Текст книги "Кровь и Звёзды (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 76 страниц)

– Ой, да забирай уже всю упаковку, Блекджек! – Она отошла к полкам, сняла оттуда деревянный ящик с шестью сияющими спарк-батареями и толкнула его в мою сторону. Я начала реветь, завывая всё громче и громче.

Сверху на ящик шлёпнулась бутылка Дикого Пегаса.

Довольно мурлыкая под нос, я направилась в сторону моста, левитируя ящик перед собой. Моё хорошее настроение не испортил даже раздавшийся чуть погодя крик Чарити за спиной:

– Я запишу это на твой счёт, Блекджек! Слышишь меня? С процентами!

* * *

– «Морской Конёк» создавался как патрульный катер Эквестрийской береговой охраны, – начала объяснять рыжешкурая кобыла-механик по прозвищу Маслёнка, подходя к люку на кормовой палубе.

– Но сомневаюсь, что на нём осталась хоть одна оригинальная деталь, ну, за исключением, разве что, двигателя. Похоже, что за последние двадцать или около того лет мы заменили тут всё, что только можно, кроме него. – Подпрыгнув, она ловко прошмыгнула сквозь люк в трюм.

Остальные члены экипажа заканчивали улаживать на берегу дела с двумя караванщиками из Флэнка, которые пришли выменять свои наркотики и консервированную еду на патроны и музыкальные записи, привезённые из Тенпони в Мэйнхеттене. Даже я, несмотря на всё моё негативное отношение к Каприз, поторговала с ними, выменяв на кучку охотничьих патронов несколько коробок Засахаренных Яблочных Бомбочек и немного Бака (просто на случай, если мне опять придётся усмирять Рампейдж). Мой суровый взгляд пресёк на корню все их попытки накрутить цену.

– Спускайтесь, – весело позвала снизу Маслёнка. – Тут места на всех хватит.

Громко сглотнув, Глори уставилась на тёмную дыру в палубе. Пихнув её по-дружески в бок, я ободряюще улыбнулась, показывая, что беспокоится не о чем. П-21 радостно спрыгнул вниз, не колеблясь ни секунды: пони из Стойла не испытывали страха перед тесными замкнутыми пространствами.

Двигатель представлял собой блок из полированной латуни со вставками из рубинов и изумрудов. Проводами он соединялся с сапфировым водным талисманом раза в два больше того, что мы видели на техническом уровне Стойла. К талисману было подключено несколько больших труб.

– А вот это у нас двигатель. Он преобразует грубую магическую энергию спарк-батарей в питание, пригодное для водного талисмана. Тот производит воду, которая струёй выбрасывается сзади, создавая реактивную тягу, приводящую лодку в движение.

– Поэтому здесь внизу так много воды? – спросил П-21, глядя на пенистую воду, что плескалась вокруг наших копыт. Мой ПипБак еле слышно потрескивал: похоже, уровень радиации здесь явно ниже того, из-за которого стоило бы волноваться, если, конечно, не использовать трюмную воду для приготовления коктейлей.

Маслёнка по-матерински улыбнулась ему.

– Ну, если ты возьмёшь ведро и что-нибудь сделаешь с этим, мы будем тебе очень благодарны.

Она достала батарею из моего ящика и повертела её в копытах, рассматривая. Внутри прозрачного параллелепипеда парил красный шар магической энергии, испуская волны мягкого света. Открыв ртом панель на корпусе двигателя, Маслёнка вытащила разряженную батарею и вставила на её место новую. Раздался тихий гул, и камни на корпусе двигателя озарились ярким светом.

– Разумеется, на случай, если у нас нет в запасе спарк-батарей, мы используем флюсовый преобразователь. – Она указала на кольцо с натянутой на него паутиной из блестящих хрустальных нитей. – Но он далеко не так эффективен.

– А если и он не работает? – спросила я.

– Что ж, тогда можно прыгать за борт и начинать толкать. Нам приходилось делать это пару раз.

П-21 оглядел внутреннюю поверхность корпуса судна, покрытую толстым слоем густой смазки.

– А почему он сделан из дерева?

– Знаешь, что происходит, когда выходишь на чудной стальной лодке в океан? Довольно скоро она превращается в ржавый металлолом на дне. Конечно, сейчас и древесину хрен достанешь, но всё же её найти легче, чем стальной лист, да и работать с ней куда проще. Мы конопатим нашу лодку дёгтем и смолой так тщательно, как только можем, красим её, если удаётся раздобыть краску, латаем корпус, когда это необходимо, и, уж поверь мне, это самое офигенное судно во всей Эквестрии.

– С весьма неординарным капитаном, – сухо заметил П-21.

Маслёнка усмехнулась.

– Да уж, Траш не из тех капитанов, какими их обычно себе представляют, а вот её папаша был прожжённым морским волком. Однажды мы застряли на берегах Мэйнзибара из-за мутировавшего змея, караулившего нас за рифами. Так капитан раздобыл где-то целую стаю каменных крабов, которые на своих спинах перетащили лодку через весь остров на противоположный берег! – Рыжая кобыла со смехом хлопнула П-21 по спине. Затем, посерьёзнев, добавила: – Траш далеко до её папаши, но всё же лучше девчонки для этой работы не сыскать. Несмотря ни на что, эта кобыла любит «Морского Конька» сильнее, чем кто-либо. Она нашла в себе силы отпустить отца, чтобы спасти корабль.

Использованная спарк-батарея отправилась в отсек над двигателем.

– По-моему, чтобы плыть вниз по течению, вовсе не требуется такой большой мощности, – произнёс П-21.

– Это лишь показывает, что ты ничего не смыслишь в лодках, парниша, – ответила Маслёнка. – Спускаясь вниз по течению, нужно быть готовым к тому, что река станет швырять тебя на камни, мели, коряги или ещё чего похуже. Половина вырабатываемой мощности уходит на маневрирование вокруг препятствий, а вторая – на борьбу с течением. Вот погоди, скоро увидишь Башни. Все лодки, которые пытаются просто плыть по течению, там ждёт неприятный сюрприз. Река Хуффингтон пожирает пони. Из-за непрекращающегося дождя эти воды просто неистовы.

Ещё один пункт в список того, что я ненавижу в Хуффингтоне. Я обнаружила, что с хмурым видом смотрю в сторону города. Было что-то совсем неправильное в том, как он, словно мастерски исполненная западня, заманивал к себе пони обещаниями сытости и богатства. Сложно даже представить себе, сколько же несчастных сгинули в Хуффингтоне за все эти годы, убитые рейдерами, отравленные порчей и радиацией, или опустошённые Х.М.А. И чем больше я думала об этом, тем тревожнее становилось на душе. Даже Богиня Лакуны, похоже, была удручена этим местом.

Хуффингтон – город, который убивает. Он убивал пони, когда его сожгли зебры. Убивал зебр, которые избрали его главной военной целью. А теперь убивал всякого, кого ему удавалось заманить внутрь. Я почти слышала шуршание тасуемых карт у себя в голове.

– Эй, Блекджек, ты в порядке? У тебя на лице просто убийственный взгляд, – обратился ко мне П-21, толкая в бок. «У меня „убийственный“ взгляд? Мне нужно зеркало».

– Просто… я не фанатка Хуффингтона, – угрюмо ответила я.

Маслёнка усмехнулась, вытерев нос грязным копытом.

– Хех. Добро пожаловать в клуб. Я ведь когда-то жила в Городе Дружбы. Чудный город. Ну, может, слегка перенаселённый, но, в целом, хорошее место для жизни, – сказала она, проверяя силовые кабели. – Однажды в порту нарисовался отец Траш и нажрался так, что городу пришлось приставить к нему охрану, чтобы он случайно не разнёс чего-нибудь. Он объяснил, что ищет здесь механика. Меня ждала впереди тихая комфортная жизнь, но капитан начал пичкать меня рассказами о несметных сокровищах, приключениях, дивных новых землях, приключениях, море рома, приключениях, сексе… кстати, он упоминал о приключениях? Парниша своими разговорами заманил меня сначала в постель, а затем и на своё судно. Мы побывали в куче разных мест. Но Хуффингтон – худшее из них. Всегда находятся причины, чтобы вернуться сюда. И еще больше причин, чтобы впоследствии пожалеть об этом. В этот раз мы лишились Билджвотера, которого сожрал морской змей. И, наверняка, это не последняя наша потеря… но «Морской Конёк» обязательно сюда вернётся. В этом я уверена.

– А почему вы не ушли с корабля? – спросил П-21.

Маслёнка вздохнула и, улыбнувшись, протянула копыто, чтобы коснуться двигателя. Одаривая его при этом почти любовным взглядом.

– Там, дома, у меня была бы довольно комфортная жизнь; пусть не как в Тенпони, но всё же. Ну а здесь… что ж… сокровищ мы не нашли, дивные новые земли на деле оказались весьма отвратительными, ром всегда разбавлен водой, да и секс выходит довольно неуклюжим на маленькой лодке, вроде этой… Но что касается приключений… На этот счёт капитан определённо не врал. И до тех пор, пока Траш уверенно правит судно прямо по курсу, я буду сопровождать её. Хоть в Хуффингтон, хоть в сам Ад.

* * *

«Морской Конёк» определённо не был предназначен для роскошных круизов. На нас пятерых приходилась одна каюта и всего четыре гамака. Мы сдвинули в центр рундуки и бросили сверху несколько одеял для Лакуны. Нам разрешили находиться либо здесь, либо сидеть на узких проходах вдоль бортов между леерами и надстройкой. П-21 весьма некстати заметил, что, так как я не умею летать, моя чудная новая броня сгодится разве что на роль якоря. Проклятье, и что за радость иметь такой потрясный броник, если я не могу его носить?

За кормой послышался низкий гул, который постепенно становился всё выше и выше, а затем из-под судна чуть ниже ватерлинии ударили две бурлящих водяных струи. Тарбутс и Маслёнка отвязали концы и проворно запрыгнули на борт отчаливающего судна, после чего шум воды за кормой заметно усилился. В задней части лодки, на самом верху надстройки, находилась рулевая рубка с окнами, обрамлёнными ржавыми металлическими планками, сквозь которые можно было разглядеть капитана за штурвалом. Траш направила «Морского Конька» вверх по течению в сторону моста, прежде чем медленно развернуть судно на 180 градусов. И тут же рёв воды за кормой стих до лёгкого булькания, когда мощное течение подхватило нас и понесло вниз по реке.

Признаюсь, когда дело доходит до полётов, я превращаюсь в жуткую трусиху, но сейчас, когда на меня не давила «высота», мне даже нравилось ощущение того, что меня быстро несёт вперёд и нет необходимости топать на своих четырёх.

– Смотрите в оба, – крикнула сверху Траш, когда мы дружно расселись на проходе, опираясь на металлическое ограждение.

Я вскинула винтовку Тауруса и внимательно осмотрела поверхность пенистой мутной воды.

– Что я должна высматривать?

– Пока мы не достигнем Форка – всё, что торчит со дна реки, или пони с ракетами. Кроме того, мы можем наткнуться на нескольких прыгунов, когда минуем Павшие Башни, но до тех пор самой большой опасностью для нас будет наткнуться на что-нибудь острое и твёрдое, – мрачно ответила она, лишь слегка корректируя курс судна и позволяя течению делать всё остальное.

– Пони с ракетами докучают сильнее всего? – спросила я, рассматривая массивные руины, раскинувшиеся вдоль реки, и сознательно игнорируя таинственные башни на противоположном берегу. Находясь так близко к Ядру, я чувствовала себя… как-то странно. Словно была немного не в себе. Возможно, дело было в полях Х.М.А. вокруг города, которые высасывали энергию из моих клеток. Траш держала «Морского Конька» строго посередине реки, но я чувствовала непреодолимое желание попросить её переместиться поближе к усыпанному обломками западному берегу.

Траш хмыкнула в ответ.

– Обычно этим занимаются приспешники Потрошителей и рейдеры. Они сбиваются в небольшие группы, чтобы охотиться в Риверсайде или Флотсеме. Но пока у них нет ничего достаточно крупнокалиберного, нам можно не беспокоится на их счёт.

Она прибавила газу и пустила Морского конька в обход железобетонной конструкции, едва виднеющейся над поверхностью воды; я смогла разглядеть её, лишь когда мы проплывали мимо буквально на расстоянии плевка.

Глори доказала ценность своих зорких фиолетовых глаз. Стоя на носу корабля, прямо перед турелью, она, вместе со штатным вперёдсмотрящим, земной пони с зелёной шёрсткой по имени Бисквит, высматривала опасности, скрывающиеся под поверхностью воды, и указывала на них концом крыла, чтобы Траш могла обогнуть их. По мере того, как река несла нас всё дальше, развалины по берегам увеличивались в размерах и несли на себе признаки всё более сильных разрушений. Целые кварталы многоквартирных домов сползали прямо в реку, заполняя её смертоносными обломками. Каждые несколько сотен метров трубы извергали струи жёлто-коричневой, пенистой, воды в тех местах, где берега обрушились в воду.

Среди развалин показалась стоянка четырёх пони. Рейдеров, судя по кровоточащим укусам на их ногах. Внимательно осмотрев их лагерь, я не заметила ничего, что напоминало бы ракету, и уже готова была выстрелить, когда меня остановила Траш:

– Не нужно. Звуки выстрелов разносятся по воде.

Я нехотя опустила винтовку.

– А я думал, ты не палач, – тихо произнёс бесстрастный голос.

– Я не палач. Они – рейдеры, – пробурчала я себе под нос, глядя на Крупье, который, в свою очередь, с жалостью рассматривал рейдеров. – Они и так уже практически мертвы из-за этой инфекции. Она убьёт их, так или иначе. – Я вспомнила кобылу из Мирамэйр, которая ела, не переставая, пока у неё не лопнул живот. – Это не убийство, раз они и так на полпути к могиле. – Я покраснела от досады, заметив, что Глори, обернувшись, смотрит на меня. Ну, отлично. Теперь все узнают, что я съезжаю с катушек.

– О… что ж, подходящее объяснение, – ответил он, понимающе кивая. – Раз ты делаешь это из милосердия, тогда всё нормально. Забавно… разве не точно такой же логике следовала некая пони буквально день назад?

– Заткнись, – еле слышно прошипела я.

– Тем более, это был бы уже не первый раз, когда ты делаешь подобное, – продолжал Крупье.

– Заткнись! – заорала я на него, левитируя револьвер Капкейка и приставляя его ко лбу бледного ублюдка. – Нахрена ты это делаешь? Я ведь уже почти пришла в норму, и тут ты… зачем ты напоминаешь мне о тех, кого я убила? Почему ты не можешь просто оставить меня в покое? – Моя магия дрожала на спусковом крючке; конечно, этим я не смогла бы его убить, но насколько мне стало бы легче.

– Блекджек? – произнесла испуганным голосом Глори, и образ Крупье испарился.

Мой пистолет был нацелен ей прямо между глаз.

Я моментально выпустила оружие из магического захвата, и пистолет, стукнувшись о палубу, с лёгким шлепком упал в воду. Я смотрела в испуганные, полные боли глаза Глори, и чувствовала, как меня начинает трясти. Никогда в жизни меня ещё так не колотило. А я-то ведь думала, что покончила со всем этим раз и навсегда. Оставила за спиной. Пережила. Двинулась дальше.

Какая же я долбаная идиотка.

Ничего я не оставила позади. Я просто зашвырнула это в чулан и постаралась забыть. Я убила сорок жеребят. Казнила их. Это было рационально. Это было правильно. Но мой разум не позволил мне отпустить это.

– Прости, Глори. Я разговаривала совсем не с тобой. Я… Я лишь… прости.

Я увидела внутреннюю борьбу в её глазах и отвела взгляд, уставившись на воду. Глори перепрыгнула через меня и исчезла под палубой.

– Да уж, это было занятно, – послышался голос Траш из-за штурвала.

– Я не хочу говорить об этом.

Она улыбнулась, покачав головой.

– Не буду настаивать. Ты не обязана отчитываться передо мной. Хотя и я иногда разговариваю с призраками.

Ну, мой бледный приятель был не совсем… по крайней мере, надеюсь, что нет!

– Серьёзно?

– Конечно. Отец приходит и просит меня пристрелить его, – ответила Траш спокойным небрежным тоном, от которого у меня по спине побежали мурашки. – И, оглядываясь назад, думаю, что, наверное, именно так я и должна была поступить. Поэтому совершенно справедливо, что он является мне время от времени, верно?

Иногда достаточно одной секунды, одного неверного действия, одной маленькой ошибки, чтобы что-то дорогое ушло навсегда.

Оставляя лишь сожаления.

* * *

П-21 испытывал от водной прогулки примерно те же ощущения, что я – от полётов. Он лежал пластом на кормовой палубе за рулевой рубкой, склонив лицо над ведром. Я же не имела ничего против качки. Она немного отвлекала меня от размышлений о том, какие пакости строит мой мозг моему сознанию, и о том, что я почти выстрелила в Глори. Ну, будем откровенны, она первой выстрелила мне в лицо, но мы это, вроде как, давно оставили в прошлом.

Я повела ушами, уловив какой-то отдалённый шум, напоминающий глубокий непрерывный вдох. У меня зачесалась грива от нехорошего предчувствия, когда я оглядела сначала выжженные руины вдоль реки, а затем перевела взгляд на мрачные стены Ядра.

– Что это? – спросила я Траш, поднимаясь на ноги.

– Павшие Башни, – тихим мрачным тоном ответила она. – Вам лучше спуститься вниз и привязаться к чему-нибудь. Нас немного поболтает! – Её рог засветился, и она подтянула к себе магией конец каната, которым начала привязывать себя к лодке.

Почему-то мне почудилась в её ответе некоторая недосказанность, поэтому я вытянулась во весь свой рост, пытаясь разглядеть источник этого жуткого шума. Мои друзья дружно спустились вниз, но сама я прятаться не собиралась. Мне, во что бы то ни стало, нужно было увидеть воочию то, что ждало нас впереди. Когда я направилась в сторону носовой палубы, капитан закричала мне вслед что-то о нарушении первого правила. Около турели суетилась Маслёнка, зачехляя орудие. Когда наши глаза встретились, я отчётливо разглядела в её взгляде страх. Нас ждёт что-то очень-очень плохое.

Я со всех ног припустила на нос корабля и столкнулась с Бисквит, которая бежала в противоположном направлении. Застыв на мгновение, зелёная кобылка попятилась от меня, и в это время палуба угрожающе вздыбилась. Мы плыли быстро… очень-очень быстро. Широкая некогда река теперь угрожающе сузилась; обломки и мусор образовали некое подобие горного ущелья с бурным потоком. Лодка накренилась ещё раз, и Бисквит, оставив попытки выбраться с носа корабля, начала судорожно привязывать себя к ржавому металлическому кольцу, вмонтированному в палубу.

– Привязывайся! – крикнула она мне, но я уже не обращала на неё внимания.

Я смотрела, не отрываясь, прямо перед собой, чувствуя, как по спине струится холодный пот. Как и всё остальное в Хуффингтоне, массивные башни Ядра, вздымающиеся к облакам, были нелепыми памятниками гигантомании их создателей. Но, даже несмотря на это, во время огненного апокалипсиса войны одна из башен сломалась на высоте примерно десятого этажа и рухнула прямо поперёк реки. Тяжёлый армированный фасад рухнувшего здания играл теперь роль своего рода дамбы, плюс, падая, оно обрушило ещё несколько соседних строений, останки которых теперь также покоились в бурной пенной реке. Вода переливалась через эти обломки, словно слюна через зубы. Река была голодна.

– Как, чёрт меня подери, мы собираемся пройти здесь? – закричала я. И вдруг заметила пару уличных фонарей, промелькнувших за бортом. Мы больше не спускались вниз по реке… это была улица! Импровизированная дамба изменила русло реки, и теперь быстрое течение несло нас сквозь развалины рухнувших офисных зданий. Мы пролетали мимо разрушенных фундаментов и ржавых уличных фонарей, а поток становился всё стремительнее и стремительнее, приближая нас к источнику этого непрекращающегося вдоха.

– Привяжись! – снова закричала Бисквит. Схватив ещё одну верёвку, она обмотала один конец вокруг моей груди, а второй привязала к кольцу. – Капитан проведёт нас! – уверенно произнесла она, бросив на Траш преданный взгляд.

Та мрачно смотрела прямо перед собой.

Теперь и я увидела, где именно она собиралась провести нас. Падая, башня не сохранила целостность своей конструкции. Верхняя треть здания была изогнута под большим углом, делая его немного похожим на мятный леденец, и в месте изгиба образовался разлом, в который, как в глубокое ущелье, и устремлялась река. Тем не менее, я не видела там прохода, лишь абсолютно непроглядную тьму. Река теперь походила на жуткий гладкий язык, что увлекал «Морского Конька» прямо в глотку упавшего небоскрёба.

А затем, пробив полосу холодного влажного тумана, мы погрузились во тьму. Я изо всех сил вцепилась копытами в ограждение палубы, когда корабль начал стремительно падать внутрь небоскрёба. И тут же, едва закончилось это падение, вода снова встала вертикальной стеной, но теперь мы начали подниматься вверх. «Морского Конька» нёс бурлящий водяной вал, который закручивался внутри здания, как в огромной трубе. Своим мутантским зрением я различала ржавые балки, пытающиеся проткнуть наш корабль, словно гигантские копья. Что-то с силой ударило в нижнюю часть судна, и я почувствовала, как его подбросило в воздух, лишь ускоряя наш и без того стремительный спуск по внутренностям здания. Трещины в стенах распыляли холодную, грязную воду мне в лицо. Я не имела ни малейшего понятия, как Траш, да и вообще кто угодно, может управлять судном в этом месте.

Затем я заметила впереди свет, а также другой водяной вал, закручивающийся куда-то в сторону. Как может вертикальная стена воды двигаться боком?!

– Держись! – заорала мне в ухо Бисквит. Я обхватила покрепче передними ногами ограждение, когда мы достигли этого бушующего водоворота.

На какое-то ужасное мгновение я почувствовала, что мы летим. Мой желудок подступил к горлу, когда нас выбросило из разлома на другой стороне башни прямо на фасад рухнувшего жилого здания по соседству. Водяной вал поднимался всё выше и выше, и мы поднимались вместе с ним. Нос лодки теперь смотрел в небо, и я спешно опустила взгляд к корме. Не уверена, была ли я мокрой насквозь от потоков воды, или уже обмочилась сама.

Затем, внезапно, наш подъём прекратился, чего нельзя было сказать о Бисквит. Она продолжила свой путь вверх и в сторону, соединённая с лодкой лишь верёвкой, привязанной к кольцу. Верёвка натянулась, как струна, а затем с металлическим звоном кольцо сломалось. Бирюзовые глаза Бисквит наполнились ужасом, когда она начала падать вниз в бурлящую воду, мимо зависнувшей в воздухе лодки.

Закричав, я отпустила ограждение и прыгнула к ней, размахивая копытами.

«Спасти одну жизнь. Всего одну…»

Верёвка Бисквит хлестнула меня по лицу, и я вцепилась в неё зубами, ногами, магией и всем, чем только можно. Моя собственная верёвка также вытянулась в струну, но в этот раз кольцо выдержало, и нас швырнуло обратно, как следует приложив об палубу. Я ударилась об ограждение и уцепилась за него задними ногами; Бисквит запуталась в турели.

Мне показалось, что лодка провисела в воздухе целую вечность. Малейший крен в неверном направлении… и нас увлечёт обратно под стремительный поток, выливающийся из башни… Затем, с ужасающей, невыносимой медлительностью накренившись в сторону от фасада разрушенного дома, лодка упала. Посмотрев вниз на бурлящий пенный водоворот под нами, я непроизвольно изо всех сил вцепилась в ограждение.

Меня ударило с силой, которую я не могла себе и вообразить, когда лодка рухнула в воду вверх ногами. Из меня вышибло дыхание, закружившееся в воде вихрем пузырьков, и я почувствовала, как в моё тело впивается верёвка, словно стремясь разрезать меня пополам!. Но почти сразу же я снова оказалась на поверхности, потому что «Морской Конёк» перевернулся, возвращаясь в нормальное положение, и устремился вниз по течению. Я открыла глаза, высматривая Бисквит, но увидела лишь её верёвку, скрывающуюся за бортом. Туго натянутая, она глубоко въелась в кожу вокруг моих передних копыт.

«Всего одну жизнь… прошу, позволь мне спасти хоть одну…»

Я левитировала себе в рот таблетку Бака и начала жевать, в то время как «Морской Конёк» стремительно приближался к изломанной береговой линии из обломков разрушенных зданий. Затем потянула изо всех сил, чувствуя, как моё сердце начинает неистово колотиться. С трудом дыша, я вытягивала верёвку, обматывала её вокруг передних копыт, и тянула снова. Воображение рисовало мне Бисквит, разорванную в клочья стальными балками и бетонными обломками, скрывавшимися под водой. Грудь жгло так, словно одна из этих зазубренных железяк пронзила меня саму насквозь, но всё же я продолжала тянуть снова и снова.

Затем через ограждение палубы перевалилось безжизненное зелёное тело и свалилось на меня сверху. Вода ручьём стекала изо рта Бисквит.

– Одну… всего… одну… – прошептала я, переворачивая её и нажимая на грудь, чтобы удалить из её лёгких воду.

«Торн. Роза. Тамблвид. Скудл. Одиннадцать зебр. Сорок жеребят. Позвольте мне спасти хотя бы одну жизнь!»

Бисквит лежала, не подавая признаков жизни. Ещё один труп. Не в силах больше сдерживать бешеное сердцебиение, я свалилась рядом с ней.

«Торн. Роза. Тамблвид. Скудл. Зебры. Жеребята. Бисквит».

Внезапно она закашлялась, пытаясь сделать вдох, и её начало рвать водой. Я задёргалась, пытаясь сесть, чтобы хоть как-то помочь ей, но всё на что меня хватило – это обнять её за плечи, обливаясь слезами. Вдоль вздымающейся палубы осторожно пробирался Тарбутс, спеша на помощь. Бисквит, наконец, сделала слабый вдох, затем ещё один, и я с облегчением повалилась на спину с верёвкой, обмотанной вокруг передних ног.

Чувствуя, как сознание покидает меня, я улыбнулась.

«Я спасла жизнь, слышишь, ты, костлявый сукин сын…»

«Я спасла жизнь».

* * *

– Рыбка, пора вставать. Рыбонька? – позвала мама, склонившись над моей кроватью. – Я знаю, что ты уже не спишь. Ты улыбаешься.

– Вовсе нет. Сплю, – ответила я и, в доказательство, громко засопела.

Она погладила меня носом.

– Охранницы должны подниматься и отправляться на работу, Рыбка.

– Я не хочу быть охранницей, мам. Это же тоска зеленая, – пробурчала я, глядя на неё снизу вверх, на её снисходительную улыбку и умные глаза под фиолетово-красной гривой.

– Быть охранницей – лучшая работа в Стойле, – наставительно произнесла она.

– Любая пони скажет так о своей работе, – возразила я, потирая глаза и зевая во весь рот.

Она лишь рассмеялась в ответ.

– Но наша действительно такая. Мы спасаем пони жизни.

* * *

– Почему мы должны вести себя так жестоко с мальчиками, мама? – спросила я, глядя на двух жеребцов, которые шли, понурив головы, в сопровождении двух кобыл. Самцы выглядели больными и… что-то ещё. Тогда я ещё не знала значения слова «стыд».

Мама грустно улыбнулась, глядя как я уплетаю зелёный коктейль из люцерны, захваченный в кафетерии.

– Мы не должны. Но многие из кобыл действительно могут быть жестоки, особенно те, кто думает, что причинять боль другим – это нормально.

– Но почему? Я никогда не встречаю мальчиков в классе или где-либо ещё. Чем они вообще занимаются? – спросила я и набила рот лакомством, игнорируя ложку и соломинку.

– Они делают нечто очень важное для Стойла. Детей.

Воображение нарисовало мне фабрику, где маленьких кобылок собирали, словно кукол.

– Серьёзно?

– Угу. Один из них сделал тебя, – ответила мама с улыбкой. – Я не совсем уверена, который из них, но…

Она слегка покраснела, произнося последние слова, которые адресовала, скорее, самой себе, чем мне.

– А раньше они что делали? – нахмурившись, спросила я.

– Во времена твоей бабушки, жеребцы и кобылы всю работу в Стойле выполняли наравне. Всю, за исключением обязанностей Смотрительницы. У каждой пони мог быть лишь один жеребёнок, которому она передавала свои обязанности после смерти, вне зависимости от того, какого пола он был. И вот однажды у Смотрительницы родился жеребчик. Для самцов это стало настоящим праздником, потому что их было куда меньше, чем кобыл, и они считали, что правила Стойла не совсем справедливы.

– Не думаю, что правила и сейчас справедливы. Что за глупость – отправляться в постель, даже если совсем не устала, – проворчала я.

– Если бы ты следовала этому правилу, то, возможно, у тебя не было бы проблем с подъёмом по утрам, – сказала мама, левитируя носовой платок, чтобы вытереть мне лицо. – Как бы там ни было, Смотрительница заявила, что её жеребёнок не сможет встать во главе Стойла, потому что он – не кобылка. Жеребцы в ответ резонно возразили, что это нарушает правила Стойла, так как Смотрительница не сможет родить другого. А затем её жеребёнок умер в медицинском блоке. Жеребцы обвинили Смотрительницу в том, что она сама убила его, чтобы забеременеть снова, и потребовали её отставки, но увы, в правилах ничего не говорилось о том, как можно лишить должности Смотрительницу.

Я ахнула и завертелась, пытаясь уклониться от парящего возле лица платка.

– А она действительно сделала это, мама?

Она лишь печально улыбнулась и пожала плечами.

– Жеребцы считали, что сделала, и были от этого в ярости. Они оккупировали технический уровень и пригрозили сделать что-то очень плохое, если Смотрительница не уйдёт со своего поста. Многие кобылы изначально готовы были поддержать самцов в их требованиях, но разрушение талисманов очистки воздуха грозило погубить всех в Стойле. Сражение было кровопролитным и повлекло за собой уничтожение нескольких жизненно важных систем Стойла. В конце концов, большинство жеребцов были схвачены, и Смотрительница установила новое правило, согласно которому, обеспечивать жизнедеятельность Стойла отныне могли только кобылы, а самцы низводились до роли осеменителей.

Я задумчиво жевала своё лакомство, снова перемазав всё лицо.

– Ага. Теперь понятно, почему я никогда не вижу жеребчиков в классе. Ну, кроме одного, который всегда прячется за дверью. Вернее, прятался, – сказала я, поцокав копытцами по столу. – Я не видела его с тех пор, как отвела обратно в медицинский отсек.

Мама подарила мне ещё одну печальную улыбку.

– Постарайся не думать об этом, Рыбка.

«Потому что, если начнёшь – остановиться уже не сможешь. До тех пор, пока это не сведёт тебя с ума».

* * *

Охранницы, как правило, водили дружбу только с охранницами. Поэтому, само собой разумеется, что моими друзьями были дети других охранниц. Дейзи приковыляла в угол класса, в котором скучающая, измученная рутиной Мисс Текстбук преподавала нам общие дисциплины и основы безопасности. Мармеладка озадаченно посмотрела на кремовую кобылку, лицо которой украшали лиловые синяки, а в глазах застыло затравленное выражение. Ноги, бока и даже круп Дейзи были затянуты бинтами.

– Дейзи, ты в порядке? – спросила я, рассматривая кровоподтёки на её лице.

– Ага. Подралась немножко, – шмыгнув носом, ответила она, словно в этом не было ничего особенного. Дейзи дралась всегда. Как охранницу, её целенаправленно готовили к этому; впрочем, как и всех нас. Но мне всегда было интересно, кто же осмеливался переходить ей дорогу. – Итак, что мы сегодня проходим? – поинтересовалась Дейзи, и мы с Мармеладкой озадаченно переглянулись. Обычно уроки были ей до лампочки.

– Министерство Крутости и то, как его бросили, словно кость, Рейнбоу Дэш, которая фактически никогда ничем не занималась, – тихо ответила я.

– Жалею, что спросила, – произнесла Дейзи с зевком, и мы облегчённо вздохнули.

Проходя мимо, Дакт Тейп, невзрачная серая кобылка, бросила взгляд на нас троих… хотя нет, посмотрела она именно на Дейзи. Дейзи, в свою очередь, тоже посмотрела на неё.