Текст книги "Кровь и Звёзды (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 76 страниц)

Большая сцена была построена на противоположном конце зоны, а поверх нее был массивный сетчатый купол, покрытый колючей проволокой. Рядом с ним были меньшие огороженные ринги, окруженные местами для зрителей. Любопытно, я видела, что тропка, бегущая по периметру поля, была все еще чиста от мусора. Притом, что в хуфбол здесь уже не поиграть, тут еще проходили различные состязания. Когда я подошла к концу с табло, я прошла мимо скопления бандитов и рабочих, занимавшихся хуфрестлингом, копытным боем, распиванием и практикой. Я должна была признать, что количество мышц, увиденных мной, заставило нервно задергаться мой рог. Эти пони были фанатичны и выражали их преданность шарфами, татуировками, клеймами и другими метками.

– Ого, горазда же ты поспать, – сказала Маллет, карамельного цвета единорожка левитировала ее молот над головой. Вопрос о том, как она управляла таким весом так долго, мучил меня, но фанатичная единорожка обращалась с оружием со знакомой легкостью. – Рампейдж пошла сказать Большому Папочке, что ты приехала. Твоим друзьям предоставлено место в ложе для вашего отдыха.

– Пока ни один пони не пытается выкинуть что-нибудь типа взятия их в заложники, – известила я, глядя на скопления пони в своих маленьких лагерях. – Где мое оружие?

– В сохранности у Рампейдж. Здесь никто не носит огнестрельного оружия. Для поддержания порядка, – сказала она с улыбкой, покручивая ее супермолот. – Холодное оружие – исключение, конечно.

«Великолепно».

И мое любимое оружие ближнего боя лежало в виде множества частей сожженной кости где-то на склоне горы. Я угрюмо посмотрела на различных пони, настороженно наблюдающих за нами.

– Все эти пони – Потрошители?

– В основном только те, что в шкурах пони, – сказала она со злой усмешкой, указывая на ее броню.

«Ах, да, это».

Теперь, когда я могла уделить этому больше внимания, я почувствовала нечто большее, чем слабый испуг.

– Да… об этом. Вы все, действительно, носите шкуры пони?

– Ах, большинство из нас, кто не в первой десятке. Они достаточно круты, чтобы носить то, что им нравится. – Она улыбнулась мне почти насмешливо. – И есть некоторые плаксы, носящие лишь нормальную броню.

– Когда это стало хорошей идеей? – спросила я, глядя на ее одежду с отвращением. – Кажется, своего рода… болезненным.

Она закатила глаза. Очевидно, я быстро попала в разряд «плаксы».

– Все очень просто. Если ты бросаешь нам вызов или пытаешься присоединиться и с треском проваливаешься, то любой пони, кто видит нас, носящих кусочек твоей шкуры, будет знать цену слабости, – сказала она с улыбкой и пожала плечами. – Каждый пони, которого ты увидишь на моей броне был кем-то, кого я должна была убить, чтобы стать Потрошителем.

– Хорошо. Я думаю, что это имеет смысл… в какой-то ужасной степени, – призналась я, все еще чувствуя себя немного брезгливо. – Итак, кто все остальные из этих пони?

– Большинство из них бандиты, рабочие, и туземцы, – сказала она, пока мы рысцой бежали к табло и лагерям. – Там, в действительности, только шестьдесят или около того Потрошителей, которые до сих пор делают нас одной из крупнейших и жестких банд в округе. Там Вспышки из Прогресс, – сказала она, указывая на двух кобыл с белыми воротниками и силовой обувью. – Вон там, – сказала она, глядя на костер, горящий в следующем малом лагере, – Выжигатели. Жестко соперничают с Кобылками из-за того, что Выжигатели – поголовно придурки. Там Флотсемовская четверка… Пекосы, или то, что от них теперь осталось, когда Дасти пришла к власти… – Она указала на полдюжины или около того жалко выглядящих пони. Те взглянули на меня и сразу же побежали в свою лачугу.

– Похоже, они помнят меня, – сказала я, с сожалением посмотрев на Маллет.

– Значит, похоже, ты заработала хорошую репутацию, – сказала она с усмешкой. – Большинство из них являются претендентами… на тех, кого мы называем подражателями. Предполагается, что это крутейшие из крутых в своих племенах и бандах. – Она фыркнула с презрением. – Лишь немногие когда-либо будут достаточно круты, чтобы присоединиться к Потрошителям. Остальные просто прихлебатели, платящие дань Большому Папочке.

– Почему это?

– Потому что ни один пони не рискует переходить дорогу Большому Папочке. Даже Общество посылает пони с вещами, в которых он, по их мнению, нуждается, а Общество ненавидит Потрошителей. Либо отнюдь не любовь утратится в другом случае, – сказала Маллет, когда мы направились вверх по лестнице к знаку «Ряды сидений A-H». «Только для первой десятки» было написано ниже.

– Первая десятка? – спросила я, когда мы прошли знак.

– Лучшая десятка величайших Потрошителей во всем Хуфингтоне. Лучшие из лучших. Деус был одним из них. Так же как и Горгон. Ты убила обоих, так что многие участники стремятся заполнить пробелы в списке. Ох… и это означает сражаться с тобой.

– До смерти? – догадалась я, сжав губы. Она выгнула бровь, а затем пожала плечами.

– Не каждый раз, как большинство пони думает, – ответила она. Должно быть, я выглядела удивленной, и кобыла фыркнула и объяснила: – Бои на смерть означают, что мы в любом случае теряем хорошего бойца. Обычно это просто бои до сдачи… Хотя помоги Луна тебе, если ты слишком быстро уступишь. И несчастные случаи бывают. – Она улыбнулась мне. – Я претендую на место Горгона. Хотя и не знаю, с кем мне придется бороться за него.

– Что насчет меня? – спросила я, не решаясь взглянуть на двух кобыл бьющихся между собой с кусками труб. Их поза определенно была слишком стесненной, и они сломают зубы, если не будут осторожны.

– Это зависит от тебя и Большого Папочки. Убей Потрошителя, и он может позволить тебе идти. Убей одного из десятки? Никогда такого не было. Убей двух? Дважды никогда такого не было, – сказала она с усмешкой.

На верхнем этаже, мы вошли в широкий зал, который ненамного меньше забит мусором, чем трибуны ниже. Висело несколько выцветших плакатов в сломанных рамках, показывающих различные команды, игравшие на Арене: Небесные Вышибалы Клаудсдейла, Рыцари Кантерлота, Филлидельфийские Кобылы, и Пионеры Эпплузы были лишь некоторыми из нетронутых команд. Лучше всего сохранились, казалось бы, Мэйнхеттенские Мучители, которые были преобразованы в храм ненависти. Эпитеты были написаны на стенах, полу и даже потолке в десяти футах, но сам плакат нетронут. Прямо напротив него был храм Хуфингтонских Потрошителей, с расколотыми пластиковыми трофеями заполненными крышками, журналами и фотографиями команды. Было ли это мое воображение, или же они выглядели особенно отталкивающе?

– Я не понимаю. Большинство других плакатов немного потрепаны. Почему не эти? – Я кивнула в сторону Мучителей.

Она посмотрела на меня, будто это было очевидным, а затем приняла «пони-из-стойла-ничего-не-знают» выражение лица.

– Они были величайшими соперниками Потрошителей двести лет назад.

Теперь я запуталась больше, чем когда-либо. Разве из-за этого постер не должен быть более исцарапанным? Она посмотрела на картину восемнадцати пони в зеленом и белом.

– Не позорьте вашего самого большого конкурента. Уважайте их, и с нетерпением ждите того дня, когда сможете надрать им задницу. – Она ухмыльнулась мне. – Ты не представляешь, как усердно Большой папочка пытался найти несколько Мэйнхеттенских пони, согласных сформировать команду по хуфболу. Я думаю, что он может умереть счастливым, если сможет поиграть с ними сам.

Мы дошли до двери с табличкой «Менеджер», и она единожды постучала, прежде чем отступить в сторону. Я посмотрела на карамельную кобылу, а затем на дверь. Сделала глубокий вдох, чувствуя себя, будто собиралась шагнуть в кабинет охраны, где мне бы устроили основательный разнос. Мой рог засветился и открыл дверь.

Внутри был потертый диван перед проектором, направленным на пустой участок стены. В одном углу был бар с неуклюжим старым жеребцом, смешивающим напитки. Спортивные страницы газеты, показывающие древнюю команду, были приклеены к стене. Я заметила, что у Мэйнхеттенских Мучителей, казалось, было гораздо больше побед, чем у хозяев поля. Как ни странно, одно место на стене было полностью лишено бумаг.

Перед окном стоял самый крупнейший жеребец, которого я когда-либо видела, а я видела несколько довольно больших пони. Должно быть, он был на копыто выше, чем Биг Макинтош, и даже более мускулист, чем Деус. Его черная как смоль шерсть была намаслена, сверкая в искусственном солнечном свете, струящемся через окно, а его огненно-красная грива была стянута в тугой хвост, струящийся по его шее. Вокруг шеи и передних конечностей он носил длинные шипастые цепи. Жеребец уставился на свои владения.

«Хорошо. Просто пресечь это в зародыше и двигаться дальше».

Я взглянула на старого жеребца, смешивающего какой-то напиток, но, если у него и был пистолет за прилавком, я не думаю, что он будет проблемой. Я действительно надеялась, что он не побежит за помощью. Старик выгнул дугой белые брови, смотря на меня, его темные очки прятали глаза. Я глубоко вздохнула, нацепила убийственнейший взгляд и прошагала вплотную к огромному жеребцу. – Эй! Большой Папочка!

Он повернулся, глядя на меня с угрюмым видом, как будто задаваясь вопросом, кто была эта кобыла, осмелившаяся говорить с ним в таком тоне.

– Что?

Я подалась вперед и стукнула копытом по его груди. Надеюсь, я могла бы просто сильно его шокировать и убедить, что не хотела участвовать в его войне.

– Смотри, ты. Я не Потрошитель, и у меня есть дела поважнее, чем выбивать дерьмо из пони. – Его хмурый взгляд помрачнел до свирепого. Я ударила его в грудь во второй раз. – Меня не волнует, что я убила Деуса и Горгона. Я должна была сделать это, и мне, в любом случае, помогали. Так подари возможность какому-нибудь пони, кто хочет бороться в вашей глупой войне. Это не дело Охранницы. – И несколько последних слов одновременно с ударами по его груди… – Так что избавь меня от этого!

Он посмотрел обратно в мои глаза, его взгляд сузился. Я подумала, что он мог бы в одиночку сломать меня своим взглядом.

– О чем ты говоришь?

– Я… ты… гм… – Я сделала полшага назад и снова вяло ударила по его груди, прежде чем робко улыбнуться. – Ах… привет! Ты не Большой Папочка, да? – Я чувствовала, как сгибаюсь под свирепым взглядом, улыбаясь и гладя копытом по его намазанной маслом груди. – Хе… хе… блестящая…

Старый жеребец за стойкой бара усмехнулся, и побежал с тремя напитками на подносе, балансируемом на голове.

– О, ни о чем не беспокойся, Брут. У большого Папочки есть некоторые дела с этой кобылой, – сказал он хриплым еще элегантным тоном, улыбаясь мне. – Я Большой папочка, маленькая мисси. Приятно познакомиться. Брюквенный коктейль? – Предложил мне Большой Папочка, ставя поднос на столик возле дивана.

Брут наклонился, обхватил губами краю одного стакана, и выпил содержимое одним глотком перед тем, как поставить его обратно.

– Так, вы будете говорить с ней?

– О, я поговорю с ней, Брут. Не беспокойся об этом. И если до неё не дойдёт, то я поговорю с ней так, чтобы дошло, – сказал старый серовато-белый пони, зажав между копытами стакан и отхлебнув тягучее содержимое через большую пластиковую соломинку.

Огромный черный жеребец просто кивнул, его хмурый взгляд размягчился, прежде чем он посмотрел на меня и фыркнул. Затем он двинулся к выходу. Когда он ушел, старый самец усмехнулся:

– Надеюсь, ты простишь Бруту его манеры. У него возникли проблемы с кобылой, которая не понимает, что значит «хватит-ползти-в-мою-кровать». Клянусь, иногда я чувствую себя больше школьным учителем, чем главой банды.

Я уставилась на него.

– Вы Большой Папочка? – Он не был особенно большим… подтянутым, конечно. Он был покрыт волокнистыми, жилистыми мышцами, которые выделялись в ярком контрасте с его покрытой шрамами шкурой. Потрепанная белая борода свисала под подбородком. Он однажды остриг голову. Я указала на него копытом. – Вы… Большой Папочка…

– К твоим услугам, – сказал он с веселой улыбкой.

– Но Вы… стары… – закончила я неубедительно.

Он моргнул, и вдруг покачнулся.

– О, Богини мои… ты права… ох… колени мои износились. Ох… спина… уже не та, что была раньше… – Он стонал, вдруг пошатнувшись и начав ковылять ко мне. – Помоги мне… подай мне трость… ой, Я иду путем старого мистера Абернати… – Он скулил, протянув два трясущихся копыта ко мне. Неожиданно для самой себя, я протянула копыто, чтобы помочь устоять качавшемуся жеребцу.

Мое предложенное копыто было захвачено в стальные тиски, и вдруг я точно поняла, почему то единственное место на дальней стене было свободно от газет. С громким стуком я врезалась в стену и рухнула в отрубе на живот. Маленькая Глори облетела вокруг моей головы, когда жеребец прыгнул на меня и одним быстрым захватом обнял меня своими задними копытами, схватив меня за левую переднюю ногу и свернув ее за моей спиной. Я понятия не имела, как ему удавалось держаться, но в одной вещи я была определенно уверена – ноги не были созданы, чтобы сгибаться таким образом!

– Кто твой папочка? – закричал он. Я даже не могла увидеть его, чтобы сотворить магическую пулю!

Мне ничего не оставалось кроме как завыть:

– Я не знаю! Я думаю, что мы списали его, когда мне было девять или десять!

– Неправильный ответ! – Крикнул он, скручивая мою ногу еще сильнее. – Я твой папа! Скажи это!

Мне казалось, что моя нога вот-вот оторвется.

– Вы мой папа! – завыла я.

– И твой папа молодой, здоровый, красивый кобылий сын, не так ли? – потребовал он.

– Да, он такой! – закричала я. – И сильный! И крутой тоже!

И после этих слов он отпустил мою ногу.

– Вау! Ты поняла это довольно быстро.

Он слез с меня и порысил обратно к своему напитку.

– Как Вы это сделали? – спросила я, поднимаясь на копыта, мое плечо страшно пульсировало. Мне казалось, что оно чуть не выскочило из сустава.

Он сделал долгий, медленный глоток измельченных овощей, а затем снова улыбнулся.

– Пони, которого я когда-то знал, сказал, что хороший захват копыта заключается в простом применении рычагов. Я, я люблю применять… рычаги. – Он кивнул на мой напиток, и, я, не желая быть брошенной во второй раз, левитировала его к моему рту и сделала глоток клейкого напитка. К моему удивлению и облегчению, я нашла его вполне приемлемым. На самом деле немного похожим на обойный клей. Он одобрительно кивнул, указывая на меня копытом. – Это особый рецепт, который я получил от шамана зебры за пределами Троттингема. Три дня выстаиваются волокна в одном стакане. Предохраняет трубы от ржавчины и засоров.

– Ммм! Я надеюсь, что вы поделитесь рецептом, – ответила я, выпив стакан. На дне была мякотная острая вязкая масса, довольно горькая, но все же не плохая.

– Так. Если я правильно помню твою маленькую вспышку с плохим Брутом, ты хочешь отказаться от Потрошителей. Могу я спросить, почему? – сказал он подбежав к дивану и сев. Затем он улыбнулся мне и погладил сиденье рядом с ним.

С капелькой тревоги, я села на другом конце дивана.

– Ну… это не совсем мое. Я не хочу быть Потрошителем. Я хочу помогать пони, а не выбивать всегда-любящие сопли из них.

«Хорошо, я могла бы сделать исключение для Психошай, но, действительно, кто не мог?»

– Тогда помогай пони и не выбивай эти сопли из них, – ответил он. – То, что вы делаете с самими собой, не колышет волосы на моем хвосте.

«Хм, и снова Блекджек ничего не понимает».

– Разве Потрошители не всегда готовые к выбиванию соплей и другим различным насилиям пони?

– Хе. – Он усмехнулся. – О да. Всегда происходят один или два хороших боя с участием Потрошителей. Но это не главное. Нет. Если ты думаешь, что это и есть Потрошители, тебе необходимо узреть более широкую картину. – Он полез в конце стола и достал сигару, откусил кончик, а затем ловко воспламенил его от медной зажигалки. С дымящейся палкой висящей в сторону от его рта, он выпустил кольцо дыма в воздухе над ним. – Двадцать… тридцать или около того лет назад, я и несколько пони, которых я знал, пытались навести порядок в Хуфингтоне. О, тут был беспорядок. Десятки маленьких племен вырезали друг друга к чертям. Был там одна кампания, на самом деле думавшая, что Хуфингтон был местом упокоения Принцессы Селестии, и жертвовавшая пони, бросая их на ряды оборонных лучевых турелей.

– Но мы вшестером решили заняться этим вопросом. Один за другим, мы выбивали сопли из всех них. Пытались учить их какой-либо общей порядочности. Определенному равенству. И у каждого племени был какой-нибудь военачальник или чемпион, считавший, что они были крутейшими задирами во всей Пустоши. Пока я не показывал им другое. – Он хрипло посмеялся, потом посмотрел на меня и повернулся, чтобы я могла видеть его кьютимарку в виде подковы. – Можно сказать, что драка всегда была моим супер особым талантом.

Я кивнула, будто все это имело настоящий смысл…

– Все еще не въезжаю.

– Ну, а после… Богини, это были действительно пять лет? – Он потер подбородок, потом вздохнул. – Да… после пяти лет, угадай, насколько ситуация в стране улучшилась? Я дам тебе подсказку. – Он сильно затянулся сигарой и выпустил еще одно кольцо, глядя на круг, прежде чем продолжить, – Голяк. Дырка от пончика. Ничего. Нисколько. Смотри, мы убиваем крутейшего племенного чемпиона? Три месяца спустя, они будут заменены новыми чемпионами, которые, как правило, кровавей и противней, чем первые. Черт возьми, мы могли бы уничтожить все племя, и на их место через год придет замена. Мы израсходовали тонны боеприпасов, груды зелий, ящики гранат, поддоны ракет, галлоны огнеметного топлива… и в конце концов, Хуф стал еще хуже при всех наших попытках сделать его лучше.

– Смотри, мы просто думали, что если бы мы убили плохое, то все, что осталось, должно было быть хорошим. Ну, получилось, что то, что осталось, стало плохим довольно быстро. Или они были убиты чем-то плохим, что мы пропустили. Наконец, после пяти лет, нам это надоело. Надоело все остальное. Мы перестали пытаться делать что-нибудь стоящее, зациклившись на наших собственных планах о том, как исправить Хуф.

Он указал на фотографии на стене с сигарой идеально балансируя ту на кончике копыта.

– Я, я один раз взглянул на Хуфингтонских Потрошителей… на команду… и понял, что единственным реальным способом успокоить Пустошь и заставить племена поступать и играть по правилам было иметь банду настолько чрезмерно крутую, что все остальные банды не выбили бы из нас дерьмо или не рискнули злить нас. Когда быть Потрошителем стало престижно… другие банды угомонились еще сильнее. Мы перетягивали их самых больших и крутых чемпионов к себе. Конечно, это подразумевало много борьбы внутри, но это было более структурированно. Меньше изнасилований, грабежей и поджогов, и больше «давайте докажем, что мы лучше, чем они на арене». Если племя порождало психопата, мы убивали их тем или иным способом. И если у них был пони, который имел хотя бы половину мозга и мог играть в команде, они сделали все правильно.

Мне пришлось признаться, я была немного озадачена этим. Тем не менее, я обнаружила, что все это имело мало значения.

– Так что, если я скажу «да», то что я получу?

Он подбросил сигару в воздух и, ухмыляясь, поймал ее зубами, прокатил ее до угла рта.

– Много чего. Для начала, не будет банды или головорезов в Хуфе, которые осмелились бы перейти тебе дорогу. Ты можешь рысцой пробежать от одного конца до другого, и ни один пони не принесет тебе беду. Ты также обнаружишь все виды щедрости пони к Потрошителям. У тебя будет проживание и питание здесь, может быть, не столь теплые, как в Элизиуме, но удобные. И у тебя будет поддержка в виде самых больших и крутейших бойцов во всем Хуфе.

– И в чем подвох? – спросила я. Он мгновение рассматривал меня и прокатил сигару в другой уголок рта. Он потер подбородок, смотря на меня через эти очки.

– Подвох в том, что ты поддерживаешь своих товарищей Потрошителей. Это означает топтать любого пони, перешедшего нам дорогу или угрожающего нам. Включительно Стальных Рейнджеров, Общество, или любого пони, обидевшего нас. Это также означает доказывать свою крутость на ринге каждые несколько месяцев. Показывать, что ты достаточно крута, чтобы взять на себя задачу или четыре. Я слышал, как ты справилась с Маллет, отправленной за тобой. Она хороша, а ты избила ее и ее друзей. Насколько я могу судить, это показывает, что у тебя есть мужество, чтобы заблистать в Потрошителях.

Я думала об этом. Я действительно ничего не должна Стальным Рейнджерам. Вообще, на самом деле, я не многое знаю о них или их замыслах. Но я также не обязана слепо посылать их к чертям.

– А если я скажу «нет»?

Он испустил долгий низкий вздох.

– Ну, тогда ты пойдешь своей дорогой, и я надеюсь, что ты опомнишься и передумаешь. Но дело в том, Охранница, что ты стала слишком известной в этих местах. Это было мило, когда ты выполняла поручения Искателей и т. п., но после разборки с этими психопатами в том стойле? Какой-нибудь пони захочет, чтобы ты работала на него. И если это не Потрошители, то мне не нужно будет сто тысяч крышек, чтобы каждый десятник, бандит, убийца был у тебя на хвосте. Черт, я считаю, что это хорошая сезонная тренировка. Но мне невыносимо думать о трате времени и жизни, что была бы, когда у нас случился ломовой замес со Стальными Рейнджерами.

Я нахмурилась.

– Почему вы воюете?

– О, не должно быть много причин, но, видишь ли, у нас был перемирие, так как рейдеры напдали на нас, Мегамарт, и Толл. Дружественное соглашение. – Он фыркнул, выпустив из ноздрей два кольца дыма. – Затем, несколько дней назад, они начали внезапную атаку на мост Зенит. Кинули гранату прямо на наши баррикады. Мы ответили, и после этого у них есть яйца, чтобы утверждать, что это мы нарушили соглашение.

«Ох… прелестно…»

– Это было четыре дня назад?

Он кивнул.

В это время мы проплывали под мостом Зенит на Морском Коньке.

«Дерьмо…»

– Понятно. Ну, тогда я должна буду подумать о вашем предложении, – сказала я, снова поднимаясь на копыта. – Впрочем, одна вещь… Сангвин.

Он фыркнул.

– Что с ним?

– Он работает на вас?

– Сангвиник не работает ни на кого, кроме себя. Он поддерживает моих бойцов здоровыми и делает некоторых из них даже круче, – сказал Большой Папочка, пренебрежительно взмахнув копытом. – У него есть некоторая магия старого мира еще до бомб.

– И он создает монстров, – добавила я.

Большой Папочка улыбнулся от уха до уха вокруг сигары. Он положил ее в пепельницу и опустил очки, чтобы я могла видеть его светящиеся янтарным глаза.

– О, мы все здесь монстры, в Потрошителях, Охранница. Лучше всего, оставаться среди себе подобных.

* * *

Мы собрались в квартирке Рампейдж, которая была немного более загромождена, чем я ожидала. На столе стояли десятки банок с Минталками, аккуратно сложенные вместе с несколькими конфетными тросточками. Книжный шкаф содержал правила полицейского делопроизводства и учебные пособия. В другом углу находились три странных деревянных маски и странно изогнутая каменная статуя, похоже, отлитая в форме скалы. Также у Рампейдж было выставлено на стене много ножей, от ржавых металлических тесаков до тяжелых механических цепных пил и даже элегантный однолезвийный меч. Сама Рампейдж, снявшая свою броню, лежала на экстравагантной двуспальной кровати. Глори пыталась приготовить закуску в маленькой угловой кухне, но я полагала, что была бы единственной, кто хотел бы это попробовать.

– Какой ни какой, но это дом, – сказала она с тонкой улыбкой, пока я осматривалась вокруг. – Ты могла бы поселиться в номере Горгона, но тебе придется иметь дело с присутствием Психошай как соседки.

– Я не уверена, что приму его предложение, – ответила я.

Рампейдж села, расчесывая назад ее красную гриву.

– Ты в этом уверена? Я имею в виду, действительно уверена? Потому что я бы на твоем месте пересмотрела бы решение.

– Я слышала, как Большой Папочка рассказывал этот кусок, – ответила я, подходя к окну и смотря вниз, на ринги для тренировок.

– Позволь мне спросить у тебя кое-что, Блекджек, – сказала она, скатившись с кровати, побежав и встав передо мной. – Мы прошли долгий путь от Фланка до Девяносто Девятого. Заметила ли ты, что бы на нас нападали Блинкертон Бойс, Резаки, или Банда Халфхэрт?

– О чем ты говоришь? – спросила я в замешательстве.

– Именно. Ты даже не слышала о них. Это потому, что я была с вами, Блекджек. Они не связываются с вами, потому что не хотят возиться со мной. Банда Халфхэрт держала нас под прицелом на всем протяжении Риверсайда и могли без проблем положить всех нас. Они увидели меня. Они оставили нас в покое, – сказала она, слегка ткнув меня в грудь. – Если Большой Папочка передаст, что ты сама по себе, то будет множество сложностей на нашем пути. Даже то, что я с вами, не буду больше защитой.

Я не могла этого представить, но это было правдой. Мы пробежали через половину Хуфингтона, и, не считая рейдеров, мы больше ни с кем не пересекались. Это была огромная открытая территория для банд, разделивших ее.

– Почему нет? Если ты Потрошитель…

– Слово Большого Папочки покрывает козырь в виде меня как Потрошителя. Черт, они будут стараться изо всех сил, чтобы убить и меня тоже. – Она закрыла глаза на мгновение. – И я буду считаться присоединившейся к ним.

Я почувствовала прохладное покалывание, проходящее через меня.

– И ты бы?

Рампейдж посмотрела на меня, потом вздохнула и пожала плечами.

– Не знаю. Спроси меня, когда они сделают. Ты мне нравишься, Блекджек… ты вытащила меня из того кошмара в Девяносто Девятом. Я действительно… действительно… думала, что я была побеждена. – Она слегка дрожала. – Но я не знаю, готова и в состоянии ли отбросить это. Быть Потрошителем это все, что у меня есть. Они ближе всего к семье, что я знаю.

– Они не единственное, что у тебя есть, – сказала тихо Лакуна в наших умах. П-21 посредственно фыркнул, затем вздохнул, взглянув на меня, и потом посмотрел в окно на моделируемое снаружи небо. Мне действительно необходимо поговорить с ним о моих ошибках.

– Возможно, мы можем что-то сделать, чтобы оставить нас на хорошем счету у Большого Папочки, но не становясь полностью Потрошителем? – сказала Глори, бросив различные продукты и напитки в блендер. Я рассказала ей о том коктейле, и она стремилась увидеть, какую смесь она могла сделать.

Рампейдж обдумала это.

– Может быть. Он призывает к нападению на пони лишь тогда, когда они перешли дорогу Потрошителям.

– Что, если мы остановим эту борьбу со Стальными Рейнджерами? – спросила я.

Полосатая пони смотрела заинтригованно.

– Почему ты этого хочешь? Если Потрошители борются с Рейнджерами, то Большой Папочка, вероятно, не будет в состоянии вызвать нападение.

– Потому что это наша вина. – Я объяснила, как граната Глори развязала конфликт. Серая пегаска ужасно выглядела от новости.

– Я сделала это? – спросила она, порхая на месте, указывая на себя в шоке.

Рампейдж фыркнула.

– Поверь мне, эта борьба назревала в течение многих лет. Это должно было случиться, и теперь это будет продолжаться, пока одна из сторон не победит. Если мы поддержим Потрошителей, то Большой Папочка будет нам неслабо обязан. – Я отметила ее использование «мы» и «нам». Это заставило меня улыбнуться.

– А если мы будем помогать Рейнджерам? – спросил П-21.

– Я не знаю, – сказала Рампейдж, хотя она и не выглядела полной энтузиазма от этой идеи. – Наверное, они дадут нам некоторые из своих пушек и пуль. Я не могу представить от них большей благодарности.

Лакуна потерла подбородок.

– Чья власть потенциально лучше для поддержки Хуфингтона?

– Ну, есть Потрошители и Стальные Рейнджеры. Есть Общество на юге. Искатели на всем протяжении Пустоши. И Яйцеголовые в университете, – сказала Рампейдж.

– Все пони Общества аристократы? – спросила Лакуна.

– Да. Они расположились в прибежище Элизиума, специальном минеральном источнике, созданном, чтобы угодить принцессам, Министерским Кобылам, и остальной серьезной знати. Они контролируют питание и много денег. Ведут большую политическую активность теперь, когда Король Шикарность постарел, – сказала Рампейдж, фыркнув.

– А Яйцеголовые заинтересованы в обучении и технологиях, – сказала я, вспомнив Арчи в клинике. – Не могут ли фракции поладить? Сплендид был бы в состоянии работать с Арчи.

Глори закашлялась.

– Гм… Блекджек, я не уверена, что ты помнишь, но когда мы покидали, ты выглядела так, будто хотела расстрелять их обоих из общего принципа. Я не думаю, что они на самом деле хотели работать вместе. – Она вылила маринованные яйца и Спаркл-Колу в блендер.

Мне не нравились пони Общества из-за использования рабов, но я не знала достаточно, чтобы действительно решать. Идея с Яйцеголовыми звучит хорошо, но, когда я думала, как безнадежен был Арчи, я задавалась вопросом, смогут ли они что-то сделать.

– Также стоит рассмотреть и Анклав, – добавила Глори.

Я повернулась к ней.

– Что? Не бывать тому, чтобы я помогала Анклаву, Глори. Лайтхувз…

– Негодяй-оперативник. Анклав является сильнейшей державой в Эквестрии. Возможно, некоторые элементы… ошибочны, но остальные все еще хороши и могли бы быть способны помочь нам. Если мы поможем Добровольческому корпусу, возможно, мы могли бы убедить их в необходимости поближе изучить Лайтхувза и заставить его заплатить за его заразу. – Глори посмотрела на блендер, и, явно удовлетворенная увиденным, ударила по кнопке включения.

– Мы выбираем сторону? – спросила Скотч Тейп. – Я имею в виду, мы не можем просто сказать им всем «извините, не заинтересованы»? – Молодая оливковая кобылка была права.

– Я так не думаю, – сказала Рампейдж, качая головой. – Большой Папочка не ошибся. Когда мы остановили всех рейдеров в Девяносто Девятом, я думаю, все силы поняли, что Охранница это важная персона. Мы могли бы остановить их на некоторое время, но в итоге каждая из сторон начнет предполагать, что мы не с ними.

Я посмотрела на всех моих друзей, а затем на П-21. Он спокойно сидел у окна, выглядя больным. Вероятно, его колено болело сильнее, чем обычно.

– Что ты думаешь?

Он посмотрел на меня, прищурившись, и сказал, понизив голос:

– Делай, что хочешь, Блекджек. Ты всегда так делаешь.

Я почувствовала, будто он ударил меня, когда он поднялся и похромал к двери.

– Что это было? – спросила Скотч Тейп в замешательстве. – Все самцы такие раздражительные?

Я не знала, как объяснить ей, что я предала нашу дружбу. Глори разлила содержимое блендера по нескольким стаканам и пришла мне на помощь.

– Кто хочет попробовать? – спросила она весело, стаканы балансировали на ее распростертых крыльях.

Мне хотелось пробовать. Я могла разделаться с хорошим пенистым коктейлем. Я побежала к двери.

– Мне нужно найти П-21.