Текст книги "Столетняя война. Том III. Разделенные дома (ЛП)"

Автор книги: Джонатан Сампшен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 77 страниц)

Ричард II разыграл свою партию с большим политическим мастерством. Помимо чистки своих противников в администрации, он не начал кампанию мести против тех, кто их туда поставил. Накопившиеся за последние три года обиды были скрыты за маской милости. Приговоры Безжалостного Парламента были оставлены в силе. Судьям, которые консультировали короля на печально известном Ноттингемском Совете 1387 года, было позволено сгнить в ирландской ссылке. Роберт де Вер, Майкл Поул и Александр Невилл были оставлены до конца своих дней изгнанниками на континенте. На место этих упрямых людей, имеющих свое мнение, Ричард II назначил покладистую администрацию во главе с Уильямом Уайкхемом и епископом Брантингемским из Эксетера, пожилыми профессиональными администраторами, которые с явными опасениями заняли посты, которые они в последний раз занимали восемнадцать лет назад при Эдуарде III. Если эти люди что-то и отстаивали, то честное, экономичное правительство и идеалы государственной службы, мало чем отличавшиеся от идеалов мармузетов во Франции.

Тем временем король незаметно создавал свою собственную партию. Джон Гонт был отозван из Гаскони и осыпан почестями и милостями. Политические навыки герцога Ланкастера и его положение среди английской знати будут крайне необходимы в последующие годы. В то же время Ричард II обрел новых союзников среди молодого поколения английских дворян и помог им укрепить свое положение в стране. Его вздорный и жестокий единокровный брат сэр Джон Холланд стал графом Хантингдоном в 1389 году, и обрел крупные земельные владения на западе Англии. Его двоюродный брат Эдуард, способный и безжалостный сын Эдмунда Лэнгли, герцога Йоркского, в следующем году стал графом Ратлендом и доверенным военным и дипломатическим советником короля. Ричард II, по словам язвительного современника, "любил его больше всех живущих". Болингброк и Моубрей, более умеренные из бывших лордов-апеллянтов, были оставлены в Совете, а Моубрей стал так же близок к королю, как и в детстве. Даже Глостер и Арундел через несколько месяцев были вновь приняты в Совет, хотя они так и не восстановили свое прежнее влияние[934]934
  Westminster Chron., 392, 404, 492, 510; Foed., vii, 641. Холланд: Saul (1997), 243–4. Ратленд: Parl. Rolls, vii, 145–7 (23); Creton, Met. Hist., 309. Совет: PPC, i, 11, 12, 17.


[Закрыть].

В еще одним, возможно, сознательным отголоском событий во Франции стало заявление  Ричарда II 16 мая, что если перемирие с Францией будет согласовано, он откажется от второй части парламентской субсидии, которая должна была быть собрана в июне. По его словам, это было "его собственное решение, принятое без чьего-либо совета"[935]935
  Foed., vii, 620–1.


[Закрыть]. Вероятно, это было правдой. Ричард II хорошо понимал пагубные политические последствия высоких налогов и дестабилизирующий эффект войны, которая поставила его правительство в зависимость от постоянных субсидий Парламента. Со временем противостояние короля войне стало не просто политическим расчетом, а вопросом убеждения, имеющим важное моральное значение. Король всей душой включился в миротворческий процесс, который Глостер и Арундел терпели только из-за отсутствия какой-либо альтернативы. Возвращение Ричарда II к реальной власти в Вестминстере, последовавшее за захватом власти мармузетами в Париже, оказалось решающим моментом в долгой, полной разочарований истории англо-французских дипломатических контактов.

* * *

Новая мирная конференция открылась в Лелингеме на границе Кале вскоре после Рождества 1388 года. Обе делегации возглавляли ветераны дипломатии. Уолтер Скирлоу, епископ Даремский, в качестве клерка канцелярии, а затем хранителя личной печати участвовал в каждых англо-французских переговорах на протяжении десяти лет. Впервые он встретился со своими коллегами, Николя дю Боском и Арно де Корби, на заключительном заседании Брюггской конференции в 1378 году. Эти люди уже не раз пересекались на этой почве. К этому времени, разногласий между двумя главными воюющими сторонами оставалось совсем немного. Старые неразрешимые вопросы – оммаж, суверенитет и территориальные претензии на юго-западе – были отложены в сторону, пока стороны пытались согласовать условия долгосрочного перемирия, в котором они обе отчаянно нуждались. Кале перестал быть камнем преткновения, как только герцог Бургундский был оттеснен от власти. Кастилия, которая на протяжении многих лет была главным препятствием на пути к долгосрочному перемирию, исчезла из повестки дня после заключения соглашения Джона Гонта с Трастамарской династией. Единственным серьезным препятствием на переговорах в Лелингеме стала возрождающаяся мощь Шотландии. Англичане всегда отказывались рассматривать Шотландию как вопрос, который нужно обсуждать с французами. Это было их дело, внутренний вопрос с подчиненным королевством, чья ссора с Англией была старше войны с французами. "Они такие близкие наши соседи, что мы можем посетить их, не замочив ног, как и они нас", – говорили английские послы. Проблема заключалась в том, что шотландцы не были представлены в Лелингеме, а французы были связаны договором не заключать без них никаких долгосрочных соглашений. Насколько далеко готовы были зайти французы, чтобы защитить интересы этих неудобных союзников, еще предстояло выяснить. В середине января 1389 года конференция была отложена, а Николя дю Боск и его коллеги вернулись в Париж для консультаций[936]936
  PRO E364/22, m. 6d (Rouhale), m. 8 (Clanvowe); E364/23, m. 1 (Bp. Durham), m. 8 (Dagworth); Westminster Chron., 374–6; Walsingham, Chron. Maj., i, 862; Foed., vii, 608, 610–12. Брюгге: PRO E364/13, m. 4d (Скирлоу); Mandements, nos. 1631, 1633, 1635.


[Закрыть].

Тем временем отношения между Англией и Шотландией резко ухудшились. 20 января 1389 года в Вестминстере собрался Большой Совет. Были утверждены планы большой карательной экспедиции на север, которая задумывалась еще с середины предыдущего года, а начало кампании было назначено на 1 августа. Томас Моубрей, граф Ноттингем, был назначен хранителем западного участка границы. Оборона Нортумберленда была поручена комиссии из четырех видных северных лордов. К сожалению, в целях экономии средств они были назначены только на июнь. В результате единственными организованными военными силами на месте были гарнизоны Бервика, Роксбурга и Карлайла. Воспользовавшись случаем, шотландцы возобновили свои вторжения. В течение марта и апреля была проведена серия исключительно разрушительных набегов. И снова основная тяжесть от этих операций пришлась на Камберленд и город Карлайл. По сообщениям, 200 человек были заживо сожжены в своих домах. "Все, что было у пограничных жителей, было сожжено и разграблено во время непрерывных набегов шотландцев, – жаловались они, – большинству из них теперь не на что жить, и они готовы покинуть эту пустыню". Лорд Бомонт, командовавший в Карлайле, предпринял короткий контрнабег на Тевиотдейл, но в остальном никто не выступил в защиту севера. Северным лордам, Перси, Невиллу, Клиффорду и Роосу, были обещаны средства на оплату их войск, но они ничего не получили. Насколько можно судить, они сидели по своим замкам, а Моубрей слишком поздно получил срочный приказ отправиться на север, чтобы принять командование обороной шотландской границы. Шотландия становилась дорогой головной болью. Военные действия на северной границе скоро начали съедать более 20.000 фунтов стерлингов в год, а авансы на военное жалованье для великой карательной экспедиции короля превысили эту сумму более чем в два раза. Такова была ситуация в начале мая 1389 года, когда Ричард II взял власть в свои руки[937]937
  Westminster Chron., 376–8, 382–4, 394–6; Knighton, Chron., 526–8; Walsingham, Chron. Maj., i, 862; CPR 1388–92, 60, 203; Northern Petitions, nos. 118–19. Предоплата: Rot. Scot., ii, 96. Бомонту платили 8.600 фунтов стерлингов в год за опеку над Западным участком границы: PRO E403/521, mm. 18, 20, 24 (11, 22 февраля, 31 марта). Ральф, лорд Невилл, и Джон, лорд Роос, получали по 6.000 фунтов стерлингов в год за ту же службу с июля 1389 года: PRO E403/524, m. 14 (17 июля). Во время войны Моубрей получал 12.000 фунтов стерлингов в год за опеку над Восточным участком границы: PRO E364/30, m. 4 (Ноттингем). PRO E403/524, m. 14 (17 июля).


[Закрыть].

В Кале дипломатический прорыв произошел через несколько дней после дворцового переворота в Лондоне. Английские послы достигли неофициального соглашения со своими французскими коллегами о статусе Шотландии. Французы отказались от настойчивого требования участия Шотландии в конференции. Это позволило возобновить официальные заседания в начале июня. Граф Солсбери, ярый сторонник мира с Францией и в свои шестьдесят один год последний оставшийся в живых из великих капитанов времен правления Эдуарда III, был добавлен к составу английского посольства и отправлен в Кале со свежими инструкциями по основным вопросам. Когда дипломаты собрались в церкви Лелингема 5 июня 1389 года, они почти сразу достигли соглашения. 18 июня они поставили свои печати на договоре о перемирии, которое должно было вступить в силу в августе и продлиться три года, в течение которых будут вестись переговоры о заключении постоянного мира. Шотландцы были оставлены на произвол судьбы, хотя король Шотландии был назван союзником Франции, так же, как и шотландские пограничные лорды, которые рассматривались как независимая держава, которой они к этому времени стали на практике. Чтобы убедить шотландцев сотрудничать, англичане, при поддержке французов, прибегли к комбинации дипломатии и силы. Моубрей, который к этому времени принял командование на границе, находился в Роксбурге и собирался возглавить большой конный рейд в Шотландию во главе объединенных сил восточного и западного участков границы. Позади следовало французское посольство с ультиматумом: если шотландцы не согласятся соблюдать перемирие, король Франции покинет их[938]938
  PRO C76/73, m. 3; E101/319/39; Dipl. Corr., no. 99; Foed., vii, 622–30. Моубрей: Cal. Doc. Scot., v, no. 4426.


[Закрыть].

Но события развивались не совсем по плану. Военная сторона предприятия потерпела фиаско. Моубрей рассорился с северными лордами, которые считали его наглым чужаком и возмущались тем, что ему платили намного больше, чем им. Большинство из них отказались служить под его началом. В результате, когда 25 июня Моубрей выступил на север из Роксбурга, его сопровождали всего 1.500 всадников. Он оказался в значительном меньшинстве по сравнению с шотландцами и столкнулся с их решительными и эффективными действиями под руководством графа Файфа. Не имея возможности продолжать продвижение в Лотиан, Моубрей был вынужден отступить на восток и бесславно укрыться за стенами Бервика. Тем временем граф Файф обошел его и во главе большой шотландской армии вторгся в Нортумберленд, проникнув на юг до реки Тайн. Регион остался почти беззащитным и понес значительный урон. Примерно в середине июля шотландцы отошли, чтобы отвести домой добычу и пленных и перегруппироваться для новой атаки в еще большем масштабе[939]939
  Westminster Chron., 396; Walsingham, Chron. Maj., i, 862, 868; Wyntoun, Oryg. Cron., iii, 40–1; Bower, Scotichron., vii, 442–4.


[Закрыть].

Французские послы достигли шотландской границы в конце июля 1389 года. Они нашли шотландского короля в Данфермлине. Пьер Френель, молодой гражданский адвокат, возглавлявший посольство, имел большой опыт в шотландских делах и хорошо знал о напряженности, которую порождал союз с Францией. Он участвовал в 1384 году во французском посольстве в Шотландию, чтобы принудить союзников к нежелательному перемирию, и еще раз в 1387 году, когда в интересах Франции было подтолкнуть шотландцев к возобновлению войны. Два года спустя король Роберт II Стюарт был уже тенью того человека, которого знал Френель. Роберт, граф Каррик, его старший сын, который был главной фигурой при шотландском дворе во время его последнего визита, рассорился с ведущими лордами приграничья из-за наследства Дугласов, а затем стал инвалидом в результате несчастного случая. В результате его заменил младший брат, Роберт, граф Файф. Файф, принявший титул наместника, был более искусным политиком и гораздо лучшим полководцем, чем Каррик. Он также был самым настойчивым сторонником пограничной войны в Шотландии. Его союзник, сэр Арчибальд Дуглас, присвоивший себе графство Дуглас с большей частью его земель и последователей, был теперь самым богатым и могущественным из пограничных лордов. Между собой эти люди эффективно контролировали Шотландское королевство и их нелегко было убедить подписать перемирие. Они уже более года вели успешную войну против англичан без какой-либо существенной помощи со стороны Франции. Набеги были прибыльными и чрезвычайно популярными среди жителей низин и позволяли пограничным лордам инвестировать средства в прекрасных лошадей и доспехи, поддерживать своих сторонников в регионе и сохранять свое главенствующее положение в шотландской политике. Когда Френель находился при шотландском дворе, его вместе с сотрудниками повезли посмотреть на армию, которая готовилась к вторжению в Англию. Люди были собраны в дисциплинированные подразделения, хорошо одеты и вооружены. Многие из них заложили свои фермы и имущество, чтобы купить снаряжение. Увидев перед собой французских послов, солдаты стали насмехаться и выкрикивать оскорбления в их адрес. Потребовалось огромное терпение и сочетание угроз и уговоров, чтобы сдвинуть шотландцев с выбранного ими курса. Однако, в конечном счете, шотландские лидеры не были готовы рисковать потерей союза с Францией и в одиночку противостоять англичанам. Сам Дуглас, недавно вступивший во владение спорными землями и вызывавший неприязнь соперников, слишком много терял, если военная удача обернется против него. Поэтому предполагаемые силы вторжения были распущены. Примерно 2 августа 1389 года Роберт II поставил свою печать на Лелингемском перемирии[940]940
  Walsingham, Chron. Maj., i, 868–70; Wyntoun, Oryg. Cron., iii, 41–3; Bower, Scotichron., vii, 444; Westminster Chron., 398. Даты: PRO E364/30, m. 4 (Ноттингем); E101/319/38. O Френеле: Chart. Univ. Paris., iii, 264; 'Voyage de N. de Bosc', 332–3 (договор, 1383); BN PO 1246, Fresnel/5, 7, Foed., vii, 423 (посольство, 1384); BN PO 1913, Meilhac/2 (посольство, 1387); Foed., vii, 631 (посольство, 1389).


[Закрыть].

* * *

На противоположном конце огромной территории Европы, которая была втянута в англо-французскую войну, короли Кастилии и Португалии получили уведомление о перемирии в конце июля 1389 года. На Жуана I, как и на Роберта II, распространялись условия перемирия при условии, что он согласится присоединиться к нему. По крайней мере, с ним консультировались заранее, поскольку его агенты находились в Вестминстере в ноябре 1388 года, когда готовились инструкции для Уолтера Скирлоу. Двусмысленность его положения, вероятно, его устраивала. С момента отъезда Джона Гонта в Байонну почти два года назад он и его коннетабль, Нуну Альвареш Перейра, вели периодическую войну против пограничных крепостей Хуана I и немногих уцелевших кастильских гарнизонов в Португалии, выбирая момент для нападения, используя проблемы противника и отвлекаясь на другие дела. Кампу-Майор, последний значительный кастильский оплот в Алентежу, сдался в декабре 1388 года во время первой сессии Лелингемской конференции. 23 августа 1389 года, примерно через месяц после того, как договор о перемирии достиг полуострова, Жуан I пересек северную границу и осадил галисийский город Туй, важный плацдарм в регионе, который все еще оставался самым недовольным правлением короля Хуан I. Напрасно кастильский король посылал гонцов с предложением соблюдать перемирие. Подвергшийся обстрелу артиллерии и неоднократным штурмам, Туй, наконец, сдался около 14 ноября, в то время как Хуан I все еще пытался собрать армию для оказания ему помощи[941]941
  PRO E403/521, m. 11 (8 декабря) (консультация); Ayala, Crón., ii, 288–9. Перемирие было провозглашено в Кастилии 27 июля: Suarez Fernandez, i, 306. Campo Maior: Lopes, Crón. D. João, ii, 280–2. Tui: ibid., ii, 287–9; Itin. D. João, 41; Ayala, Crón., ii, 289–90, 303.


[Закрыть].

Через две недели послы двух королевств договорились о трехлетнем перемирии на условиях, согласованных в Лелингеме. Перемирие ознаменовало окончательный триумф Жуана I. Его условия предусматривали, что в обмен на отказ от португальских завоеваний в Галисии кастильцы должны были вывести все свои оставшиеся гарнизоны из Португалии. Унижение Кастилии и истощение страны после сорока лет непрерывной войны были видны всем. Хуан I почувствовал это лично. Выступая перед Кортесами в Гвадалахаре в феврале следующего года, он назвал условия, которые он согласовал с португальцами, бесчестными для себя и своей короны. Но они были неизбежны. Страна была истощена выплатами жалованья французским наемникам короля и огромными компенсациями, причитающимися герцогу Ланкастеру. Опытных капитанов и кавалеристов, необходимых для сбора еще одной армии, больше не было. Совесть, по его словам, не позволяла ему больше затягивать войну. В более широком плане осада города Туй была незначительным делом. Но она оказалась последней организованной кампанией Столетней войны XIV века и последней из всех, которые велись на Пиренейском полуострове[942]942
  Ayala, Crón., ii, 290–1, 303–4, 307; PRO E30/1589.


[Закрыть].

Глава XIV.
Гасконь, 1381–1393 гг.

Когда в мае 1389 года Карл VI объявил о своем намерении посетить три южных сенешальства своего королевства, это событие привлекло внимание к региону, который в течение десятилетия был политическим захолустьем[943]943
  *Hist. gén. Lang., x, 1770–74.


[Закрыть]. Герцог Анжуйский покинул Лангедок весной 1379 года, чтобы заняться делами Бретани. После этого он практически не занимался управлением этой провинцией, пока не был окончательно освобожден от должности лейтенанта в апреле 1380 года. В течение шестнадцати лет герцог Анжуйский был на юге грозной фигурой. Его не менее грозный преемник Бертран Дю Геклен умер по пути на юг, направляясь в Лангедок, чтобы приступить к своим обязанностям генерал-капитана. Исчезновение этих двух людей оставило пустоту, которая так и не была заполнена. В Лангедоке и соседних провинциях региона власть перешла в руки череды амбициозных местных правителей, действовавших в союзе с англо-гасконскими компаниями. Завоевание того, что осталось от английского герцогства, остановилось.

Главными из местных магнатов были графы Арманьяк и Фуа. В течение многих лет затянувшаяся распря между этими двумя могущественными южными семьями была одним из основных источников политической нестабильности в регионе. Гастон III, граф Фуа (известный как Гастон Феб), был тонким политиком, который унаследовал свои владения в возрасте двенадцати лет в 1343 году и самостоятельно управлял ими с пятнадцати лет. Он был противоречивым человеком: трезвомыслящий правитель, диктующий одновременно письма четырем секретарям; утонченный государь, содержащий один из самых известных малых дворов Европы; одержимый скупец, хранящий сокровища в замке Ортез; решительный человек действия, собирающий прекрасные книги и написавший на изысканном французском языке молитвенник и трактат о охоте с ястребом; осторожный политик, подверженный внезапным вспышкам неконтролируемого гнева. Все это были разные стороны одной и той же загадочной личности. Гастон Феб потратил целую жизнь на создание крупного автономного княжества только для того, чтобы собственными руками убить сына, который должен был его унаследовать. Владения Гастона состояли из трех отдельных территории в Пиренеях: виконтства Беарн и прилегающих районов южной Гаскони на западе; небольшого виконства Небузан вокруг Сен-Годенс на востоке; и графства Фуа в верховьях реки Арьеж к югу от Тулузы. В дополнение к ним он унаследовал от своей матери значительный участок территории между долинами рек Тарн и Агу, к северо-востоку от Тулузы, включая большую часть южного Альбижуа. Большинство владений Гастона Феба располагались в горах и были бедны. Но в них проживало большое количество выносливых горцев для пополнения армий графа. Доходы от владений Гастона были невелики, но он разбогател на добыче захваченной во время своих войн и покровительстве вольных компаний. Граф быстрее, чем большинство французских дворян того времени, понял, что деньги стали более надежным капиталовложением, чем земля. Накопленные им сундуки с деньгами позволили ему заняться выгодной торговлей военнопленными и ссужать деньги под проценты нуждающимся принцам и капитанам, а также использовать свои собственные политические возможности, когда они появлялись[944]944
  Убийство: Froissart, Chron. (SHF), xii, 81–9; Tucoo-Chala (1959), 316–21. Территория: см. Tucoo-Chala (1959), 41, maps I, VII (end). Финансовая деятельность: Tucoo-Chala (1959), 88–92, 136–48, 270, 283–300, 306.


[Закрыть].

Большая часть долгого правления Гастона Феба была направлена на создание консолидированного пиренейского государства на юге от Гаскони и Лангедока. Главными препятствиями на его пути были графы Арманьяк и их давние ставленники графы Комменж. Эти два знатных дома владели большей частью территории, разделявшей разрозненные части пиренейской державы Гастона. Графы Комменж были также главными противниками Гастона в Альбижуа. В 1375 году умер граф Пьер Раймон II последний представитель династии Комменж, оставив единственной наследницей десятилетнюю дочь Маргариту. Между графами Арманьяк и Фуа началась открытая война за руку наследницы. Гастон Феб вторгся в Комменж со смешанной армией, состоящей из его собственных подданных и гасконских рутьеров из гарнизонов в Пиренеях. Сэр Томас Фельтон, сенешаль английской Гаскони, выступил на его стороне. Граф Арманьяк контратаковал со своей собственной армией, также набранной в основном из профессиональных рутьеров. В 1378 году, после трех лет столкновений, Арманьяк захватил юную наследницу и насильно выдал ее замуж за своего старшего сына. Ее опекуншу, вдовствующую графиню, которая пыталась помешать ему, увезли под охраной и заперли в "восхитительном месте" в его владениях[945]945
  Bernis, 'Chron.', paras. 97–105; Higounet, 548–53, *650–8; Tucoo-Chala (1959), 307–11.


[Закрыть].

Когда в марте 1379 года мир был восстановлен, казалось, что Арманьяк одержал победу. Однако настоящим победителем стал Гастон Феб. Правда, он был вынужден согласиться с тем, что его соперник завладел Комменжем, но ему было позволено сохранить ряд стратегических позиций, которые он занимал в самом Комменже, а также впервые получить в эффективное владение земли своей матери в южном Альбижуа. Вскоре после заключения мира Гастон укрепил свое положение, присоединив всю территорию графства Бигорр, расположенного к востоку от Беарна. Его мечта о контроле над единым объединенным комплексом территорий на севере Пиренеев была практически достигнута, но ценой его триумфа стало десятилетие напряженности и нестабильности на юге Франции. Гарнизоны Гастона теперь смотрели с трех сторон на гарнизоны графа Арманьяка: в Гав-де-По на северной границе Беарна, в долине верхней Гаронны, где проходила граница Фуа с Комменжем, и на реке Тарн. "Ах, сир Жан, – сказал рыцарь, сопровождавший Фруассара по дороге в Ортез несколько лет спустя, – какие прекрасные стычки и жестокие бои я видел здесь между людьми Арманьяка и Фуа, ибо в те времена не было ни одного города или замка, который они не набили бы вооруженными людьми, чтобы изводить и опустошать владения друг друга"[946]946
  *Hist. gén. Lang., x, 1619–24; Tucoo-Chala (1959), 311–15 и карта VII (end); Bernis, 'Chron.', para. 108; Froissart, Chron. (SHF), xii, 31.


[Закрыть].

^{25. Основные владения графов Арманьяка и Фуа, 1375–1382 гг.}

Война в Комменже проходила на фоне растущей активности рутьеров по всей южной и центральной Франции. В конце 1370-х годов в регионе действовало несколько сотен их гарнизонов. Большинство из них были небольшими бандами, имевшими не более чем местное влияние, которые быстро ушли или были перекуплены. Основная угроза жизни региона исходила не от них, а от более крупных гарнизонов, действующих группами и способных объединиться в значительные конные армии. Самая крупная операция такого рода была проведена из Карла в Кантале. В 1379 году здесь, вместе с обширной сетью гарнизонов-сателлитов, располагалось до тринадцати крупных гасконских компаний. Они были способны совершать набеги числом в несколько сотен человек в соседние провинции Перигор, Керси, Руэрг и Овернь и были более или менее защищены от офицеров французского правительства. Единственная серьезная попытка захватить Карла в 1377 году была оставлена, когда Бертран Дю Геклен, вызванный с севера, чтобы дать совет, объявил его неприступным. Подобные сети гарнизонов рутьеров действовали в меньшем масштабе в Керси и Лимузене. Провинциальные власти предприняли несколько попыток выкупить у них эти места. Но все они провалились по одной и той же причине: цена капитанов-рутьеров была выше, чем региональные ассамблеи могли собрать с местных налогоплательщиков, а соседние налогоплательщики отказывались помогать. По правдоподобным оценкам современников, общая численность вольных компаний, действовавших на юге Франции в конце десятилетия, составляла от десяти до двенадцати тысяч человек, из которых, возможно, три тысячи были обученными латниками.

Последствия для региона были катастрофическими. Внутренняя торговля прекратилась. Поля за стенами городов были заброшены и заросли сорняками и бурьяном. Беженцы и нищие толпились в городах. Делегации, отправленные для участия в провинциальных собраниях, передвигались по ночам с вооруженным сопровождением и отправлялись в путь с публичными молитвами за их безопасность. К концу 1370-х годов появились первые симптомы порочного круга, который разрушил большую часть провинциальной Франции в 1350-х годах. Война разрушила налоговую базу, тем самым лишив провинциальные общины возможности защищаться и подвергая их новым нападениям. Овернь, заявили ее Штаты в 1379 г.:

была доведена до такого состояния бедности и нищеты, что ее города и замки, обнесенные стенами, больше не могут быть защищаемы. Эти места плохо вооружены и настолько слабы, что любая значительная сила могла бы их завоевать. Две трети сельской местности заброшены и необитаемы, и остальные скоро окажутся в таком же состоянии.

Больше всего пострадали горы Оверни и их западные предгорья. Но и в Перигоре, Керси и Руэрге положение было не намного лучше[947]947
  Карла: *Reg. St.-Flour, 71–3; Gr. chron., ii, 183; BN Coll. Doat 194, fols. 167–8; AN X1a 1471, fol. 53. Попытки выкупа (1377–78): Inv. AC Montferrand, i, 391, 406; Comptes Rodez, ii, 159, 160, 167–8; Doc. Millau, no. 424. Цифры: Mézières, Songe, ii, 407. Урон: Reg. St.-Flour, 65; *Troubat, i, 233.


[Закрыть].

Война рутьеров приобрела новый, более грозный характер после отъезда герцога Анжуйского на север. Правительство Лангедока было брошено на произвол судьбы, а налоговое истощение резко сократило его доходы. Урегулирование ситуации в Комменже и заключение договора между Кастилией и Наваррой, произошедшие почти одновременно в марте 1379 года, выбросили на рынок большое количество свободных от службы солдат. Вскоре они обрели внушительного лидера в лице Бертуки д'Альбре. Бертука вернулся из Наварры со своими сторонниками весной 1379 года и быстро восстановил свое прежнее верховенство над пограничными гасконскими компаниями. В их число входило большинство гарнизонов в Керси, которыми командовали его давние соратники, а также гарнизон Карла и его сателлиты, основанные еще в 1373 году его старым соратником Бернаром де Ла Салем. Под руководством Бертуки они достигли такого уровня координации, какого не видели со времен Сегена де Бадефоля в 1360-х годах.

Первым делом Бертуке пришлось обновить все имеющиеся у него позиции, чтобы перевести компании на новую, менее истощенную территорию. В этом начинании он нашел готового помощника в лице Жана II, графа Арманьяка. Арманьяк имел тесные связи с компаниями рутьеров, а одним из капитанов в Карла был его единокровный брат Бернар. Несколько других капитанов были наняты им во время войны за Комменж. Граф заключил ряд соглашений с провинциальными ассамблеями региона, по которым обязался организовать эвакуацию всех гарнизонов рутьеров из Оверни и с гасконской границы и избавить регион от дальнейших вторжений. В конце августа 1379 года граф заключил сделку с Бертукой о выкупе всех связанных с ним гарнизонов в Керси и Кантале за единовременную сумму, выплачиваемую в рассрочку, взяв комиссионные и плату за свои услуги. Арманьяк, вероятно, надеялся получить прибыль от этой сделки. Но его истинной целью было создание новой армии из рутьеров для действий против графа Фуа[948]948
  Капитаны Арманьяка (Бастард де Ландор, Перро де Беарн): 'Délibérations Albi', xlvii, 360, 364–5. Канталь: *Reg. St.-Flour, 71–3; Hist. gén. Lang., ix, 871. Керси: BN Coll. Doat 200, fols. 253–258vo. Роль Арманьяка: Preuves Polignac, ii, 70–4; BN Coll. Doat 87, fols. 239–53; BN Coll. Doat 200, fols. 253–258vo.


[Закрыть].

Граф Арманьяк без особых проблем собрал первые взносы, для выплаты компаниям и успешно побудил их покинуть свои крепости и направил их в долину реки Тарн близ Монтобана. Конечной целью, вероятно, были гарнизоны Гастона Феба в Альбижуа, в двух днях пути вверх по течению реки от Монтобана. Однако Арманьяк, как и другие до него, быстро обнаружил, что такие опасные вспомогательные войска трудно контролировать. Есть некоторые свидетельства того, что он не смог собрать оставшейся части обещанных им денег. Но по какой-то причине в конце 1379 года Бертука взял дело в свои руки. Он ушел со службы Арманьяку и во главе объединенных компаний отправился в грабительский поход по южной Франции, который продолжался около шести месяцев. Быстро пройдя через долины рек Тарн и Агу, Бертука в середине декабря вышел на равнину Лангедока. В течение нескольких недель его люди заняли по меньшей мере шесть укрепленных мест вокруг Безье и Нарбона и разграбили большую часть богатого прибрежного средиземноморского региона, пока им не заплатили откуп города Нижнего Лангедока. Затем, отступая на север через Севенны, в конце марта 1380 года рутьеры вторглись в Жеводан и захватили замки Монферран и Шатонеф-де-Рандон, расположенные к востоку и западу от кафедрального города Менде. Старый замок Шалье, доминирующий в долине реки Трюйер к югу от Сен-Флур, был захвачен примерно через шесть недель. Оттуда рутьеры потекли обратно в Овернь[949]949
  BN Coll. Doat 87, fols. 239–53; Comptes Rodez, ii, 184–5; 'Délibérations Albi', xlvii, 544. Нижний Лангедок: Hist. gén. Lang., ix, 871; Mascaro, 'Libre', 73; BN Coll. Languedoc 159, fol. 165; Petit Thalamus, 400; Inv. AC Montferrand, i, 409–10; Reg. St.-Flour, 77, 79, 80, 80–1, 82. Записанные участники этого предприятия (Бертука, Бенуа Шаппарраль, бастарды Арманьяка, Ландор, Савой и Перуль) были участниками соглашения о сдаче Карла: Doc. Carlat, i, 283–4; Hist. gén. Lang., ix, 871. Перро де Галар, главный капитан в Керси, также принимал участие: см. Petit Thalamus, 400; Comptes Rodez, ii, 183–4.


[Закрыть].

Вновь обосновавшись в своих старых охотничьих угодьях в центральной Франции, компании Бертуки нашли союзников среди нового поколения капитанов, некоторые из которых в последующие годы станут известными личностями. В шести милях к югу от Лиможа на скале над излучиной реки Брианс до сих пор можно увидеть впечатляющие руины крепости Шалюссе, XII века постройки. В апреле 1380 года Шалюссе занял Перро де Фонтан, известный как Ле Беарн (или Перро де Беарн). Вскоре это место стало одним из крупнейших гарнизонов рутьеров во Франции, насчитывавшим 500 человек. Гарнизон был способен выставить до 300 кавалеристов в одном рейде. Сам Перро разбогател на добыче. Его грандиозный укрепленный особняк и изысканные сады в Брассемпуи в южных землях Гаскони были наглядными символами его процветания. Еще большую известность приобрел давний соратник Перро Мериго Марше. В 1380 году он обосновался в Ле-Рок-де-ла-Борд в Оверни. Отсюда он распространил свою деятельность на Нижний Лимузен и большой коридор по долине Дордони, по которому между Гасконью и Овернью постоянно проходил поток солдат и добычи. Мериго Марше захватил еще и Шарлю-Шампаньяк, расположенный над ущельями верхней Дордони. Позже в том же году он вместе с Перро де Беарном захватил замок Меркер, сокровищницу и главную резиденцию дофина Оверни, который в то время служил во французской армии в Бретани. По собственному подсчету Мериго, этот захват принес 30.000 ливров добычи[950]950
  Перро: *Froissart, Chron. (KL), xviii, 552; *Flandin-Bléty, 311–13. Даты: AN JJ141/28; Ann. Limoges de 1638, 284, 286–7. Силы: Reg. crim. Châtelet, i, 123. O Перро: ibid., ii, 187; Jurades de Bergerac, i, 76; Foed., vii, 725 (имя); Chron. Bourbon, 200. Мериго: *Thomas, 384–5; Reg. crim. Châtelet, ii, 187, 194; *Troubat, i, 230; Livre de vie, 406, 411; Froissart, Chron. (SHF), ix, 141; Reg. St.-Flour, 261, 271. Мериго также владел Шатонеф-де-Сент-Некер: Reg. crim. Châtelet, ii, 177–8; BN Coll. Doat 203, fols. 106–108vo. Сент-Экзюпери принадлежал его супруге: Froissart, Chron. (KL), xiv, 175, 181. Меркур: AN JJ141/272; *Hist. gén. Lang., x, 1823–5; Reg. crim. Châtelet, ii, 204–5; Froissart, Chron. (KL), xiv, 264.


[Закрыть].

^{26. Основные гарнизоны рутьеров, 1379–1392 гг.}

Несколько новых крепостей, которые компании заняли в конце 1370-х годов, были отвоеваны Бертраном Дю Гекленом во время его похода на юг весной 1380 года. В их число входили недавно захваченные крепости Шатонеф-де-Рандон и Шалье. Но преждевременная смерть коннетабля в июле 1380 года под стенами Шатонеф-де-Рандон оставила Лангедок под управлением временной администрации, которой руководила комиссия из королевских чиновников с ограниченным военным опытом. Рутьеры поняли, что настал их час. В октябре 1380 года, пока дяди короля ссорились в Париже, провинции Центрального массива были захвачены новым потоком конных отрядов рутьеров, поднимавшихся по долинам рек с запада. Выгодно расположенные на холмах города и замки были захвачены как базы для грабежей и дальнейших завоеваний. Два из них стали основными центрами операций рутьеров в центральной Франции. Карла, стены которого остались нетронутыми после его оставления в конце предыдущего года, был вновь занят 6 октября 1380 года его старым командиром, Гарси-Арно, бастардом де Каупен. Четыре дня спустя Перро де Галар, капитан-рутьер из Перигора, захватил Ле-Сайан, большой замок XII века, защищенный мощной стеной в трех милях к северу от Сен-Флур в южной Оверни. Существует достаточно много косвенных доказательств того, что Бертука д'Альбре руководил этими действиями. Он появился в Ле-Сайане в течение трех недель после его захвата. Довольно быстро обе крепости обзавелись новой сетью гарнизонов-сателлитов. Другие капитаны рутьеров, такие как Мериго Марше, перебрались сюда из соседних регионов, чтобы получить свою долю добычи. Сен-Флур, главный город региона, уже был поставлен на грань разорения в ходе компаний 1350-х и 1360-х годов. Теперь ему суждено было пройти то же испытание второй раз за поколение. Путешественники, направлявшиеся в город, сообщали, что вся страна на двадцать миль вокруг находится под контролем рутьеров. В начале следующего года горожане сообщили правительству в Париже, что их потери настолько велики, что они больше не могут постоянно поддерживать свои стены в надлежащем состоянии. Орильяк, крупнейший город Канталя, пострадал почти так же сильно, как Сен-Флур. Далее конные рейдовые отряды рутьеров из Оверни проникли в долину Роны, Тулузен и Нижний Лангедок. В Ниме впервые с 1360-х годов регулярно звучал набат[951]951
  Дю Геклен: Inv. AC Montferrand, i, 408, 411; Reg. St.-Flour, 74*, 82–3, 84, 89, 91–2; Petit Thalamus, 400; Chron. Bourbon, 116–18; Gr. chron., ii, 377–8; Hist. gén. Lang., ix, 882. Карла: Reg. St.-Flour, 99. Об участии Гарси-Арно: Reg. St.-Flour, 192, 261, 275; Doc. Carlat, i, 290–5. Ле-Сайлан: Reg. St.-Flour, 78, 99, 104–5, 218; Boudet (1893), 17–18; *Savaron, 466. Мериго: Reg. St.-Flour, 158, 163, 168, 190–1. Сен-Флур: Reg. St.-Flour, 101; Boudet (1893), 17–18. Орильяк: Inv. arch. Aurillac, ii, 8–9, 16. Ним: * L. Menard, iii (Предпосылки), 33–6; Petit Thalamus, 403. Ср. жалобы сословий в Мазере (сентября 1381): Inv. AC Narbonne, 361, 362; and Béziers (января 1382): *Lehoux, ii, 53n3.


[Закрыть].