семья. Роже когда-то были незначительным дворянским родом из региона Нижнего Лимузена, более или менее соответствующего современному департаменту Коррез. Его стремительный взлет в середине XIV века был полностью обусловлен покровительством Пьера Роже I, когда он был канцлером Франции и когда он стал Папой Римским. В 1350 году, в ходе одной из самых впечатляющих сделок с недвижимостью того периода, Климент VI организовал покупку своим племянником (старшим братом Григория XI) виконтства Тюренн у разорившегося дома Комменж. Тюренн был самым богатым и могущественным владением в Нижнем Лимузене. Оно включало в себя большую крепость Тюренн, многочисленные вспомогательные крепости, замки и поместья, а также обширные владения, простиравшиеся от Брив на реке Коррез до Болье на Дордони. На момент избрания Григория XI Гийом Роже, виконт де Тюренн, был верным, но неактивным вассалом принца Уэльского. В конце концов, он подчинился французской короне в январе 1373 года. Два младших брата Папы были убежденными сторонниками герцога Анжуйского. Николя де Бофор, который был женат на наследнице крупного владения Лимёй на Дордони, недавно разместил французские гарнизоны во всех своих замках. Роже де Бофор был одним из капитанов лиможского Сите, попавших в плен к принцу Уэльскому в сентябре 1370 года.

Эти события вызвали у Григория XI более личный интерес к ходу войны, чем у любого из его предшественников. Отчасти потому, что это отвечало его политическим амбициям, отчасти из личных пристрастий и семейных интересов, отчасти также из-за франкофильских настроений папского двора, где он провел свою взрослую жизнь, Григорий XI был привязан к интересам Франции. Во время своей коронационной процессии в январе 1371 года Папа предоставил почетное место герцогу Анжуйскому, который держал уздечку его коня. Часть жаркого лета на Роне он провел в поместье герцога в Вильнев-ле-Авиньоне. Григорий XI давал непрошеные советы Карлу V о важности сторожевой службы в его замках, писал напыщенные письма с поздравлениями французским полководцам по поводу их побед и выдал 200 флоринов гонцу, который принес ему известия о поражении англичан[165]165
  Salutati, Ep., i, 143. Тюренн: Higounet, 523–6; Gregory XI, Lettres (Франция), no. 338; PRO C61/84, m. 4; *Justel, 111–12. Лимёй: AN JJ102/319. Отношения с Францией: Gregory XI, Lettres (Франция), nos. 1, 23, 183; Gr. Chron., ii. 149–50; BN PO 1689, Lesant/3; 1774, Luisant/2; Hist. gén. Lang., ix, 862; Ausgaben apost. Kammer, 385.


[Закрыть].

Григорий XI, как и Урбан V, считал, что не может покинуть Авиньон, пока продолжается англо-французская война. Для восстановления своей власти в Италии он также нуждался в политической поддержке Франции и финансовых ресурсах французской церкви, которые были ограничены, пока Франция была раздираема войной Одним из первых шагов Григория XI после коронации была отправка писем обоим королям, в которых он сообщил им о планах Урбана V провести мирную конференцию и заявил, что назначил посредников, которых выбрал еще его предшественник. Он также послал эмиссара, чтобы узнать, как дела у Людовика Анжуйского и Джона Гонта в Гаскони. Выбор подходящих посредников для переговоров всегда был непростым делом. Но выбор, сделанный Урбаном V и подтвержденный Григорием XI, был замечательным. Саймон Лэнгхем, единственный англичанин в коллегии кардиналов, был строгим и независимым бенедиктинцем, который ранее был архиепископом Кентерберийским и канцлером Англии. Отношения Лэнгхема с Эдуардом III были откровенно плохими. Похоже, что у прелата были сильные сомнения по поводу внешней политики Эдуарда III. Эдуард III же, со своей стороны, не доверял папству и не одобрял продвижение Лэнгхема в кардиналы. Несмотря на его английское происхождение, назначение Лэнгхема вряд ли было положительно воспринято в Вестминстере. Для сравнения, другой посредник, Жан де Дорман, "кардинал из Бове", был очень близок к Карлу V и был одним из его самых близких советников, когда тот был Дофином. Он участвовал в переговорах по заключению договора в Бретиньи и занимал должность канцлера Франции с 1361 года. Дорман принимал участие во всех делах Карла V с Англией и произнес вступительную речь на собрании в мае 1369 года в Париже, на котором было объявлено о возобновлении войны. Дорман получил должность кардинала в том же году, что и Лэнгхем, но, в отличие от Лэнгхема, он сохранил свое положение в правительстве Карла V после своего назначения и остался во Франции вместо того, чтобы уехать к папскому двору. Эти назначения можно объяснить только тем, что советники Папы считали, что Эдуард III потрясен результатом последних двух лет войны и готов пойти на компромисс на условиях выгодных Карлу V[166]166
  CPR Letters, iv, 93; Gregory XI, Lettres (Франция), no. 8. O Лэнгхеме: Eulogium, iii, 334; Birchington, 'Vitae Archiep. Cant.', i, 47–8. O Дормане: Gr. chron., ii, 74.


[Закрыть].

Если так, то это была серьезная ошибка. Среди министров английского короля, несомненно, были те, кто считал, что ради прочного мира Англии придется отдать часть завоеваний, закрепленных по договору в Бретиньи. Есть некоторые свидетельства того, что среди них были главные фигуры в правительстве Гаскони, Джон Гонт и сенешаль, сэр Томас Фельтон, которые защищали Аквитанию практически без денег и приветствовали назначение посредников[167]167
  CPR Letters, iv, 93–4; Gregory XI, Lettres (Франция), no. 152.


[Закрыть]. Они четко видели, как не мог видеть сам король, что есть только одно направление, в котором могут развиваться события на юго-западе. В Англии, однако, политическое сообщество все еще находилось под влиянием побед 1346 и 1356 годов, а реальное положение Эдуарда III во Франции было для него малопонятным. Дальнейший ход событий позволяет предположить, что на этом этапе и Карл V был не более готов к компромиссу, чем его противник. Первая попытка Григория XI установить мир была обречена на провал еще до начала ее осуществления.

Кардинал Кентерберийский покинул Авиньон для выполнении миссии мира в конце марта 1371 года в сопровождении своего ученого секретаря Адама Истона. Примерно через месяц он встретился с Жаном де Дорманом в Мелёне. Карл V любезно принял обоих в Париже и заверил, что его Совет в принципе готов вести переговоры со своим противником. Но он не взял на себя никаких других обязательств. Английское правительство поначалу не согласно было даже на это. Оставив своего коллегу в Париже, Лэнгхем отправился в Кале, где провел несколько месяцев, тщетно пытаясь получить разрешение на посещение английского двора. Только в октябре ему разрешили пересечь Ла-Манш, а когда он прибыл в Англию, то получил унизительный отпор. Кардинал сделал ряд предложений о передаче конфликта с Францией на рассмотрение независимого арбитража. Согласно французскому хронисту, в качестве арбитра предлагался сам Папа, или трибунал христианских монархов, или, возможно, комиссия из сановников, набранных в равной степени в обеих странах. Но все это было совершенно нереально. Эдуард III никогда бы не отдал свою судьбу в руки Григория XI, чьи симпатии к  французам были хорошо известны, а идея арбитража со стороны Папы была неприемлема даже для Карла V. В ответ Папа предложил другой подход – дипломатическую конференцию, первую из многих, которые должны были решать проблемы суверенитета и территорий в течение 1370-х и 1380-х годов. В конце концов, на это было получено довольно неохотное согласие. Но перспективы были неважными. Проблема Лэнгхема заключалась в том, что в то время, когда он находился в Англии, стратегическая ситуация постоянно менялась и оба правительства планировали крупные кампании на 1372 год. В то же время географический диапазон боевых действий, похоже, неуклонно расширялся: впервые с 1369 года Бретань и Кастилия были втянуты в войну в качестве активных воюющих сторон. Обе стороны очень надеялись, что в наступающем году их судьба кардинально изменится, и были склонны откладывать серьезные переговоры до тех пор, пока военные действия не улучшат их положение на переговорах[168]168
  Ausgaben apost. Kammer, 363; Reg. Appleby, no. 265; Gr. chron., ii, 156–7; 'Dispacci di C. da Piacenza', 37; Anonimalle, 69–70; Foed., iii, 929; Reg. (Франция), no. 454–5; Chron. premiers Valois, 214; 'Anglo-French negotiations', 70–1 (7); Gregory XI, Lettres (Франция), nos. 454–61, 604–5.


[Закрыть].