Текст книги "Кровь и Звёзды (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 76 страниц)

– Где П-21? – Глори спросила в беспокойстве. – Я видела его в начале боя, но теперь он ушел. Он должен быть здесь.

– Мы должны найти его, – пробормотала я, потирая болящее горло. – Глори, можешь поискать среди трибун наверху. Лакуна и Скотч, можете посмотреть вокруг туннелей. Рампейдж, поговори с любым пони, с кем сможешь. Я пойду в апартаменты за моей пушкой.

«Чёрта с два я еще побегала бы тут без оружия».

* * *

Получив мое оружие, я все еще разбиралась в противоречивых ощущений опьянения и воздействия Минталок. С Минталками, вещи казались более резкими и четкими, но алкоголь заставлял мой мозг чувствовать себя, будто он работал в смоле. Все, что я знала, это, что что-то случилось с П-21. То, как он пожелал мне удачи с тем выражением его глаз… что-то случилось.

Потом я увидела маленький кусочек бумаги, торчащий из ствола моего дробовика. Медленно, я подняла его, моя концентрация заставляла бумагу дрожать передо мной, пока мои глаза смотрели на слова.

Больше не могу справляться с этим. Мне очень жаль. Удачи.

Страх накрыл меня, когда я смотрела на бумагу.

– Ты глупая, самая эгоистичная пони в истории Эквестрии, Блекджек, – пробормотала я. Я предположила, что он был расстроен из-за меня. Что я была причиной, что он выглядел таким больным и терзаемым. Что я была причиной его страдания, и если бы я справилась со своей пробелмой, то он был бы счастлив со мной. – Ты идиотка. Ты чертова идиотка! – проклинала я, пока мой ум работал на всех парах. Паника должна были переработать большую часть спирта из моего мозга, пока я мчалась в зал. Если он покинул нас… ну, я, возможно, не найду его. Но если он сделает то, что я сделала… Я посмотрела по сторонам вдоль коридора. Ему нужно определенное место, чтобы сделать это в одиночку.

«Богини, пожалуйста, нет. Луна, Селестия, кто-нибудь… помогите мне!»

Это было то, что он чувствовал. Это то, через что он прошел из-за меня. Я думала, что то, что я сделала, было ужасно, жестоко, гнусно и неправильно. Я была права. Но я не знала… действительно и по-настоящему не знала… каково это, пока я не прочитала тот ужасный листок бумаги. Я заслужила это.

А он – нет.

Было ощущение, что маленькая розовая пони пинала мою голову, чтобы я посмотрела на дверь в конце коридора. Там была пара не использовавшихся апартаментов… которые были пусты. Я помчалась к одной комнате с названием Деус на ней, но она была все еще плотно заперта. Я поспешила и попыталась открыть дверь в комнату Горгона.

Она легко открылась.

Номер Горгона была зоной бедствия. Это больше напоминало притон, чем комнату, с разбитыми и избитыми стенами. Повсюду валялись десятки пустых шприцов и несколько заполненных радужной мутью. Мой ПипБак тихо затрещал, реагируя на радиационный фон в помещении. Кровать была больше гнездом, чем матрасом. Единственным признаком здравомыслия была небольшая коллекция картин и статуэтку.

Но никаких признаков П-21.

Я почти ушла, чтобы рассказать своим друзьям, что случилось, когда эта розовая пони ударила по моему мозгу супер ударом, и мои глаза увидели дверь. Ванная комната. Я пробралась через комнату, опрокидывая урну радиоактивной слизи. Меня это не волновало. Всем, что имело значение, было то, что я вовремя нашла П-21. Это было всем, что имело значение. Всем, что имело значение.

Он воспользовался проводом.

Он был обернут несколько раз вокруг его шеи и выведенной из потолка трубы. Он сошел с раковины. Его лицо было цвета шкуры Лакуны, пока он вяло болтался. Мой крик умер в горле, когда я залезла под него и приподнялась. «Сделай вдох! Дыши!» Ничего. Я посмотрела на трубу и провод. Мой рог вспыхивал, когда я выстреливала пулю за пулей в трубу. Наконец, она лопнула, и жеребец упал на меня, как кукла.

Провод прорезался так глубоко в его шкуру, что исчез из виду. Слезы из моих глаз капали, пока я стаскивала провод с его шеи.

– П-21… – прошептала я посмотрев на его остекленевшие глаза. – П-21! – Я прижалась губами к его губам, делая дыхание рот в рот, как Глори делала мне минуты назад. Его грудь поднялась. – Черт возьми, П-21! Ты не можешь этого сделать! Ты выбрался! Ты был свободен!

Я снова вдохнула. Я ударила по его груди, как будто он просто спал, и все, что я должна была сделать, это разбудить его.

Он лежал там… так тихо…

– Черт возьми, П-21! Ты должен жить! Ты должен! Ты не можешь позволить этому месту убить тебя! Не можешь позволить мне убить тебя! Черт побери! – Я рыдала и пыталась дышать в него снова. Снова. Снова. – П-21! Пожалуйста! Не оставляй меня. Не оставляй нас. Мне очень жаль. Пожалуйста, – Я умоляла его расслабленное лицо. – Назови меня идиоткой! Назови меня глупой! Ненавидь меня! Стреляй в меня! Только не умирай! – просила я, пока мой скрипучий голос раздирал не до конца залеченное горло. Я схватила его, удерживая, плача совсем одна.

– Я не смог спасти тебя…

Шепот был настолько слабым, что я не знала, слышала ли я его или лишь представляла это. Может быть, я, наконец, сошла с ума. Затем я почувствовала, что он слабо двигается в моих копытах. Не было слов. Я просто плакала, как никогда прежде; будто я плакала за всё Девяносто Девятое, хотя я держала лишь его.

– Я не смог их спасти… Прости… Я не смог спасти тебя… – прошептал он.

Я ненавидела его. Я любила его. Весь спектр эмоций бурей грохотал во мне. Я хотела убить его, и всё же он был самым дорогим в Пустоши на данный момент. Его лицо возвращалось к своему синему цвету, пока горло жеребца кровоточило от рваных ран, окружавших его. Я осела, держа его, пока мы вместе плакали. Теперь я знала. Теперь я знала, что я на самом деле сделала.

* * *

Когда мы оба немного успокоились, мы сели на остатки измельченного матраса Горгона. П-21 не мог глядеть мне в глаза, поэтому я просто смотрела на его копыта.

– Я ничего не мог сделать. Когда мы вернулись в Девяносто Девятое, и обнаружили, что самцы были еще живы, я был уверен, что, учитывая возможность, они бы стали, как я. Они бы хотели быть свободными. Чтобы жить своей собственной жизнью. Чтобы быть счастливыми. Чтобы быть пони. Личностями.

– Они этого не сделали. Им… им было более комфортно с плохим отношением, которое было им знакомо, в отличие от возможности быть самими по себе. Не имело значения, как я плакал, или спорил, или просил… они только и ждали, чтобы мы ушли. Даже новые П-20 и Е-20… – Он сгорбился и зарыдал. – Они ненавидели меня за то, что я П-21, который получил жизнь. За обман. За смелость желать жить. – Он посмотрел на меня, слезы текли из его ярких и обеспокоенных глаз. – Они сказали мне, что я должен был умереть, когда было мое время.

Было бы просто спросить, как они могли бы чувствовать себя на том пути, но после такой адаптации и травмы…

– Кобылы были такими же, – сказала я тихо. – Безопасность и предсказуемость им нужна была больше свободы. Мыслить об изменении была для них чересчур. Единственными заинтересованными были молодые пони, как Скотч Тейп.

Он шмыгнул носом и кивнул.

– Был один жеребенок, который, как я думал, ушел бы с нами… но старшие запугали его… сказав ему, что это не его место, чтобы уходить туда. – Он издал страшный шум, смех напополам с рыданием. – Я всегда думал, что это кобылы держали нас в подчинении. Но это не они. Мы сделали это для себя. Мы сделали это.

Я обняла его, и, хотя он напрягся, он не оттолкнул меня в этот раз.

– Но хуже всего было, когда я заставил тебя убить Стойло Девять Девять, – прошептал он, трясясь в моих копыт.

– Что?

«Это было мое решение…»

– Я знал, есть шанс, что продукты питания могли быть заражены. Я догадался об этом после того, как первая группа рейдеров… но я был больше заинтересован в жеребцах, чем в том, чтобы убедиться, что стойло было в безопасности и надежно защищено. – Он сделал дрожащий вздох. – Ты только что потеряла свою мать и нашла Глори. И, как ты говорила, ты не умная пони. Я. Я должен был что-то сделать. Сделать больше. Это моя вина, что Стойло Девять Девять был заражено.

– Нет! Это моя…

Когда я собиралась учиться? Все не начинается и не заканчивается с меня. Он посмотрел на меня, и я поняла, что он чувствовал точно то же чувство вины, что и я. Как же я это пропустила? Почему я не понимала, как сильно он винил себя?

Каким другом я была?

– Когда ты сказала, что мы уходим, я знал, что ты собираешься что-то сделать со стойлом. Ты должна была. Я думал, что, когда мы все выйдем, мы будем говорить об этом. Глори будет возражать. Я бы поддержал тебя. Я уже думал о том, как я мог бы обрушить туннель. Затем ты бросила нам ПипБак. – Он затрясся даже больше, хмыкая.

– Когда мы сказали Лакуне о том, что ты сделала, она исчезла и вернулась с тобой через минуту… и ты задыхалась и умирала. – Он зажмурился. – Я знал, что ты пыталась убить себя. Я знал, что Лакуна покрывала тебя. Но… Я надеялся… как-то… – Он прижался лицом к моему подбородку, и мы заплакали. – Я сожалею, что не смог тебе помочь. Я хотел, спасти тебя… как ты спасла Скотч и многих других. Но я не смог… и когда я прочитал твою записку… когда я прочитал ее…

Он снова утратил самообладание, и я тоже немного. Теперь я точно знала, как он себя чувствует. Я просто держала его, пока он не успокоился.

– Я не был в состоянии помочь тебе… и я был так зол на себя за это… снова и снова… и сердился на тебя за безразличие… Я не мог этого вынести. Я ничего не мог сделать. Это была такая боль внутри, что это я тебе сделал, и все, что я делал, просто усиливало эту боль.

– Тшш… – тихо сказала я. – Если ты простишь меня за уход… Я прощу тебя за то же самое.

Он не сказал ни слова. Просто подарил мне мельчайший кивок.

Я бы не сказала никому об этом. Это был его секрет, и его стыд и боль, которыми можно делиться или продолжать скрывать, но я была здесь ради него. Я прошла трудный путь, но я была дурой, думающей, что только я чувствовала боль на этом пути.

* * *

После того, как мы выплакали большую часть своих слёз, он оказался достаточно внимательным, чтобы заметить, что на моих ногах красуются брызги радужной гадости.

– Блекджек, ты должна срочно смыть это! – сказал он тревожно, когда я попыталась встать на ноги. Не очень успешно. Я повалилась на кровать. Моя голова болела и пульсировала, и я чувствовала лишь… опустошённость. Вдруг всё стихло, как будто где-то в моей голове вынули пробку и слили всё это в канализацию.

– Что? – вяло пробормотала я, оглядываясь на зудящие мазки на своей шкуре. Он схватил кусок простыни и попытался избавить меня от них. В результате он и сам испачкался. Я не могла двигаться и даже думать. Какая-то далёкая часть меня была с ним согласна, что это нехорошо, но всё, что я делала – это сидела там, как болванчик.

– В чём дело, Блекджек? – прохрипел он болезненно, глядя мне в глаза. Я могла поклясться, что краем глаза вижу маленькие звёзды.

– Просто… мне как-то нехорошо, – пролепетала я, поднимаясь на копыта. На этот раз успешно… но куда мне следует пойти? Я не могла пойти куда угодно и делать что угодно. Я не могу помочь моим друзьям, или себе, или кому-либо ещё. Не могу ничего сделать. Бесполезна.

– Что это за хрень? – спросил П-21, отпихивая меня от илистой лужи.

– Сангвин сделал это… сделал Горгона… – тупо промямлила я. Ведь я была глупой. Дурой. Тупицей. Будто бы мой мозг начал превращаться в такую же радужную жижу, как та, которой был заляпан пол вокруг. П-21 пытался отодвинуть меня подальше от неё, но я тяжело шлёпнулась на круп, а потом медленно подошла к столику.

На одной картинке Биг Макинтош, Эплснек, Джетстрим и Мэрипони вместе играли в хуфбол. Огромный красный жеребец был в странной униформе, а сизая кобыла была с ног до головы покрыта всяческой атрибутикой Потрошителей. Из своего на ней были только очки. Она уткнулась носом в экземпляр «Хуфбола для чайников» и застенчиво улыбалась на камеру. На другой Стоунвинг левым крылом обнимает крайне смущённого чёрного единорога, а правым счатливо выглядящую Джетстрим. Твист, Псалм и Джетстрим на пляже в Боардволке, а Дуф, Эплснек и Стоунвинг оценивающе смотрят на них. Статья о Джетстрим в «Мэйрз Лайф».

Ещё тут были медали. Не знаю, были ли они его или нет. Я подняла ту, на которой лавровый венок окаймлял крылатую молнию. Надпись на выцветшей бумажке под ней гласила: «Благодарность за Отвагу при защите раненого товарища на Black Pony Mountain». Пурпурное сердце и соответствующая лента с парой крыльев. Это, должно быть, когда он спас Джетстрим и потерял голос.

Тут было только одно изображение Реинбоу Деш.

Это была статуэтка. Она покоилась на жёлтом конверте. Я осторожно подняла её своей магией. – Прям как у Спайка, – тихо сказала я, ловя краем глаза непонимающий взгляд П-21 в мою сторону. Я посмотрела на мелкую подпись на постаменте. «Будь потрясным».

– Ты прям как она, – тихо прохрипел П-21. Нет. Никто не сравнится с Реинбоу Деш, но это был хороший жест. Казалось, что маленький голубой пегас разгонял все мрачные тучи глупости в моём сознании. Через десять секунд ровно мне полегчало.

– Спасибо, – ответила я с улыбкой. – Стоунвинг всегда был поклонником Реинбоу Деш. Она спровоцировала его пойти в армию. Он боготворил её. Но он не заметил, как сильно его любила Джетстрим.

– Уверена? – спросил П-21, указывая на фотографии. – Она здесь повсюду.

Я взглянула на конверт лежащий на столе. «Для поне, которы убил мня». Я взглянула на П-21 и вынула письмо. Текст был неразборчив и отрывочен, но я смогла понять его. Более-менее.

убивце

пасиба што убил мня. прасти што тибе прешлось эта зделать. знаю эта была не проста. я вить монстер. тоисть я ни монстер на самам дели я проста так выглижу. прасти. надеюся я ни поранил тя. я ни умной поне. са мной слущился инци– энце– мне прастрилили голаву и привратили в монстера. если ты убил мну – спасиба. если нет – не читай дальши пажалуста.

я хачу сказать прасти. прасти мня джэтстрим. я знаю што я те нравилса. ты мне тожэ. проста я хачу штобы ты была фбизапаснасти и щасливая. мне жаль бальшога маки– маке– бигмака. я ни хател палучить пулю в голаву и растроить тибя. прасти што миня не была штобы прикрыть тибя от пападания. я знаю што славить пулю эта ни весила. особи– асобено кагда тибя убивають. миня привратили в монстера и паэтаму я ни магу тибе памочь. мне жаль всех поне каторыи славили пулю и привратилися в монстероф.

ни пичальса за маё убивство. ты хароший. типерь я щасливый. я с джэтстрим и бигмакам и са всеми маими друзями. мне уже ни больна. и я никаво ни параню как монстер. я ни монстер. я проста так выглижу.

я ни монстер но пасиба што убил миня. пажалуста пазаботься о рэнбо дэш она клёвая.

пращай.

стоунвинк.

Мои слёзы смазали «пращай». Забавно. Секунду назад я была уверена, что выплакала все, а теперь нашлось ещё несколько. Однажды я отплачу Сангвину за всё. И когда этот день настанет, я обязательно припомню и о Стоунвинге тоже. Я сунула статуэтку в сумку.

– Пойдём. Давай вернемся к нашим друзьям. Дадим им знать, что всё в порядке, – я помедлила и взглянула на него. – Ты как?

Он приоткрыл рот, затем снова закрыл. Он медненно вздохнул.

– Я… Я не знаю. Думаю, я… ещё немного. Я не могу перестать думать об этом. Я всё ещё помню, как они говорили, что я должен был умереть. Спрашивали, когда их вернут в очередь на размножение.

– Ну а я всё ещё чую запах хлора, – ответила я мягко, наблюдая, как его трясёт. Я толкнула его в плечо. – Ты всегда можешь поговорить об этом со мной. Больше не убегаем. Никаких больше записок.

Он кивнул. – Да. Никаких записок.

Мир был полон боли, но мы не должны были страдать в одиночестве.

* * *

Бок о бок мы преодолели наш обратный путь к Глори и остальным. Серой пегаске хватило одного взгляда на порезы на его шее и синяки вокруг моей, чтобы понять произошедшее. Наши взгляды встретились. Я улыбнулась и покачала головой. Она сглотнула, медленно кивнула и обмотала его шею моими бинтами. Не знаю, осталась ли в них исцеляющая магия, но, по крайней мере, они уменьшат шанс занести инфекцию в раны.

На самом деле… Я нахмурилась, смотря на это поле здоровой зелёной травы. На многочисленные шрамы, украшающие тела Потрошителей. Все пони здоровы. Еда растёт. Как будто что-то… выключено. Весьма неплохо, если подумать.

Это место ощущалось как Капелла.

Это заставило меня кое о чём задуматься. Пока Глори накладывала повязки на шею П-21, я поскакала к Лакуне и Скотч Тейп. Сообщив им, что с П-21 всё хорошо, я тихо спросила у Лакуны:

– Эта область… хм? Другая? Особая? – она в шоке посмотрела на меня. Я оглянулась прежде, чем спросить ещё тише. – Здесь ведь нет криков?

Это заставило ее сделать шаг назад.

– Но… Как ты узнала?

– Я сама не уверена. Просто, это место очень похоже на Часовню, не так ли? И тут нет явного проявления ХМА, верно? – если это так, значит тут постоянные бои и травмы меньше угнетают. Это также объясняет, почему Потрошители в гораздо лучшей форме, чем банды снаружи. Это почти как в убежище: жизнь вдали от ХМА делает пони крепче и здоровее.

– Если криков тут почти нет и все пони здоровы… – я нахмурилась и постучала себе по виску, как будто пытаясь раскачать эту идею. – Возможно, это взаимосвязано… как-то?

Скотч Тейп села на свой круп и откопала Хуфингтонское издание Руководства по Выживанию в Пустоши.

– Так… где я пропустила часть о криках? Я нашла ХМА на букву «Х», но там не было ничего о криках.

– Это кое-что, что я слышу у себя в голове. Плач и крики бесчисленных пони. А тут… почти тишина, – теперь Лакуна, похоже, тоже задумалась о взаимосвязи явлений.

Скотч Тейп только фыркнула и села, скрестив передние ноги.

– Я хочу вернуться в Девяносто Девятое. И не важно, что там полно яда и пони-каннибалов. Кричащие призраки – это то, где я ставлю черту.

– Они не призраки, – сказал я, затем нахмурилась и посмотрела на Лакуну. – Так ведь? – Лакуна просто медленно пожала плечами. Уверенности в этом жесте явно не было.

* * *

– Я собираюсь отклонить ваше предложение, на данный момент, – сказала я Большому Папочке, когда мы встретились внизу на поле. Я должна была признать, что акт простого поедания травы… не чего-то переработанного или приготовленного или упакованного… был определенно странным. Тем не менее, это была еда… скучная мягкая зеленая еда.

«Дайте мне Засахаренные Яблочные Бомбочки в любой день!»

ПипБак-технику, снявшему ПипБак Мармеладки, пришлось надеть Дельта ПипБак назад на мое левое копыто, где ему и положено быть.

Большой Папочка, задумчиво жуя, посмотрел на меня поверх очков, его глаза светились.

– Ну, не могу сказать, что я рад это слышать. Мне понравилось, как хорошо ты разобралась с Сангвином и Психошай.

– Не уверена, что мы наблюдали один и тот же бой. Она побила меня, – утверждала я.

– Ты была рассеяна. В справедливой и собранной схватке, ты бы избила ее. Черт возьми, после достаточной тренировки ты сможешь побить и меня… когда я буду старым и беспомощным, – добавил он машинально.

– У меня есть тайна, которую я пытаюсь разгадать. Что-то плохое, что произошло в Хуфингтоне двести лет назад. Убийства. Заговор. Секретные проекты, – тихо застонала я, садясь, глядя на поддельное небо. Знание того, что это была крыша, остановило мой желудок от расшвыривания вокруг. – Почему не умная пони, как я, должна быть единственной, кто разгадывает все эти запутанные вещи? – Я вздохнула и посмотрела на него. – Вы когда-нибудь слышали о ДМД, Голденбладе, ЭП-1101, или «Проекте Горизонты?»

Он покрутил бороду вокруг его копыта.

– Ты бы осталась, присоединилась к Потрошителям, и помогла нам топтать Рейнджеров, если бы я слышал?

Я усмехнулась.

– Может быть. Хотя я и говорила вам: Рейнджеры не нападали на вас. Это были мы.

Он фыркнул.

– Какая разница. Рейнджеры хотели боя, и мы собираемся дать его им. Я с нетерпением жду возможности разорвать так много игрушек Кэррот, как смогу, пока она не закричит о пощаде.

– Так что, никаких шансов на мир? – спросила я мягко, нахмурившись.

Он вздохнул, глядя на меня скептически.

– Ты действительно этого хочешь? Стальные Рейнджеры не лучше Потрошителей. На самом деле, некоторые из них являются такими же плохими, как и Сангвин.

Он откусил и стал жевать, смотря на меня своим неестественным взглядом.

– Я хочу предотвратить смерти пони. Слишком много смертей без всякой причины, – сказала я, срывая комок травы своим рогом и посмотрела на нее, все еще видя жеребят на полу Стойла. Я снова посмотрела на него. – Так что… Вы когда-нибудь слышали о них?

Он оставил вопрос без ответа, пока я жевала, глядя на меня, прежде чем сделал глубокий вдох и вздохнул.

– Только ДМД, да и то немного здесь и там. По сравнению с министерствами, они, казалось, были никем. Бумажными чиновниками. Но я могу сказать, что они важны для тебя. – Он посмотрел в сторону Ядра. – Тридцать пять лет назад, мы приехали сюда из Мэйнхеттена. Тогда Хуфингтон был просто точкой на довоенной карте. Мы здесь даже не имели доступа к трансляционной башне. Но когда я увидел эти черные башни с зеленым свечением, я понял… Я просто понял… это было плохое место. Что-то неправильное произошло здесь. Что-то, что может убить нас, даже сегодня.

Я вздрогнула, а потом задала другой вопрос, чтобы прикрыть свой дискомфорт.

– Могу ли я спросить у вас что-то личное?

– Это о моем возрасте? Я думаю, что смогу попасть в ворота отсюда, – сказал он сухо.

– Нет. Ваши глаза… – Он выглядел удивленным, а затем усмехнулся.

– О, есть много гипотез. Многие пони думают, что это продукт слишком многих мутаций. Что я могу видеть в темноте… или, что я знаю недостатки моих врагов… Некоторые пони думают, что я могу даже убить своим взглядом.

Он зафиксировал взгляд на мне на несколько секунд. Я противопоставила ему свой взгляд. Его глаза медленно сужались. Мои делали тоже самое. Затем я, фыркая, сдалась первой, и он усмехнулся.

Он потер горящие глаза.

– Правда в том, что это продукт проклятия зебры. Еще когда мы избивали каждого никудышного военачальника и чемпиона по всему Хуфу, мы наткнулись на старую зебру. Сейчас большинство зебр ненавидят Хуф с такой страстью, что она близка к религиозной. Но этот псих, он искал что-то. Он был захвачен голодающим племенем и почти оказался в их меню. Случилось так, что я освободил его.

– Он кормил меня некоторое враками о том, что Хуф окружен злыми духами, и что они были созданы здесь великим и ужасным злом. Полагаю, что он говорил о Ядре. Затем он кинул немного светящегося песка мне в глаза и сказал, что это даст мне взгляд солнца. После этого старый чудак ушел. – Он сделал глубокий вдох. – Я не знаю точно, что он сделал… рог на моей башке не появился… но с тех пор, я был в состоянии смотреть на пони и видеть их такими, какие они есть на самом деле. Поэтому я знаю, что Сангвин это бесчестная змея, которая собирается убить меня однажды. И поэтому я знаю, что Потрошителям будет хорошо в копытах Брута, когда он придет к власти.

– Вы знаете, что он планирует убить вас? – спросила я в шоке. Он оглянулся, явно разочарованный.

– Я выгляжу будто, у меня поехала крыша, деточка? Я могу сказать, что он не был хорошим, с момента, когда он появился здесь с Деусом и Горгоном. Он состоит из крюков и шипов, срывающих кусочки со всех пони вокруг него. Мне не нужны волшебные глаза чтобы это сказать. Но если он не убьет меня, то старость убьет. Потому что я стар, – сказал он, хлопая по моей груди копытом, заставляя меня вздрогнуть. – И я становлюсь старше. И я предпочел бы умереть от ножа в спину, чем от отказа какого-нибудь моего глупого органа.

Я посмотрела на него, жалость наворачивалась при виде старого жеребца. Это должно быть трудно состариться в Пустоши.

Затем он потянулся и ударил меня по голове достаточно резко, чтобы опрокинуть меня. Мир завертелся, когда я схватилась за мой пульсирующий череп.

– За что это? – спросила я. Мой мозг не совсем отошел от чувства похмелья от прежнего боя.

– За взгляд на меня, будто все печально, – сказал он резко. – События не избежать. Просто не люблю, когда мне напоминают об этом.

– Так что… Что вы видите, когда смотрите на меня? – спросила я с легким трепетом.

Он пристально смотрел на меня в течение долгого времени. По моей гриве заползали мурашки, когда я сглотнула. Я почти что попросила его забыть об этом, когда он тихо сказал:

– Кровь и звезды.

«Ох… конечно…»

– Кровь невинных. Кровь виновной. Свежая кровь. Холодная кровь. Старая кровь. Ты стоишь в реке крови. Она течет через тебя. Дает силы. Она также разрывает тебя и заливает тебя. И эта кровь, которая пропитает тебя насквозь… это ничто по сравнению со всеми кровопролитиями, которые ты собираешься предотвратить. – Он вздохнул и пожал плечами. – Я вижу звезды над тобой… звезды под тобой… звезды внутри тебя. Ты сделана из звезд. Кровавых звезд.

– Есть ли какие-то правила, которых старые пони придерживаются, когда дают загадочные пророчества, трахая умы молодым? – спросила я резко. Затем я попрактиковалась в своих летных навыках, когда его захват послал меня лететь к воротам. По крайней мере, я не попала в перекладину перед посадкой в ​​кучу. Он подбежал и помог мне встать.

– Сожалею об этом. Принцип. И нет. Я просто называю их так, как я их вижу. Но есть кое-что, что меня радует во всём этом, – сказал он с усмешкой.

– В самом деле? Что же это? – спросила я сухо.

– Я – не ты, – сказал он с усмешкой.

Заметка: Следующий уровень.

Новая способность: Стальные нервы – Теперь вы регенерируете очки действия так, будто вы Реинбоу Деш: на 20 % быстрее!

Новая квестовая способность: Магическая острота – Ваши телекинетические пули игнорируют 15 очков от параметра брони противника.

Глава 10

Спуск

«Проклятия являются подделкой, не настоящей магией. Эти колдовские зелья и заклинания, весь дым и зеркала предназначены для того, чтобы напугать. Но проклятия не имеют реальной силы, это всё сказки старой пони»

Ранним утром, после того как небо снаружи сменились на дневное (иллюзия ночи, по-видимому используемая для матчей, а не для реальной ночи), я лежала в комнате Рампейдж. Полосатая кобыла храпела от души, но то, что на самом деле меня разбудило, так это тревожное ощущение моего учащенного сердцебиения. Что ещё хуже, так это то, что моя голова пульсировала, предвещая головную боль.

Я лежала на матрасе, в то время как мои друзья спали вокруг меня, мои янтарные глаза смотрели на пятно на стене. Потрескавшаяся штукатурка медленно осыпалась, чёрная плесень сползала по краю, влажными, мясистыми комочками, растущими прямо на моих глазах. Она росла только потому что я смотрела на неё, и если я отвернусь, она поглотит нас всех. Моё сердце билось все быстрее и быстрее. Что-то было внутри этой гнили и грибка. Что-то двигающееся. Что-то смотрящее на меня. Некий необъяснимый запах аммиака достиг моих ноздрей.

Вдруг Скотч помахала своим копытом передо мной, отрывая мой взгляд от ужасного участка стены. Молодая оливковая кобыла тихо пробормотала:

– Чёрт возьми. Ну вот опять… – и побежала в ванную Рампейдж, с всё ещё обернутыми вокруг себя одеялами.

Я посмотрела на стену, на небольшую обесцвеченую трещину в штукатурке. Всё было нормально. Всё было так, как должно быть.

Бух бух… бух бух… бух бух бух… бух бух...

* * *

– Вы знаете, было бы не плохо если бы Большой Папочка оказал мне милость и пропустил нас через мост Зенит, – пробормотала я, разложив карту Хуфингтона в конце Руководства по Выживанию в Пустоши перед собой, на месте противоположного ряда трибуны.

Ранее утром я ходила повидаться с медиками Потрошителей, чтобы обменять часть нашего имущества на ещё несколько маленьких спасительных фиолетовых зелий. Доктор Контузия, в своей броне из шкуры пони, скрывавшей её кьютимарку с разрушительным медицинским значением, выглядела не менее раздраженно, чем другие Потрошители, что подтвердило мое предположение о низком уровне Х.М.А вокруг арены.

После чего я пыталась получить новое оружие ближнего боя, но не смотря на весь кровавый арсенал смертоносных орудий, я не нашла ни одного, которое бы подошло мне. Мой рог не подходит для гигантских топоров, и мечей сделанных из автомобильных бамперов, и я не доверяла цепным ножам и бензопилам. Я ведь не смогу отрастить себе новую голову, если вдруг случайно отрежу её.

– Даже если бы он это сделал, – сказал П-21. – Стальные Рейнджеры не дадут какому-либо пони пересечь его. И согласно последнему докладу ДиДжея Пон3, – он продолжал, указывая на другую переправу к северу от Форкс:

– Если у вас нет другого Морского Конька где-то поблизости, то я не представляю, как мы собираемся добраться до противоположной стороны.

– А она не может пролететь выше, переместиться назад, и телепортировать всех нас на ту сторону, – спросила Скотч, указывая на Лакуну.

Аликорн вздохнул:

– У тебя есть идеи, где взять столько энергии, чтобы телепортировать пони на такое расстояние? – Молодая кобылка одарила её не понимающим взглядом, аликорн тихо фыркнул:

– Требуемая энергия является произведением квадрата массы, подлежащей перевозке, на квадрат преодолённого расстояния, при постоянной Фаирфлеш, и обратная количеству радиации поглощаемой мной.

Я тупо смотрела на неё примерно минуту, затем тихо сказала:

– Лакуна, притворись на минуту, что я ничего не знаю о аликорнах, математике, телепортация, или тайных науках. Ты можешь телепортировать всех нас через реку?

– Я могла бы, но только по одному за раз, и заняло весь день, и после каждого раза я была бы истощена. Это сделало бы нас беззащитными.

– Ты телепортировала жеребцов в безопасность в девяносто девятом, – сказала Скотч. – И оружие.

– Там было расстояние не более пятидесяти футов, и потом я была так измучена, что не могла использовать магию в течении двух дней.

Я посмотрела вокруг, была рада заметить, что ни один пони не спросил, почему у Богини были такие ограничения.

– Чтобы телепортироваться через реку, я должна была бы найти ориентир и запомнить его в деталях. Это мало вероятно, что я найду хотя бы один у воды по ту сторону.

– Не могла бы ты просто перелететь с нами на ту сторону? – спросила я с надеждой.

– Может быть. Но кое-кто из вас достаточно тяжёлый, и я почти уверена, что Стальные Рейнджеры попытаются нас подстрелить. Одна, я смогла бы с этим справиться, однако если мне придется держать в воздухе несколько пони одновременно… Это похоже на риск, которому мы не хотели бы подвергаться.

– Итак, мы не можем пересечь мост. Не можем перелететь, вероятно, не можем переплыть. Не можем телепортировать всех нас, не затрачивая слишком много времени… – я вздохнула и потерла подбородок. Не удаётся над. Не удается через. Не удается обмануть с помощью магии аликорна. Остается…

– Можем ли мы пройти под рекой?