сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 68 страниц)
— Синьора де Бельфлор, верно ли я услышал, что вы прибыли с вестями от его величества Филиппа? — задал не менее бессмысленный вопрос герцог.
Такого герцог услышать никоим образом не мог, но вдова слегка поклонилась, и на всякий случай продолжила изображать соляной столп. Ей уже довелось узнать, что молчание одной из сторон в диалоге является очень удобным инструментом при попытке выведать сведения у другой.
— Посланница Габсбурга в моем доме! — герцог снова вскипел. — Надеюсь, вы благоразумно сохраняете инкогнито на французской земле, синьора. Кроме моей глупой жены и слуг, знает ли кто-нибудь еще в Париже о вашем прибытии?
— Нет, — честно ответила вдова.
— Однако, могло быть и хуже.
Глубоко задумавшись, герцог принялся отмерять комнату шагами, заложив руки за спину. Спустя некоторое время он остановился и положил руку на эфес шпаги.
— Вам следует немедленно исчезнуть.
— То есть как, ваша светлость? — изумилась вдова.
— Не надо! Не надо, Шарль! — вновь вскинулась герцогиня. — Не трожь ее! Одумайся! Она ведь еще не нанесла визита королеве Анне! Что скажет королева?
— Какое мне, черт побери, дело, что скажет королева? Королеву не стоит принимать во внимание, учитывая известное вам положение ее при короле.
Но герцогиня, вступив на защиту посланницы очередного милого ее сердцу друга, проявила настойчивость и усердие истового адвоката. Должно быть, вдове следовало благодарить ее за это, но она лишь силилась понять, какой сюжетной линии ей стоило придерживаться.
— Вы не правы, Карло! — герцогиня вдруг перешла на итальянский. Герцог поморщился и вдова снова услышала родной язык. — Королева не так безвластна, как вам кажется, и ее влияние на его величество обещает расти. И к тому же, подумай, задумайся о том, что натворит Оливарес, узнав, что его человек, его любовница, в конце концов, бесследно сгинула во Франции?! Нам не избежать войны, и это случится гораздо раньше, чем ты предсказывал, а выгода окажется отнюдь не на нашей стороне.
— Она… любовница valido?! — герцог немного потерял в уверенности.
— О, да, в этом нет никаких сомнений. Неужели ты не слышал, о чем болтала вчера герцогиня де Шеврез?
— Я был занят делами поважнее.
— В таком случае, доверься мне.
— О, sancta simplicitas! Доверять вам, сударыня, не стал бы даже святой евангелист.
— Тогда доверься голосу разума, Шарль! Сударь, невозможно без последствий избавиться от любовницы valido. Даже пребывающей инкогнито во Франции.
Вдова Лажар окончательно остолбенела, и на этот раз всерьез. Ее считали хозяйкой дома, белошвейкой, распутницей, бесплотным духом, автором чужой истории; на нее не обращали внимания, ею пренебрегали, возможно даже, над нею глумились, но в любовницы паршивого испанца ее еще никто и никогда не записывал.
«Воистину, правы люди, утверждающие, что муж и жена — одна сатана», -подумалось ей. Вдове даже показалось, что, может быть, стоило прямо сейчас открыть свое истиное имя этим сумасшедшим, но подобный выход вряд ли оказался бы благоразумным, учитывая ту кашу, что в очередной раз заваривалась перед ее глазами.
Карл Гонзага снова принялся измерять будуар шагами, а герцогиня с мольбой глядела на вдову, словно заклиная ее молчать о том, кто состязался с ней за право называться любовницей этого проклятого Оливареса. Впрочем, должно быть, вдова поспешила проклинать Оливареса, ведь его имя заставило герцога не вершить над ней скороспелый суд.
— Поступим следующим образом, — сказал герцог, вырастая перед вдовой. — Мне необходимо разобраться в том, что я только что услышал от вас, Мари. Вы правы, не стоит совершать необдуманных действий. Следует все тщательно и аккуратно взвесить. Именно поэтому, до того как я приму окончательное решение, как быть с вами, синьора, мне придется упрятать вас.
— Как?! Куда?! Зачем! — всполошилась вдова.
— Будьте уверены, ничего дурного не приключится с вами. Хоть моя супруга придерживается весьма плохого мнения на мой счет, я не настолько опрометчив, чтобы уничтожать испанскую посланницу, пусть даже неофициальную. Вам будет оказан максимальный комфорт и обращаться с вами будут со всею учтивостью, даю вам слово. Но я должен досконально выяснить, как поступить с вами в дальнейшем, с наименьшим ущербом для дома Гонзага. Поймите, я не могу опорочить свое имя перед Людовиком. Вы не должны были приходить сюда. Но, что сделано, то сделано. Простите великодушно, синьора, но будучи честным с вами, я не могу гарантировать вам последствия. Я сделаю все, что зависит от меня, чтобы уберечь вас от опасности, но лишь до той поры, пока король, совет, или вместе они придут к надлежащим выводам касательно вашей персоны.
— И куда вы вознамерились прятать графиню, Шарль? — спросила герцогиня, немного успокоившись.
— Туда, где ее не додумаются разыскивать даже самые опытные шпионы Франции и Испании вместе взятые, — в самое сердце Парижа.
Герцогиня ахнула с возмущением.
— Она отправится к моей дальней родственнице…
— Шарль! — герцогиня рассвирепела.
-… двоюродной племяннице по бабкиной линии…
— Шарль!
-… которой, в отличиe от вас, сударыня, я доверяю беспрекословно.
— Шарль!!!
— Она благочестива, набожна и готовится стать послушницей.
— Ты вознамерился поселить графиню де Бельфлор у своей содержанки?!
Как же любвеобильны эти благородные господа! И как у них хватает времени и сил содержать столько паралелльных связей? Вдова поникла головой.
— Уймись, несчастная! — снова прикрикнул на супругу герцог. — Как бы я не вспомнил о твоем таинственном милом дружке, стихоплете.
Герцогиня замолчала, на этот раз надолго.
— Синьора, я поселю вас у своей племянницы. Вы ни в чем не будете знать отказа, а племянница моя весьма умна и искусна в душеспасительных беседах. Вам будет не скучно в компании друг друга, уверяю вас. Но вы не сможете выходить из дома. Даже не пытайтесь. Мои люди будут сторожить все входы, выходы и переулки в округе. И хоть они умеют быть незаметными, при необходимости они способны проявить себя с блеском.
— Вы угрожаете мне домашним арестом, ваша светлость?
— Отнюдь не угрожаю, а исполняю.
Герцог дернул за веревку колокольчика.
— С кем вы прибыли в Париж? — предусмотрительно спросил герцог Неверский. — Дожидается ли вас кто-нибудь поблизости?
Вдова готова была бросить герцогу, что ее дожидается самый высокий мушкетер королевского полка, возможно это остановило бы его, но она испугалась за судьбу господина Портоса.
— Я прибыла одна, — гордо ответила хозяйка с улицы Феру, как и положено настоящей шпионке, — лишь моя дуэнья ждет меня. Но моя дуэнья не так проста, как вам может подуматься. Она росла среди разбойников и умеет различать и распутывать следы по снегу. К тому же, скрываясь в андалузских лесах, она научилась оставаться невидимой. Вы не найдете ее, а она разыщет меня!
Слово «дуэнья» вдова почерпнула из все той же итальянской комедии на ярмарке. Существовали ли леса в Андалусии вдова знать не могла. Все остальное являлось чистым экспромтом, призванным заставить герцога в страхе переменить свое решение.
— В таком случае, примим все меры предосторожности, чтобы ваша маленькая разбойница пребывала в заблуждении.
В этот момент в комнату вошла горничная, герцог отвел ее в сторону и сказал ей несколько слов, которые вдова не расслышала.
Вдова все еще пыталась казаться бесстрастной, но в душе ее вскипала очередная порция ужаса. Что будет, если она сейчас во всем признается? Если достанет письмо Ришелье, спрятанное у нее в корсаже? Быть может, почерк епископа образумит супружескую пару извергов? Существовало ли хоть что-нибудь на белом свете, что было бы в силах их образумить? Должно быть, в таких отношениях они находили некоторое извращенное наслаждение, и не в любовниках и любовницах было дело. Все эти второстепенные персонажи лишь призваны были подогревать огонь изуверских страстей, кипевших в их пресыщенных сердцах. Нет, признайся она сейчас во всем, и они убьют ее прямо тут, в этом самом будуаре. Заберут письмо для своих нужд, а ее прирежут. Или, может быть, задушат. Вполне вероятно, что и заколят. А следом герцог все-таки отыщет таинственного стихоплета, чье письмо находилось у вдовы в корсаже рядом с письмом епископа, и прикончит и его. А затем и господ Атоса и Портоса. Так, на всякий случай. Нет уж, лучше оставаться любовницей испанского валидо Оливареса, что бы это не означало. Ведь хозяйку с улицы Феру и подавно никто не станет разыскивать, ни испанцы, ни любовники, ни богатая родня, и даже сами господа мушкетеры вряд ли станут ее искать. Разве что у них закончатся деньги на еду, а за ними и припасы в погребе на улице Феру. Ну или разве что господин Арамис соизволит вспомнить о том, что вдова покойного Лажара не вернулась с вестями от его обожаемой герцогини, которая преднамеренно чуть не лишила его жизни. Пропади они все пропадом!
— Вы поплатитесь! — вдруг гневно бросила вдова герцогу Гонзага, и в его лице она бросала вызов всей французской знати. — Вы за все поплатитесь! Попомните мои слова, все ваши козни и грехи не пройдут бесследно! Будь я мужчиной, я бы швырнула вам перчатку в лицо! Я бы заставила вас лететь от меня в пекло к самому сатане, но и он не помог бы вам! Вы бы молили о пощаде, а я бы…
Тут вдова осеклась, потому что герцог расхохотался. Герцогиня тоже издала осторожный смешок.
— Ух, каковы же вы, синьора де Бельфлор! — восхищенно приствистнул Карл Гонзага. — Признаться, герцогиня де Шеврез права. Никаких сомнений не может быть в том, что синьора свела с ума самого valido.
========== Глава тридцать первая: Первый день заключения ==========
Портос ждал час. Два. Три. Наказав Мушкетону не выпускать из виду парадный вход, он объехал квартал несколько раз. Потом спешился и принялся обходить кругами сад вокруг дворца, делая вид, что прогуливается, наслаждаясь погодой, наконец оказавшей милость парижанам. Навстречу ему шел сослуживец, шевалье д’Имре. После дружеских объятий шевалье набросился на Портоса с вопросами о длительном отсутствии трех мушкетеров. Тревиль, говорил д’Имре, беспокоится по поводу Атоса больше, чем по поводу Портоса и Арамиса. Тогда как многим известно, что последние отбыли по службе в Авиньон, первый получил отпуск, а срок отпуска истек позавчера. Атосу стоило бы немедленно показаться у капитана, иначе не миновать ему взбучки, если не чего похуже.
Портос взволновался: Атос не мог показаться у капитана ни сегодня, ни даже завтра. В лучшем случае они с Арамисом подоспеют в Париж на третий день, а в худшем - через четыре дня.
- На вашем месте, дорогой Портос, я бы сегодня же явился к де Тревилю с объяснениями, - заявил д’Имре. - Если ваш друг дорог вам, постарайтесь предоставить капитану объяснения как можно скорее. В том, конечно, случае, если вы ими обладаете.
- Обладаю, - нерешительно сказал Портос.
- Вот и славно. А как насчет ужина в "Сосновой шишке"?
Портос всерьез заколебался. Ему следовало совершить немедленный выбор между тремя делами одинаковой степени важности: охраной вдовы Лажар, визиту к капитану и собственным желудком, который с утра пустовал. Солнце клонилось к закату, а вдова все не показывалсь. Репутация Атоса была дорога ему не меньше, чем собственный желудок, но и словo, данное хозяйке и Арамису, было дорого ему, и поэтому Портос, скрепя сердце, все же решил
дождаться хозяйку.
Расспрощавшись с д’Имре, Портос вернулся к Мушкетону, мерзнущему в компании трех лошадей под деревом, чьи листья давно облетели. Портос достал кинжал и приянялся упражняться в метании в дерево. Несмотря на то, что сумерки сгущались, Портос все же попал девять раз из десяти. Когда более никаких занятий не осталось, мушкетер принялся было очищать с помощью все того же кинжала ногти от грязи, но тут за железной оградой дворца, на аллее, ведущей к главному входу, появился знакомый силуэт в широком испанском платье с накидкой. Это видение показалось голодному Портосу ангельским, и он с нетерпением наблюдал, как хозяюшка поспешной походкой идет к воротам.
Портос направился было к вдове, но та, выйдя за ворота, свернула направо, вместо того, чтобы свернуть налево. Мушкетер, недоумевая, бросился за ней, но вдова лишь ускорила шаг.
- Эй! Хозяюшка! Сударыня, постойте! Куда же вы? - Портос поспешил за ней, но она мчалась со всех ног по другой стороне улицы Вожирар так, будто удирала от него. - Стойте! - Портос побежал следом. Мимо промчался черный экипаж с задрапированными занавесками. Облив Портоса мокрой грязью, экипаж скрыл на мгновение хозяйку из вида и исчез за углом улицы Кассет. Мушкетер выругался. Силуэт вдовы показался на углу улицы Могильщиков. Там Портос нагнал ее и успел ухватить за локоть. Вдова принялась выдирать руку, но Портос держал крепко, призывая ее к благоразумию.
- Хозяюшка, это же я! Что с вами? Что вас так напугало?
Несколько секунд прошли в борьбе, в итоге которой капюшон накидки упал с головы мадам Лажар, и Портос, к вящему своему удивлению, увидел, что голова принадлежала не хозяйке с улицы Феру, а какой-то незнакомой женщине.
Портос ахнул.
- Это не вы, хозяюшка! - вскричал он.
- Вы меня с кем-то перепутали, сударь - сказала незнакомка.
- Но вы же в ее платье!
- Позвольте, сударь, но это мое платье! - отбрыкивалась неизвестная женщина.
- Что вы с сделали с мадам Лажар?! - загремел Портос на всю улицу.
- Не знаю я никакой мадам Лажар. Чего вы от меня хотите, сударь?
- Оставьте даму в покое, негодяй!
Рядом с ними появился какой-то человек, с виду дворянин, и встал на пути у Портоса.
- Идите, милейшая, бегите от этого наглеца, я задержу его! - услышав подобный отзыв о собственной персоне, Портос выпустил женщину.
- Вы назвали честного человека наглецом, сударь, и, надеетесь, что я спущу вам это с рук?
Незнакомец достал шпагу. Портос сделал то же самое. Клинки скрестились. Незнакомец делал изящные фигуры, присущие более урокам фехтования, чем настоящей драке. Натиск же шпаги Портоса был подобен тарану, пробивающему ворота башни, и через несколько выпадов неизвестный истории дворянин лежал окончательно мертвым на грязном снегу (поскольку господин этот оказался совершенно случайной причиной заминки в нашем повествовании и всего лишь был направлен благородным желанием защищить незнакомую ему даму от посягательств, как ему казалось, на жизнь ее и честь, мы не затруднили себя поиском его имени в библиотеках и архивах).
Портос выдернул шпагу из живота мертвеца, оглядываясь по сторонам. Hо этих нескольких минут промедления хватило, чтобы незнакомка, переодетая в хозяйку с улицы Феру, переодетую в графиню, исчезла из виду.
- Тысяча чертей! Дьявол и преисподняя! - ругался Портос, тщетно пытаясь различить хоть что-либо в непроглядной тьме, что окутала улицы.
Бегом вернувшись туда, где ожидал Мушкетон, Портос схватил слугу за шиворот, словно желая вытрясти из него сведения, которыми сам не обладал.
- Ты что-нибудь видел? Кто покидал дворец? Говори, бесполезная ты скотина, или я сброшу тебя в реку!
- Господин Портос... я ничего не видел... не помню... - всхлипывал Мушкетон.
- Вспоминай! - орал господин.
Должно быть, тряска все же оказала надлежащее действие на память слуги, потому что тот пролепетал:
- Разве что экипаж. Да, да, черный экипаж. Запряженный двумя лошадьми.
- Что экипаж?! - взревел Портос, вспоминая, что сам только что видел карету.
- Выехал за вторые ворота. Сразу же после того, как мадам Лажар вышла.
- Проклятие! Почему ты не последовал за ним?!
- Господин не велел покидать пост.
- А голова? На что Создатель приколотил тебе голову к плечам, если ты не в состоянии ею самостоятельно пользоваться?
Портос понял, что его одурачили, и злость на самого себя вылилась в удары, посыпавшиеся на вышеозначенный предмет физиологии Мушкетона.
- Что еще ты видел, каналья?
- Ничего, сударь, ничего, клянусь Богом, - стонал Мушкетон, прикрывая голову руками.
Осознав, что ничего более добиться от Мушкетона ему не удастся, Портос издал рык, подобный львиному, и отпустил слугу. Мушкетон поспешно спрятался за круп лошади.
- Что же делать? Что же делать?! - вопрошал Портос черное небо. - Проворонил хозяйку, как последний остолоп!
Желая силой взять то, что не поддавалось разуму, Портос рванулся было к дворцовым воротам, размахивая шпагой, но на полпути понял всю тщетность такого побуждения, повернул обратно, вскочил на лошадь и поскакал в сторону улицы Старой Голубятни. Хоть в одном деле он должен был сегодня познать успех. Мушкетон, дрожа и хлюпая носом, сел на своего коня и последовал за хозяином.
***
Покуда Портос прогуливался по окрестностям парка, упражнялся в метании холодного оружия, беседовал с д’Имре и убивал незнакомого дворянина, с мадам Лажар происходило следующее.
- Идите за мной, синьора, - герцог открыл дверь в смежную комнату, оказавшуюся туалетной герцогини.
