Текст книги "Кровь и Звёзды (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 76 страниц)

Пинки Пай посмотрела на него с выражением отчаяния на лице. Затем всхлипнула и вытерла нос.

– Я… может быть. Мне нужно ещё этих конфет Твисти. И… так много всего, за чем нужно следить. Я даже не знаю с чего начать.

Голденблад бросил взгляд на Вэнити и слегка улыбнулся.

– Хм, думаю, у меня есть пара мыслей на этот счёт. Я знаю множество аристократов, к которым вам следует применить ваше Пинки-чувство. Особенно к тем, кто не помогает принцессе Луне всеми силами.

Пинки Пай закрыла глаза и пробормотала, уж не знаю, для себя или для единорогов:

– Ох, Голди, я же просила – не дай им пострадать…

<=======ooO Ooo=======>

Вылетев из воспоминания, я первым делом оценила обстановку. Я всё ещё лежала на подпиравшем входную дверь диване. Целая и невредимая. Из темноты не выскакивали воскресшие Деус и Блюблад и не пытались меня изнасиловать. Спрайтботов тоже не было видно. Должна признать, что для выхода из шара, всё прошло довольно спокойно.

В кои-то веки я смогла спокойно обдумать то, что увидела. Было ясно, что Голденблад имел зуб на своего отца и других аристократов. Может быть, это было из-за отношения отца к нему, или причиной была его преданность Луне. Что бы это ни было, он своими действиями, очевидно, подтолкнул Пинки Пай установить видео оборудование в пекарнях и отправить своих приемных родителей шпионить в своих интересах. Паранойя, или Пинки действительно что-то чувствовала?

Тем не менее, я слышала споры. Сомнения. Голденблад, похоже, собирался сбросить с пьедестала своего отца, а заодно и всю аристократию, используя в этих целях Пинки Пай и собственного дядю. Я просто подумала…

…что слышу цокот копыт, доносящийся сверху.

– Вот сейчас мне действительно пригодился бы Л.У.М., – пробормотала я, скатившись с дивана и приготовив Драконий Коготь с револьвером Капкейка. – Да и выпить тоже не помешало бы.

Жаль, что ни у Священника, ни у Арлосты не было бара. Я медленно поднялась вверх по лестнице. Проверила только комнату Мэригольд, не заходила в остальные. На каждом шагу мне мерещились призраки. Я приоткрыла дверь…

Единорожка в черных кружевах стояла спиной ко мне. Я помню, как видела её в первый раз молящуюся в Капелле. Вблизи, я смогла наконец оценить, насколько большой она была. Её рог засветился, и она сняла своё платье, оголив тёмно-фиолетовую шёрстку… и крылья… и…

О, Принцессы, это же Луна!

Нет. Нет, не Луна. Я поняла это, потому что видела Принцессу в шарах памяти. Та, что стояла в комнате, была копией, бледной тенью. Её рог светился тусклым светом, и казалось, что волшебный магический свет никак не отражался на матовой шкурке аликорна. Предположение закрепляло отсутствие кьютимарки на боку.

И всё же… какого сена?

Я обдумала варианты действий: крошечный П-21 сказал мне, что у меня был элемент неожиданности, и я не должна его упустить. Крошечная Глори предупредила меня, что она, возможно, не настроена враждебно. Крошечная Блекджек лежала в ванной и скулила от похмелья. Крошечная Рампейдж просто пожала плечами.

И хрен с ними. Я тихонько прикрыла дверь, а потом постучала.

– Привет, если хотите поболтать, мисс Аликорн, можете спуститься вниз, – громко произнесла я, обернувшись.

Скорее всего, я пригласила очередного монстра на полуденную охоту на Блекджек. Может, она была из семейства Зодиак? Или монстропони, как Горгон? Хотя на данный момент меня это не волнует. Если бы она попыталась напасть на меня, то я бы ее убила… или что-то типа того. План действий я ещё не составила. Я запрыгнула обратно на диван, подложив копыто под свою голову, и порылась в седельной сумке в поисках Чудного Бак пирожного и двух бутылочек Спаркл-Колы. Я напела мотивчик, пытаясь отогнать желание пойти обратно наверх.

Потом раздался стук копыт по лестнице. Потом ещё и ещё. Лиловые глаза выглянули из-за угла.

– Эй. У меня обед. Если хотите убить меня, позвольте закончить трапезу, – пробормотала я с набитым липкой вишневой начинкой ртом.

Какое-то мгновение она просто смотрела на меня, а затем медленно спустилась в гостиную.

– Хочешь содовой? – спросила я, подняв одну из бутылок. Уверена, она ожидала от меня любой вопрос, кроме этого.

Фиолетовый аликорн выглядела слегка потерянной.

– Богиня… не нуждается в содовой, – ответила она наконец тихим, мягким голосом.

Меня это действительно поразило. Было что-то… неестественное в нем, что-то… иное. Что-то в нём показалось мне слишком знакомым, и лишь Луна знает что именно.

– Я не спрашивала тебя, нуждаешься ли ты в содовой, лишь поинтересовалась, хочешь ли ты её?

Рог аликорна засветился и она поднесла бутылку к губам, после чего сделала очень маленький глоток. С жутко подозрительным видом.

– Ты… необычная. Ты не боишься нас?

И каким-то образом ей удалось произнести это не отрываясь от напитка и не двигая губами. Ладно, забудем об этом. То, что она сказала, намного важнее того, каким образом. Думаю, такой реакции моя новая знакомая не ожидала. Ну и хорошо. Стоп, мне почудилось или на лице фиолетового аликорна только что промелькнула улыбка?

– Ну извини, не то чтобы я была матёрой кобылой, но придумать что-то покруче кибернетического монстропони, гоняющегося за тобой по всей пустоши с криком «ПИЗДА!» довольно сложно. – Я положила в рот последний кусок пирога и быстро проглотила его, после чего смела крошки на пол. – Не то чтобы ты тоже не вызывала любопытство, конечно.

– Мы… Богиня, – произнесла она, снова не шевеля губами. В её голосе послышалась тень сомнения, как будто фиолетовый аликорн была в чём-то не уверена. Честно говоря, я думала, что богиня должна быть более… решительной.

– Вот когда у меня начнёт в глазах двоиться, тогда я и стану обращаться к тебе во множественном числе. – Я села и откашлялась мокротой. Теперь вместо подозрительности на лице моей новой знакомой стояло отвращение. Я вытерла губы копытом и посмотрела на неё. – У тебя есть имя, или «Богини» хватит?

Да, знаю, некоторые из штанов бы выпали при виде кого-то, кто выглядит как Принцесса и зовёт себя Богиней, но я знала правду. Ощущала на себе прикосновение перьев Луны… ну, не совсем на себе. Я всё ещё помню их прикосновение к моим губам, и теперь, глядя на этого аликорна, я чувствовала любопытство, но точно не благоговение. Думаю, следовало бы быть более подозрительной.

А она выглядела просто… грустной.

И снова молчание. Как будто она раздумывала над ответом.

– Лакуна.

– Лакуна. Видимо, у этого имени есть куча значений, которые, как всегда, выше моего понимания, – ответила я с ухмылкой, и взгляд Лакуны стал еще более взволнованным. – Меня зовут Блекджек, но ты это и так знаешь. Ты ведь наблюдала за мной какое-то время. – Я бросила на неё взгляд поверх зеркальных очков. – В часовне. И в усадьбе.

– Мы рассматривали тебя как возможного члена Единства и пони, достойную присоединения к последователям Богини, – тихо произнесла аликорн. Как и до этого, она не шевелила губами, и кажется, даже не прервала своего дыхания. Хоть это и было очень странно, думаю, я могла поразмышлять об этом позже.

Присоединение к Богине? И почему это звучало так жутко? Я отмахнулась:

– Я пас. У меня и так проблем навалом. Я пропащая душа.

– Мы согласны, – помедлила Лакуна. Она склонила голову набок, будто прислушиваясь к чьим-то словам и не зная, как передать их.

– Ты… необычно живуча. Но и очень непредсказуема. Непостоянна. Нелогична и разрушительна. И ещё ты ноешь. Очень много ноешь. – Последовала продолжительная пауза. – Мы больше не желаем разделить с тобой Единство.

– Хм, – тихо проворчала я. Не то, что бы я была удивлена, но всё же не почувствовать укол по своему самолюбию было невозможно. Я что, и вправду так люблю ныть?

– Ну, блин, – хихикнула я. – Так что ты здесь делаешь, если тебе не так уж и важно моё присоединение к… чему бы там ни было.

– Мы… я… мы… живем здесь, – сказала она. Она нерешительно сделала очередной глоток, словно это было что-то, что богине делать не пристало. Я полагала, что, с того времени как забросили коттедж, это было естественное место где большой аликорн, богиня, могла жить. Или так, или Священник не очень большую часть своего времени проводил здесь. – Мне это снится?

Ладно, вопросы становятся все более интересными.

– Я не знаю. А ты?

– Я… мы… я всегда видела сны. Мы видим сны друг друга. Но мои сны пропали. – Она посмотрела на звезды, нарисованные на потолке. – Этот город полон кошмаров. Они кричат во мне. Я не хочу быть здесь, но я нужна нам здесь.

– Кошмары? – пробормотала я, вспоминая последние четыре дня. Что, серьёзно?

– Они полны ненависти. Злобы. Преисполнены злыми умыслами. Из-за них тяжело слышать Богиню. Я хотела бы услышать нас более четко. Мне нужно ее прощение. Мне нужно ее доверие. – Она посмотрела в сторону часовни. – Я могу слышать нас наиболее четко в доме веры. Вот почему я осела здесь, где меньше страха. – Она посмотрела на меня. – Ты боишься?

Я вздохнула, глядя на странное создание.

– Хах, я недавно сбежала с траходрома. Мой лучший друг – эмоционально травмированный жеребец, который сам не знает, хочет он меня убить или нет. У нас есть пегаска, преданная Анклавом, но всё ещё считающая себя его частью, а еще с нами ходит Потрошитель, выживший после того, как ему отсекли голову, который в один момент может быть, а может и не быть психопатом. Я сражалась с монстрами и ломала мозги над двухсотлетними тайнами, а ещё делала в них всех дырки. Можешь спросить поконкретнее?

– Ты боишься за свою душу?

Я зажмурилась, издала протяжный стон и уткнулась лицом в копыта. Философия. Ну почему она спрашивала меня о философии? Во всяком случае, я задумывалась об этом.

– Я боюсь, что превращусь в то, что ненавижу. Что причиню боль тем, кто этого не заслуживает, что однажды не захочу прекращать убивать. Так что да, боюсь, – я вздохнула и улыбнулась. – Угадай, что нас объединяет. Но у меня есть тайны, которые нужно раскрыть, загадки, которые нужно отгадать, и подонки, которых нужно убить.

– Я… – аликорн сделала небольшую паузу. – Я могу сказать ей?

Я нахмурилась, когда она вновь замолчала. Лакуна поникла.

– Я… Я тоже ищу нечто подобное, но искать в одиночку очень трудно. Нам не нравятся эти ночные кошмары. Один можно проигнорировать, но десятки как чума распространяются между нами. Я не хочу искать одна. Могу ли я делать это вместе с тобой?

– Ты… что? Зачем тебе это? Лакуна, в меня почти каждый день кто-то стреляет. Не проходит и дня без того, чтобы меня не попытались убить. Не уверена, что это будет безопасно… – «Для нас обеих. Поскольку я уверена, что эта „Богиня“ – просто очередная уловка Сангвина, призванная заставить меня сделать… что-то». – В конце концов, я не знаю, кто ты или что.

Она, определённо, выглядела психически неуравновешенной и явно что-то скрывала.

– Пожалуйста?

Я удивлённо моргнула. Аликорн… использовала «волшебное слово», пытаясь убедить меня? Неужели она… или они… действительно думала, что я настолько чокнутая, чтобы доверять всем встречным-поперечным?

Я посмотрела на неё, и затем, воздев копыта к небу, фыркнула.

– Добро пожаловать на борт! Блюда подаются по вторникам и четвергам. Также мы настоятельно просим вас не планировать депрессий в одно время с нами. Одна – это уже плохо, а много…

Я присвистнула, скатилась с дивана, и попыталась оттащить его подальше от двери.

И в тот же момент древнюю кушетку окутало яркое сияние и с лёгкостью отодвинуло её. Лакуна превосходила меня не только ростом. Наверное, это из-за её большого, сильного… тьфу! Сейчас мне меньше всего надо было завидовать огромному аликорньему рогу!

– Ладно. Мне нужно проведать своих друзей. Надо убедиться, что с Глори всё в порядке, а то она стала вести себя странно, после того как прошлой ночью её чуть не подали на стол. Ещё не помешало бы сообщить Рампейдж, чтобы она не пыталась тебя выпотрошить, а заодно и спросить её об убитом жеребёнке. А, да, чуть не забыла – П-21 наверняка обрадуется новой кобыле.

Уже уходя, я мельком услышала её тихое бормотание.

– Вы уверены, что мы действительно этого хотим?

* * *

Знаю… знаю… по очень многим причинам это моё решение заслуживало ярлыка «очень плохая идея», но, нужно признать, было в Лакуне нечто такое, что побуждало меня помочь ей. Да, она необычная пони, но, глядя на неё, меня не покидало ощущение, что она… потеряна. И как-то слабо верилось, что эта её «Богиня» предложила помощь просто так, по доброте душевной.

Я опустошена и разбита, бреду куда-то в компании таких же юродивых, да при этом ещё и пытаюсь спасти Пустошь.

– И где это сказано, что все, с кем я связываюсь, обязательно должны быть преданы, изувечены, безумны или ещё что-нибудь в этом роде? – пробормотала я.

Первым делом я намеревалась поговорить с Глори, но Рампейдж подвернулась раньше. Полосатая пони лежала на камне, положив подбородок на скрещённые перед собой передние ноги, и смотрела на лежащий внизу город.

– Салют, – угрюмо произнесла она. – Так что, показал он тебе наше семейное гнёздышко, да? У меня всё ещё есть своя комната, или он успел превратить её в свою берлогу?

– Вообще-то, он подарил мне этот дом. Так что, да, ты получишь свою комнату назад, Рампейдж, – ответила я, занимая место на камне рядом с ней. – Итак, – продолжила я как можно более бесстрастным тоном.

– Итак, – отозвалась она с точно таким же выражением, даже не повернув головы.

– Твою мать, Рампейдж, ты что и вправду убила жеребёнка? – тихо спросила я, глядя на город.

– Возможно. Именно так мне все и говорили. Следы моих копыт нашли на теле, – ответила она, пряча свои розовые глаза.

– Тогда почему ты так вела себя с Торн? – спросила я, левитировав тяжёлый револьвер из своей сумки. Если я сумею достаточно быстро вышибить ей глаз, а затем всажу в мозг несколько пуль…

– Хотела почувствовать себя счастливой. Неужели это так трудно понять? – ответила она, поднимаясь. – Я люблю детей. По-настоящему люблю. Я смотрю на всё то дерьмо, что творится вокруг, и меня поддерживает лишь слабая надежда, что, возможно, один из этих жеребят сумеет как-то всё исправить, когда вырастет. И если я встречаю подонка, который причиняет детям боль, я расправляюсь с ним. Без жалости. Без колебаний. Потому что, каким бы паршивым местом ни была Пустошь, ничто так не делает её ещё хуже, чем то, что мы творим друг с другом.

– И что тогда произошло?

– Я не помню. Это был обычный скучный день. В городе не было ни одного пилигрима, только местные. Я отправилась спать, а когда проснулась, обнаружила рядом с собой малышку, избитую и со свёрнутой шеей. Я настолько обезумела… мне было так больно… так… Многие дети считали, что я невиновна, но не Священник. И не я. – Она обхватила голову копытами. – Это то, что я помню, но также я прекрасно помню вид её мёртвого тела. Я по-прежнему вижу её, даже закрывая глаза. Даже с выколотыми глазами. Эта картина со мной каждое мгновение моей жизни.

Я её понимала. Действительно понимала.

– Пока мы не выясним, что же там произошло… если я увижу тебя наедине с жеребёнком… я тебя убью. – Состроив гримасу, я закатила глаза… и уставилась прямо в безбрежное зло над головой. «Ох, это была большая ошибка! Сейчас ведь упаду!» Я крепко зажмурилась на секунду.

– Серьёзно? И как ты собираешься это сделать? – спросила Рампейдж с усмешкой.

– Ну, тебя ведь нашли в кратере от жар-бомбы… – ответила я, усмехнувшись в ответ.

– Ага, вот только у тебя нет жар-бомбы, – хмыкнула она, а затем слегка нахмурилась, глядя на меня. – Ведь так?

– Дай мне время, – сострила я, и она улыбнулась в ответ, ну, может, слегка натянуто. «Эй, это не так уж невероятно!» – Ладно… сменим тему. Ты когда-нибудь слышала об аликорнах в Пустоши?

– Аликорны? Здесь? Насколько я знаю, их видели где-то в других частях Эквестрии, но в Хуффингтоне их отродясь не было. – Она посмотрела на меня с подозрением, а затем ахнула. – Погоди-ка… ты, никак, повстречала одну? – Она вдруг улыбнулась. – И уже успела с ней подружиться? – Я смущённо заморгала, краснея, и Рампейдж, не выдержав, расхохоталась в голос. – Ох, Селестия милосердная! Блекджек, а ты, случаем, не держишь адскую гончую в качестве домашнего любимца? Или может у тебя живёт радскорпион в обувной коробке? Только ты способна заводить дружбу с теми, кого любой обитатель Пустоши посчитает монстром.

– Я ведь подружилась с тобой, разве нет? – парировала я, сделав улыбку Рампейдж чуть менее язвительной, а затем продолжила, вкладывая в слова всё своё самодовольство: – Знаешь, а ведь я могу просто использовать её. Возможно, это всё часть моей тщательно спланированной уловки! Я могу крутить вами… – продолжила я с усмешкой, а затем громко чихнула, забрызгав соплями копыта. – Фу-у…

– О, да. Ты у нас настоящий кукловод. А мы все – твои марионетки. – Она поднялась на ноги и с прищуром посмотрела вверх по склону на одиноко стоящий там дом. – Что ж, полагаю, мне стоит познакомиться с этим монстром.

– Не пытайся напасть на неё, Рампейдж, – предупредила я её самым суровым тоном, на какой была способна, вытирая сопли с копыт об камень. – Она… странная.

– Она – аликорн. Разве может быть иначе? – спросила Рампейдж. – Это всё равно что становиться Потрошителем или Стальным Рейнджером: нужно быть не в своём уме, чтобы пополнить в их ряды.

– Я знаю её, – отрезала я. Затем вздохнула и опустилась на землю. – Хотя и не представляю откуда. В ней есть что-то знакомое. Это кажется бессмысленным, но я просто смотрю на неё и чувствую… что-то.

– Ты безнадёжна, – сказала Рампейдж, качая головой. – Ладно, я буду паинькой. – Она взмахнула своим хвостом с вплетённой в него блестящей колючей проволокой. – О… и еще кое-что, гроссмейстер Блекджек. У тебя вся задница в соплях.

Осмотрев свой тыл, я прижала уши.

– Это только потому, что у меня все мысли заняты планированием! Планированием деталей… моих интриг! – крикнула я вслед поднимающейся к коттеджу Рампейдж. – Вот погоди! Вы и понятия не имеете, что вас ждёт!

* * *

Разобравшись с козявками на филейной части (серьёзно, и когда уже эта простуда оставит меня в покое?), я направилась в город, откуда доносились восхитительные звуки страданий Чарити. Ну ладно, чисто технически ничего восхитительного в страданиях нет, но разве кто-то осудит меня за то, что от этих воплей я почувствовала себя чуточку лучше?

– Ты… ты пытаешься нажиться за мой счёт! – голосила Чарити, стоя на штабеле из ящиков. – Я пашу… как раб… пытаясь заработать денег для города… а ты хочешь тридцать крышечек за мину? – Она шлёпнулась на круп, продолжая вопить, под пристальными взглядами двух десятков жеребят. – Почему ты так жесток со мной?

– Я вовсе не пытаюсь надуть тебя! – с жаром произнёс П-21, пунцовый, как рак. – Двадцати крышечек недостаточно! Даже тридцать – это слишком мало! – Он поднял копыто в знак протеста. – Прекрати реветь! Я просто хочу, чтобы всё было по справедливости! Двадцать пять крышечек. Двадцать три?

– Ты… ты… ты пытаешься меня ограбить… пытаешься ограбить маленьких пони! Как ты можешь быть так жесток? – ревела единорожка, размазывая слёзы по щекам.

П-21 ещё какое-то время колебался, но затем уступил.

– Ладно. Двадцать крышечек.

И тут же, как по волшебству, слёзы высохли и Чарити сказала довольным тоном:

– Идёт. – Спрыгнув с ящиков, она поскакала к своей сумке, пробормотав под нос: – Простачки из Стойла.

– Это не пони, – пробурчал П-21, – а просто какой-то монстр-пожиратель крышечек.

– Однажды она подомнёт под себя всю Пустошь, – мрачно согласилась я, присаживаясь рядом с ним. – Итак… что ты там купил?

– Веришь или нет, но эти кобылки откопали кучу полезного барахла. Но мне не хотелось продавать все мины, несколько я надеялся приберечь для себя, – ответил он, глядя, как вернувшаяся Чарити водрузила на ящик большую стопку крышечек. – Здесь всё? Все две тысячи?

– Ты мне не доверяешь? – ахнула она, скривив лицо в обиженной гримасе.

П-21 усмехнулся, посмотрев на неё с прищуром.

– Ну уж нет. Больше ты меня на это водное шоу не купишь!

Чарити вздохнула и сказала слегка дрожащим голосом:

– Я знала, что никогда не преуспею в этом. В смысле, мы стараемся изо всех сил, чтобы это место процветало… но я слишком хорошо усвоила, как жестока жизнь. – Она развернулась и медленно поплелась к своему магазину. – Я принесу остальное…

Это прозвучало так, словно он потребовал её любимого плюшевого медвежонка или чего-то в этом роде. Даже я взглянула на него с негодованием, а ведь речь шла о наших крышечках!

П-21 повесил голову и издал обречённый вздох.

– Ладно, забудь об этом, – пробормотал он, ссыпая крышечки в свою сумку.

– Спасибо, приходите ещё! – радостно ответила Чарити и вместе с ещё четырьмя Метконосцами покатила тележку, гружёную минами, к зданию почты.

– Видел бы ты, как она расправилась со мной в первый раз. Она заставила меня заплатить за бутылку воды, которую даром отдала Священнику, – подбодрила я его, оглядывая ящики. – Так что ты купил?

– Кое-какую амуницию, увеличенный магазин для твоего дробовика, немного динамита и новую броню для вас с Глори.

– А что насчёт тебя? – спросила я, открывая ближайший ящик и вытаскивая лёгкую броню из чёрной кожи. Она оказалась чуть более «рейдерского» стиля, чем я предпочитаю. В такой легко словить пулю, если не соблюдать осторожность.

– Меня смогут подстрелить, только если заметят. Я предпочитаю тихо и мирно отсиживаться в тылу, пока вы трое прёте под пули. Если что-то и случится со мной, то лишь по моей вине.

Я внимательно осмотрела броню в своих копытах.

– Ладно, думаю, что смогу поносить эту, пока не доберёмся до Мегамарта. Как думаешь, может стоит написать на ней «Мы на светлой стороне, не стреляйте в нас»?

Он посмотрел на меня с хитрой усмешкой.

– Блекджек, это броня Глори.

– Эта? – Поражённая, я уставилась на кожаные доспехи в своих копытах. – П-21, Глори не может носить её!

В этой броне она будет выглядеть… ужасно. Оставалось лишь надеяться, что это нужно ей лишь в качестве маскировки или чего-то в этом роде.

– Это именно то, о чём она просила, – ответил он, пожав плечами. – Ей хотелось что-то такое, в чём бы она выглядела крутой пони, способной надрать задницу кому угодно. Хотя, с моей точки зрения, для этого ей потребуется куда больше, чем новая одежда. Нет, твоя броня в соседнем ящике.

Я убрала чёрное кожаное одеяние обратно в ящик. Если честно, оно больше походило на наряд для сексуальных утех в Стойле 69, чем на то, что, по идее, должно было сохранить Глори жизнь. Левитировав этот ящик в сторону, я открыла металлический контейнер, который стоял под ним.

Моему взору открылось истинное чудо в чёрно-голубых тонах. Эта броня была не просто усиленной униформой охранницы, это было самое настоящее боевое облачение полицейского, совсем как то, что я видела когда-то на последних страницах каталога Айрошод Файрармс – магически усиленные чёрные керамические пластины в жилете из матово-голубого кевлара. Эта броня закроет моё тело полностью, не оставляя живот открытым. Будь он на мне, Блюблад никогда не смог бы… Так, не думай об этом. Хоть сейчас не думай о своих внутренностях, вываливающихся наружу…

Я ударила себя по щеке, достаточно сильно, чтобы это встревожило П-21. Глубоко вздохнув, я попыталась успокоить своё сердце.

– Прости, просто хотела удостовериться, что это не сон.

Он одарил меня скептическим взглядом. Я вытащила все компоненты голубой брони и внимательно осмотрела их, что сделало мой восторг просто беспредельным. Поверх керамических пластин шла надпись «Служба безопасности Эгида».

– О, я готова тебя расцеловать! – бросила я П-21, напяливая броню.

– Не сомневаюсь, но лучше не надо, – ответил он, поднимая копыто в протестующем жесте. Потом спросил, глядя, как я ёрзаю в своей новой броне: – Ну как, впору?

Я повернулась к нему.

– Ты знаешь, это странно… но броники всегда впору. Я так полагаю, в этих штуках заложено своего рода «один-размер-на-всех» заклинание.

Подтянув подпругу на животе, я отметила про себя, что броня слегка тяжеловата, хотя и легче, чем моя усиленная униформа охранницы Стойла. На левом боку нашлась удобная перевязь для моего дробовика, а справа – петля для дубинки, которая идеально подошла бы для драконьего когтя. Броня была оснащена даже седельными сумками с карманами для лечебных и восстанавливающих зелий, ну и химии, конечно.

Закончив перекладывать все свои вещи в новую броню, я рассказала П-21 про Звёздный Дом. Он улыбнулся. Затем я поведала о том, почему Рампейдж отказалась спускаться в город. Улыбаться он перестал. Ну и наконец, я рассказала ему про Лакуну. Похоже, рассказ о ней встревожил П-21 даже больше, чем история Рампейдж.

– Как ты можешь быть уверена, что эта «богиня» – не какая-то хитрая уловка?

– Я дала ей шанс напасть на меня, и она им не воспользовалась, – ответила я, водрузив на голову шлем. К счастью, он позволял мне по-прежнему носить очки, которые закрывали мои слабо светящиеся глаза. – Не знаю. Она странная. Хотела бы я понять её.

П-21 вздохнул.

– И, похоже, у неё имеются какие-то психологические или эмоциональные проблемы, с которыми, как ты полагаешь, ты можешь помочь ей справиться?

Слегка покраснев, я села, нервно постукивая передними копытами перед собой.

– Возможно…

– Ну разумеется. И её одолевает грусть?

Я потёрла нос и неловко произнесла:

– Немного. Возможно. Совсем чуть-чуть?

– Блекджек, ты что, пытаешься превратить нас в смертоносную банду морально неустойчивых нытиков, странствующих по Пустоши?

– Может быть, – ответила я, и П-21 со вздохом спрятал лицо копытом. – А что? Это может сработать. Плохие пони увидят, что мы приближаемся и сразу начнут: «О, Богини, я ни за что не хочу иметь с ними дело, потому что одна сразу начнёт реветь, у другой проснутся суицидальные наклонности, а этот зашвырнёт всех нас на луну!». Я бы точно не захотела связываться с такими.

П-21 затряс головой, пытаясь подавить смех, а затем вздохнул.

– Ладно. Просто… прошу, будь начеку, и убедись, что это не очередной Лансер или Каприз.

Эти слова, безусловно, немного отрезвили меня. Я забрала у П-21 те патроны двенадцатого калибра, что он выторговал у Чарити. Доверие – это хорошо. До тех пор, пока не стоит жизни одиннадцати зебрам.

* * *

К слову о зебрах…

Уж чего я точно не ожидала увидеть, так это Секаши, ударившую Глори в лицо прямо в тот момент, когда я заметила их. Мои глаза расширились, драконий клык уже был наготове, когда маленькая розовая пони в моих седельных сумках дала мне подзатыльник и отметила, что Секаши не продолжила свою атаку.

– Ты слишком спешишь, Павшая Пташка. Не стоит так рваться вперёд ударить меня, ты чуть не потеряла равновесие, – сказала зебра, пока Глори поднималась с устланной жёлтой травой земли. Секаши перевела взгляд на меня, её улыбка стала ещё шире, прежде чем она снова повернулась к Глори. Серая пегаска не заметила моего приближения, пытаясь снова собраться силами и твёрдо стать на землю. – Зачем тебе это, Павшая Пташка? Ты не боец как твои друзья.

Глори резко тряхнула головой.

– Я уже сказала тебе! Мне надоело всё время быть бесполезной!

Глори? Бесполезной?

– Тогда в особняке я держалась только лишь пока Рампейдж была рядом. Стоило ей пропасть, и меня сразу же засунули в печь! – Её начинало трясти. – Я даже не смогла помочь Блекджек справиться с Блюбладом. Он отшвырнул меня, даже не обернувшись, а я просто сидела там и смотрела, как он резал её своим мечом! Она чуть не погибла из-за меня! – прокричала Глори.

– Жалок тот боец, что считает свою силу слабостью, хоть я и знаю парочку весьма забавных историй именно про таких, – ответила зебра с печальной улыбкой. – Быть может, мне стоит написать о том, как одна птичка хотела научиться драться как собака, потому что её крылья были слишком слабы. – Её зелёные глаза снова посмотрели на Глори. – О, но как закончится это история?

Глори выдохнула и снова тряхнула головой.

– Я не хочу никаких историй! Я видела, что эта… эта… су… с… эта шлюха собиралась выкинуть. Я знала, что это была Каприз, и не сказала Блекджек! Она всё делает для меня. Она спасла мне жизнь, а я просто стояла и смотрела, как она умирает на дороге прямо передо мной. Рампейдж доставила её к Скальпель, не я. П-21 убил Блюблада, не я. – Она тяжело села на землю, обхватив голову копытами и разрыдавшись. – Я ни на что не способна.

– Ты поймала меня, – тихо произнесла я, подходя к ней ближе и снимая шлем. Блин, какая же эта штука была неудобная.

– Вот это да! Вы только взгляните на солнце! Кажется, я обещала рассказать Метконосцам историю о том, как двое друзей помогли друг другу. Очень забавную. Напомните мне как-нибудь рассказать её вам! – с этими словами зебра развернулась и заспешила прочь. – Жаль, что я не могу услышать, о чём эти два друга говорят!

Я встала рядом с ней и вытащила из сумки чёрную шипастую броню.

– Что ж, похоже, это нужно явно не для маскировки, – сказала я, усевшись рядом с пегаской. Она отвернулась от меня. – И похоже, что Падшая Глори нужна не столько для сохранения тайны личности, сколько чтобы пытаться быть сильнее?

– Я должна быть сильнее, Блекджек. Ради тебя. Я… – Она залилась краской. – Ты всё делаешь. В тебя стреляют, тебя взрывают, режут, предают, за тобой охотятся… а я… не делаю ничего. Мне кажется, будто я всё ещё заперта в той печке и просто жду, пока монстр меня не съест. Будто я не смогу ни с чем справиться, если не придёт кто-то и не спасёт меня! – Она подняла копыто, наблюдая за его нервным подрагиванием. – Я… я даже не могу… перестать…

Я сделала первое, что пришло мне в голову. Обняла её. Я прижимала её к себе, пока она дрожала в моих объятиях. Она хотела быть сильной.

– Ты помогаешь мне, Глори. Не важно, своими лучевыми пушками или просто своей добротой и верностью, но ты помогаешь мне. – Я мягко провела копытом её по гриве и посмотрела ей в глаза. Не смотря на всю целительную магию Священника, тонкий шрам всё-таки тянулся по её лицу от брови к щеке. Пегаска чуть не потеряла глаз от того удара.

Она поцеловала меня. Наверное, это был самый странный поцелуй за всю историю поцелуев.

Я была настолько ошеломлена, что с трудом смогла пошевелиться, когда она отстранилась; запылавшее было пламя её надежды стремительно начало затухать при виде моего изумлённого оцепенения.

– Прости, я… Похоже… похоже, что я даже с собой не могу справиться, – пробормотала Глори, отводя взгляд.

– Нет! Я… просто… я понятия не имела, что ты, эм, неравнодушна ко мне.

Я была абсолютно сбита с толку: сколь неловким бы не был этот поцелуй, чувства, которые стояли за ним, нельзя было спутать ни с чем.

– А… а ты… чувствуешь то же самое? – тихо спросила пегаска, голосом полным надежды.