Текст книги "Кровь и Звёзды (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 76 страниц)

– Что… Торн… – Он посмотрел на крошечную Рампейдж. – Что за чертовщина здесь творится?

Я медленно поднялась на ноги, отхаркивая и сплёвывая мокроту, когда начало действовать зебринское варево. Меня безумно радовало, что я была способна глотать, хоть и с болью.

Наконец, мне удалось прохрипеть:

– Кто-то убил Торн. Не Рампейдж. – Голос мой звучал хуже, чем у гуля!

– Что? – спросил он резким тоном, указывая копытом на смятое тело Торн. – Рампейдж… что? – Он посмотрел на дрожащую кобылку с выражением, которого до этого удостаивались только я и начальник шахты, да ещё мысли о возвращении в Стойло. – Что?! – закричал он, обводя каждую из нас гневным взглядом.

– Что-то обрело над ней контроль. – решительно сказала я, и маленькая Рампейдж посмотрела на меня с таким видом, будто верила в это даже меньше, чем П-21. – Оно убило Торн, мотивируя это тем, что дарит ей милосердие. Оно сделало это, а не Рампейдж. – Я посмотрела на убитого жеребенка, снова почувствовав гнетущую пустоту внутри. – Затем оно попыталось убить меня. Но Глори остановила его, обратив в пепел. После чего Рампейдж регенерировала вот в это.

П-21 схватился копытами за голову.

– Ты хочешь сказать, что мы путешествуем с психопаткой? – Я чопорно кивнула, и у П-21 нервно задергалось веко. Он всплеснул копытами. – О, стало быть то, что она сумасшедшая, всё меняет? Теперь мне намного спокойнее!

– Я не думаю, что она сумасшедшая, – ответила Глори. – За всем этим кроется что-то другое.

Он посмотрел на неё с прищуром.

– Ты так же безнадёжна, как и Блекджек.

Глори не отступилась.

– Говорю тебе, Рампейдж нуждается в нашей помощи.

– Торн нуждалась в нашей помощи! – закричал он на неё.

– Вы правы! – заорала я на них обоих и, почувствовав, как что-то продирается через моё горло, зашлась в новом приступе кашля, прервавшем меня на полуслове. Я стиснула зубы, пытаясь выдавить из себя слова. – Торн нуждалась в нас, и я не смогла защитить её! Я! Но сейчас мы уже ничем не можем ей помочь, – прохрипела я, кашляя и роняя сопли. У меня подкосились ноги, и лишь поддержка Глори уберегла меня от падения. – То, что Торн мертва – моя вина. Моя! Злись на меня, П-21. Но не на Глори и не на Рампейдж.

– Нет, не твоя, – мрачно процедил П-21 и посмотрел на полосатую кобылку. – Если уж Рампейдж нельзя убить, то давайте просто сбросим её обратно в колодец Блублада и завалим наглухо.

– Это было бы справедливо, – тихо сказала Рампейдж.

Но сама мысль о том, чтобы зарыть кого бы то ни было заживо… даже после того, что сделала Рампейдж… Я снова услышала шорох тасуемых карт у себя в голове. В любой момент я могла начать видеть мёртвых пони и выглядеть при этом абсолютно невменяемой.

– Нет. Мы не сделаем этого. – «Потому что это стало бы повторением истории в клинике».

– Что бы там ни убило Торн, это была не Рампейдж. Понятно, П-21?

– Мне всё равно, кто это сделал; кровь на её копытах! Как по-твоему, что сделают Метконосцы, когда узнают? Она ведь была одной из них, Блекджек!

– Да не знаю я, ясно? – прохрипела я. – Но если ты собираешься похоронить её заживо, тогда зарой и меня вместе с ней! Я виновата в той же степени, что и она! Или ты забыл, что я сделала в клинике?

Он уставился на меня, вытаращив глаза.

– Это не одно и то же…

– Я знаю, П-21! Знаю, что не одно и то же. Но… – Я посмотрела на дрожащую Рампейдж… Арлосту… Мне хотелось кричать от отчаяния. Казалось, будто это я теперь схожу с ума. – Просто… поверь мне. Прошу тебя, – умоляюще обратилась я к нему, опираясь на Глори.

– Ты не можешь спасти всех… – ответил он тихо.

– Знаю. Но если я сдамся, как я смогу спасти хотя бы саму себя? – спрятав лицо от стыда, спросила я.

Он вздохнул последний раз.

– Чего ты хочешь от меня, Блекджек?

Я посмотрела на него с благодарной улыбкой… по крайней мере, я надеялась, что это хоть немного походило на улыбку.

– Расскажи обо всём Священнику.

Сама я не смогла бы этого сделать. Да я, скорее, предпочту умереть, чем увидеть выражение его лица, когда он услышит слова, подтверждающие, что Арлоста на самом деле была убийцей. П-21 мрачно кивнул и захромал к часовне.

– Ты должна была позволить ему замуровать меня, – пробормотала Рампейдж.

– Прекрати! – гаркнула я на неё и сделала глубокий вдох. – Просто прекрати. Я не знаю, кто ты или что, Рампейдж. Но мне не забыть то, что я увидела, и что ты сказала. Больная ты или нет, но прекрати повторять, что мы должны тебя убить. Это не вернёт Торн.

Я вздохнула, подняв взгляд к облакам. Внутри всё сжалось, и из моего повреждённого горла вырвался кашель. Я снова сплюнула какую-то гадость, искренне надеясь, что это не кровь. Затем спросила Рампейдж, с любопытством глядя на неё:

– Ну… и почему же ты такая маленькая?

Малышка ответила мне взглядом, от которого Спаркл-Кола скисла бы. Я сглотнула и усмехнулась.

– Ясно… ты не знаешь. А как долго ты пробудешь в таком виде?

Она едва заметно пожала плечами.

– Возможно, пару дней… Честно говоря, последний раз меня дезинтегрировали лет пять назад.

«Понятно».

– Глори… не могла бы ты отвести её обратно в Звёздный Дом?

– Блекджек, тебе следовало бы пойти с нами.

Я ответила ей своей самой непринуждённой улыбкой, и Глори вздохнула. Разумеется, она волновалась за меня. Пегаска повернулась к Рампейдж.

– Пойдём, деточка.

Полосатая кобылка хмуро посмотрела на неё.

– Я старше тебя как минимум лет на пятьдесят.

Глори улыбнулась.

– Ничего не могу с собой поделать. Просто ты… такая милашка!

– Я вовсе не милашка! Перед тобой одна из величайших Потрошительниц Хуффингтона, и я безумная бессмертная машина смерти! – ответила Рампейдж, притопнув копытцем. – Во мне нет ничего милого… – Она бросила на Торн последний мрачный взгляд. – Совсем ничего…

* * *

Я выбрасывала грязь из ямы, но она упорно соскальзывала обратно. Сейчас это больше походило на вычерпывание воды, чем на рытьё земли. Я натужно хрипела, задыхаясь и кашляя; горячее дыхание обжигало мне горло. Потрачено столько сил, а результата всё нет… Я должна была добиться большего. Должна была быть сильной, доброй, мудрой… но увы. Сейчас я всего лишь жеребёнок, копающийся в грязи.

* * *

– Мне нужен твой мешок… – тихо прохрипела я.

– Пойдём же. Ни к чему тебе мокнуть под дождём, – сказала Секаши, помогая мне подняться.

– Ты слышишь, что я… – начала было я, но тут же запнулась. Ну конечно, она меня не слышала. Она ведь провела жизнь не в относительном комфорте Стойла, а в рабстве на шахте, где её собратья гибли от тяжёлой работы и пуль надсмотрщиков, а сама она потеряла слух. Я глубоко вздохнула и посмотрела ей в глаза.

– Мне нужен твой мешок. А ещё я хотела бы услышать одну историю…

Секаши посмотрела на меня с удивлением. Я взглядом указала на Торн. Зебра без лишних вопросов закусила край своего брезентового мешка и вытряхнула его содержимое прямо на дорогу. Затем она стала рыться в образовавшейся куче странных трав, камней и бутылок.

– И какую же историю рассказать моей дорогой стражнице?

Секаши достала из кучи одну из бутылок и подала мне. Сотрясаясь от кашля, я взяла её, искренне надеясь, что в ней было лекарство.

– Смешную, – ответила я, слегка улыбнувшись. – На самом деле я хотела бы услышать историю про пони, которая не может умереть.

Зебра вновь удивлённо глянула на меня, но тоже попыталась улыбнуться.

– Ах, ну что ж… как ни странно, мне известна такая история. И притом довольно забавная. История эта об Орионе. Был он зеброй, как ты и я… – Тут она замолкла и усмехнулась. – Хотя, пожалуй, не совсем как ты, хе-хе. Вместе с племенем своим кочевал он по степям. Не был Орион ни самым сильным охотником, ни самым храбрым, ни самым умелым. Был он, по правде говоря, самым слабым, трусливым и неуклюжим в племени. И должен был быть недолгим век его. Но всё же жаждал он любви кобылиц и почёта. Хотелось ему быть выше остальных в своём народе.

Пока Секаши рассказывала, я, жутко хромая, подошла к Торн и попыталась насколько могла аккуратно положить её в мешок. Глаза кобылки безжизненно глядели в никуда. Кажется, она не успела понять, что произошло. Я молилась, чтобы последней мыслью крохи было не то, что Рампейдж предала её.

– Прости меня, – прошептала я на ухо Торн. Секаши прервала рассказ, прочищая горло.

– И вот, как и многие молодые жеребцы, неважно, зебры иль нет, сделал глупый выбор он. Взмолился звёздам он однажды ночью, прося их сильным его сделать, храбрым, трепет наводящим. И вняли звёзды мольбе его. Даровали они ему запретные знания, коими никто владеть не должен. И заточил Орион дух свой в камне, а камень сей – в груди своей.

Туго завязав мешок, я уселась на асфальт и посмотрела на Секаши.

– Свой дух?

«А нет ли связи между этой историей и тем, что я только что видела?»

Она кивнула.

– Да. У всего есть свой дух. Вы называете его душой. Это истинное отражение чьей-либо сущности.

Как забавно. Мне тут же вспомнилась ужасно скучная лекция о кьютимарках.

– Но почему это сделало его… таким… непобедимым?

– У духа есть сила. Дух несёт в себе отпечаток нашего естества, того, благодаря чему мы существуем. Эта наша частица, которая продолжает пребывать в вечности, когда наша земная жизнь подходит к концу. Но если умышленно отделить его часть и поместить в другой сосуд, этот сосуд станет таким же неуязвимым, как и сам дух.

– А если пони потеряет его, что с ним случится?

Она пожала плечами.

– Кто знает? Ты спрашиваешь о мрачных вещах, а я рассказываю только счастливые и весёлые истории. Быть может, когда он умрёт, его дух навеки останется заточённым в этом сосуде. А может быть, однажды он обретёт свободу и воссоединится с остальными. Во всяком случае, хотелось бы в это верить.

– И что произошло с Орионом?

– Сделало каменное сердце бедного глупого Ориона сильнее самого лютого зверя в саванне. С душой, заключённой в несокрушимом камне, не ведал он страха, и не могло ничто противостоять копью его и копытам. Но недоумевало его племя, как смог Орион из столь ничтожного столь великим стать. Спросили они его, не прибег ли он к запретной магии звёзд, и разгневался Орион. Ведь был он так силён и страшен, как смели они спрашивать, в чём причина сего! В ярости перебил Орион всё своё племя, от мала до велика.

И так остался он один.

Долгие годы жил он скитальцем. Бежали прочь все зебры от Ориона-предателя, ибо от пролитой крови покрылась его шкура алыми полосами. Ни один монстр не мог убить его, ни одно копьё сразить. Никто не мог сокрушить его сердце, даже если бы Ориону и хотелось того. В отчаянии вновь воззвал он к звёздам, умоляя их вернуть ему смертную жизнь. Но не принимают звёзды свои дары назад.

В конце концов, подпрыгнул он так высоко, что достиг звёзд и стал одним из них. И поныне охотится он на самых жутких созданий в небесах, надеясь так однажды обрести смерть свою.

Я слушала рассказ Секаши, положив копыто на мешок.

– Но как это возможно… поместить свою душу в сосуд? Зачем? Это всё равно, что… даже не знаю… изуродовать свою кьютимарку!

– Или стереть свой знак, – согласилась Секаши. – Я слышала много подобных историй. О глупцах, мечтавших о могуществе, мудрости и долголетии. В этом стремлении они охотно могли разорвать свою душу на кусочки и сжечь её в магическом пламени, или продать её созданиям настолько ужасным, что даже имен их не произносят вслух, или просто поместить её в новый сосуд. И они получали и власть, и знания, и долгую жизнь… но приобретенное редко оправдывало уплаченную цену. И всё же, безумцы, которым не нужны предостережения звёзд, никогда не переведутся.

– Предостережение звёзд? Или предостережение о звёздах? – спросила я, аккуратно взяв мешок и положив себе на спину. Он был лёгок и в то же время так тяжёл… Она была ещё совсем жеребёнком… Торн заслуживала возможности пожить дольше. Быть счастливой. Как и те несчастные жеребята в клинике…

– Да, – сказала Секаши, пытаясь связать свои пожитки куском верёвки. – Для пони это всего-навсего красивые огоньки на небе, но красивое – ещё не значит безопасное. Звёзды своенравны и могущественны, и сила их не от мира сего. Тот, у которого хватает глупости взывать к ним, обречён. Так же, как и те, кто рядом с ним.

– Так значит, зебры верят, что звёзды – зло? – спросила я, припоминая эпизоды из памяти Мэрипони.

– Некоторые, может быть, и верят, но разве я назвала их «злом»? Нет. Несомненно, они опасны, непредсказуемы и переменчивы. Но они не желают нашего уничтожения, иначе нас бы уже наверняка не существовало. – Секаши с грустью улыбнулась. – Очень легко назвать что-либо злым. Привлекать их внимание и просить у них помощи неразумно, но это не значит, что они жестоки и порочны, – сказала она, переведя взгляд сначала на Рампейдж, а затем на облака. – Истории говорят о том, что звёзды могут указать верный путь нуждающимся, придать сил и вдохновения. И когда мы требуем исполнения наших желаний, они дают нам то, чего мы хотим. Но это может обернуться для нас великой болью, что и довелось познать Найтмэр Мун.

– Найтмэр Мун? – спросила я, обрадовавшись поводу отвлечься от мыслей о только что произошедшем. – Какое отношение она имеет к звёздам?

– А кто по-твоему дал ей подобную мощь? – спросила Секаши, пристально глядя на меня. – Мы должны усвоить одну истину: звёзды – не порождения зла. Пусть для многих и проще думать о них так, но это неверно. Они лишь выносят на свет всех наших тайных демонов, всю боль, которая могла жить в нас из поколения в поколение. Не звёзды сделали вашу принцессу чудовищем. Она была им с самого начала.

– Но… Найтмэр Мун и Принцесса Луна – это же две разные пони! – запротестовала я.

«Не может быть, чтобы та обаятельная, умная принцесса, которую я видела, вдруг оказалась монстром!»

– А можешь ли ты поведать мне историю о том, как она стала Найтмэр Мун? Как одна превратилась в другую? – спросила Секаши. Я как дура открыла рот и тут же снова закрыла. История её изгнания была мне известна, но…

– Я не знаю…

– И мы не знаем. Но многие верят, что она воззвала к звёздам и те ответили ей. И что, хотя её сестра и народ простили её, прикосновение звёзд что-то изменило в ней навсегда.

– Звучит довольно жестоко, – прошептала я. – А что если звёзды коснулись и меня тоже?

В ответ Секаши рассмеялась:

– О, моя дорогая Стражница, это могло бы многое объяснить.

Но несмотря на смех, в глазах зебры была тревога.

* * *

Я выкопала яму лишь с копыто глубиной. Моё горло болезненно сжималось при каждом глотке, и глаза щипало, но я продолжала понемногу вычёрпывать грязь.

– Разве это не символично? – прошептал Крупье сквозь шорох дождя в пожухлой траве.

– В круп тебя и твою символичность, – буркнула я и принялась раскапывать яму двумя копытами. Грязь тут же облепила их плотным слоем. – Я должна это сделать.

«Я не справилась… это моя расплата».

Облокотившись на деревянное надгробие, Крупье близоруко щурился на меня своими слезящимися глазами и неспешно тасовал в копытах карты.

– Ты всего лишь пони, Блекджек. Тут нечего стыдиться.

– Я должна быть лучше… – вздохнула я.

– Что ж, тогда, возможно, тебе стоит подумать над тем, чтобы позволить Сангвину сплавить тебя с Песчаным Псом, или вставить тебе механические импланты. А может нужно поместить туда, где должно быть твоё сердце, талисман, чтобы ты могла пинать себя под зад до скончания веков? – С каждым вопросом он показывал мне по одной карте. Горгон. Деус. Подлая и жестокая Рампейдж. – Так было бы лучше?

– Пошёл в задницу, – пробормотала я, запуская ноги в холодную, мокрую землю.

– Тебе понадобится нечто большее, чем крепкое словцо, чтобы стать лучше, Блекджек. Ты упорно не желаешь довольствоваться тем, что у тебя есть… но нужно понимать, что это лучше, чем ничего.

– А что у меня есть? – прохрипела я тихо, глядя на мешок, сквозь ткань которого просачивалась кровь. Мой голос дрогнул, и я замолчала.

– Блекджек, какая же ты идиотка…

* * *

Бок о бок мы с Секаши вернулись в Капеллу. Зебра улыбалась мне своей привычной непринуждённой улыбкой, но глаза выдавали её внутреннюю тревогу.

– Позволь мне проведать Маджину. Я боюсь… просто хочу проведать её. – Она старалась смотреть мне в глаза, но её взгляд нет-нет да соскальзывал на мой тяжкий груз.

– Останься с ней. В конце концов, должен же хоть у одной из нас быть повод уйти из-под этого дождя, – прохрипела я, дрожа от холода и усталости. Должно быть, то же самое чувствовали Скальпель и Бонсоу. Я попыталась представить себе, каково это – быть матерью, и мысль показалась мне просто ужасающей. Я с трудом могла заботиться о себе собой, и то не без помощи друзей. Но шло ли это хоть в какое-то сравнение с заботой о жеребёнке? Со страхом потерять его?

Я медленно брела мимо почтового отделения, когда оттуда под дождь неслышно шагнул Священник. Водяные капли, падая ему на плечи, разбрызгивались вокруг его фигуры, создавая подобие блестящей ауры. Мы молча посмотрели друг на друга. Я – глазами, полными вины, Священник – с безмолвным осуждением. Он предупреждал меня, а я не справилась. Какие нужны были слова после этого? Священник шагнул мимо меня, на прощанье осторожно коснувшись мешка, и направился к своей церкви.

Дверь в почтовое отделение распахнулась, и оттуда кубарем выкатились на дождливую улицу трое юных пони: Попурри, Адажио и Аллегро. Следом за ними выскочила маленькая Соната. Эта кобылка была в том же возрасте, что и Торн, и они могли бы стать прекрасными друзьями. Аллегро изо всех сил старался вырваться со своим сокровищем: бутылкой РАД Спаркл-Колы. В задние ноги ему вцепился Адажио, а на спину вскарабкалась Попурри. Её рожок пылал, поскольку она изо всех сил пыталась вырвать магией бутылку из его губ прежде, чем он окончательно её опустошит.

– А ну, верни её обратно! Она моя… – верещала она, одновременно мутузя его по голове копытами.

– Ты обещал, что я сделаю глоток, Аллегро! – решительно заявил Адажио, дёргая брата за ноги.

– Отфефис от феня! – прорычал жеребенок с розовой шёрсткой, и Попурри тут же вырвала бутылку содовой из его рта, подняв её высоко над головой.

– Эй! – обиженно воскликнул Аллегро, потянувшись вверх за светящейся бутылкой.

– Теперь она моя! – победоносно объявила Попурри, но тут же была сбита с ног Аллегро, схватившим её в охапку. Потерявшая равновесие кучка жеребят рухнула с громким стуком. Свечение вокруг бутылки исчезло, и она упала прямо в копыта Сонаты. На неё тут же устремились три пары глаз. Маленькая фиолетовая пони улыбнулась и смачно плюнула в бутылку. Дружное «Фу-у-у!!!» разнеслось по всей Пустоши, а кобылка с триумфальной улыбкой поднесла бутылку ко рту, наслаждаясь Спаркл-Колой со вкусом редиски.

– Эй, это же Охранница! – произнесла вдруг Попурри, лёжа вверх тормашками под Адажио, и указывая на меня копытом. Все трое дружно поднялись на ноги, а я неожиданно почувствовала, как всё внутри меня похолодело.

– Ты не видела Торн? Мы искали её повсюду.

– А что в сумке? – с жадностью спросил Аллегро, но осёкся, видимо, прочтя что-то на моём лице.

– Эй? Что случилось? Ты плохо выглядишь.

Что я должна была им ответить? Как я могла объяснить им, что один из моих друзей только что убил свежеиспечённого Метконосца?

– Эй, Соната, ты их сделала? – раздался голос Чарити из дверного проёма. Самая младшая из квартета с победоносным видом отхлебнула из бутылки.

– Она плюнула туда, – проскулил Адажио.

– Как я и советовала. Хорошая девочка, – сказала Чарити и, повернувшись к двери, громко крикнула внутрь помещения: – Соната выиграла! Платите по ставкам! – Но её улыбка исчезла, едва она заметила меня. Жёлтая кобылка пристально посмотрела на мешок на моей спине. – Что ты тут делаешь?

– Она ведёт себя странно, – подозрительно произнесла Попурри.

Чарити посмотрела мне прямо в глаза. Её взгляд полыхнул, словно лучевое оружие, и она тихо произнесла:

– Торн ведь мертва, да?

Четверо пони уставились на неё, а затем дружно перевели на меня обеспокоенные взгляды. Я просто кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

– Она прошла путём паломников, верно? – снова спросила Чарити, не спуская своих золотистых глаз с моей ноши, и я поняла, что она врёт ради этих малышей, но даже сейчас у меня хватило сил лишь на то, чтобы слабо кивнуть.

Странно, но четверо жеребят вовсе не были потрясены этой новостью. Они выглядели всего-лишь опечаленными. Смирившимися. Словно такое уже случалось раньше.

– Я думала, она останется, – тихонько вымолвила Соната, обнимая почти пустую бутылку. Попурри прижала кобылку к себе. – Я была уверена, что она не пойдёт туда.

– Такое случается, Соната. Такова жизнь, – успокоила её Попурри, нежно погладив по голове. Вот так Метконосцы и выживали.

Понурившись под дождём, Адажио посмотрел на своего брата.

– Интересно, откуда она узнала про мост? Возможно, Пандер или Крисп рассказали ей… Если это так, им не поздоровится, – глухо пробормотал синий жеребёнок. Вот так они и выживали.

– Идите внутрь. Нет смысла мокнуть под дождем, – приказала Чарити и шагнула в сторону, освобождая проход. Когда они исчезли за дверью, она снова посмотрела на мешок.

– Ты позаботишься о ней?

Я снова сумела лишь слабо кивнуть, и она опустила взгляд.

– Хорошо. – Желтая кобылка повернулась в сторону почты.

– И ты не хочешь узнать, как это произошло? – прохрипела я, закашлявшись. Я насквозь промокла, ужасно устала и сейчас мне хотелось лишь немного обсохнуть.

Оглянувшись, Чарити посмотрела на меня своими грустными, золотистого оттенка глазами.

– Нет, – только и ответила она, скрывшись за дверью.

Ей не нужны были подробности. Торн умерла, а я заботилась о ней. Этого, казалось, было достаточно. К тому же, уверена, что со временем она сможет вытянуть все подробности из Священника.

В одиночестве я проследовала туда, где лишь примятая трава и грязь были свидетельствами церемонии, что прошла здесь всего час назад. Я посмотрела на деревянное надгробие.

– Роза… – Я осторожно положила Торн на траву. – Я… Прости меня. Я не хотела, чтобы всё закончилось именно так, – сказала я, закрыв глаза и понурив голову. – Держу пари, ты не раз слышал подобное, так ведь, костлявый ублюдок?

– Ты ко мне обращаешься? – раздался голос слева от меня, где сидел Крупье, мрачно пялясь на свежую могилу. Я посмотрела на него с ненавистью. Он вернул мне мой взгляд, и даже имел наглость выглядеть при этом расстроенным. – Да, старая история. Дорога в ад и всё такое…

– Почему я не могу сделать всё правильно? Почему не могу спасти даже одного жеребёнка, только что потерявшего мать? Зачем ты забираешь их всех?

– Я не убивал её, – негромко ответил бледный жеребец, ещё глубже надвигая на лицо свою рваную шляпу.

– Ты знаешь, о чем я… – тихо процедила я, уставившись в грязь под ногами. – Зачем ты всё так усложняешь?

– Не я делаю это, Блекджек. Это всё ты… потому что, чёрт тебя подери, пытаешься заботится обо всех вокруг, – мягко выговорил он с печальной, но добродушной улыбкой. – И теперь ты знаешь, каково это – заботиться.

– Заботиться чертовски больно, как ни крути, – прошептала я и начала копать.

* * *

Не знаю, как долго я трудилась над выкапыванием этой ямы. Возможно, всего пару минут, хотя мне они показались днями. И всё это время я хрипела, кашляла и беседовала со своей расшатанной психикой. Сейчас мне просто нельзя было сдаваться. Провалив все прошлые начинания, я могла бы, по крайней мере, помочь Торн обрести покой или сдохнуть, пытаясь.

И, естественно, в конце концов мои больные ноги подвели меня, и я растянулась в грязи рядом с мешком, кашляя и сражаясь за каждый вдох.

– Блекджек, нельзя быть такой глупой, – раздался рядом со мной голос П-21. – Тебе не кажется, что лучше бы уйти из-под дождя? – заметил он, встав слева от меня, возле небольшой ямы. Его тёмно-синяя грива была насквозь мокрой и спутанной от дождя, но он всё же начал копать бок о бок со мной.

С другой стороны от меня приземлилась Глори. Встретившись со мной взглядом, она аккуратно смахнула крылом капли дождя с моих глаз. Затем поставила свои сумки и, вытащив одеяло, накрыла им меня, после чего присоединилась к П-21.

На противоположной стороне ямы возникла Рампейдж. Она выглядела слишком маленькой, чтобы от неё была реальная польза, но всё равно, шлёпнувшись на живот, принялась вычерпывать жидкую грязь. Рядом с ней из дождя вышагнули чёрные копыта, и полосатая малышка, задрав голову, шокировано уставилась на Священника, левитировавшего перед собой лопату. Пристально посмотрев долгим взглядом на крошечную Рампейдж, он также приобщился к рытью. Внезапно, к моему изумлению, дождь прекратился… Хотя, нет. Дождь продолжал лить как из ведра, просто перестал капать на нас. Чуть в стороне стояла Лакуна, наблюдая за нашей нелёгкой работой. Её рог окружало магическое сияние. Появилась Секаши с новой порцией зелий и медикаментов. И наконец, совсем уж неожиданно, к нам присоединилась Чарити со своей лопатой и ведром.

Старый бледный жеребец застыл рядом со мной, глядя задумчивым взглядом на кипящую работу.

– Видишь? Вот как должно быть.

Лакуна бросила настороженный взгляд в мою сторону, когда я тихо пробубнила себе под нос:

– Я сама должна была это сделать…

Крупье одарил меня взглядом, который был мне слишком хорошо знаком.

– В этом твоя проблема, Блекджек. Ты не можешь делать всё сама. Тебе не нужно стремиться стать лучше… умнее, может быть, но не лучше, – выдал он, пристально глядя на меня. – Всё, что тебе нужно – это друзья, которые подставят плечо в трудную минуту.

Вшестером мы быстро закончили с ямой, несмотря на грязь и сырость. Я скорбно наблюдала, как Священник левитирует Торн в могилу рядом с её матерью.

– Покойтесь с миром, Торн и Роза. Отныне вы неразлучны навсегда.

– Я… Я не хотела… Не хотела, чтобы это случилось. Случилось снова… когда-либо, – рыдала Рампейдж, глядя в открытую могилу с таким видом, словно также жаждала обрести в ней вечный покой.

Закапывать могилу оказалось гораздо проще, чем раскапывать её. Священник стоял, закрыв глаза, пока Чарити собирала свои лопаты.

– Я знаю, Арлоста. Но это произошло, – ответил он бесстрастным тоном.

– Да… – тихо прошептала она и натянуто улыбнулась. – Блекджек собирается помочь мне выяснить, как покончить с собой. Здорово, да? И я… я получу, наконец то, чего заслуживаю… и никогда больше не сделаю этого снова.

Священник обвёл взглядом нас обеих.

– Никто не заслуживает твоей участи, Арлоста, – тихо произнёс он. – Хотел бы я хоть чем-нибудь тебе помочь, но ты по-прежнему угроза для Метконосцев. И тебе по-прежнему здесь не место.

Рампейдж лишь обречённо кивнула.

– Могу я хотя бы увидеть её перед тем, как уйду?

На лице Священника появилась тоскливая улыбка.

– Разумеется.

Рампейдж снова кивнула и молча вышла под дождь, льющий за пределами действия заклинания Лакуны. Мы дружно посмотрели вслед крошечной пони с красными зебринскими полосками, которая направилась отнюдь не к деревне, а вглубь кладбища.

– Куда она идёт? – удивлённо поинтересовалась Глори.

– К нашей дочери, – еле слышно обронил Священник.

«Их кому?!»

Глори в ужасе закрыла рот копытами, и даже П-21 выглядел потрясённым.

– Я был совсем жеребёнком, но… – Священник неопределённо пожал плечами. – Но всё же достаточно взрослым, чтобы однажды, после большого количества виски и долгого флирта, это произошло. Я никогда не видел Арлосту такой счастливой. А потом… ни с того ни с сего… она убила нашу дочь. Думаю, это свело её с ума. Она много раз пыталась убить себя самыми различными способами, наводя ужас на Метконосцев. И, в конце концов, отправилась в город. Я сбился со счета, сколько раз оборонительные системы Ядра испепеляли её. Мне казалось, что на этом всё закончилось. Но два года спустя она появилась вновь, уже в образе Потрошителя по имени Рампейдж.

– Почему же она просто не… закопает себя или что-то в этом духе? – поинтересовался П-21, теперь уже с толикой сочувствия и стыда.

– Потому что это не убьёт её. И однажды… спустя дни, годы или, возможно даже, столетия, она всё равно выберется. И кто знает, каким чудовищем она станет к тому времени? Единственное наказание, которое она считает приемлемым для себя – это смерть, – уверенно произнёс Священник. – Она хочет быть уверена, что больше не причинит никому вреда…

– И она ещё легко отделается… – буркнул П-21.

– …и будет вечно гореть в аду, – закончил Священник.

П-21 недоумённо заморгал, а затем уставился на меня. Думаю, он, наконец, осознал, как болезненно переживал Священник то, что она совершила.

Мне оставалось сделать лишь одно. Покопавшись в своих сумках, я вытащила драконий коготь. Моя магия оказалась истощена настолько, что мне пришлось взять коготь в зубы, чтобы нацарапать им по дереву несколько слов. Закончив, я осмотрела надпись на надгробии:

Роза

и мои приписки под нею:

– Мать.

Торн

– Дочь.

– Я закончила, – прохрипела я своим измученным горлом и тяжело облокотилась на Глори. – Пора уйти из-под этого дождя.

* * *

К сожалению, мой визит в Стойло Девять Девять ненадолго откладывался. Я была больна… очень, очень, очень больна. По мне уж лучше сдохнуть от лучевой болезни, чем мучиться от постоянного, раздирающего горло кашля и чувства собственной беспомощности. Знаю, Рампейдж была в гораздо более худшем положении, чем я, но, в конце концов, она всего лишь переживала своё второе рождение… а может третье… или четвёртое… и на данный момент я всё равно ничего не могла с этим поделать, поэтому позволила своим друзьям поднять меня наверх и уложить в старую кровать Мэригольд.

Секаши осталась со мной, чтобы помочь своими лечебными зельями и микстурами. Очевидно, что зебра, не знающая, как приготовить самый простенький отвар, была бы не более чем полосатой пони. Возможно её варево и пахло отвратительно, но всё таки оно было намного лучше листьев, что заваривала Глори. Плюс, я была совсем не прочь узнать побольше о зебринской культуре. Мои познания о зебрах, по большей части, ограничивались тем, что они были нашими заклятыми врагами во время войны.

Из историй Секаши я узнала, что когда-то зебры жили племенами на обширных пастбищах. Большинство из них были кочевниками (хотя легенды и археологические данные указывают на то, что, скорее всего, так было не всегда), и вместо того, чтобы основывать крупные города и мегаполисы, они просто ставили несколько строений для оказания помощи больным и защиты своих колодцев. В отличие от Эквестрии, где большую часть дикой природы освоили, земли зебр по-прежнему были полны всяческих монстров и опасностей. Зебры относились к ним с почтением и испытывали себя на прочность, бросая вызов этим угрозам. Нехватку магии единорогов они компенсировали редкими и сильными магическими талисманами.

Несомненно, на их образ жизни сильно повлиял длительный период засухи. Гибнущая саванна вынуждала зебр собираться в деревнях и городах, построенных вокруг источников воды, и, поскольку они уже не могли надолго покидать их, остро встал вопрос противостояния естественным хищникам. Спустя примерно десять лет, месторождения драгоценных камней, являющихся основой зебринских магических талисманов, исчерпались, что поставило зебр на грань выживания. Решение этой проблемы было найдено в Эквестрии, к взаимному удовлетворению обеих сторон. Эквестрия была индустриальной державой, и многие из тех технологий, что развивались в ней ударными темпами, обещали сделать нецелесообразной необходимость дальнейшего использования талисманов. Но при этом, Эквестрия также обладала огромными залежами драгоценных камней, и, к счастью для зебр, бурный рост эквестрийской промышленности требовал постоянного увеличения поставок энергии, которые угольные компании были не в состоянии обеспечивать. В результате стороны пришли к соглашению: Эквестрия обязалась снабжать зебр драгоценными камнями, а также помогать в становлении их промышленности, делясь знаниями и технологией угледобычи, в обмен на что зебры гарантировали поставки угля в Эквестрию.