сообщить о нарушении
Текущая страница: 68 (всего у книги 68 страниц)
Вид обнаженных локтей поразил его. Он уже видел их когда-то — точно такие же локти, тонкие и беззащитные, почти прозрачные, будто хрусталь. И точно так же ощущал он собственную безудержную силу пред существом непрочным и слабым, чье тело в своей податливой хрупкости было столь желанно. Осознание собственного всемогущества было знакомым и знакомым было желание отдаться одуряющему всемогуществу, что превращает людей в полубогов. Ведь власть осознается тем острее, чем беззащитнее другой, отданный на твою милость. Все это было знакомым, и хоть воспоминание всегда хранилось в нем, сейчас он заново его прожил.
Внезапная мысль пронзила Атоса. Пред ликом любви все равны: графы, мушкетеры, квартирные хозяйки и беглые преступницы. Не удивительно, что их не отличить одну от другой. Любовь, как и смерть, не знает различий. Все, что было, то и будет. Всегда одинаково. Вздох удивления вырвался у Атоса, и в этом удивлении было такое огромное облегчение, что хозяйка заплакала.
— Я не мог знать, — сказал Атос, поднимаясь во весь рост. — Никоим образом не мог. Я несся, сломя голову, гнался, как охотник за дичью, но даже знай я заведомо кто она, то все равно не смог бы остановиться. Никто и ничто не остановило бы меня — ни доводы рассудка, ни суд, ни палач, ни клеймо. Все мы одинаковы в любви, не люди более, а звери. Все стирается. И разум, и долг, и честь фамильная, и трезвость рассудка. Я не распознал дьявола в ангеле, но я и не мог распознать. Любовь приносит безумие. И нет ничего человечнее этого.
Атос посмотрел на хозяйку сверху вниз и во взгляде его была бесконечная благодарность, но он увидел ее слезы. А она — его.
— Почему вы плачете? Я вас обидел.
Но хозяйка с улицы Феру плакала не потому что Атос безжалостно оторвался от ее тела, а потому что понимала: в этот час прозрения он прощает себя.
— Я люблю вас, — сказал хозяйка, — хоть и не знаю вас совсем.
— Вы благородная женщина, — сказал Атос и подал ей руку. — Вставайте. Нам некуда спешить.
Хозяйка поднялась с кровати.
— Я мог бы обесчестить вас и не пожалеть об этом. Мы могли бы подарить друг другу блаженство, и не было бы на свете людей, счастливее нас, но какой в этом толк? Вы стали бы моей, а потом я покинул бы вас, а вы бы перестали уважать себя. Минута блаженства ради долгих лет тумана? Нет, сударыня, не в этот раз.
— Вы бесконечно далеки от меня, ваше сиятельство, — сказала хозяйка, — нам не суждено было встретиться. Но прихотливая рука Творца направила вас в мой дом, чтобы… а впрочем, кто знает зачем?
— Я знаю, — с уверенностью сказал Атос. — Затем, чтобы мы познали друг друга. А разве не для этого живем мы на белом свете?
Хозяйка уткнулась лицом в грудь Атоса и безудержные рыдания сотрясали ее тело, очищая и осветляя ее душу. Атос обнял ее и бережно держал в своих руках покуда слезы ее не унялись и дыхание не наладилось.
В руках этого человека хозяйка поняла, что даже когда он уйдет, он навсегда останется с ней, и что нет благодеяния выше, чем усмирение собственной страсти во имя покоя другого. Вот что значило возлюбить ближнего как самого себя.
Почувствовав, что хозяйка приходит в себя, Атос осторожно отстранил ее, но взгляд его был прикован к ее лицу и она могла распознать в нем любовь, хоть любовь эта была совсем иного качества, чем та, которую она могла себе представить. И сама она почувствовала этот новый вид любви, незнакомый ей прежде. То была любовь ее к самой себе.
Атос взял ее за подбородок и приблизил лицо ее к своему.
— Сударыня, скажите мне, — попросил он тихо и ласково, — каково ваше имя?
Хозяйка рассмеялась и весь дом на улице Феру зазвенел от ее смеха. Зазвенели окна, дверные замки, затворы ставень, утварь в кухонных шкафах, кинжал и шпага Атоса. Зазвенело сердце Атоса и его память.
— Маргарита, — ответила хозяйка с улицы Феру.
Атос служил мушкетером под начальством дʼАртаньяна до 1631 года.
Все это время он продолжал жить
на улице Феру.
========== Послесловие ==========
За ее судьбой от 1631 года и вплоть до 2015 сложно проследить. Можно предположить, что она была куплена у книготорговца настоятелем аббатства Святой Женевьевы, который интересовался светскими мемуарами исключительно по умозрительным причинам; украдена из монастырской библиотеки послушником, которому было присуще некоторое сожаление о принесенной господу жертве, вследствие чего он испытал греховное влечение к мирской суете, описанной на страницах этой рукописи; найдена, после смерти последнего, священником, который пришел отпустить ему грехи, и продана по нужде хозяйке какого-нибудь литературного салона, может быть даже, престарелой уже к тому времени маркизе де Рамбуйе.
Далее продолжилась Тридцатилетняя война, началась Фронда, период абсолютизма, свершилась французская революция, Наполеон, реставрация, Первая Мировая… черт возьми, обращайтесь к брату Огюсту.
Как бы там ни было, автор, попав на экскурсию в одном из парижских архивов, спросил у библиотекарши, понимавшей английский язык, известен ли ей некий мемуарист, граф де Ла Фер. На что библиотекарша, сделав страшные глаза, ответила, что рукопись графа де Ла Фер — вымысел.
— Как такое возможно? — спросил автор.
— Пустили слух, будто сам Дюма ее украл или его поклонники, трудно утверждать, но все это враки.
— То есть как?
— А вот так. Мемуаров графа де Ла Фер никогда не существовало.
— Не может быть! — воскликнул автор, чувствуя, что умирает.
— Зачем вам граф де Ла Фер? — спросила библиотекарша. — Очередной мужик в литературе. Я полагаю, что граф де Ла Фер — вымышленный персонаж, и человека этого никогда не существовало в реальности. Но Дюма все же не с потолка писал. Вот совсем недавно обнаружилась рукопись некой мадам Лажар, скрывающейся под псевдонимом графа де Ла Фер. Надо полагать, это и есть тот самый первоисточник.
— Она, что ли, его выдумала? — удивился автор, и брови его поползли к высоким потолкам архива.
— Чем черт не шутит. Наверняка выдумала. Ну вот представьте себе, что вы живете в семнадцатом столетии. Вы — вдова, ваши годы утекают из-под пальцев, а в семнадцатом веке годы текут быстрее, чем в двадцать первом. Вы бездетны, следовательно, никто больше вас замуж не берет. Вы живете в бедном парижском захолустье, у вас нет электричества, телевизора, мобильника и интернета. Чем бы вы стали заниматься при таком раскладе?
— Выдумывать графа де Ла Фер?
— Вот именно. Она выдумала его, потому что ей было скучно, грустно и одиноко, вот она силой своего воображения и поселила у себя на третьем этаже таинственного дворянина с туманным прошлым и очень активными товарищами. Вымышленные друзья.
— Бедная женщина, — сказал автор, заметно погрустнев.
— Да, ладно вам. Бедная женщина хотя бы умела читать и писать, чего не скажешь о других ее современницах, в то время проживавших в Люксембургском квартале. Наверное, граф де Ла Фер спас ее от глубокой депрессии.
— Должно быть, — сказал автор, вздыхая на английском.
— Зато благодаря ей у нас есть «Три мушкетера», — приободрила автора библиотекарь.
— Покажите мне, пожалуйста, эту рукопись, — попросил автор.
— Но вы же ее украдете, по глазам вижу.
— Клянусь честью, украду, — обещал автор.
— Подарите ей имя, раз уж такие дела, — попросила библиотекарша, которая была феминисткой и фанаткой сериала HBO «Тransparent».
— Подарю, — обещал автор.
Прижав к сердцу первоисточник, автор отправился делать селфи на улице Феру.
