Текст книги "Кровь и Звёзды (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 76 страниц)

– Я не знала что вы пони из стойла, – сказала я, смотря на его ПипБак. – Я не знала, были ли какие-либо другие стойла, которые… ну… выжили.

– Стойло 94 было… ну, на самом деле чертовски недалеко отсюда, – сказал он. И порывшись в одной из своих сумок, достал странную коричневую сигару, откусил кончик, вынул латунную зажигалку и поджег конец с мастерством земного пони, которым я так восхищалась. То, что они делали с их копытами, было так же волшебно, как и то, что я делала своим рогом или пегасы с их крыльями. – Весьма забавное стойло, теперь, когда я думаю о нем. Целое место на основе денег. Смотрителем мог стать любой пони, у которого было больше монет. Все шло на продажу. Все! Ты мог купить, занять, сдавать, арендовать, меняться или обмениваться чем-либо и всем чем ты захочешь. Продать своих детей. Продать себя. Один большой бесконечный рынок махинаций. И если ты разоришься, ты будешь вышвырнут.

– И вы разорились? – спросила Глори.

– О, ну уж нет! – Внезапно он начал хохотать. – Я? Разорился? Пожалуй, вы смотрите на трехкратного Смотрителя Стойла 94! Не-а. Понимаете, некоторые из нас были действительно хороши в игре. Так что мы изменили правила. Брали все, что мы хотели и держали большую часть стойла в крайней бедности. Хорошо для нас. Плохо для всех остальных. Затем один бедный пони в 94…и это было тогда, когда я не был Смотрителем, должен добавить… выяснил, что если они хотят все наши удобства, то все, что они должны были сделать это взять их. Так что они согнали дюжину нас и вышвырнули прямо за дверь. – Он потер свой подбородок. – Может быть, вводить налог на воздух было чутка перебором.

Я взглянула на Глори. Неужели? Ты думаешь? Я улыбнулась.

– Так что случилось потом?

– Что ж, вопреки распространенному мнению Хуфингтон в те времена был куда более поганым местом. Меньше ХМА, но больше радиации и постоянный, проклятый дождь. Первые кого мы встретили, были работорговцы, и восемь из нашей группы продали остальных четверых.

– Вы продали друг друга? – ахнула Глори.

– Сейчас, я знаю, что это звучит неприятно, но мы покупали и продавали друг друга в 94 задолго до этого. Конечно, я не был сильно счастлив, быть одним из тех, кого запрут в клетке, но это спасло мне жизнь. Я многое узнал от кочевников, с которыми жил. Те восемь, ну, у них, возможно, было какое-то оружие, но я никогда больше о них не слышал. Я сделал из себя полезного раба и в течение двух лет получил свободу от вождя племени. Вышел самостоятельно, связался с гулем, чтобы начать наш бизнес, у меня было симпатичное лицо, а у нее была пара крыльев, которые доставляли нас с места на место, покуда она разрабатывала путеводитель по Пустоши. – Он простонал и потер копытами. – Когда я подумал о том, что она нуждается во мне для проникновения в гнездо радигаторов, чтобы «понаблюдать за дикой природой пустоши»… – он вздохнул и покачал головой. – В итоге мы расстались… она хотела продавать его дешево. Я… я случайно встретился с сумасшедшей шайкой тех, кто был моими друзьями.

– Большой Папочка. Профессор. Вы были одним из товарищей! – сказала я с нетерпением, потерев болезненную правую часть моей головы.

– Товарищи? Ты говоришь так, будто это смахивает на что-то важное! – усмехнулся он. – Не-а, мы были просто друзьями. Я полагал, они будут полезным прикрытием, пока каждый стрелял в нас. Они, вероятно, были бы мертвы уже дюжину раз, если бы у них не было меня. Знала ли ты, что Профессор не стала бы мародерничать с трупов? Оружие, патроны, крышечки и таблетки просто оставляли, до того, как пришел я. И Большой Папочка не хотел торговаться. Просто принимал любую указанную ему цену. – Он вздохнул, сделав долгую затяжку из коричневой обертки, и выпуская длинный поток насыщенного серого дыма. – Но они были хорошей шайкой в мире, наполненном плохим.

Я простонала и потерла свою глазную повязку. Это ощущение ранения не было выздоровлением. Фактически, оно ощущалось, как будто мои пазухи были просто… раздуты. Отлично. Снова заболела…

– Чего вы все хотели? В начале, я имею в виду? – спросила Глори с улыбкой.

– О, ну, это достаточно просто. Был я. Большой Папочка был примерно в одном шаге от того, чтобы стать рейдером… черт, иной раз даже не из-за этого. Он был упрямым молокососом, пил зебринские зелья как одержимый. Лично я думаю, что у него также сжались яйца, но я не доктор. Затем была Профессор. Кобыла из Тенпони, поэтому она смахивала на кобылу из стойла, только хуже. Чудачка. Знала хитрые вещи, но мы в то время не имели представления почему. Кранчи Кэрротс была ассистентом, и ох как она любила технологии. Я и она привыкли часами спорить по поводу того, было ли это хорошо, продавать лучевой пистолет. Потом, конечно же, был Шикарность. Король Шикарность. Хороший стрелок, какое бы оружие он ни взял в свои копыта. Мы скитались по всей Эквестрии и там и сям, ища технологии, чтобы вернуть их обратно Рейнджерам. Однажды мы встретили нескольких скверных работорговцев с настоящими пегасами, и ни один из них не был с облаков, ни один. Аврора. Робкая, тихая, но чертовски сильная. Она знала травы, животных и эти края. Но самое главное, она была из Хуффингтона.

Затем он глубоко вздохнул.

– Порой, мне жаль, чтобы мы никогда не думали об уходе отсюда. Даже ФилиДи не такая уж и плохая, как этот проклятый город. Но мы были молоды и уверены в себе, а ДиДжей Пон3 сделал нам предложение восстановить связь с башнями САОМТН на востоке. Так мы пробежали весь путь оттуда сюда. – Он грустно улыбнулся. – Может быть, я чуть-чуть тоскую по старому 94.

DJ Пон3? Хомейдж не выглядела такой старой! Хотя с другой стороны, она не должна звучать как жеребец. Так… ээ… учитывая всё то, что происходило, это находится довольно низко в моём списке тайн.

Хранитель выглянул в окно на обрамлённые зеленым башни Ядра.

– Я полагаю, у Кранчи чуть не случился сердечный приступ, когда она увидела, что Ядро все еще стояло. Большой Папочка был счастлив найти новых пони для битья. Шикарнось с нетерпением ждал, когда станет чертовски крупным героем в Эквестрии. Профессор очень хотела найти несколько стальных пони, которых она когда-то знала. – Он посмотрел на Глори. – Забавно. Аврора и я были теми, кто больше всех беспокоились. Я, потому что знал, что такая вещь слишком хороша, чтобы быть правдой. Она, потому что знала Хуф.

– И затем ты отправился спасти его? – спросила я, пытаясь игнорировать пульсирующую головную боль.

– Спасти его? Нет мать твою. Я отправился обчистить его. И ты себе представить не можешь, сколько в этом месте было добра. Настоящий рог изобилия: крышечки, патроны, бомбы, энергомагические пушки… как будто половина оружия с войны была здесь просто, чтобы его подняли. Сохраняли рост Хуфа мало-помалу. Мы обнаружили племя Авроры безжалостно зарезанным. Нам постоянно бросались в глаза все больше и больше безобразных картин. Девяносто Четвёртое не стало… какой-то умник открыл его наружу для «торговли» и только сейчас обнаружил неприятных местных жителей. – Он вздохнул и покачал головой. – Такое бы не когда не произошло, будь я Смотрителем. Нет.

– Так что же случилось? – спросила Глори.

Он сделал еще одну длинную, медленную затяжку сигарой.

– Это не случилось все разом, имейте в виду. Просто… пустяки. Может быть, все дожди попали к нам. Может быть, сражения затягивались снова и снова. Кранчи стала большой шишкой у Рейнджеров, из-за обнаруженного ей имущества. Большой Папочка кошмаром каждого рейдера. Профессор продолжала искать все эти старые данные из глубины веков. Шикарность был Шикарностью, что я могу сказать? Но мы не достигли какого-либо прогресса. Не пробились в Ядро. На самом деле совершили немногое. Было похоже, будто Хуф играет с нами. – Он глубоко вздохнул. – Так и было.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Глори. Я вынула Мед-Икс, пока они говорили, и вздохнула с облегчением. Я бы хотела, чтобы Лакуна вылечила мою голову, когда догнала нас… или когда бы мы догнали ее, если мои друзья не найдут нас к утру.

– Я самый мародерский мародер, который всегда выносил замки, взламывал терминалы, или обчищал магазины. Я, черт возьми, лучший покупатель товаров в Пустоши. За последние тридцать лет я повидал Хуф сотни раз, и я могу сказать вам, что в настоящее время могу забрать отсюда столько же имущества, сколько мог, когда впервые сюда попал, – сказал он мрачно.

– Так… это проблема? – сказала я нахмурившись.

– Ты меня не слушаешь. Я просто один из сотен мусорщиков. Есть место, где все добро, легкие отходы должны быть сброшены. Однако в Хуфе это не так. – Он указал сигарой на ряд шкафчиков. – Позвольте мне показать мое место. Я был здесь шесть недель назад. Вычистил его. Проверь там.

Я нахмурилась, но встала и обшарила шкафы один за другим. Взяла все, что было внутри. – Не много. Дюжина крышечек. Немного десяти миллиметровых патронов. Кофейная чашка. Ничего особенного. – Сказала я, когда вернулась. Он просто улыбнулся, отчасти не так счастливо. – Что? Вы пропустили немного мусора. Вот и все.

– Я никогда нечего не пропускал в своей жизни, – ответил он твердо. – Эти шкафчики были пусты, когда я был тут в прошлый раз.

– Так… так значит кто-то припрятал несколько… несколько крышек.

«Двенадцать крышек? Довольно паршивый тайник. И восемь пуль? И кто оставил чашку кофе?»

Я оглянулась на шкафчики.

– Я случайно наткнулся на ящики с боеприпасами, опустошил их и бросил в сторону, сейчас чудесным образом в них еще больше боеприпасов. Никогда не заполнены полностью, всегда достаточно, чтобы продержаться некоторое время. Я вскрывал замки на сейфах только чтобы наткнуться на них закрытыми и заполненными новыми трофеями. Я взламывал терминалы только чтобы обнаружить, что пароль изменили. Найти еду, где мы все обчистили, – проворчал он, сделав еще одну затяжку. – Я знаю, многие жители предполагают, что я ошибаюсь. Но находить вещи это мой особый талант. – Он указал на свой бок, где блуждающая красная линия заканчивалась в X. – Я запомнил каждое место, где я находил добычу. И я говорю тебе, что-то в этом месте наёбывает нас.

Несколько недель назад я бы просто фыркнула в сторону сумасшедшего старого жеребца пенсионного возраста. Сейчас я уставилась на те шкафчики. Если я вернусь через несколько дней, будет ли тут немного больше крышечек, металлолома и карандаш?

– Но почему?

– Ну… у кого как. Профессор любит говорить, что может быть, дух раздора парит вокруг, кое-где кладет бутылочные крышечки и мусор, чтобы подразнить меня. Остальные не думают что это что-то важное, – пробормотал он кисло, с угрюмым видом. Затем вздохнул и пожал плечами. – Но я… мне это нисколько не нравится. Это не естественный рынок. Так что я стал думать… почему пони идут в Хуффингтон?

Я много раз задавалась этим вопросом.

– Сбор имущества, я слышал чаще всего. Пони приходят со всех уголков Пустоши в надежде на большую удачу.

– И большинство ее получают. Они находят крутейшие вещи, – он поднял сигару. – Возьми это, для примера. Нашел три таких в сгоревшем магазине, симпатичная и сухая, как вам угодно. – Он пыхнул, посмотрев на меня. – Но получая их, несутся ли они рысью отсюда? Экспортирует ли Общество их еду до самого Тенпони? Покидал ли кто-нибудь этот проклятый город без характера, полного горя и страданий?

Я выглянула в окно на башни.

– Нет. Ничего из это они не делают.

– Пони, зебры, Красный Глаз, и сейчас Анклав… – сказал он мягко. – У нас столько чертовых пони, живущих вокруг города, что назревает настоящая война. Я не могу предположить о любом другом месте в Пустоши, в котором достаточно большая популяция для войны. Но у нас она есть – вздохнул он, подняв еще одну сигару. – В итоге, она также добралась до моих друзей.

– Что произошло? – спросила Глори.

– Аврора, – пробормотал он, затем взглянул на нее. – Нашла какого-то жеребца, свалившегося со сгоревшего неба. Выходила его, подлечила. Шикарности нисколько это не нравилось. Он всегда был влюблен в нее. Так что когда жеребец хотел вернуться домой и предложил Авроре пойти с ним… – он выдул длинную струю дыма. – Получилось некрасиво. Шикарность назвал ее шлюхой. Большой Папочка выбил из него сопли. Керротс сказала, что должна идти. Профессор хотела, чтобы она осталась. Аврора ушла в слезах.

Глори отвернула голову фыркнув.

– Мама. – Я почувствовала головокружение. Конечно, это имеет смысл, но я чувствовала себя идиоткой, не видя этого раньше. Моя пульсирующая голова не делала размышления легче.

Он медленно кивнул.

– Я полагаю, это может быть правдой. Один окрас. Одни глаза. Увидел тебя лежащую на дороге, и это напомнило мне былое. Что бы ни случилось с этой птичкой. Она всегда хотела семью в безопасности от Пустоши. Особенно от Хуфа. – Его глаза печально задержались на отсутствующем крыле.

– Она… она получила одну. За несколько лет. Но она твердила, что Тандерхэду нужно помочь поверхности, – она покачала головой. – Она вернулась год назад. Ты ее не видел?

– Прости. Сожалею. Из всех нас я думаю, был бы первым, с кем она бы встретилась. Я и она были из Хуфа. Мы понимали друг друга. – Он слегка пожал плечами.

Я обняла ее, посмотрев на Хранителя.

– Так, что произошло дальше? Почему остальные из вас разошлись?

– Ох, уход Авроры разделил нас на части. После этого мы просто… оттолкнулись в стороны. Шикарность и Папочка не могли общаться друг с другом. Шикарность собрал своих поклонников, а Папочка своих головорезов. Кранчи основала базу Рейнжеров. Какое-то время я был с профессором, но в итоге она остепенилась – усмехнулся он. – Я пытался создать ностоящую семью. Снова и снова. Покупал кобыл. Ухаживал за кобылами. Соблазнял кобыл. Черт побери, некоторые даже пытались соблазнить меня. Имел несколько детей там и сям, но большинству из них хватило ума не искать меня. Я всегда начинаю бродить вокруг Хуфа, снова. Просто не жеребец-семьянин, я полагаю.

– Какое-то время, я полагал, что мы можем улучшить ситуацию сами по себе. У меня была репутация честного делового жеребца… может быть немного свободного … но местные жители видели торговлю лучшей альтернативой разговорам. Делал все, что мог для поддержания торговли. Полагаю, мы были, как старые Министерские Кобылы… пятеро из нас хотели только работать пока, наконец, проблемы Хуфа не исчезли. Но такое не произошло. Пони Общества использовали Коллегиум, чтобы сделать свою плантацию, затем притеснили их. Рейнджеры и Коллегиум борются за остатки технологий. Потрошители и Рейнджеры уничтожают друг друга независимо от общих принципов. А Потрошители и пони Общества в таких отношениях, что пытаются забрать что-то друг у друга. Только нам, Искателям, удалось уберечь себя от этого. Пока Ростовщице не пришлось уйти и начать работорговлю. – Он вздохнул от моего мрачного вида. – Сейчас она убирает навоз браминов.

Я нахмурилась, затем мои глаза широко распахнулись, когда я посмотрела на дверь, ведущую вниз.

– Это Ростовщица? – я с грохотом встала на свои копыта и пошатнулась. Проклятие, даже с Мех-Иксом моя голова убивала меня! – Мне нужно с ней поговорить. Спросить ее о красном глазе! Узнать, если он собирается стать угрозой, – сказала я, побежав к двери.

– Она довольно резкая штучка, не так ли? – пробормотал Хранитель. Я притворилась, что не слышала хихиканье Глори, когда направилась вниз по лестнице.

Я достигла четвертой ступеньки снизу, когда боль внезапно пронзила меня на сгибе передней ноги. Конечность сложилась подо мной и со стоном и грохотом я пролетела вниз остальную часть лестницы. Желтый единорог кобылка вскочила на ноги, в то время как мрачная желтая кобыла, с кьютимаркой красной чернильницы, глумилась в восторге. Одна из голов брамина посмотрела на меня и пробормотала, – Девять и один.

Другая голова посмотрела на партнера и фыркнула.

– Ты с ума сошел, Билл? Она испортила приземление. Я даю ей шесть с половиной.

– Вы в порядке, мисс? – сказала кобылка единорог пока я лежала в отключке. Я приземлилась прямо на голову. Обычно я подшучиваю, об этой твердейшей части меня, но этот полет причиняет боль! Я почувствовала, что сломала свой рог, и на самом деле потянулась прикоснуться к нему, чтобы убедиться, что он еще на месте. Моя голова только болела, несмотря на Мед-Икс. Я закрыла свое лицо копытами.

– Ох… да… – сказала я, сильно потерев лицо. Определенно больна. Я столкнула свою повязку, издавая стон. Все на той стороне моего лица чувствовалось отекшим. Свесив копыта, я улыбнулась желтому единорогу. – Хорошо, что я приземлилась на голову, а?

Но кобылка не смеялась. Она кричала, отступая так быстро, как только могли унести ее копыта. Через несколько мгновений Глори спустилась вниз по ступенькам.

– Что? В чем дело? Знаю, я уродлива, но… – Вот только Глори было не до смеха. Кобылка спряталась за брамином. Головы браминов пробормотали друг другу. – Что в этом такого? – Старый Хранитель выглядел еще более серьезно. Затем я посмотрела на Ростовщицу… но даже она не улыбалась.

Глори медленно встала передо мной на колени, я увидела, как она сглотнула и побледнела, когда посмотрела на мою глазницу, которая была заражена и испорчена ХМА.

– Блекджек. Твоя правая глазница болит?

– Да… почему? – Я немного усмехнулась. – В этом глазу наконец-то вырос членоподобный тентакль?

Глори не смеялась. Я стала протягивать копыта к левой стороне моего лица, и она остановила меня. Она сделала глубокий вдох. – Нам понадобится скальпель, водка, ложка, любые фиолетовые целебные зелья, что у вас есть, огонь и шар памяти. Очень долгий шар памяти.

Хранитель кивнул и повернулся к кобылке.

– Литл Бит? У тебя есть шар памяти для хорошей кобылы, не так ли? Какой-нибудь долгий и приятный?

Кобылка кивнула, не отрывая от меня глаз, пятясь к своим сумкам и разбирая их своими копытами. Наконец, она вытащила золотой шар памяти. Передала его Хранителю. Было похоже, будто она боялась быть рядом со мной.

– Насколько… насколько всё плохо… – пробормотала я, снова дотянувшись. Я заставила себя моргнуть этим веком… и почувствовала… о Святая Селестия! Что это было? – Уберите это… – хныкнула я, почувствовав, что сердце в моей груди стало биться быстрее и быстрее. – Уберите это, пожалуйста… пожалуйста, уберите это… – Глори держала мои копыта вдали от моего лица. Я моргнула снова и почувствовала стремление вырезать этот отросток самой.

– Я сделаю это, Блекджек. Сделаю, – пообещала она тихо, когда Хранитель передал ей шар памяти и побежал к ранцам брамина.

– Сколько длится этот шар, милая? – Спросила Глори кобылку.

– Я не знаю… – пробормотала она, сглатывая. – Час… два…?

– Я надеюсь, он будет достаточно долгим, – пробормотала она, когда он вернулся.

– На счет стоимости… – сказал Хранитель, передав ей бутылку Сталлионградского Особого.

– Позже, – сказала Глори твердо. Она подняла бутылку к моим губам. – Сделай хороший долгий глоток… в случае если этот шар короткий, как мы и думаем. – Я сделала, и почувствовала, как обжигающий алкоголь спускается по моему горлу и поселяется в желудке. – Еще один, – сказала она решительно. Что ж, всегда следуй указаниям своего врача. Глоток. – И еще один на удачу, – сказала она с нервной улыбкой. Я закрыла глаза и сделала три глотка из бутылки.

– Spasiba… – пробормотала я, коснувшись золотого шара памяти своим рогом. Постойте, что я только что с…

<=======ooO Ooo=======>

Хорошо. Постарайся не думать о том, что будит делать Глори. Сконцентрируйся на шаре памяти. Отлично… скучный шар памяти. Это жеребец. Смотрим дальше… рог. Роскошный небесный вагон с собственным терминалом. И… и… болят ребра. Он хрипел при каждом вздохе и левитировал документы перед собой.

Святая Селестия. Я узнала этого жеребца.

Голденблад лежал на боку, на нескольких подушках, на его крупе лежала голова. Голова с роскошными розовыми волосами, с несколькими почти белыми полосами у виска, волосы плавно перетекали на его ноги.

– Неужели мы почти на месте? – прошептала кобыла робким голосом. Пара прекрасных бирюзовых глаз осмелились взглянуть на него сквозь плотно сложенные копыта, прижатые к ним.

Он проурчал, когда повернулся к ней, уткнувшись в её копыта носом, и нежно поцеловал. Я была поражена тем, насколько нежны её губы.

– Мы находимся примерно в часе езды, – сказал он тихо. – Ты могла попросить Твайлайт телепортировать тебя.

– Я знаю, но она всегда так занята. Я не хотела её беспокоить, – ответила она самым сладким голосом, который я когда-либо слышала.

– Я рад, что ты все-таки пошла со мной. Рэрити была занята делами своего министерства.

– Она будет там. Я надеюсь немного поболтать с ней. У тебя будет возможность спросить Пинки Пай, – прохрипел он и закашлял. Каждый вздох обжигал.

«Это когда-нибудь проходит?»

Флаттершай придержала его и дала пурпурное лечебное зелье. После того, как он его выпил, кашель немного ослаб.

– Спасибо, как я уже говорил, она будет рада принять участие в любой вечернике. Даже в больнице.

– Нет. Я не могу. Она… она изменилась, – сказал тихо Флаттершай, смотря на него. – Она всегда такая… такая безумная. Я знаю, она улыбается и смеётся, но порой она меня пугает.

– Поверь мне, меня она тоже беспокоит, – пробормотал он. – Я никак не ожидал, что она будет такой… усердной. Она схватила нескольких предателей королевства и конфисковала их имущество. Мне казалось, этого было достаточно. Но она, не взирая на это, стала только решительнее чем когда-либо в искоренении плохих пони.

– Эпплджек говорит, что Пинки Пай заказала кучу вещей для своего министерства, – Флаттершай слегка закусила губу, и уклончиво отвела взгляд в сторону.

– Что случилось? – спросил он, издавая хриплый шум. Когда она не ответила он, слегка погладил её крылья. – Что случилось с Пинки Пай, – его голос не был решительным, но его тон был настолько авторитетным, что мне хотелось сесть смирно.

– Пожалуйста, не используй директорский голос, – сказал Флаттершай, закрывая глаза.

– Прости, – ответил он медленно, своим скрипучим голосом. – Такая у меня работа, все-таки. Я должен держать Луну в курсе.

– Пожалуйста, не говори ей. Это было только один раз! – произнесла Флаттершай, прикрыв рот копытами, сомкнутыми вместе. Медленно она сдавалась, от того, как он смотрел на неё. Наконец, пропищала:

– На днях она потеряла сознание. В течении нескольких дней она работала, работала и работала. Она пользовалась этой… штукой. Её называют Дэш. У неё были маленькие ингаляторы по всему офису. Похоже, она потеряла сознание, когда пыталась сделать ещё. Её нашел её секретарь.

– С ней всё в порядке? – спросил Голденблда, продолжая гладить её крылья.

Флаттершай вздохнула и покачала головой.

– Она вернулась к работе. Она проигнорировала, меня, своего врача, всех остальных. Сначала… она смеялась. Но потом, посмотрела на меня. Как-то… сердито. Она велела мне уйти и оставить её в покое, – Флаттершай дрожала. – Ни кто из друзей не говорил мне такое, – произнесла Флаттершай, нежно обнимая живот.

– Она испытывает сильный стресс. Все вы. Особенно ты – сказал он, поцеловав вдоль ее желтой шеи. – Как ты чувствуешь себя? Все ещё плохо?

– Нет. Уже прошло, – пробормотала Флаттершай и слегка улыбнулась. – Тебе не нужно беспокоиться обо мне. О детях я знаю всё.

– Ты можешь знать все о других пони. Но это первый раз, когда ты делаешь это сама. Вспомни, что сказал, Трублад и успокойся. Пускай Редхэрт и Черили теперь позаботятся об открытии больницы и школы, – ответил он. – Ты наверно хотела бы, тоже присутствовать…

– Ну, они названы в мою честь, – произнесла она деликатно, затем посмотрела на него и слегка улыбнулась. – И что произойдет «такого важного в будущем Эквестрии, что ты контролируешь всю деятельность Министерства Мира» а? – вдруг она осеклась. – Ой, прости. Это было грубо с моей стороны. Я не хотела.

– Непременно будь грубой. Ты можешь быть чрезмерно раздражительной, если от этого тебе станет лучше, – он рассмеялся. Потом вздохнул и погладил её живот. – Однако я должен иметь представление обо всех нарушениях, ради каждого пони. Луна должна узнать первой. Потом Рэрити.

– Как ты думаешь, я могу рассказать всё моим друзьям? – спросила она своим милым тихим голосом.

– Возможно. Мы ещё подумаем об этом, – прохрипел он тихо.

– Я люблю тебя, – прошептала она, вытягивая шею, чтобы поцеловать его.

– Я знаю… – прохрипел он, чем прервал поцелуй.

На мгновение мне показалось, что придется терпеть ещё одно воспоминание секс марафона, но пара лишь обнималась. Флаттершай надела очки и начала просматривать бумаги, а он читал отчеты о Эквестрийской Космической Программе. Он спросил её о попытках изменения памяти заклинаниями для лечения психологических травм. Она спросила его, думал ли он над именем для ребенка. «Отсутствие в нем частицы блад» было единственным его требованием.

Когда они приблизились к Хуфингтону, он открыл ящик своей магией.

– Вот. Я планировал подарить это на вечеринке, но…

И он леветировал аккуратную серебряную заколку для гривы в виде бабочки. Она ахнула и покраснела, когда он поднес и прижал волосы с её помощью, закрывающие ей лицо. Розовые кварцевые крылья слегка сверкали. Детали были настолько реалистичны, что казалось, будто она сейчас взлетит.

– Она прекрасна! Ты взял её у Рэрити? – сказала она, поправляя её копытом.

Он колебался прежде чем улыбнулся и ответил:

– Что-то вроде того.

Она начала было протестовать, что это чересчур мило, но поцеловав, он заставил её замолчать.

– И я знаю кое-какого пациента, который будет любить её.

Она улыбнулась и расслабилась, соглашаясь.

Наконец они достигли огромного бетонного здания. Флаттершай вздохнула, посмотрев в окно крытого вагона.

– Это так… так… – бормотала она, потом посмотрела на него. – Мило.

– Это отвратительно. Все строение в Хуфингтоне должны быть отвратительными. Таковы строительные нормы и правила, – сказал он с улыбкой, и получил тоже в ответ. – Радуйся, что это не одно из тех четырех чудовищ, что они строят в ядре.

– Да, я действительно не понимаю, почему Хуфингтон охватил постмодернистичный минималистский брутализм, как основной архитектурный стиль, – сказала она, когда вагон приземлился на крышу больницы.

«Пост… что? Что за пост? Она сказал что здания похожи на посты?» она встала, и я не получила ответа.

Возле посадочной площадки стоял Рэдхарт.

Голденблад поднялся и соприкоснулся носом с Флаттершай.

– Береги себя, будущая мама.

Она засмеялась, вскочила на копыта от этих слов, сильно покраснела и кивнула.

– Да конечно. Ты тоже береги себя. Проверь чтобы все лекарства были при тебе.

Затем она выбежала из вагона, обернулась один раз, чтобы увидеть его прежде, чем наконец он скроется внутри.

Он вздохнул и нажал кнопку.

– В Штаб-квартиру Робронко пожалуйста, дамы, – сказал он в микрофон. Вагон взлетел в воздух и направился к центру города. Если бы я наделялась, использовать его, чтобы получить любою секретную информацию, то я была бы разочарована. Он откинулся назад, достал фотографию Флаттершай, и смотрел на неё почти всю дорогу. Наконец небесный вагон приземлился, с помощью магии он собрал кое-какие вещи в свою сумку и вышел. Вагон был запряжен четырьмя пегасками и ещё четыре рядом, вооруженные мощными автоматическими винтовками.

– Спасибо, дамы, – сказал он и почтенно поклонился команде, после чего побежал вперед к лифту.

Хуфингтон был на половину реконструирован в этом месте. Министерский центр был почти закончен, за исключением тёмно-синего министерства крутости, которое было в два раза выше всего остального. Уродливые черные здания были пугающе одинаковы, но они несомненно выглядели надежно. Жаль, что не учли жар-бомбы. Жар-бомбу, взорвавшуюся внутри сдерживающего щита, сжигающую жителей…

Внутри, здание оказалось ещё сильно не доделанным. Мы прошли мимо нескольких комнат, где пони ещё устанавливали детали и панели. Похоже Голденблад очень хорошо знал куда ему идти. Наконец он вошел в какую-то техническую мастерскую. По всюду было тяжёлое оборудование, которое смотрелось весьма не уместно в супер современном городе.

– Директор Голденблад! Как приятно наконец-то с вами встретиться, – торжественно произнес, оторвавшийся от каких-то механических деталей, желтый жеребец с тонкими усиками.

– Хорс, – ответил он, кивая. – Я хотел приехать раньше, но у вас было много работы.

– Поселился в нашем уютном новом расположении, любезно предоставленным Министерством Военных Технологий и усилиями Реконструированного Хуфингтона, – сказал он. Голденблад смотрел на несколько металлических сфер.

– О… это что, спрайт-бот о котором я читал?

– На самом деле мы уже почти готовы к производству данной модели, – сказал он, накрывая шары полотном.

– Эти же, нечто иное. Теперь, что же привело Директора ДМД ко мне? – спросил он с широкой улыбкой.

– Это, – сказал он, и вытащил из своей седельной сумки… «металлический стержень?»

Он был серебристо-белый, длинной примерно с мое копыто, и тонкий как карандаш.

Он левитировал его к желтому земному пони, и тот взял его копытами.

– Ну и что же это?

– Вы, скажите мне, – произнес Голденблад с легкой улыбкой.

– Ну, это не похоже на обычные сплавы с которыми мне доводилось встречаться. Не алюминий, – Он поперебрасывал его с ноги на ногу. – Не Селестиум или Биг Макинтошиум… – подкинул его в рот и сосал какое-то время, словно металлическую конфету.

– На вкус не серебро, – затем выплюнул стержень и поймал прямо кончиком носа. – Кто же ты? – спросил он маленький стержень.

– Мы не знаем. Руду этого метала, мы накопали под городом. Мне хотелось бы узнать о его свойствах, – сказал Голденблад, постукивая копытом по столу.

– Похожую руду находили рядом со странными зебринскими руинами, не так ли? – спросил он с задумчивой улыбкой.

– Вы должно быть узнали это у Рэрити, – ответил Голденблад с неожиданным тоном, далеким от спокойного.

Хорс, казалось получил подсказку, смотря косо обоими глазами на балансирующий на его морде стержень.

– Хорошо, мы можем сделать химический анализ, магический анализ… но я люблю начинать со старого доброго физического анализа, – сказал он и подбежал к массивной машине, у которой по всюду были гидравлические поршни и рычаги.

Он сунул метал в маленький промежуток по середине, а затем начал поворачивать колесо, что бы зафиксировать его на месте.

– Это расскажет нам о прочности на растяжение этой крошки и даст представление о том, с чем мы имеем дело.

Он потянул несколько рычагов, начался гул, и большая стрелка начала поворачиваться.

– Один Киломак… два Киломака… три… ого… четыре? Стрелка была уже в желтой секции и продолжала подниматься.

– Пять Киломаков. – восхищенно воскликнул Хорс.

Стрелка зашла в красную зону, и машина начала издавать зловещие ноющие стоны.