Текст книги "Столетняя война. Том III. Разделенные дома (ЛП)"

Автор книги: Джонатан Сампшен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 77 страниц)

Примерно в начале октября 1369 года английская армия прибыла к стенам Арфлёра. Английский флот, должно быть, прибыл в гавань почти в тот же время. Граф Сен-Поль к этому времени заперся в городе с 200 человек. Еще 100 под командованием Бодрена де Ла Эз он оставил в укрепленной деревне к северу от города для нападения на английские войска с тыла. Английские командиры приказали немедленно штурмовать стены. А когда первый штурм был отбит, было предпринято еще несколько попыток, столь же безуспешных. О накале этих штурмов можно судить по тому, что защитники потратили 12.000 арбалетных болтов на отражение только первого и еще 44.000 на последующие. Джон Гонт мог бы организовать осаду Арфлёра, как, очевидно, предполагали французы, так как у него были плотники и саперы. И у него было много времени. Но его люди страдали от болезней, причем не только от дизентерии, которая была обычной среди армий во время кампаний, но в некоторых случаях от бубонной чумы, которая была активна в Лондоне и Кале. Поскольку французский флот был рассеян, а армия вторжения распущена, стратегическая цель его кампании в значительной степени исчезла. Поэтому на третьей неделе октября, проведя всего четыре дня под городом, Джон Гонт повернул обратно в сторону Кале[62]62
  Froissart, Chron. (SHF), vii, 192–3; Chron. premiers Valois, 205–6; Gr. Chron., ii, 136; Mandements, nos. 598, 642 (примечание); Doc. Clos des Galées, i, nos. 715; Walsingham, Hist. Angl., i, 308.


[Закрыть].

Отступление оказалось более трудным, чем наступление. Пришлось двигаться обратно по земле, опустошенной обеими армиями. Французы предприняли серьезную попытку преградить путь Гонту и разбить его армию. Юг де Шатийон, магистр королевских арбалетчиков, который все еще удерживал Понтье, перекрыл с запада переправы через Сомму. Все мосты через Уазу были также перекрыты, чтобы остановить продвижение захватчиков на восток. Люди Гонта попали в засаду организованную гарнизоном Абвиля в нескольких милях к востоку от города, когда они направлялись к броду Бланштак. Произошло кровопролитное сражение, в котором англичане в конце концов отбили нападавших и захватили несколько пленных, включая самого Шатийона. По иронии судьбы, пленителем Юга оказался не кто иной, как Николас де Ловейн, бывший губернатор Понтье, которого Юг застал врасплох и захватил в плен в Абвиле в апреле. Юг был доставлен обратно в Кале и продан Эдуарду III, который приказал запереть его в замке Ноттингем. К середине ноября Гонт и его армия вернулись в Кале, где Уорик умер от чумы, так и не сумев вернуться в Англию. К концу месяца большинство оставшихся в живых англичан вернулись домой.

Можно задаться вопросом, чего же в конце концов Джон Гонт добился. Он продемонстрировал военную мощь своего отца и заставил Карла V отказаться от планов вторжения в Англию. Вернувшись к стратегии 1350-х годов он подорвал престиж французской монархии, которая позволила жечь и грабить северную Францию под носом у своих полководцев. Но Карл V был достаточно силен, чтобы пережить это. Именно англичане должны были заставить его принять решающее сражение и в этом смысле они потерпели неудачу[63]63
  Anonimalle, 62; Froissart, Chron. (SHF), vii, 193–5, viii, 182; Issue R. Brantingham, 5, 368, 376, 445, 450, 466. Cf. Gr. Chron., ii, 136; Chron. norm., 191; Cal. Inq. P.M., xii, 307.


[Закрыть].

* * *

Карл V остро ощущал ущерб для своей чести, связанный с отменой вторжения  Англию. Но его альтернативный план для флота оказался еще более унизительным провалом. Он был разработан осенью 1369 года совместно с двумя валлийскими авантюристами по имени Оуэн Лаугох (или Оуэн Уэльский) и Джек Уин. Оуэн был внучатым племянником последнего коренного принца Уэльса, который был убит в 1282 году на последних этапах завоевания страны Эдуардом I. С тех пор его семья жила в бедности и безвестности, владея небольшими участками земли в Уэльсе, Марче и Суррее. По словам Фруассара, сам Оуэн воспитывался при французском дворе и в молодости сражался в битве при Пуатье на стороне французов, а затем последовал за англо-гасконскими компаниями в Италию в начале 1360-х годов. На определенном этапе он сошелся с Джеком Уином, колоритным профессиональным наемником, называвшим себя Le Poursuivant d'Amours (Палладином Любви), который, вероятно, был самым известным валлийским капитаном во Франции. Уин служил в английских компаниях в восточной Франции в 1359 и 1360 годах и после заключения мира обосновался в Бургундии. Там он служил хранителем владений Джона Гонта в Шампани, включая важный замок Бофор к востоку от Труа. Когда в 1369 году война возобновилась, Уин объявил себя сторонником короля Франции. Вместе с Оуэном Лаугохом он начал набирать сторонников среди валлийцев живших во Франции, в том числе среди военнопленных, находившихся в руках французов, и тех, кто дезертировал из компаний принца в Аквитании. Эти двое убедили Карла V в том, что Уэльс готов восстать против англичан, если только ему будет оказана помощь извне.

Хотя их рассказы были сильно преувеличены, но они не были полным блефом. На самом деле в северном Уэльсе были видные люди, готовые выступить против англичан. И, хотя Оуэн не был в Уэльсе много лет, за исключением, возможно, короткого периода в 1365–66 годах, его имя все еще имело там значение. Не зная и не понимая об этом ничего, Карл V осенью 1369 года приказа флоту, который он собрал для вторжения в Англию, перевезти Оуэна и Джека Уина в Уэльс. Они должны были погрузиться на корабли в Арфлёре 6 декабря 1369 года. Подготовка к этой авантюре была еще более поспешной и неудовлетворительной, чем та, что предшествовала попытке вторжения в Англию летом. Было бы интересно узнать, советовал ли кто-нибудь, кроме сребролюбивого Оуэна, осторожному королю профинансировать экспедицию в середине зимы, чтобы высадить крошечную армию в одной из самых отдаленных частей Британии[64]64
  Christine de Pisan, Livre des fais, i, 204; Gr. chron., ii, 137. Военнопленные: см., e.g., CPR 1381–5, 381. O Oуэне: Froissart, Chron. (SHF), ix, 76–7; Record of Caernarvon, ed. H. Ellis (1838), 133; CFR, vii, 319; Cal. Inq. Misc., iii, no. 712. O Уине: Oxford, Corpus Christi Coll., Ms 495, fol. 16 (на службе у Гонта); Froissart, Chron. (SHF), vii, 115; Gr. chron., ii, 137.


[Закрыть].

Вся затея обернулась катастрофой. Валлийские отряды Оуэна начали прибывать в порт во второй половине ноября 1369 года. В течение следующих двух недель они были усилены некоторым количеством генуэзских арбалетчиков и французских латников, а также пехотой, набранной в городах северной Франции. Было закуплено и погружено на корабли продовольствие и снаряжение. В общей сложности на экспедицию было выделено более 100.000 франков. Декабрь на Атлантическом побережье выдался шквальным и некоторые из городских контингентов, потрясенные погодными условиями, в которых предстояло плыть, дезертировали. Но Оуэн Лаугох и Джек Уин не сдавались и вышли в море с несколько уменьшенной армией более или менее вовремя, примерно 7 декабря 1369 года. Но из-за сложных погодных условий они были вынуждены вернуться назад после двенадцати дней проведенных в море, в течение которых им так и не удалось достичь берега. В Англии правительство узнало о планах Оуэна в начале ноября 1369 года, а о его намерении вторгнуться в Уэльс – примерно через шесть недель после этого. Правительство конфисковало его скудные земли, усилило прибрежные гарнизоны Уэльса и арестовало жителя острова Англси, который должен был организовать восстание на западе. Лишь много позже Оуэна Лаугоха стали воспринимать всерьез. А серьезности его намерений говорит то, что это фиаско нисколько не испортило его отношений с королем Франции. Но Карл V больше никогда не планировал столь безрассудной военной операции[65]65
  BN Fr. 26008/793; PO 1186 (de Fontaines en Normandie, 18, 19); 656 de Chambly/3; BN Clair. 13, p. 819, 17/6879; BN Clair. 13, p. 819; 17, p. 6879; Cron. Tournay, 166–7; 'Chron. Pays-Bas', 249–50; Doc. Clos des Galées, i, nos. 721–2, 727–30; Gr. chron., ii, 139–40; Foed., iii, 883.


[Закрыть].

* * *

Действия английского короля и его капитанов на севере были недостаточны, чтобы остановить постепенный крах английского владычества на юго-востоке в Аквитании. Керси был уже потерян, и единственным значительным городом, который оставался под английским контролем в Руэрге, был Мийо. Городом были получены заключения докторов права из Болоньи, которые консулы Мийо заказали весной Они были признаны безоговорочно благоприятными для Карла V. Эти заключения, которые были заказаны в основном для того, чтобы отвлечь назойливых представителей герцога Анжуйского, теперь облегчили путь к капитуляции. В конце сентября 1369 года консулы заключили короткое перемирие с офицерами герцога. Капитан города, Джеймс Масси, отправился в Ангулем, чтобы убедить принца в серьезности его положения. Когда срок перемирия истек, ответа из Ангулема не последовало. Тогда консулы решили сдать город. Мнения докторов права Болоньи были зачитаны на общем собрании горожан, и народ в один голос ратифицировал решение консулов. Небольшой английский гарнизон в цитадели продолжал держаться, но конец, когда он наступил, был для него на удивление благоприятным.

Масси вернулся в Мийо из Ангулема в конце декабря и обнаружил, что горожане стоят против него на стенах и воротах города. Когда он топтался снаружи, консулы во главе толпы вооруженных горожан ворвались в цитадель. В ходе напряженной перепалки в зале замка супруга Масси, оставленная командовать во время его отсутствия, отказалась передать ключи. Но она демонстративно оставила их на столе, чтобы консулы взяли их сами. У Масси был с собой значительный отряд солдат, но он не предпринял никаких попыток подавить бунт. Горожане позволили ему войти в город с сыном и пажом, и за трапезой решили, что лучше всего ему будет договориться о мирном уходе всех оставшихся в провинции английских войск. Гарнизоны в Кастельмари и Советере уже согласились продаться, а два гарнизона, содержавшиеся в интересах Англии епископом Вабра, были распущены. В течение следующих нескольких дней Масси вел переговоры о капитуляции Поля. В конце концов его под конвоем доставили из Мийо в Кастельмари, где оставшиеся в провинции английские войска собрались для окончательного ухода. После их ухода гербы Эдуарда III и принца были торжественно сняты с ворот Мийо и разбиты. Прошло почти ровно восемь лет с тех пор, как сэр Джон Чандос вывесил их там[66]66
  Doc. Millau [2], nos. 336–7, 341, 343–4, 346, 348, 351–6, 361; Rouquette, 223, 230, *467–9, *477–9; Chaplais, 'Some documents', 58–78; Comptes Rodez, ii, 115–17.


[Закрыть].

В Пуату блеск успеха, английских операций летом, уже потускнел. Французские войска, сосредоточенные на границе герцогства, не были распущены с наступлением зимы а лишь отведены в Турень и Берри, единственные регионы, из которых можно было легко проникнуть в Пуату после кампании Пембрука на Луаре. Основными центрами операций были Сомюр, с самым западным мостом через Луару, все еще остававшимся в руках французов, где базировались Жан де Бюи и маршал Луи де Сансер; и Ла-Рош-Позе на Крезе, где Жан де Керлуэ и его войска закрепились в сентябре. Вскоре после этого Керлуэ создал важную вспомогательную базу в Сен-Савен-сюр-Гартамп, обнесенном стеной городе на западном берегу реки Гартамп, примерно в пятнадцати милях к югу от Ла-Рош-Позе[67]67
  Chron. norm., 191; *Hay du Chastelet, 434–6; Rec. doc. Poitou, v, 113; Froissart, Chron., vii, 136, 181, 190–1.


[Закрыть].

С английской стороны за оборону всей границы номинально отвечал лейтенант принца, сэр Джон Чандос. В действительности Чандос командовал только своими собственными солдатами и гарнизонами, и пуатевинскими солдатами принца, когда их специально вызывали. Граф Пембрук, командовавший английскими экспедиционными силами, считал ниже своего достоинства служить под началом простого рыцаря-баннерета, каким бы знаменитым он ни был. На практике задача по обороне была неофициально разделена между ними: Пембрук держал заслон против Жана де Бюи и гарнизонов в долине Луары, а Чандос защищал восточную границу от гарнизонов Керлуэ на Крезе и Гартампе.

Пембрук хоть и носил более громкий титул, но его неопытность давала о себе знать. В декабре 1369 года, незадолго до Рождества, он совершил рейд через Ладенуа и расположился лагерем с отрядом из 500 человек около деревни Пурнон. Граф оставался там достаточно долго, чтобы Жан де Бюи собрал 600 человек из гарнизонов Луары, и застал его врасплох. Люди Пембрука все еще пытались выстроиться поперек деревенской улицы, когда французские всадники атаковали их, убив или взяв в плен около сотни человек. Пембрук бросил обоз и несколько сотен боевых лошадей и бежал в укрепленный дом на краю деревни, где его пришлось выручать Чандосу и гарнизону из Пуатье. Французы же после боя отошли на свои базы. "Мы показали себя себя с честью, – говорили они друг другу, – теперь давайте уберемся с добычей и пленными, пока они еще у нас есть". Враги Пембрука, которых к тому времени уже было предостаточно, не могли скрыть своего удовлетворения[68]68
  Froissart, Chron. (SHF), vii, 167–8, 170–81; Chron. norm., 191–2.


[Закрыть].

Однако дни самого Чандоса были сочтены. В последний день декабря 1369 года он попытался заманить в ловушку Жана де Керлуэ, когда тот решил проникнуть в Пуату по мосту через реку Вьенн в Люссаке. Мост, по которому проходила старая римская дорога из Лиможа в Пуатье, состоял из деревянной проезжей части, опирающейся на четыре большие каменные опоры, поднимающиеся из воды. Когда французский капитан подошел со своими людьми к мосту, он обнаружил, что проезжая часть заблокирована с западной стороны примерно 140 солдатами под командованием сэра Хью Стаффорда и сэра Дигори Сэя. Завязалась ожесточенная схватка, но прежде чем французы смогли прорваться, их атаковал с тыла Чандос, который перевел остатки своих войск на другой берег реки. Французы были зажаты между двумя английскими отрядами. Потери были исключительно тяжелыми с обеих сторон. Среди них были оба главных командира. Жан де Керлуэ был взят в плен, а Чандос, который, как и многие профессиональные солдаты, никогда не носивший забрала на шлеме, был ранен мечом в голову и умер через несколько часов, не приходя в сознание. Для англичан его потеря перевесила любую победу, полученную в бою. Позже они говорили, что если бы он остался жив, то смог бы переломить ход войны и спасти Аквитанию. Возможно, это был самообман. Но смерть Чандоса, последовавшая за смертью Одли пятью месяцами ранее, лишила принца его самых мудрых политических советников и единственных выдающихся полководцев[69]69
  Chron. norm., 194–5; Froissart, Chron. (SHF), vii, 196–207, 389–95; Walsingham, Hist. Angl., i, 312.


[Закрыть].

* * *

Война налетов и контрналетов в Пуату, вероятно, была более успешной для англичан. Но все преимущества, которые они извлекли из нее, были сведены на нет в первые три месяца 1370 года катастрофической авантюрой графа Кембриджа в Бурбонне. Взятие Беллеперша летом предыдущего года было унижением, которое остро переживал Людовик, герцог Бурбонский. Как только северная армия была распущена в сентябре, Людовик принялся за восстановление утерянного. В конце декабря 1369 года, после долгих приготовлений, он и маршал Сансер осадили Беллеперш с армией численностью около 1.000 человек. Осада велась методично. Герцог Бурбонский вырыл траншеи вокруг замка и построил сложные полевые укрепления (бастиды) напротив ворот. Он установил осадные машины, которые били по стенам день и ночь, пока пленная герцогиня, напуганная постоянным грохотом камней по стенам, не отправила послание, умоляя сына остановиться. Но герцог, для которого отвоевание этого места было делом его чести, проигнорировал ее просьбу[70]70
  Froissart, Chron. (SHF), vii, 213–14; Chron. Bourbon, 75–8. Cf. Moranvillé (1888), 235–7; BN Clair. 7, p. 335; 13, p. 873; 16, p. 1087; 45, p. 3375; 71, p. 5525; 99/15, 100/9, 102/121, 103/164, 115/33, etc.


[Закрыть].

Граф Кембридж находился с принцем в Ангулеме, когда до них дошли новости об действиях герцога Бурбонского. Лучший стратег, возможно, был бы удовлетворен тем, что значительные французские силы были скованы гарнизоном всего из 120 рутьеров в месте, которое имело второстепенное значение для общего хода войны. Но было решено, что гарнизон должен быть освобожден от осады. Фруассар, который был хорошо информирован об этой кампании, говорит, что решение принял принц, но неясно, по чьему совету. Основной причиной, вероятно, было желание навязать противнику сражение, форму ведения войны, в которой англичане преуспели на протяжении двух поколений и победа в котором имела бы большое значение в борьбе за верность местного населения. Это была смелая задумка, которая предполагала передислокацию большей части английских экспедиционных сил и создание самой большой армии, набранной из местных жителей, которую герцогство принца выставляло со времен неудачного вторжения в Кастилию. Англичанам предстояло пройти 200 миль по вражеской территории в середине зимы, чтобы добраться Беллеперша. К сожалению, принц был не в состоянии сам осуществить этот план. Он положился на полководческие способности своего брата, у которого не было ни опыта, ни умения для выполнения этой задачи, а его советники плохо ему помогали[71]71
  Froissart, Chron. (SHF), 372; Chron. Bourbon, 77–8.


[Закрыть].

В начале февраля 1370 года граф Кембридж, сопровождаемый большей частью английских экспедиционных сил, личными войсками принца и баронством Пуату, прибыл в Лимож. Остальным дворянам Аквитании было приказано присоединиться к нему там. По сообщениям, полученным французскими командирами, численность его армии составляла около 4.000 человек, что в целом соответствует информации Фруассара, но может быть и больше истинной цифры. В течение февраля и начала марта армия герцога Бурбонского была усилена из Бургундии и северных провинций, чтобы противостоять новой угрозе. В результате, когда Кембридж подошел к Бельпершу, вероятно, в конце февраля 1370 года, он столкнулся с французской армией численностью около 1.500 латников и 300 лучников, хорошо окопавшихся с одной стороны замка и защищенных спереди и сзади кольцами траншей и полевых укреплений. Французская артиллерия включала огромный стационарный арбалет, изготовленный в Генуе, который был привезен из замка герцога Шантель и о котором все еще говорили два столетия спустя, во времена Франсуа Рабле.

Англичане рассчитывали, что им удастся вызвать осаждающую армию на бой или заставить ее отступить. Однако, к удивлению своих солдат и возмущению некоторых из них, граф Кембридж отказался отдать приказ о полномасштабной атаке на позиции Бурбона. Вместо этого он начал трудоемкую контр-осаду, сопровождавшуюся острыми стычками и артиллерийскими перестрелками. После двух недель таких действий Кембридж наконец изменил тактику и попытался спровоцировать сражение на открытой местности. Он послал герольда сэра Джона Чандоса в ряды французов, чтобы вызвать их на бой. Герцогу Бурбонскому это не понравилось. "Герольд, – ответил он, как герольд сам позже рассказал Фруассару, – вы можете передать своим господам, что я не буду сражаться в угоду им". Переварив этот ответ, Кембридж попытался спровоцировать французов на отступление, используя мать Бурбона в качестве приманки. Он выстроил своих людей в боевой порядок перед позициями французов. С другой стороны замка, которую французская армия была вынуждена оставить неприкрытой, чтобы противостоять англичанам, гарнизон вывел герцогиню Бурбонскую из ворот и провел ее под конвоем через опустевшие французские осадные линии. Французы сообщили герольду Чандоса, что считают это позорным трюком, "неслыханным в войне благородных людей". Принц Уэльский согласился с ними, когда ему рассказали об этом позже. Во всяком случае, это не сработало. Люди герцога Бурбонского сохранили строй, а герцогиня была увезена в Лимузен. Вскоре после этого, примерно в середине марта 1370 года, английский гарнизон Беллеперша поджог замок и сбежал. Когда англичане уходили, французы ворвались на стены под носом у армии графа Кембриджа и установили штандарты Бурбонов на вершине башен.

После нескольких дней совещаний и ожесточенных внутренних разборок среди английских командиров, армия Кембриджа стала отступать. Отступление оказалось очень трудным. Англичане уходили во время сильной снежной бури и достигнув Лимузена, были вынуждены из-за ужасной погоды и нехватки продовольствия разделить свою армию на небольшие группы, которые были преследуемы французскими отрядами под руководством маршала Сансера. Дезертиры сообщили французам, что Кембридж понес большие потери и потерял большое количество лошадей. Что касается людей, занимавших Беллеперш, то они были настигнуты в небольшом городке Лестерпс в графстве Ла Марш и практически все уничтожены. Их командиров отвезли в Париж, чтобы обезглавить за измену. Только Бернару де Ла Салль удалось спастись. Все, что получили англичане в результате кампании при Бельперше, – это герцогиня Бурбонская. Она была передана в распоряжение принца, который передал ее своему другу Саймону Берли, чтобы тот смог получить за нее выкуп. В итоге герцогиня была освобождена в 1372 году после трех лет плена за крупную сумму наличными. В военном отношении кампания была катастрофой, так как стоила принцу многих людей и опустошила то, что осталось в его казне, а также привела к публичному унижению сына короля Англии[72]72
  Froissart, Chron. (SHF), vii, 215–20, 401–3; Chron. Bourbon, 78–86 (путает Кембриджа с Томасом Вудстоком, позже графом Бекингемом); *Petit, 262; Chron. norm., 192–3; AC Martel EE1/23. Кембридж был в Лиможе 2 февраля: PRO C61/84, m. 3. Чтобы узнать об арбалете Шантель, см. Rabelais's Pantagruel, Lib. II, cap. 5. Освобождение герцогини: Titres Bourbon, nos. 3222, 3227, 4780.


[Закрыть].

* * *

Пока граф Кембридж шел через плато Лимузен к Бельпершу, французы распространили свою власть на Ажене. Эта область, граничившая на западе с Керси, находилась на пути в Бордо в долинах рек Ло и Гаронна. Это был регион бесчисленных мелких феодальных владетелей, многие из которых были давними союзниками семей Альбре или Арманьяков и с самого начала присоединились к апеллянтам. Руководители городов ждали исхода событий, как и многие другие. Агенты герцога Анжуйского уже несколько месяцев добивались их подчинения. В феврале 1370 года темп событий резко ускорился. Герцог купил подчинение столицы провинции Ажена щедрыми подарками влиятельным лицам в городе и необычайно щедрыми дарами жителям, включая вечное освобождение от всех королевских налогов. Он был достаточно осведомлен о важности этого города, чтобы в середине февраля лично приехать в город для принятия его покорности. Офицеры принца Уэльского, похоже, приняли взвешенное решение сосредоточить все свои оставшиеся силы в регионе в обнесенных стенами городах Эгийон и Порт-Сент-Мари у слияния двух рек. Это, несомненно, было реалистично. Но это означало позволить французам безнаказанно действовать в остальной части провинции. Процесс подчинения Ажене возглавил граф Арманьяк, и как только город Ажен принес присягу королю Франции, он обнаружил, что другие готовы последовать его примеру. В течение месяца все значительные города региона подчинились французам[73]73
  BN PO 1258 Fumel/19, 21, 22, 23; 1050 Emerat/2; 1936 du Merle/34; BN Doat 197, fols. 78–79vo; Ord., v, 310–14, xv, 637–8; AHG, xxxiv, 197–207; AN JJ102/104; Petit Thalamus, 388. К весне 1370 г. в Эгийоне находился английский гарнизон: *Hist. gén. Lang., x, 1431–3. Порт-Сент-Мари продержался до 1372 года: Petit Thalamus, 388.


[Закрыть].

В Перигоре разворачивалась похожая история. Арно д'Эспань, сенешаль Каркассона и маршал армии герцога Анжуйского, был генерал-капитаном в этой провинции. Несколько замков были заняты его офицерами и снабжены гарнизонами. На возвышенностях к северу от Дордони подданные и союзники принца теперь массово покидали его. Периге, столица провинции, уже решил, что самым безопасным вариантом будет подчиниться французам. Консулы лишь выжидали подходящих условий. Как и у всех остальных, их главной заботой было обеспечить надлежащую военную поддержку, чтобы обезопасить себя от мести принца. 28 февраля 1370 года Периге официально подчинился королю Франции. Горожане были созваны в монастырь Сен-Фронт, чтобы выслушать условия короля и герцога Анжуйского и утвердить решение консулов. Епископский дворец в Сите, который англичане использовали в качестве крепости и периодической резиденции для принца и графа Кембриджа, был снесен, а материалы вывезены, чтобы ни одна из сторон не использовала его снова для устрашения горожан[74]74
  BN PO 1065 Espagne/33, 35; 2507 de la Roche/24, 25; Rec. titres Périgueux, 369–71, 379–84; Inv. AC Périgueux, 231–2; Inv. Trés. Périgueux, nos. 34–5; *Denifle, 545n6.


[Закрыть].

Теперь англичане потеряли контроль над большей частью холмистой местности Перигора и над всеми долинами рек Ло и Гаронна к востоку от их слияния, за исключением Муассака, где гарнизон, оставленный Чандосом, все еще мужественно, но бессмысленно держался. Процесс ускорялся по мере того, как каждое подчинение приводило к еще большим потерям, а жители английского герцогства теряли всякую уверенность в способности принца защитить их. Было совершенно неясно, что французское продвижение можно остановить даже в Эгийоне или Бержераке, которые теперь были внешними крепостями владений принца. Сеньор д'Альбре вернулся в Гасконь после своего долгого и весьма прибыльного пребывания при дворе Карла V с обещанием 60.000 франков в год на расходы по ведению войны с принцем в Ландах и Базаде, где были сосредоточены земельные владения его семьи. Но в итоге война не потребовалась. Примерно в феврале 1370 года д'Альбре занял важный, обнесенный стеной, город Базас. В записях говорится о том, что потребовалась некоторая сила, но небольшая.  Д'Альбре уже раздал 2.000 франков ведущим горожанам за их сотрудничество, и, вероятно, единственное сопротивление оказал английский гарнизон в цитадели. К началу марта у д'Альбре в городе был свой собственный гарнизон из 100 человек. Базас находился всего в сорока милях от Бордо[75]75
  AHG, i, 158–9; Petite chron. Guyenne, para. 61; BN PO 24 Albret (doss. 603)/18, 23; 3057 Ysalguier/15; AN JJ100/889.


[Закрыть].

Примечательно отсутствие серьезного сопротивления со стороны офицеров принца в этих местах. Нет никаких следов боевых действий, даже в тех скромных масштабах, которые Веттенхоллу и Масси удалось провести в Руэрге. Нехватка денег и войск – наиболее вероятное объяснение этому. Внутренние доходы Аквитании, упавшие до исторического минимума в финансовом году, который закончился 29 сентября 1369 года, в следующем году сократились еще на треть. Основными причинами этого были постепенный распад администрации принца и крах винной торговли в результате войны. Тоннаж вина, проходящего через Бордо, упал на 70% по сравнению с предыдущим годом, а доходы от винной таможни – на четыре пятых. Неоплачиваемые солдаты еще могли служить из преданности, но этого было мало. Ни один из городов, занятых французами в феврале и марте 1370 года, не имел гарнизонов для защиты, за исключением, возможно, Базаса, и ни одна полевая армия не была в пределах досягаемости. Крупные города, давние союзники и мощные замки были просто оставлены герцогу Анжуйскому[76]76
  Delpit, Coll. doc., 136 (nos. 49–57), 148–9 (no. 355), 164–8; James, 33 (App. I).


[Закрыть].

По мере того как административная структура управления принца разрушалась в отдаленных районах Аквитании, его офицеров постепенно заменяли самозваные капитаны вольных компаний, действовавшие в свободном союзе с англичанами, и местные сеньоры, преследовавшие свои собственные интересы под английскими знаменами. В Керси Бертука д'Альбре объединился с Бернаром де Ла Саллем после побега последнего из Беллеперша. Вдвоем они командовали объединенной компанией из 200 человек и, возможно, 500 приспешников, которая обосновалась в районе Фижака. Отсюда они совершали набеги на весь регион. В Перигоре города, подчинившиеся французам в долине Везера, подвергались нападениям со стороны сеньоров Монто из Мюсидана, которые оставались приверженцами принца в долинах западного Перигора. Королевский гарнизон в Периге не подпускал налетчиков непосредственно к городу, но уже через три месяца после его сдачи горожане жаловались, что бандиты орудуют на расстояние десяти миль от его стен. Зависимость принца от таких людей, как Бертука и Монто, была единственной альтернативой развертыванию надлежащих гарнизонов и полевых армий, но их использование неизбежно означало отношение к населению этих провинций как к врагам[77]77
  BN Doat 125, fols. 97–99vo; Comptes Rodez, ii, 99–100, 101–2; Lacoste, iii, 214–16; *Denifle, 545n6.


[Закрыть].

* * *

Как в Англии, так и во Франции за кампаниями 1369 года последовал период размышлений и переоценки. Оба правительства питали надежды на быстрый сокрушительный удар и оба были разочарованы. Во Франции, которая потратила больше, а деньги закончились раньше, уже всерьез задумались о последствиях политического тупика и долгой войны на истощение. Отсутствие эффективной налоговой системы было самым важным фактором военного поражения Франции в 1340-х и 1350-х годах. Точно так же развитие эффективной налоговой системы во Франции в последующие два десятилетия, совпавшее с системными неудачами английской налоговой системы, имеет центральное значение для понимания французского военного возрождения.

Финансовые требования войны были обусловлены значительными изменениями в способах ее ведения. В 1340-х и 1350-х годах основные военные операции проводились очень большими армиями, действовавшими в течение короткого времени, как правило, летом. Французская армия при Креси насчитывала не менее 20.000 человек и действовала всего один месяц. Но великие битвы, которые вели эти медленно движущиеся орды, к 1369 году ушли в прошлое. Французы, отказавшись от полевого сражения как основного способа ведения войны, сосредоточились на эффективном контроле над территорией. Армия под командованием герцога Бургундского в сентябре 1369 года была самой большой, которую Карл V развернул за все время своего правления. После этого он никогда не направлял в одну армию более 4.000 человек и редко имел более 6.000 человек на службе одновременно, распределенных между всеми театрами военных действий. С другой стороны, эти армии оставались в поле гораздо дольше. Хотя ритм расширения армий весной и сокращения осенью сохранялся, даже зимой на жаловании французского короля всегда находились значительные силы. Следствием этих событий стало то, что тенденция к профессионализации войны, которая была очевидна в большинстве европейских стран на протяжении многих лет, резко ускорилась в последние три десятилетия XIV века. Для содержания постоянных войск из профессиональных бойцов требовался постоянный, предсказуемый поток средств, из месяца в месяц, из года в год. Лаконичный Бертран Дю Геклен, как говорят, напомнил об этом Карлу V во время его назначения коннетаблем. "Кому хорошо не платят, тот не хочет служить", ― сказал он[78]78
  Contamine (1972), 138; Cuvelier, Chanson, i, 360 (l. 18296).


[Закрыть].

До 1360 года налоговая система Франции состояла из причудливого разнообразия налогов, которые устанавливались либо Генеральными Штатами одного или другого из двух крупных административных делений Франции, Лангедока и Лангедойля, либо, чаще всего, более мелкими ассамблеями, представлявшими одну провинцию или регион. Подавляющее большинство этих налогов были местными, временными и обремененными условиями, которые требовали длительных переговоров и значительно снижали их значимость. Неадекватность и непредсказуемость этих источников дохода была постоянной проблемой для французских правительств, которые не могли заниматься самым элементарным финансовым планированием и были вынуждены прибегать к манипуляциям с монетой, чтобы заполнить дефицит финансирования в кризисные времена. К 1369 году, однако, французское государство собирало три постоянных налога, все из которых появились в течение последних девяти лет. Главные решения были приняты Иоанном II или, возможно, его более дальновидными советниками. В декабре 1360 года, сразу после своего освобождения из английского плена, Иоанн II издал Компьенский ордонанс, который ввел специальные налоги, чтобы собрать деньги, причитающиеся Эдуарду III за свой выкуп. Они приняли форму косвенного налога с продаж товаров, известного как aides, и налога на соль или габель (gabelle). Налог с продаж взимался по стандартной ставке 12 денье с ливра (5%) со всех товаров, кроме вина, за которое платили один денье с су (8,3%). После ряда экспериментов с более высокими ставками габель к 1369 году была установлен на уровне 10%[79]79
  Ord., iii, 433–9, v, 17 (Art. 9); Rey (1973), 502–3.


[Закрыть].

Выплата королевского выкупа была одним из немногих безусловных финансовых обязательств подданного перед своим господином. Поэтому налог с продаж и габель были просто введены королевским указом без согласия какого-либо представительского собрания и без длительных и дорогостоящих переговоров, которые предшествовали сбору предыдущих налогов. Теоретически это было чрезвычайное и сугубо временное решение вопроса. Выкуп должен был быть выплачен к 1366 году, но самом деле выплаты прекратились только в начале 1368 года. Однако к этому времени выкупные подати были молчаливо признаны всеми дополнительным военным налогом неопределенного срока действия. Деньги, полученные от выкупных налогов, неоднократно перенаправлялись королем или его лейтенантами на военные расходы во время последовательных кризисов 1360-х годов. В последнее время значительная часть (обычно шестая) доходов, тратилась с разрешения правительства на оборону городов, где они собирались. Из поступлений от налога с продаж выделялись и другие субсидии на ремонт укреплений и военные расходы верных дворян и принцев крови. Такое положение дел, по-видимому, было более или менее принято региональными ассамблеями, собравшимися в Компьене, Шартре и Сансе в 1367 году. Они жаловались на некоторые аспекты нового налогового режима, но они не жаловались ни на продолжение сбора податей, ни на их перенаправление на военные расходы[80]80
  Broome, 'Ransom', 37; Henneman (1976), 180, 188, 209–10, 216, 239–40. Towns' sixth: e.g. Mandements, nos. 181, 183, 196, 208, 222, 223, 225, 234, 243, 258, 271, 370, 388, 415, 417, 424, 437, 459, 482, 487, 492, 543, 548, etc.; Inv. AC Montferrand, i, 395; Arch. St.-Quentin, ii, 695; Arch. admin. Reims, iii, 317. Прочие субсидии: ibid., nos. 163, 166, 169, 173, 174, 192, 212.


[Закрыть].