Текст книги "Кровь и Звёзды (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 76 страниц)

Она, скорее всего, была права… но я не могла подавить ощущение того, что все происходящее взаимосвязано. Что случившееся двести лет назад, повторяется сейчас.

Я оглянулась на Лакуну, следующую позади нас, пока Глори и П-21 спорили о совпадениях и закономерностях. Ну и отлично; я подняла вопрос, над которым могут подумать более умные пони. Я замедлилась и слегка толкнула Лакуну.

– Как ты себя чувствуешь?

– Богиня была ранена… сильно. Не думаю, что Единству когда-либо так угрожали. – Она вздрогнула. – Она практически полностью отсекла меня. Меня бросили. Я могу слышать остальных… но в следующий раз, когда окажусь под угрозой, она позволит мне умереть. Она не будет рисковать всем ради меня.

– Прости, – вздохнула я. – Полагаю… тебе и Богине было бы лучше, не встреться ты со мной.

– Почему ты так говоришь? – чуть улыбнулась Лакуна. – Ты… в большинстве своем… самая увлекательная пони, когда-либо встреченная Богиней. Живучая. Глупая. Отважная и трусливая. Чрезмерно увлекающаяся помощью нуждающимся. Живи пони твоего типа два века назад, возможно, все было бы по другому. Ну и в конце концов, ты вдохновила Богиню на радикальный план.

– Радикальный?

– Да. Богиня знает, что к нам приближается очень опасный враг. Мы будем… общаться с ней. Искать способ использовать её вместо мгновенного уничтожения. Позволим достичь наших общих целей в надежде на то, что наша огромная биологическая проблема разрешиться.

– Звучит опасно. Что если она предаст вас?

– Это действительно повод для беспокойства. Но, как ты и указала… два столетия Пустоши не достигли ничего. – «Два столетия Наблюдателя и Анклава тоже не особо смогли» подумала я. – Мы не знаем, сработает ли это, но мы все больше осознаем, что старые методы не действуют. Все меняется, так или иначе.

– Тебя правда отсекли навечно? – беспокойно спросила я, волнуясь о последствиях для неё.

– Так говорит Богиня, но это уже было прежде. Твайлайт страшно интересуется Хуффингтоном, Магической Аномалией и твоими собственными проблемами. – Лакуна загадочно улыбнулась. – Я верю, что она вернется ко мне когда-нибудь. Я уже теряла Богинь ранее…

Довольно странно было это говорить, но когда она упомянула это имя, я слегка улыбнулась.

– Она… и правда здесь?

– Сложно объяснить… – снова улыбнулась она. – Это как… музыка. Богиня – дирижер, мы – её оркестр. Она выбирает мелодию, а мы должны играть ноты. Некоторые из нас играют хорошо, некоторые мягко, другие с потрясающим мастерством. Твайлайт одна из таких, возможно, лучшая из оркестра, но выбирает музыку именно Богиня. И я думаю, что она рада отдать Богине право решения… её решения в качестве Министерской Кобылы были слишком тяжелы для неё. То было время боли и сожаления.

– Забавно, что она так сильно хочет всех пони в свою шайку, – сухо пробормотала я.

– Мы когда-то хотели предоставлять выбор, но процесс проходил слишком медленно и болезненно. Послушники Единства были слишком уязвимы к опасностям Пустоши. Довольно жестоко оставлять несчастных, невежественных и напуганных пони умирать, когда они могут быть спасены в Единстве. Как только они присоединятся к нам, они поймут, что это гораздо более лучшая участь – она едва заметно пожала плечами. – Все дело в перспективе. С нашей стороны было бы слишком жестоко не предложить Единство всем и каждому.

Я не думала об этом с такой стороны.

– Каково это было для тебя?

Она печально улыбнулась.

– Не знаю. Я не проходила через единение, – ответила аликорн, и я пнула себя. Слишком сложно было запомнить, что она никогда и не была пони, а оставалась всего лишь собранием мыслей и сожалений.

– Хотя, у меня есть кое-какие воспоминания. Чаша золотой жидкости… чаны радужных огней… мостики… почему именно они? – она вздохнула и слегка вздрогнула. – Затем падение в великую тьму, наполненную шепотом и частичками света.

– А потом?

– Обучение. Некоторые сопротивляются. Но я думаю, что в основе своей, мы все жаждем гармонии.

– Гармонии? – я глянула в сторону дыма. – А Хуффингтон, похоже, и не знает ничего о дружбе и сосуществовании.

* * *

Спустя два часа, мы оставили большую часть промышленной части города позади. Разрушающиеся заводы уступили место узкой полоске пожелтевшей травы, мертвым деревьям, и меньшим участкам с типовыми домами. В середине этой полосы была парковка, фундамент, и знак с гордостью гласивший «Лаборатория Горизонты», под ним, «Главная Дочерняя компания Министерства тайной науки». Все остальное было оторвано взрывом жар-бомбы, учитывая кратер рядом со зданием. Она, наверное, была взорвана в заливе.

– Ну. Это разочаровывает, – пробормотала Рампейдж. Она указала на хлам разбросанный по плитам разрушенного фундамента.

– Было ли это где-нибудь важно?

– Возможно, это было место с некоторыми ответами, – проворчала я. Теперь этого места не было.

– Если вы не возражаете, я думаю, что должна воспользоваться возможностью, чтобы обновить себя, – сказала Лакуна, жадно смотря на красное излучения, исходящие от чашеобразной воронки.

– Удачи. Держи глаза открытыми для Рейнджеров… Потрошителей… мантикор… – Я вздохнула и опустила голову. – Знаешь что? Просто следи за всем, что не мы. – С трепетом крыльев, она счастливо прорысила в сторону бледно светящегося кратера.

Я шла через плиты, находя лифтовые шахты полностью забитые обломками. Там были и несколько ржавых, разломанных кусков оргтехники; большинство бетона было сожжено дотла и все еще давало медленные клики моего дозиметра. Мы вернулись на парковку.

– Так… здесь ничего нет, не так ли? – спросила Рампейдж, барабаня своими копытами по ржавым кучам.

Это выглядело именно так. Небольшая парковка для вагонов… большая пустая плита. Подождите… Маленькая. Большая. Медленно, я отвернулась от фасада здания. Ничего такого во всяком случае. Несколько разбитых домов. Разрушенная станции подзарядки. Много пони должно быть, работали здесь, а для этого они должны были каким-то образом попадать сюда. Там.

Метро…

Медленно, я порысила к нему. Синий знак был изрыт ржавчиной и большей частью неразборчив, но значок навигации моего ПипБака говорил мне, что это. «Станция Горизонты».

– Бинго, – сказала я с улыбкой.

Скотч внезапно остановилась.

– Ты… ты хочешь пойти туда? – сказала она, смотря на ржавые двери, которые висели полуоткрытыми на нижней площадке лестницы.

– Ненадолго, – сказала я, пока смотрела на неё. – Ты можешь не идти, если не хочешь. – Я взглянула на Рампейдж, но она медленно покачала головой. – П-21 можешь…

– Я пойду с тобой. Вы можете встретить замок или терминал, – категорически возразил он.

«Да чтоб тебя».

– Я останусь с ней, – вызвалась Глори, как будто здесь был кого-нибудь еще согласный на это. – Кто знает? Это может быть весело.

– Ну и отлично, – тихо пробормотала Скотч, пока шла от лестницы метро. – Оставить нянькой самую скучную в мире пони.

– Я не самая скучная пони в мире! Мы можем заплетать гривы… обмениваться историями… гм… бой… подушками?.. – Она прикусила копыто на мгновение и посмотрела на меня. – Я на ведь самом деле не самая скучная пони, да?

Я смотрела на нее и думала, что прямой обман не так уж и плох.

– Конечно, нет.

Это наполнило её радостью.

– Давай, Скотч. Я покажу тебе принцип работы энергмагической винтовки! – Сказала она, пока они вдвоём шли назад по направлению к центру стоянки.

– Однажды вам придется рассказать ей, что произошло, – сказала Рампейдж от двери станции метро.

– Она молодец. Она справится с этим, – пробормотал П-21. – Последнее, что ей нужно, так это вспомнить что-нибудь еще.

– Но почему она вообще помнит? – Спросила я, пока смотрела на два ржавых эскалатора уходящих под землю. Я решила, что это хороший знак и медленно начала спускаться с Бдительностью и вынутым мечем.

– Заклинания памяти удаляют память, – сказала Рампейдж сзади меня немного севшим голосом. Я оглянулась. Ее шаги были менее… крадущимися. Более нормальными. Другой пони внутри нее? – Однако психические травмы редко бывают черными и белым, как хорошая память или плохая память. Избавление от неприятных воспоминаний может оградить ум от активного вспоминая события. Но это не обязательно удалит бесчисленные реакции подсознания на саму травму. Если пони падает в реку, память о падении и почти утоплении могут быть извлечены, но тревога, связанная с водой и боязнь утонуть может оставаться. На терапию памяти уходят годы работы, чтобы скорректировать эти подсознательные проблемы.

Я посмотрела мимо нее на П-21, видя его глаза расширившиеся от удивления.

Рампейдж пробормотала тихо, – Какая ужасная станция.

– Да. Нужно вызывать ремонтников… Доктор…? – Я догадалась. Аварийное освещение все еще мерцало и качалось, пока мы шли по эскалатору все глубже и глубже в землю.

– Октопус, – ответила она с кривой усмешкой. В самом деле?

– Да, действительно. Жеребенком я был весьма скуп на магию – я не колебалась, пока мы продолжали спускаться вниз под землю.

– Мне очень нравится мое имя, на самом деле. Такое мало кто забудет. Со временем, все эти копыто-крыльные имена сливаются, тебе так не кажется? – Я увидела красные точки на моём ЛУМ впереди и понизила голос.

– Ага. И чем вы зарабатывали на жизнь, доктор? – Спросила я, пытаясь разделить своё внимание.

– Старший психолог в медицинском центре Флаттершай, – сказала она, а потом нахмурилась. – По крайней мере… Я был. Я думаю. Что-то случилось? Мне как-то не по себе.

Не спятившая, но не совсем понимающая где она, и что здесь происходит.

– Ничего серьезного, – тихо сказала я, удивляясь, как пони, как она в конечном итоге очутилась в Рампейдж. – Что было последним, что вы отчетливо помните, Доктор?

Она поджала губы, переступая через несколько тел, не похоже что бы она точно поняла что это.

– Я… полагаю я посещал лекции по методам психологической деконструкции и реконструкции в Мейнхеттоне. Там произошёл инцидент… как мне кажется. Ужасный инцидент. – Она вдруг посмотрела вокруг. – Что происходит? Это… это должно быть какая-то галлюцинация!

– Пожалуйста… Доктор. Сосредоточьтесь. Вы сказали авария… это произошло после смерти Биг Макинтоша?

Она посмотрела на меня и её паника увеличилась.

– Почему вы спрашиваете старого жеребца об этом ужасном деле? Это должно быть своего рода стресс-индуцированный отдых от реальности.

– Как давно это было, Доктор?

– Год… Я думаю…, – сказала она с дрожью в голосе. Она протянула копыто и коснулась своего лба, ее зрачок сузился. – Святая Луна защити меня… я… я… это реально?

– Я… – я беспомощно посмотрела на П-21. Он лишь немного дернул плечами. – Да. Я боюсь, что вы не спите, Доктор. Вы… вы находитесь внутри кобылы по имени Рампейдж. – Я молилась чтобы она не волновалась, но, хотя она, и выглядела беспокойной, она не становилась агрессивной. Вместо этого она протянула копыто к глазам, а затем моргнула.

– Ах… нет очков… Ну надо же. Ну, я полагаю, что, если я не ушел полностью в отключку, я могу принять то, что ты говоришь, за чистую монету, – пробормотала она, посмотрев на разваливающуюся станцию.

– Хотя кажется, что что-то пошло совсем неправильно? – спросила она с озабоченной улыбкой.

– Это было двести лет назад. И да, кое-что действительно пошло совершенно неправильно, – тихо сказал П-21. – Вы жеребец, доктор?

– Ну, я был, – сказала она. – И я был единорогом. Право, как же это произошло?

Я вздохнула.

– Вы скажете нам, Доктор?

– Как я уже сказал, не имею ни малейшего понятия. Я был… усопшим я думаю. Было темно, конечно. Неприятно. Далее, я вспоминаю, некоторые пони обсуждают манипуляции с памятью. Я очень хочу присоединиться к разговору… но, к сожалению, я не могу проснуться. Потом это случилось снова прямо сейчас, и внезапно я был… ну… в этом странном состоянии. Я не чувствовал себя вообще… – ответила она, смотря на свои когти на накопытниках.

– Моё… как положительно неприятно. Будущее вовсе не такое, как я ожидал.

– Что-нибудь необычное случилось с вами? Все, что связано с Управлением межминистерских дел или их секретными проектами? – спросила я с улыбкой. – Нам поможет все, что вы сможете рассказать.

– Дорогая моя, я жил в постоянных командировках и надеялся провести больше времени со своими внуками, когда уйду отставку. Я никогда не был большим сторонником войны или Министерств, и тем более не участвовал в чем-то секретном, – сказала она грустно покачав головой. – Интересно… как там мои внуки… что с ними стало? – спросила она с выражением ужасного беспокойства.

– Я сожалею, Доктор. Они, наверное, умерли, – тихо сказал я.

– Война… там были бомбы… – я запнулась и опустила взгляд.

– Мне очень жаль.

Она положила свои копыта на мои плечи.

– Нет, моя дорогая. Я сожалею. Я сожалею, что мы не разобрались в ситуации. Я всегда знал, что мы развивались слишком быстро. Меняется слишком многое. Слишком много гордости и слишком много гнева… но ни одному пони не было интересно узнать мнение жеребца, который с нежностью вспоминал паровозы. – Она глубоко вздохнула. – Теперь, если вы меня извините… я думаю, что есть пони, которая хочет… чего-то. Я лучше вернусь, туда, где я был.

Она моргнула, и вдруг ее глаза выскочили из орбит. – Скажи мне, что я не убивал её. Пожалуйста, скажи мне, что я не убивал её!

– Ты не убивала, – заверила я её. – На самом деле, мы поговорили с одним пони, который… Ну… на самом деле очень милый, когда смущается.

Мы бежали вниз на станцию​​, я была бы счастлива найти её в целости и сохранности. Тем не менее, там было несколько гулей бесцельно бродящих вокруг. Я была рада, что доктор ушел, я не хотела бы объяснять все это ему. Это было удивительно, как мы небрежно расправлялись с ними. После последней битвы, это казалось, по-дурацки легко. Туннель уходил на север и юг, прямо к разрушенным Лабораториям Горизонтов.

– Что ты надеешься найти? – спросил П-21, набивая сумки полунеплохими трофеями. Всегда есть необходимость в изоленте, чудо-клее и металлоломе.

– Понятия не имею. Профессор сказал, что это место было связано с У.М.Д. – сказала я, когда мы спускались с платформы и пошли вдоль железнодорожных путей. Я продолжала смотреть вверх, в стороны, и вокруг.

– Это плохая идея, – пробормотал П-21. – У нас совсем не осталось лечебных зелий…

– Насколько я помню, ты записался добровольцем, – сказала я, смотря на него тупым взглядом и даже улыбаясь. Потом я увидела дверь в стене, и терминал установленный рядом с ней. Я постучала в стекло монитора. – И кое-что хорошее. – Он угрюмо посмотрел на меня и приступил к работе.

– Каким он был? – спросила Рампейдж.

– Доктор? Ну… он был дедушкой. Профессионалом. Заботился о своих внуках. Не говоря уже о жене… сначала показалось, что он спит, или что-то вроде того. И он был психологом в каком то роде, – сказала я с улыбкой и пожала плечами на ёе недоуменный взгляд.

Мы молчали несколько минут, пока П-21 копался в терминале, бормоча себе под нос.

– Блекджек? – тихо спросила Рампейдж.

– Хм-м-м?

– Ты думаешь, я настоящая?

Я удивленно моргнула.

– Настоящая? О чем ты говоришь?

– Я имею в виду… – Она обхватила себя копытами. – Что, если… что, если нет Рампейдж? Или Арлосты? Или меня? Я просто… просто набор пони, смешанных вместе?

Я закусила губу, не зная, как ответить. Но П-21 фыркнул.

– Ты настоящая, всё хорошо – он резко посмотрел на полосатого кобылу. – Я понятия не имею, кем был этот доктор. Или Шуджа. Или Твист. Или любой пони. Я просто знаю, Рампейдж. Это все, что я думаю, когда думаю о тебе. Я не знаю, если ты сумасшедшая или одержима или что… но ты меня раздражаешь, так что ты должна быть реальной.

Рампейдж посмотрела на него, расширяющимися глазами. Как только она начала двигаться, чтобы обнять его, он указал копытом на ее лицо.

– Обними меня, и я положу достаточно C-4 в твою постель чтобы запустить тебя на Луну.

Рампейдж остановилась на середине объятия, даря мне неловкую улыбку. П-21 посмотрел в терминал, и нажал на кнопку. Прозвучал звуковой сигнал, а затем электрический щелчок, и дверь распахнулась.

– Ну, наверное, здесь что-то плохое, – сказал он, посмотрев на меня.

– Почему?

– Пароль: Троттенхеймер.

* * *

Я не знала, что я ожидать от подвалов Лабораторий Горизонтов. «Тайные Решения Магических проблем», казалось, было их девизом. В подвале были аккуратные офисы, немного запыленные. Там не было никаких тел, лежащих вокруг, несмотря на то, что стены были сломаны, они все еще были практически нетронутыми, не слишком много щебня. Ряд плакатов с Твайлайт и Эпплджек, наряду с содержательными мотивационными плакатами.

Тут было не очень много бумаги.

– Что-то здесь не так… – пробормотала я, проверяя двадцатый стол. Нет блокнотов с финансовыми отчетами. Нет документов. Нет канцелярских принадлежностей. Было больше вещей в шкафу, чем в целом офисе вместе взятом. Где кофейные кружки и бутылочные крышки? Всегда были бутылочные крышки.

– Тут всё обчистили, – тихо сказал П-21, – и уже давно.

– Нет дырок от пуль, – заметила я.

«Значит, это не был рейд, как в музее»

Затем мы нашли двери, к которым был припёрт ящик со странными желтыми костюмами. Сами двери были вдоль и поперёк перетянуты пурпурными лентами, на которых висела табличка с надписью «Биомагическое заражение 5-го уровня. На карантине по приказу М.Т.Н.» Прочитав это, я кивнула в сторону дверей и сказала:

– Спорим, что там самое интересное?

– Ну конечно! Я же путешествую с единственной пони, которая хочет зайти куда-то, где написано «Биомагическое заражение. Карантин», – проворчал П-21.

– Что ты разнылся, П-21? – равнодушно сказала Рампейдж, срывая ленты. – Ты мог бы остаться снаружи… ну, знаешь… со своей дочерью.

– Заткнись! – процедил он сквозь зубы, растирая ногу. – Я не просил об этом. Ни о чём подобном.

– Ну и что? – ответила Рампейдж. – Я не просила, чтобы во мне были доктор, зебра и маньяк-детоубийца. Глори не просила о потере крыла, а Блекджек – о смерти от рака. Скотч тоже не просила, чтобы её мать погибла. Нам всем просто приходится мириться с тем, что есть, и как-то с этим справляться.

– Рампейдж, – заговорила я, стараясь прекратить эту перепалку.

– Да? – сказал П-21, не обращая на меня внимания и упрямо глядя на неё. – Ну вот ТАК я и справляюсь с этим.

– Нет. Ты просто бежишь от этого. Потому что твоя семья прямо здесь, рядом с тобой, а ты боишься настоящих отношений, – категорично сказала Рампейдж.

– Знаешь что? – он поднялся на ноги. – Я обойдусь без поучений от кобылы, которая убежала и бросила нас ради её дружков-мародёров. Со своим дерьмом делай что хочешь. А я как-нибудь сам справлюсь.

Сказав это, П-21, хромая, направился к выходу.

– Ух ты, – пробормотала я.

– Арргх! – Рампейдж с досады стукнула по железному столу, оставив на нем вмятину. – Мне надо лучше выбирать момент.

– Да ну? – ехидно сказала я, ступая за двери.

Представшая передо мной картина была мне вполне привычна. Обугленные стены. Частично расплавившаяся стеклянная гермодверь. Костей нигде не было, зато там и тут стояли оранжевые бочки с надписью «Биомагические отходы», от приближения к которым, мой дозиметр начинал потрескивать. Порывшись в сумках в поисках Рад-Икса, я приняла его, для большего эффекта запив антирадином и, слегка улыбаясь, оглянулась на свою подругу.

Чем дальше мы продвигались, тем больше замечали следов пожара. Мы прошли через уставленные разным оборудованием лаборатории, потом через ряды пустых клеток. Наконец я нашла и первое тело… или, что-то похожее на тело. Это был ярко-желтый костюм с похожим на пузырь шлемом. Я видела такое в своём сне: это костюм химзащиты. Конкретно этот был пустым и с трещиной в шлеме. Я сняла с его пояса диктофон.

К сожалению, он тоже был поврежден… как-то. Не то покусан, не то побит, не то пожёван. Когда я попробовала прослушать запись, из динамика понеслись шипение и треск.

«…ш-ш-ш-ч… весь наземный персонал эвакуирован. Теперь мы должны навести здесь порядок. И почему Твайлайт именно сегодня понадобилось ехать на эту долбанную вечеринку в Мэйнхэттен… п-ш-ш-ш-ч… везде заражение пятой степени. Не понимаю, куда делись тела. Связался с новым директором ДМД, но от него никакого толку. Сказал только, что всё, над чем они работали, засекречено. Хрен знает, на что здесь можно наткнуться…»

Мы подошли к следующему шлюзу. Его укреплённые двери были смяты и отогнуты.

– Как думаешь, мне будет вредно здесь находиться? – спросила я с улыбкой.

– Тебе? С твоей-то удачей? – ухмыляясь, ответила Рампейдж.

– Да уж, – сказала я, глядя вперед. Затем я резко развернулась. – Сейчас вернусь.

Рампейдж уселась, наблюдая, как я пошла обратно, чтобы натянуть на себя один из защитных костюмов. Влезть в него вместе с броней не получилось, так что я, вздохнув, оставила её рядом с ящиком. Когда все замки и клапаны на костюме были закрыты, из закреплённого на ноге талисмана стал поступать воздух. Рампейдж захихикала, глядя на меня, и я, вернувшись к ней, сказала:

– Что такое? Мы тут не все бессмертные.

В ответ она улыбнулась и покачала головой.

Двигаясь дальше, мы нашли лестницу, ведущую на нижний этаж.

«…ч-щ-щ-щ-щ… тут полный бардак. Ума не приложу, откуда эти ребята достали такие штуки. Вроде, всё легально, на контрабанду не похоже. Готов поклясться, это первая законопослушная лаборатория в Хуфингтоне… п-ш-ш-ш-ш…»

Я увидела на полу радужные лужи, и мое сердце неспокойно забилось.

«О, Селестия… да что же тут случилось? Здесь не должно быть столько… вот дерьмо…»

Я старалась держаться подальше от куч светящегося хлама и резервуаров с сияющей жидкостью, которая наверняка не была водой. Металлические стены казались оплавленными, однако совершенно неестественно деформированными. Словно метал размяк и изогнулся, притом следов копоти почти не было.

«…т-з-з-з-з… этих проклятых тел нигде нет. Здесь должно было быть почти пятьдесят исследователей. Куда они все, мать их, пропали? Лютик? Пикетс? Ребята, вы где?»

Я медленно вошла в очередную лабораторию. Стоящие там терминалы, и даже их экраны, были изогнуты и деформированы до неузнаваемости; почти все они не функционировали, за исключением одного. И на его дисплее я смогла разобрать несколько слов:

>«Испытания „Серебряной пули“ в лаборатории крионики».

«Крионики? Для чего им понадобилось замораживать эту дурацкую пулю?» – сквозь треск донеслось из диктофона. А мне хотелось спросить, почему нельзя было просто назвать это «лаборатория заморозки», вместо того, чтобы выдумывать какое-то причудливое слово.

Тут я заметила знак над дверью, ведущей в соседнее помещение; очевидно, это и была лаборатория крионики. Изнутри она не выглядела замерзшей. Наоборот, было впечатление, что всю лабораторию слепили из воска, который однажды нагрели достаточно, чтобы он оплыл, но не растаял полностью. Всё в ней казалось сплавленным в одну сплошную массу.

«Ну всё… ч-щ-щ-щ-щ-ч… я сваливаю отсюда… стоп. Пикетс, ты? Что за блядские шуточки…»

Я медленно повернулась и увидела пони в костюме. Костюм был точь-в-точь как мой… Я медленно и осторожно пошла к ней. На полу было что-то липкое.

– Э-э-э… это ещё что? – спросила Рампейдж, глядя на свои копыта. – Блекджек, пойдём отсюда. Здесь даже для меня слишком дерьмово.

– Секундочку.

Пони в костюме стояла, прислонившись к стене, напротив двери. Я потихоньку шла в её сторону, пока Рампейдж отскребала клейкую дрянь с пола от своих копыт.

Сопровождаемая треском и шипением динамика, я окинула взглядом помещение. Мое внимание привлек один знакомый предмет.

В центре лаборатории возвышалось что-то вроде подставки, больше напоминавшей органический нарост. Над ней висела деформированная металлическая рука-манипулятор, похожая на остов конечности. Предмет на подставке был, наверно, единственным, который не сплавился с окружением.

И я знала, что это за предмет; ещё один такой же был сейчас у меня в сумке.

На подставке лежала вскрытая «Серебряная пуля». Она была в основном пустая; было видно ядро – камень, светящийся мягким белым светом. Толстые стенки корпуса, сделанного из серебристого металла, изнутри покрывали остатки радужной субстанции.

Я, медленно пятясь, начала двигаться к выходу.

«Пикетс? Пикетс?! Нет!!! Пикетс!!!» – хрипел диктофон.

Снова посмотрев на пони, я вдруг поняла, что она не опиралась на стену. Она была её частью.

И смотрела прямо на меня.

Затем она открыла рот и закричала.

А вместе с ней стала кричать и вся лаборатория.

Заметка: 95 % опыта до следующего уровня.

Глава 16

Хор

«И если будет меж нами разлад, песни и смех вновь помирят нас.»

До этого я уже сражалась с чудищами. Гидра во Флэнке… мутировавшими дракончиками в Стокярде… радскорпионами… мантикорами… и иже с ними. Все они были опасными. Но даже не смотря на их странный вид, они не вызывали отторжения, ощущения чужеродности. Лапы, клыки, голова, жало, копыта… Отвращение – да, но не чужеродность.

Это же… вызывало.

Стены, пол, потолок… все было в движение. Невозможно было понять, где кончается метал и начинается плоть. Выпученные глаза и рты открытые в одном бесконечном крике. Все смешалось в этом монстре: какое-то оборудование, кишки, еще какие-то органы. Пятясь назад, я почувствовала… почувствовала, будто мои внутренности начали шевелиться! Будто мои пораженные порчей органы захотели выбраться наружу прямо через мою глотку! Я было начала бороться, но меня тут же вырвало внутрь шлема. Надо сказать, что это были еще цветочки по сравнению с тем, что произошло в противоположной части моего тела.

Хуже того, мне тоже захотелось присоединиться к их крику. Он буквально вырывался из меня.

– Прекрати! – крикнула я, пытаясь убраться из этого злополучного места, но мои копыта увязли в полу! Нет, это пол опутал мои ноги! То есть, лапы тонули в нем!

– Пожалуйста, остановись! – взмолилась я.

И оно прекратило.

Но лучше от этого не стало.

Глаза, они смотрели на меня. А плоть, смешанная с металлом, казалось, ждала чего-то. Наблюдала.

– Она не присоединилась к нашему хору… – прошептали рты.

Святая Селестия… неужели они…

– Ты… ты умеешь говорить? – тихо сказала я, смотря на… глаза пони. И их рты. Луна милосердная, да я могла разглядеть метки в этой мешанине!

– Она почти. Почти присоединилась к их хору, – прошептал один из ртов. Радужная слюна капала с его губ. Затем он ухмыльнулся: – Мы должны заставить её присоединиться к нашему!

– О чем вы, я не понимаю, что еще за… хор? Я не умею петь!

Я взглянула на Рампейдж, но её остекленевшие глаза были широко раскрыты. Она выглядела словно жеребенок, застрявшей в ночном кошмаре.

Послышался негромкий смешок.

– О, что ты, все умеют. Послушай…

И рты снова начали кричать. Отвратительная какофония из звуков разной тональности наполнила комнату… Я ошиблась, мы обе застряли в ночном кошмаре! Я мечтала о том, что бы тут оказался П-21 и взорвал эту херню нафиг. Я бы хотела, что бы здесь оказалась Лакуна с её тупой Богиней и с презрением посмеялась над этим существом. И Глори… О Селестия… Я просто нуждалась в этом успокоительном «Все будет хорошо, Блекджек».

– Прекрати!

И снова они послушались. Дряблый широкий рот, что был между двумя мониторами, зароптал:

– Ей не нравится наша песня.

Он почти извинялся.

– Почему? – вопрошал кобылий рот. – Она уже почти присоединилась. Она даже в коем-то роде подпевала нам. Вы сами слышали.

Я почувствовала, как что-то обволакивает мои копыта… но не решилась посмотреть вниз.

– Так вы что, были певцами до… этого?

Я как могла подавляла желание посмотреть вниз, потому что если бы я посмотрела… то начала бы кричать, и не думаю, что когда-нибудь в обозримом будущем остановилась бы.

– Нет, Мы присоединились к хору… после, – тихо проговорила завязшая в стене кобыла.

– Заставьте её присоединится! Заставьте её петь! – начали бормотать голоса.

– Подождите! Да что здесь случилось? – спросила я, осматриваясь по сторонам. Богини, мои внутренности, они шевелились! Я почувствовала себя несколько неприятно, и это чувство лишь усугублялось с каждым мгновением.

И вдруг оно прошло. Но глаза, они сверлили меня, прекращая смотреть только на краткий миг, чтобы мигнуть.

Повсюду были вены. Они обволакивали метал и приборы, пульсировали.

Одного взгляда на нехорошего цвета кишки было достаточно, чтобы мои скрутило, как рогалик.

– Коробка, – прошептали губы рядом с пьедесталом, – она прибыла вместе с тайной.

– Блекджек, надо валить отсюда, – робко проговорила Рампэдж позади меня. – Пожалуйста, давай пойдем отсюдова.

– А тайна вела к чуду, – продолжили губы.

Я почувствовала, что-то на ноге, но двинуться я уже не могла. Я могла только смотреть в глаза. Селестия… неужели в моей глазнице снова что-то было? Глори же выжгла это! Выжгла!

Вдруг один из монитор осветил комнату своим сиянием. Желто-зеленые помехи, конечно, мешали, но на нем вполне можно было различить пони, толпившихся около черной коробки. Одна из кобыл с меткой в виде какой-то выпечки открыла её.

– Я кузен Эпплджек. Я мог её открыть, – послышался шепот и зеленого рта.

Затем появилась серебряная пуля и была возложена на пьедестал.

– Что ты делаешь? – Спросила я и сглотнула, почувствовав, что внутренности снова угрожающе зашевелились.

– Замерзаю… холодно… так холодно – пробормотала пара посиневших губ, слизывая радужную струйку слизи. В это время на экране механическая рука нависла над подставкой и алмазный диск коснулся металла.

– Мы пытались аккуратно разрезать… но не могли. Мы не знали – искаженная ухмылка отразилась на губах, – Но я помню тайну. Я помню металл. Ноту.

Один из жеребцов на мониторе энергично махал копытами остальным пони, окружавшим замороженную пулю.

– Ноту нашей песни.

Я зачарованно наблюдала за лезвием, с легкостью вгрызающимся в серебристый металл. Магия единорога начала разделять пулю.

– Блекджек, нам надо идти. Здесь полный пиздец. Нам надо уходить сейчас же.

Но я не могла сдвинуться с места. Было два пути… наблюдать и учиться или кричать. Я почувствовала нечто, подкатывающее к горлу. И молилась, чтобы это было только мое воображение.

– Минуту… – Прохрипела я и серебряная пуля раскрылась. – Я обязана это увидеть… – А иначе я начну кричать.

– Это какая-то странная пуля, – пробормотала Рампейдж с моей слепой стороны.

Это была не пуля. Может я и не знала ничего об… этом… обо всем этом… но я прекрасно знала о пулях. Она, возможно, и имела похожую форму, но в основе своей была цельным куском металла, разделенным на две секции. Более крупная имела вид искаженной полусферы у основания снаряда с плоской стороной, прилегающей к перегородке и наполненной серой пастой похожей на взрывчатку П-21. Небольшое отверстие проходило через весь снаряд к маленькому отделению, большую часть которого заполнял странный шестиугольный кусок светящегося кристаллического камня, который не поддавался разрезанию. Пространство вокруг камня было заполнено неким веществом, которое напоминало радужную слизь вытекающую из… губ… комнаты…