Текст книги "Кровь и Звёзды (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 76 страниц)

Рампейдж сумела скрыть своё беспокойство за маской разочарования, когда я крепко приложила её ногой в нос, сломав его с отвратительным хрустом. Правда, мгновение спустя он вернулся в исходное состояние, и Рампейдж тут же схватила мои задние ноги, крепко прижав их к земле.

Скотч Тейп лишь с ужасом в глазах переводила взгляд с меня на вход в туннель и обратно. «Поздравляю, твоё первое свидание с Пустошью». Подняв свои очки, молодая оливковая кобылка пробормотала, глядя на нас своими огромными зелёными глазами:

– Они… они мертвы? Все? Она убила всех?

– Болезнь поразила каждого, – со слезами в голосе произнесла Глори, доставая ещё одну склянку с зельем и пытаясь влить его мне в горло. – У неё не было выбора.

К нам подошла Лакуна.

– Конечно не было. Необходимость – мать жестокости, – сказала она, склоняясь надо мной, и её магия обволокла моё бьющееся в агонии тело, усмиряя его. – Тихо… успокойся.

В следующее мгновение она коснулась своим рогом моего, и мир исчез во вспышке света.

<=======ooO Ooo=======>

Воспоминания… Как будто из шара памяти. Это не было чем-то невероятным. Магия единорогов извлекала воспоминания, а аликорны могли читать мысли, значит и передавать воспоминания другим они тоже, наверное, могли. Лакуна сама говорила: «Мы видим сны друг друга». Мне стало интересно, чья это была память: самой Лакуны, Богини, или кого-то ещё. Судя по тому, что я знала, она могла принадлежать кому угодно из сотен, если не тысяч, пони.

«Ты убийца, Блекджек».

Так… сперва самое главное. Чьё это тело? Кобыла. Единорожка. Кажется, чуть старше меня. Что это за место? Оно казалось знакомым. Даже очень. Краем глаза я увидела табличку рядом с дверью. «Полковник Капкейк». Значит, это Мирамэйр, ещё до падения бомб. Стояла уже поздняя ночь, но не похоже, что моя хозяйка была на патрулировании. Нет… то, как она двигалась, больше напоминало задумчивую прогулку. Ага… я знала по опыту.

«Вот бы она сейчас прошла мимо чего-нибудь блестящего, чтобы можно было увидеть её отражение».

«Ты чёртова убийца, Блекджек».

– Она лгала мне, Ванити, – тихим басом сказал жеребец где-то рядом. Его голос был, казалось, пропитан слезами.

Моя носительница медленно подошла к двери и остановилась в выбивавшейся из-под неё полоске света.

– Она лгала мне с самой первой нашей встречи.

Снаружи доносились глухие раскаты грома и шелест ливня.

Я услышала терпеливый вздох Ванити.

– Да, я знаю, как тебе тяжело, но постарайся успокоиться и обдумать всё это.

– О чём тут ещё думать? – всхлипывая, ответил жеребец. – Всё кончено. Я верил ей. Верил всем сердцем, как самому себе. А она лгала мне. Это всё так… как если бы мои сёстры стали лгать мне. Я даже не предполагал, что такое может случиться.

– Как ты узнал? – негромко спросил Ванити.

– У меня появились подозрения после той неожиданной встречи в Мэрипони. Слишком уж это было кстати. Я, конечно, был рад, но всё равно это было странно. – Он тяжело вздохнул. – К тому же она знала о таких вещах, о которых никто не должен был знать. Я понял, что тут что-то не так. А потом случилась та драка, и всё выяснилось. После этого она сама во всём призналась. – Он тихо всхлипнул. – Она использовала меня…

– Я понимаю, это трудно, но тебе стоит её простить, – сказал Ванити спокойным, рассудительным голосом.

«Не будет тебе прощения».

«Заткнись, мозг! Я пытаюсь сосредоточиться на чужих проблемах».

– Послушай, что ты сам только что сказал: ты догадывался, она призналась. Как по-твоему, ей не безразличны ваши отношения?

– Нет, ты не понимаешь! Она лгала мне!

– А разве ты сам святой, чтобы тебе нельзя было лгать? – усмехнувшись, спросил Ванити. Ответа не последовало. – У неё были причины не говорить правду, и, в отличие от большинства других пони, действительно веские причины. Просто подумай о её работе. Ей пришлось врать тебе. И всем остальным. Как иначе она могла бы продолжать исполнять свои обязанности?

– Я понимаю. Но мне всё равно очень больно.

– Ты что же, собирался прожить жизнь, ни разу не получив удара от тех, кого любишь? Так не бывает, – твёрдо сказал Ванити. – Да, она причинила тебе боль, но она этого не хотела. Ответь сам себе на вопрос: стоит ли всё хорошее, что было между вами, одной единственной ошибки?

«Убить своё Стойло – это не ошибка, это злодейство. Я должна была поступить лучше…»

Кобыла отвернулась, всё вокруг стало нечётким и… я вдруг обнаружила себя в теле жеребца, стоявшего на коленях в кабинете, богато отделанном в золотых и пурпурных тонах.

«Та-а-ак… Похоже, я переключилась на другую память».

На рабочем столе, журнальных столиках и даже на полу громоздились стопки книг. Сбоку терминала на шнурке, сплетённом из фиолетовых волос, висел кусок пурпурной чешуи. Рядом стояли фигурки Флаттершай и Реинбоу Деш.

Мой хозяин в большой спешке подключал кучу проводов к какому-то устройству, как вдруг до моего слуха донёсся голос кобылы:

– Голденблад, могу я поговорить с тобой? У меня в кабинете, если не возражаешь.

Мой носитель тихонько охнул и быстро поставил стенную панель на место, телекинезом закручивая шурупы. Он едва успел спрятаться под столом, свернувшись калачиком, прежде чем дверь кабинета открылась.

Послышалось уже знакомое натужное, хриплое дыхание и сухой кашель.

– Да, Твайлайт?

– Что такое проект «Химера»?

Мой хозяин увидел, как она взяла с полки шкафа, стоявшего позади стола, папку и перенесла её в середину кабинета. По счастью в углу было зеркало, позволившее мне увидеть отражения Голденблада и Твайлайт Спаркл, стоявших лицом к лицу. Оба выглядели… измотанными. Постаревшими. Озлобленными. Шрамы на шкуре Голденблада стали не так заметны, но холодный взгляд не потерял и доли былой уверенности. Твайлайт, казалось, заметно прибавила в возрасте. В уголках её глаз появились морщины, а в гриве начинали проглядывать седые пряди.

Сперва он не ответил, только пристально посмотрел ей в глаза, а затем пренебрежительно махнул копытом.

– Всего лишь ещё одна тупиковая ветвь исследований, Твайлайт. Попытка Министерства Мира обойти МТН, – сказал Голденблад негромко, но весьма убедительно.

– Что?! Я читала отчёты. Мегазаклинание слияния работало! Работало! – Твайлайт размахивала папкой так, словно собиралась ударить ей Голденблада, а в её голосе слышались болезненные нотки. – Почему я узнаю об этом только сейчас, да ещё и от Трублада, а не от тебя? Почему ты держал это в тайне от меня?

– Доктор Трублад – учёный выскочка, который слишком увлёкся экспериментами над пони и превращением их непонятно во что, и я позабочусь, чтобы за это его отправили в «Жёлтую реку». Там он остаток своих дней будет выносить утки и лечить пролежни у зебр.

Затем он отвернулся.

– Голденблад… – начала Твайлайт.

– Это была ошибка, Твайлайт! – громко ответил Голденблад, после чего согнулся и захрипел в приступе удушья. Однако, он продолжил: – Мы проводили слияние пони с куролисками… пони с алмазными псами… пони с мантикорами, грифонами и драконятами. С драконятами, Твайлайт! Каждая выполненная процедура была ошибкой. Неважно, какие возможности приобретали подопытные; при этом они теряли нечто большее.

– Это проблема, но она ещё не означает, что исследования провалились. Если бы я получила эти сведения раньше… – начала она, однако Голденблад прервал её надрывистым кашлем. К своему испугу, я увидела кровь на его губах.

«Неужели он так и не смог выздороветь за всё это время?»

– Голден! – крикнула Твайлайт и бросилась к терминалу. Мой хозяин в страхе стиснул зубы и забился под стол так далеко, как только смог.

– Всё нормально… – хрипло сказал он. – Нормально… просто… надо отдышаться…

Голденблад присел, она медленно пошла к нему, и мой хозяин немного расслабился.

– Твайлайт… мы не выиграем войну, если превратимся в монстров. Я пытался объяснить это Трубладу. Он не слушал. Не знаю, что он тебе наговорил о проекте «Химера», но это всё одна сплошная ошибка. Эквестрии он ничего не даст.

«Мне нечего дать, кроме смерти».

«Неправда. Я могу и спасать. По одному».

«Одна десятая процента выживаемости не оправдывает девяносто девять и девять десятых процента смертности».

«Чудесно, мой мозг использует против меня математику».

– Ничего? Да ты… просто подумай об этом! Если нам удастся модифицировать мегазаклинание, усилить мутагенный эффект, мы сможем сотворить нечто большее, чем гибриды пони с другими видами. Мы сможем создавать аликорнов! – сказала Твайлайт. Её глаза так и светились от осознания новых возможностей. – Представь себе десятки, сотни принцесс, сражающихся на нашей стороне!

– Нет! – крикнул он и с силой дал ей пощёчину. Очевидно, это шокировало их обоих. – Я… прошу прощения…

Голденблад снова зашёлся в приступе кашля, его губы покрылись ярко-алыми пятнами. Твайлайт растирала ушибленное место, выглядя смущённо и обиженно, но при этом всё так же решительно. Некоторое время она смотрела на него, затем, немного успокоившись, сказала мрачным тоном:

– Мой долг заниматься любыми исследованиями, которые могут помочь нам победить в войне, Голден. Эти материалы должны были быть у меня с самого начала. Я проведу полную ревизию проекта «Химера». Если он тупиковый, как ты говорил, мы закроем его уже окончательно.

Голденблад съёжился, хрипя и хватая ртом воздух.

– Мне нужен доступ ко всем файлам. Ко всем книгам. К каждому образцу и тестовому объекту.

Он закрыл глаза.

– Всё это находится в исследовательском центре имени Гиппократа, Госпожа Министр, – сказал он так тихо, что мой носитель едва смог его расслышать. – Но помни, Твайлайт, создание монстров ни к чему хорошему не приведёт.

– Я не собираюсь их создавать, Голденблад, – устало ответила она. – Я просто стараюсь найти что-нибудь… какое-то заклинание, что-то… что могло бы всё исправить и положить конец войне. Я знаю, ты тоже к этому стремишься. Поэтому нам нужно работать сообща. Верно?

Мучительный кашель помешал Голденбладу ответить, но по его затравленному взгляду я поняла, что он едва ли был с этим согласен.

– Идём, тебе нужно в медпункт, да и мне не помешает лёд для этого ушиба.

Мой хозяин смог расслабиться лишь через несколько минут после того, как дверь кабинета закрылась за ними.

– «Химера», значит? Держу пари, Пинки это будет очень интересно, – сказал он сам себе, продолжая подключать устройство к проводке.

Внезапно, воспоминание оборвалось… уступив место боли. Моего носителя, окутанного телекинетическим полем, тащило вдоль мостка над огромными чанами. Он истошно кричал, как и десятки других пони рядом, под аккомпанемент бесполезного уже сигнала тревоги, тщетно пытаясь хоть за что-то ухватиться.

– Нет! Нет! Мамочка! Не хочу! – жалобно всхлипывал он. Ему всё-таки удалось ухватиться за перила мостка, но тянувшая его магическая сила с каждой секундой только крепла. Неожиданно перила громко заскрипели, и его и без того израненную, опалённую шкуру обдало волной боли. При этом хватка телекинеза ослабла, и жеребец смог судорожно вздохнуть… но лишь для того, чтобы мгновение спустя его, отчаянно вопящего, сорвало с мостка и швырнуло в чан с бурлящей радужной жижей голубоватого оттенка.

Последовавшие за этим ощущения мог бы, наверно, испытывать угодивший живьём в биорециркулятор моего Стойла. И покидая резервуар, мой хозяин был уже не тем, кем он в него упал.

«На всех одни сны и одна память…»

Мир у меня перед глазами угас… и тут же в фиолетовой вспышке возник вновь. Я обнаружила, что стою на вершине холма; вдали виднелись тёмные небоскрёбы, подёрнутые зловещей зеленоватой мглой. Теперь я была… О, да, аликорном. Я чувствовала себя… сильной. Здоровой. Могущественной. Не уверена, что я слышала это на самом деле, но шёпот множества голосов, наполнявших сознание моей хозяйки, внезапно заглушился чьим-то мощным возгласом:

– Ещё и ноги Красного Глаза не было в Хуффингтоне, дети мои. Какой превосходный шанс спасти ещё больше несчастных пони!

Мы медленно шли, моя хозяйка, двое зелёных и трое синих. За исключением цвета, между ними почти не было внешних различий; мелкие нюансы не в счёт. Я видела мир глазами каждой из них по очереди, как бы плавно скользя между ними. Мы уже подходили к болотистым окраинам Флэнка, как вдруг до моего слуха донёсся звук… хотя, нет, не совсем звук. Словно шум поднялся в голове моей носительницы. И он непрерывно нарастал, становясь болезненным.

Крики.

Город кричал во мне. Кричал сотнями голосов, вопящих в агонии. Даже не сотнями – тысячами. Миллионами. Виды из глаз моих хозяек сменялись с калейдоскопической быстротой. А крики, тем временем, как будто вытягивали их души, к тому же становясь всё громче вместе с тем зловещими шумом. Смены носительниц слились в одну сплошную муть, и в какой-то момент я поняла, что меня вот-вот разорвёт на куски.

Сверкнула фиолетовая вспышка – и вот я снова на холме с видом на далёкий город. Шёпот умолк, даже сама Богиня хранила молчание. Наконец, я услышала голос кобылы:

– Их больше нет.

Богиня недовольно фыркнула:

– Нет, не может быть! Это невозможно! – В её голосе сквозили страх и неуверенная дрожь. – Их не может… не стать… Даже смерть не может нас по-настоящему разделить.

Голоса зашептались, но почти сразу замолчали снова.

– Их вырвали… – сказала ещё одна кобыла.

– …из Единства, – закончила другая.

Хор беспокойно загудел.

– Молчать! – скомандовала Богиня, и, немного погодя, спросила: – Что тебе известно?

Несколько минут пурпурный аликорн слышала только тишину. Затем кто-то произнёс странным, но на удивление знакомым голосом:

– Эта магия… источает холод. Как Чёрная Книга Рэрити.

Снова наступило молчание, неестественно долгое.

– Похоже на какую-то разновидность некромантии. Что-то невероятное. И весь Хуффингтон пропитан ею.

– Некромантское заклятие такой силы… – начала другая кобыла, – не оставило бы ничего живого на многие километры вокруг города.

– Нет, если только… хотя это маловероятно… мы особенно уязвимы для него, – уточнил тихий голос.

Хор в ответ разразился бурей возмущения пополам с ужасом. Я задумалась, была ли Богиня в состоянии контролировать этот поток мыслей и голосов, или же она сама боролась с ним, чтобы не потерять контроль над собой.

– Мы неуязвимы для чего бы то ни было! Мы купаемся в Порче и сияем от радиации! Что нам некромантия? Она не может причинить нам вреда.

– Но это только что произошло, – сказал знакомый голос. – Нам нужно…

– Я буду решать, что нам нужно! – громко заявила Богиня. Ей вторил шёпот хора. Затем повисла пауза. – Но что ты предлагаешь?

Тяжёлый вздох.

– Мы должны попытаться послать в Хуффингтон кого-нибудь ещё, чтобы выяснить, отчего это происходит и как это остановить.

– Ты не заметила, что случилось? А мы все это почувствовали, все до единой. Это будет пыткой. Самоубийством! – сказала Богиня едким, презрительным тоном.

Сквозь беспокойный шёпот встревоженного хора я еле смогла услышать один кроткий голос:

– Я пойду.

Вновь тишина.

– Ты? Ты пойдёшь? – казалось, Богиня была настроена весьма скептически. – Но зачем?

– Чтобы получить то, чего я заслуживаю, – прошептала она.

– Пустая трата времени. Разумнее послать больше наших детей на поиски Чёрной Книги, пока Красный Глаз не стал слишком серьёзной проблемой, – властно объявила Богиня.

– Мы согласны, что поиски этой книги… – начала одна из близняшек, а вторая закончила: —…с большей вероятностью увенчаются успехом.

Перешёптывания стали громче, затем вновь затихли. Похоже, все пришли к согласию относительно того, чтобы оставить Хуффингтон.

Наконец, одинокий тихий голос произнёс:

– Одиночка не будет для нас большой потерей, тем более, если она готова на это. Хотя нам придётся частично блокировать её связь… заглушить её переживания… но она может найти ответы, которые нам нужны. Я помогу ей.

– Ты этого не сделаешь. Я знаю предел твоих способностей. И не забывай, кто здесь Богиня! – громогласно заявила Богиня, заставляя хор замолчать. Однако, чуть погодя она спросила:

– Ты действительно этого хочешь? Ты будешь отрезана от остальных, в одиночестве. Я знаю… мы все знаем, насколько это ужасно.

Смиренный шёпот ответил:

– Если вы в этом нуждаетесь, я сделаю это для вас.

Среди голосов хора прошла волна споров и обсуждений.

– Я знаю Хуффингтон.

Богиня, судя по всему, задумалась.

– Знаешь, вот как? Очень хорошо. Ты, выдай ей всё, что нужно, и прерви её связь с остальными. Я не хочу больше чувствовать этот кошмар, понятно?

– Разумеется, – ответила получившая распоряжение кобыла и, дождавшись, пока стихнут шёпот и бормотание, негромко спросила:

– Ты уверена, что хочешь этого?

– Я этого заслуживаю.

Вместе с этими словами мир вокруг меня завертелся водоворотом и унёсся прочь.

<=======ooO Ooo=======>

Всё ясно. Мне на роду было написано стать той единственной в мире пони, которая сможет выжить, оказавшись запертой в стойле, заполненном смертельным газом. Ну почему мне так не везёт? Неужели тот злобный извращенец, что рулит Вселенной, не может просто дать мне спокойно умереть? Очевидно, нет.

Я обнаружила себя лежащей на затхлом сыром матраце, источающем слабый запах плесени. Звук моего дыхания был лишь немногим лучше того, что издавали лёгкие Голденблада, но вот чувствовала я себя куда хуже.

Сложно было понять, где я находилась. Шум дождя и гулкое эхо от всплесков воды позволяли предположить, что это какое-то большое здание. Вокруг валялись разорванные и облупившиеся плакаты министерств, на которых с трудом угадывались изображения Твайлайт Спаркл и Флаттершай, однако понять, к чему они призывали, было решительно невозможно: их воодушевляющие лозунги давно обратились в прах. Я подняла глаза к потолку, словно в покрывающих его трещинах и проломах могла найти ответы на свои вопросы или какой-нибудь тайный смысл.

«Убийца».

Последнее слово Миднайт снова и снова эхом отдавалось у меня в голове. Знаю, кое-кто мог бы сказать, что во всём была виновата Риветс. Но они оказались бы неправы. Будь я сильнее… лучше… я смогла бы заставить их выбросить наружу все тела до единого и очистить систему переработки… Но я не справилась, тем самым позволив Риветс погубить Стойло Девять Девять. Хотя, не это делало меня убийцей. Все пони Стойла были обречены и с этим я уже ничего не могла поделать. Но, пустив газ, я обрекла себя на проклятие. Гибель сотен пони – чудовищная трагедия. И именно мои действия привели к их смерти, превратив меня в убийцу.

Необходимость – мать жестокости.

Я вспомнила того самца, что был сброшен в чан… «не думай об этом…» и трансформирован в аликорна. Но я также помнила и его ожоги. Страшный жар… разрушения вокруг. Позволить ему умереть, или спасти, принуждая измениться – что из этого было более добродетельным решением? Была ли Богиня, подобно мне, проклята уже из-за того, что оказалась перед подобным выбором? Выберешь одно, и вот ты уже превращаешь пони в монстров. Выберешь другое, и ты – убийца, потому что бездействовал, когда мог спасти кого-то.

Но на самом деле я носила печать проклятия вовсе не из-за этого.

– Прости меня, Глори, – тихо прошептала я.

Позади послышался шум, и мне на лоб опустилась холодная тряпка.

– Эй, ты очнулась. А я уже начала беспокоиться. – Ласковый тон, которым Глори произнесла эти слова, стал для меня полной неожиданностью. – Если ты ещё раз отколешь подобный номер…

«Номер? Я…»

– Глори, о чём это ты? – осторожно спросила я.

– Лакуна просветила нас, пока ты была в отключке. Почему… почему тебе пришлось сделать то, что ты сделала. Там в Стойле. – Она тихо вздохнула и, обняв меня своими копытами, положила голову мне на грудь. – Прости меня, Блекджек. На какое-то время я была уверена… уверена, что ты пыталась… пыталась сделать что-то ужасное. – Она спрятала лицо у меня на груди.

От волнения у меня пересохло во рту, и я прижала Глори к себе, уставившись на водяные разводы на потолке.

– Что… что она вам сказала?

– Что ты придумала план, по которому она должна была телепортировать тебя оттуда, и что ты активировала отравляющий талисман слишком рано. Что Риветс и другие попытались остановить вас, а Лакуна получила ранение, – тихо ответила Глори. – Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через это. Знаю, ты считала, что мы стали бы возражать, но… Мне хотелось бы быть рядом, когда тебе пришлось это сделать.

Она глубоко вздохнула, лёжа у меня на груди. Я чувствовала, что падаю всё ниже и ниже.

– Никогда больше не поступай так. Я этого не переживу.

Она солгала. Лакуна или сама Богиня солгала, чтобы спасти мой круп.

Тихие слезы заструились по моему лицу, когда я гладила мягкие волосы и тонкие перья кобылы, которой никогда не заслуживала.

– Да… Я должна была сделать это. Мне пришлось.

Убийца. Лгунья. Монстр.

* * *

– Почему, чёрт возьми, мне нужно снова изучать всё это? – услышала я сердитое ворчание кобылки из соседней комнаты. – Я имею в виду… какая разница, зомби гули или нет? Они кажутся отвратительными!

– Кое-кто – возможно, но некоторые из них внутри по-прежнему остаются пони. Мы встретили несколько гулей-пегасов, которые на деле оказались довольно добрыми и милыми, – ответила Глори.

– Кроме того, Блекджек, Глори и мне пришлось познавать всё это на собственной шкуре. Поверь, ты отделаешься куда меньшим количеством пулевых ранений, если прочтешь всё это, – сказал П-21 своим спокойным мягким голосом. – Но если ты хочешь пойти трудный путём, мы можем попросить Рампейдж вбить эти знания в твою глупую голову.

Как только я пришла в себя достаточно, чтобы подняться на ноги, я направилась к друзьям, ступая так осторожно, будто тело мое было целиком сделано из хрупкого стекла. Мне казалось, что на каждом шагу я могла буквально разбиться на кусочки. Одно и то же невыносимое слово продолжало пульсировать у меня в голове, а перед глазами застыла картина неподвижных тел маленьких жеребят. Даже запах хлора продолжал преследовать меня. «Селестия милосердная, дай мне сил справиться с этим». Я постаралась изобразить на лице свою самую искреннюю улыбку.

– Да, на мне это замечательно сработало… – сказала я, медленно заходя в комнату к остальным.

Скотч Тейп уткнулась носом в «Хуффингтонское издание Копытоводства По Выживанию в Пустоши», а сидевшая рядом Рампейдж давала ей наставления:

– Бей по глазам, Тейп. Бей по глазам.

Юная кобылка посмотрела на меня со смешанным выражением благодарности и страха в глазах, в котором угадывалась также и толика ненависти, а затем быстро опустила взгляд обратно в книгу, словно сейчас вся её жизнь зависела от этого. При определённом везении, она окажется куда более подготовленной к жизни в Пустоши, чем были П-21 и я, когда впервые выбрались из Стойла.

Упомянутый жеребец лежал на каких-то тряпках в углу. Я медленно приблизилась к нему, и П-21 поднял на меня свои налитые кровью глаза.

– Привет, – сказала я, присаживаясь рядом. Он отодвинулся. Полагаю, я не в праве была винить его за это.

– Привет… – пробормотал он в ответ, закрыв глаза, и тихо спросил: – Значит… таков был план?

Я бросила взгляд на Лакуну, с непроницаемым видом всматривающуюся в дождливую ночь.

– Ага. Что-то вроде этого.

Трудно сказать, поверил ли он мне. И вообще, было ли ему до этого дело. Он казался настолько опустошенным и сломленным, что, возможно, хватило бы одного неловкого действия или неверного слова, чтобы окончательно добить его и, в результате, лишиться ещё одного друга. Хотя, я и так не заслуживала его дружбы, как не заслуживала дружбы никого из них.

– Я видел, как ты… их… – Он издал дрожащий вздох. – Скажи… это было быстро? – Его обычно тихий голос сорвался, и я заметила, как нервно вздрогнула Скотч Тейп, подняв на нас свои большие зелёные глаза.

Рампейдж шлёпнула её по голове.

– Эй. Любознательный торговец смертью дает тебе подсказки. Лучше бы тебе прислушиваться к ним, а то я быстро тебя обставлю. – Скотч быстро покраснела и отвернулась, нервно пожёвывая конец своего тёмно-синего хвоста.

– Это было более чем быстро, – солгала я. Конечно, минуты, по сравнению с несколькими днями, что они провели бы, поедая друг друга, были куда предпочтительнее, но то были минуты агонии… На которые я обрекла жеребят… У меня затряслись копыта, и я почувствовала как к горлу подкатывает желчь. Мне пришлось сделать усилие над собой, притвориться, что это ничуть меня не трогает. Хотя я была на грани того, чтобы разрыдаться. Тем не менее, я лишь скорчила гримасу. – Просто чудо, что мне удалось отделаться так сравнительно легко. Хотя по моим лёгким будто наждачкой прошлись, и зверски болят глаза.

Я убила свое стойло… и жаловалась на глаза?

– Блекджек… как ты? На самом деле? – тихо спросил он, встретившись со мной глазами, и я почувствовала, что моя улыбка растягивается ещё шире.

– Я в порядке… Всё просто отлично… Я должна была сделать это… Должна была…

«Продолжай повторять это. Повторяй до тех пор, пока сама не поверишь».

Похоже, по какой-то причине этот ответ расстроил его ещё больше. Он повернулся ко мне ещё немного и протянул копыто… остановился… а потом со смущённым видом убрал его обратно.

– Потому, что… Потому, что это было просто стойло, населённое пони, до которых, откровенно говоря, мне не было дела, и которых я с трудом выносила. Просто… их больше нет. Они относились ко мне довольно паршиво, а я всё еще чувствую боль от того, что их не стало.

Я не могла больше смотреть ему в глаза. Чтобы скрыть дрожь, я принялась поигрывать пустой консервной банкой, делая вид, что нахожу это занятие чертовски увлекательным.

– Это не важно… Я должна была сделать это…

«Должна была. Должна».

– Блекджек. – Он положил свое копыто на банку. – Они были твоими друзьями. Твоей семьёй. Твоя мать…

– Прекрати! – крикнула я, и взоры всех пони моментально устремились на меня. Всех… кроме П-21. Он отшатнулся от меня, крепко зажмурив глаза. Глори дёрнулась было в мою сторону, но я остановила её взглядом. Мне не справиться. Я вот-вот взорвусь… и лишь эта мысль помогла мне успокоить своё дыхание.

– Не… говори о ней. О них. О ком бы то ни было. Пожалуйста.

Я всё ещё чувствовала запах хлора в своей гриве. Ощущала его всей своей шкурой. Слышала тот крик, бесконечным эхом отдававшийся у меня в голове.

– Все кончено. Сделанного не вернуть. Мне не… справиться с этим сейчас… прошу тебя.

Скотч Тейп в шоке смотрела на меня глазами, полными слёз. Бросив на неё быстрый взгляд, Рампейдж бодро воскликнула:

– Эй, Скотчи-вотчи! Тебе не кажется, что пора бы вернуть Блекджек её ПипБак? Не то чтобы классическая версия была менее крутой, но ей определённо нужен назад её чёрный.

Скотч Тейп уставилась на неё с недоверием, не понимая, как реагировать на эту просьбу.

– Ты серьёзно? Ты хоть представляешь, как тяжело их снять? – спросила она, поднимая свой ПипБак. – Если бы они крепились гайками и болтами, то проблем бы не было! Мне лишь нужно было бы взять свой ключ. Но, увы, я не вижу способа снять эту штуку без надлежащих инструментов, разве что, отрезать ногу.

Похоже, именно такого ответа Рампейдж и ждала. Полосатая пони ухватилась за ПипБак Скотч и начала тащить.

– Ну же… это должно как-то отрываться… – сказала она, и молодая кобылка в отчаянии заколотила копытами по броне Рампейдж. – А, знаю… Я могу отгрызть его!

– А-а-а! Заберите меня отсюда! Все пони на поверхности сумасшедшие! – запричитала Скотч Тейп, когда Рампейдж начала пускать слюни по экрану.

Не в силах больше сдерживаться, я рассмеялась. И заплакала одновременно… Но, думаю, смех тщательно это скрыл.

Спасибо, Рампейдж.

* * *

Здание, в котором мы находились, было чем-то вроде издательства. Повсюду мы натыкались на экземпляры «Хуффингтонского еженедельника», сложенные в промокшие кипы или сваленные в кучи, зачастую уже в виде серой бесформенной массы. Если честно, я понятия не имела, что полезного здесь можно было найти, но мы всё же разбились на пары, чтобы осмотреть все три этажа этого здания. Мы остро нуждались в боеприпасах, и, как бы ни противно было это признавать, в любом хламе, который можно было бы обменять на крышечки. Мы не уйдём далеко без гроша в кармане. Глори и П-21 взяли на себя второй этаж, Рампейдж и Скотч отправились проверять первый. Мы с Лакуной начали спускаться в подвал, но на полпути вниз я вдруг сообразила, что только что натворила. В два прыжка я преодолела лестничный пролёт, игнорируя протесты своего израненного тела, и, спотыкаясь и скользя, помчалась по коридору. В одном из дверных проёмов я заметила Рампейдж и Скотч и, с трудом затормозив, ворвалась к ним, тяжело дыша. Обе с тревогой посмотрели на меня.

– Рампейдж, – начала я, – могу я поговорить с тобой… наедине?

Скотч вопросительно посмотрела на меня, а затем перевела взгляд на Рампейдж. Потрошитель подтолкнула её в сторону двери, и кобылка направилась к выходу. Жестом я указала полосатой пони на дальний угол.

– Рампейдж, – тихо спросила я, глядя прямо в её розовые глаза, а затем обернулась на Скотч, которая сейчас разговаривала с Лакуной, – это ничего, что она с тобой?

Одна презрительная усмешка с её стороны, один прищуренный взгляд – и мне придётся всадить пулю ей в голову. А потом, пока она выковыривает свинец из своей башки, поменять её местами с П-21.

Рампейдж внимательно посмотрела на меня, а затем печально улыбнулась.

– Нет… думаю, она слишком взрослая для этого.

Ладно… обнадёживает всё же чуть больше, чем пугает.

– Она будет в безопасности. Обещаю. Я не… свихнусь… снова.

Лучше бы ей этого не делать. Я уже бывала на грани самоубийства. Не знаю, как я смогу пережить ещё одну Торн. Приду в бешенство? Попытаюсь убить Рампейдж, пропустив её через типографский станок? Заплачу? Окончательно сломаюсь? Или, может быть, вообще ничего не почувствую? Последний вариант пугал меня больше всего. Я кивнула Рампейдж и вернулась в коридор, постаравшись улыбнуться в ответ на странный взгляд, которым меня наградила Скотч, после чего мы с Лакуной вновь направились в сторону подвала.

Наши копыта тихо цокали, пока мы шагали вместе: я впереди, а она чуть сзади. Мои светящиеся глаза пронзали тьму, но, за исключением радтараканов, это место было абсолютно мёртвым… ох, плохая мысль. Я всё ждала, даже надеялась, что кто-нибудь выскочит на меня из темноты. Мне нужно было хоть что-то, что сможет отвлечь меня от мыслей, насколько похоже это место на туннели Стойла Девять Девять. Что-то, что поможет заглушить это страшное слово, отзывающееся эхом в моей голове.

Лакуна хранила молчание о том, что она сделала. О том, что сделала я. Хорошо, что она не могла прочесть моих мыслей прямо сейчас, так как я буквально вопила, требуя ответа на вопрос о том, что же она им рассказала. О моём спасении. Но аликорн оставалась невозмутимой и молчаливой, освещая себе путь маленькой искоркой света.