Текст книги "Кровь и Звёзды (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 76 страниц)

– Так зачем же ей нужна Химера?

– Это довольно простая задача биологии, – ответила она тихо. – Видишь ли, все аликорны – биологически самки. – Я просто уставилась на неё, не понимая проблемы. Она деликатно пояснила. – И нам для производства потомства нужны самцы.

Я моргнула, наморщив свои брови.

– Ну, я бы не просила П-21 о долге, но есть, наверное, много самцов, которые приняли бы ваше предложение.

Она медленно покачала головой.

– Мы… к сожалению… несовместимы с самцами пони любого вида.

Теперь я нахмурилась.

– Подожди минуту. Если вы не можете скрещиваться с самцами пони… то откуда, чёрт возьми, Селестия и Луна пришли? – выпалила я.

– Это великая тайна. Твайлайт предполагала, что аликорны, возможно, были своеобразным проявлением первородной магической энергии, но Селестия и Луна никогда не подтверждали этого. Однако, поскольку мегазаклинание слияния было создано в Химере, Богиня предположила, что, возможно, его можно будет адаптировать для создания самцов нашего вида. Чтобы быть честной, Богиня тратит всю свою энергию на различные возможные способы решения этой дилеммы. Она находится под большим напряжением.

Я тихо вздохнула.

– Я не отдам ЭП-1101 Сангвину. Не для спасения моей жизни… не для сохранения твоего вида.

«Даже не для возвращения крыла Глори, будь я проклята»

– Но если я смогу найти какой-то способ, чтобы помочь тебе, когда ты будешь в этом нуждаться, я это сделаю. – Я посмотрела вверх и подарила ей лучшую улыбку, которую смогла. – Это самое большое, что я могу обещать.

Она, казалось, прислушивалась к чему-то мгновение. Я слышала малейший из шёпотов, пока из Лакуны сочились обрывки разговора. Среди них было упоминание о книге, и использовании «ЛитлПип», чтобы достать её. Из маленьких кусочков я поняла, что она была более умной и менее упрямой, чем я. Имя прицепилось ко мне. Где я его слышала? Наконец, соглашение, казалось, было достигнуто, и Лакуна произнесла:

– Богине это не нравится, но она принимает твоё предложение.

– Хорошо, потому что я честно не знаю, что мне пришлось бы делать в противном случае.

– О, это очень просто. Я бы телепортировалась за тебя, подняла бы щит, убила бы тебя своей магией, срывая ПипБак с твоей конечности, и вернулась бы в Марипони, – сказала она совершенно буднично. – Конечно, обещаю тебе, что потом я чувствовала бы себя абсолютно ужасно из-за этого.

Я тихо усмехнулась. Да уж, куда ещё честнее?

* * *

Существовали определённые вещи, привлекавшие моё внимание. Прижимания к моим бёдрам. Звук патрона дробовика, досылаемого в патронник. Сладкий запах Дикого Пегаса. И толчок почти полностью выросшей Рампейдж, врезавшейся в меня сзади и пославшей меня скользить по коридору. Обычно я бы справилась с этим, встав на свои копыта, но мои скованные конечности щёлкали, стараясь изо всех сил поддержать меня и двигаться, как они должны были. Это дало ей время, чтобы прыгнуть прямо на меня.

– Привет. Я хотела, чтобы ты знала, что со Скотч всё сделано. Она ничего не помнит из туннелей. Ничего, – прошипела она мне в лицо. – Ты знаешь, что она сделала? Самым первым делом?

– Рампейдж, на меня сегодня прыгали многие…

Я действительно надеялась, что не придется стрелять ей в голову.

– Она хотела увидеть меня! – кричала она мне в лицо. – Разве ты не понимаешь? Она юна, и напугана, и боязлива и просила меня увидеться с ней. – Я видела слёзы под гневом. – Так же, как Торн! Так же, как… – Она поморщилась и зарыдала, прижимаясь лицом к моей груди. – Мне пришлось сказать ей «нет». Я побежала от неё. Она нуждалась во мне, а я побежала!

Потому что в противном случае она могла убить Скотч Тейп.

– Рампейдж… Мне очень жаль.

Моя полосатая подруга потёрла нос.

– Почему ты должна была делать это, Блекджек? Скотч – сильная девчушка. Ну, она перепугалась раз или два… она станет сильнее благодаря ним. Но теперь она испугалась и всё, что она знает – это то, что я не могу быть рядом с ней. И я не могу сказать ей… не причину, почему она не помнит, или почему я не могу подарить ей объятие, в котором она нуждается.

Я села.

– Кто сейчас со Скотч?

– Глори и кобылка Зодиак Вирго. Я думаю, что она первая подруга, которая есть у Скотч.

Я слегка улыбнулась.

– Может быть, тогда, ей стоит остаться здесь вместо того, чтобы идти к Капелле.

«Она, конечно, не…», а затем удар копыта Рампейдж по моему лицу прекратил этот мыслительный процесс.

– Разве ты не понимаешь? – крикнула Рампейдж мне в лицо. – Она больше не хочет возвращаться к Капелле. Она хочет остаться с нами! Таким образом, если мы отошлём её, это может показаться так, будто мы все бросили её. Это ещё ​​сильнее разобьёт ей сердце! – К моему шоку, она начала смеяться. – Это смешно, когда думаешь об этом. Подобно тому, как я ловлю убийцу только чтобы стать убийцей самой. – Не было никакого веселья в этом смехе. Только рваное безумие, становившееся острее и острее. Она ударяла меня всё сильнее и сильнее о плитку. – Я убила её! Я убила её!

Что-то очень неправильное было в том, что тебе нужно пустить пулю в голову, чтобы успокоить кого-нибудь.

Пока она регенерировала, я позаботилась о том, чтобы выбраться из-под нее и встать на ноги. Два пони Коллегиума вышли из-за угла и заметили малиновые брызги на стене и зрелище её снова собирающейся воедино головы. По тому, как они побежали, я предположила, что Скотч была не единственной пони, нуждающейся в изменении памяти.

Конечно, попадание пули в голову ничего не решило.

– Рампейдж… мне очень жаль. Я сделала то, что посчитала правильным. Может быть, я ошибаюсь, но если я смогу дать Скотч Тейп немного спокойствия, я это сделаю. Она будет расстроена некоторое время… но затем ей станет лучше. И мы вернём её в безопасное и подходящее место, как только сможем. Хорошо?

«Пыталась ли я убедить себя, или её?»

– Я не хочу другую Торн, – сказала она тихо, отворачиваясь. – Я не выдержу другую Торн.

И затем она тихо пошла назад по коридору, оставляя за собой кровавые следы.

* * *

Было уже поздно. После моего маленького представления в обеденной, Коллегиум нашёл для нас место на втором этаже над старой гимназией. Классы были полны мусора и воняли затхлым ковровым покрытием и пылью, но они были сухими и уединёнными. Мы зажгли огонь, и оранжевые и желтые языки пламени плясали и мерцали на лицах моих друзей. Дождь возобновился и стирал туман прочь. Похоже, что он пытался оттереть весь город. От вспышки и грохота окно задребезжало, и Скотч Тейп прыгнула для укрытия под несколько одеял. Я не могла её осуждать. На каждую вспышку моё копыто отвечало подёргиванием.

Скотч выглядела смущенной. Она была такой с тех пор, как вернулась к нам. Её глаза были круглыми, большими и испуганными, но не от того, что она испытала, а от того, что она пропустила. Мы кормили её ложью: она была ранена в туннелях и отключилась. Она проглотила эту ложь, и теперь та лежала тяжёлым грузом и портилась в её животе. Но кобылка не жаловалась, потому что не знала ничего лучшего. Дети должны слушаться своих родителей. Чего должны слушаться родители?

– Мне нужно решить, что делать, – тихо сказала я, окидывая взглядом одного друга за другим. Скотч была не единственной пони, что-то терявшей. Даже не первой. С тех пор, как моя тревога ушла из-за той последней перемены в стойле, я что-то теряла. Так было с каждым пони рядом со мной. Так было с каждым пони в этом проклятом городе. Хуфингтон был пастью, которая… нет, не всё сразу. Нет, это было бы хорошо. Это было бы приемлемо. Хуфингтон был пиявкой, высасывающей всё как можно медленнее.

Прямо сейчас, я ненавидела этот город. Я ненавидела его каждой частичкой своего естества. Я встала, чтобы обратиться к остальным.

– Как некоторые из вас понимают, если будем продолжать в таком темпе, то я недолго протяну. Триадж дала шесть месяцев до того, как порча съест меня. Даже если я скажу «к чёрту это» и проживу в два раза дольше… Я всё равно умру в течение года. Профессор Зодиак сказала мне покинуть Хуфингтон… и вам всем следует сделать также. Пойти в другое место. Помочь Обитательнице Стойла… что-нибудь. – Я закрыла глаз, сделав глубокий вдох. – Но я не уйду.

П-21 почти полностью отвернулся от меня. Только тонкая полоска его лица виднелась в мерцающем свете, пока его передние копыта непрерывно потирали заднюю ногу. Он уставился в никуда. Был ли он прямо сейчас в Стойле Девяносто Девятом? Слышал ли он Смотрительницу? Он был умным пони… но не хорошим. Шанс быть хорошим пони был отнят у него. Теперь он просто пытался не быть плохим. Священник никогда не любил бы плохого пони.

– Также предполагается, что я отдам ЭП-1101 Профессору Зодиак. Передам его, и пусть она разбирается с ним. И я испытывала могучий соблазн сделать это, – сказала я тихо. – Она, кажется порядочной… возможно немного странной. Но я не собираюсь этого делать. Нравится нам это или нет, но это то, что я должна довести до конца. – Я посмотрела на Лакуну в углу, чувствуя взгляд сотен глаз, отражающих пламя. – Ещё предполагается, что я отдам ЭП-1101 Сангвину. Получу для себя несколько новых органов, для Глори – новое крыло, и для Богини – свидание.

– Ну, я также не собираюсь этого делать. После того, что он сделал, Сангвин никогда не наложит свои копыта на Химеру, если только через мой труп. Может быть, мы можем подарить этот проект Профессору Зодиак или что-нибудь и изучить такую ​​возможность позже. Но не через Сангвина. Не после Девяносто Девятого и Деуса.

Я посмотрела на тёмного аликорна, задаваясь вопросом, обращалась я к моему другу или врагу моему.

– А как насчёт Стального Пони? – спросила Глори. – Может быть, Профессор могла сделать… что-нибудь?

Я покачала головой.

– Не похоже, что у неё есть большой переизбыток бионических частей. Ей придется делать синтетические органы с нуля. Не хватит времени для того, чтобы спасти меня. Извини.

Глори опустила голову и молча кивнула.

Огонь дрожал и плясал на лице Рампейдж, казалось, от каждого язычка пламени из бочонка она менялась. Была ли она психопаткой-убийцей-жеребят? Может быть ярой защитницей закона? Предательницей зеброй? Кем-то ещё? Она вернёт себе полную силу утром, но что она будет делать?

Что бы я сделала?

Глори смотрела на меня. Она пойдёт за мной до конца. Я не хочу этого для неё. Она заслуживает своей собственной жизни. Своего собственного счастья. По крайней мере, я воссоединила её с сестрой. Кто знает, что ещё было возможно?

– Голденблад сделал что-то перед окончанием войны. Я в этом уверена. Он что-то сделал… и я подозреваю, что это было что-то большое и что-то плохое. ЭП-1101 находится в его основе. Если у меня осталось мало времени, то я буду делать то, что смогу, чтобы выяснить, что это. И я буду делать всё, что смогу, чтобы остановить боевые действия. Мы идём на север, и я собираюсь рассказать Стальным Рейнджерам, что мы стояли за этим нападением, и посмотреть, что мы можем сделать, чтобы положить конец их войне с Потрошителями.

Рампейдж тихо фыркнула.

– Ты идёшь в мясорубку, Блекджек. Это территория Вспышек. Им нравится Психошай, и не нравишься ты.

– Мы могли бы сделать крюк на восток. К Горе чёрного Пони, – предложила Глори.

– Это прямо около Парадайза. Там Красный Глаз, – парировала Рампейдж.

– Ну… пройти мимо Красного Глаза и вдоль восточных гор.

– Идея ещё хуже. Вы когда-нибудь слышали о Большой Медведице? – Судя по вздоху Лакуны, один из нас слышал. Рампейдж не разъяснила. – Давайте просто скажем, что есть причина, почему все пони держатся в стороне от горы Чёрного Пони.

– Это не имеет значения. Если Вспышки хотят драться со мной – они подерутся со мной. Но кому-то необходимо поговорить со Стальными Рейнджерами и заставить это прекратиться, прежде чем одна сторона уничтожит другую.

– Не было бы лучше, если бы они это сделали? – тихо сказал П-21, глядя в пустоту. – Ты очень часто говорила, что не будешь поддерживать Потрошителей. Если они так решили убить друг друга… позволь им.

– Ничего не изменится к лучшему, если мы так поступим! Ну, Потрошители уничтожат Рейнджеров или Рейнджеры уничтожат Потрошителей. Это просто приведёт к ещё одному раунду и ещё одному раунду. В конце концов, там ничего не останется! – сказала я, топнув своим копытом, скоба протрещала при движении. Я взглянула на Рампейдж.

«Яд распространяется немного больше с каждым годом»

Я посмотрела на каждого из своих друзей.

– Если мы хотим, чтобы наши усилия чего то стоили, то нам придётся добиться большего. Всем из нас. Не только нам шестерым, но всем пони. И если я здесь лишь на короткое время, то я буду стараться из всех сил, чтобы заставлять народ добиваться лучшего.

– Или умру, пытаясь… – закончила я мрачно.

Крупье смотрел на меня с противоположной стороны от горящего бочонка, его губы искривись в небольшой улыбке.

И на этом всё закончилось. Распределение ролей. Я оставалась бы в Хуфингтоне, охотилась бы за секретными проектами Голденблада и узнала бы, что этот ублюдок сделал с ДМД. Потому что я подозревала, что несмотря на апокалипсис и два века после, это ещё не умерло. Просто спит, и я не была уверена, хотела бы я знать, что произойдет, если оно проснулось бы.

Твайлайт Спаркл создала Сады для спасения Эквестрии. Голденблад хотел спасти Эквестрию больше всего.

Со всеми ресурсами шести министерств, что мог создать Голденблад?

* * *

«Люблю ли я Блекджек? Это… странно личный вопрос. Я не знаю, как ответить. „Да“ было бы достаточно, но это действительно не сможет объяснить многое, не так ли? Я полагаю, что вы на самом деле спрашиваете: почему я люблю Блекджек?

Когда Блекджек в своей лучшей форме, она как лучшая представительница вида. Я действительно считаю, что нет ничего, что она не может выполнить, когда она такая. Почти пугает только то, что она может сделать, когда она начинает над этим думать. Она выследила Даск, боролась с целой кучей солдат Красного Глаза, и вернула её, чтобы помочь мне. И это сработало. Я не думаю, что Даск и я когда-либо говорили, как в тот момент, когда она увидела мою травму. И поэтому, когда она говорит о спасении Хуфингтона и Эквестрии, я думаю, что Блекджек могла бы это сделать.

В то же время, я боюсь её. Я боюсь того, что она будет делать, что она может сделать. Она убила своё стойло, потому что думала, что это был правильный поступок. Она чуть не убила себя по той же причине. Я не знаю, что освободило её от этого, но это должно было быть чудом. Она прошла через эти туннели и продолжала идти, когда все мы просто хотели умереть. И я боюсь, что в один прекрасный день она пойдет куда-нибудь… а я не буду в состоянии следовать за ней.

Так что, люблю ли я её? Да. Но всегда ли я смогу быть с ней? Я не знаю…»

* * *

После этого было не так много обсуждений. Мои друзья знали мой план. Оставят ли они меня? Наверное, это было бы к лучшему. У Рампейдж не было никаких причин, чтобы остаться, и куча причин, чтобы уйти. П-21… его ждала лучшая жизнь в Капелле. Лакуна… Откуда я могу знать, что Богиня не возьмет ее под контроль? Скотч нужно было оставить позади – там, куда я иду, нет места для кобылки. И, хотя я любила ее больше жизни, там не было места и для Глори. Меня ждал плохой конец.

Я все равно не хотела снова остаться одной… Я ненавидела одиночество. Но то, что мои друзья страдают из-за меня, я ненавидела еще больше.

Я положила голову на грудь Глори, слушая звук биения здорового сердца и позволяя ему успокоить меня.

* * *

Мои копыта мягко захрустели в снегу, ночь приняла янтарный оттенок, когда я потрусила с ПипБаком, щелкавшим мне в уши. По какой-то причине я была одета во все черное. Черный противогаз. Черная броня, покрывавшая меня от рога до копыт. Черный плащ, накрывающий все это. Снежные сугробы, казалось, светились сами по себе, пока я молча плелась вдоль дороги.

Надо мной висел город мечты, или, возможно, ночных кошмаров, на огромной внушающей ужас платформе, цепляющейся за склон утеса. Мои губы беззвучно шевелились, но знакомые слова были скучными и бессмысленными. Казалось, потоки газа струились от краев города. Прогорклый вкус апельсина наполнял мой рот из трубки в углу. Были чужие следы на снегу. Тела в снегу. Следы мертвых пони. Я шла по ним всякий раз, как могла выбраться из снега. Темные тучи продолжали слой за слоем сбрасывать пушистый материал. Сейчас его было по колено.

Впереди были огни. Небесные фургоны. Палатки. Слоняющиеся, тихо плачущие пони, ютящиеся в убежищах из машин. Я сошла с дороги и стала подползать ближе, тише, чем падающий вокруг меня снег.

– Откройте новый ящик Рад-Икса, и держите его подальше от этого зеленого снега, – крикнула кобыла в ярко-желтом костюме. – Раздайте эти защитные костюмы. Жеребята первые, черт побери! – Закричала она, махая копытами на пони вокруг нее. Костюмы были помечены бабочками Министерства Мира. Были здесь также солдаты, они выглядели напуганными и напряженно всматривались в темноту.

Я подкралась еще ближе. Солдат спросил кобылу в желтом защитном костюме:

– Это правда? Хуффингтон тоже пал?

– По всем экстренным каналам никто не отвечает – ответила кобылка – Возможно, нам удастся связаться с ними в Медицинском Центре Флатершай…, если он еще не атакован…

Она всмотрелась в темноту и в её голосе прозвучала нотка отчаянья.

– Есть ли еще хоть одно место, что не было атаковано.

– Вскоре мы ударим по ним тоже, – тихо пробормотал солдат, хмуро смотря вверх на мёртвый город. – Я не думаю что ещё какой-нибудь пони придёт от туда. Мы не можем охранять этот эвакуационный центр вечно.

Она топнула копытом в снег:

– Я не могу поверить, что Стальные Рейнджеры просто бросили нас. «Отозваны» ага как же. Для чего они отозваны?

Затем я левитировала винтовку перед собой. Дальность обзора позволяла держать голову солдата четко в поле зрения. Почтенная. Определенно пожилая кобыла. Не того типа, который вы ожидаете увидеть в боевых доспехах. Прицел выровнялся на ее виске. Небольшое отверстие появилось сразу за её головой; большую часть разбрызганной крови на снегу прикрыло её тело. Кобыла в костюме экстренной помощи замерла, но стеклянный шлем искажал мой прицел. Секундой позже моя винтовка тихо выстрелила в неё. Выстрел в грудь. Она упала и поползла к одному из вагонов.

Другие солдаты в эвакуационном лагере начали готовиться к бою.

– Снайпер! Зебра снайпер! – оповещали они беженцев, когда те начали кричать.

Прицел переместился на лагерь. Солдат с винтовкой. Выстрел в голову. Солдат с винтовкой. Выстрел в голову. Остальные были позади в укрытии. Принимая ещё один тошнотворный глоток оранжевого, я встала и направилась к лагерю.

Винтовка сама разобралась в воздухе возвращаясь в мою сумку, откуда были извлечены два матовых черных автомата: АФ-44 «Кролика Энджела». Глушители длиной с копыто были прикручены к каждому, я словно чёрная смерть двигалась к лагерю, глушители уменьшали шум, и полностью гасились вспышки.

Солдаты вышли из укрытия, защищая пони в умирающем мире. Энджелы тихо стучали, когда три очереди десяти миллиметровых пуль повалили их в низу. Мои черные доспехи защищал лучше, чем их боевая броня, в то время как я систематически уничтожала каждую позицию в лагере.

Еще чуть больше смерти в Эквестрии.

Патронов больше не осталось, были только гильзы. Я направилась к медицинским ящикам, пополнить запасы. Рад-Икс и Анти-Радин в первую очередь. Затем лечебные зелья. Патроны погибших солдат, даже если у меня не было оружия для них, я не хотела чтобы мне стреляли в спину. Продукты питания и чистая вода под конец, столько сколько я смогу унести с собой. Там не так много осталось после этого.

– Умоляю. Здесь есть дети, – Кобыла из Министерства Мира в костюме экстренной помощи задыхалась. – Ты убиваешь детей… – она умоляла, хватая меня за заднее копыто, – Умоляю… достаточно пони умерло…

Мгновение я смотрела на нее сверху вниз, потом выхватила пистолет у кобылы которая умерла первой, желая защитить эвакуационный лагерь. Я проверила пистолет солдата, и направилась к небесным вагонам.

– Нет, пожалуйста не надо! – кричала она позади меня, протягивая свое копыто за мной.

Убийство жеребят ни чем не отличалось от убийства их матерей. Они кричали, истекали кровью, и умирали как животные. Одна пуля в каждую голову, чтобы наверняка. Девяти миллиметровые пули в любом случае были мусором. Менее чем за пять минут солдатский пистолет был выброшен в снег.

– Почему…? – Медицинская кобыла простонала, когда подползла ко мне. Не то что бы она могла понять. Они все уже были мертвы. Радиация. Яд. Отравление свинцом. Время. Я просто спасла их от боли. Она будет жить. Может быть. Может быть, тогда она это поймёт. Может нет.

Я продолжила дорогу на восток. Нет ответа. Нет слов. Больше нет прощения. Нет отпущения грехов. Лишь мое задание. Снег поглотил все её вопли и крики. Она должна быть мне благодарна, ведь у нее осталось достаточно припасов, что бы прожить ещё пару месяцев. А что до меня. Ещё остались пони, которых мне нужно было убить.

* * *

Я подняла голову, глядя на янтарные оттенки комнаты и моих спящих друзей. Скотч забилась под крыло Глори. П-21 был как темная капля в одном углу. Рампейдж была в противоположном. Лакуна стояла неподвижно, как камень рядом с уже холодной костровой бочкой. Я посмотрела в темноту и прошептала:

– Какого сена?..

Да, вот до этого.

Я ходила взад и вперёд перед проектором.

– А потом я просто оставила её там. Будто я пыталась преподать ей урок! И я просто убежала со всеми теми украденными припасами! Как… откуда, чёрт возьми, подобный сон взялся? – спросила я, стараясь не обращать внимания на роботов, отслаивающих сухую плоть от нескольких разрушенных бионических частей на дальней стене.

Мерцающая проекция лишь пожала плечами.

– Если ты спросишь у меня отношение силы к относительной массе заколдованного серебра или скорость нисходящего пегаса, несущего кокос, я смогу тебе сказать. Я инженер, а не психолог. – Она подняла голову. – Что тебе обычно снится?

Я вздохнула, взглянув на коробку с надписью «медикаменты»: Мед-Икс, Рад-Икс, Бак, Спок, ингаляторы Дэш… ну, Дэш удержал меня в живых достаточно долго, чтобы добраться до Скальпель.

– Наполненное газом Стойло Девяносто Девять… обычно. Иногда ко мне приходят другие причудливые сны. Взрывающийся Деус.

«Одна кобылка, разорванная пополам… Одна, раздавленная в объятиях… Колыбельная…»

– Эта штука в тоннелях… Я и сон действительно не дружны.

Я, слабо улыбаясь, подняла несколько игл Мед-Икса и коробок с таблетками Рад-Икса, и проекция вздохнула и кивнула.

«Счёт!»

Пополнив свой запас химии, я села на одну из подушек. К счастью, один из побочных эффектов быть киберпони: тебе действительно не нужно так много спать.

– Ну, основа была прямо там… но всё внутри было неожиданным. Я имею в виду, сон ощущался почти как шар памяти, но только более реальный и знакомый. Будто… это я вспоминала их, а не просто смотрела на опыт других.

– Ну, честно говоря, я не могу себе представить. Если это был не внутренней сон, то это должен быть сторонний. Ты подверглась беспрецедентному уровню порчи и ХМА. Это вызвало микроопухоли в твоём мозге, которые до сих пор были довольно доброкачественны, но могли повлиять на твои психические процессы. Твоя подруга Глори помогла нам определить скорость их роста.

А всё потому, что Глори была просто потрясающей в этом плане. И мне, имеющей опухоли головного мозга, объяснила многое ещё ​​в Девяносто Девятом.

Я вздохнула и покачала головой.

– Могу ли я спросить кое-что? Триадж упоминала, что вы также спускались на лифте. Зачем?

Она вздохнула.

– Ну, ты знаешь, что я была преимущественно связана со Стальным Пони, но я слышала слухи о других проектах. В те времена было чем-то вроде игры пытаться найти секреты друг друга. Единственным пони, знавшим всё, был Голденблад… и, возможно, Вэнити.

– Вэнити? Его дядя?

Она медленно кивнула.

– Он всегда сопровождал Голденблада. Технически, он работал на Мин. Мор., следя за плохими пони в армии, но после того, как Мародёры расформировались, он был направлен непосредственно в ДМД. – Она нахмурилась. – Некоторые пони думают, что он действительно шпионил для Пинки Пай. Что он передал что-то, от чего Луна уволила его с занимаемой должности, потому что он работал с Хорсом и Трубладом. Но если он действительно был против своего племянника, Вэнити мог бы нанести гораздо больше вреда ему. Ну, это тайна.

Затем проекция улыбнулась.

– Я слышала об этих руинах и воспоминаниях. Рэрити и Голденблад были там. Я надеялась поймать память каждого из них, особенно Голденблада. К сожалению, я была там так долго, что… ну…

Она указала светящимся копытом на контейнер.

– И вы узнали что-нибудь? – спросила я с нетерпением.

– Я столкнулась с одной памятью… но… позволь мне посмотреть, смогу ли я это сделать… – освещение комнаты начало мигать, а затем потемнело, проектор разукрасил огнями пространство над головой. Цвета объединялись и выстраивались в те тоскливые погребённые руины. Там не было кружащихся пылинок света. Просто волшебные лампы, освещавшие битый камень.

Это снова были руины, и там, не считая моего носителя, находились две кобылы, собиравшие осколки горшка. Стало очевидным, почему была выбрана память, когда Рэрити прошла мимо.

– Интересно, чего она так спешит? – сказала кобыла, как я догадалась, бывшая носителем.

– Оставь это, Росинка. Рэрити заставит тебя убирать отбросы с пола, если поймает за подслушиванием, – ответила одна из двух.

Хозяйка усмехнулась.

– Я не подслушивала. Я собирала осколки горшка.

И она случайно оказалась очень быстро собирающей их в направлении движения белой кобылы.

Рэрити семенила через погребённные руины, выглядя особенно великолепно в своих фиолетовых резиновых сапогах и пальто, защищавших её от воды, капающей сверху. Голденблад стоял у одной из стен рядом с дырой, в которую текла вода в пещере. Его взгляд был обращён вдаль, в то время как он левитировал кусок скалы перед ним, вращая его снова и снова. Спиралевидный кусок серебристого камня холодно сверкал в свете ламп и, казалось, гипнотизировал жеребца.

– Голденблад, на слово, – сказала тихо Рэрити, но голоса разносились по туннелю, и хозяйка воспоминаний подошла поближе. Покрытый шрамами жеребец со свистящим дыханием рассматривал её с изогнутыми бровями. – Я хотела… поблагодарить тебя. За помощь в спасении Пинки Пай. Если бы эта бомба пришла в действие… – Она сделала глубокий вдох. – Я никогда раньше не сталкивалась с возможностью потерять своих друзей.

– Никогда? Даже когда встретилась с Найтмэр Мун и драконами? – сказал Голденблад негромко, но с небольшой искренней улыбкой.

Она легко провела копытом по своей гриве, смущённо улыбаясь и притворно беззаботно закатив глаза.

– Ах, неуязвимость юности… но нет. Даже тогда. – Она закрыла голубые глаза и глубоко вздохнула. – Но когда я услышала об этом…

– Наибольшая заслуга принадлежит Пинки Пай и Мародёрам. Она почувствовала это, а они эвакуировали клуб. Я просто подтолкнул её в правильном направлении, – сказал он, вращая камень снова и снова в своей магии. Когда Рэрити посмотрела на породу, Голденблад улыбнулся. – Очаровательно, не правда ли? Мы находим всё больше и больше этой руды, копая глубже. Её свойства и потенциал поражают.

Рэрити опустила взгляд, пожёвывая губы. Очевидно, она не хотела обсуждать глупые камни.

– Голденблад, я должна попросить тебя об одолжении. Мне нужен проект… Секретный проект, – сказала она тихо. – Обычно, я никогда не спрашиваю, но… после Пинки… – Она закусила губу. – Я думаю, что у меня, возможно, есть способ защитить моих друзей. Но… мне нужно… кое-что. Кое-что ужасное.

Голденблад просто смотрел на твёрдую спираль, опрокидывая камень своей магией.

– Понимаю…

– Это… это новый вид магии. Или, возможно, очень старый вид. Я не уверена… но… я не доверяю ей. Мне нужно убедиться, что она не повредит моим друзьям, – тихо сказала она, не отрывая глаз от воды, текущей через край и сквозь эту тёмную щель. – Если это сработает, я смогу обезопасить всех пони навсегда.

– Тебе нужны испытуемые, – тихо пробормотал Голденблад своим водянистым, ржавым голосом. Рэрити вздрогнула, но потом кивнула. – Ничего не говори. Я обо всём позабочусь. Мы назовём его… – Он на мгновение задумался, смотря на скалу, прежде чем мягко продолжил. – Проект «Вечность». В конце концов, навсегда – это длительный период, чтобы держать пони в безопасности.

– Я… спасибо, Голденблад, – сказала она, с облегчением улыбнувшись. Она отправилась прочь, затем приостановилась. – Я… я думаю, из тебя и Флаттершай получается замечательная… эээ… пара.

Она смущенно улыбнулась ему, стуча копытом по залитому водой камню.

Он улыбнулся, но его глаза просто грустно смотрели.

– Спасибо, Рэрити. Я надеюсь, буду достойным её.

– Да. Вполне. Ну… э-э… – Она закивала головой ещё раз. – Я буду с нетерпением ожидать информации от тебя, Голденблад.

Зрительница сразу же бросилась обратно собирать осколки, когда Голденблад посмотрел в её сторону. Изображение растаяло.

– Это час спустя, – сказала Зодиак, когда новая картина сложилась. – Это была долгая память, и ничего особенно интересного для не-археолога не произошло в этот промежуток времени.

«Ну, это было лучше, чем застрять в шаре памяти»

– Давайте, пони. Последний подъём из этой дыры, – крикнул какой-то жеребец.

Хозяйка воспоминаний побежала к лифту, и он начал подниматься из земли. Он промелькнул мимо других подземных выработок, поднимаясь, пока, наконец, не достиг вершины. Она выглядела как фундамент большого бетонного здания. Пони начали уходить, рысью двигаясь к выходу, и смеясь над их рабочим днём.

Все, за исключением Голденблада. Он стоял у перил, окружавших шахту лифта, когда пони ушли. Его глаза смотрели прямо в мои.

– Минутку, Росинка.

– Гм… да… сэр? – сказала тихо моя хозяйка.

– Вы слышали мой разговор с Министерской Кобылой. – Это был не вопрос. Серебристый металл снова и снова вращался рядом с ним, когда он подошел к ней. Росинка начала отступать. – Что же вы думали?

– Это было… это было… э-э… интересно… – запнулась кобыла.

– Интересно. Действительно, – сказал он тихо, приближаясь. Теперь я поняла, что так беспокоило меня в Голденбладе, больше, чем шрамы и болезненный кашель, прерывистое дыхание; вдобавок ко всему этому, он, казалось, не моргал. – Вы знаете, какие три самых ценных вещи в Эквестрии, Росинка? – спросил он, и она могла чувствовать ветер дующий из шахты на своих бёдрах, когда жеребец отодвинул её назад вплотную к металлическим перилам, окружавшим тёмную, бездонно выглядящую яму.

– Семья, сэр? Друзья? Хм… деньги?

– Семей в жизни пруд пруди, – сказал он, мягко фыркнув, – Друзья – это предметы удобства. А деньги – это мусор. – Он покачал головой, когда его рог засветился, и он тихо прошептал кобыле на ухо. – Нет, три самых ценных вещи – это верность, любовь… и секреты.