Текст книги "Столетняя война. Том III. Разделенные дома (ЛП)"

Автор книги: Джонатан Сампшен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 77 страниц)

На третьей неделе марта Джон Гонт в сопровождении сэра Томаса Фельтона и нескольких главных капитанов своей армии отправился через продуваемые ветрами пустоши Ландов к южной границе английского герцогства. В соборном городе Дакс на реке Адур он встретился с Гастоном Фебом, графом Фуа, и Карлом, королем Наварры, двумя главными территориальными владыками западных Пиренеев, чья поддержка была незаменима для успешного вторжения в Кастилию. На встрече также присутствовали незваные гости, три советника герцога Анжуйского во главе с маркизом Кардайяком, которые выступали от имени своего господина. Они должны были попросить Гастона Феба использовать свое влияние при дворе Джона Гонта, чтобы отменить или хотя бы отложить назначенное сражение, до которого оставалось всего две недели. Им также было поручено обсудить определенные "секретные дела" с графом Фуа и королем Наварры, которые могли касаться только предполагаемого вторжения в Кастилию. Похоже, что они добились некоторого успеха в вопросе переноса битвы, которая становилась неудобной для всех сторон. Джон Гонт, должно быть, начал опасаться, что под Муассаком он окажется в меньшинстве. Людовик Анжуйский, со своей стороны, несомненно, недооценил время, необходимое для доставки войск из Анжу и Бурбонне, и, очевидно, не представлял себе логистических трудностей, связанных с переходом кастильской армии через пиренейские перевалы ранней весной. Поэтому сражение было отменено, а Людовик Анжуйский отозвал свою просьбу кастильцам о подкреплении. Условия нового соглашения неясны, но ясно, что, несмотря на отказ французского короля от перемирия, было решено его соблюдать[292]292
  Foed., iii, 1000; BN Coll. Languedoc 159, fol. 147vo; Chron. premiers Valois, 248. Гонт был в Даксе с Гастоном Фебом 19 и 20 марта: *Tucoo-Chala (1959), 403 (nos. 346–7), 353. Присутствие Карла Наваррского: Secousse, Preuves, 376 (исповедь Жака де Рю). О присутствии Кардайяка свидетельствует тот факт, что запечатанный оригинал его полномочий на обсуждение назначенного сражения, выданный в Тулузе 17 марта и предположительно переданный Гонту, находится в английских государственных архивах: PRO E30/1491 (Foed., iii, 1000). Соблюдение перемирия: Gr. chron., ii, 175; John of G. Reg. (1372–6), no. 42.


[Закрыть].

Однако по поводу предполагаемого вторжения в Кастилию посланники Людовика Анжуйского ничего не добились. Условия соглашения Джона Гонта с королем Наварры не сохранились, и было бы характерно для политики Карла, если бы они никогда не были записаны. Но в общих чертах они были раскрыты четыре года спустя его камергером, Жаком де Рю, на допросе, дознавателем парижской тюрьмы Шатле. Джону Гонту было позволено пройти через пиренейские перевалы и использовать Наварру в качестве базы для вторжения в Кастилию в обмен на помощь в возвращении Логроньо и некоторых других пограничных городов, которые Карл был вынужден вернуть Энрике II в предыдущем году. Договор Джона Гонта с богатым, могущественным и печально известным, независимым графом Фуа в некотором смысле был еще более яркой демонстрацией уважения, которым пользовалась английская армия в регионе, несмотря на ее внутренние разногласия и потрепанное состояние. Гастон Феб открыл свои сундуки, чтобы одолжить герцогу денег. Он согласился на брак между своим старшим сыном и дочерью Джона Гонта Филиппой со сравнительно скромным приданым и предложил предоставить свою мощную армию в распоряжение Джона Гонта для кампании против Энрике II в обмен на плату в 12.000 добла (около 2.300 фунтов стерлингов) плюс жалованье его людей. В соглашении было записано, что вторжение в Кастилию должно было начаться в течение двух месяцев после Пасхи, то есть в конце мая, когда истечет срок перемирия с герцогом Анжуйским. Что касается короля Арагона, то формально он все еще не был привержен делу Джона Гонта. Но к тому времени, когда эмиссары Гонта покинули Барселону 10 марта 1374 года, Педро IV достаточно ясно дал понять, что он, скорее всего, поддержит английское вторжение. В Барселоне решался вопрос не "поддержит ли", а "как поддержит": сила военного вклада Педро IV, размер его территориальных приобретений в восточной Кастилии, деликатный вопрос времени. Все дипломатические договоренности Гонта о вторжении в Кастилию, казалось, встали на свои места[293]293
  Secousse, Preuves, 376–7 (исповедь Жака де Рю); *Tucoo-Chala (1959), 353; AD Pyr.-Atl. E410. Арагон: Russell, 207–8, *562–5.


[Закрыть].

Однако они рассыпались в течение недели. К 26 марта Джон Гонт вернулся в Бордо. Там он резко отказался от всех своих планов по проведению кампании в южной Франции и Испании и решил немедленно вернуться со своей армией в Англию. Единственное возможное объяснение этой удивительной перемены заключается в том, что теперь он узнал, что средства для выплаты военного жалованья его армии не были доставлены из Англии. Посол Педро IV уже собирался отправиться в Бордо с согласием своего господина присоединиться к вторжению, если потребуется, на условиях Гонта, когда первые сообщения о решении Гонта достигли Барселоны. Арагонский король отказался поверить в это и все равно отправил посла с бессмысленной миссией. Но уже через несколько дней стало очевидно, что он зря теряет время. В Бургосе Энрике II распустил часть армии, которую он набрал для противостояния вторжению англичан. Через некоторое время после 8 апреля 1374 года Джон Гонт сел на корабль в Жиронде. Сэр Томас Фельтон отправился вместе с ним, очевидно, для того, чтобы набрать в Англии войска для укрепления обороны герцогства. 25 апреля они высадились в Дартмуте[294]294
  Russell, 216–17, 216n3; Col. doc. Murcia, viii, nos. 145–6. Передвижения Гонта: John of G. Reg. (1372–6), nos. 724, 1766; PRO E364/10, m. 1 (Ланкастер). Фельтон: PRO C61/87, m. 4, C61/88, mm. 8, 7.


[Закрыть].

Пройдет немало времени, прежде чем репутация Англии оправится от этого унижения. Граф Фуа отказался от договора с Гонтом. Король Наварры жаловался на предательство и смирился с соблюдением ненавистного договора с Кастилией. Его старший сын, будущий Карл III Добрый, женился на дочери Энрике II Леоноре в кастильском городе Сория в мае следующего года. Арагонский король отменил свое посольство и в конце концов, под угрозой неминуемого вторжения из Кастилии, он тоже заключил соглашение с Энрике II, сдав все кастильские пограничные крепости, которые он занимал с 1369 года. Через месяц после свадьбы Леоноры с наследником Наварры в Сории состоялась еще одна королевская свадьба между наследником кастильского короля и дочерью короля Арагона. Эти договоры отражали растущую военную мощь Трастамарской Кастилии на Пиренейском полуострове, так же как и большое приданое, которое Энрике II заплатил за брак своей дочери, означало постепенное финансовое восстановление страны после бедствий гражданской войны. Но примирение с Наваррой и Арагоном, которое было достигнуто лишь с помощью договоров, не устраивало никого, кроме Энрике II. Карл Наваррский мечтал о мести. Педро IV не скрывал своего недовольства. В письме своему официальному биографу арагонский король заявил, что никогда не доверял Энрике II и выдал свою дочь замуж за сына Энрике II только потому, что обнищание королевства не оставило ему выбора. Что касается Джона Гонта, то его кастильские проекты были практически заброшены. В следующем году английское правительство осторожно обратилось к кастильскому королю через короля Наварры, предложив ему отказ Джона Гонта от претензий на трон Кастилии в обмен на выход Энрике II из союза с французами и выплату денег, которые еще король Педро I задолжал принцу Уэльскому. Несомненно, эти предложения можно было бы обсудить, если бы Энрике II проявил к ним хоть какой-то интерес, но он этого не сделал. Согласно кастильскому источнику, который сообщает нам об этом, он ответил, что пока Англия и Франция остаются в состоянии войны, он "не откажется от французского союза ни за что на свете"[295]295
  Secousse, Preuves, 377; Ayala, Crón., ii, 48–9 (ошибочно датируется 1373 годом), 76; Cat. Arch. Navarra (Comptos), ix, nos. 865–70, 890; Zurita, iv, 635, 639–41; Col. doc. Murcia, viii, nos. 165, 169, 126–30; Documents per l'historia de la cultura catalana mig-eval, ed. A. Rubio i Lluch, i (1908), 263–5.


[Закрыть].

* * *

Как только известие об отъезде Джона Гонта было подтверждено, герцог Анжуйский послал своих агентов в Кастилию, чтобы навязать Энрике II новый проект совместного вторжения в Гасконь. Герцог хотел воспользоваться беспорядком в английском герцогстве и присутствием большой кастильской армии в южных предгорьях Пиренеев. Идея заключалась в том, чтобы кастильцы вторглись в герцогство через горы с юга, а Людовик Анжуйский атаковал со своей армией через долину реки Адур и соединился с ними у Байонны[296]296
  Ayala, Crón., ii, 62; *Russell, 565; BN PO 266, Bel/2, 3, 13, 14.


[Закрыть]. Байонна была бы большим призом для обоих. Это был главный морской город Гаскони и главный торговый соперник баскских портов. Ее галеры и торговые суда представляли главную угрозу кастильскому господству над морскими путями в Бискайском заливе. Ее захват, вероятно, привел бы к потере всей долины Адура, ослабил бы английский контроль на юге герцогства и сделал бы исключительно трудной попытку нового вторжения в Кастилию.

Но если план был хорошо продуман, то его исполнение было не таким. Первыми начали кастильцы, флотом из восьми галер из арсенала в Севилье, которые направлялись на соединение с французским флотом в Ла-Манше. Они прибыли к Байонне примерно в середине июня 1374 года под командованием адмирала Кастилии Фернана Санчеса де Товаро. Вскоре за ними последовал Энрике II со своей армией. Он двинулся по прибрежной дороге из Сан-Себастьяна, по труднопроходимой местности, где предгорья баскских гор круто спускаются к морю. В 1374 году погодные условия были особенно плохими. Была поздняя весна. Таяние снегов превратило реки в потоки, которые, достигнув побережья, превратились в непроходимые приливные болота. Кастильский король не позаботился о снабжении своей армии ни по суше, ни по морю. В результате, когда войска переправились через реку Бидасоа, они уже находились в плачевном состоянии. Байонна никогда ранее не подвергалась прямому нападению и обычно не имела гарнизона. Некоторые видные жители города, включая епископа, решили, что все потеряно, и бежали, когда кастильцы появились под стенами города. Но они недооценили стойкость английского правительства в регионе, который всегда принадлежал ему, даже в самые мрачные времена Гасконского герцогства. В Бордо правительство находилось в руках двух временных лейтенантов, мэра Бордо сэра Роберта Рооса и гасконского ветерана Флоримона де Леспарра. Они были извещены о готовящемся наступлении, и успели организовать оборону. Пригороды Байонны были сровнены с землей, горожане организованы в отряды под командованием своих капитанов, а артиллерия распределена между ними. Из Бордо было послано подкрепление под командованием сэра Уильяма Элмхэма, доверенного лица Джона Гонта, который был одним из небольшой группы солдат, оставленных герцогом для усиления обороны герцогства. Другой из этой группы, сэр Мэтью Гурней, был послан в Дакс, чтобы удерживать долину Адура против герцога Анжуйского. Флоримон де Леспарр занял территорию Маренсена вокруг Сустона, чей сеньор, виконт Кастельбон, выбрал этот момент, чтобы бросить вызов герцогу Анжуйскому. Когда 21 июня Энрике II прибыл под стены Байонны, он обнаружил, что весь регион хорошо подготовлен к обороне и полностью очищен от припасов[297]297
  Ayala, Crón., ii, 63; BN Coll. Moreau 654, fols. 255–264vo; Cambridge, UL Ms. Dd. III.53, fols. 44vo–45; Balasque, iii, 359–61; *Russell, 565; PRO E101/179/14, fols. 10, 13, 25. Восстание сеньора де Кастельбон: *Hist. gén. Lang., x, 1482–6.


[Закрыть].

Герцога Анжуйского, который должен был отправиться с подмогой и припасами, нигде не было видно. В мае он был отвлечен от своих планов, занявшись причудливым проектом вторжения в Арагон конфедерации арагонских изгнанников и рутьеров, который предсказуемо провалился из-за хаоса и склок, оставив большую часть долины Роны на милость компаний разочарованных разбойников. Герцог Анжуйский был вынужден провести несколько недель в крупномасштабных полицейских операциях в восточном Лангедоке. В результате он отсутствовал в Тулузе до 22 июня 1374 года. И не успел он вернуться в город, как его вновь отвлекли от цели новые сообщения о деятельности разбойников, на этот раз в окрестностях Монтобана. Посланники короля Кастилии потребовали сообщить, что случилось с его планами встретиться с Энрике II под Байонной. Правда заключалась в том, что Людовик потерял интерес к Байонне. Он послал свои извинения Энрике II и повернул на север, чтобы противостоять новой угрозе в Керси. Кастильский король отказался ждать и свернув свой лагерь с негодованием отправился домой[298]298
  Lecoy, ii, 196–8; *L. Menard, iii, 6; Ayala, Crón., ii, 63–4.


[Закрыть].

Эти отвлекающие факторы не позволили французам начать какие-либо серьезные военные действия против англичан на юго-западе до конца июля 1374 года. К этому времени возможность получения военной помощи из Кастилии исчезла. Примерно 22 июля герцог Бурбонский прибыл к городу Брив, единственному заметному завоеванию, которое Джон Гонт совершил во время своего шевоше по Франции. Это место защищали только его жители и небольшой английский гарнизон из пятидесяти человек. Войска герцога Бурбонского атаковали стены сразу с двух сторон и пробились на улицы. Гарнизон бежал в церковь, где попытался выторговать себе жизнь с вершины колокольни, но церковь была взята штурмом, и все англичане были перебиты. Английские лейтенанты выслали из Бордо отряд помощи, но он был еще в тридцати милях, когда город пал. Консулы, впустившие врага, были обезглавлены рядом с воротами, через которые восемь месяцев назад вошли англичане. Их тела были выставлены на стенах в качестве предупреждения для тех, кто мог принять мимолетное появление английских войск за возрождение постоянного английского владычества. Примерно через неделю герцог Бурбонский объединил свои силы с Людовиком Анжуйским в Тулузе. Два герцога выступили из города 1 августа в сопровождении коннетабля и ведущих магнатов юго-запада с примерно 4.000 солдат. Армия двинулась на запад по долине Гаронны и примерно в середине месяца появилась у Ла-Реоля[299]299
  Chron. Bourbon, 56–8, 59; Istore, ii, 140; Clément-Simon, 82, *118–21; *L. Menard, iii, 6. Strength: *Hist. gén. Lang. x, 1503–10 (некоторые из перечисленных в этом документе компаний были откомандированы для участия в боевых действиях в Арагоне).


[Закрыть].

Ла-Реоль был сильнейшей английской крепостью в долине Гаронны и главным форпостом на восточной границе герцогства. Над городом, защищенным тремя кольцами стен, на его западной оконечности, на скале, возвышалась большая квадратная цитадель с четырьмя башнями, когда-то построенная Ричардом I Львиное Сердце и постоянно укрепляемая его преемниками для защиты подступов к Бордо. Поскольку любая французская армия, действующая в этом регионе, должна была снабжаться по реке, захват Ла-Реоля был необходимым предварительным условием любого французского вторжения в Борделе. Как и в Байонне, у англичан было достаточно времени для подготовки обороны. Цитадель была отремонтирована и снабжена артиллерией. В ней был размещен большой гарнизон под командованием незабвенного сэра Хью Калвли. Но результат оказался обескураживающим. Вскоре после начала осады англичане предприняли вылазку против лагеря герцога Бурбонского. Их отбили, а когда они попытались вернуться через ворота, через которые вышли, то не смогли остановить французов, ворвавшихся вслед за ними. Внешние стены был потеряны вместе с некоторыми из самых богатых кварталов города и большим количеством запасов. Калвли не имел той поддержки со стороны горожан, которой пользовался Элмхем в Байонне. Ведущие горожане отправились на переговоры с французскими командирами и согласились открыть ворота. 21 августа 1374 года герцог Анжуйский вошел в город. Взятие цитадели было лишь вопросом времени. Как выяснили французы, со стороны города цитадель была слабее, чем со стороны реки, и на нее выходила колокольня церкви Сен-Пьер. 28 августа Калвли решил, что цитадель больше невозможно оборонять. Были согласованы условия капитуляции, согласно которым гарнизон обязался сдаться 8 сентября, если Эдуард III или один из его сыновей не придут на помощь крепости. Это было чистое сохранение лица. Калвли прекрасно знал, что в течение десяти дней не удастся организовать отряд помощи, даже без Эдуарда III или одного из его сыновей. 8 сентября 1374 года герцог Анжуйский стал хозяином Ла-Реоля[300]300
  Chron. Bourbon, 60; Gr. chron., ii, 175–6; Ord., vi, 105–6. Гарнизоны: PRO E101/179/14, fol. 10; AHG, xii, 337.


[Закрыть].

Таким образом, единственными реальными препятствиями на пути французского наступления на Бордо оставались крепости-близнецы Сен-Макер и Лангон, расположенные по обе стороны Гаронны, примерно в тридцати милях от города. Англичане приняли срочные меры по укреплению обеих крепостей, а Флоримон де Леспарр занялся организацией обороны столицы. Через несколько дней после капитуляции Калвли в Ла-Реоле французское войско прибыло к стенам Сен-Макера. Лучше спланированная и более упорная кампания могла бы привести французов в предместья Бордо. Но совершенно неожиданно, ближе к концу сентября, французы отступили. Причина такого внезапного изменения плана далеко не ясна. Сен-Макер не был сильно укреплен, а английские силы в регионе были разбросаны неравномерно. Герцог Анжуйский также не испытывал недостатка в деньгах. Лангедок был буквально выдоен для получения средств на войну. Казначеи герцога были заняты отправкой денег в армию с самого начала кампании. Объяснение, вероятно, кроется в нежелании герцога тратить деньги. Он был по характеру накопителем сокровищ и имел свои собственные амбиции, а также амбиции своего брата, которые нужно было удовлетворить. К началу октября он вернулся в Тулузу, где расплатился с войсками, осыпав их командиров щедрыми подарками. Английские лейтенанты, должно быть, почувствовали огромное облегчение. Но исчезла только непосредственная угроза. Хорошо информированным наблюдателям будущее англичан в Гаскони должно было казаться мрачным[301]301
  PRO E101/179/14, fols. 9vo, 10, 24; Foed., iii, 1030; *L. Menard, iii, 6, 321; Arch. Montpellier, i, 198 (no. 2473); Inv. AC Toulouse, i, 540; Chron. Bourbon, 61.


[Закрыть].

* * *

Согласно сообщениям, дошедшим до французского двора, Джон Гонт вернувшись в Англию встретил ледяной прием при дворе. Король и принц Уэльский считали, что он бездарно растратил прекрасную армию, предоставленную в его распоряжение. Они были возмущены его отказом продолжать войну на юго-западе летом. Распространялись грязные слухи о запланированном сражении при Муассаке, от которого, по общему мнению, Гонт уклонился, оставив герцогу Анжуйскому всю славу. Тем не менее, для большинства тех в Англии, кто знал факты, неудача кампании поднимала более важные вопросы, чем качества Джона Гонта как полководца. Легкомысленное предположение 1369 года о том, что англичане смогут повторить свои триумфы 1350-х годов, исчезло. В конечном итоге опыт Гонта должен был оказать глубокое влияние на его собственное стратегическое мышление и мышление его современников. Главным следствием этого стал фактический отказ от любых попыток проведения крупных военных операций в юго-западной Франции. Сам Гонт был полностью привержен идее сохранения французских владений своей семьи. Но он был потрясен тем беспорядком, в котором оказались дела герцогства, и отчаялся найти средства для его защиты от постоянного и изнуряющего давления Франции на его границы. Эдуард III пообещал, что отправит в герцогство сэра Томаса Фельтона с подкреплением, и попытался это сделать, но вмешались обычные административные и финансовые проблемы, и приоритет получили другие проекты. На самом деле Фельтон вернулся в Бордо только летом 1375 года, более чем через год после своего отъезда, и то с очень небольшим количеством войск. В течение последующих лет Гасконь будет испытывать нехватку средств и подкреплений для финансирования из-за кампаний на севере Франции, в Бретани и на море. Гасконские бароны, посещавшие Англию, были приняты, по словам одного наблюдателя, со смущенным молчанием и признаниями в бессилии и отправлены домой, не получив ничего более полезного, чем улыбка и ободряющее словоблудие. Время от времени для укрепления обороны английского герцогства в критические моменты посылались отряды в несколько сотен человек. Но после отъезда Джона Гонта весной 1374 года ни одна крупная английская экспедиционная армия больше не ступала туда до прибытия Томаса, герцога Кларенса, в 1412 году[302]302
  Gr. chron., ii, 174; Walsingham, Hist. Angl., i, 316; Higden, Polychron., Cont. (iv), 378–9; Froissart, Chron., viii, 179. Будущее Гаскони: John of G. Reg. (1372–6), no. 42; *Russell, 565–6; PRO C61/88, m. 4; E403/457, m. 8 (4 июня); Brinton, Sermons, ii, 321.


[Закрыть].

Главным результатом такого невнимания к Гаскони стала новая глава в деятельности гасконских вольных компаний. Когда Джон Гонт прибыл в Аквитанию в декабре 1373 года, регион был недавно умиротворен соглашениями, которые граф Арманьяк и Папа заключили с двумя главными капитанами, Бертукой д'Альбре и Бернаром де Ла Саллем. Они оставили за собой право сражаться в составе любой армией, возглавляемой королем Англии или одним из его сыновей. Поэтому прибытие Джона Гонта фактически освободило их от обязательств. Бернар де Ла Салль покинул Средиземноморье и вернулся на гасконскую границу. К началу декабря 1373 года его компания и остатки компании Бертуки соединились с английской армией в Лимузене. Сам он находился вместе с Джоном Гонтом в Бриве. Гонт проводил целенаправленную политику, пытаясь удержать области, лежащие к востоку от сократившихся границ герцогства, с помощью таких гасконских компаний, как его. Он назначил Бернара капитаном короля Англии в Лимузене и, похоже, дал ему общее поручение действовать от имени Эдуарда III в соседних провинциях центральной Франции. В середине декабря 1373 года Бернар, взяв свою компанию и несколько отрядов английской армии, отправился на юг в Канталь, регион горных долин и густых лесов, испещренный древними крепостями, где западные предгорья гор Оверни постепенно снижались и переходили в мрачные кюссы Керси. Здесь он занял ряд опорных пунктов, которые стали главным центром деятельности рутьеров на юге Франции почти на двадцать лет[303]303
  AC Martel EE1/67; *Clément-Simon, 102; Rouquette, 271; Reg. St.-Flour, 214.


[Закрыть].

Самым важным из этих мест был Карла, замечательная природная крепость, построенная на вершине отвесной базальтовой скалы, возвышающейся на 130 футов над долиной, примерно в десяти милях к востоку от Орийяка. Замок был планомерно разрушен в 1604 году инженерами Генриха IV, и от него почти ничего не осталось. Но в конце XIV века он, должно быть, представлял собой впечатляющее зрелище: его защищали каменные стены, протянувшиеся на 300 ярдов вдоль вершин скал с каждой стороны. Карла уже занимали гасконские компании в 1369 году, а в 1371 году он был выкуплен за большие деньги администрацией Оверни. Его повторный захват в декабре 1373 года, а также около дюжины других мест вокруг Орийяка, дал гасконцам грозную базу на перекрестке дорог и речных путей между Овернью, Лимузеном и Керси. Командовать этими местами в 1373 году был назначен Гарси-Арно, бастард де Каупен, соратник Бернара де Ла Салля, пришедший с пиренейских границ Гаскони. Его семья на протяжении многих поколений была связана с английским правительством в Бордо.

^{8. Основные гарнизоны рутьеров в Оверни, Керси и Лимузене, 1374–1377 гг.}

Сохранившиеся рассказы об оккупации Карла Гарси-Арно позволяют предположить, что в этом деле было нечто большее, чем беспорядочная погоня за грабежом, которая была характерна для предыдущих операций гасконских компаний. Гарнизоны Канталя, как и все гарнизоны рутьеров, поддерживали себя за счет сбора patis с окрестностей. Но теперь их рейдерские операции были направлены на достижение откровенно политических целей. Их основными жертвами были известные сторонники дела французского короля в регионе. Эти люди становились целью набегов, часто в результате доносов соседей и врагов. Их земли опустошались, а когда они бежали, никто не осмеливался открыть ворота, чтобы дать им убежище, если только это не означало схватить и передать их врагу, который назначал выкупы, калечил или вешал их[304]304
  Doc. Carlat, i, 287–8, 330–2, ii, pp. xxxiii, cclxxx, cccxlv–cccxlix; Spic. Briv., 447–8; Reg. St.-Flour, 113–14; AC Cajarc CC11, fols. 45, 47; BN Doat 199, fols. 113–15. Гарси-Арно сопровождал Бернара де Ла Салля в Керси в 1369 году: AC Martel EE1/23. Он записан как капитан Карла в 1375 году: BN Doat 199, fols. 113–15, 124–128vo.


[Закрыть].

Бернар де Ла Салль оставил Канталь в руках бастарда Каупена и сосредоточил свои усилия на попытке установить эффективное английское присутствие в Лимузене. Но эта провинция оказалась негостеприимным местом для его операций, бедной, с небольшим количеством замков, не имеющая ресурсов и основных торговых путей для содержания большого количества гарнизонов. Гасконцам удалось продержаться в Ла-Сутеррене еще семь лет. На юге провинции они удерживали около шести небольших фортов, но в течение следующих двух лет были постепенно вытеснены из всех них. Доходы Бернара были настолько низкими, что он всерьез подумывал оставить свою деятельность во Франции и поступить на службу к Папе в Италии. В итоге он остался, но перенес главный центр своих операций на восток, в Овернь, где было больше добычи и более благоприятные географические условия. Отсюда он начал частые грабительские набеги с угоном скота, на запад в Лимузен и на север по реке Алье в Бурбонне и Берри, проникая вплоть до Бургундской границы. Те сведения, которые мы имеем о доходах рутьеров Оверни, говорят о том, что это были прибыльные операции. Изолированный замок Траскрос удерживали всего шестнадцать человек, но когда его вернули в июне 1375 года, в их сундуках нашли двести марок серебра, половина которых находилась в виде церковных потиров. Это было эквивалентно примерно восьмимесячному жалованью для аналогичного отряда английской армии[305]305
  Gregory XI, Lettres (Франция), nos. 1626, 1685, 1725, 1727, 1923–9, 3329, 3502, 3508, 3618; Ann. Limoges de 1638, 283; PRO SC1/56/47; AN JJ112/263; Chron. Bourbon, 96. Charlus-Champagnac: Inv. AC Montferrand, i, 403, 404; Inv. AC Riom, 57. Ла-Сутеррен: Chron. r. St.-Denis, i, 122–4; BN Fr. n.a. 7414, fol. 300 (дата).


[Закрыть].

Из Борделе постоянно прибывали новые искатели наживы. В течение 1374 года гасконские компании распространились по горным районам Оверни, пока не заняли линию крепостей, простирающуюся от холмов Канталь через северо-западный склон Мон-Доре и Мон-Дом и до равнины Лимань. К ним присоединилось небольшое число английских авантюристов, движимых примерно теми же мотивами. Их крупнейшим гарнизоном в Ла-Рош-Сенадуар к западу от Клермона командовал сэр Роберт Чейн, профессиональный солдат, который служил в армии принца Уэльского в Кастилии в 1367 году, затем возглавил подразделение Великой компании 1368 года, а затем вернулся на службу к принцу в Керси и Руэрге, когда в 1369 году война возобновилась. Чейн был типичным представителем растущего класса английских профессиональных солдат, идущих по следам более известных командиров, таких как Ноллис, Калвли, Хьюитт, Деверо и Крессвелл, людей, которые свободно сочетали платную службу короне и вольный разбой в компаниях. Одним из лейтенантов Чейна в Ла-Рош-Сенадуар был Ричард Крэддок, молодой человек, чья карьера развивалась по тому же сценарию в следующем поколении. Его отец был лейтенантом-сенешалем принца в Руэрге в последние месяцы английского правления там и в конце концов стал мэром Бордо. Сам Ричард нашел выгоду и азарт в Оверни, но большую часть своего времени он проведет на королевской службе в Англии и в Бордо. В условиях все более изменчивой войны различие между образом жизни свободных компаний и оплачиваемых королем солдат было менее определенным, чем это казалось предыдущему поколению.

К концу 1374 года в Оверни находилось несколько тысяч рутьеров, преимущественно гасконцев, действовавших в английских интересах. Ситуация настолько ухудшилась, что весной следующего года пришлось отправить герцога Бурбонского с еще одной армией против вторгшихся в страну захватчиков. В мае и июне 1375 года герцог прошел через горы Оверни, захватив шесть главных крепостей рутьеров на северной стороне массива менее чем за два месяца. Чейн, по-видимому, закончил свою карьеру в тюрьме герцога Беррийского в Тур-де-ла-Монне в Клермоне. Но большинство замков и крепостей сдавались на условиях, обычно после номинального сопротивления. В последней крепости, которую удалось взять до того, как герцог Бурбонский расплатился со своей армией, капитан открыл ворота при приближении герцога и вывел свою компанию без единого слова[306]306
  Chron. Bourbon, 93–105; Christine de Pisan, Livre des fais, i, 155–6; BN N.a.fr. 7414, fol. 221. Чейн: Froissart, Chron. (SHF), vi, 8, 39; Jones (1970), 216; Doc. Millau [2], no. 332. Крэддок командовал компанией в Гаскони в 1379 году: PRO E101/38/27; C61/93, m. 9. Он был капитаном Фронсака в 1383–89 гг. (Foed., iv, 153; vii, 642). Его отец: PRO C61/95, m. 5.


[Закрыть]. Эти люди были там ради прибыли, а не ради славы. У них были лучшие варианты заниматься своим ремеслом в другом месте, чем вести безнадежные бои с превосходящими силами. Герцог Бурбонский принес некоторое облегчение истерзанным провинциям региона, но он так и не выбил гасконцев в Карла, и в течение нескольких месяцев после его отъезда рутьеры устремились обратно в горы Оверни, как будто герцога там никогда и не было.