Текст книги "Кровь и Звёзды (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 76 страниц)

– Ты хороший пони, П-21, – сказала я, откладывая патроны в сторону. И тут я заметила маленькую деревянную коробочку, приклеенную скотчем к углу ящика. Но что привлекло мое внимание больше всего, так это простецкая надпись: «Охраннице».

– Это ещё что такое?.. – пробормотала я. Мой рог засветился и… тут подошел П-21 и с серьезной миной (ну ладно, ещё более серьезно, чем обычно) дотронулся до него. Я потеряла концентрацию и густо покраснела.

Осторожно, он осмотрел ленту и стороны коробочки. И я увидела, что к расположенному рядом заряду ведёт тонюсенький проводок. Сдвиг коробки в любую сторону привел бы к немедленной детонации взрывчатки… Я почувствовала себя так, словно меня в таз с холодной водой окунули. П-21 аккуратно открыл крышку. Там были сложенная записка и светящийся шар памяти. Я левитировала их из коробки, а мой друг-взломщик осторожно взял «заряженный гостинец» и поскакал с ним на улицу.

В записке было следующее:

«Я знаю, что это ты, Пизда-Охранница, сейчас читаешь эти слова. От любого другого уже бы одно дерьмо осталось. И это хорошо. Этот шар – мое послание тебе. Можешь посмотреть его. А можешь не смотреть. Мне, в общем-то, похуй. Я просто хочу, чтобы каждый ублюдок получил по заслугам. В особенности ты. В особенности он. В особенности я. Из глубин ада говорю тебе: „Пошла ты на хуй, Охранница.“

Д…»

– Ты же не воспримешь всерьёз его предложение? – тихо спросил П-21 из-за моего плеча. Я и не слышала, как он вернулся.

– Конечно нет, – ответила я, левитируя шар памяти. – Сто процентов за то, что это западня или вроде того. Я имею ввиду, что не буду настолько тупой, чтобы исполнять прихоти Деуса: даже мне хватит на это мозгов.

На моем лице сияла самая большая и искренняя улыбка, какую я только смогла изобразить, а шар полетел в темноту дождливой ночи.

– Ну вот, видишь?

П-21 немного расслабился.

– Знаешь, ты заставила меня поволноваться. Шары памяти от психопатов-потрошителей – не те вещи, на которые стоит тратить время, – он окинул взглядом оставшиеся ящики, а затем снова посмотрел на меня. – А почему бы тебе не присоединиться к остальным? У меня одна заколка осталась. Сейчас разберусь с ней и приду к вам.

– Ну ладно, – ответила я и поскакала к входу в магазин, но затем остановилась, чтобы взглянуть на дождь. – Мне всё равно его шар не нужен. От Деуса мне вообще ничего не нужно.

Внутри заправки лиловая единорожка кипятила воду в ржавой турке. Все её мирские пожитки были разложены по двум поношенным перемётным сумкам, и, видимо, среди них также была и какая-то зелень. Роза смотрела на меня своими пурпурными глазами, полными смертельного ужаса, однако её дочь теперь смотрела на меня больше с любопытством, уверенная в том, что я не причиню вреда её маме. Рампейдж отыскала где-то носок и каким-то чудом сварганила из него грубую куклу-марионетку, которую она затем прикрепила к концу шипа своего шлема.

Глори принесла мне полную воды кофейную чашку, которая пахла травой.

– Чайку не хочешь?

– Чайку, – пробормотала я, подхватывая горячую чашку. – Я птицу что ли пить собираюсь?

– Пей уже, Блекджек. Он поспособствует твоему выздоровлению, – сказала Глори, слегка подтолкнув меня в плечо. Я хлебнула немного теплой воды, которая по вкусу была такой, словно траву прям в ней и заварили.

– Глотай уже! – приказа она мне. Но меня чуть не стошнило от этого дрянного варева! – Ну!

Мне на глаза навернулись слёзы, но я-таки проглотила эту дрянь. Что же, горлу полегчало, но… Аргх! Глори немного расслабилась.

– Ладно, а теперь допивай остальное.

– А можно я туда Антирадина сначала засажу, а? – пробормотала я и сразу же получила неодобрительный взгляд от серой пегаски. Не так давно она обменяла свою чёрную униформу на обычную одежду жителя Пустоши. Как только доберёмся до Мегамарта, сразу же купим ей броню посерьёзней. Я угрюмо допила остатки противного варева.

– В хлам упивается всякими сомнительными коктейлями, а от чая воротится, – тихо проворчала Рампейдж, покачав головой.

– Так… что ты собираешься делать дальше? – поинтересовалась я у Розы, отставив чашку в сторону и почистив язык о зубы.

– Заботиться о себе и своей дочери, – произнесла она тихим, безнадёжным голосом, – хоть и не знаю, каким образом.

– Ты имеешь ввиду, не будучи работорговцем? – спросила я, нахмурив брови. Она посмотрела на меня и нервно кивнула. – Да как ты вообще в это ввязалась? Я просто не могу понять.

– На самом деле раньше я была караванщиком. В те времена на шоссе Санрайз было много деревень и маленьких перевалочных пунктов, – спокойно начала она, смотря под ноги. – И вот как-то раз в одной из деревень собирались повесить пони. Убийца… Насильник… Уж и не помню точного обвинения.

Роза посмотрела на дочь, но розовая кобылка была очарована маленькой грязненькой куклой-марионеткой из носка.

– Я решила, что это было глупо. Он был сильным и здоровым… а Общество нуждалось в работниках. Вот я и предложила деревенским сотню крышек за него. От этой сделки все выигрывали. Двух радсвинов разом: они от преступника избавились и крышек срубили. С тех пор, куда бы ни лежал мой путь, я всегда высматривала тех, кто продает других пони. Обычно преступников или подозреваемых в преступлениях.

Единорожка закрыла глаза и глубоко вздохнула.

– Работёнка была не из простых. Рабов надо было держать в нужном состоянии, а то они либо заболеют, либо попытаются сбежать. Да и рейдеры не давали заскучать. Оплата еды и прочего… Однажды я наткнулась на местечко, которому сильно досталось. Бандиты, судя по всему, много всего украли, тел было мало и актов каннибализма было не видно. В общем, в живых осталось всего четверо, и они умирали с голоду, ну и я… – Роза вздохнула и пожала плечами.

– Сделала их рабами, – пробормотала я.

– И спасла им жизни, – резко добавила она. – Знаю, это звучит чудно, но многие рабовладельцы заботятся о своих рабах. Еда. Приют. Жизнь, конечно, не сладкая и не долгая, но это жизнь. Рабов понапрасну не тратят: их замена дорого обходится.

Роза покачала головой.

– Понятия не имею, как Красный Глаз или места, вроде Впадины Бримстоуна, держатся на плаву. С их темпами они должны тратить горы крышек, но это же абсурд.

– Деньги и не до такого ещё пони доводили, – сухо заметила Глори.

– У меня есть дочь, – сказала она тихо. – Может Флэнк и не был для неё лучшим домом, но он был домом. Я знаю, что поступала плохо, но у меня не было другого выбора.

– И ты готова снова за это взяться? – спокойно поинтересовалась я. Она пожала плечами и покачала головой, из чего я поняла, что да – возьмётся, если понадобится.

– Будем надеяться, что в Капелле вы заживете новой жизнью. Лучше прошлой.

– Будем надеяться, – ответила она. В общем-то если нет, то она снова могла бы попытаться стать рабовладельцем и тогда мне пришлось бы прикончить её. Или я опять бы струсила?

– Эй, Блекджек, а это ещё что? – спросила Глори, указав крылом на футляр для музыкального инструмента.

Я утерла нос и поправила очки.

– Инструмент какой-то. Да я всё равно не знаю ни что это, ни как на нем играть.

– Так и зачем он тебе?

– Черт его знает, а что?

Глори улыбнулась и изогнула бровь.

– Ну, знаешь, просто он на танк размерами смахивает.

– Это контрабас, – тихо проговорила Роза и подошла к футляру. Она открыла его и глубока вздохнула. – Очень хороший контрабас.

– И как это ты определила?

– Я работала с Обществом. А если хочешь с ними работать, то и в таких вещах надо знать толк. Даже оперу полюбила, – проговорила она и дернула за струну: звук был отрывистым и мрачным. – Надо бы его настроить.

Она взглянула на меня и неуверенно улыбнулась.

– Я бы могла тебе показать некоторые азы игры на контрабасе. За всё, что ты сделала для нас.

– Думала единороги своей магией-шмагией музыку колдуют, – пробормотала Рампейдж.

– Если знают определенное заклинание; да и если знают, то могут о игре как таковой ни малейшего понятия не иметь. Например, я могу подражать флейте и даже пару мелодий наиграть, но сфальшивить в разы проще, чем на настоящем инструменте. – Она бросила взгляд на нотные листы. – А если хочешь впечатлить Общество, то фальши быть не должно.

Я окинула взглядом остальных, но увидела лишь любопытство.

– Ладно, только за кровь из ушей на меня не обижайтесь, – сказала я, левитируя к себе контрабас и становясь за ним.

Роза сразу же улыбнулась.

– Чего?

– Ты держишь его как земной пони, хотя можешь просто использовать свою магию. – Единорожка поднесла к себе ноты и пролистала их. Её магия едва с этим справлялась.

– Вроде так… более-менее, – промямлила я, уже чувствуя смущение. Селестия, даже Рампейдж с Торн смотрели на меня. Ну сейчас начнется…

Я левитировала чёрный смычок и провела им по струнам. От услышанного звука по моему лицу расплылась улыбка.

– Эм… думаю, он и так нормально настроен, – сказала Роза и начала объяснять мне, что означают те или иные ноты и каково должно быть положение смычка на инструменте для их получения. К моему удивлению, понять это было не сложнее, чем правила игры в карты.

– Точно никогда раньше не играла? – спросила Роза, в то время как остальные с интересом наблюдали за мной.

П-21 вошел в здание с заинтересованным видом и сразу же заулыбался.

– Ну, бывало баловалась, но взаправду никогда.

На ноты я смотрела, как на карты: я видела разницу между целыми, половинными и четвертными нотами, словно разницу между картами разных мастей.

– Это будет ужасно. Вы ведь знаете, да?

– Играй давай, нам всё равно больше нечем заняться, – со смешком сказала Рампейдж, заботливо усаживая Торн на свои копыта. Роза несколько занервничала, но я бы искренне посочувствовала тому, кто отважился бы сейчас причинить вред жеребенку.

Я посмотрела на ноты. «Спокойно. Расслабься. Ничего особенного.» И смычок заскользил по струнам. «Вижу ноту – беру её.» Я пыталась воспринимать всё это, как тренировку с дубинкой, и отчаянно старалась сыграть, как можно лучше. Положение немного спасало то, что мне аккомпанировали.

Огонёк во тьме ночной

Луна дорожит тобой.

Высоко на небе ты,

Словно пони с крыльями.

Огонёк во тьме ночной

Луна дорожит тобой.

)

^[4]

Должна признать, что в ритм я попадала лучше кобылки, но Торн однозначно была в десять раз смелее меня!

– Блекджек! У меня нет слов! Как… да ты точно не в первый раз играешь! – не сдерживая чувств, проговорила Глори.

– Правда первый, – ответила я, чувствуя легкое головокружение. – Может ещё одну?

Роза открыла ноты следующий песни. Она была незнакомой: что-то там о кексах, и ещё она была куда быстрее первой. Тем не менее я сфокусировалась и начала брать ноту за нотой. Это, конечно же, не всегда получалось, но всем видимо было без разницы на проскальзывающую время от времени фальшь. С меня семь потов сошло, пока я заканчивала исполнение. Это дело казалось мне попроще, чем было на самом деле.

– Да у тебя талант. Очень удивлена тому, что у тебя не кьютимарка с нотами, – заметила Роза, пока Торн энергично хлопала копытами об пол. Эта фраза, надо сказать, меня поразила.

У меня не было выбора. Когда я притронулась щекой к грифу контрабаса и осознала, что с самого рождения у меня не было возможности сделать этого. Я была охранницей. Мне было разрешено слушать музыку, а вот играть? Творить? Это словно услышать в первый раз Свити Белль или тот хор, звучащий в капелле, и почувствовать желание присоединится к ним. Мой взгляд упал на П-21. Неужели я получила свою кьютимарку по умолчанию? Мне улыбалась удача в картах и в жизни, но могла ли я быть кем-нибудь ещё?

Я думала, что быть охранницей – это что-то вроде раздражающей работы. Мне и в голову прийти не могло, что Стойло Девять Девять украдет у меня что-то столь личное.

– Ну, это было впечатляюще, – сказала Роза, листая книжку с нотами. Следующая композиция была о платьях и по-медленнее предыдущей, но технически более сложной. Дальше шла песня о зиме. Интересно, а она все ещё в Эквестрии случается? Как бы там не было, я с большой долей вероятности обе запорола, но мне было как-то пофиг. Единорожка посмотрела на ноты ещё одного произведения.

– О, а вот эта тебе понравится, Торн, – проговорила Роза, переходя к новой песне. – Твоя любимая.

Я сразу же уткнулась взглядом в ноты, готовая сыграть всё что угодно для радостной кобылки.

Музыка полилась из инструмента, и Торн, начав цокать копытами от восторга, запела совершенно невпопад.

– Тихо, не шуми, уже настало время спать….

Моё бедное, больное сердце сжалось в копыто, пока я продолжала играть. Голова поникла: мне больше не нужна была музыка. Мне больше ничто было не нужно, кроме как стоять там и терпеть. Я видела Торн, не сидящую в безопасности на копытах у Рампейдж, а запертую в ловушку прозрачного кокона с шлемом, в который входила кипа проводов. Я слышала, как вентиляторы машин один за другим замедляли свой ход, чтобы навсегда остановиться. Тишина наваливалась на меня всей своей массой после того, как я убила их.

Смычок выпал из моих копыт, когда я медленно опустила на колени, облокотившись на контрабас. Я прятала за ним лицо, стараясь скрыть плач.

– Что… что такое, мама? Я так плохо пою? – беспокойно спросила Торн.

– Нет… Нет. Блекджек нравится твое пение, – заикнулась Глори, в спешке направляясь ко мне. – Она просто…

«Убийца. Монстр.»

Я убрала инструмент обратно в футляр. Все просто смотрели на меня: кто-то в смятении, кто-то с беспокойством. Глори, конечно же, зарыдала.

– Блекджек… – начала было она, когда я проходила мимо неё. Я видела, как П-21 остановил её порыв пойти за мной движением головы. Спасибо, П-21.

Я вышла под проливной дождь. Как и в тот первый день на поверхности, что теперь казался таким далеким. День, в который я убила свою первую молодую кобылку. У меня подкосились ноги. Закрыв глаза, я вознесла голову к небу и отчаянно взмолилась к дождю, чтобы он смыл всё это. Я снова и снова слышала ту музыку в своём сердце, чувствуя, как горячие слезы смешиваются с ледяным дождем.

* * *

Во всем можно найти плюсы. Вот я, например, простужена, вся в поту и на сердце у меня тяжело. Плюсы? Хуже уже просто быть не может. В общем, средь ночи мне захотелось прогуляться по делам, благо рядом со станцией была отличная канава. Когда я закончила и уже было собралась обратно, я заметила слабенькое пятнышко света среди мокрой, высохшей травы. Медленно, я подошла и посмотрела на шар памяти, что я выбросила под проливной дождь.

Я подняла его – хранилище воспоминаний монстра, которое я выкинула, чтобы оно вместе с мерзкими поступками своего хозяина навсегда затерялось в Пустоши. Но это было до того, как я вспомнила о своих собственных мерзких поступках. Может быть это ловушка. Один из тех шаров, что убьет меня, введёт в вечную кому. С Деуса станется. Хотя он заминировал его; двойная ловушка, слишком изощренно. Может он и не хотел меня убивать. Но Деус был монстром.

В общем-то, как и я. Может я и чувствовала вину за свои деяния, но сути это не меняло.

– Что же… – пробормотала я, смотря на шар, в призрачном сияние которого отражалось моё лицо. – От одного монстра другому… и что же у тебя на уме, Деус?

<=======ooO Ooo=======>

Западня.

Боль пронзила меня от головы до копыт. Каждое движение, каждый вздох, каждый удар моего сердца отзывались во мне эхом криков. Я хотела закричать, но у меня не было рта, я хотела бежать, но у меня не было ног, я хотела молить о смерти, но жизни как таковой у меня не было. Тело хозяина двинулось, и я почувствовала, как механизмы двигают, сжимают и тянут кости, мускулы и плоть. Тысячи нервов терлись о инородные части тела, запертые внутри меня. Я жаждала взять драконий клык и вырезать их все до единого.

Хозяин поднял шприц и сделал инъекцию себе в шею. Всё ещё пребывая в ошеломлённом состоянии, я почувствовала, как боль начала спадать. Затем я услышала голос Деуса слегка отдававшего металлом.

– Ну что, пизда, не смешно? – тихо и мягко поинтересовался он, подходя к зеркалу. Даже под химией я ощущала боль на кончиках нервов. Единственная часть Деуса, что не изнывала от боли, была промежность.

– Это херня в пять раз круче Мед-Икса. Она бы заставила сыграть в ящик любого без кибернетического сердца. Понятия не имею откуда Сангвин берёт её или как делает.

Робопони стоял в палатке у разбитого зеркала, держа пустой шприц у себя перед носом.

– И это была моя самая распоследняя доза, пизда. Самая. Последняя. Доза.

Он сжал копыта, ломая шприц.

– В общем, как только я завершу свои дела, сразу же возьмусь за тебя. Хотя раз ты это видишь, то я уже, скорее всего, двинул кони. – Деус сделал глубокий вдох. – Спасибо. Надеюсь моя смерть была быстрой, хотя… Нихуя, зная свою долбаную удачу.

Мне никогда не выпадало шанса разглядеть его поближе. Теперь я видела его воспалённую, ободранную плоть, выступающую вокруг металлических частей. На его брови заходили части устройств, имплантированных ему в глазные впадины. Я чувствовала, на сколько тяжелым было его тело, как импланты внутри него сжимали и обвивали его внутренности.

– Короче… у меня есть мечта. Хочу поиметь тебя. И хочу поиметь его. Очень хотелось бы обоих сразу, но если бы у меня был выбор… я бы поимел его. Так что слушай. Сангвин крутит свои дела далеко от Парадайза, но к северу от Арены у него есть специальная лаборатория. Исследовательский цент имени Гиппократа. – Деус усмехнулся, но лишь на секунду. – Какие-то довоенные технологии. Пытается создать… монстров… вроде меня.

Он плюхнулся на землю, а я тем временем жаждала заорать во всю глотку от пронзившей меня боли. Деус и глазом не повел.

– Хотя я и не его копыт дело. Я всегда был тем ещё гадом. А все эти механические прибамбасы нужны лишь, чтобы другие пони сразу могли понять, кто перед ними.

Он посмотрел на меня своими обезображенными глазами.

– Рад, что ты не такая сволочь, как я, и надеюсь, что порешат тебя раньше, чем ты скатишься ещё ниже меня.

Киборг перевел взгляд на стоящего позади голубого единорога и сделал паузу. Затем он хмуро посмотрел на зеркало, обдумывая что-то.

– Если тебе реально интересно… если не насрать… отправляйся на Воздушную базу Мирамэйр. Там есть особый шкафчик. Пятьдесят первый. Пароль… «Мама». Бери всё. Наслаждайся. Только знай… черт… Я этого не хотел. Ничего не хотел.

На краткое мгновение я увидела в отражении не монстра, а просто старого, усталого жеребца, страдающего от боли. Но то было лишь мгновение, затем Деус обернулся к единорогу и крикнул:

– Давай, снимай эту хрень с моей башки и пойдем мочить пизду.

<=======ooO Ooo=======>

Несмотря на то, что боль прошла, мои конечности всё равно продолжали испытывать фантомные боли. Мои широко открытые глаза смотрели во тьму ночи. Он был в агонии. Я себе и представить до этого не могла боль вроде этой, как не могла представить себе и то, что импланты, вживленные в тело, будут причинять такую боль. Каждый сантиметр улучшенной плоти обходился слишком дорогой ценой. И только одна часть тела Деуса была не модифицирована, а значит не испытывала боль.

И я это исправила. Остается только благодарить Селестию, что он не долго протянул.

– Нравиться стоять под дождем, Блекджек? – прозвучал металлический голос откуда-то сверху.

Я перевернулась медленно на спину, чувствуя, как боль в моих конечностях начинает утихать, и увидела парящего спрайтбота. Я села. В голове звенело. В горле пересохло.

– Наблюдатель? – прохрипела я.

Спрайтбот неспешно парил, наблюдая за мной своими синими глазами. Я перевела взгляд на облака. Так хотелось упасть на них, как на перину.

– Выглядишь не очень.

Я не знала, что ответить. Я не знала, что делать. И потому сделала самое худшее из всего, что только могла.

Заревела как потерявшийся жеребёнок.

* * *

Сидя под крышей гаража рядом с вскрытыми ящиками и аптечками, я выложила Наблюдателю все. Всё, что могла. Всё, о чем могла подумать. Рассказала о том, что случилось в клинике Флаттершай. О провалившейся попытке остановить самосуд во Впадине Бримстоуна. О столь же неудачной попытке спасти Глори от предательства её же собратьями в Мирамэйр. О том, что я узнала о Стойле Девять Девять. О том, как я ранила П-21. О том, как работорговка, которую я пощадила, стала жертвой насилия, а освобожденный раб – насильником. О том, как проваливались все мои попытки превратить хотя бы маленькую часть Пустоши в хорошее место. И даже о том, что только что узнала о Деусе. Я не могла остановиться, и сделала это лишь тогда, когда иссякли все силы голосовых связок.

Казалось, что робот хранил молчание целую вечность. Мне даже стало интересно, а слушал ли он вообще меня. И наконец он пробормотал:

– Ого. А я-то думал, что Литлпип приходится не сладко.

– Кому? – прохрипела я.

– Да так, одна кобыла, у который талант искать неприятности на свою голову, – проговорил Наблюдатель с коротким сухим смешком. – Я пытался связаться с тобой и П-21, да вы всё носитесь как угорелые по всему Хуффингтону, так что это было не так-то просто. Да и вознаграждение за ваши головы не очень помогало.

– Наблюдатель, я монстр? То есть, ты ведь видел монстров до этого, да? Наблюдал за ними?

Он молчал гораздо дольше, чем занял бы ответ: «Конечно же нет».

– Думаю, что нет. Я видел настоящих монстров. Но суровая правда в том, что все они начинали так же, как ты. Монстры рукотворны, и Пустошь из тех, кто знает толк в том, как создавать их. Знай, если Пустошь не может физически тебя уничтожить, то она сделает это духовно. А если у неё выйдет накладка с тобой, то она возьмётся за твоих друзей. И в конечном итоге сделает твою жизнь столь ничтожной, что ты сама возжелаешь смерти.

Меня затрясло, и я обхватила себя передними ногами.

– Я такая дура. Думала, что у меня что-то получится…

– Нет! – тут же ответил он и куда тише добавил: – Нет, Блекджек. Нет. У тебя получается. Всё, через что ты прошла… пережила… Это невероятно. Твоих переживаний и боли хватило бы на десятерых, а ты всё ещё не потеряла надежду. Уверен, что ты скорее умрёшь вместе с друзьями, нежели бросишь их. Ты заботишься о них. Может и чересчур. Знаю, ты думаешь, что катишься вниз по наклонной. Поверь, это не так. По крайней мере, не как я…

– Не как ты?.. – спросила я, утерев копытом нос и попутно размазав по нему сопли.

– Я сижу здесь, в Пустоши, и надеюсь хоть кому-нибудь, хоть чем-нибудь помочь. И в то же время наблюдаю, как потрясающие пони творят чудеса, на которые я не способен, – Наблюдатель испустил усталый вздох. – Однако, рано или поздно они оставят нас. Но я не теряю надежды, что хотя бы одной группе героев удастся перевернуть Пустошь, сделать её лучше. Литлпип… ты…

– Выходец из Стойла, – вставила я. – Она потрясна… в том, что делает.

Последовала секундная заминка, потом сдержанный смех.

– Что ж, надеюсь, что и она когда-нибудь услышит об Охраннице.

Наблюдатель вздохнул и добавил:

– Просто мне… интересно… могу ли я доверять тебе…

– Мне?

– Не тебе лично. То есть не совсем… – он сделал паузу, и я представила, как он сейчас борется с собой. – Я видел многих, кто вставал и шёл в бой против Пустоши лишь для того, чтобы в конечном итоге умереть. Кому-то я помог. Кому-то… не смог. Но для меня всегда всё кончалось одинаково. Когда бесед с ботом становится недостаточно, пони хотят поговорить со мной лично или же попросить об одолжениях. Но, как бы я сам того не хотел… я не могу им доверять.

Наблюдатель опять тихо вздохнул.

– Вот и с Литлпип так… Всё новые и новые вопросы. Одолжения. И я не знаю, смогу ли я сказать ей нет…

– А, вот ты о чем, – сказала я, слегка улыбнувшись.

– Ты мне столько всего рассказала, – ответил он. – И, похоже, тебе всё равно, кто я.

– Потому что я идиотка, – проговорила я со смешком и затем предложила: – Хочешь совета от двинутой на всю голову кобылы? Попросится в гости – пусти.

– Но…

– Я не знаю, кто ты, Наблюдатель. С равным успехом ты можешь оказаться ДиДжеем Pon3, Сангвином или ещё кем-нибудь, «неравнодушным» ко мне. И я сильно сомневаюсь, что когда-нибудь узнаю это. Но судя по твоим рассказам, удерживание пони на расстоянии явно не играет тебе на копыто, – я закрыла глаза. – Порой не достаточно просто быть другом издалека.

– Знаю, но это может всё испортить, – пробормотал он.

– А может быть и наоборот, – сказала я и зашлась сухим кашлем. – Только прошу тебя, учитывай, что это совет самой безответственной и глупой пони во всей Пустоши. У меня даже не хватает здравого смысла, чтобы не стоять под дождем с простудой.

«Или не заглядывать в шары, оставленные мне самыми лютыми моими врагами.»

Робот долгое время хранил молчание.

– Может быть. Я подумаю над этим.

Думаю, он сказал это со скепсисом. Я бы так же поступила, получив совет от себя.

Затем наблюдатель коротко хихикнул и произнес:

– А я, в свою очередь, дам тебе вот какой совет: ступай к друзьям под крышу, Блекджек. Знаю, они за тебя сильно переживают.

Затем робот издал щелчок и отрешённо поплыл в даль, наигрывая марш парастпрайтов. Думаю, я бы такое на контрабасе ни за что не сыграла. Я поднялась и медленно поковыляла к двери. Вопреки всему, я почувствовала себя лучше. Слова Наблюдателя определённо смогли поднять мне настроение.

Тело наконец-то отошло от боли, которую оставил после себя «подарок» Деуса, но мне всё равно было как-то не слишком хорошо. Едва достигнув двери, я приметила кое-что рядом с опушкой высохшего леса.

Может мои глаза недобрали радиации, или же это просто была игра моего воображения, но Принцесса Луна собственной персоной стояла там и смотрела на меня.

Естественно, учитывая своё состояние, я списала всё это на галлюцинации. И стоило мне протереть глаза, как видение тут же исчезло, вернувшись в глубины моего подсознания, где ему и было место.

* * *

П-21 и Глори сразу же посмотрели в мою сторону. Рампейдж ласково баюкала Торн на копытах, словно свое оружие. Роза просто смотрела в пустоту. Я села между взломщиком и пегаской, которая незамедлительно обняла меня и приложила лапу к моему лбу.

– Поверить не могу, что ты так долго проторчала по дождём. Так и до лихорадки недолго.

Я видела, как сжались губы Глори, пока внутри неё самой боролись беспокойство за меня и желание прямо сказать мне, что я была полной тупицей.

– Всё нормально. Мне надо было недолго побыть одной. Эта песня… – проговорила я и покачала головой. – Я думала, что уже смирилась с этим.

Смогу ли я когда-нибудь смириться? Должна ли? Или переживать снова и снова прошлые ошибки – это цена, которую я должна заплатить, чтобы обрести свою добродетель?

– А я уж боялся, что ты глупостей натворишь… – мягко начал П-21. Затем я вытащила шар Деуса, и глаза жеребца тут же округлились. А потом он их закрыл, покачал головой и простонал.

– Так и думал… И что там?

– Боль, – ответила я. Глори принесла мне ещё одну чашку травяного отвара, но жаловаться было грешно: он и вправду помогал моему горлу. Я взяла чашку копытами и посмотрела на своё отражение.

– Вы знали, что Деус находился в агонии? Постоянной агонии. Мне ещё никогда не было так плохо. И лишь Сангвин мог подогнать ему действенных обезболивающих, – проговорила я и взглянула на Рампейдж. – Он поблагодарил меня за то, что я убила его, и сказал, где прячется Сангвин.

– Я не понимаю: если он был в агонии, то… почему… – начала было Глори, но смутилась и умолкла.

– Почему он просто… не наложил на себя копыта? – закончила она вопрос почти шёпотом.

Я закрыла глаза и задумалась.

– Потому же, почему и мы. Может быть его жизнь и была дерьмовой, но она была его. И суицид для него был не вариантом. Он хотел умереть в бою. Таким уж он был.

Я не могла больше думать о Деусе как о монстре. Как о злом и опасном пони – могла, но у него были на то причины. Не думаю, что с подобной болью я бы смогла сохранить ясность ума.

Наблюдатель сказал, что монстрами не рождаются. Что же, может я и не в состоянии спасти кого-либо от подобной участи, или саму себя, но я, хотя бы, могу проявить к Деусу каплю уважения. В конце концов, он был Мародёром… когда-то.

* * *

Утром когда мы продолжили своё путешествие по дороге. Я чувствовала себя… отвратительно. Да, голова раскалывалась пополам. Да, в горло словно ёршик засунули, а из левой ноздри рекой текли сопли. Тем не менее вчера вечером мне было несравнимо хуже. Торн извинялась передо мной с тех пор, как проснулась. Мне лишь оставалось снова и снова заверять её, что дело было не в её пении: оно было очень даже хорошим.

Я сдюжила час пешком рядом с фургоном, затем Глори наказала мне залезть внутрь к П-21 и Торн. Там теперь было достаточно свободного места, чтобы вместить меня: половину ящиков-то мы вскрыли перед тем, как у нас закончились заколки.

По радио вещал ДиДжей Pon3, а дождь тем временем продолжал накрапывать. Я была несказанно благодарна Обитательнице Стойла за то, что ей удалось восстановить неизвестные доселе записи Свити Белль. Рампейдж устало тащилась, поедая непонятно откуда взявшиеся минталки и время от времени подтрунивая над Глори, П-21 или мной. Капелла была всё ближе и ближе, и я неожиданно для самой себя начала понимать, что с нетерпеньем жду момента, когда смогу увидеть Священника и Метконосцев. Даже та несносная торговка была мила сердцу!

– В общем, на случай, если вы живёте в пещере или только из леса вышли, где одно Рыжебородое радио и ловит, то вот вам новость: похоже, на улицах Флэнкфурта произошла потасовка. С одной стороны разношёрстая компания головорезов и шестерящая за Пекосами банда, с другой – свара свирепых охотников за головами, работающих на Деуса. Из-за чего весь сыр-бор, спросите вы? Из-за головы Охранницы, конечно же!

Наверное вы задаетесь вопросом: «Кто же вышел победителем из этой схватки? Удалось ли Пекосам вернуть долг Охраннице за помощь в освобождении Впадины Бримстоуна, или же Деус-таки заполучил свою желанную кобылку?» – ДиДжей Pon3 издал задорный смешок. – Что ж, друзья, с радостью сообщаю вам, что… Никто! Когда дым рассеялся, и пони решились выглянуть из своих домов, их с ухмылкой на лице встречала сама Охранница! Пекосы разбежались по всему Хуффу, а Деус, заваривший всю эту кашу, теперь горит в аду.

Именно так, народ, двадцать лет он был ночным кошмаром всех и вся, и в итоге его отделала одна единственная кобыла из охраны. Возможно местным жителям придётся иметь это ввиду, когда они начнут подумывать о занятиях, вроде охоты на пони, надрывающих свои спины ради светлого будущего Пустоши.

Я простонала и ударила копытом по ящику.

– ДиДжей, мать твою! Да я вообще там только и делала, что огребала! – крикнула я, заработав испуганный взгляд от Розы. – Джем и бомба П-21 сделали всю работу. Даже не они, а пушки Деуса добили его самого!

– Да, но ты должна признать, что история с тобой в главной роли звучит куда лучше, – весело проговорила Глори.