Текст книги "Столетняя война. Том III. Разделенные дома (ЛП)"

Автор книги: Джонатан Сампшен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 77 страниц)

У Ричарда II не было времени на то, чтобы призвать на помощь своих сторонников, которых он набрал летом и он решил нанести быстрый удар, заручившись поддержкой лондонцев. В столицу был послан клерк с ордером на арест герцога Глостера и его союзников и приказом мэру исполнить его. Мэр, Николас Экстон, дрогнул перед таким поручением. Он собрал на совещание олдерменов и советников и все вместе они решили, что город не имеет права исполнять подобное распоряжение. В Вестминстере Глостер, должно быть, очень быстро понял, что происходит. Первым его побуждением было успокоить племянника заверениями в своей верности ему. Вторым, когда эти заверения были отвергнуты, было решение посоветоваться со своими коллегами по комиссии Арунделом и Уориком. Совет судей не оставил им иного способа спасти свои шкуры, кроме неповиновения и вооруженного сопротивления. К концу октября Арундел, самый влиятельный из троих, удалился в свои поместья в Суррее и Сассексе. В конце концов он с большим вооруженным отрядом уединился в старинном замке, постройки XII века, Райгит, в двадцати милях к югу от Лондона. Глостер и Уорик отправились набирать войска в Мидлсекс и Эссекс, а остальные члены Правительственной комиссии остались в Вестминстере[888]888
  Parl. Rolls, vii, 94 (Art. XXXVI); Favent, 'Hist.', 6, 8; Walsingham, Chron. Maj., i, 828–30; Westminster Chron., 210.


[Закрыть].

В начале ноября 1387 года Ричард II прибыл в королевский дворец в Шине на Темзе, располагавшийся к западу от Лондона. Здесь он решил отправиться в столицу, пока ситуация не вышла из-под контроля. Архиепископ Невилл и Майкл Поул, посланные вперед для подготовки почвы, доложили, что, несмотря на неудачу с ордером, поддержка короля там была твердой. 10 ноября король официально въехал в город, сопровождаемый олдерменами и советниками, а также представителями городских гильдий в своих цветах, со всем подобающим почтением. Позже, в тот же день, Ричард II в сопровождении Невилла, де Вера и Поула и своих личных войск прибыл в Вестминстер. На следующее утро Глостер и Арундел были вызваны к нему на аудиенцию. Однако оказалось, что Невилл и Поул сильно ошиблись в настроении лондонцев. Мэр Экстон был проницательным оппортунистом, чьей главной задачей было держаться подальше от неприятностей. При всем внешнем подхалимаже, олдермены, как говорили, "шатались, как тростинки". Поддержка оппозиции королю росла на улицах Лондона, где Арундела все еще почитали как героя Маргита и Кадсана. Жители Лондона не хотели отстаивать интересы короля, а у Ричарда II не было собственных сил, чтобы противостоять мятежникам, кроме его личных войск и солдат тех, кто был с ним в Вестминстере, – не более нескольких сотен человек. Попытки набрать большее число потерпели неудачу. Ральф, лорд Бассет, старый сторонник Черного принца, сражавшийся под его командованием при Пуатье, выразил мнение многих, когда сказал королю, что он всегда готов сражаться за правду и справедливость, но "не станет класть голову за герцога Ирландии". 12 ноября граф Нортумберленд был послан с вооруженным эскортом арестовать графа Арундела в Райгите. Но обнаружив, что замок кишит солдатами, а ворота закрыты, граф удалился, не выполнив свою миссию. Как только он уехал, Арундел покинул Райгит и, совершив ночной переход, соединился с Глостером и Уориком в парке епископа Лондонского в Харингее, к северу от Лондона. В течение дня к ним присоединилось большое количество вооруженных добровольцев из дворянства окрестных графств[889]889
  Westminster Chron., 206–10; Favent, 'Hist.', 9; Knighton, Chron., 400–4, 406, 408–12; Walsingham, Chron. Maj., i, 824, 828–30. Массив: Cal. Letter Books H, 321.


[Закрыть].

В Вестминстере среди друзей короля началась паника. 14 ноября состоялось беспорядочное заседание королевского Совета. На нем присутствовало не только ближайшее окружение короля, но и по меньшей мере восемь членов Правительственной комиссии, которые все еще находились в Вестминстере, а также некоторые уважаемые посторонние лица, такие как граф Нортумберленд. Поул выступил против графа Уорика, которого он обвинял в катастрофе, и попытался заинтересовать остальных в плане его убийства. Невилл, которого поддерживал сэр Томас Тривет, выступал за поход против мятежников с личными войсками короля и лондонским ополчением. Остальные понимали, что игра проиграна. Подавляющее большинство присутствующих советовали Ричарду II капитулировать. Их представителем был граф Нортумберленд, который считал, что Ричард II совершил ошибку, посчитав Глостера и Арундела своими врагами, и так и сказал об этом[890]890
  Westminster Chron., 208–10, 212; Walsingham, Chron. Maj., i, 830–2.


[Закрыть].

Король решил потянуть время. Из присутствующих на Совете были назначены уполномоченные, чтобы отправиться к мятежным лордам, выяснить их требования и предложить встречу с королем. Позже в тот же день они отправились в Уолтем-Кросс в Эссексе, где Глостер, Уорик и Арундел расположили свою штаб-квартиру. Три лорда выдвинули жесткие требования. Они объявили Невилла, Поула, де Вера, Тресилиана и Брембре "злейшими из предателей", представили "апелляцию об измене" против всех пятерых и потребовали, чтобы их взяли под стражу и отдали на суд Парламента. В противном случае они были готовы идти на Вестминстер со своей армией. Встреча с королем состоялась 17 ноября 1387 года. Глостер, Арундел и Уорик приехали во двор Вестминстера во главе 300 конных воинов. Король восседал на своем троне в дальнем конце Вестминстерского зала в окружении государственных чиновников и других членов ненавистной ему Правительственной комиссии. Зал был переполнен зрителями. Три лорда вошли с восточной стороны и направились к трону. Король, который всегда был непревзойденным актером, встал и подал каждому из них руку по очереди, "как это принято среди друзей". Ричард II принял их апелляцию и назначил дату в феврале, когда им будет позволено доказать свою правоту перед Парламентом. Тем временем он обязался задержать пятерых обвиняемых и предоставить свою защиту обеим сторонам. После завершения публичной аудиенции Ричард II принял трех апеллянтов в своих личных покоях и выпил с ними вина[891]891
  Westminster Chron., 210–14; Favent, 'Hist.', 10; Walsingham, Chron. Maj., i, 832–6; Knighton, Chron., 412–14.


[Закрыть].

Когда апеллянты ушли, король удалился в королевское поместье Шин, чтобы организовать сбор армии. Саймон Берли предложил собрать 1.000 человек из Пяти портов, смотрителем которых он был. Есть некоторые, весьма косвенные, свидетельства того, что Поул пытался набрать людей в гарнизоне Кале, где его брат командовал цитаделью. Роберт де Вер отправился в Честер, вооружившись письмами, разрешающими ему набрать до 6.000 человек и получить королевский кредит на их жалованье. В последние дни ноября 1387 года он и его лейтенант, сэр Томас Молино, были заняты набором войск в Чешире, Ланкашире и северном Уэльсе. Через две недели после аудиенции в Вестминстерском зале маски были сброшены. Ричард II написал де Веру и Молино письмо с просьбой срочно прибыть на юг с тем количеством войск, которое им удалось собрать, а он встретит их со своими силами на дороге. Далеко не ясно, откуда Ричард II ожидал прибытия своих собственных сил. Попытка собрать войска в Пяти портах ни к чему не привела, а Поул был отправлен из Кале с пустыми руками офицерами короля, находившимися в городе. Все указывает на то, что, несмотря на их непостоянство, Ричард II, все же рассчитывал на лондонцев. 1 декабря мэр и олдермены Лондона предстали перед королем в Виндзоре. Ричард II прямо спросил их, сколько войск они готовы собрать для его дела. Экстон, не в силах больше уклоняться от ответа, стал оправдываться. Лондонцы, сказал он, были простыми ремесленниками и торговцами. Они будут защищать свои стены, но нельзя ожидать, что они выставят полевую армию. Затем он попросил освободить его от должности[892]892
  Parl. Rolls, vii, 97–8 (Art. XXXVIII), 114 (Art. XI); Westminster Chron., 214–16; Walsingham, Chron. Maj., i, 836, 840–2; Knighton, Chron., 416–18; Favent, 'Hist.', 11; Cal. Letter Books H, 321. Ричард II был в Шине 22 ноября: Saul (1997), 471. О версии, выдвинутой апеллянтами, что Поул пытался бежать через Кале: Palmer (1972), 109–12. Чешир: Morgan (1987), 188; Walker (1990)[1], 167–71.


[Закрыть].

Версию о том, что в проступках короля виноваты его советники, теперь было трудно поддерживать. Глостер и Арундел, будь у них на то воля, свергли бы Ричарда II там и тогда. Но они думали о собственной безопасности в будущем и, возможно, в случае Глостера, о престолонаследии. В первых числах декабря 1387 года трое лордов-апеллянтов во главе своих войск выступили из Лондона на север. В Хантингдоне к ним присоединились старший сын Джона Гонта Генрих Болингброк, граф Дерби, и Томас Моубрей, граф Ноттингем. Оба графа были относительно неопытными политиками, которым тогда исполнилось по двадцати одному году. Болингброк имел самые тесные связи с короной. Он был первым кузеном короля и воспитывался вместе с ним. Во многих отношениях он был ближе к стереотипу представлений XIV века о том каким должен быть король: искренний, яркий и щедрый, знаменитый рыцарь, победитель на турнирах и крестоносец, полная противоположность нервному, неуверенному в себе Ричарду II. В 1387 году Болингброком, похоже, двигала главным образом обида на Роберта де Вера, чье влияние, и без того очень большое, стало бы подавляющим, если бы он победил лордов-апеллянтов на поле боя. Для Болингброка это был важный вопрос. Его отец был главным землевладельцем в Ланкашире и Чешире, где де Вер и Молино набирали свою армию и угрожали создать конкурирующий центр власти. Мотивы Моубрея, вероятно, были более простыми. Как и Болингброк, он был воспитан при дворе, но в отличии от него, Моубрей был близок к Ричарду II и собирался стать еще ближе. Он не испытывал особой привязанности к лордам-апеллянтам лично и не был идеологически привержен их делу. Но Моубрей был честолюбив, вероятно, жил не по средствам и не больше, чем Болингброк, хотел, чтобы его продвижение по службе зависело от благосклонности де Вера. Поддержка мятежа этими двумя людьми придала ему большую силу, но подрывала сплоченность мятежников. Линии разлома в союзе этих людей стали очевидны в Хантингдоне, когда Глостер и Арундел выдвинули свой план свержения короля. Для Болингброка и Моубрея врагом был де Вер, а не Ричард II. Граф Уорик согласился, и на время эта идея была отложена в сторону[893]893
  Westminster Chron., 218–20; Parl. Rolls, vii, 408 (Art. VII). O Болингброке: McFarlane (1972), ch. 1–2; Morgan (1987), 191–2; Walker (1990)[1], 167–71. O Моубрее: Goodman (1971), 158–63.


[Закрыть].

Армия де Вера, около 4.000 человек из северо-западной Англии и северного Уэльса, собралась в Флинте и Пулфорде в первую неделю декабря 1387 года. Через несколько дней она двинулась на юг через Шрусбери, Вустер и Ившем. Судя по всему, армия лордов-апеллянтов значительно превосходила армию де Вера, особенно в численности латников. Ее ядро составляли военные дружины пяти лидеров мятежа, людей, объединенных в основном узами личной преданности своим вождям. Но присутствие в армии лордов-апеллянтов людей из разных регионов Англии, говорит о широкой поддержке их дела, выходящей далеко за пределы территориальных интересов их лидеров, "крепкие сердца со всех концов земли", как выразился дружественный лордам-апеллянтам хронист. В середине декабря армия лордов-апеллянтов двинулась на запад из Хантингдона. Их целью было остановить де Вера в средней Англии и предотвратить объединение его с королем. Де Вер должен был избегать сражения и сохранить свои силы для решающего столкновения под Лондоном. Однако 19 декабря 1387 года он обнаружил, что за Ившемом дорогу ему заблокировали. Лорды-апеллянты разделили свои силы и заняли все основные дороги и переправы через  реки в западном Котсуолде. Де Вер решил повернуть на юг и идти к переправам через Темзу. Под покровом густого осеннего тумана он прибыл к каменному мосту через Темзу в Рэдкоте, но обнаружил, что его удерживает Болингброк. Зажатый между армией Болингброка впереди и Глостером и Арунделом сзади, де Вер попытался пробиться через мост, но его армия была быстро разгромлена. Многие из его людей утонули в болотах Темзы, пытаясь спастись. Остальные сдались. У них отобрали оружие и отпустили. Сам де Вер переплыл реку на лошади и исчез в ночи[894]894
  Morgan (1987), 188, 190–1; Goodman (1971), 34–41; Cal. Reg. Wakefield, no. 824; Westminster Chron., 220–4; Walsingham, Chron. Maj., i, 838–40, 842; Knighton, Chron., 418–24; Favent, 'Hist.', 11.


[Закрыть].

^{23. Кампания на Рэдкот Бридж, декабрь 1387 года}

В течение всей кампании Ричард II оставался в Виндзоре, никуда не двигаясь из-за нехватки войск. Битва при Рэдкот-Бридж стала для него катастрофой. Его друзья, которые знали, что не могут рассчитывать на пощаду от лордов-апеллянтов, бежали, как только до них дошли вести о поражении. Невилл уехал на север, переодевшись простым священником, и после многих перипетий добрался до Брабанта. Поул бежал в Халл, а оттуда во Францию, где нашел убежище при дворе Карла VI. Роберт де Вер, согласно одному из отчетов, сумел пробраться к Ричарду II, переодевшись конюхом. Его отвезли в королевский замок Куинсборо на острове Шеппи, где он нашел корабль для отплытия на континент. Тресилиан остался в Англии. Он переоделся нищим, нацепил фальшивую бороду и спрятался в доме своего друга у стен Вестминстера. Что касается самого Ричарда II, то он направился в Лондон и укрылся в Тауэре. Николас Брембре уехал с ним, надеясь привлечь горожан на свою сторону. Но мольбы Брембре были отвергнуты мэром и олдерменами. Они не были уверены в поддержке толпы и не хотели видеть, как ворота их города штурмуют, а дома грабят войска лордов-апеллянтов. 27 декабря 1387 года апеллянты прибыли со своей армией в полном боевом вооружении на поля у пригородной деревни Кларкенуэлл. Ворота города были открыты перед ними. 30 декабря они овладели Тауэром с отрядом в 500 латников и предстали перед королем[895]895
  Westminster Chron., 214, 220–6, 320, 342–4, 492; Walsingham, Chron. Maj., i, 842–6; Knighton, Chron., 416, 424–6; Issues Exch., 234; Favent, 'Hist.', 12–13, 17.


[Закрыть].

Ричард II принял их, сидя на импровизированном троне в верхней комнате Белой башни. Это было унижение, которое он никогда не забывал. Пять мятежных магнатов появились в окружении вооруженных людей и сторонников, которые подняли такой шум, что королю пришлось удалиться вместе со своими врагами в близлежащую часовню Святого Иоанна. Там, под улюлюканье толпы у дверей, они предъявили ему его переписку с Робертом де Вером, найденную в багаже де Вера после сражения при Рэдкот-Бридж, и перехваченные письма короля Франции, изъятые у дипломатического курьера, недавно прибывшего из Франции. Они обвиняли его в том, что он нарушил свои обещания, данные в ноябре, замышлял их убить и предал свое королевство при поддержке предателей. Они добавили, по словам хорошо информированного хрониста, "много других вещей, которые не стали достоянием общественности". Свидетельства не отличаются последовательностью, но есть все основания полагать, что среди "других вещей", которые они поведали королю, было и то, что они намеревались его низложить. В течение двух или трех дней судьба Ричарда II висела на волоске. В конце концов лорды-апеллянты изменили свое решение, в основном, как кажется, потому, что не смогли договориться о его преемнике. Есть основания полагать, что Глостер надеялся сам занять трон. Но это было неприемлемо для его коллег и особенно для Болингброка. Его собственные претензии были сильнее, чем чьи бы то ни было, кроме отца, который находился за границей, и, возможно, молодого Роджера Мортимера, графа Марча (потомка второго сына Эдуарда III, Лайонела, герцога Кларенса), который был еще несовершеннолетним. Должно быть, им также пришло в голову, что они могли навязать свою волю без низложения короля. Согласно хронисту монаху-августинцу Генри Найтону, чей монастырь был тесно связан с домом Ланкастеров, Болингброк привел Ричарда II к стенам Тауэра, чтобы показать ему силу их армии. "И это войско, – сказал он, – не составляет и десятой части от того числа, которое хотело прийти сюда, чтобы уничтожить людей, предавших тебя и все твое королевство"[896]896
  Westminster Chron., 226–8; Walsingham, Chron. Maj., i, 842, 846–8; Knighton, Chron., 426; *Clarke, 157 (Chronicle of Whalley Abbey); Parl. Rolls, vii, 414 (Признание Глостера, 1397 год).


[Закрыть].

В первый день нового 1388 года Ричард II поехал в Вестминстер, чтобы председательствовать на заседании Совета, на котором был установлен новый режим. Николас Брембре, единственный из пяти обвиняемых министров, который не сбежал, был арестован. Также были арестованы десять рыцарей королевского двора, включая Саймона Берли, Томаса Тривета, Николаса Дагворта и Уильяма Элмхэма, а также несколько капелланов Ричарда II. Через месяц настала очередь судей, которых арестовали прямо в зале суда, сняли с должностей и поместили в Тауэр. Все придворные короля были отстранены от должностей, а наиболее видные люди были вынуждены поклясться больше не появляться в суде. Для ведения повседневных государственных дел был назначен новый Совет, состоящий в основном из бывших членов Правительственной комиссии. Единственным заметным другом короля в новом Совете был Уолтер Скирлоу, который, предположительно, был включен в состав из-за большого дипломатического опыта[897]897
  Westminster Chron., 228–32, 306–8; Walsingham, Chron. Maj., 848–50; Favent, 'Hist.', 13–14; CCR 1385–9, 583, 593–5; Knighton, Chron., 426–8, 430.


[Закрыть].

3 февраля 1388 года в Вестминстерском дворце открылся Парламент. Во вступительной речи, произнесенной канцлером Арунделом, было объявлено, что задача собрания – решить, "как, по милости Божьей, великие споры, беды и разногласия, разделившие королевство из-за отсутствия хорошего правительства, могут быть мирно разрешены, король – лучше наставлен, страна – лучше управляема, а мир и порядок восстановлены". Белая палата дворца была переполнена, когда дверь напротив трона открылась, и пять лордов-апеллянтов вошли в нее рука об руку, одетые в однообразные золотые мантии, чтобы представить свою апелляцию против бывших министров короля. Апелляция была зачитана, за ней последовали тридцать девять подробных обвинительных статей, на чтение которых у клерка ушло около двух часов. Говорят, что они произвели сильное впечатление на собрание. Суть обвинений сводилась к тому, что пять министров присвоили власть короля себе и отстранили от участия в его Советах великих людей королевства, которые по праву должны были быть его главными советниками.

По мере того, как апелляция обрастала деталями, выделились три широкие категории обвинений. Во-первых, было привычное и в основном обоснованное обвинение в том, что министры, особенно де Вер и Поул, использовали свое влияние на короля, чтобы получить личную выгоду. Во-вторых, их обвиняли в том, что они пытались помочь королю избавиться от власти Правительственной комиссии. Но самой значительной группой обвинений была третья, которая несла на себе печать Глостера и Арундела и касалась ведения войны и дипломатии. Министров обвиняли в назначении некомпетентных капитанов в важные крепости на юго-западе Франции, в результате чего многие из них были потеряны. Говорили, что они не смогли организовать надлежащую оборону против французского флота вторжения 1386 года. Они позволили французам выкупить Жана Блуа, хотя национальные интересы диктовали, чтобы он продолжал оставаться пленником в Англии. Наконец, они обвинялись в попытке договориться с Францией. Лорды-апеллянты утверждали и, очевидно, верили, что переговоры Ричарда II с Карлом VI были задуманы как прелюдия к нападению на внутренних врагов короля при вооруженной поддержке Франции. Эти статьи предполагают последовательную стратегию ведения войны. Взоры их авторов были прикованы к Кале, Бресту и Шербуру, великим английским барбаканам на атлантическом побережье Франции. Лорды-апеллянты рассматривали эти места как ворота для будущих вторжений на континент, семена возможного английского военного возрождения. Ричард II и его друзья, по их мнению, готовились сдать их, тем самым сделав недавние поражения необратимыми. Эти убеждения во многом объясняют поведение Глостера и Арундела в эти месяцы. Все свидетельства говорят о том, что из пяти лордов-апеллянтов именно они и Уорик, "неразлучная троица", как назвал их один из поддерживающих памфлетистов, доминировали в суде над министрами короля. И именно они впоследствии настаивали на том, чтобы привлечь к суду мелких служащих администрации короля, людей, которые делали не больше, чем исполняли решения других. Лорды-апеллянты достаточно хорошо знали историю, чтобы понять, что если король останется на своем троне, то однажды они могут испытать на себе его месть и были полны решимости преподать его слугам такой страшный урок, чтобы никто не осмелился выполнять его приказы[898]898
  Parl. Rolls, vii, 63 (1), 84–98 (esp. Arts. VIII, XV, XXIII, XXVIII–XXXII); Favent, 'Hist.', 14–15, 21.


[Закрыть].

Современник, хронист Генри Найтон, впервые назвал его Беспощадным Парламентом. Судебные процессы над обвиняемыми открылись 5 февраля 1388 года. Даже новые судьи, которых назначили сами лорды-апеллянты, с недоверием отнеслись к процедуре, для которой они не смогли найти прецедентов ни в гражданском, ни в общем праве. Лорды отмахнулись от этого возражения, решив, что столь крупное преступление должно рассматриваться в соответствии с законом Парламента, который они разработали специально для этого случая. 13 февраля Невилл, Поул, де Вер и Тресилиан были осуждены за измену в их отсутствие. Невилл, как священнослужитель, был приговорен к конфискации всего имущества. Остальные трое были приговорены к волочению по улицам и повешению. Первым эта участь постигла несчастного Тресилиана, который наблюдал за происходящим с крыши дома в Вестминстере, где он укрылся. Толпа ворвалась в здание, нашла его прячущимся под столом и оттащила его от кричащей жены и дочери с воплями: "Мы нашли его! Мы его убьем!". В тот же день Тресилиана потащили из Тауэра в Тайберн, где уже на эшафоте обнаружили, что его одежда покрыта магическими формулами, защищающими его жизнь. Тогда его раздели и повесили голым. Суд над Николасом Брембре, прерванный из-за обнаружения Тресилиана, превратился в фарс. Обвиняемому не предоставили ни адвоката, ни даже копии обвинения. Его попытки защитить себя были пресечены Палатой Общин и отклонены Палатой Лордов. Когда король попытался выступить от имени своего друга, члены обеих Палат выступили единым фронтом, чтобы поддержать свои обвинения. Несмотря на это, комиссия из двенадцати пэров, которой было поручено рассмотреть обвинительные статьи, заключила, что Брембре не совершил ничего, заслуживающего смерти. Лорды-апеллянты, все же, добились своего, вызвав мэра Лондона и избранных олдерменов, которых попросили высказать свое мнение о виновности обвиняемого, и те довольно нерешительно заявили, что если инкриминируемые ему измены имели место, то они "предполагают, что он должен был знать о них". На этом Брембре был осужден без всяких разговоров и последовал за Тресилианом на эшафот[899]899
  Knighton, Chron., 414, 432; Parl. Rolls, vii, 99–104; Favent, 'Hist.', 17–18; Westminster Chron., 280–4, 308–14.


[Закрыть].

В начале марта 1388 года лорды перешли к расправе над менее значительными фигурам. Джон Блейк, адвокат Тресилиана, составивший вердикт, скрепленный печатью судей, был схвачен и повешен. Заместитель шерифа Мидлсекса был осужден за попытку поднять лондонцев на поддержку короля, но его настоящим преступлением было то, что в октябре предыдущего года король назначил его обвинителем Глостера и Арундела в измене. Он был обезглавлен тридцатью ударами топора. Далее последовали смещенные судьи, которые предстали перед судом 6 марта. Им, по крайней мере, позволили защищаться, но их заявления о том, что они действовали под давлением, были проигнорированы. Их приговорили к смерти, а затем по ходатайству епископов отменили приговор и вместо этого приговорили к ссылке в Ирландию. К тому времени, как суд разобрался с делами, темп процесса уже сошел на нет. Среди парламентских пэров и даже среди самих лордов-апеллянтов начались разногласия. Парламентарии утверждали, что духовник Ричарда II, Томас Рашхук, епископ Чичестерский, был одним из тех, кто стоял за давлением на бывших судей в Ноттингеме, и, несомненно, присутствовал при вынесении ими вердикта. Но лорды отказались проводить суд над ним и в конце концов уклонились от решения вопроса, отложив его до Пасхи. 12 марта перед лордами предстали четыре придворных рыцаря Ричарда II, а также его личный секретарь и три его капеллана. Процесс против них вызвал столько споров, что дело против рыцарей было отложено вместе с делом Рашука, а обвинения против капелланов были полностью сняты[900]900
  Parl. Rolls, vii, 106–12, 117–18; Favent, 'Hist.', 19–20, 23; Westminster Chron., 286–8, 314–18.


[Закрыть].

Последний акт в кампании мести лордов-апеллянтов был разыгран в апреле и мае 1388 года, когда Берли и три других рыцаря были доставлены в суд для рассмотрения Палатой Общин выдвинутых против них обвинений. Основным обвинением против них было то, что они помогали королю противостоять Правительственной комиссии и мятежу лордов-апеллянтов. Также было выдвинуто обвинение, близкое сердцам Глостера и Арундела, в том, что они изменой заставили короля вести переговоры с Францией и организовали тайную доставку его посланников к французскому двору. Берли, который был ближе всех к королю, подвергся нападкам с особой яростью. Считалось, что он воспользовался молодостью Ричарда II, чтобы узурпировать королевскую власть и обогатиться. Среди лордов, которые должны были судить его, эти обвинения вызвали бурные споры. У Берли там было много сторонников. Ведь хотя он, несомненно, приобрел огромную власть и богатство благодаря своему влиянию на короля, у него была выдающаяся карьера солдата во Франции на службе Черного принца и администратора в Англии. Король и королева, а также два лорда-апеллянта, Болингброк и Моубрей, приложили немало усилий в его пользу и склонили на свою сторону большинство лордов. После двухнедельного бесплодного обсуждения Эдмунд Лэнгли, герцог Йоркский, встал и заявил, что он поручится за верность Берли, сразившись на дуэли с любым, кто это отрицает. Глостер ответил, что Берли лгал о своей верности, и предложил доказать это собственным мечом. Герцог Йоркский, побелев от гнева, назвал Глостера лжецом, и Глостер ответил ему тем же. Между братьями произошла бы ссора, если бы король не разнял их и не прервал заседание до конца недели. Когда, 5 мая, оно возобновилось Палата Общин жаждала крови, а лорды, уставшие после самой длинной парламентской сессии за последнее время, стремились поскорее закончить дела и Глостеру, Арунделу и Уорику удалось заставить их подчиниться. Берли был осужден и приговорен к смерти. Король, заявив, что Берли невиновен по всем пунктам обвинения, не хотел отказаться утверждать приговор. Но Глостер сказал ему в лицо, что если он хочет сохранить корону на своей голове, то ему лучше прекратить попытки спасти своего старого друга. Приговор был приведен в исполнение в тот же день. Через неделю та же участь постигла и трех других придворных рыцарей короля. Единственная уступка, сделанная приговоренным, заключалась в том, что их не тащили к месту казни на волокуше и обезглавили, а не повесили. Но даже в этой милости было отказано Джону Солсбери, который был одним из эмиссаров, посланных для переговоров с французским двором годом ранее, и заслужил особую ненависть лордов-апеллянтов. Епископ Рашук был объявлен виновным в измене, но благодаря своему статусу, был избавлен от казни и отправлен вслед за судьями в Ирландию. Оставалось судить еще шестерых членов двора Ричарда II. Но ни у одной из Палат не хватило духу затянуть слушания до лета. Поэтому обвиняемые были выпущены под залог, чтобы предстать перед судом следующего Парламента[901]901
  Parl. Rolls, vii, 112–17, 408 (6), 414, 416 (8); Westminster Chron., 328, 330, 330–32, 338, 340; Favent, 'Hist.', 21–2, 23, 24; Walsingham, St. Albans Chron., i, 852.


[Закрыть].

* * *

Как только они отняли власть у короля, лорды-апеллянты отказались от его внешней политики и положили конец его попыткам заключить мир с Францией. Порты были закрыты, и был отдан приказ останавливать гонцов Ричарда II на берегу Ла-Манша. Капитан замка Кале, брат Поула, Эдмунд, был смещен с должности вместе с несколькими другими королевскими капитанами в Кале, которые, как считалось, попустительствовали планам короля. Встреча двух государей на высшем уровне была тихо отменена. Людей, помогавших ее организовать, преследовали с особой жестокостью, а на тех, кто нашел убежище за границей, не распространялось общее помилование, объявленное в конце процесса, вплоть до мелких гонцов и клерков, выполнявших роль посредников. Филипп Бургундский написал герцогу Глостеру из Компьеня за три дня до битвы на мосту Рэдкот-Бридж, чтобы напомнить ему о недавних дипломатических предложениях и спросить, что происходит. На его письмо даже не ответили[902]902
  CCR 1385–9, 388; CPR 1385–9, 427, 503, 522; PRO C76/72, m. 5, C76/74, m. 13; Parl. Rolls, vii, 95–6.


[Закрыть].

Однако по мере того, как шли заседания Беспощадного Парламента, стало ясно, что Палата Общин не готова оплачивать военные амбиции Глостера и Арундела за счет государственных налогов. Они продолжали верить, что война может быть профинансирована из собственных средств короля при условии честного управления ими, в то время как Арундел и Глостер к этому времени имели достаточный опыт управления государством, чтобы понять, что это невозможно. 21 февраля 1388 года Парламент прервал свои репрессии против слуг короля, чтобы санкционировать морскую кампанию под командованием графа Арундела. Но прошло три недели, прежде чем Палату Общин удалось убедить дать временное разрешение на налогообложение, но и оно было дано с большой неохотой. Палата Общин выделила правительству лишь половину стандартной субсидии. Условия выделения субсидии позволяют предположить, что парламентарии имели в виду серию крейсерских операций в Ла-Манше против французского судоходства и прибрежных поселений без серьезных сухопутных операций[903]903
  Parl. Rolls, vii, 66 (11); Westminster Chron., 286, 314, 316–18.


[Закрыть].

Возможно, лорды-апеллянты планировали вернуться к выбиванию средств из Парламента позже. Но любая перспектива этого исчезла в апреле, когда в Кенте и других регионах южной Англии вспыхнул ряд крестьянских восстаний. Они были спровоцированы целым рядом местных и общенациональных причин, но наибольшую ярость народа вызывало бремя военных налогов и неспособность правительства защитить побережье. На короткий миг показалось, что возможно еще одно всеобщее восстание по образцу 1381 года. Палаты Лордов и Общин были сильно встревожены. Когда они вернулись в Вестминстер после пасхальных каникул, одним из немногих пунктов, по которым они были согласны друг с другом, была невозможность наложения дальнейшего бремени на налогоплательщиков. Они составили замечательный совместную петицию против постоянных требований военного налогообложения:

На побережье в разных частях вашего королевства дома ваших бедных общинников были сожжены, люди и целые деревни ограблены, корабли полностью уничтожены, а земля заброшена и обнищала, так что у вас больше нет средств для защиты вашего королевства или поддержания вашего королевского имущества к великому огорчению всех мудрейших людей. Люди, восставшие против вас, не знают другого средства, кроме как захватить ведущих людей, контролирующих ваш Совет, и обвинить их в измене вам и вашему королевству…

Среди более конкретных предложений подателей петиции было назначение комиссии пэров для строгого изучения того, как ведется война, прежде чем она приведет к дальнейшему разорению общества. Целями этой петиции были, несомненно, Глостер и Арундел. Никого другого нельзя было назвать "ведущими людьми, которые контролируют ваш Совет". Когда в последние дни сессии Парламент обратился к будущему управлению королевством, он одобрил назначение нового Постоянного Совета из пяти человек, в который не вошел ни один из лордов-апеллянтов. 4 июня 1388 года самый противоречивый Парламент за всю историю Англии, был распущен[904]904
  Knighton, Chron., 442–50. Даты: Palmer (1972), 237–8. Совет, роспуск: Parl. Rolls, vii, 68–9 (23), 82 (52); Westminster Chron., 332.


[Закрыть].

Несмотря на исключение из Постоянного Совета, Арундел и Глостер оставались главными фигурами в правительстве. Они продолжали разрабатывать грандиозные планы продолжения войны, которые намного превосходили все, что было санкционировано Палатой Общин. Катализатором послужил новый кризис в Бретани, который развивался на протяжении всех заседаний Беспощадного Парламента. Столкнувшись с серьезной угрозой вторжения из Франции, Иоанн IV вернулся к двойной игре, которую он всегда вел в подобных ситуациях, чтобы оказать давление на Карла VI, и вынудить его на уступки; но не настолько, чтобы окончательно скомпрометировать себя в глазах французов или отвратить от себя герцогов Бургундского и Беррийского. Примерно в ноябре 1387 года Иоанн IV написал Ричарду II письмо, в котором напомнил ему о предложениях, которые его агенты обсуждали с Правительственной комиссией в начале года, и заявил о своей готовности поддержать английское вторжение во Францию. Герцог Глостер по опыту знал, как трудно доверять Иоанну IV, но он слишком нуждался в союзниках, чтобы сомневаться в нем сейчас. В январе 1388 года Ричард Фотерингей, капитан замка Иоанна IV в Райзинге в Норфолке, был послан Советом с секретной миссией в Бретань с предложениями о военном союзе. Фотерингей встретился с Иоанном IV в Ванне в марте. Был составлен проект договора. Документ не сохранился, но его содержание можно восстановить по другим источникам. Герцог выразил готовность принять английскую армию в Бретани, передать ряд крепостей ее командирам и согласился собрать свою собственную армию, чтобы объединиться с англичанами. Чтобы облегчить извечные проблемы судоходства, герцог обещал предоставить захватчикам верховых лошадей, как только они высадятся на берег. По крайней мере, на данный момент, Иоанн IV вел себя так, как будто он готов все это исполнить. 11 апреля 1388 года король Франции прибыл в Орлеан с большой свитой дворян, епископов и юристов, чтобы выслушать объяснения герцога Бретани за арест коннетабля. Иоанн IV не явился и не прислал вместо себя ни представителей, ни объяснений. Клиссон выступил перед собравшимся судом с ожесточенной тирадой против своего соперника, завершив ее вызовом герцога на поединок. Он бросил на землю перчатку, за ним последовали все главные члены его семьи. Это был драматический, но пустой жест. По традиции ответчик имел право на более чем один вызов, прежде чем его можно было осудить за неисполнение обязательств. Делать было нечего и 27 апреля суд отбыл в Париж[905]905
  John IV, Actes, nos. 613, 673; PRO E101/319/33; E403/518, m. 18 (26 января); Foed., vii, 586–7; 'Séjours', 439; Itin. Ph. le Hardi, 192; Chron. r. St.-Denis, i, 507–9. Маршрут Джона: Actes, 68. O Фотерингее: ibid., nos. 277, 279, 727; CPR 1381–5, 402; CPR 1385–9, 259.


[Закрыть].