сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 68 страниц)
- Нет, нет, что вы! Я всего лишь пытаюсь сохранить вам жизнь! - Арамис схватился за голову, но было поздно оправыдваться.
- Клянусь честью, Арамис, ваше самомнение порой и впрямь заслуживает хорошей взбучки. Поверьте, я могу постоять за себя, и мне вовсе не нужно ваше снисхождение.
- Уймитесь, Портос, ради всех святых! - взмолился Арамис. - Простите меня, я повторю в десятый раз, если это утихомирит вас.
- Вам не за что просить прощения! - не унимался взбунтовавшийся Портос. - Прощения просят лишь гордецы, возомнившие себя хозяевами чужих судеб. Я готов умереть за вас, но это мое и только мое решение!
- Воистину, я не заслуживаю вашего прощения, - тихо сказал Арамис. - Умрем же вместе, если так угодно Богу.
- Так угодно мне, - поправил его епископ Люсонский, заметно оживишийся при этой сцене.
- Ваше преосвященство, - сказал Арамис решительно, и на один короткий миг стал неузнаваем, словно постарев на тридцать лет. Но этого мига хватило, чтобы епископ увидел в нем равного. - Вы вольны поступать так, как вам угодно, но никто не властен лишить королевских мушкетеров чести. Она не принадлежит никому - ни вам, ни королю, ни даже самому господу Богу.
Епископ встал. Обогнув письменный стол, он приблизился к Арамису и Портосу, и взорам мушкетеров явилась та величественная поступь эпохи, которую пока не умели распознать даже самые проницательные современники Армана Жана дю Плесси, будущего кардинала и герцога де Ришелье.
- Вы далеко пойдете, юноша, - епископ обратился к Арамису, и сказал это так, будто обладал сокровенным знанием, которым не владел сам Арамис. - Вы далеко пойдете в том случае, если не позволите случайным страстям источить вашу душу. Берите пример с господина Портоса - он не наделен способостью сомневаться.
Ошарашенный Арамис, не осознавая еще, приговор или похвала кроятся в словах епископа, лишь в недоумении посмотрел на того, с кого ему предлагалось брать пример. Но Портос и тут не усомнился - удовольствию победителя, написавшемуся на его лице, оставалось лишь позавидовать. Портос перещеголял Арамиса в благородстве, а умрет он или выживет, какое теперь значение имели эти пустяки?
- Значит, вы отказываетесь от моего предложения? - епископ ожидал окончательного подтверждения. - Вы оба?
- Мы отказываемся, - в унисон сказали Портос и Арамис.
- Вы сошли с ума, - епископ покачал головой в некотором разочаровании.
- Ваше преосвященство, - добавил Портос, - прошу вас лишь об одном: если вы заточите нас в Бастилию, оповестите нашего сослуживца, господина Атоса, где мы находимся. Он совсем выйдет из строя, разыскивая нас, а его величеству нужна лучшая шпага королевства.
Епископ расхохотался.
- Вы безумцы, господа, и я затрудняюсь сказать, кто из вас троих безумней.
- Из нас троих? - изумленно спросил Арамис.
- Я имел честь познакомиться с господином Атосом сегодня.
- Что?! - хором вскричали Портос и Арамис, не представляя себе, какими силами мог Атос добраться до дворца, не говоря уже о том, как мог он добиться аудиенции у епископа.
- Более того, господин Атос является свидетелем нашего разговора, благополучно наблюдая за ним из смежной комнаты.
Портос не сдержал возгласа, в котором тоже угадывалось торжество. Арамис же сделал невольный жест рукой, словно желая отмахнуться от вероятности того, что Атос стал свидетелем его унижения. Сама эта возможность была совершенно непереносимой. Как и вероятность того, что он погубил не только Портоса, но и Атоса. Еще раз погубил. В дуэли между стыдом и виной кто берет верх?
Арамис сделал шаг назад. И еще шаг. Какие злые гении преследовали его? Что за череда неудач настигла его так внезапно? Арамис закрыл лицо руками. Если бы он мог плакать, он заплакал бы, и слез своих не устыдился. Но пройдет еще много лет, прежде чем он обретет эту способность.
- Вы не перестаете удивлять меня, милостивые государи. При такой хваленой дружбе, зачем вы желаете сохранять тайны друг перед другом? - но Ришелье не дождался ответа. - Пойдемте же co мной.
Епископ захватил со стола два листа бумаги и вышел из кабинета, а Портос и Арамис, видимо, ожидавшие тут же быть закованными в кандалы и полностью обескураженные отсутствием подобной развязки, последовали за ним.
В комнате с гобеленами взорам вошедших представился Атос, растянувшийся на скамье, и более похожий на труп, чем на живого человека.
Бросив взгляд на стену, епископ заметил зеркало, пребывающее на своем исконном месте, и это зеркало сказало ему больше, чем все слова, которые он сегодня услышал от трех мушкетеров его величества. Слова пусты, твердо верил красноречивый епископ Люсонский, только поступки определяют цену человеческих намерений. Ему лишь осталось признать свое поражение: граф де Ла Фер оказал доверие не только своим друзьям, но и слову противника.
- Атос! Атос, о господи!- Арамис бросился к скамье.
- Что вы с ним сделали?! - прогрохотал Портос, готовый разорвать епископа собственными руками. Но тот не шелохнулся.
- Я ни в силах ничего сделать с этим... персонажем, - Ришелье вздохнул, - он сам себе хозяин.
- Он мертв?! - вскричал Арамис.
- Он жив, - убедил его Портос, замечая дыхание, еле заметно вздымающее грудь Атоса.
- Как досадно, - прошептал епископ. - Еще один такой, как вы, и Франция окажется в неминуемой опасности.
Портос пропустил эту фразу мимо ушей, а будущий аббат, немного успокоенный, снова выпрямился перед будущим кардиналом.
- Ваше ареосвященство, делайте с нами, что хотите, но Атос не выдержит тюремного заключения. Он тяжело ранен, - Арамис умолк, а потом добавил: - По моей вине.
- Довольно, сударь! - с раздражением отстранил его епископ. - Вы слишком многое берете на себя. Все трое. Умерьте свои благие намерения, пока не поздно. Я заключил сделку с господином Атосом, и хоть он не слышит меня сейчас, говорю вам: я исполню свои обязательства перед ним, и пусть никто и никогда не посмеет более упрекнуть епископа Люсонского в клевете. Юношеской глупостью вы ведомы или дворянской честью, не мне судить. А впрочем, в некотором смысле это одно и то же.
Епископ резко дернул за шнурок. Ожидая прибытия стражи, Портос и Арамис загородили собой Атоса, не сговариваясь, решив умереть прямо здесь, хоть его не отдавая на милость его преосвященства.
В комнату вошел кирасир.
- Верните шпаги этим господам, - устало промолвил епископ Люсонский, - они свободны.
Портос громко ахнул. Арамис не поверил своим ушам.
- Как вы сказали?!
- Вы прекрасно меня расслышали. Возвращайтесь в Париж, милостивые государи, - продолжил Ришелье тоном уже безаппеляционным, - и поскорее. Потрудитесь в будущем как можно реже попадаться мне на глаза. Не тревожьтесь за благополучие герцогини Неверской, она вне опасности. Безопасность ее в наших интересах. Увы, ее величество поступила несколько необдуманно, обличив герцогиню и заключив вас под арест. Гораздо полезнее было сделать и герцогиню орудием наступающего союза между королем и королевой-матерью. Чем мы непременно и займемся. При примирении Мaрии Гознзага с ee супругом, герцогом, они вдвоем окажутся картой гораздо более ценной, чем каждый из них по отдельности, и вместе поспособствуют интересам французской короны, ибо Мантуя в руках Габсбургов - худшее, что может произойти с Францией.
При этих словах епископ протянул Арамису исписанный собственным почерком лист бумаги.
- Надеюсь, сударь, вы не откажетесь послужить мне хоть в этом деле. Это черновик письма, который герцогине надлежит переписать и запечатать своим гербом. В этом письме герцогиня просит у королевы поддержать герцога Неверского в его претендовании на Мантуанское наследство, отказываясь от своих собственных притязаний. Уверен, герцогиня не окажет сопротивления, если ей дорога ее репутация. Убедите ее помириться с мужем. После чего тайно доставьте ее новое письмо ко мне. Я покажу его королю при возвращении в Париж. Господин Арамис, даете ли вы слово, что исполните мое требование?
- Слово чести, - Арамис с благодарностью склонил голову, несмотря на то комичное, если не сказать идиотское положение, в котором он оказывался при подобном поручении.
- В таком случае, исконная депеша герцогини никогда не существовала, - Ришелье бросил в огонь второй лист бумаги. Сломанный сургуч расплавился и пламя поглотило герб Гонзага. - Что же до наемных убийц его светлости... - епископ брезгливо поморщился. - C ущемленным в своих правах наследником разберется его величество - с оскорбленным супругом разбирайтесь сами. Но помните: состояние парижских площадей намного плачевнее ангулемских по части впитывания крови.
В этот момент вернулся кирасир со шпагами Портоса и Арамиса.
- Ваше преосвященство, - с чувством сказал Портос, сперва поцеловав ножны, как любовницу, разлука с которой слишком затянулась, - вы благородный человек, и, клянусь честью, не будь я мушкетером, я поступил бы к вам на службу. Но позвольте вас спросить: почему вы освободили нас?
Ришелье еле заметно нахмурился.
- Поверьте, сударь, я и сам затрудняюсь найти достаточно вескую причину, - ответил епископ Люсонский. Но подумав еще немного, он добавил: - Так было угодно графу де Ла Фер. Мы поспорили и, надо признаться, я проиграл ему.
- Кто таков граф де Ла Фер? - спросил Портос в недоумении.
- Один знатный вельможа, который, находясь при смерти, возжелал поупражняться в философии. Этот человек утверждал, что долг дороже жизни. Говорят, он уже умер.
- Да будет земля ему пухом, - на всякий случай произнес Арамис и осенил себя крестным знамением, про себя пoобещав помолиться при случае за душу неизвестного графа и, может быть, даже написать ему эпитафию.
- Впрочем, - голос Ришелье зазвенел металлом, - так было угодно мне. Прощайте, господа мушкетеры.
Епископ развернулся и вышел из комнаты.
========== Глава двадцать седьмая, в которой каждый видит лишь то, что доступно его воображению ==========
Когда трое мушкетеров остались наедине, и Арамис смог наконец почувствовать облегчение от осознания новообретенной свободы, ему показалось, что он спит и видит сон. Ощущение иллюзорности происшедших событий охватило его, но перед ним лежал Атос, и первым делом следовало переправить его обратно в надежное место. Все остальное потом. Но прежде, чем он успел что либо предпринять, Атос открыл глаза.
- Атос! Слава Богу, вы очнулись!
- Арамис? Это в самом деле вы? - прошептал Атос пересохшими губами. - Но где же Портос?
- Я здесь! - Портос показался в поле зрения Атоса.
- С вами все в порядке, друзья мои?
- Лучше быть не может, - заверил Атоса Портос, - но я ужасно проголодался. Его преосвященство неплохой собеседник, но дурной хозяин. В темнице нас кормили лишь отвратительной гороховой похлебкой.
У Атоса вырвался вздох облегчения. С помощью друзей он принял сидячее положение, и, словно желая удостовериться в их реальности, сжал их руки.
- Он отпустил вас, - произнес Атос и больше ни о чем не спросил.
Но у Портоса и Арамиса накопилось много вопросов.
- Вы тяжело ранены, вы еле дышите, зачем вы сделали это? Зачем вы сюда пришли? - возмущался Арамис.
- Ничего страшного, через пару дней я буду совершенно здоров, - заверил его Атос с видом, заметно разнившимся со словами.
- Его преосвященство сказал, что заключил с вами сделку, - внезапное подозрение поразило Арамиса, и он крепче вцепился в руку Атоса. - Но этого не может быть - неужели вы согласились перейти к нему на службу?!
Атос не удивился этому предположению так, как удивился ему сам Арамис, произнеся его вслух.
- Арамис, вы спятили, - упрекнул его Портос.
- Нет, - сказал Атос, - я по прежнему мушкетер его величества, как, надеюсь, и вы, господа.
- Что же сделку заключил с вами епископ? - все же полюбопытствовал Портос.
- Сделку? Сущие пустяки. Его преосвященство склонен преувеличивать. Я всего лишь сказал ему, что его величество будет очень задет внезапным исчезновением двух лучших шпаг Парижа, с чьими достоинствами он успел ознакомиться на параде у ратуши и которым воздал должное личной похвалой.
- Что вы говорите?! - воскликнул Портос, раздуваясь от гордости.
- Правду, - сказал Атос. - После вашего отъезда в Авиньон, когда я пришел просить отпуска, Тревиль рассказал мне, что король назвал ваши имена во всеуслышанье на утреннем приеме после парада, и весь двор узнал, что мушкетеры Портос и Арамис являются гордостью королевской роты.
- Невероятно! - Портос хлопнул в ладоши.
- Тем не менее, это так.
- И это убедило его преосвященство?
- Еще бы! Признание короля против какого-то дурацкого письма от какой-то герцогини? - Щеки Арамиса покрылись краской.
- Благодаря вам у меня открывается второе дыхание! - вскричал Портос, отнюдь не стесняясь собственного самодовольства, и действительно шумно задышал, от души наслаждаясь каждым вдохом и каждым выдохом. - Нам необходимо выпить! Не может быть, чтобы губернатор не припрятал вина в одном из этих ящиков.
Портос бросился шарить по комодам и секретерам, расставленным в комнате, в поисках вина.
- Атос, - прошептал Арамис с упреком, - зачем вы солгали?
- Я не солгал, друг мой, - так же тихо ответил Атос, - Тревиль действительно...
- Атос! - перебил его Арамис. - Как вы проникли во дворец? Как добились аудиенции? Почему Ришелье утверждал, что вы наблюдали за нашим разговором? Что все это значит?
Атос вздохнул.
- Я устал. Смотрите, я действительно слишком слаб.
- Вы не желаете отвечать.
Атос промолчал.
- В самом деле, мне не следует приставать к вам с вопросами.
- Я ничего не видел и ничего не слышал.
- Я знаю.
- Забудем об этом, друг мой. Вы живы и свободны, это главное.
- А вы?
- Я тоже жив и свободен.
- Но вас лихорадит и рана кровоточит.
- Пустяки, - снова сказал Атос. - Давайте поскорее покинем это проклятое место и этот кошмарный город.
- Нашел! - раздался возглас Портоса, сотрясавшего стаканы и графин с вином как трофей.
Разлив вино по стаканам, Портос раздал их друзьям.
- Выпьем же, - провозгласил он.
- За что вы предлагаете пить, любезный Портос? - спросил Арамис, покосившись на Атоса. - Уж не за наше ли чудесное и ничем необъяснимое спасение?
- За короля! - сказал Атос.
- За короля! - стаканы звякнули, и их содержимое опрокинулось в горла мушкетеров.
- Еще, - потребовал Атос, протягивая стакан.
Портос налил. Атос выпил.
- Еще.
Действие повторилось.
- И еще.
Атос залпом прикончил четвертый стакан.
- Неужели вы нашли лишь один графин, Портос? - поинтересовался он. - Губернатор д’Эпернон не слывет скупердяем.
Портос выудил из-за пазухи запечатанную бутылку и бежалостно отбил ей горлышко, ударив о край скамьи.
- Не стоит, Атос, - мягко попытался увещевать его Арамис. - Вы нездоровы, вам станет хуже.
- От хорошего вина никому еще не становилось хуже, - резонно заметил Атос, снова протягивая стакан.
Портос налил ему, себе и Арамису. Друзья снова опорожнили содержимое стаканов и Атос опять протянул пустой сосуд Портосу.
Портос налил. Атос выпил.
Портос налил еще вина себе, предложил Арамису, но тот отказался. Шестой стакан отправился в желудок Атоса. Затем и седьмой.
Разделавшись с бутылкой, Портос подхватил Атоса с одной стороны, Арамис с другой, и по коридорам и переходам губернаторского дворца друзья вышли во двор.
Снег укрывал деревья, крыши и брусчатку под ногами. Башни собора святого Петра густым cepым пятном вставали вдали. Снег кружился и опадал на головы,мокрые перья грустно клонились вниз. Портос снял шляпу и с досадой отряхнул ее.
- Черт возьми, а ведь пока мы торчали в подземелье, наступила зима.
- Вас это удивляет? - спросил Арамис. - Зима всегда наступает после осени.
Странно, но в этих простых словах Атос нашел успокоение. И в этом покое он мог без сожалений проститься с миром. Атос грустно улыбнулся. Он не мог идти дальше. А даже если бы и мог, он не представлял себе, зачем.
- Экипаж в конюшне, - сказал он. - Гримо там.
- Я туда, - Портос удалился в поисках конюшни.
- Сядьте, - Арамис усадил Атоса на низкую ограду, окружавшую внутренний двор. - Дорогой друг, позвольте мне не удержаться от одного только вопроса.
- Говорите, - согласился Атос, мечтая лишь закрыть глаза.
- Простите мне постыдное любопытство, но по ряду известных вам причин я обязан знать: почему эта женщина оказалась вместе с вами в Ангулеме?
Атос вздрогнул. Ему показалось, что он ослышался.
- О чем вы говорите? Какая женщина?
- Ваша хозяйка.
- Какая, черт возьми, хозяйка? - дрожь пробежала по телу Атоса, и Арамис ненашутку испугался такой реакции. Он уже пожалел, что начал этот разговор.
- Хозяйка вашей квартиры на улице Феру, мадам Лажар. Она же была с вами на площади. Она была с вами в соборе.
- Вы бредите, Арамис?
- Отнюдь. Может быть, вы не помните, потому что сами пребывали в бреду?
Атос молчал. Падал снег. Белое покрывало саваном укрыло покатые склоны старинного города. Бархатная тишина окутывала двор. Легкая и непринудительная. Непроницаемое для звуков снежное покрывало обещало покой, и кто-то звал Атосa за собой - неразличимый, но давно знакомый.
